Электронная библиотека » Феликс Юсупов » » онлайн чтение - страница 15

Текст книги "В изгнании"


  • Текст добавлен: 18 апреля 2022, 10:25


Автор книги: Феликс Юсупов


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава XIX. 1946–1953 годы

В Париже, в отеле «Вуймон». – Дело «Кериоле». – Тревожные новости от Федора и его переезд в Бретань. – Я пишу «Воспоминания». – Ирэн де Жиронд. – Возвращение в Отей. – Последние попытки светской жизни. – Мир в Истине


Вернувшись осенью в Париж, мы нашли наш дом буквально оккупированным. Никита обитал в нем с женой Ириной и двумя сыновьями А еще там жила наша дочь Ирина с ребенком. Это походило на цыганский табор. Гриша и Дениз оставались еще в Биаррице, Обе Ирины сами ходили за покупками и готовили. Вскоре они обе уехали, одна в Англию, другая в Италию, а я переехал в отель «Вуймон» к моим дорогим делле Донне.

Почти каждый день я обедал с Робером и Марией, и мы вместе часто ходили в театр. В это время я познакомился с Жаном Маре, несколько раз обедавшим с нами в отеле. Не могу не отметить его добродушие и простоту, качества довольно редкие у знаменитостей.

* * *

Я давно уже не вспоминал о деле, связанном с замком Кериоле, но оно само напомнило о себе. Среди бумаг матери, которые я постепенно разбирал, мне попался конверт с фамилией господина Эмбера. Это был адвокат, изучивший дело и убедивший мать не отстаивать права на замок, поскольку срок давности их аннулировал. Изучив несколько писем, лежавших в конверте, я захотел увидеть досье и отправился к господину Эмберу, который вел его по просьбе матери. Я узнал, что адвокат умер несколько лет назад, а поскольку он был евреем, немцы разграбили его кабинет и сожгли бумаги. Карганов, с которым я поговорил об этом деле, сказал, что матушка скорее всего была введена в заблуждение, ибо, по его мнению, срок давности не мог быть применен в подобном случае. Я предпринял розыски нужных документов и нашел в Париже, в конторе бывшего нотариуса прабабки, ее завещание и опись имущества замка Кериоле.

Я отдал нотариусу собранное таким образом досье, но когда захотел изучить его со своим адвокатом господином Селаром, нам сказали, что оно затерялось… Все надо было начинать сначала! Надо было возвращаться в Кемпер и снова восстанавливать дело. Когда это было сделано, то и первое досье нашлось как по волшебству. Процесс сейчас идет и может продлиться еще долго.

* * *

Весной 1948 года мы получили скверные известия о Федоре. Врач, приглашенный на консультацию, считал, что его может спасти только операция, и советовал нам перевезти его в Шатобриан в клинику доктора Берну. Я отправился к Федору в По, чтобы забрать его в Бретань. Там ему пришлось перенести одну за другой три операции, прежде чем доктора объявили, что его жизнь вне опасности. Я находился рядом с ним во время и после операций. Мне всегда нравилось ухаживать за больными. Я обнаруживал в себе неисчерпаемые запасы терпения и нежности, особенно возле нервных и беспокойных людей, которым мое присутствие часто приносило немного покоя, столь им необходимого. Несомненно, я прозевал свое призвание – мне следовало бы стать сиделкой… или исповедником, поскольку я легко вызываю доверие к себе. Возможно – как мне часто говорили – потому, что во мне чувствуется естественная склонность прощать. Большинство тех, кто приходил ко мне и рассказывал про свои трудности или горести, уверяли меня, что получили ободрение и пользу от моих советов.

Федор медленно шел на поправку. Я покинул его через несколько недель, убедившись, что он поправляется, но окончательно он выздоровел лишь к весне следующего года.

* * *

Настало лето, и мы вернулись в Сен-Савен с Екатериной Старовой. Там я и начал писать свои «Воспоминания». Я проводил дни на террасе, полностью захваченный этой работой и воспоминаниями о прошлом.

То же было и в «Лу-Прадо», где мы провели всю зиму. В мае Федор уже был в состоянии путешествовать и приехал в Аскен, в отель «Эчола». Мы некоторое время пробыли с ним. Но среди постоянного шума машин и тяжелых грузовиков я не мог писать. С утра очаровательная деревушка наполнялась туристами. Преобладали старые путешествующие англичанки, которых встречаешь повсюду и которые, в глубине пустыни или на вершине горного пика, везде одинаковые: плоские ступни, отсутствующая грудь и вставные зубы, придающие им хищный вид. Все они вооружены «Бедекером» и «Кодаком», не говорят ни на каком языке, кроме своего, и никогда, по-моему, не знают точно, почему они оказались здесь, а не где-то в другом месте.

Вернувшись в «Лу-Прадо», я вновь обрел мир и тишину, необходимые для работы. Ирина, у которой память гораздо лучше моей, очень помогала мне. Поставив последнюю точку, я поехал в Париж повидаться с некоторыми друзьями. Особенные надежды я возлагал на мадемуазель Лавока, президента книготорговцев Франции, суждениям которой доверял. Оценки разных людей придали мне смелости, и я занялся подготовкой этих страниц к печати. Графиня Кастри познакомила меня с одной из ее подруг, Ирэн де Жиронд, которая занимается переводами; она согласилась помочь мне в этой работе.

Сначала я ездил к ней в Сен-Жан-де-Люз. В этом тихом месте мы начали работу, длившуюся месяцы. Между нами с каждым днем росло взаимопонимание. Ирэн де Жиронд быстро завоевала мое полное доверие. Я чувствовал, что могу сказать ей все, потому что она все могла понять. Ее замечания были справедливыми и точными, и когда наши мнения в чем-либо расходились, я всегда знал, что она права – от чего приходил в ярость и в то же время не переставал радоваться чувству уверенности, которое у меня возникало благодаря ей. Ее голос напоминал мне в иные минуты голос моей матери.

Осенью Никита сообщил нам о своем решении переехать с семьей в Соединенные Штаты. Наш дом в Отей, таким образом, освобождался, и мы поспешили воспользоваться этим и вернуться к себе.

Когда Ирэн де Жиронд вернулась из Сен-Жан-де-Люз, наша общая работа возобновилась в Париже. Она регулярно приходила на улицу Пьер Герен и устраивалась в шезлонге со своей маленькой таксой Изабель, служившей ей пюпитром. Друзья подарили нам молодого мопса по кличке Мопси. Собаки очень подружились, и, как только Ирен приходила, начинались сумасшедшие игры, во время которых листы рукописи часто разлетались во все стороны.

* * *

Я безгранично благодарен моим верным друзьям, помогавшим мне в работе, более длительной и сложной, чем я предполагал: Ирен, урожденной княжне Куракиной, второй жене князя Гаврилы, мадам Блак Белер, барону Дервье, барону де Витту, Ники Каткову с его поистине энциклопедической памятью. К нему я обращался, когда мне требовалась справка о том, чего моя память не сохранила. Он также перевел «Воспоминания» на английский язык. Я был вознагражден за свои труды этим погружением в прошлое с его разнообразными эмоциями и множеством дорогих моему сердцу лиц, исчезнувших навеки.

Как я уже упоминал, публикация первого тома моих «Воспоминаний» не снискала общего одобрения русской колонии. Но это не остановило меня в написании второго. Моя жена, следившая за моим трудом, часто грозилась написать свои собственные мемуары и озаглавить их: «Чего не сказал мой муж». Я отвечал, что они, несомненно, будут иметь гораздо больший успех, чем мои. По-моему, у Ирины, с ее превосходным чувством юмора, не реализован талант писателя-юмориста. Она начинала писать «Дневник Буля» как бы от его лица, где этот свидетель нашего существования красочно рассказывал о том, что видел вокруг. Там были уморительные страницы, которые, к сожалению, не поддаются переводу.

* * *

Мы возобновили в Париже подобие светской жизни. Ингода ходили в театр или обедать к друзьям. Я особенно любил атмосферу красивой квартиры Тведов, очень артистично и роскошно обставленной, где всегда витал запах «Герлена». Мадам Твед, более известная под именем Долли Радзивилл, была племянницей тети Бишетт. Эта маленькая, хрупкая и нежная женщина обладала огромным обаянием. Ее муж, приветливый и славный малый, был очень увлечен живописью. У них царила атмосфера старой Польши.

Совсем другим был салон Люсьена Тессье в Ля Мюэт. Хозяйкой там была правнучка великого князя Алексея, Мари – очаровательная блондинка, тонкая как саксонский фарфор. Люсьен казался несколько чужим на приемах жены. Совершенно славянская обстановка, водка, черная икра, метрдотель, появлявшийся после обеда с гитарой, все это его немного обескураживало.

Там я встречал леди Дайану Купер, Дриана, посла Эрве Альфана с женой, Сесиль Сорель, Маргариту Морено и многих других друзей – светских людей, художников, артистов…

Но и эта совсем необременительная светская жизнь, к которой я вернулся, отягощала меня. Когда я писал «Воспоминания», то привык к одиночеству; я стал диковатым, что никогда ранее не было мне свойственно! Всю жизнь я неплохо знал людей, которые выделяются в мире происхождением, богатством, положением, славой. Я мог бы и дальше общаться с ними, но потерял к ним интерес. Что до тех, кого считают выдающимися умами, то я иногда не понимал и половины того, что они говорят… Обществу людей, слишком умных для меня, я предпочитаю людей более простых, потому что человеческое сердце всегда интересовало меня больше, чем ум.

Я часто вижу отца Жака Лаваля, ставшего для меня просто Жаком. У нас существенная разница в возрасте, очень разный жизненный опыт, тем не менее наша дружба крепнет день ото дня. Наша жизнь проходила по-разному, но у нас похожие реакции, при виде человеческой беды мы одинаково чувствуем горе, и это чувство не притупляется. Он, отказавшийся от всего, говорит, что никакого земного богатства не хватило бы ему на то добро, какое он хотел бы сделать, но страдания сердца естественным образом рождают милосердие. В юности он хотел стать комедиантом, но призыв свыше к религиозному служению заставил его оставить наивные мечты подростка. Могу представить себе сражения, которые этот мальчик с беспокойной душой и доверчивым взглядом, должно быть, вел сам с собой.

Он иногда удивляется, что мою душу не погубила такая жизнь, как моя, полная хаоса и превратностей судьбы.

– Как ты пришел к этой несокрушимой вере?

– Нас окружает тайна бытия. Зачем пытаться проникнуть туда, куда невозможно проникнуть? Надо смириться и полностью покориться Творцу. В этой простой вере, без рассуждений, без анализа, я обрел единственное истинное счастье: МИР – ЭТО ДУШЕВНОЕ РАВНОВЕСИЕ. Возможно, я не опора церкви. Я даже не примерный прихожанин и не претендую на то, чтобы считать свою жизнь образцовой, но я знаю, что Бог есть, и этого мне достаточно. Я Его ни о чем не прошу, я только благодарю Его за то, что Он мне посылает: счастье или несчастье. Я знаю, что все к лучшему.

* * *

По вечерам я часто выхожу на балкон своего маленького дома и в тишине деревни Отей, в звуках, доносящихся из Парижа, я слышу эхо всего моего прошлого.

Вернусь ли я когда-нибудь в Россию?

Мечтать никто не запрещает. Достигнув возраста, когда нельзя больше рассчитывать на будущее, не будучи безумцем, я все еще мечтаю о времени, которое для меня может быть никогда не наступит – о времени, которое будет называться: «После изгнания».

Сентябрь 1953 
Конец

Приложение

Выписка из «Свода Законов Российской Империи»

(В тексте воспоминаний Ф.Юсупова содержание законов передано верно, но не следует буквально тексту закона: соединено воедино содержание нескольких статей о правах самодержавной власти и Учреждения об императорской фамилии. – Прим. перев.)

Статья 5. – Оба пола имеют право к наследию Престола, но преимущественно принадлежит сие право полу мужескому по порядку первородства; за пресечением же последнего мужеского поколения, наследие Престола поступает к поколению женскому по праву заступления.

Статья 141. – Всякое лицо Императорской Фамилии мужеского пола, могущее быть признанным наследником Престола, не может заключить брачный союз с лицом иного вероисповедания до перехода указанного лица в православную веру.

Статья 144. – Лицо Императорской Фамилии, вступившее в брачный союз с лицом, не имеющим соответствующего достоинства, то есть, не принадлежащим ни к какому Царствующему или Владетельному Дому, не может сообщить оному прав, принадлежащих Членам Императорской Фамилии.

(Выписка из «Свода Законов Российской Империи», изданного по приказу государя императора Николая. Изд. 1892 года. Том I, ст. 5, 141, 144).

Иллюстрации

Родословное древо Князей Юсуповых.


Герб Князей Юсуповых (описание):

В щите разделенном на шесть частей посредине находится малый щиток, имеющий в верхней части в зеленом поле Княжескую шапку, и под ней в красном поле четыре шестиугольные серебряные звезды окружающие серебряную Луну рогами обращенную в правую сторону. Над поверхностью сего щитка второй маленький щиток голубого цвета с изображением на нем шестиугольной серебряной звезды.

В первой части большого щита в зеленом поле всадник с поднятой вверх шпагой и с золотым щитом, скачущий на белом коне в левую сторону. (Этот образ призван символизировать исключительную военную биографию всех предков династии).

Во второй части в золотом поле Муж, одетый в татарское платье, держит в правой руке Молоток. (Таким образом отображены татарские корни Рода. Молоток – символ трудолюбия).

В третьей части в голубом поле натянутый золотой Лук со Стрелой, летящей вверх.

В четвертой части в золотом поле и в пятой части в серебряном поле изображены по одному Льву натурального цвета.

В шестой части в голубом поле серебряный Олень, бегущий влево.

Щит покрыт горностаевой мантией и шапкою, принадлежащими Княжескому достоинству. Щитодержателями поставлены два Льва, в стороны смотрящие.


Британский линкор «Мальборо», на котором в апреле 1919 года из Крыма были эвакуирована часть Русской Императорской Фамилии.


Великий князь Николай Николаевич.


Вдовствующая Императрица Мария Федоровна на борту британского линкора «Мальборо» 11 апреля 1919 г. На горизонте видна Ялта. Слева от Императрицы Великий Князь Николай Николаевич. Еще левее князь Ф.Ф. Юсупов смотрит в бинокль на удаляющийся русский берег. Из собрания музея «Наша эпоха» (Москва).


Феликс и Ирина Юсуповы на борту линкора «Мальборо». 1919 г.


Княгиня Ирина Александровна Юсупова. 1924 г.


Ирина и Феликс Юсуповы на благотворительном аукционе в Лондоне. 1925 г.


Феликс Юсупов с дочерью Ириной (Baby) у крепости Кальви на Корсике. 1925 г.


Портрет князя Ф.Ф. Юсупова. Художник Зинаида Серебрякова. Париж. 1925 г.


Портрет княгини Ирины Юсуповой. Художник Зинаида Серебрякова. Париж. 1925 г.


Портрет князя Феликса Юсупова. Художник Федор Павлов.


В 20-е княжеская чета Ирина и Феликс Юсуповы открыли в Париже Дом моды IRFE (IrinaFelix).

На фото – Ирина Юсупова в платье от своего Дома моды.


Книга князя Ф.Ф. Юсупова «Конец Распутина», изданная в Париже в 1927 году.


Феликс Юсупов и его жена Ирина, 1930 год.


Князь Ф.Ф. Юсупов. Фотография с его автографом: «Вале Стронской от бывшего патрона кн. Юсупова (Irfe). Париж. 1929».

Из собрания музея «Наша эпоха» (Москва).


Юсуповы 6 марта 1934 г.


Феликс Юсупов в 1950 году.


Титульный лист первой части Мемуаров Князя Ф.Ф. Юсупова Перед изгнанием. 1887–1919, изданной в Париже в 1952 году с автографом автора.


Феликс Юсупов у дома на Пьер-Герен. 1956 г.

Из собрания музея «Наша эпоха» (Москва).


Феликс и Ирина в преклонных годах на прогулке.


Князь Ф.Ф. Юсупов незадолго до кончины.


«Убийца Распутина умер в Париже». Некролог в «The Gazette» (28.9.1967).

 Из собрания музея «Наша эпоха» (Москва).


Похороны князя Ф.Ф. Юсупова при участии православного и католического духовенства. Справа от священника вдова княгиня И.А. Юсупова.

Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Париж. 30 сентября 1967 г.


Семейное захоронение Юсуповых на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.


Надписи на кресте на захоронении Юсуповых на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где покоятся супруги Феликс и Ирина Юсуповы, их дочь Ирина со своим мужем Николаем Шереметевым и мать Феликса – княгиня Зинаида Николаевна.

Покойтесь с миром!

Рисунки Феликса и Ирины Юсуповых

Феликса Юсупова любители истории знают как убийцу Распутина. Немногие вспоминают, что князь так же оставил след в живописи. След мрачный и с налётом мистики.

«Словно злая сила, поселившись во мне, владела моей рукой…»

Юсупов создал ряд произведений в 1929 году, и после этого бросил рисовать навсегда.

Писал он о своих картинах так:

«В те годы мне неудержимо захотелось рисовать. Отдался рисованию я с жаром. Приковало к столу точно колдовской силой. Но получались у меня не ангельские создания, а кошмарные видения. <…> Словно злая сила, поселившись во мне, владела моей рукой, словно кто-то рисовал за меня. Я сам в точности не знал, что сейчас нарисую. И рисовал и чертей, и чудовищ, мучивших воображение средневековых скульпторов и художников. Кончил я рисовать так же внезапно, как и начал.»

Что касается рисунков княгини Ирины Александровны Юсуповой, то они долгое время были малоизвестны. Как оказалось, первые из них датированы еще 1917 годом!

Лишь в ноябре нынешнего 2016 г. некоторые из них, принадлежавшие мексиканскому скульптору Виктору Мануэлю Контрерасу, были выставлены на аукционе «Drouot» в Париже.

(Почти все публикуемые здесь рисунки княгини И.А. Юсуповой находятся ныне в экспозиции московского музея «Наша Эпоха».)


Художник Феликс Юсупов. Серия «монстры». Равнодушие.


Художник Феликс Юсупов. Серия «монстры». Флегма.


Художник Феликс Юсупов. Серия «монстры». Желание.


Художник Феликс Юсупов. Серия «монстры». Любопытство.


Художник Феликс Юсупов. Серия «монстры». Хитрость.


Художник Феликс Юсупов. Серия «монстры». Удивление.


Художник Феликс Юсупов. Серия «монстры». Портрет женщины в красном чепце.


Художник Феликс Юсупов. Серия «монстры». Дьявол.


Художник Ирина Юсупова. Без названия.


Художник Ирина Юсупова. Без названия.


Художник Ирина Юсупова. Без названия.


Художник Ирина Юсупова. Без названия.


Художник Ирина Юсупова. Без названия.


Художник Ирина Юсупова. Без названия.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации