Текст книги "Любовные хроники: Флинт Маккензи"

Глава 30

– Лежи! Не поднимай головы! – крикнул Флинт. Пули вдребезги разбивали стекла, впивались в деревянные стены. Флинт и Гарнет скорчились на полу. По грохоту на улице было ясно, что Клив и Люк открыли огонь из ружей.

– Флинт, смотри! – В окне появился вооруженный бандит. Флинт перекатился на спину, нажал на курок, и бандит исчез.

– Ползи в угол и не высовывайся! Я сейчас.

– Ты куда?

– Похоже, стреляют в соседней комнате. Надо посмотреть.

– Флинт, ты знаешь, сколько у них людей?

– Вот сейчас и выясню! – Он изо всех сил старался перекричать пальбу. – Надо как-то выбираться отсюда. Мы здесь в ловушке и не знаем, как идет бой.

Флинт осторожно приоткрыл дверь и посмотрел в узкую щелку. Коридор тонул во мраке, но по черной лестнице пробирался человек. Флинт выстрелил – пуля опрокинула бандита навзничь. Маккензи старался припомнить, сколько у Уолдена людей. Без главаря – шесть. Двоих он застрелил. Значит, осталось по меньшей мере пять. Неужели к бандитам присоединятся мародеры? Если так, Люку и Кливу работы будет невпроворот.

Флинт прокрался по стене к соседней двери. В это время она распахнулась, и из комнаты выскочил бандит. Не растерявшись, Флинт успел нажать на спуск. Грохнул выстрел, и пуля безошибочно попала в цель. Пригибая голову, он бросился в комнату и сумел заметить притаившегося у окна человека с револьвером в руке. Новый выстрел – и еще один бандит нашел свою смерть. Убедившись, что в комнате больше никого нет, Флинт поспешил обратно к Гарнет.

– Пошли! – Он схватил ее за руку и потащил к лестнице.

Пальба продолжалась снаружи, но у черного хода все было тихо. Флинт осторожно выглянул наружу. Двор показался ему пустым.

– Где ты оставила Сэма?

– Там. – Гарнет показала на соседнее здание. – А сама вошла в эту дверь.

– Беги туда и скачи в гостиницу. Только на этот раз по дороге не останавливайся.

– Я тебя не оставлю!

– Черт побери, рыжая! Мне надо пробиться к Люку и Кливу, – рассердился Флинт. – Ну как я могу это сделать, когда нельзя выпускать тебя из поля зрения?!

Гарнет впилась в него глазами.

– Но почему я не могу остаться и помочь?

– Ты уже достаточно помогла – спасла меня от веревки. А теперь делай, что тебе говорят. Я не хочу, чтобы тебя ранили.

– Хорошо. Будь осторожен, Флинт.

Но стоило Гарнет выйти из укрытия, как мимо, паля из пистолета направо и налево, пронесся всадник. Флинт толкнул ее на землю и, оберегая от пуль, накрыл своим телом. Потом взглянул вслед удаляющемуся коню и понял, что это Чарли Уолден удирал на Сэме. Флинт поднял «кольт», тщательно прицелился и нажал курок. Но вместо грохота выстрела послышался сухой щелчок – барабан был пуст.

– Дьявольщина! – Он перезарядил револьвер и свистнул Сэму, но конь был уже далеко и не мог слышать хозяина. Флинт растерянно оглянулся, но лошади под рукой не оказалось. Он никак не хотел поверить в такое дьявольское невезение: не только упустить Уолдена, но еще и потерять Сэма! Он пришел в полное отчаяние и только бормотал проклятия. Но, взглянув в глаза Гарнет, понял, что она всей душой разделяет его боль.

– Ну вот, теперь тебе никуда не придется ехать.

– Прости. – Она взяла его за руку.

– Это ты меня прости. – Он помог ей подняться. – Мне нужно выручать братьев.

Услышав стук копыт, Люк приготовился встретить очередного противника огнем, но тут же узнал всадника: это был Хикок. Он соскочил с лошади и пригнулся под жужжащими над головой пулями.

– Слышал, вы попали в передрягу, и решил, что помощь вам не помешает.

– Спасибо, Джим. Клив укрывается на той стороне улицы, а Флинта я в последний раз видел в комнате по соседству с балконом. Но уже пару минут оттуда не слышно никакой стрельбы. Поэтому я думаю, там его нет. А в нас стреляют из бара.

– И сколько их примерно там? – спросил Хикок.

– Понятия не имею. Похоже, чертовы мародеры тоже вступили в бой. – Внезапно Люк замолчал. – Слышишь?

Оба замерли. Справа из-под деревьев раздался троекратный свист.

– Это Флинт, – улыбнулся Люк и ответил на сигнал.

Флинт и Гарнет бросились через дорогу, а Хикок метким выстрелом сшиб высунувшегося бандита с револьвером.

– Хотите, чтобы вас подстрелили?! – завопил на них Люк.

– Чарли Уолден… ускакал на Сэме… – еле выдохнул Флинт.

– Чарли Уолден? Ты хочешь сказать, что это Чарли Уолден похитил Гарнет?

– Нет. Натан Бодин. Но он из одной банды с Уолденом. Бодина я застрелил, поэтому они меня и решили повесить. Если бы не Гарнет, братишка, болтался бы я с этого балкона.

– Мы сразу бросились сюда, как только к нам прибежал Маккой и рассказал, что случилось. – Люк улыбнулся Гарнет. – Теперь мы все твои должники…

Внезапно из дверей салуна выскочили несколько человек и, стреляя на ходу, кинулись врассыпную. Но тут же рухнули под ответным огнем Хикока и братьев Маккензи. Неожиданно в ночи воцарилась тишина.

– Неужели мы их всех положили? – Люк глазам своим не верил.

– Вроде бы… Только самый главный ушел, – с горечью проговорил Флинт.

В это время Клив осторожно подкрался к входу в салун, а Флинт двинулся с противоположной стороны. Они постояли, прислушиваясь, у двери и по знаку Флинта одновременно ворвались внутрь.

Флинт перекатился по полу и с револьвером в руке встал на одно колено, а брат укрылся за ближайшим столиком.

– Не стреляйте! – раздался испуганный голос бармена, и он поднял руки, показывая, что у него нет оружия. – Все убежали!

Те, кто благоразумно скрывался за запертыми дверями, один за другим выходили в бар и с ужасом взирали на невероятное побоище. Салун выглядел как настоящее поле битвы: три мертвеца валялись в самом баре, двое – в коридоре второго этажа, еще один в комнате, двое на балконе и трое на улице. И это не считая Бодина, который остался в номере на третьем этаже.

Потрясенная Гарнет, со всех сторон окруженная оберегавшими ее мужчинами, переводила взгляд с одного скрюченного тела на другое. И тут в конце улицы раздался топот несущихся во весь опор лошадей.

– Надеюсь, это не подкрепление к бандитам, – проворчал Люк.

– Что здесь происходит?! – выкрикнул предводитель отряда, осаживая разгоряченного коня.

– Все уже произошло, мистер. – Люк поднял ружье. – А вы, собственно, кто такой?

– Председатель охранного комитета, Генри.

– Еще один комитет! – фыркнул Флинт. – Если он такой же, как комитет мародеров, придется снова открывать пальбу.

– Может быть, мне удастся вам кое-что прояснить? – выступил вперед Хикок. – Я шериф округа Эллис.

– Здесь округ Диккинсон, шериф. В этом городе у вас нет власти. Это ваши люди?

– Нет, – ответил Дикий Билл.

Генри повел глазами по мостовой.

– А убитые состояли в розыске в вашем округе?

– Нет, но я решил, что моя помощь может здесь пригодиться. Бандиты похитили женщину…

– Перестрелки… Похищения… Это уже две причины, по которым нам пришлось создать охранный комитет, – перебил шерифа Генри. – С тех пор как сюда стали пригонять скот, город сделался небезопасным: женщины и дети не могут спокойно пройти по улице. И вот добрые горожане решили, что с них довольно.

– Не слишком-то много пользы от вашего охранного комитета, мистер Генри, – заметил Хикок. – Вам следовало бы обзавестись шерифом и поддерживать в Абилине порядок, подчиняясь закону. Только так можно избежать неприятностей. Образуйте городской совет, а не какой-то охранный комитет, установите закон и наймите для его поддержания людей. И тогда на ваших улицах наступит спокойствие.

– Мы об этом подумываем. А пока посадим за решетку ваших приятелей. Надо проучать забияк!

– Черт побери, любезный! – возмутился Флинт. – Уолден удрал, а нас собираются сажать в кутузку!

– А кто это такой Уолден? – поинтересовался Генри.

– Главарь банды. Улизнул на моем коне, – едва сдерживался Флинт.

– Человек, который повесил двух моих пастухов, – спокойно объяснил Люк.

– Ну, раз теперь его нет в Абилине, чего о нем волноваться! – проревел Генри. – А вот вы, удальцы, только приехали из Техаса и сразу устраиваете у нас на улицах побоище. Можете сколько угодно палить друг в друга – только не в округе Диккинсон.

– А как насчет мародеров? – не отступал Люк. – Не мы затеяли ссору!

– Если они нарушат порядок, с ними поступят как с преступниками. У нас есть тюрьма, мистер. И мы собираемся использовать ее по назначению. Так что, ребята, влезайте на лошадей и следуйте за нами!

– У меня нет лошади, – сердито буркнул Флинт.

Генри окинул брезгливым взором распростертые на мостовой тела.

– Что-нибудь подберете. А нет, так придется прогуляться пешком.

Двое мужчин подвели ему коня – того самого гнедого жеребца, на котором Бодин увез Гарнет. Чертыхаясь, Флинт подсадил ее в то же седло, сам взгромоздился сзади и весь обратный путь бормотал сквозь зубы ругательства.

Как только они приблизились к гостинице, навстречу бросились Хани с сыном и Мод.

– Слава Богу, вы живы! Мистер Маккой подсказал, где вас искать!

– Все в порядке, соечка, – успокоил жену Люк. – Вот только вышла одна небольшая заминка.

– Какая заминка?

– Нас хотят засадить в тюрьму.

– Боже, за что?

– Долгая история, родная. Возвращайтесь пока в гостиницу. – Он взглянул на Генри: – Прежде чем нас запрут, разрешите перекинуться несколькими словами с женщинами?

– Пару минут, не больше, – недовольно бросил председатель охранного комитета.

Гарнет подошла к Флинту, и тот расстроенно покачал головой:

– Он был почти у меня в руках. Перед самым носом. Но теперь я по крайней мере знаю, как он выглядит.

– Ты еще с ним встретишься. – Гарнет постаралась придать бодрости своему голосу. – Ведь ты погонишься за ним, когда тебя выпустят?

– Спрашиваешь! Теперь меня ничто не остановит! И на этот раз он от меня не уйдет.

– Наверное, ты и раньше так думал, – проговорила она упавшим голосом.

– Видишь ли, до прошлого года мы даже не знали его имени. А теперь я могу узнать его в лицо. Мы с Кливом его из-под земли достанем.

– Достанете… когда-нибудь, – печально отозвалась Гарнет.

Она понимала, что после стольких бурных событий Флинта не удержать – он не успокоится, пока не расквитается с Уолденом. Будет держать данное себе слово, и бессмысленно стоять у него на пути. А пока он обуреваем жаждой мести, в его жизни нет места ни ей, ни их ребенку.

Наступил момент прощания. С самого первого дня их знакомства Гарнет терзала мысль о расставании. И вот миг разлуки настал. Сердце защемило от невыносимой тоски. В глазах стояли слезы – Гарнет почувствовала, что они вот-вот хлынут ручьем. Потупившись, женщина сделала вид, что оттирает пятно на рубашке.

– Береги себя, Флинт.

Он взял ее за подбородок и заглянул в полные слез глаза.

– Ну-ну, рыжая, со мной все в порядке, – и смахнул соленые капельки с ее щек. – Как твое лицо?

– Совсем не болит.

– Ты всегда так отвечаешь, – ласково проговорил он, и Гарнет замерла под его испытующим взглядом. – Что с тобой, рыжая?

Боже, только бы он не догадался! Она нежно погладила его по щеке.

– Тебе надо побриться.

– Я как раз собирался.

Его обезоруживающая улыбка преодолела ее скованность, и Гарнет бросилась к Флинту в объятия.

– Обними меня, Флинт! Пожалуйста, обними!

Его руки сомкнулись, и она оказалась под его желанной защитой. Совсем ослабев, Гарнет судорожно вздохнула.

– Ничего, ничего, родная, скоро все наладится. Только пока не лезь на рожон. Обещаешь?

Ее грудь разрывалась от боли. Она не смогла ничего выговорить и только кивнула.

– Ну, пошли, ковбой! – крикнул один из охранников.

Гарнет подавила рыдания, посмотрела на Флинта и улыбнулась. Потом поправила на нем шляпу на его обычный залихватский манер.

– До свидания, Флинт, – тихо прошептала она.

Флинта схватили за руки и повели прочь, а Гарнет стояла и смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Потом прямиком отправилась на телеграф.

На следующее утро Хани оставила Джоша на попечение Мод, а сама пошла провожать Гарнет на станцию дилижансов.

– Ты делаешь ошибку, Гарнет. Не годится уезжать, когда Флинт в тюрьме. Дождись, пока его выпустят, и вы все обсудите.

– Хани, милая, ты знаешь не хуже меня, что, как только его выпустят, он тут же умчится. Так будет легче для нас обоих.

– Неправда! Это нечестно по отношению к Флинту. И по отношению к себе самой. Повремени, подумай.

– Неужели ты считаешь, что мне это легко дается? Прошлую ночь я так и не сомкнула глаз. Сначала хотела заставить его жениться из-за ребенка, но не принуждать сидеть дома. Так хотя бы я видела его время от времени. Вот на какое была готова самопожертвование! – горько усмехнулась она. – Но потом поняла нечто такое, о чем прежде никогда не задумывалась. Раньше я больше пеклась о собственных желаниях. А как же с его желаниями? И тогда я решила, что, если останусь, принесу ему больше вреда, чем пользы.

– Но почему? – удивилась Хани. – У Флинта была бы жена, ребенок. И к тому же он сохранил бы свободу. Лучше не придумаешь.

– Хани, вспомни, какое обещание ты взяла с Люка, когда вы женились.

– Уйти с должности шерифа.

– Почему?

– Это ясно. Очень уж опасная работа. Слишком велика вероятность схлопотать пулю. – Голос Хани дрогнул. Мелькнула догадка, что было на уме у подруги.

– Вот и я не хочу, чтобы Флинта убили, – объяснила Гарнет. – Он жив, пока обладает молниеносной реакцией, и эту форму ему никак нельзя терять. От доли секунды зависит, жить или умереть. И пока он гоняется за Чарли Уолденом, ему все время надо быть настороже. Когда будет выхватывать из кобуры «кольт», не мешкать, не отвлекаться мыслями о жене и ребенке. Промедлит из-за меня секунду, опоздает и не успеет выстрелить. Теперь ты меня понимаешь? – Глаза Гарнет увлажнились. – Не стану притворяться, будто мне хочется ехать. И я понимаю, что мой отъезд больно ударит Флинта. Но лучше уж его обидеть, чем стать причиной смерти.

– Но ты не сможешь его забыть! – воскликнула Хани. – А пока любишь, не сможешь выйти замуж за другого.

– Я делаю то, что полагается, и поэтому до сих пор жива. Я еду в Санта-Фе и выйду там замуж. Не я первая, не я последняя заключаю брак с нелюбимым мужчиной. Но по крайней мере ребенок не будет ни в чем нуждаться.

– Это ребенок Маккензи. Он должен носить имя настоящего отца и вырасти в родной семье!

– Отправляемся! – закричал кучер дилижанса. – Если собираетесь ехать, леди, садитесь.

Гарнет прижала Хани к груди.

– Я буду по тебе скучать.

– И я тоже. Неужели ты так и не передумаешь?

– Поцелуй за меня Джоша. Сама я боюсь. Я такая трусиха.

– Ну нет, ты не трусиха, – печально улыбнулась Хани. – Ты самая смелая женщина, каких я только видела. Упрямая, несговорчивая – но не трусиха. – Она снова обняла подругу. – Напиши, когда родится ребенок.

– Обязательно! – пообещала Гарнет и, боясь разрыдаться, забралась в экипаж. Дилижанс тронулся. Она высунулась из окна и помахала рукой: – Скажи Флинту, чтобы был осторожнее в погоне за Уолденом!

После целой ночи за решеткой все три брата Маккензи были явно не в духе и время от времени препирались между собой. Но Хикок не обращал внимания на их перебранку, рев Джоша, ругань Мод и громкий лай Амиго и спокойно делал свое дело. Ему потребовалось несколько часов и телеграмма из Стоктона, в которой подтверждалось, что Люк в самом деле какое-то время служил шерифом, чтобы убедить Генри, что Маккен-зи – законопослушные граждане, а не забияки, какими он их считал.

Помня о своей догадке, Флинт задержался проверить копыто у жеребца Бодина – так и есть, оно оказалось с трещиной.

– А где Гарнет? – спросил он, присоединяясь к остальным в гостинице. И неожиданно для себя ощутил в ответе Хани неприкрытую враждебность.

– Уехала.

– Как это уехала? Куда? – Он обвел недоуменным взглядом окружавшие его лица. Все были угрюмы, как на похоронах.

– В Санта-Фе. Выходить замуж.

– Зачем? – Флинт не верил собственным ушам.

– Я уже сказала – выходить замуж. – Хани угрюмо отвернулась.

Сердце у Флинта упало, внутри все похолодело.

– Не верю! Не могла она уехать, даже не попрощавшись!

– Она попрощалась с тобой прошлым вечером, а ты так был поглощен мыслями о Чарли Уолдене, что даже не заметил.

Перед глазами Флинта пронеслась картина их вчерашней встречи, и теперь ему стало казаться странным вчерашнее поведение Гарнет. Что-то между ними осталось недосказанным. И вот она ушла из его жизни, а он даже не заметил.

– Нечего теперь расстраиваться, – сердито буркнула Хани. – Раньше надо было думать.

– А что я такого сделал? – В отчаянии Флинт схватился за голову.

– Лучше спроси, чего ты не сделал, братец, – посоветовал Клив.

– Например, не сказал, что любишь ее, – проворчала Хани.

– Не обещал не покинуть ее, – добавила Мод.

Одолеваемый угрызениями совести, Флинт посмотрел на Люка:

– Ну а ты что скажешь, старший брат?

Тот опустил глаза, молча выражая свое неодобрение.

– Не я один во всем виноват! – попробовал защищаться Флинт. – Вы бы ее послушали! Шипела, как гремучая змея, только потому, что я не похож на какого-то сэра Галахада. – Он начал метаться по комнате взад и вперед. – Не знал, как ее ублажить. Дошло до того, что она заставляла меня бриться дважды в неделю! Пусть выходит замуж за своего чертова кузена, если это ей надо. Бог свидетель, коли женщина во что-то упрется, ее ни за что не своротишь!

– Она просила тебе кое-что передать, если это тебя, конечно, интересует, – перебила его Хани.

Флинт резко обернулся, и в его глазах засветилась надежда.

– Говори!

– Будь осторожен, когда погонишься за Чарли Уолденом.

– Она так сказала? И все? – Он бросился к выходу.

– Ты куда? – остановил его Люк.

– Подальше отсюда. – Флинт с треском захлопнул за собой дверь.

– Дядя Флинт! – Джош спрыгнул с кровати и побежал вдогонку.

В комнате воцарилось неловкое молчание.

– Ну а мы какого черта дожидаемся? – наконец спохватился Люк. – Давайте укладывать вещи.

Джош нагнал Флинта, когда тот входил в свою комнату:

– Ты куда, дядя Флинт? В погоню за Чарли Уолденом?

Тот запихивал одежду в седельную сумку.

– Нет. Попытаюсь успеть на дилижанс до Санта-Фе.

– А почему ты хочешь ехать на дилижансе, а не на Сэме?

– Не из чего выбирать.

Мальчик с разбега плюхнулся на кровать.

– Тетя Гарни тоже уехала в Санта-Фе.

– Знаю. Поэтому и собираюсь туда. – Он изо всех сил стягивал шнурки на седельной сумке.

– Хочешь ее повидать?

– Нет. Заберу и привезу обратно в Техас.

Джош соскочил с кровати и захлопал в ладоши:

– Здорово! Мы с Амиго считаем, что будет гораздо лучше, если тетя Гарни родит ребенка у нас. И мама с папой так считают. И дядя Клив.

Занятый невеселыми мыслями, Флинт лишь вполуха слушал племянника.

– Ты совершенно прав! – Он перекинул седельную сумку через плечо и направился к двери.

Но тут одно слово дошло до его сознания, и он ошарашенно посмотрел на мальчика:

– Какого ребенка?

Глава 31

Гарнет сразу разглядела в толпе Милтона Бриттлза. Это был человек среднего роста с пухлыми щеками, которые, впрочем, не казались бы такими отвисшими, если бы не довольно длинные бакенбарды.

Цилиндр придавал ему солидности, но не делал его ни на день моложе своих пятидесяти семи лет. Однако какое значение имел его возраст и что сам он, как говорится, был поперек широкого? Хотя, как отметила Гарнет, черный жилет и хорошо подогнанный сюртук во многом скрадывали этот недостаток. Далеко не стройные бедра и совсем не мускулистые ноги не были обтянуты кожаными штанами, но тщательно отглаженные брюки со штрипками и черные ботинки с серыми кожаными гетрами выглядели вполне современно.

Гарнет поправила на зачесанных к макушке волосах украшенную цветами шляпку, разгладила на блузке плиссированный воротник и, в который раз одернув зеленый шерстяной жакет, шагнула из дилижанса.

Милтон Бриттлз двинулся ей навстречу.

– Миссис Скотт?

– Мистер Бриттлз?

Секунду они смущенно смотрели друг на друга, потом Бриттлз слегка кивнул и протянул букетик цветов.

– Рад с вами познакомиться. Моя карета вас ждет.

В мозгу у Гарнет промелькнул образ Флинта с его всегдашним «Ну, поехали», но она тут же передернула плечами, избавляясь от наваждения, и взяла жениха под руку, позволяя отвести себя к экипажу.

– Мы все ужасно расстроились, когда узнали, как вам не повезло.

– К сожалению, да, – вежливо ответила Гарнет. Она почти не слушала спутника и рассеянно смотрела в окно кареты.

Местность, по которой они проезжали, была изрезана мощеными трехрядными улицами. Перед домами за железными оградами и коваными воротами красовались аккуратные зеленые газоны, не встречавшиеся у станции, куда привез ее дилижанс. Там в беспорядке ютились розовые глинобитные хижины.

Промелькнул строгий шпиль католического собора.

– Санта-Фе – приятный город, – учтиво произнесла Гарнет, а сама подумала: не то что насквозь пропыленные Уэйнесбург, Команч-Уэллс и даже Калико. От этой мысли у нее заныло сердце. И ни одного салуна, ни одного увешанного револьверами и серого от пыли ковбоя. Где-то они, конечно, были, но только не в этом райском уголке.

Милтон остановил карету перед скромным двухэтажным особняком с тенистой террасой, увитой зеленью, среди которой пылали яркие цветы. Затем принялся обстоятельно снимать веревку с металлическим грузилом с залка крытого экипажа. Свободный конец он привязал к сбруе одной из лошадей и опустил грузило на мостовую.

Сознание Гарнет снова сыграло с ней злую шутку – перед глазами возник, как живой, Флинт: вот он спрыгивает с Сэма, роняет поводья на землю, небрежно привязывает их к тумбе или распускает подпруги, когда они останавливаются на отдых. Отгоняя навязчивое видение, Гарнет зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Бриттлз стоял на мостовой и протягивал руку, чтобы помочь сойти. Она вложила свою ладонь в его, но вместо знакомого теплого пожатия чуть шершавой ладони ощутила вялые пухлые пальцы. Заглянув в водянистые голубые глаза, она вспомнила другие – жгучие, сапфировые.

Этот человек был для нее чужим. Как она могла решиться выйти за него замуж?

Вышедшие из дома мужчина и две женщины остановились с выжидательными улыбками.

– Так вы и есть Гарнет? – Мужчина сделал шаг вперед и распахнул объятия. – Я ваш дядя Джордж. – У него было худощавое лицо и копна густых волос с проседью. Он отстранился и оглядел ее с ног до головы. – Вылитая мать. Согласись, Джейн. – Он повернулся к стоявшей рядом женщине. И был буквально отброшен ею в сторону. Низенькая и толстая, она уставилась на Гарнет круглыми голубыми глазами. Светлые жесткие волосы были заправлены под вышитый и отделанный кружевами чепец, ленты от которого скрывались под одним из множества подбородков.

– Дорогая! Моя дорогая! Вам пришлось перенести такой ужас! Как мы рады, что наконец вы оказались в лоне нашей семьи!

Вот уж действительно лоно, думала Гарнет, в то время как женщина прижимала ее к дородной груди.

– А это ваша кузина Женевьева.

– Здравствуйте, Женевьева, – поприветствовала Гарнет худую, скорее даже костлявую, сорокалетнюю старую деву, и та, в свою очередь, подошла, чтобы ее обнять. Тусклые каштановые волосы женщины были расчесаны на прямой пробор и собраны на затылке, водянистые голубые глаза на миг встретились с глазами Гарнет и тут же смущенно опустились. Женщину нельзя было назвать привлекательной, но добрая, искренняя улыбка скрашивала ее неказистость.

Тетя Джейн взяла Гарнет за руку и провела в уютно обставленную гостиную. С кресла тут же поднялся человек. Он оказался не выше ее самой. Лысую блестящую макушку обрамляла бахрома седых волос, темные глаза лучились теплом, розовощекое лицо сияло широкой улыбкой.

– Гарнет, это преподобный отец Римс. Он вас обвенчает в пятницу.

– В пятницу? – Она ушам своим не поверила. – Это же послезавтра!

– Совершенно верно. Рад с вами познакомиться.

Гарнет вспыхнула от смущения.

– Простите мне, сэр, мою бестактность.

– Это уж точно, миссис Скотт, – насупился Милтон Бриттлз, и она удивленно подняла на него глаза. Ее раскаяние было вполне искренним, и замечание жениха показалось ей вовсе неуместным.

– Я сегодня сама не своя.

– Немудрено, дорогая, – мягко заметил священник. – На вашу долю выпали поистине трагические испытания.

– Прошу к столу, – предложила тетя Джейн и немного развеяла нараставшую неловкость.

– Прекрасная мысль, – согласился Джордж Кинкейд и, предложив жене руку, повел ее в столовую. Гарнет почувствовала прикосновение пальцев Милтона Бриттлза, а преподобный отец Риме взялся сопровождать кузину Женевьеву.

За столом им прислуживала юная мексиканка, а священник всеми силами уводил разговор от свадебных приготовлений, расспрашивая Гарнет о ее путешествии. Она охотно отвечала, но так ни разу и не упомянула ни о Флинте, ни о том, как они гнали скот в Абилин.

Гарнет заметила, что кузина Женевьева говорила, только когда к ней обращались, но несколько раз поднимала полные обожания глаза на Милтона Бриттлза.

Похоже, бедняжка в него влюблена, решила про себя Гарнет. А дядя и тетя, да и сам Милтон даже не догадываются.

Когда Милтон Бриттлз попросил ее объяснить, почему она так долго добиралась до Санта-Фе, Гарнет поспешила уклониться от разговора.

– Дядя Джордж, я совсем запуталась в семейных отношениях. Значит, мистер Бриттлз приходится кузеном и вам?

– Только по браку. Также, как и вам, – объяснил Джордж Кинкейд. – Видите ли, Гарнет, когда ваш дед Кинкейд женился вторично, у него уже был сорокалетний сын и двадцатитрехлетняя дочь Матильда. Впоследствии Матильда Кинкейд вышла замуж за Джонатана Бриттлза, вдовца с сыном.

– Джонатан Бриттлз – это мой отец, – вступил в разговор Милтон. – Мне было одиннадцать лет, когда он женился на Матильде Кинкейд.

– Значит, вы с моей мамой были отпрысками от второго брака дедушки Кинкейда? – Гарнет повернулась к дяде.

– Совершенно верно, – подтвердил Джордж. – Я родился через год после свадьбы. А еще через год – ваша мать.

– А кто-нибудь еще из семьи жив?

– Только те, кто здесь присутствует. Матильда Кинкейд, к сожалению, не могла иметь детей. И у меня нет сына, которому я мог бы передать свою фамилию. Значит, как только я лягу в могилу, род Кинкейдов угаснет.

– Ну-ну, Джордж, – вмешался преподобный отец Римс, – вы расстраиваете юную леди, да еще перед самой свадьбой. Так стоит ли сейчас рассуждать о таких печальных вещах, как смерть?

Гарнет была явно другого мнения. Подобная тема накануне брака с Милтоном Бриттлзом показалась ей весьма уместной.

Вскоре после обеда она извинилась и под предлогом, что совершенно измучилась в дороге, удалилась к себе в комнату.

Гарнет осталась наедине со своими мыслями. Ее тетя начала приготовления к свадьбе, как только получила телеграмму, которую Гарнет отправила из Абилина. И двух оставшихся дней было явно недостаточно, чтобы как-то отодвинуть предстоящий брак. Снизу до нее доносились голоса: это тетя Джейн и Милтон Бриттлз обсуждали расходы на праздничный стол. Поскольку у Гарнет не было приданого, свадьбу полностью оплачивал жених. Он пришел в несказанное раздражение, когда узнал, как дорог свадебный торт, хотя вся трапеза состояла из чая с сандвичами и пунша. Будущий супруг не преминул заметить, что такая трата денег – непозволительное транжирство.

В других обстоятельствах Гарнет бы обидело, если бы с ней не посоветовались по поводу ее собственной свадьбы – тем более что она уже дважды выходила замуж. Но поскольку с Милтоном Бриттлзом ей связывать жизнь никоим образом не хотелось, она не нашла нужным ввязываться в спор. Утром она им объявит об аннулировании помолвки и тем самым прекратит всякие разговоры.

На следующий день тетя Джейн принесла ей на примерку купленное в магазине поношенных вещей платье, и Гарнет решила, что это прекрасная возможность объявить о своем намерении разорвать помолвку.

– Подумай, милочка, какое замечательное платье! Платьице красивое, милое, счастливое! – щебетала тетя. – Сколько невест его надевало!

– Тетя Джейн, я хочу вам сказать…

– Подожди, дорогая, меня твой дядя зовет. – И прежде чем Гарнет успела договорить, женщина выпорхнула из комнаты и побежала давать указания, как расставлять мебель и раскатывать в гостиной ковер.

Гарнет оглядела себя в зеркале. Хорошо, что фигура округлилась пока не так заметно. Но узкое платье давило так, что невозможно было дышать.

– Надо поскорее снимать и распускать корсет, а то я тебя задушу, – проворковала она нерожденному ребенку. А когда снова оценила в зеркале платье, только покачала головой – ничего безобразнее ей еще не приходилось видеть. Голубое, кружевное, оно имело высокий ворот и ряд крохотных пуговок на спине – от шеи до талии. Рукава доходили до самых запястий. Длинная юбка от пояса до подола состояла из сплошных ярусов складок, которые украшали маленькие белые бархатные бантики. Даже выбраться из этого наряда стоило неимоверных усилий.

Несколько минут Гарнет тщетно пыталась расстегнуть пуговицы на спине и уже была готова их оторвать, когда в комнату вошла кузина Женевьева.

По праву подружки невесты Женевьева нарядилась в желтое ситцевое платье с короткими рукавами. Гарнет очень хотелось поменяться с ней не только нарядами, но и положением: по ее мнению, Женевьева была бы Милтону Бриттлзу идеальной женой, поскольку явно любила чванливого, напыщенного скупердяя аптекаря.

К тому времени как Гарнет освободилась от платья и корсета, ее уже сильно мутило. Но она не могла понять, отчего: то ли от ужасного вида наряда, то ли от тугой шнуровки. Довольно веская причина, чтобы лечь в постель. Не станет она сейчас ломать голову над всей своей жизнью – она подумает об этом завтра.

Но одно она знала твердо: даже если бы Флинт Маккензи успокоился в холодной могиле – не приведи Господь дожить ей до этого дня, – Милтону Бриттлзу не воспитывать его сына. Чутье ей подсказывало, что у нее родится именно сын. И у него мог быть только один отец. Когда она расставалась с Флинтом, то думала только о нем, а не о ребенке. С ее стороны это было непростительным.

Кто его научит заарканить бычка или усмирить дикую лошадь, прочитать индейские следы или определить время по звездам? Уж, конечно, не Милтон Бриттлз.

К черту тягу Флинта постоянно трогаться в путь! Наплевать, если он возненавидит ее за то, что она отбирает часть его свободы! К дьяволу погоню за Чарли Уолденом! Обязательства перед живыми куда важнее, чем перед мертвыми. И прежде всего надо думать о ребенке.

«Ты зачал его, Флинт: пора тебе становиться отцом».

У Гарнет словно гора с плеч свалилась. Впервые за долгое время она обрела мир в душе.

На следующий день Гарнет стояла рука об руку с Милтоном Бриттлзом, а преподобный отец Риме совершал брачную церемонию. Она на чем свет кляла себя за то, что не последовала собственным решениям. Что она здесь делает в этом гнуснейшем наряде? В обществе совершенно чужих людей? Неужели всевидящий Господь не вступится за нее, как неизменно бывало раньше? Нет, надо что-то делать, иначе с минуты на минуту священник объявит их мужем и женой.