Текст книги "Любовные хроники: Флинт Маккензи"

– Буду там через пять минут. Ваш муж… ранен?

– Нет. Просто потерял сознание.

Гарнет поспешила обратно в гостиницу, но вошла в здание с черного хода. Запихнув немногочисленные пожитки в седельные сумки Флинта, она стала ждать у открытого окна хозяина конюшни. Заметив его, она помахала рукой. Тот, как и обещал, подвел лошадь прямо к окну.

Вдвоем им удалось перевалить Флинта через подоконник, и Гарнет подала: его седельные сумки, ружье и кобуру с револьвером. Быстро оглянувшись, не забыто ли что, она увидела свалившуюся с головы Маккензи шляпу. Подхватила ее и вылезла сама из окна.

– Его седло я бросил в повозку, – заметил хозяин конюшни. – И еще одно, старое, которое нашел у себя. – Он удивленно покачал головой. – Если бы не шрам на щеке, я бы его ни за что не узнал! Как сильно меняет человека борода!

– Надеюсь, и другие не узнают, – заметила Гарнет. – Избавиться от лишних волос – единственное, что я сумела придумать, чтобы его замаскировать.

Она заплатила за повозку и лошадь, потом положила ружье на пол у ног, а револьвер на скамейку. Флинт обмяк рядом и уронил голову ей на плечо. И Гарнет надвинула ему шляпу на лоб, чтобы сильнее затенить лицо.

– Удачи, мэм, – напутствовал ее хозяин конюшни, передавая вожжи.

– Я не рискую встретить по дороге враждебных индейцев? – поинтересовалась Гарнет.

– Нет, мэм. Все они селятся к востоку от города. С индейцами хлопот не будет.

– Не знаю, как вас благодарить, сэр. Почему вы это делаете? Ведь вы рискуете собственной безопасностью?

– Пару лет назад Булвип замахнулся кнутом на лошадь. Я пытался его остановить, и он ударил меня. – Хозяин конюшни шлепнул ладонью по хромой ноге. – Это от него, – добавил он и поковылял прочь.

Гарнет так и подмывало тронуть лошадей с места в галоп, но она благоразумно решила не привлекать чужие взгляды. Поэтому заставила их тащиться, словно клячи, и держалась в стороне от главной улицы, пока до выезда из города не осталось совсем немного. И только тогда выехала на ведущий на запад большак.

Она уже собиралась поздравить себя с тем, что удачно выбралась из города, но тут из тени небольшой таверны появился всадник, и Гарнет узнала в нем одного из головорезов Бодина.

– Ну-ка давай сюда! – приказал бандит, поигрывая револьвером, Гарнет подняла голову:

– Если вы собираетесь нас обчистить, мистер, то попали пальцем в небо. Бен спустил последние деньги на выпивку и шлюх.

– А не поздновато выезжать из города? – прорычал бандит;

– Это забота моя, а не ваша, мистер. Придется всю дорогу одной управляться с лошадьми…

Всадник свесился с седла, чтобы лучше разглядеть находящегося в повозке мужчину, но Флинт в это время еще сильнее привалился к Гарнет, так что шрам сделался вовсе не виден постороннему взгляду. Громила приподнял его шляпу и вперился в лицо. Гарнет понимала, что он проверяет, нет ли бороды.

– Что с ним такое?

– Разбила о голову благоверного кувшин. И не то еще сделаю, если снова застану с белобрысой шлюхой из «Золотой туфельки». – Она припомнила название, которое видела на вывеске салуна. – Паразит, думал, что обведет меня вокруг пальца. Нет уж, раньше снег выпадет в аду, чем он улизнет незамеченным в этот треклятый город.

– Ладно, ладно, дамочка, – прервал ее всадник, – не хватало мне только выслушивать болтовню о твоем благоверном. – Всадник дернул поводья и снова отъехал в тень.

А Гарнет, пряча улыбку, тронула лошадей, и повозка двинулась дальше.

Глава 11

Дорога оказалась широкой и укатанной, и по ней легко было ехать даже в темноте. Флинт по-прежнему мирно похрапывал, уронив голову на плечо Гарнет. А она, несмотря на желание как можно быстрее оказаться подальше от города, заставляла лошадей идти размеренным, ровным шагом.

Первые несколько миль нелегко приходилось с вожжами: Сэм не привык ходить в упряжке и показывал норов, но в конце концов смирился и приспособился к трусце чалой кобылы с облезлой мордой.

Предвещая скорый восход, на небе появились сероватые и темно-синие пятна и тусклый свет стал пробиваться сквозь обрамляющие дорогу бесформенные тени. Гарнет заметила, что путь впереди сужался и превращался в липово-тополиную аллею – верный признак того, что близко вода. Она натянула повод и свернула на небольшую поляну, по которой протекала речушка не шире горного ручья.

Пока утомленные лошади с жадностью припадали к воде, женщина потянулась, размяла затекшие мышцы и тряхнула головой так, что огненно-рыжие волосы рассыпались по плечам.

В это самое время Флинт открыл глаза.

В ту же секунду в божественном великолепии из-за горизонта вынырнуло солнце и омыло Гарнет золотым сиянием. А она подняла руку, чтобы заслониться от яркого блеска.

Флинт восхищенно хлопал глазами, ничего не понимая. Солнечный луч выхватил из полумрака хрупкую фигуру Гарнет, но ее колени и ноги окутывала утренняя дымка. Черты лица казались размытыми, а рассыпанные по плечам длинные локоны горели, как медь.

С воздетой рукой она походила на дикую лесную нимфу, возносящую солнцу молитвы.

Гарнет почувствовала на себе взгляд и повернулась к Флинту:

– Ну, наконец проснулся.

Флинт огляделся и обнаружил, что сидит в остановившейся у ручья повозке, в которую был запряжен его Сэм. Ничего не соображая, он вопросительно поглядел на спутницу.

– Что, черт подери, происходит? Последнее, что я помню, как мы с тобой…

– Сидели в моем номере в гостинице «Пастушья», – закончила она за него.

– Верно. А что дальше? Кто-то шарахнул меня по голове?

– Не кто-то, а что-то, Маккензи. Ты напился до беспамятства. – Гарнет сложила на груди руки и смотрела, словно школьный наставник на провинившегося ученика.

Флинт с трудом спустился с повозки и встал на колени у ручья.

– Такое чувство, будто меня треснули по голове. – Он начал плескать водой на лицо, но внезапно замер. – Дьявольщина! – Его глаза округлились, пальцы принялись лихорадочно ощупывать щеки. – Или я сплю?

– Зто долгая история, Флинт, – проговорила Гарнет, надеясь, что он успокоится.

Но Маккензи, забыв о головной боли, вскочил на ноги.

– Седельные сумки! Где мои седельные сумки?

– В повозке. Но послушай, что я тебе скажу!

Однако Флинт и слышать ничего не хотел. Он рылся в сумке до тех пор, пока не выудил из нее зеркальце. Поднеся кусочек стекла к глазам, он в отчаянии завопил:

– Боже праведный! – Потом скинул шляпу и посмотрел на себя еще раз. – И волосы тоже!

Его удивление сменилось гневом. Флинт застегнул на поясе ремень с револьвером и сердито спросил:

– Кто обкорнал меня, как худую овцу?

Гарнет сглотнула застрявший в горле комок и судорожно вздохнула:

– Я.

Флинт круто повернулся и недоверчиво уставился на нее:

– Ты?

Она отпрянула, но было слишком поздно – длинные пальцы Флинта впились в ее плечи.

– Зачем? Когда-то обещала расплатиться – так это и есть твоя месть? Или хотела сделать по-своему? Не понравилась борода – и давай ее кромсать? Не думал я, что ты так злопамятна.

Вопиющая несправедливость вывела Гарнет из себя. Флинт даже не удосужился выслушать ее. Она почувствовала, как гнев стремительно охватывает ее изнутри.

– Я сделала это, чтобы спасти твою жизнь. Хотя сейчас сомневаюсь, что стоило с ней возиться.

Флинт презрительно скривился:

– Подумай, что ты несешь! Каким образом бритье бороды могло спасти мне жизнь? – и отвернувшись от Гарнет, принялся распрягать Сэма.

– Видите ли, сэр, – холодно продолжала она, – когда вы напились до чертиков и впали в беспамятство, в вашу комнату наведались Натан Бодин и мистер Мур.

Голова Флинта удивленно дернулась, и Гарнет увидела его недоумение.

– Ты полагаешь, я бы не справился с Бодином и Муром?

– Ха! В том состоянии, в каком ты находился? К тому же с ними были еще двое или трое.

– Значит, надо было закрыться в комнате и замереть, пока я не проснусь.

– Я решила, что, обыскав все в округе, они вернутся ни с чем в гостиницу и начнут прочесывать номер за номером. И поэтому поступила так, как сочла разумнее всего. Побрила тебя, чтобы изменить наружность, и вывезла из города.

– Тебе следовало меня разбудить. Я никогда не бегал от драки и не улепетывал тайком. Но я понимаю, ты хоть и напортачила, но хотела сделать как лучше. Мне было бы стыдно перед собственной матерью, если бы я не поблагодарил тебя за помощь.

– Не за что, – насмешливо проронила Гарнет. – Ты спас мне жизнь, и я не могла не отплатить тем же.

– Вот и хорошо – выходит, мы квиты. Никто никому не должен.

Такой черной неблагодарности Гарнет слышать еще не приходилось, и ее гнев от слов Маккензи нисколько не утих.

– Ты прав, совесть моя чиста: мы оба квиты. Но проиграл все же ты. Борода и волосы отрастут, а вот я не вернусь. – Последние слова Гарнет почти выкрикнула. – Ты потерял самое ценное, что у тебя оказалось. Но я вижу, с твоей тупостью тебе этого не понять.

Глаза Флинта тоже потемнели от ярости.

– Не старайся, не заарканишь. – Он хлопнул ладонью Сэма по седлу и помахал пальцем прямо перед носом Гарнет. – Остригла? Ну ладно. Но лишить свободы – не выйдет. Я еще не выжил из ума. – Он подтянул подпругу и спрятал ружье в чехол.

– Мистер Маккензи, у тебя умишко блохи, манеры обезьяны и упрямство мула – и все это замешано на «я» ростом с целого слона.

– А ты, вдовушка Скотт, оказывается, сварливая, злопамятная женщина. – Флинт принялся подтягивать подпругу. – До сих пор не пойму, почему я не послушался данного мне Всевышним здравого смысла и связался с такой злющей и мерзкой на язык Далилой.

– Далилой? – оторопело переспросила Гарнет.

– Я читал о ней в Библии. Тоже не могла успокоиться, пока не упрятала под каблук Самсона.

– Вот это самомнение, мистер Маккензи! Я крупно бы разбогатела, купи я тебя, почем ты стоишь, и продай, почем сам себя мнишь. Только заруби себе на носу – я не пытаюсь тебя окрутить. Мысль о браке мелькнула в моей голове. Но теперь я не выйду за тебя замуж, даже если ты приползешь ко мне на коленях.

Флинт презрительно фыркнул и вскочил на Сэма:

– Как же! Не дождетесь, миледи! – Он дернул поводья. Конь сделал несколько шагов и остановился, – Если я правильно помню, город от этой рощицы милях в десяти. Поезжай по дороге и никуда не сворачивай.

– Спасибо за совет.

– А я… я отправляюсь на юг.

Теперь, когда разлука стала реальностью, гнев Гарнет поутих и сменился внезапным острым чувством потери.

– До свидания, Флинт.

– До свидания, рыжая.

Он посмотрел на нее: глаза женщины округлились и стали большими, как блюдца, и Флинту показалось, что в них заблестели слезы. Гарнет выглядела такой беззащитной, что ему захотелось спрыгнуть с коня, обнять ее, утешить и любить – хотя бы в последний раз.

Любить! Черт побери! Вот этого она и добивается!

Флинт пришпорил Сэма и понесся прочь. Но на вершине холма натянул поводья и оглянулся. Гарнет все так же стояла у повозки. Раньше, когда наступало время расставания, Флинту не приходило в голову оборачиваться. Так отчего же должно быть по-другому сейчас? Было и быльем поросло.

Надо же, побрила его! И остригла волосы! Оглянуться не успел, как эта рыжеволосая соорудила ему клетку и загон.

Но досадовал Флинт не оттого, что лишился волос. Волосы отрастут – тут Гарнет права.

Его огорчило, что он утратил власть над собой: до того напился, что вручил собственную судьбу в руки другого человека. Раньше подобного легкомыслия Флинт себе не позволял. Все из-за нее – впилась, как клещ, и пьет жизнь вместе с кровью! Пора, пора ему ехать – вытащить поскорее из своей шкуры этого рыжего паразита.

– Вперед, Сэм!

Флинт уже собирался пришпорить коня, как увидел на дороге позади Гарнет облако пыли. Кто-то сломя голову несся в их сторону, и судя по размеру облака, всадников было несколько. Вскоре он насчитал пятерых. Ему стало не по себе. Чутье, как всегда, его не обманывало. Похоже, угроза была намного опаснее, чем дымы апачей. Он перевел взгляд на Гарнет – женщина все еще стояла там, где они расстались. Не пройдет и пяти минут, как Бодин и Мур будут на поляне и непременно ее узнают.

Флинт не мешкая пустил коня в галоп.

Гарнет забралась в повозку и только собралась трогаться, как, к ее изумлению, на поляну влетел на полном ходу Флинт. Ружье он держал в руке и соскочил на землю, не дожидаясь, пока остановится разгоряченный конь.

– Сюда направляется Бодин со своими людьми!

Он быстро выпряг из повозки кобылу и тут же оседлал.

– Правь на тот холм!

– А ты?

– Я тебя догоню. Только держи все время на юг.

– Флинт, я тоже могу управляться с ружьем. Я хорошо стреляю.

Спорить было некогда. На краю поляны появились пять всадников.

– Выноси, Сэм! – Конь потрусил к деревьям. Флинт шлепнул ладонью по крупу кобылы Гарнет, и та последовала за ним.

Они укрылись в кустах за повозкой.

– Пригнись, – предупредил он женщину, а сам послал пулю перед скачущими всадниками. Те мгновенно натянули поводья.

– Не приближайся, Бодин!

– Это ты, Маккензи? – По кивку предводителя верховые направились к деревьям на северной стороне дороги.

– Не высовывайся! – Флинт обернулся к Гарнет, когда первые пули ударили в стволы за их спинами, и сам несколько раз выстрелил по несущимся бандитам. – Теперь пару минут будут собираться с духом. Они не смогут как следует прицелиться, если не подойдут поближе. И тогда им придется оставить лошадей. Пригнись и отходи за тот холм.

– А что будет с Сэмом и кобылой? Пешими мы от Бодина не уйдем.

– О них не беспокойся. Вот, держи. – Он подал Гарнет револьвер. – Стреляй, если кто-нибудь проскочит мимо меня.

– А ты со мной не пойдешь?

– Нет, присоединюсь позже. Только не стой на месте, все время двигайся. – Он несколько раз выстрелил в сторону бандитов. Пули защелкали по веткам над головой, когда те, в свою очередь, возобновили огонь.

– Флинт, что ты задумал? – подозрительно спросила Гарнет.

Но ответить он не успел: с противоположной стороны поляны раздался голос Бодина:

– Эй, Маккензи, вот уж никогда бы не подумал, что ты побежишь от драки, прячась за женской юбкой.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, Бодин! – крикнул в ответ Флинт и сердито посмотрел на Гарнет.

– Нетрудно было догадаться, что рыжая назвалась в гостинице другим именем и вывезла тебя из города.

– А ты, вдовушка Скотт, оказывается, сообразительнее, чем я поначалу решил, – тихо шепнул Флинт.

Гарнет ехидно ответила:

– Я тебе это припомню, когда мы отсюда выберемся.

– Не сомневаюсь, – а про себя подумал: «Чертовски стойкая женщина». Его не могло не восхищать, что она сказала «когда», а не «если».

Внезапно его осенило, как им выпутаться из этой передряги.

– Дай сюда «кольт», – повернулся он к Гарнет, – и возьми ружье. Стреляй через пару минут, чтобы привлечь их внимание.

– А ты куда? – встревоженно спросила женщина, когда он засунул револьвер в кобуру.

– Без лошадей они за нами не угонятся. Согласна? Тогда сиди смирно и изредка постреливай.

Флинт проворно пополз меж деревьев. Хотя рощица давала какое-то укрытие, было слишком светло, и он понимал, что все решают мгновения, иначе люди Бодина доберутся до Гарнет. Она исправно делала свое дело – изредка палила и не давала противнику поднимать головы.

Флинт заметил, что стреляли с противоположной стороны дороги, и надеялся, что до поры до времени его не засекут.

– Это ты, Нортон? – окликнул кого-то Бодин с той стороны, – Да, хозяин. – Голос прозвучал почти рядом, и в нескольких ярдах впереди из-за ствола показался человек, который, стремительно метнувшись, тут же скрылся за другим деревом. Судя по всему, Флинта он не заметил.

Маккензи про себя чертыхнулся: как он не предусмотрел, что бандиты поставят стрелка и по эту сторону дороги! Попался на удочку, не слыша выстрелов. Теперь придется его убирать. Однако стрелять не придется – не выдавать же себя. Флинт зашел за иву, достал нож и, как пружина, напрягся. И когда бандит проходил мимо, молниеносно кинулся на негр Тот не издал ни звука.

– Эй, Нортон, – раздался негромкий окрик Бодина. – Начинаем продвигаться вперед. Только не вздумай стрелять. Оставайся на той стороне дороги и ни звука – застанешь их врасплох.

– Хорошо, хозяин, – приглушенно ответил Флинт.

Он услышал тихое ржание, пополз дальше и вскоре увидел пять лошадей, привязанных по другую сторону дороги. Их охранял один человек с ружьем. Люди Бодина удалялись в противоположном направлении, но Флинт понимал: если он вздумает перебегать дорогу, охранник его непременно заметит. Он перекатился на другой бок, вытащил «кольт» и выстрелил в бандита. Пуля угодила в голову, и тот опрокинулся навзничь. Ружье отлетело в сторону и, зацепившись спуском за ветку, выстрелило. Лошади заржали и в панике шарахнулись, три из них оборвали поводья и кинулись прочь. Флинт метнулся через дорогу. Нападавшие удивленно загалдели.

– Что, черт подери, там происходит? – завопил Бодин.

Флинт перерезал поводья оставшихся двух кобыл и несколько раз пальнул в воздух. Испуганные животные бросились наутек. По топоту ног Флинт понял, что Бодин и Мур что есть духу бегут назад. И как бы ему ни хотелось разделаться и с ними, он понимал, что риск слишком велик. Прежде всего приходилось заботиться о безопасности Гарнет. Он пригнулся и быстро скрылся в лесу.

Оставшиеся в живых бандиты пытались поймать лошадей, и с этой стороны пока что не было угрозы. Но неожиданно возникла другая опасность – Гарнет стреляла все чаще и чаще, и пули сбивали ветки над его головой.

Отбросив всяческую осторожность, Флинт кинулся через дорогу. Бандиты заметили его и тут же открыли огонь.

– Шевелись! – крикнул он Гарнет. – Беги на холм! – И, подскочив, вырвал ружье и схватил женщину за руку. Они продирались сквозь деревья, а пули свистели у них над головами.

Оглянувшись, Флинт заметил, что Булвип отстал, а Бодин и еще один бандит продолжают погоню. Беглецам следовало поскорее оторваться от преследователей, пока бандиты не перевалили через гребень холма. Иначе их могли подстрелить, словно куропаток.

Однако Гарнет стала заметно сдавать.

– Не могу… больше не могу. – Она споткнулась и рухнула на землю.

– И не надо, девочка. Мы, кажется, пробились. – Флинт два раза резко свистнул.

Раздался конский топот, и Гарнет в изумлении обернулась. Из чащи к ним несся Сэм, а от него не отставала кобыла.

Флинт подхватил спутницу, забросил на седло и шлепнул по боку лошадь. Та резко взяла к вершине холма. Не мешкая и сам, он вскочил на Сэма и, пришпорив коня, погнал наверх. Пули, не достигая цели, зарывались в землю где-то позади.

Когда они выскочили на холм, Флинт оглянулся. Бодин отшвырнул бесполезное ружье и с досады пинал кучу засохшего навоза.

Глава 12

– Флинт, куда мы едем? – спросила Гарнет после получасовой скачки. Они без всякой дороги пересекали плоскую, поросшую полынью равнину, на которой виднелось всего лишь несколько деревьев.

– На юг.

– Понимаю, что на юг, но куда?

– Туда, где расположен «Трипл-М», у истоков Ред-Ривер.

– Это далеко? – полюбопытствовала Гарнет.

– Завтра к вечеру будем на месте.

– Значит, ты все-таки везешь меня туда?

– Другого выхода нет. Приходится. – Гарнет не сумела скрыть улыбки. – Чему ты смеешься, Далила?

– Да так, ничему, – уклончиво проговорила она в ответ на его пытливый взгляд.

К обеду Флинт убедился, что Бодин отказался от их преследования, и они остановились поесть в небольшой рощице, заросшей тополями и карликовыми соснами.

– А почему ты так уверен, что он за нами не гонится? – спросила Гарнет, когда они по очереди, из одной чашки, отхлебывали кофе.

– Когда они догнали нас утром, их лошади уже были порядком измотаны. Потом их ловили, и они от этого еще больше устали. А Сэм и кобыла отдохнули и успели утолить жажду. Они просто не смогут нас настичь. К тому же Бодин не разберет дороги, если она не помечена посередине белым пунктиром.

– Но с ним Мур. Не забывай, что он был проводником при караване.

В ответ на ее слова Флинт лишь презрительно хмыкнул:

– Ну да… Но Бодин на рожон не попрет. Я его знаю: ленив и не терпит никаких осложнений. Он потерял двоих и убедился, что счет не в его пользу. – Флинт долго молчал, уставившись в кружку. – Похоже, придется его убить. Давно надо было это сделать.

Гарнет следила за его мрачным взглядом, устремленным вдаль. Слова прозвучали так обыденно, что женщина решила: убийство здесь обычная вещь. Человек отнимал жизнь у другого, и это казалось на Диком Западе таким же естественным, как на востоке воскресная прогулка в церковь. Индейцы убивали белых поселенцев, вооруженные люди не задумываясь стреляли друг в друга. Неужели Дикий Запад породил человека такой породы или, наоборот, стал сам диким благодаря ему?

И Флинт был частью этого мира. Может быть, именно поэтому он ее так и привлекал – непостижимой безжалостностью, которой не было в Бобби и Фредерике. А что, кроме этой безжалостности, она знала в Маккензи? Из-за чего нарушила твердые правила, которых придерживалась всю свою жизнь, и так легко прыгнула в его постель? Даже сейчас, когда она смотрела на его застывший силуэт, ее сердце невольно начинало колотиться и кровь закипала в жилах.

Почувствовав на себе взгляд Флинта, она встретилась с его настойчивыми, будоражащими глазами, которые, казалось, проникали в самую душу и без труда читали в ней сокровенные мысли. В смятении она скрестила на груди руки и отвернулась.

– Проголодалась?

Он издевается над ней! Гарнет готова была сорваться, но вовремя заметила, что Флинт достал из сумки вяленое мясо, и взяла только что отрезанный ломтик. Она уже поднесла его ко рту, но тут обратила внимание на нож в его руке.

– Послушай, Флинт, когда ты эту штуку в последний раз обеззараживал?

– Вроде недавно – в тот день, когда тебя укусила змея.

Гарнет брезгливо посмотрела на блестящее лезвие.

– А когда в последний раз пользовался?

– Только что. – Он отправил в рот ломтик мяса и принялся жевать.

Свою долю Гарнет с отвращением держала между пальцами.

– Я имею в виду… прежде, чем…

– Утром. – Флинт наконец понял, что ее беспокоило. – Думаю, ты не хочешь, чтобы я рассказывал, каким именно образом?

– Не стоит. – Она вернула ломтик мяса. – Если тебе не трудно, откуси для меня с другого края.

Флинт повиновался и подал ей вяленую говядину.

– Когда мы удирали от команчей, ты не была такой брезгливой.

Гарнет с наслаждением впилась зубами в мясо.

– В той передряге я осталась жива, но думаю, на это ушло все мое везение. Уже само по себе то, что приходится ехать с тобой одной дорогой, – серьезное испытание судьбы.

Флинт весело покачал головой:

– Должен признать, вдовушка Скотт, что в заварухе ты держалась молодцом. И с ружьем управлялась отменно.

– Соизволил меня похвалить? – удивилась она.

– Отдаю должное противнику.

– Должное, Маккензи. Но с тех пор как, по выражению мамы, мы утром «излили душу», я бы отреклась от многих своих слов.

– Еще бы. Чего не наговоришь в сердцах!

– Полагаю, что могу это принять в качестве извинения.

Губы Флинта сложились в улыбку. Он обхватил Гарнет за плечи и привлек к себе:

– А ты, рыжая, что надо. – Его рот был в паре дюймов от ее. – Пожалуй, возиться с тобой не так уж плохо, как показалось поначалу.

Сердце у Гарнет упало, а от прикосновения его пальцев по спине забегали мурашки.

– Это предложение, Флинт?

Улыбка мгновенно слетела с его лица:

– Ничего подобного. – Он поспешно поднялся: – Пора ехать, пока светло.

Остаток дня они провели в молчании Сказывалась бессонная ночь, и Гарнет почувствовала облегчение, когда Флинт велел наконец останавливаться. Пожевав вяленого мяса с галетами, она уселась поудобнее и в полудреме уставилась в костер. Флинт налил кофе.

– Пей ты первая.

Она с улыбкой попробовала обжигающий напиток и вернула кружку. Флинт сделал большой глоток и снова подал ей кофе, но Гарнет только покачала головой:

– Больше не хочу.

– Один я не осилю – давным-давно не заваривал себе целиком. – В его словах ощущалось больше теп-лоты, чем упрека.

– Ладно, уговорил. – Гарнет снова потянулась за кружкой, и Флинт одобрительно крякнул. – Послушай, а почему ты утром вернулся за мной? – Этот вопрос не выходил у нее из головы.

Их взгляды встретились, и несколько секунд они смотрели друг на друга, не проронив ни единого слова. Наконец Флинт отвел глаза и уставился в костер.

– Наверное, не хотел, чтобы у тебя были неприятности. Особенно после того, как ты мне помогла.

– Только поэтому? – не унималась Гарнет.

Флинт поднял на нее глаза:

– Не ищи в моих словах того, чего в них нет. Я не оставил бы ни одной женщины на милость Натану Бодина и Булвипа Мура.

Гарнет приложила ладонь к губам и зевнула.

– Конечно.

Ее глаза начали слипаться, но даже засыпая, она продолжала раздумывать над ответом Флинта. В глубине души он, вероятно, верил, что им двигала простая галантность. Но женское чутье подсказывало, что его чувства к ней были гораздо глубже, хотя сам он это отказывался признать. Гарнет зевнула еще раз, и ее веки окончательно сомкнулись, Флинт увидел, что его спутница спит, и, разглядывая ее, представил, сколько ей пришлось пережить накануне, чтобы спасти его шкуру. Таким мужеством обладала только мама, да разве еще Хани. На душе потеплело, потому что он вспомнил, как вела себя невестка, когда Люку угрожала опасность. Да, Гарнет была, как Хани и мать – из тех женщин, которые даже под страхом смерти не покинут родных. Ему всегда казалось, что они из редкой породы. И в Гарнет он не сразу углядел то же самое.

Флинт подкинул дров в костер, выбросил кофейные зерна в золу и направился к Сэму. Взяв из седельной сумки одеяло и расстелив его у огня, он подхватил Гарнет на руки.

– Одеяло, рыжая, только одно.

– Вот и славно, – ответила она хрипловатым голосом, уткнулась лицом ему в грудь и снова уснула младенческим сном.

Флинт опустил ее на одеяло, снял ботинки, растянулся рядом и, подсунув руку ей под голову, обнял.

Гарнет инстинктивно прижалась к мужчине. Ее тело было теплым и мягким и пахло розами. Флинт обнимал ее и смотрел на звезды.

– О чем ты думаешь? – внезапно спросила она.

– Ты разве не спишь? – удивился Флинт.

– Спала, но что-то меня разбудило.

– И что же именно?

– Я почувствовала, что ты рядом.

Флинт запустил пальцы ей в волосы.

– Господи, Гарнет, ты знаешь, как разжечь огонь в крови у мужчины!

– Тогда почему ты хочешь от меня избавиться?

– Дело не в тебе. Я плохой спутник. Я вспыльчив и привык к одиночеству. В противном случае я давно подыскал бы себе компаньона.

– Или женщину?

– Женщину? Ну нет! – Флинт затряс головой. – С женщинами я провожу одну-две ночи и тут же расстаюсь.

– Я говорю не о всякой женщине, Флинт. – Гарнет придвинулась ближе, чтобы он как следует почувствовал ее тепло и мягкие изгибы тела. Его рука напряглась. – Обними меня крепче. Тебе ведь это нравится. – Она стала поглаживать его грудь и ощутила, как часто и гулко забилось сердце под ее рукой. – Видишь, что делают с тобой мои прикосновения. Ты мужчина и не можешь не желать по вечерам такого утешения.

Но прикосновения к мускулистой груди Флинта вновь разожгли ее собственную страсть, и Гарнет поняла, что попала в свои же собственные сети. В минуты близости любовь обернулась всепоглощающим желанием.

Она признала, что проиграла битву с собой, и скользнула рукой по телу Флинта – вниз, туда, где через одежду могла ощутить возбужденную, пульсирующую плоть.

– Тебе это так же нужно, как твое обожаемое одиночество. Думаю, даже больше.

С диким низким рычанием Флинт перекатился по земле, подмял Гарнет под себя и прижал ее кисти к одеялу.

– Да ты просто бесстыдница!

– Это не бесстыдство, а искренность. Ты ведь ценишь откровенность. Тогда почему мне не быть с тобой откровенной? А теперь посмотри мне в глаза и честно признайся: ты способен сейчас убежать?

– Прекрасно знаешь сама, что сейчас я никуда не собирался убегать. Особенно после того, как ты разожгла меня до состояния племенного быка в стаде телок. – Флинт принялся расстегивать пуговицы на ее блузке. – Если ты этого хочешь – пожалуйста. Надо быть полным идиотом, чтобы прогонять тебя. Таскайся за мной сколько хочешь. Но уговоримся сразу об одном: каждый из нас свободен и волен уйти, как только пожелает.

– Никаких обязательств, Флинт, – успела подтвердить Гарнет, прежде чем страстный поцелуй скрепил их сделку.

Ближе к закату на следующий день они остановились на склоне холма, и Гарнет залюбовалась открывшимся видом. Весна украсила долину крошечными белыми цветочками, которые расстилались ковром до розоватых далеких гор. Под развесистой березой и старой сосной приютился бревенчатый дом, и из его трубы вился голубой дымок. Петляющая речушка бежала по заросшей шалфеем долине и огибала загон с дюжиной пасущихся лошадей.

– В этом доме я родился и вырос, – торжественно объявил Флинт. – Его построил мой дед.

– А выглядит как новый. Особенно пристройки.

– Пристройки в самом деле новые. Старые сожгли во время нападения. От отца остался только дом. Все остальное восстановил Люк, когда возвратился сюда в прошлом году. Клив привел несколько коров и, разумеется, великолепного племенного быка. Здесь вдоволь травы и воды. И с теми животными, что Люку удалось заклеймить, у него образовалось неплохое стадо.

– Что значит «заклеймить»? – удивилась Гарнет.

– Дело в том, что коровы часто убегают из хозяйств, дичают и бродят по оврагам и у рек, где много кустарника. Если они немолодые и на них нет местного или зарегистрированного клейма, их разрешается брать, выжигать старое тавро и ставить свое. Трудность заключается в том, как их не растерять: склоны оврагов крутые, болотистые, все кругом заросло. Но так составлено не одно стадо.

– Смахивает на воровство.

– Нисколько, если старого хозяйства больше не существует или стадо пару лет назад перегнали на север. – Флинт подался вперед и долго всматривался в дом. – Выглядит недурно. Люку и Хани пришлось поработать на славу, чтобы привести все в порядок.

Гарнет тревожно взглянула вперед.

– Флинт, как ты думаешь, твои родные не воспротивятся моему появлению в этом доме?

– Почему ты спрашиваешь?

– У меня ведь нет прав приезжать сюда.

– Поздновато об этом беспокоиться. К тому же Хани будет только рада. Она давно мечтала о подружке.

Стукнула дверь, и на крыльцо выскочил мальчуган, за которым бежал серый с черными пятнами пес. Он тут же принялся лаять, и малыш поднял голову.

– Спокойно, Амиго Папа, к нам кто-то едет.

– Джош, сын Люка, – объяснил Флинт.

Дверь хлопнула во второй раз, и на пороге появились двое мужчин, оба высокие и, как Флинт, широкоплечие. Тот, что повыше ростом, остановился позади, прислонившись к стене. Другой подошел к мальчику, и рука мужчины привычно легла на рукоятку висящего у бедра револьвера.

Немного погодя в дверях показалась хрупкая женская фигура. Мать подошла к сыну и положила ладони на плечи мальчику. Белокурую головку женщины охватывала красная лента, и ее волосы свободно падали на плечи, сияя в лучах заходящего солнца, словно скрученные золотые нити. Гарнет увидела, как мужчина любовно обнял ее за плечи.