Текст книги "Любовные хроники: Флинт Маккензи"

Глупо. Наивно, по-детски и ужасно глупо. Но теперь мечтания рассеялись, пелена не застилает глаза и она отчетливо видит правду – ту, что раньше ей мешала понять влюбленность. Флинт Маккензи на любовь не способен!

Когда у Гарнет раскрылись глаза, в сердце осталась одна саднящая рана. Давящая и глубокая, которая стискивала грудь и не давала дышать.

Гарнет заплакала – и горячие слезы жгли не только глаза, но и само сердце.

– Я любила тебя, – всхлипывала женщина, – и надеялась, что сумею изменить… Надеялась заставить поверить в любовь. Но я ошибалась. Ты своего добился – я больше не буду тебе мешать. Я ухожу. Ты остаешься один. Ты недостоин моей любви, Флинт Маккензи. И смилостивься, Господь, над женщиной, которой суждено влюбиться в тебя!

Глава 15

Гарнет дождалась, пока Люк уедет, чтобы помочь остальным, оседлала кобылу, приладила к седлу тощий узелок с одеждой и повела к дому. Гарнет задержалась, чтобы попрощаться с Хани, потому что лучшего случая представиться не могло.

С тяжелым сердцем она вошла в дом. Хани подняла от раковины лицо и радостно улыбнулась.

– Привет! Проголодалась? А я подумала, что самое время готовить обед. Разве угадаешь, когда вернутся эти мужчины!

– Я уезжаю, Хани. Забежала только попрощаться.

– Уезжаешь? – Лицо хозяйки выражало растерянность и удивление. – А я думала… – Она снова опустила голову к раковине и принялась за чистку картошки. – Мне показалось, что у вас с Флинтом…

– Не вышло.

– Ах вот как… – Хани вздохнула и отвернулась. – Из-за перегона скота? Я тебя не осуждаю. С какой стати тебе влезать в это дело, если оно вовсе не твое?

Гарнет не собиралась рассказывать об истинной причине отъезда. Флинт был деверем Хани. И чернить его совсем ей не хотелось. Она надеялась расстаться с Хани по-доброму.

– Зашла перед отъездом поблагодарить тебя за гостеприимство.

– Куда же ты теперь? – Хани грустно посмотрела на подругу.

– Вероятно, в Санта-Фе, – пожала плечами Гарнет. – Собираюсь там выйти замуж.

– Вот не знала. Ты не рассказывала. И Флинт не говорил.

– А мне казалось, рассказывала. Я за этим на запад и ехала.

– А деньги есть у тебя? – забеспокоилась Хани. – Ты упоминала, что потеряла все во время нападения индейцев.

– Обойдусь, – беззаботно рассмеялась гостья. – В ближайшем городе найду какое-нибудь дело и заработаю на билет на дилижанс до Санта-Фе. А кстати, далеко ли до ближайшего города – совершенно не имею представления.

– Отсюда миль двадцать. На вершине холма надо повернуть направо и держать все время на запад. Там будет что-то вроде старой, заросшей колеи. Но перед отъездом присядь, перекуси.

– Спасибо, но я совсем не голодна.

– Тогда подожди, соберу тебе что-нибудь в дорогу.

– Не надо, Хани. – Гарнет хотела остановить подругу, но та уже нарезала хлеб и накладывала на него ломтики говядины. Потом наполнила водой металлическую флягу.

– Посиди со мной, выпей чашку чаю, – попросила она.

– Мне лучше уехать до возвращения Флинта.

– Он ничего не знает об отъезде?

Гарнет покачала головой:

– Нет, но не думаю, что он расстроится, даже если я не повидаюсь с ним.

– Мне кажется, ты ошибаешься. Флинт стал совсем другим. И изменила его ты. – Хани завернула сандвичи, перетянула пакет бечевкой, но пальцы ее медлили – не выпускали узелок. – Наверное, я не смогу убедить тебя остаться.

– Нет, Хани, – твердо ответила Гарнет.

– Мне не нравится, что ты поедешь одна. У тебя даже нет оружия, чтобы защититься. Все-таки лучше подождать, пока вернутся мужчины. Кто-нибудь из них довезет тебя до города.

– Со мной будет все в порядке. Все, что могло, со мной уже случилось. Я возьму одеяло Флинта. Пожалуйста, скажи ему об этом, когда он возвратится.

– Может быть, передать что-нибудь еще? – Хани посмотрела подруге в глаза.

– Передай… нет… просто попрощайся за меня.

Неожиданно для себя женщины обнялись. Потом Хани отстранилась, достала из кармана фартука платок и вытерла слезы:

– С тобой здесь так хорошо.

Держась за руки, они вышли из дома. Гарнет забралась на спину кобылы.

– Береги себя, – напутствовала ее подруга. – И будь счастлива с мужем. А когда устроишься, черкни мне пару строк.

– Обязательно, Хани. До свидания. И спасибо за все.

Гарнет направила кобылу на вершину того самого холма, с которого только вчера спускалась бок о бок с Флинтом. И там натянула поводья и оглянулась. Хани стояла на пороге дома и махала рукой. Гарнет помахала в ответ и двинулась на запад.

Флинту было тревожно. Он не мог понять отчего. Но с тех пор как дом на ранчо «Трипл-М» скрылся из виду, его преследовало недоброе предчувствие. Гарнет! Хотя он не мог понять, почему следовало волноваться из-за рыжеволосой спутницы.

В прошлую ночь, когда они любили друг друга («Черт побери, – тихо выругал он себя, – я снова об этом»), было намного лучше, чем в первый раз. А тогда он ни за что бы не поверил, что может быть лучше. Дьявольщина! С этой женщиной от раза к разу великолепнее. Ни с кем другим он не испытывал подобного наслаждения. А напор Гарнет, ее раскрепощенность добавляли особую пикантность, какую не купишь ни у одной двухдолларовой шлюхи из салуна. Воспоминания о прикосновениях к ее коже, о вкусе поцелуя, о ее аромате чуть не заставили Флинта повернуть обратно. Эта рыжеволосая бестия, эта очаровательная ведьмочка совсем его оседлала, и Флинт чувствовал свою беззащитность перед ней.

– Ну что, много коров?

Голос Клива заставил его выйти из забытья. Флинт посмотрел на брата и обнаружил, что тот уже спешился, а Джош несется невесть куда.

Он тоже спрыгнул на землю:

– Хватает. И Люк утверждает, что наберется еще сотня, которых удастся оклеймить. – Он оглядел разбредшееся по соседним склонам и долине стадо. – Что ты думаешь о перегоне, Клив?

– Не вижу помех для этого дела. Конечно, недурно иметь еще парочку загонщиков. Могли бы славно поработать клеймом – тем более что и женщины пособят.

– Ты тоже считаешь, что Люк уже не тот?

Клив удивленно посмотрел на брата:

– Почему ты спрашиваешь?

– Да так. – Флинт пожал плечами. – Если мужчина слишком привязывается к женщине, кажется, он чуточку того. И голова варит не так. Все время вспоминает жену и детей – своих подопечных. А в это время его запросто могут убить.

– Тебе что-то не дает покоя, братишка Флинт? – широко улыбнулся Клив.

– Мне? С чего ты взял?

– Да так, показалось.

– Оставь свои ухмылки, Клив.

– Сию минуту. А что до Люка, если он и не в форме, я этого не заметил. Только вчера видел, как он прищучил гремучую змею.

– Ты меня не понял. Гремучая змея предупреждает об атаке. Мужчина не в форме, если он не способен учуять змею, прежде чем она начала трещать.

– Ладно, Флинт, Люк как-нибудь о себе позаботится. – Клив похлопал брата по плечу. – Не замечал я раньше, чтобы ты так беспокоился о других. Ну-ка выкладывай, что у тебя на уме!

– Да ничего особенного.

– Не хочешь, чтобы Гарнет ехала с нами?

– Мне не по душе и то, что поедет Хани. Хотя должен признать, Гарнет не из пугливых. Прекрасная наездница и умеет обращаться с ружьем.

– Славная девочка.

– Знаешь, брат, эта рыжая доставила мне столько хлопот с самой первой минуты, как я ее встретил… И все же я с удовольствием с ней поеду. Она молодчина.

– Только поэтому, Флинт?

– Куда ты клонишь? – воинственно вскинулся брат.

– Просто подумал, уж не собираешься ли ты жениться.

Флинт с пренебрежением фыркнул:

– Нет уж, уволь. Оставляю всех женщин тебе и Люку. А мне в моей жизни жена ни к чему!

– Ну а Гарнет ты об этом сказал?

– И каждый день повторяю. – Флинт взлетел на коня. – Давай-ка трогаться домой. Нашему старшему братцу небось не терпится поговорить о деле.

Клив позвал племянника:

– Поехали, Джош!

С охапкой ранних васильков в руках мальчуган опрометью бросился к дяде, а за ним с веселым лаем устремился верный пес Амиго.

Очутившись снова на ранчо, Флинт расседлал коня и завел в одно из стойл. На всякий случай поднявшись на сеновал, он в поисках Гарнет тут же направился к дому.

Клив и Люк отводили взгляды, и он сразу почуял неладное. Не обнаружив Гарнет, он спросил о ней Хани.

– Она уехала, Флинт, – ответила женщина. – Решила, что так будет лучше.

Флинта словно внезапно ударили в живот.

– А она сказала, почему уезжает?

– Только то, что у вас не все ладно. Собиралась отправиться на дилижансе в Санта-Фе и там выйти замуж.

– Ясно! – Флинт ногой распахнул дверь и вышел во двор. Лживая вертихвостка! Рыжая лгунья столько ему набивалась, а сама решила потихоньку удрать. И еще обещала гнать с ними скот! Да как она могла!

Флинт почувствовал, как в нем закипает гнев. Не сказать в глаза, не попрощаться, улизнуть без единого слова. И это после того, как они договорились держаться вместе!

Чем больше он об этом думал, тем больше им овладевал гнев. Она должна была ему сообщить! Но вместо этого сделала посмешищем перед родными. В одном Флинт был твердо уверен – эта женщина ему не нужна. Но он предпочитал сказать ей об этом сам, как делал уже много раз, а не терпеть ее фокусы!

Дойдя до белого каления, Флинт круто повернулся и ворвался в дом.

– Давно она уехала? – проревел он.

От неожиданности Хани выронила тарелку, и та со звоном разбилась об пол.

– Около полудня. – Женщина наклонилась и принялась собирать глиняные осколки. – Послушай, Флинт Маккензи, если ты привык так орать, как только что кричал на меня, неудивительно, что Гарнет от тебя сбежала.

– Извини, Хани. – Флинт присел рядом и стал помогать собирать осколки. – Я не хотел тебя напугать. Она не сказала, куда направляется?

– Спрашивала, как добраться до Калико.

– Ты дала ей денег?

– У меня у самой не было, иначе непременно бы попыталась. А так ей пришлось уезжать только с сандвичами и твоим одеялом.

– С моим одеялом! Так она ко всему еще и воровка!

– Ну-ну, Флинт, – попытался урезонить брата Клив. – Подумаешь, какое-то одеяло!

Флинт вскочил на ноги и кинулся к двери.

– Ну нет, с моим одеялом ей улизнуть не удастся!

Хани посмотрела на Люка и Клива:

– Как вы считаете, он ее не убьет?

Мужчины изумленно переглянулись и принялись хохотать.

Давясь от смеха, за обоих ответил Клив:

– Полагаю, что с Гарнет все будет в порядке. Братишка Флинт сам не свой от любви.

Гарнет испытала несказанное облегчение, когда впереди показались огни города. Первым делом она отправилась в платную конюшню. Долго препираясь с хозяином, она наконец продала кобылу за десять долларов и получила ровно на десять долларов меньше той суммы, которую когда-то за нее заплатила. Потом завернула на станцию дилижансов и обнаружила, что на билет до Санта-Фе не хватает пятнадцати долларов. Хорошо, что было еще не поздно подыскать какую-нибудь работу. Со свернутым одеялом в руках Гарнет принялась изучать город.

Впрочем, город – слишком громко сказано. Это была дыра дырой всего в несколько кварталов. Собственно говоря, та же пыльная дорога, только с деревянными домами по краям. Неужели горожане не могли удосужиться вымостить улицу, ворчала Гарнет, вспоминая обсаженные магнолиями и кипарисами аллеи Джорджии, с фонарями и красивыми домами.

Она прошла мимо гостиницы, оружейной лавки и заметила мануфактурный магазин Дженкинса. На нее пахнуло только что выделанной кожей и восковыми свечами. Гарнет увидела человечка с худосочным лицом и блестящей лысиной, отороченной седыми прядями. Он уставился на молодую женщину сквозь очки, едва держащиеся на кончике носа.

– Я хотела бы поговорить с мистером или миссис Дженкинс, – обратилась к нему Гарнет.

– Я к вашим услугам.

– Мистер Дженкинс, я ищу работу. Не нужна ли вам помощница?

– Боюсь, что нет. – Хозяин покачал головой. – Как-то за обедом слышал, что Мод Малон ищет работницу. Попытайте счастья там.

– Спасибо. Непременно.

Гарнет уже повернулась, чтобы уйти, но хозяин спросил ей в спину:

– Вы приезжая?

– Проездом в Санта-Фе, – кивнула она.

– Ну и ну. – В глазах хозяина мелькнуло любопытство. – Проездом откуда?

– Из Джорджии.

– Какой-то городок недалеко от Эль-Пасо?

Гарнет была уже на полдороге к двери и не потрудилась ответить. На другой стороне улицы на маленьком домике красовалась вывеска: «Обеды у Мод. Лучшая домашняя кухня в Техасе». У входа брякнул колокольчик, и ее обдало соблазнительным ароматом жарящегося мяса. Судя по всему, вывеска не обманывала. Все столики, кроме одного, были заняты. Откуда-то из глубины появилась дородная женщина с седыми волосами и задубелой, как старое седло, кожей. В руках она несла оловянный поднос с двумя тарелками, на каждой из которых возвышались горы картошки и мяса.

– Садитесь за тот свободный столик в углу, дорогая. Как только освобожусь, сразу подойду.

Гарнет устроилась на стуле, и вскоре появилась женщина с чашкой кофе.

– Вы Мод?

– Совершенно верно, лапочка. Мод Малой.

– Знаете что, Мод, я не собираюсь заказывать обед. Мне сказали, что у вас можно найти работу.

– Подождите, милочка, я сейчас вернусь. – Грузная женщина упорхнула с удивительной легкостью.

Потягивая кофе, Гарнет наблюдала, как толстуха принимает заказы у двух ковбоев. А когда хозяйка снова юркнула на кухню, молодая женщина поднялась и принялась убирать грязную посуду с только что освободившегося столика. С горой грязных тарелок она появилась на кухне, где Мод разливала суп в две огромные миски.

Хозяйка бросила взгляд на грязную посуду и тут же спросила:

– Как вас зовут, милочка?

– Гарнет Скотт.

– Я плачу доллар в день. По субботам и воскресеньям – два. Все чаевые ваши. К тому же здесь вы не останетесь голодной. Ставьте миски на поднос и несите на столик у окна.

Гарнет молча кивнула, взяла поднос и поспешила выполнить приказание.

Следующие три часа обе женщины работали не покладая рук. Наконец, когда последний посетитель ушел, Мод выставила в окне табличку «Закрыто».

– Съедим по кусочку от оставшегося яблочного пирога?

– С удовольствием, – согласилась Гарнет.

Обессиленные, они уселись за стол и налили к пирогу по чашечке кофе.

– Не стану скрывать, Мод, – призналась Гарнет, – я собираюсь отправиться в Санта-Фе, как только скоплю денег на билет.

– Что ж, а до тех пор я воспользуюсь твоей помощью, – сдержанно ответила хозяйка. – Ты, милочка, из тех краев?

– Нет, я из Джорджии.

– То-то я слышу, у тебя не техасский выговор. Как же тебя занесло в Калико?

– Я единственная уцелевшая из всего каравана, на который напали команчи.

– Везунья! Ни разу не слыхала, чтобы после нападения команчей оставались уцелевшие.

– Меня спас проезжавший мимо человек. Вот так я оказалась у вас.

– И кто же этот парень? – заинтересовалась Мод.

– Флинт Маккензи.

– Флинт Маккензи! – Хозяйка прихлопнула ладонью по столу. – Да ты в рубашке родилась. Вот уж, скажем прямо, везение! Если кто-то и может отвести индейскую стрелу, так это Флинт Маккензи.

– Ты его знаешь? – удивилась Гарнет.

– Неужели нет! С тех самых пор, как он бегал в коротких штанишках. И не его одного – всех Маккензи. Поговаривают, что из братьев он самый грубый и неотесанный. Но я ни разу не видела, чтобы Флинт хватил сапогом собаку или ударил лошадь. Отчаянным был драчуном. Но никто не жаловался, чтобы он кого-то укусил или выбил глаз, не то что Клив. – Мод всплеснула руками. – Вот младший – настоящий проказник. Захочет и очарует змею, так что та выпрыгнет из собственной кожи. Стольким девчонкам разбил сердца – не меньше, чем звезд на небе! – Мод помолчала и заговорила спокойнее: – Самый серьезный из них Люк. Голова у парня на плечах что надо – пошел в родителя. И сам – вылитый отец. – Мод наклонилась и похлопала Гарнет по руке. – Скажу тебе по секрету, чего не сказывала ни одной живой душе. Прямо не знаю, чего это сегодня меня разобрало, да еще с незнакомой девчонкой. Но во мне живет постоянная боль, и она никуда не уйдет, пока я о ней кому-нибудь не поведаю. Я была влюблена в Эндрю Маккензи и чуть не сошла с ума, когда он женился на моей лучшей подруге.

– Эндрю – отец Флинта? – переспросила Гарнет.

Мод кивнула.

– И когда этот молодой осел кончил свои дни в Аламо, мое сердце разбилось точно так же, как сердце Кэтлин. А узнав о ее страшной участи, мы здесь все вконец расстроились. Хорошая была женщина. Не могу осуждать Энди за то, что он в нее влюбился. – Мод покачала головой. – Ее сыновья небось не успокоятся, пока не найдут мерзавцев, от чьих рук она умерла.

Она тяжело поднялась на ноги.

– Утро наступает быстрее, чем хотелось бы. Так что лучше заняться посудой, иначе мои старые кости не дождутся постели. Где ты остановилась?

– Я приехала только сегодня вечером и еще не успела подыскать себе место.

– Занимай каморку наверху. Не бог весть что, но все-таки угол, где можно преклонить голову. Ты не против?

– Мод, я спала везде: и в пещере, и на сеновале. Так что каморка мне покажется настоящей роскошью. Знаешь что, иди спать, а с посудой я справлюсь сама.

– Боже мой, девочка, да ее там целая гора!

– Ничего, осилю.

– Ну, как знаешь… Похоже, я стала для дела стара. Даже подумываю со дня на день взять да и бросить все. Ладно, пойду положу тебе стеганое одеяло и подушку.

– Спокойной ночи, Мод. И спасибо тебе.

Гарнет проводила глазами хозяйку, которая побрела к себе наверх, и поспешила на кухню.

Глава 16

Незадолго до полуночи Флинт въехал в Калико. К тому времени он заметно поостыл и сумел не раз обдумать свое положение. Все, что произошло, – еще один трюк, с помощью которого Гарнет пытается его окрутить. Только следовало догадаться об этом раньше, а не выходить из себя. Флинт прямиком направился к платной конюшне и обнаружил ворота прикрытыми, но не запертыми. Отворив одну створку ровно настолько, чтобы можно было проскользнуть, он зажег фонарь, оглядел стойла и заметил кобылу. Знак хороший. По крайней мере до города Гарнет добралась.

Желая убедиться, что с ней все в порядке, Флинт толкнул соседнюю дверь и разбудил хозяина конюшни. Мужчины прекрасно знали друг друга.

– Керли, там у тебя в одном из стойл кобыла с пятном на морде. Откуда ты ее взял?

– Купил у какой-то рыжей девицы, которая на ней приехала. А почему ты спрашиваешь?

– Это кобыла с ранчо «Трипл-М».

– Брось, Флинт. На ней же нет никакого клейма.

– Не успели поставить.

– Неужели? Так ведь лошади пять или шесть лет от роду.

– Мы купили ее пару дней назад в платной конюшне в Уэйнесбурге. Заплатили за нее двадцать долларов. А ты сколько отдал?

– Десять, – признался Керли. – Но знаешь что, Флинт, девчонка ее так уходила, что бедное животное было все в мыле. Я не дал бы за нее ни цента больше. К тому же ты сам сказал, что вы ее взяли в платной конюшне. Значит, у бедолаги сменилась куча наездников.

– А что с той девицей, которая продала тебе лошадь?

– Когда ужинал, видел ее у Мод. Кажись, устроилась у нее подработать.

– Спасибо, Керли. Извини, что разбудил.

– А лошадь заберешь?

– Дам тебе знать. Если надумаю забирать, десять долларов ты получишь назад.

– Двенадцать, – криво ухмыльнулся хозяин конюшни. – Надо же как-то устраиваться.

– Только не пытайся устраиваться, скупая краденых лошадей.

– Откуда мне было знать, что она краденая? Пойдешь к шерифу?

– Не пойду. Но жеребца своего к тебе на ночь поставлю. На этом и сочтемся.

Возвратившись в конюшню, Флинт занялся Сэмом, а когда устроил его в стойле, направился в закусочную. Пора было разобраться с рыжей. Однако заведение Мод оказалось закрытым. Он обошел дом, заглянул в окно и ударил в дверь с черного хода.

Вытерев последнюю кастрюлю, Гарнет с облегчением вздохнула, и в этот миг в дверь громко забарабанили. От неожиданности она подскочила.

– Кто там?

– Открывай! – раздался громоподобный голос Флинта, и женщина, не сомневаясь ни секунды, его туг же узнала.

– Боже мой! – Она поставила кастрюлю на стол и не без умысла переспросила: – Да кто же это?

– Черт побери, ты прекрасно знаешь!

– Закусочная закрыта. И изволь не шуметь, не то разбудишь Мод.

– Я подниму на ноги весь этот проклятый городишко, если ты сейчас же не откроешь.

Гарнет поняла, что это не пустая угроза. Она отперла дверь и отошла в сторону, а Флинт вихрем ворвался внутрь и захлопнул за собой дверь.

– Чего тебя принесло в такой час? – Она даже не подняла на него глаз.

– Хочу забрать кобылу и одеяло, которые ты у меня украла!

Гарнет повернулась и испепеляюще посмотрела на бывшего проводника, но тут же отвела взгляд:

– Не будь смешным.

– В здешних краях кража лошади – серьезное обвинение. Это – посягательство на частную собственность.

Женщина по-прежнему, казалось, не видела Флинта, продолжая старательно составлять в высокий от пола до потолка шкаф только что вымытые тарелки и кастрюли.

– Кажется, в здешних краях что ни возьми – все серьезное обвинение, кроме убийства. Видимо, его-то мне и следовало совершить.

– Ты, наверное, забыла, что лошадь принадлежит мне, потому что куплена на мои деньги. Так что, миссис Скотт, ты воровка!

– Ну так повесь меня. – Гарнет забралась на стул, чтобы поставить тяжелый чайник на полку у самого потолка.

В это время стул начал опрокидываться, Гарнет отчаянно замахала руками, тщетно пытаясь сохранить равновесие. Флинт бросился вперед и, ухватив ее за ногу и ягодицы, удержал от падения.

– Убери лапы, развратник!

– Ладно, пусть будет по-твоему, леди.

Флинт отошел назад, и Гарнет снова потянулась к полке. Но стул закачался опять, и она с воплем ухватилась за полку. А когда стул все-таки с грохотом упал, женщина повисла на полке, держась за нее обеими руками. Ноги беспомощно молотили воздух, пытаясь дотянуться до опоры. Она дико оглянулась на Флинта. Тот оперся о стол, скрестив на груди руки.

– Ты что, мне не поможешь? Я так и буду висеть?

– Что до первого вопроса, ты сама отказалась от моей помощи. А по поводу второго я тебя предупреждал: кража лошади карается виселицей.

– Несносный, безжалостный урод – вот ты кто, Маккензи! Еще изощряешься в остроумии по моему поводу! – Гарнет снова принялась извиваться. Потом посмотрела вниз. – Ты способен на что-нибудь еще, кроме как заглядывать мне под юбку?

– Нам обоим известно, вдовушка Скотт, как эта мысль тебя возбуждает. Но сейчас придется остыть. Послушай, я обдумал твое затруднительное положение и хочу тебе кое-что предложить.

– У меня к тебе тоже предложение, – вспыхнула Гарнет и дунула, чтобы откинуть с лица непослушные волосы. Руки начинали ныть.

– Если хорошенько постараться, можно на руках передвинуться до конца полки, а там один удачный взмах твоих длинных ног – и ты на столе.

– Я уже думала об этом, – с трудом пропыхтела она. Несколько новых попыток откинуть с лица волосы совсем сорвали ей дыхание.

– Так почему не попробовала?

– Ждала, когда ты уберешься подальше. А то еще съезжу ногами по физиономии.

Дюйм за дюймом она начала перебирать руками по полке. Но на середине пути боль в мышцах полыхнула огнем, и их стало сводить. Гарнет уже была готова оставить гордость и попросить о помощи, но тут заледенела. Из гортани вырвался сдавленный крик ужаса – на нее в упор смотрели два мерцающих глаза.

Пальцы разжались, она полетела вниз и, зажмурившись, ждала болезненного удара об пол. Но вместо этого приземлилась в объятия Флинта, да такие крепкие, что из них не освободило бы ее и землетрясение.

Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что она не разбилась о пол, и еще несколько – что держит ее Флинт Маккензи.

– Боже, Гарнет, что там такое? Змея?

– Там… там…

– Ну, так что? – Флинта встревожил ее испуг.

Гарнет едва перевела дыхание и наконец выдавила:

– Мышь!

– Мышь? Да, женщина, тебя не поймешь. Не трусишь перед индейцами и змеями, а от простой мышки чуть не умерла со страху!

– А сам-то ты пробовал заглянуть в глаза мыши?

– Признаюсь, нет. Я всегда легко падал в обмороки, поэтому имею дело только с быками и медведями. – Он посадил Гарнет на стул, но та мгновенно вскочила на ноги.

– Убирайся! Довольно я наслушалась твоих разглагольствований!

Флинт попятился. На лице Маккензи отразился преувеличенный испуг, и это еще больше разозлило женщину.

– Но если я уйду, кто избавит тебя от страшных челюстей этой мыши-убийцы?

Последнее замечание окончательно вывело Гарнет из себя.

– Я тебя предупреждала! – завопила она и, схватив с полки большую чугунную сковороду на длинной ручке, ударила Флинта по голове.

Несколько секунд Флинт ничего не видел и, чтобы не упасть, привалился к столу. А когда комната перестала кружиться, ухватился за болезненную шишку на голове.

– Ты меня ударила!

– Да. Сковородкой. И ударю еще. – Гарнет испепелила его ненавидящим взглядом.

– Паровоз, а не баба. Настоящий локомотив! Ты меня могла убить! – Флинт начал к ней медленно приближаться. Глаза Маккензи потемнели от ярости. Гарнет отступила – этот взгляд был ей хорошо знаком. Флинт бросился за ней.

– Глупости! Я едва до тебя дотронулась. А если бы хотела убить, ты бы уже валялся на полу.

Но такое объяснение Флинта вряд ли устроило, потому что он продолжал гоняться за Гарнет вокруг стола, правда, ей удавалось благополучно ускользать от его рук.

– За что ты меня ударила? – Он снова потер голову. – Вот уже вскочила шишка. Точно здоровый канатный узел!

– Ради всего святого, перестань хныкать, как мальчишка. Она не настолько велика!

– Не настолько велика! – Флинт прыгнул через стол, но Гарнет ловко увернулась. – Согласен. Узел, который я затяну у тебя на шее, будет куда больше. Дай только добраться!

Как он смеет ей грозить? Он ведь прекрасно знает, что она не терпит, когда ей грозят! Сколько раз говорила, что не привыкла отступать ни перед каким напором.

– Что ж, попробуй! – Гарнет остановилась как вкопанная и подняла непокорную голову, обнажив шею. – Давай!

Флинт схватил ее за плечи:

– Ну, что в тебя вселилось?

– Еще осмеливается спрашивать после того, что натворил!

– А что, черт побери, я такого сделал?

Возмущенная Гарнет сбросила с плеч его ладони, вытянула из-за корсажа медальон и поднесла Флинту к самому носу.

– Вот это!

– Медальон…

– Не какой-нибудь медальон, а мой. Тот самый, который я уже оплакала.

– Ах да… Совсем забыл о твоем медальоне.

– Я так и подумала. – Глаза Гарнет презрительно блеснули. – Или решил, что в кармане рубашки я его не найду?

– Вот в последнем ты абсолютно права. – Флинт снова разозлился. – Содержимое карманов мужской рубашки касается только ее владельца. И я никак не рассчитывал, миссис Скотт, что ты примешься шарить по моим карманам.

– А я не думала, что ты так жесток, Флинт Маккензи. Ты прекрасно знал, что значит для меня медальон.

– Знал. И поэтому вернулся и нашел его на тропе, там, где ты его обронила.

– Теперь пытаешься выкрутиться. Но я понимаю, что вовсе не теряла медальона, а все это время он преспокойно лежал у тебя.

– В здешних краях слово мужчины кое-что значит. Не понимаю, леди, отчего вы так взъерепенились, но выслушал я от вас достаточно и больше не собираюсь!

– Я тебя сюда не звала! И у тебя нет надобности больше слушать меня ни минуты. А я, как только накоплю достаточно денег, тут же отправлюсь в Санта-Фе.

– Вот и прекрасно! Только не забудь передать от меня горячий привет достопочтенному Милтону Бриттлзу. – Флинт круто повернулся к двери, но, учитывая силу удара, который совсем недавно пришелся ему по голове, движение оказалось не в меру резким. Он сделал еще пару шагов, и тут комната снова поплыла у него перед глазами.

Флинт повернулся. Зашатался. Протянул к Гарнет руки. Пробормотал:

– Рыжая… – Его ноги подкосились, и он рухнул прямо на нее.

Гарнет попыталась его подхватить, но не сумела удержать, и они оба очутились на полу. Гарнет жалобно просила из-под него:

– Флинт, скажи что-нибудь.

Раздались шаркающие шаги. По лестнице спускалась Мод.

– Что здесь происходит?

– Это Флинт. Я его, кажется, убила, – всхлипнула Гарнет.

Мод в недоумении уставилась на лежащие на полу тела.

– Боже, девочка, что случилось?

– Я ударила его сковородкой по голове.

– Силы небесные! Пойду за доктором!

– Где он живет? Я сбегаю быстрее.

– В белом доме с черными ставнями. Рядом с банком. Примерно в квартале отсюда.

Гарнет опрометью кинулась на улицу, быстро пробежала квартал и очень скоро вернулась, ведя за собой врача.

Флинт очнулся и сидел на стуле с мокрым полотенцем на голове. Пока врач его обследовал, Гарнет в беспокойстве металась по комнате:

– Я не собиралась его калечить. Мод, я его слишком люблю. Побоялась бы даже оцарапать. И вот он ранен – моей собственной рукой. Никогда себе не прощу. Никогда!

– Не думаю, милочка, что он сильно ранен, – невозмутимо ответила Мод.

Вскоре доктор отвел их в сторону, и, отходя, Гарнет бросила на Флинта встревоженный взгляд. Он все так же сидел на стуле и руками подпирал голову.

– Ну как, док? – спросила хозяйка закусочной.

– Сейчас у него такое чувство, будто его в голову лягнул мул. Но пульс нормальный и лихорадки нет. Думаю, все обойдется. Череп у него крепкий, шкура здоровая – выдержит и не такое, не то что удар сковородой. – Врач пристально посмотрел на Гарнет. – Надо его уложить, чтобы он подольше полежал.

– Слава Богу, – с облегчением вздохнула Гарнет.

– Сразу возвращаться в «Трипл-М» ему не стоит. Пусть остаток ночи побудет в городе. Мод, сумеете его где-нибудь разместить?

– Что это вы говорите так, будто меня здесь вовсе нет? – проворчал Флинт.

Врач бросил на него оценивающий взгляд, но не удостоил ответом и продолжал обращаться к Мод:

– Он может быть немного раздражительным из-за головной боли.

– Чертовски верно. Голова прямо раскалывается. – Флинт ожег глазами Гарнет, и от этого она ощутила еще большую вину..

– Устрою его в своей кровати, – предложила хозяйка закусочной.

– В этом нет никакой нужды, – снова возразил Флинт. – Доберусь до гостиницы и там переночую.

– Не стоит оставлять его одного, – объявил врач. – Лучше, чтобы кто-нибудь за ним присматривал.

– Я с ним побуду, – тут же откликнулась Гарнет.

– С какой целью, миссис Скотт? – мрачно уставился на нее Флинт. – Собираешься довершить начатое, пока я сплю?

– Ну, пожалуйста, Флинт, – взмолилась она.

– Я же говорил, ты человек опасный.

– С вами не выспишься, – возмутился доктор. – У меня нет ни малейшего желания остаток ночи выслушивать ваши препирательства. Решайте сами. Только в следующий раз, отстаивая свое мнение, не беритесь за чугунные сковороды. – Он спрятал стетоскоп в черный саквояж, щелкнул замком и собрался уходить. – Флинт, так ты отправишься в гостиницу или нет?

– Пойду, – решительно отозвался тот.

– Тогда тронулись. Помогу ему туда добрести, чтобы вам не возиться с ним одной, миссис Скотт. – Он помог Флинту подняться на ноги. – Осилишь такое расстояние?

– Нет сомнений, док.

Врач взял его под руку, и мужчины направились к двери. Гарнет задержалась лишь на секунду, чтобы попрощаться с Мод и извиниться за беспокойство, которое ей причинила.

– Вернусь утром, – убегая, бросила она.