Текст книги "Миссия в Ташкент"

Моя нога все еще беспокоила меня, и подумал, что хорошо бы было проконсультироваться с врачом снова. Это произошло сразу после того, как я получил паспорт на имя Лазаря. В первое мое посещение я приходил к врачу домой, но сейчас он хотел принять меня в небольшой клинике или частном санатории. Я позвонил в звонок, и дверь мне открыла медсестра, в руках у которой был блокнот. Когда она меня впустила, она довольно бесцеремонно с деловым видом спросила мое имя. Это имя у меня было всего только несколько часов, я был столь озадачен ее вопросом, что какое-то время ничего не мог ответить. Затем я ответил «Лазарь».

«Христианское имя»?

Это вогнало меня в ступор. Я понял так, что это должно быть что-то из Библии, поэтому произнес «Питер».

Это все должно было быть записано в моих документах, но когда я посмотрел свой паспорт, я понял, что я должен был бы ответить «Иосиф». Доктор, который ожидал меня, понятия не имел, кто такой Питер Лазарь. Поэтому мне пришлось отставить в сторону медсестру, ворваться в кабинет и снять свои очки, тогда он сразу узнал меня.

Во время «Январских событий» многие люди, которые не имели никакого отношения к ним, вынуждены были скрываться или пытались покинуть страну. Их непрерывно ловили, арестовывали и в некоторых случаях расстреливали. Для сартов наступило золотое время. Сначала они брали деньги за то, чтобы помочь человеку скрыться, а затем сдавали его большевикам, и таким образом получали оплату дважды, в то время как неудачный беженец расставался с жизнью. Полковник Иванов, которого я нанимал в качестве своего курьера в Кашгар, был повторно арестован именно таким образом. После моего исчезновения он был арестован и посажен в тюрьму за связь со мной. Это было в высшей степени несправедливо. Дамагацкий сказал мне, что я могу послать курьера и попросил меня послать человека в комиссариат иностранных дел за его бумагами. Я выбрал полковника Иванова вполне открыто и честно, и послал его за его документами, которые не пропустил Осипов. Фактически я только однажды виделся с Ивановым, когда я договорился с ним о том, чтобы он взял мои сообщения. Иванов был освобожден белогвардейцами во время Январских событий. После поражения Осипова, он попытался покинуть город со своей женой и ребенком, замаскировавшись под сартов. Он хорошо заплатил одному сарту, чтобы он вывез их из города, но на дороге проводник потребовал еще доплатить денег, сумму, которую Иванов заплатить не смог. Тогда этот человек сообщил о нем большевикам, которые наградили его, и арестовали Иванова.

Все это лишило меня возможности передвигаться и возможности выбраться из страны, или даже послать курьера. Я уже описывал, как был расстрелян Лукашов. Еще один мой курьер добрался только до Самарканда, а потом вернулся назад с моими посланиями. Другие курьеры были не в состоянии передать мои сообщения по той или иной причине, но возможно, они никогда и не пробовали это сделать.

Вследствие трудностей с мандатом я не мог возвратиться на постоянное жительство в дом к Павловым, но иногда я ночевал у них или еще в двух местах и в конце концов опять вернулся к Павловым. Если бы я был найденным спящим у них в доме без мандата, я намеревался указать какой-нибудь адрес и сказать, что я зашел к ним на чашку чая, задержался допоздна и, не успевая вернуться домой до комендантского часа, решил остаться на ночь здесь. Однако такой необходимости ни разу не возникло, к счастью, ни один из этих домов не обыскивался, когда я в них оставался.

Однажды одна дама сказала мне, что слышала, что англичанин, усиленно разыскиваемый властями, живет в доме одной дамы, но из опасения обыска часто уходит ночевать в другие места. Это так точно описывало меня, что я решил покинуть эти квартиры навсегда.

Я все же еще иногда посещал Павловых и встречался там со своим слугой Хайдером. Он сказал мне, что после моего исчезновения он и другой мой слуга Ибрагим были арестованы, им угрожали расстрелом, били и требовали открыть мое местонахождение. Они не знали этого и отвечали так, как я им сказал перед уходом, и через какое-то время их выпустили из тюрьмы. Хайдер сказал, что думает, что Хан Сахиб Ифтекар Ахмад вернулся в Кашгар, и позже я узнал, что это так и было.

Последний снегопад был 23 марта – прошел год. Весна быстро вступала в свои права, и в Ташкенте было чудесно. Улицы в течение многих дней были украшены цветущими ароматными акациями, высаженными вдоль дорог; это, возможно, было самое приятное воспоминание о Ташкенте, сохранившееся в моей памяти за этот год пребывания в Ташкенте. Воздух, напоенный ароматом цветов, журчащая вода в арыках, тянущихся вдоль тенистых улиц, рождали только одно желание – чтобы люди перестали быть столь злыми друг к другу, и имели бы досуг и спокойствие, чтобы просто всем этим наслаждаться.

Опасность ареста все еще была велика для меня как никогда! Было невозможно не сообщать хотя бы некоторым людям о том, кто я и где я нахожусь, однако я старался свести круг таких людей к минимуму. И все же неизбежно росли и распространялись слухи обо мне. Поэтому я решил начать все заново. Я знал, что г-жа Эдвардс совершенно не умеет хранить секретов, поэтому я решил использовать эту ее ненадежность в своих собственных целях. Эдвардсы где-то скрывались. Мисс Хьюстон была на связи с ними и помогала им с квартирами и мандатами, так же, как она это делала для меня. Однажды я назначал встречу с г-жой Эдвардс. Это должно было произойти на улице. Она была одета как крестьянка с платком на голове, а я в русской одежде и с бородой. Однако мы легко признали друг друга. Я сказал ей под большим секретом, что я покидаю страну, и спросил, чем я могу ей помочь до того, как уеду. Она спросила меня, куда я собираюсь ехать. Я сказал «В Фергану, но это должно сохраняться в абсолютной тайне, иначе я могу оказаться пойманным по дороге». Я услышал два дня спустя, что она рассказала нескольким людям, что встретила меня, и я ей сказал, что я собираюсь в Фергану, но, поскольку я никогда не выдаю своих истинных намерений, что и в этом случае, как она думает, это должно быть так же, а значит, она считает, что на самом деле я должен направляться в противоположном направлении, в Бухару! Дело пошло как нельзя лучше! Я был этому рад. Слух, которому я положил начало, начал хорошо распространяться. Она сказала мне, что она и ее муж также принимают меры, чтобы уехать. Я спросил, чем я могу им помочь, а также предположил, что, может быть, им лучше было бы сдаться властям, но они боялись сделать это. Я дал ей денег и подсказал ей возможные пути выхода из сложившегося положения. Больше я ее никогда не видел. Я уверен, что пущенный мною таким образом слух достиг целей, и большевики вполне уверились в том, что я уехал. Все это время я находился на связи с Тредуэлом, но он так плотно опекался, что поговорить с ним у меня не было никакой возможности.

Глава XIII
Местный большевизм

Большевики в Ташкенте были отрезаны (за исключением радиотелеграфной линии связи) от остального мира; однако в феврале или марте 1919 года генерал Дутов, удерживавший железнодорожную ветку к северу от Ташкента, был разбит, и железнодорожная связь с Москвой была восстановлена. Власти в Москве обеспокоились событиями в Туркестане. В эти первые годы революции на периферии трудно было найти эффективных лидеров, и первые революционеры в Туркестане были людьми в основном невысокого образования и способностей.

Принципы коммунизма не соблюдались. Резня, устроенная в январе, принесла дурную славу русскому правительству в целом; обращение с местным населением и исключение представителей местного населения из правительства края противоречило провозглашаемых Москвою принципам. Они чувствовали, что, если некоторых мусульманских представителей пригласить в правительство, то это помогло бы примириться на новых условиях с огромной массой местного населения края. Была прислана комиссия из более компетентных большевиков, чтобы разобраться на месте и доложить. Это были Апин[47]47
  Апин Иван Андреевич (1877–1938) – с сентября 1919 года по январь 1920 года председатель Центрального Исполнительного Комитета Туркестанской Советской Федеративной республики (Примечание переводчика).


[Закрыть], Воскин, Вайнберг[48]48
  Вейнберг Гавриил Давыдович (псевдоним Владимир) – в октябре 1917 член Петроградского ВРК; делегат 2-го съезда Советов, затем на ответственной партийной и профсоюзной работе (Примечание переводчика).


[Закрыть] (псевдоним Ванбар), Бравин[49]49
  Бравин Николай Захарьевич – уполномоченный Наркоминдела РСФСР в Туркестане, первый советский посланник в Кабуле, бывший вице-консул в г. Хое (Персия), единственный царский чиновник – российский дипломат в Персии, признавший советскую власть (Примечание переводчика).


[Закрыть] и другие. Этот человек – Вайнберг, сказал мисс Хьюстон, что в действительности

он бельгийский журналист и секретный британский агент, находящийся на связи с британской миссией в Мешхеде. Он просил ее помочь ему и обещал взять ее с собой в Мешхед, когда он сам соберется туда. Это было, очевидно, попыткой заманить ее в ловушку, но она была слишком умна и сказала ему, что это опасная вещь вмешиваться в политику и предпочитает ограничиваться своею работой. Возможно, это тот самый человек с такой фамилией, который несколькими годами позже стал секретарем Центрального Совета Профсоюза.

Бравин был консулом в Персии и, я считаю, однажды действовал как министр в Тегеране при прежней царской власти. Он владел как персидским языком, так и хинди.

Эти люди привезли с собой денег на сумму в пятьдесят миллионов рублей в царских банкнотах для поддержки гнилой туркестанской валюты, с которой никто не хотел иметь дело. Царские или «Николаевские» деньги ценились больше, чем советские деньги; казалось странным, что Московскому правительству пришлось пойти на это и тем самым действовать вопреки собственным законам. Однако они нуждались в некотором количестве валюты, которая бы принималась туркменами и другими группами, которых они надеялись подкупить для борьбы со своими врагами в Транскаспии и в других частях региона.

Они также привезли с собой экземпляр «Таймс» от 29 января 1919 года, и мне удалось заполучить его для прочтения. Это было крайне интересно и ценно для меня, хотя эта газета и устарела на два месяца. Это было первая английская газета, которую я видел после «Еженедельника Таймс» с сентября 1918 года. Я думаю, что у «больших начальников» это вызвало бы немалое удивление, знай они, кто читает их газету в соседней комнате. Для иллюстрации того, насколько я был отрезан от новостей, могу сказать, что впервые узнал о передислокациях генерала Данстервилля в Баку из обзора книги Эдмунда Кэндлера в этой газете.

Приблизительно в это время в Ташкенте появились некоторые индийские революционеры. Они возглавлялись неким Баркатуллой, который называл себя «профессором». Он был уроженцем штата Бхопал в центральной Индии и был преподавателем Хиндустани[50]50
  Язык хиндустани объединяет базовую лексику языков хинди и урду (Примечание переводчика).


[Закрыть] в Токио до депортации его из страны японцами, после чего он переехал в Америку, где он никому не давал проходу без возможности выслушать его беспощадную критику нашего правления в Индии. Он утверждал, что был немецким подданным, и даже заявлял, что он был немецким дипломатическим представителем в Кабуле. У него был немецкий паспорт, выданный в Дар-эс-Саламе в Восточной Африке. В 1927 году он умер. Во время войны в Берлине была сформирована организация, называвшаяся Временное правительство Индии. Президентом ее был (чуть позже) Махендра Пратап, и этот Баркатулла был там министром иностранных дел. Это правительство должно было взять на себя управление Индией после того, как мы проиграем войну и уйдем из Индии. История повторяется. 24 июля 1941 года лондонская «Дэйли Скетч» сообщила «Риббентроп формирует в Берлине „Временое правительство Индии“, из хорошо известных предателей индусов и мусульман». В этом проекте с Махендрой Пратапом и Баркаталлой был связан турецкий капитан Мохаммед Казим Бек, который вел себя как турецкий дипломатический представитель в Кабуле. Он был членом турецко-немецкой миссии в Афганистане под руководством Нейдермеера. Баркатулла гарантировал организацию большевистской революции в Афганистане при условии достаточного финансирования и поддержки.

Эти двое утверждали, что они были представителями Германии и Турции в Афганистане, и уже после войны, в то время, когда мы находились в состоянии мира с этими странами, они вели там чрезвычайно яростную пропаганду против нас.

Вот некоторые пункты из меморандума, выпущенного этими людьми. Многие из нас едва узнают Индию в этом описании

«В Индии британцы получают большие зарплаты, в то время как люди погибают от чумы и голода, вызванного грабительским налогообложением; согласно статистике, изданной самим британским правительством, девятнадцать миллионов индийцев умерли от голода за последние десять лет. Тысячи были повешены, заключены в тюрьму и сосланы из-за высказывания чувств любви к своей стране. Дела в судах ведутся на английском языке, который не понятен обвиняемым и другим участникам процесса. Мужчины наказываются за то, что они носят перочинные ножи более шести дюймов длины. Мусульмане не могут собираться для молитвы в своих мечетях, а индуисты не могут собираться в своих храмах. Многие районы Индии являются неразвитыми, поскольку выращиваемый урожай недостаточен, чтобы оплатить требуемые огромные налоги. Правительство препятствует образованию и препятствует созданию фабрик. Мужчины вынуждены работать по двенадцать часов в день на ужасной жаре, чтобы получить заработную плату от трех до шести пенсов в день, а во многих случаях при системе принудительного труда ни о какой плате вообще нет речи. Мужчин также посылают за границу для работы в британских колониях вопреки их желанию. Измученных голодом людей заманивают в армию, где их принуждают убивать собственных братьев. По этой причине было немало бунтов в полках. Люди называют армию «Армия убийц» из-за того, что в нее рекрутируются люди из диких пограничных племен (главным образом афганцев), которым люди вынуждены подчиняться. Индия вынуждена была заплатить огромные суммы в последней войне. Дальше утверждалось, что сэр Рабиндранат Тагор, «Толстой Индии», был заключен в тюрьму. Такого бескультурья, варварства, безнравственности не совершалось когда-либо даже в России при царях. Англия отбросила в сторону фиговый листок, которым она прикрывала свое лицо».

Одна статья в их газете ссылалась на Индийский мятеж[51]51
  Индийский мятеж (Indian Mutiny), известное в русских источниках как Индийское народное восстание 1857–1858 или Восстание сипаев (Sepoy Mutiny) – восстание индийских войск в 1857–1859 годах, которое привело к передаче правления в Индии от Британской Ост-Индской компания (East India Company) непосредственно к Британской Короне. (Примечание переводчика).


[Закрыть], когда были безжалостно убиты тысячи стариков, женщин и детей. Точная дата восстания была известна за год до него двумстам пятидесяти тысячам сипаев[52]52
  Сипаи – наемные солдаты в Индии в XVIII–XX веках, рекрутировавшиеся европейцами, в основном английскими управляющими Британской Ост-Индской компании из среды местного населения. Первоначально этот термин использовался в Британской индийской армии и ранее в армии Британской Ост-Индской компании для рядовых пехотинцев и до сих пор используется в армиях Индии, Пакистана и Бангладеш для обозначения рядового состава. (Примечание переводчика).


[Закрыть], но среди них не нашлось ни одного предателя, выдавшего эту дату. Сипаи в этот момент сформировали «Советы» точно так же, как российские солдаты сделали это шестьдесят лет спустя. Когда новое восстание произойдет в Индии, они смогут положиться на помощь рабочих Англии.

Мой слуга Хайдер пришел к этим людям и сказал им, что я исчез, оставил его «на мели», без денег, и даже не заплатил ему его зарплату. Он просил их помочь ему вернуться в Индию.

Казим Бек прочитал его паспорт, в котором была напечатана обычная стандартная фраза «Оказывать ему всяческое содействие и помощь, в которой он нуждается». Он очень рассердился на него и сказал «Если Вы находитесь в таких отношениях с угнетателями Индии, Вы нам не друг. Отправляйтесь в тюрьму». И бедный Хайдер был снова заключен в тюрьму, но только на одну ночь, поскольку власти тюрьмы, где он уже сидел до этого, хорошо его знали и освободили его на следующий день. Забавно, что такие люди, как Баркатулла и Казим Бек, индиец и турок, имели достаточную власть в России, чтобы сажать людей в тюрьму. Это называлось «Интернационализмом».

У меня есть прокламация, выпущенная этими двумя деятелями. Она начинается со списка мусульманских святых мест, захваченных британцами Мекка, Багдад, Дамаск, Иерусалим, Наджаф, Кербела, Кум и Мешхед и списка порабощенных стран Индия, Египет, Тунис, Алжир, Марокко, Аравия и Ирландия! Его можно продолжить и таким образом «Англичане – это норманны, которые завоевали Великобританию в 1066 году нашей эры. А настоящие британцы ждут того момента, когда, наконец, Мировая Революция принесет им свободу».

Была также замечательная пародия на Гражданскую войну в Америке в опубликованной речи Казим Бека. Между Северной Америкой и Южной Америкой была война, потому что южноамериканцы хотели вынудить североамериканцев освободить своих рабов. В конечном счете южноамериканцы победили, и рабы были отпущены на волю. Президент Вильсон – президент Северной Америки порабощал мусульман из Турции и десять миллионов евреев! Вполне возможно, что полуобразованные люди могли слышать что-то об американской Гражданской войне и поверить вещам такого рода.

Другой сорт пропаганды, в которой весьма результативно специализировался Казим Бек, было утверждение, что индийцам не разрешено ездить в трамваях в Индии, и эта роскошь доступна только белым людям! Индийцам, утверждал он, разрешалось пользоваться железной дорогой, но только ездить они могли в специальных вагонах, предназначенных для перевозки скота. Только европейцам разрешалось путешествовать в пассажирских вагонах. Позже, когда я был в Бухаре, один человек сказал мне, что это, конечно, правда, так как он сам видел фотографии вагонов, помеченных «Только для европейцев»! Объяснение этого заключается в том, что в некоторых поездах так помечен единственный вагон третьего класса. Такого разделения нет в вагонах первого, второго и промежуточных классов. Эта оговорка в вагонах третьего класса делалась для того, чтобы избегать нежелательных расовых ссор с низшими классами Индии. Этот факт, подчеркиваемый в большой степени в большевистской пропаганде, должен был означать, что бедным индийцам не разрешается входить даже в вагоны третьего класса, а они должны ездить в чем-то еще худшем! Бравин увеличивал помощь Баркатулле и Казим Беку, и между этими делами он послал людей, чтобы подкупить туркмен для борьбы с нашими войсками, воевавшими против большевиков в Транскаспии.

Большевистские планы относительно Индии состояли в том, чтобы вызвать там беспорядки любыми возможными способами – панисламизм в этом смысле тоже подходил, как и любое другое средство, даже при том, что это могло противоречить возможной политике большевиков в Туркестане. Они считали, что смогут тогда направить беспорядки в большевистское революционное русло. Это происходило в течение лета 1919 года, когда большевики безрезультатно пытались осуществить свои мечты о Мировой революции. Пролетариат-запад оказался предателем их общего дела. Это их очень сильно раздражало, и на Британскую лейбористскую партию обрушилось немалое количество оскорблений. Они были «Лакеями Буржуазии»!

Поэтому большевики решили обратить свое главное внимание на восточное направление. Объявленный относительно Востока план состоял в том, чтобы использовать считавшиеся созревшими для революции страны, такие как Китай, Индия, Персия и Афганистан, и с помощью вооруженных коммунистических армий этих стран во главе с русскими зажечь предательский пролетариат западных стран и заставить их принять коммунизм. По их мнению, не должно было быть необходимости в серьезной борьбе несколько листовок до или во время сражения с призывами к вражеским солдатам не стрелять в своих товарищей рабочих было бы вполне достаточно. В странах, управляемых деспотично, таких как Афганистан, Персия и Бухара, нужно было помочь с поддержкой их парламентских учреждений в большей или меньшей степени. Свобода слова, печати и общественных собраний при такой установленной практике постепенно передавала бы власть народу и ослабляла бы положение деспотического правителя, создавая благоприятные возможности для коммунистической пропаганды в стране. Полная большевизация Азии была ключом к Мировой Революции.

Позже они поняли, что Индия не была готова к коммунизму, и что при Британском управлении этого никогда не случится. Поэтому они защищали и поощряли любое движение за независимость, полагая, что, если британцев выставить, то оставшийся хаос будет благоприятен для коммунизма.

Естественно, эти попытки вмешаться в дела Британской Индии не проходили незамеченными, и в ответ на протесты индийского правительства советские власти 15 мая 1923 года заявили, что их действия на Востоке направлены на поддержание и развитие с народами Востока дружественных связей, основанных на подлинном уважении к их интересам и правам. Угнетенным народам Туркестана могли рассказывать другую историю. Туркестанское правительство было особенно обеспокоено положением в соседней области китайского Туркестана. Они попробовали установить дипломатические и консульские отношения с ними, но китайское правительство отказалось принимать таких людей. Тогда был послан человека, которого звали Шестер, в качестве коммерческого представителя в Кашгар. Ему отказали во въезде в страну, но позже небольшая торговая миссия все-таки была принята, а сартовская торговая миссия из Китайского Туркестана посетила Ташкент. Я пришел к заключению, что последнее было на самом деле слабой попыткой спасти от полного крушения состояния сартовских торговцев из Китайского Туркестана, чья собственность в их отделениях в российском Туркестане была конфискована большевиками.

Красная армия состояла в значительной степени из военнопленных, большинство которых были венграми; румыны по многим причинам отказались присоединиться. Немецких военнопленных было сравнительно немного и, вследствие усилий Циммермана, очень немногие из них вступили в Красную армию.

Британская Миссия в Мешхеде предложила переслать всех мужчин, пожелавших сдастся, назад домой в Австрию. Военнопленные все как один потребовали разрешить им вернуться домой этим путем. Большевики отказались, и в армии в этот момент возникла некоторая напряженность.

В апреле 1919 года девятьсот вооруженных солдат прибыло с Транскаспийского фронта и Самаркандского гарнизона, чтобы заставить выполнить их требования. Советские власти поступили с ними очень умным способом ночью вагоны поезда, начиная с последнего вагона, отсоединялись от состава один за другим, и оставлялись в разных местах в пустыне. Вооруженный отряд большевиков затем направился назад вдоль линии железной дороги и, в конечном счете, имея дело с каждым отцепленным вагоном отдельно, разоружил мятежников без особых усилий. Тогда поезд был сцеплен снова и проследовал прямо через Ташкент без остановки к станции Арысь, расположенной к северу от Ташкента. Здесь мужчины были высажены. Семьдесят из них было забрано в Ташкент; двадцать было расстреляно на месте. Если бы этот поезд достиг без помех Ташкента, то структуре большевизма в Туркестане был бы нанесен серьезный удар.

Немецкие и австрийские военнопленные были действительно основой Красной армии. Это были хорошо обученные солдаты со значительным опытом. Поощряя колонизацию края, царское российское правительство освободило от военной службы всех мужчин, родившихся в Туркестане, а также всех тех, кто прибыл туда маленькими детьми, и должно было пройти определенное время в Туркестане, прежде чем они достигли призывного возраста. В результате в Туркестане оказалось немного обученных солдат русской национальности.

Для военнопленных, которые присоединились к большевикам, была сформирована партия под названием «Интернационалисты», поддерживаемая туркестанскими большевиками. Конечно, по идее должны были отмениться все национальные барьеры, и человечество должно было переплавиться в единое целое. Однако в этой партии произошел раскол вследствие ссоры по вопросу языка, который будет использоваться. Партия раскололась на два главных отделения, венгерских интернационалистов и немецких интернационалистов!

Из числа этих коммунистических военнопленных власти организовали комитет, чтобы управлять военнопленными (всеми теми, кто был освобожден в начале революции). Этот комитет угрозами и убеждением сумел удержать большое количество военнопленных в армии. Армию хорошо кормили и солдатам в ней хорошо платили по сравнению с гражданским населением, и коммунистический комитет был очень влиятельным. Однако, что удивительно, там не было больше дезертирств и попыток уйти, как было до этого. Другой фактор был таким уже шел 1919 год, многие из этих солдат, призванных еще до войны, не видели своих домов в течение шести и более лет. Они, вероятно, не общались со своими семьями в течение многих лет. Их близкие, должно быть, во многих случаях считали их мертвыми. Вероятно, подобное положение дел существовало и среди российских военнопленных в Австрии. Австрийские военнопленные в России женились на русских женщинах и работали на земле, оставленной русским мужем или отцом, который исчез во время войны и революции. Эти австрийцы не хотели возвращаться. Они сочли Туркестан плодородным краем, а условия весьма терпимыми, особенно для тех, кто вступил в коммунистическую партию.

Уже в 1929 году были сделаны попытки вернуть остатки военнопленных из Туркестана и Сибири назад в Австрию и Венгрию, но я не верю в их большой успех. Те, кто так долго были вдали от родных мест, действительно остепенились и обживались в новой стране. Говорят, греческие солдаты Александра Великого таким же образом обживались в странах, через которые Александр прошел на своем пути к Индии. То же самое делали римские солдаты во многих местах.

Успокоенные большевики, подавившие поднятое против них в 1919 году восстание, направляли страну к своим собственным маякам.

Я уже объяснял, как здания были реквизированы и для их занятия требовались мандаты. Люди, живущие в хороших домах с хорошей мебелью, часто хотели ее вынести. Большевики запретили это делать, говоря, что вся мебель была национализирована вместе с домом. Один мой друг убрал свою зимнюю одежду и во время обыска летом ее всю унесли. Человек, производящий обыск, сказал «Раз Вы храните вещи, закрытыми в коробке, вам они не очень и нужны». Весной правительственные чиновники обходили все небольшие частные сады в городе и «национализировали» плодовые деревья. Владельцу говорили, что когда фрукты созреют, они будут собраны правительством и никакая частная собственность не признается.

В Ташкенте проживал русский Великий князь Николай Константинович. Он был сослан из Европейской части России за многие годы до этого из-за происшествия, в котором фигурировали царские драгоценности. Он умер незадолго до того, как я попал в Ташкент. Его большой дом, полный красивых картин, мебели и произведений искусства, был национализирован и стал музеем, чтобы показать людям, как жили буржуи в старые плохие времена. Его морганатическая вдова, которой царем был дан титул Княгиня Искандер, была оставлена в доме в качестве смотрителя. Как австрийский военнопленный я иногда посещал этот «музейный комплекс» и разговаривал с княгиней. Позже ее сын стал моим компаньоном в нашей длинной поездке по пустыне от Бухары до Мешхеда.

Среди других экспонатов музея был прекрасный украшенный драгоценными камнями кинжал, поразивший воображение Бравина, который приказал, чтобы она передала его ему. Она отказалась это сделать. Не зная, что она было женой Великого Князя, он очень рассердился, но впоследствии, когда он узнал, кем была смотрительница, он стал менее настойчивым, и, в конце концов, согласился дать расписку за изъятый кинжал. Ее княгиня и поместила в витрину на место, где был кинжал. Это стало предметом шуток в городе и вызвало трудности у Бравина, который, в конечном счете, забрал расписку, но не вернул кинжал. Точно так же чучела птиц и животных в витринах и другие естественно-научные исторические экспонаты показывались в Ташкентском Музее с отметками «Национализировано у…».

В ходе обысков особо интересными объектами для полиции были фотографии. Фотографии царских офицеров и чиновников приводили к арестам и допросам, где и кем был этот человек, и в любом случае давали властям основания предполагать, что этот человек не лоялен в отношении к новому режиму.

Когда мы прибыли в Ташкент, в наличном обороте не использовались никакие металлические монеты. Было несколько видов бумажных денег.

Во-первых, «Николаевские» (царские русские) деньги. Это были банкноты различных наименований от одной копейки (фартинга) до пятисот рублей (пятьдесят фунтов по довоенному курсу). Затем были также деньги, выпущенные правительством Керенского, особенно примечательной была банкнота в тысячу рублей, с изображением здания Думы. Обе эти валюты считались надежными, и именно в них мы привезли наши деньги из Кашгара. Правительство Керенского выпустило маленькие, непронумерованные банкноты в двадцать и сорок рублей, приблизительно в два с половиной на два дюйма в размере. Они были выпущены в больших листах, которые могли быть разрезаны как необходимо разменные мелкие деньги были в почтовых марках, выпущенных к юбилею дома Романовых, с нанесенной на них головой одного из царей династии Романовых, специально напечатанной на толстой бумаге без клея на обратной стороне. Они так быстро изнашивались, что становились почти неразборчивыми после многократного использования. Была в обращении также местная Туркестанская валюта, которой очень не доверяли сначала, но которая позже стала все больше и больше использоваться. Банкнота самого маленького номинала в пятьдесят копеек имела удобный размер и плотность бумаги для того, чтобы скрутить из нее сигарету! Выпуск Туркестанских денег не контролировался. Правда, на них стояли номера, но у меня есть множество банкнот одного достоинства, имеющих один и тот же номер. Номер на них ставился исключительно для того, чтобы вселить ложную веру в их надежность.

Поскольку стоимость жизни росла, зарплаты поднимали, и печатались банкноты более высоких номиналов. Печатались они очень простым способом на бумаге без водяных знаков. Вы могли наблюдать с улицы, как на станке печатались с большой скоростью большие листы номиналом в пятьсот рублей. Не вникая в детали механизма инфляции, задавался только один вопрос, будет ли этому когда-нибудь конец.

В любом случае у мелочи не было фактически никакой платежной ценности. Коробок спичек, например, стоил тридцать рублей, это составляло три тысячи копеек бумажками! При таком соотношении одна спичка стоила приблизительно сорок этих бумажек. Один дюйм набивного ситца стоил тысячу этих бумажек, один грецкий орех двадцать и одна виноградинка семнадцать. Другие цены в июне 1919 года были такими

Картофель 10 рублей за фунт

Сальные свечи 10 рублей каждая

Яйца 9 рублей каждое

Молоко 3–4 рубля маленький стакан

Катушка хлопка 200 рублей

Обычные булавки 30 рублей за 10 штук

Фунт чая 1200 рублей

Мука 700 рублей за пуд (36 фунтов)

Миска плова в национальных чайхонах была самой дешевой и лучшей едой, которую можно было получить, в добавок к еде, поставляемой кооперативными магазинами по продуктовым карточкам. Миска стоила двадцать пять рублей. Рубль перед войной составлял два шиллинга.

Чай в Туркестане пили в невозможных количествах, как русские, так и сарты. Во время моего пребывания в Ташкенте его было почти невозможно достать, и делали «фруктовый чай». Бралось яблоко. Кожуру яблока и мякоть нарезали мелкими кусочками и жарили, это напоминало немного чай, но, естественно, вкус его походил на сок тушеных яблок. Иногда это смешивали с настоящим чаем, но приобрести такую смесь уже считалось большой удачей.