Текст книги "Право на жизнь"

Но человек выстрелил.

И с каждым разом, возвращаясь в своих воспоминаниях в пещеру у реки, Данил все сильнее сожалел, что сделал этот выстрел. Обдумывая свой поступок вновь и вновь, он постепенно пришел к выводу, что будь у него второй шанс – он не стал бы стрелять в зверя. Ведь мутант не стал добивать, хотя имел полную возможность, и никто из охотников не пострадал. Ну а селяне, убившие детенышей, пожалуй, были достойны своей участи… И зерном горькой истины на долгие годы стала для него та мысль, что выстрелом исподтишка, выстрелом в спину, выстрелом подлым и вероломным он убил того, кто спас ему жизнь.

Глава 9
Долгий-долгий рейд

Первый боевой трехдневный рейд пришелся на середину лета тридцатого года. Лето то выдалось прохладным и дождливым, однако отсутствие обычной теперь сорокаградусной жары не мешало полковнику гонять своих подопечных по поверхности до седьмого пота, до полной потери чувств и ориентации. Даже наоборот – выходы за гермодвери Убежища участились: полковник мотивировал это приближением, как он выразился, «выпускного сабантуя» и в связи с этим более частые и изматывающие пробежки под прикрытием боевых постов по прилегающей к вокзалу территории счел совершенно необходимыми.

– Тяжело в ученье – легко на работе, – приговаривал он и в очередной раз выгонял пацанов, одетых в полную боевую, и нагруженных по самое никуда. – Вот как уйдем дня на три в рейд – тогда уж устрою я вам выпускной сабантуй со всеми втекающими и вытекающими. Готовьтесь. Морально готовьтесь! Ибо физически к этому подготовиться невозможно! – и он корчил зверскую рожу и злобно пучил глаза.

Родионыч, конечно же, пугал. Физически ребята были сейчас готовы, как никогда прежде. Годы тренировок сделали свое дело – тело радовалось работе и движению, практически мгновенно восстанавливалось после любых перегрузок, организм работал как дорогие швейцарские часы: точно, четко и без перебоев. Многокилометровые пробежки и тяжелые нагрузки стали неотъемлемой частью их жизни, мышцы уже не ныли после трехчасовой тренировки по рукопашному бою, набивки или работы на тренажерах. Услыхав однажды от деда, что раньше мало кто из ребят его возраста мог пожать с груди сто сорок килограммов, ударом ноги сложить пополам набивочный мешок со смесью опилок и песка или пробежать десять километров, не сбив дыхания, Данил был так этим удивлен, что целый день ходил в раздумьях, как же это возможно. Для него это было нормой, и физическое состояние среднего человека он считал чем-то вроде немощи или пожизненной инвалидности.

Сроки боевого выхода были объявлены заранее.

– Неделя у вас на подготовку, – сказал как-то полковник на одном из занятий. – Выходим утром. Все самое необходимое с собой, но не более того. Конечно, каждый может тащить то, что считает нужным, но если отстанете, – ждать не будем.

– Патронов-то хоть получим? – спросил Порох.

Полковник удивленно поднял брови:

– А то как же… Какой же это боевой выход, с пустыми-то стволами?

После той памятной всем засады на Черный караван, полковник раздал каждому участнику боевых действий по блатному противогазу ГП-7В с устройством для питья и по автомату. Объяснил это тем, что у каждого сталкера отныне должен быть свой верный боевой товарищ, с которым и в огонь и воду, и сквозь медные трубы. А вот патронов – патронов не дал. Сказал:

– Патроны сами добывайте, чай, не дети малые. Патрон – это теперь валюта, а у нас, в нашем положении, каждая копейка на счету.

Пацаны не обижались. Было б оружие, а уж чем стрелять – найдем.

– И «девятку» дадите, товарищ полковник? – с надеждой спросил Данил.

Боезапас-то он тогда для ВСС в караване нашел и даже успел выгрести, пока таскали ящики от вокзала до Убежища, – но не так много, как хотелось. Всего-то шесть коробочек по двадцать патронов в каждой, да и те потом почти все по целям на тренировках расстрелял. Но последние две все ж берег – мало ли, пригодятся…

– А вот «девятки», увы, не получишь, – покачал головой Родионыч. – Патрон редкий и мало его на складе. Так что своим обходись. А кстати… – он прищурился, глядя на Данила, будто что-то припоминая. – Ружьишко цело у тебя? Ну, то, что вы с Санькой из дедовой квартиры забрали…

– Конечно, цело, чего с ним будет-то? – пожал плечами Данил, все еще не понимая, куда клонит наставник.

– Ну, вот и хорошо, – кивнул Родионыч. – С ним можешь идти. Картечью только затарься. ВСС для злых дядек возьми, буде такие найдутся, а дробовик – для живности. Самое то по небронированным целям да с близкого расстояния. Я ж разве не учил?

Учить-то учил, и Данил все это прекрасно знал и помнил, но… Это что ж получается, люди добрые? Все, как матерые сталкеры, с калашами, да с полными подсумками патронов пойдут, как в реальном бою, а он – с двустволкой через плечо?! На охоту что ль, по уточке? Данил нахмурился, но промолчал. Пускай уж, чего там. ВСС есть, боезапасец кой-какой имеется – и ладно. Без дробовика обойдемся. Винтовка его любому автомату сто очков форы даст. Разве что патроны экономнее расходовать, очередями не палить, а ювелирно работать, снайперски, по одной пуле в цель класть. Тогда полный порядок будет.

Со снайперской работой, правда, не всегда клеилось. Это Вана епархия, у него отлично получается. Что ни выстрел – то в десятку, причем в самую середину, пулю в пулю на любом вменяемом расстоянии укладывает. А у самого Данила так пока не выходило. На трех сотнях он в десятку через раз попадал, а на четырех – и того меньше, хорошо если три попадания из десяти. Из «калаша», конечно, легче работать. Резанул очередью – патронов-то достаточно – и все, есть попадание.

Правда, к вечеру, подумав немного, решение не брать с собой ружье он поменял на противоположное. А почему бы, в самом деле, и не взять? Убойность у него отличная, по любому мутанту, кроме разве что птицы Рок и куропата, сработает. Да и с птицей можно сладить, если куда надо ударить. Тот зимний выход он отлично помнил и ружьишко тогда им с Санькой ой как помогло. Так что рано его со счетов-то списывать. Взять его можно – вот только модифицировать немного и чехол перешить.

К переделке приступил незамедлительно. Сходил к Робинзону в дизельную, добыл ножовку по металлу – и отпилил к чертовой матери стволы почти под самую антабку. Проделал то же самое с прикладом, подточил немного, на предмет шероховатостей, вскинул пару раз, примериваясь – и остался вполне доволен. Вот теперь самое то – и мобильнее, и удобнее, и боевой потенциал не сказать, чтоб очень уж пострадает. Разброс только чуть увеличится, сноп пошире пойдет, но это даже на пользу – нам из него белку в глаз не бить. Только вот деду решил пока об этой самовольной модификации не говорить. А то осерчает еще дед… А он хоть и постарел уже, но рука все так же крепка и тяжела. Подзатыльники получать не больно охота, особенно, если тебе почти девятнадцать и считаешь ты себя самостоятельным, матерым уже сталкером.

Дед, правда, его чуть не застукал – пришел спустя буквально пару минут после всех проделанных работ, застав в полном разгаре только стадию уборки.

– Ты чего это тут? – проворчал он подозрительно, снимая ботинки и глядя, как внук прилежно подметает пол. – То не заставишь – а то нате вам…

– Скоро в рейд уходим, – ответил Данил. – Вот… Насорил… Готовлюсь помаленьку.

– А, ну-ну… Опять, значит, погонит вас по горам, по долам… Ты чулок-то починил?

Ремешок бахилы ОЗК у Данила оторвался еще с месяц назад – но пришить все как-то времени недоставало. Обходился пока тем, что веревочкой подвязывал. Веревка держала неплохо, но иногда бахил все-таки сползал. Тогда приходилось останавливаться и заниматься устранением. Времени это много не занимало и не сказать, чтоб мешало – но два раза он уже получил нагоняй от деда и один раз от полковника. Понимал, что за дело, но это казалось такой мелочью… да и все руки как-то не доходили. Снаряжение патронов и чистку оружия Данил считал более важным, нежели какую-то там веревку.

– Да ладно дед, чего ты, – отмахнулся он. – Успеется. Неделя еще на подготовку.

– Ну, смотри… – присаживаясь к столу, проворчал дед. – Как вообще… готовы? Нормально пройдет?

– Конечно, готовы, – успокоил старика внук. – Все как по нотам…

К рейду они с Сашкой и впрямь готовились основательно. Понимали, что тяжело будет, потому и старались максимально себе этот выход облегчить. Не первый раз на поверхность, знали, что к чему. Вода, оружие, патроны, защита – это самое необходимое, без этого – смерть. Данил накрутил зарядов с картечью, снарядил запасной магазин ВСС, вычистил оба ствола, наточил нож и лопатку, наполнил водой две фляги – да еще литра четыре в пластиковых бутылках припас. Иринка – она тогда уже появилась в жизни Данила, но одной семьей пока еще не жили – вымыла ОЗК, противогаз, подштопала снарягу… Сунулась было рюкзак укладывать – да Данил ее шуганул. Не умела она тогда еще как положено это делать. Так и норовила наверх всякого барахла пихнуть – тушенки там, или бумагу туалетную… Нет, чтоб патронов, аптечку или фильтр противогазный положить – засунет их аж на самое дно, а наверх всякую дрянь вытащит. Чтоб, значит, на привале далеко не лезть, и пожрамши с удобством в туалет сбегать. И не понимает, что патроны – они поважнее удобств будут. С жопой-то, невытертой, ты на поверхности еще проживешь, а вот с пустым рожком автоматным – это вряд ли.

Женщина, одним словом…

* * *

Вышли они рано утром. Каждый нес на себе автомат, два спаренных подсумка с магазинами на поясе, лопатку, нож, аптечку, дозиметр, фонарь, карту города и прилегающей местности. И рюкзак, в котором была только вода, немного тушенки, мешочек сахара, комплект чистого белья, спальник, фильтры для противогазов и бутыль с раствором для дезактивации ОЗК. Остальной объем занимали патроны. Много патронов, по четыре «сто двадцатых» пакета на каждого. Ребята отлично помнили занятия по тактике малых групп и рассказы полковника об уходящих в разведку бойцах, которые затаривались боезапасом по самое никуда, даже еды почти не брали. Пожрать можно и потерпеть, а вот без патронов долго не вытерпишь.

Сам полковник нес только пулемет с боезапасом, аптечку и свой офицерский планшет, распределив остальную поклажу поровну на всех. Даже радиостанцию его тащил Серега Соник, радист группы.

– Старенький я уже в полном боевом бегать, – с усмешкой сказал Родионыч, хотя ребята прекрасно знали, что он и в свой полтинник сохранил отличную физическую форму и уж если не даст форы, так по крайней мере не уступит никому из своих воспитанников. – Придется уж вам за меня поработать. Поможете старичку, поднесете вещички. Чай, не развалитесь.

И горестно так вздохнул, лицемер.

Перед выходом распределились по боевым тройкам. Делились по желанию – многие группы уже к тому времени сформировались и ребята прекрасно понимали, что в бою лучше работать с тем, кого уже изучил и чью реакцию на внешние раздражители уже знаешь.

Третьим в их с Сашкой пару Данил попросил китайца.

– Бери Ваньку, – выслушав его, кивнул полковник. – Все верно. Снайперской парой, если что, поработаете. Ну а Сашка с «калашом» – в прикрытии да наблюдающим.

Маршрут Родионыч проложил серьезный.

– Нам из этого выхода нужно максимум практической пользы извлечь, – предупредил он бойцов. – Не только вам экзамен устроить, но и окрестности изучить. Это сейчас задача первостепенной важности. По карте ориентируемся, а карте той уже сто лет в обед – местность-то как поменялась, а? Так что, вот вам маршрут, – вытащив из планшета карту позиционного района, он ткнул в нее пальцем. – Запоминайте – и на выход.

Маршрут был таков.

В первый день Родионыч наметил прочесать все подступы к вокзалу на глубину в два-три квартала. Прилегающую местность необходимо было знать досконально. А то вот так вот выяснится в самый неподходящий момент, что, к примеру, в мебельном комбинате неподалеку какое-нибудь чудо-юдо гнездо себе свило… Ой, нехорошо тогда может получиться… Второй день планировалось посвятить исследованиям восточной оконечности города, микрорайона с поэтичным названием «Ясенки». Там – завод РОМБ, районная больница, торговые центры. Глядишь – и раздобудут чего полезного. А по пути можно и в здание полиции залезть. Если, конечно, сирены будут рады нежданным гостям.

После микрорайона в восточной части города пунктирная линия на карте вела в северную его часть. Здесь лежал еще один микрорайон, с не менее поэтичным названием – «Березки». Электрические сети, зона, те же торговые центры, автотранспортное предприятие – здесь тоже можно было неплохо поживиться! Ну и напоследок, как самый лакомый кусок, полковник оставил войсковую часть неподалеку от Убежища – ей планировалось заниматься весь третий день.

Впрочем, некоторые участники рейда имели другое мнение.

– Ха! Да тут ходить-то!.. – глянув на карту, усмехнулся Порох. – За пару дней можно все обойти!

– Глянуть оба микрорайона, переночевать где-нибудь – и домой через войсковую часть вернуться! – поддержал его Дума.

Полковник оглядел их оценивающе, переводя взгляд с одного на другого.

– Не хвались, идучи на рать, а хвались идучи с рати, – последнее слово получилось двусмысленно, но никто не засмеялся – все помнили страшную участь Ломтя, сломанного миксером.

* * *

Выбравшись из здания вокзала, Данил первым делом глянул на небо. Сверху капало, денек намечался пасмурный – термометры на посту наблюдающего показывали не больше двадцати, и это было хорошо. Не так тяжело три дня в ОЗК провести, разоблачаясь лишь на сон и отдых. Да и то – разоблачаясь ли? Все зависело от того, сможет ли группа под конец дня найти убежище с фоном хотя бы в один рентген или нет. Шансы, конечно, были – разыскать только невскрытое помещение без вентиляции, куда за эти годы не нанесло радиоактивной пыли, но загадывать заранее – примета, как известно, нехорошая.

Полковник сразу же скомандовал рейдовое построение, наметил передовые и фланговые дозоры, замыкающих. Вперед выдвинулся Ариец сотоварищи, места по бокам группы заняли Тандемы, сзади пристроился Топтун.

– Пункт номер раз – угол Гагарина и Комсомольской, – задал направление Родионыч. – Вперед.

Двигаясь в ядре, Данил внимательно поглядывал по сторонам. Хотя группа и была многочисленной, все ж надеяться на это и расслабляться не стоило. Выродки, к примеру, – твари те еще. Хоть и безбашенные – однако инстинкты у них будь здоров. И засаду могут устроить, и еще подлянку какую преподнести. А уж если начнут камнями пулять – тут хоть носом в землю падай. Разобьют стекло в противогазе или резину камнем прорвут, пыли наглотаешься – и все, ничего тебя больше не спасет. Так и будет она, пыль эта, внутри сидеть и организм твой травить.

– Правый фланг – внимание! – подал голос Родионыч. – Сергей, мебельный комбинат проходим – а ты ворон считаешь…

– Никак нет, товарищ полковник, – донеслось в ответ. – Она там одна. Кружит, тварь такая…

Данил глянул вверх – в серой мгле туч, нависающих сверху, и впрямь ясно просматривалась парящая черная клякса. Птица Рок. Нападать-то она сейчас вряд ли решится – группа слишком многочисленна, примут в двадцать стволов, одни ошметки полетят, но присутствие ее давило на нервы. Все ж-таки кто ее знает, птичку эту, что она там себе в голове думает…

Полковник, видимо, был того же мнения. Задирая то и дело рыло противогаза в небо, он знакомым жестом махнул рукой. «Влево принять», – тотчас же привычно перевел Данил, – и группа сместилась, укрываясь под деревьями вдоль дороги и прижимаясь к стенам домов.

Дойдя до пересечения улиц, остановились.

– Работаем по Комсомольской, – сказал полковник. – Порядок такой: в работе всегда три группы, остальные со мной в ядре – в мобильном резерве или на замене. Чистим дом, входим, располагаемся. Ядро заняло оборону – три группы со связными выходят на зачистку соседних домов. Зачистили – ядро выдвигается в самый дальний зачищеный дом по ходу движения. Группа обеспечивает подход, встречает ядро, остальные присоединяются по дороге. Вошли, заняли оборону – и все заново. Распределяю роли. Первая группа – Добрыня, связной Цукер. Вторая – Ариец, связной Топтун. Третья – Порох, связной Соник. Доклад через каждые две минуты. Работаем.

Данил с усмешкой поглядел на Арийца – не повезло Илюхе со связным. Роман – парень неплохой, но какой-то очень уж медлительный… Тугодум, одним словом. Оно, может, и правильно, что он сначала подумает десять раз, а потом уже делает, но не в критических же ситуациях, когда каждая секунда на счету!

А вообще – вся эта затея с прочесыванием начинала нравиться ему все меньше и меньше. Связи, считай, почти никакой – один связной на группу, да и тот только для внешней связи, с ядром. А внутри группы как быть? Между бойцами – где связь? Как взаимодействовать?

Деваться, однако ж, было некуда – приказ есть приказ. Да, со связью беда, Добрынин это прекрасно понимал. На складах убежища имелись только громоздкие военные Р-109М, и было их не так много, как того хотелось бы, а потому полковник старался обходиться минимумом. Да и потом. Чтоб каждому быть на связи – это надо каждому такую бандуру иметь, а люди и так нагружены неслабо. Подвижность снижается, а это уже прямой ущерб боеспособности. Тогда уж лучше как есть работать, без связи, чем гроб такой на себе таскать…

Угловые дома – трехэтажный дом по левой стороне и двухэтажный по правой – зачищали долго. В квартирах, открытых всем ветрам, было пусто – тут наверняка уже побывали нынешние хозяева жизни – а квартиры с запертыми дверями полковник трогать не велел. Это теперь не квартиры – могильники. Во многих наверняка до сих пор лежали их бывшие владельцы, и разорять такой склеп без особой надобности не стоило.

Обходя квартиры одну за другой, Данил с какой-то тоской, замешанной на жалости, глядел на то, что стало с когда-то обжитым и уютным людским жильем. Теперь квартиры напоминали логово какого-нибудь бомжа-алкоголика: обои прогнили, висят грязными мохнатыми лохмотьями, мебель отрухлявела, тронь – развалится, бытовая техника превратилась в ржавый лом… В одной из квартир все было перевернуто, будто здесь долго и основательно бушевал ураган, а в другой, на первом этаже, в кухне на полу и стенах сталкеры увидели множество длинных рваных борозд – явные следы когтей. Похожие борозды имелись и на полу в прихожей. Создавалось впечатление, что здесь очень долго и основательно один хищник драл другого, а потом, подхватив, утащил куда-то в одном ему известном направлении. И тот второй, которого тащили, пытался вцепиться в пол, зная о печальной судьбе, которая ему уготована.

Кое-где они натыкались на обглоданные костяки бывших хозяев, а однажды нашли мумифицированный труп маленькой девочки. Тельце лежало среди тряпок, на полусгнившей кровати в темной комнате без окон, и на высохшем лице навечно застыла маска тоскливого ужаса и безнадежности. Данил попытался укрыть ее хоть чем-то, однако все, к чему бы он не прикасался, расползалось, падая на пол клочьями ни к чему не годной трухи. В конце концов тело все же получилось накрыть большим куском скукожившегося и высохшего до каменного состояния линолеума.

В доме деда Михи, следующем по улице, пробраться получилось только в один подъезд из имеющихся четырех. Три остальных, в том числе и тот, где они с Сашкой прятались когда-то от выродков, хозяйственно заплел своими лианами разросшийся на крыше вьюн, и попасть теперь туда не представлялось возможным.

– Глянь, какие толстенные, – выходя на крыльцо, зачарованно пробормотал Сашка, и указал на свешивающиеся с крыши стебли. – Слона придушит – не заметит…

Счетчик, шагающий впереди, вдруг упал на одно колено, прячась за парапет крыльца. Трое сталкеров, мгновенно среагировав, попадали тут же.

– В здании детсада – движение! Второй этаж, крайнее правое окно! – прошипел китаец. – Мужик какой-то мелькнул. И, прикиньте, без противогаза!

– Мы тоже без противогазов бродили, – вспомнил Сашка. – Там фон нулевой! Мы ведь рассказывали!

– Да ведь два года прошло! – отмахнулся Ли. – Упомнишь тут…

– Цукер, запроси у полковника – кроме нас из Убежища кто-нибудь вылезал сегодня? – попросил Данил. – Что за чудо там шляется? Ну-ка…

Выглянул осторожно из-за парапета – в указанном окне в самом деле маячил человек без противогаза. От крыльца до детского сада, выходящего во двор тыльной стороной, было метров двести, и подробностей Данил разглядеть не сумел, но темная фигура в комбинезоне ОЗК за бликующими стеклами все ж просматривалась. Человек стоял и спокойно глядел в их сторону, не выказывая никаких враждебных намерений.

– Может, проверим?.. – с сомнением протянул Ван.

– Я не пойду! – тут же решительно отозвался Сашка. – Нахрен. Мне и в прошлый раз хватило! Там такая тварюга сидит – любо-дорого… Как она только этого мужика не сожрала! А Хребет ведь – так и сгинул!

– Так это не Хребет ли часом?! – взволновался Цукер, отрываясь от радиостанции.

– Нет. Хребет тощий был, а там вон какой бычара… Дан, на тебя похож, – удивленно пробормотал китаец. Он уже положил свою винтовку на парапет и сейчас глядел в оптику. – Плохо видно – стекла бликуют, но… Блин, точно вам говорю. Такой же лысый – и ружье в руках.

Данил вздрогнул от неожиданности, и смутная догадка вдруг забрезжила в его голове… С прошлого их похода в детский сад минуло уже порядочно, многое подзабылось, и сейчас он не мог уже точно сказать шел ли он тогда с ружьем или с ВСС – но то, что по детсаду они с Сашкой бродили без противогазов, мог сказать наверняка. И в окнах они тогда очень уж много непонятного видели. Так, может…

– Полковник с Убежищем связался. Говорит – на выходе вообще никого! Проверили по журналу, – доложил Цукер. Сквозь стекла противогаза видны были его полные тревоги глаза. – Отходить приказывает.

– Значит, не наш это! В таком случае лучше стрелять сначала, а уж потом разбираться, – пробормотал Счетчик, глядя в прицел. – Вобью ему пулю в башку – и вся недолга…

БА-БАХ! Данил, не ожидавший, что Ван действительно выстрелит, дернулся, врезавшись фильтром противогаза в бетон парапета.

– Твою мать! Почему без приказа! – яростно зашипел он, ухватив китайца за руку.

– Пуля стекло не пробила… – растерянно пробормотал Ван, оборачиваясь. – Это как так может быть?..

– Там все что угодно может быть, – усмехнулся Сашка.

– Ты зачем стрелял? – уже спокойнее спросил Добрынин.

– Там второй появился… – ответил китаец. Он уже сидел, привалившись спиной к парапету, и разглядывал винтовку, будто это она была причиной его неудачного выстрела. – Вынырнул из глубины комнаты и автомат вскинул! Так я не понял – почему не пробила-то?!

– Там стеклышки такие… волшебные. А стрелял ты только что в меня… – нервно захихикал Сашка. Он, тяжело дыша, сидел, привалившись спиной к парапету, и бешеными глазами глядел на китайца. – Дан, ты вообще понял, что сейчас произошло?

Данил сглотнул – горло вдруг как-то мгновенно пересохло – и почувствовал, как по спине побежали ледяные мурашки.

– Точно… Один в один ситуация. Ты тогда эксперимент еще затеял – вот пуля тебе в ответ и прилетела…

– Как это – в ответ? – оторопел Ван. – Он вот сидит…

– Да так! Мы когда там бродили – все это и видели! – заорал Сашка, уже не сдерживаясь. – Мы же рассказывали тогда!

– Да ведь никто не поверил! – тотчас же начал оправдываться Ван. – Решили, что монстр вас загипнотизировал, морок навел! Ну кто же мог подумать, что все это правда! Я и сейчас не больно-то верю!..

– А веришь ты, что СВД твоя стекло не пробьет? – парировал Данил. – Обычное оконное стекло!..

Ван подавлено молчал, не зная, как ему реагировать на открывшиеся обстоятельства.

– Вот то-то же…

– А из-за чего мы туда полезли – помнишь? – спросил Сашка, глядя на товарища. – Я вот только сейчас вспомнил… Караванщики тогда полковнику донесли, что в детском саду лысого мужика без противогаза видели. Там же, на втором этаже. Вот он нас и заслал. И учитывая, что мы только одни такие смелые там побывали, вывод сам собой напрашивается…

– Вообще херня получается, – поежился Ван. – Это что же?.. Вас там видели до того, как вы там появились? Бред какой-то… И теперь вы снова там?.. И там – и здесь?!..

– Да нет, что ты! На тебя монстр сейчас морок навел, – наверное, самым ядовитым тоном, на который он был способен, сказал Санька. – Или газ…

– Это ты с нами внутри не бывал, – криво усмехнулся Данил. – Я после той ночи уже и не сомневаюсь, что возможно все. Ну то есть – вообще все!.. Там со временем и пространством жуткие вещи творятся. Идешь – а туда, куда нужно не приходишь, попадаешь совсем в другое место…

– А окна – это и не окна вовсе, понял, – присовокупил Сашка страшным голосом. – В них все что угодно можно увидеть!

– Ладно, не пугайте… – усмехнулся Ван, но Данил отчетливо видел, что китайцу не по себе, – он даже усмехнулся как-то натужно и неестественно.

– Полковник опять по связи выходит, – подал голос Цукер. – Про выстрел спрашивает. И не нужна ли нам помощь…

– Скажи – отходим, – отозвался Данил. Высунулся, поглядел еще раз на здание детского сада, на окна. – Все, хватит. Пошли отсюда.

– Те домишки не будем прочесывать? – спросил Юрка, кивнув на два двухэтажных домика, стоящих справа углом к пятиэтажке.

– А ты не в курсе разве, кто там живет-поживает? Там в прошлый наш с Санькой визит выродки обитали. Так что, если тебе кишки жмут – можешь туда прогуляться.

Цукер опасливо поглядел на темные провалы подъездов и быстро помотал головой:

– Ну нет. Полковник приказал – значит, возвращаемся!

– Вот и я о том же, – усмехнулся Данил.

Ядро во главе с Родионычем за прошедшие полтора часа продвинулось недалеко, и теперь группа в полном составе сидела в угловой квартире пятиэтажного дома на втором этаже.

Родионыч был встревожен.

– Что там у вас, докладывайте. Кто стрелял, почему?

– Выродок, – метнув быстрый взгляд на своих, ответил Данил. Вся эта история с детским садом отчетливо попахивала… И вроде бы давно уже пройденный этап, а тут приходится назад возвращаться… Закопать ее уже поглубже – и дело с концом. – Из подъезда вылез – Ван его там же и положил.

Родионыч одобрительно кивнул.

– А вы почему так мало продвинулись? – спросил Данил, мысленно возблагодарив Цукера и Ли за молчание и спеша побыстрее оставить щекотливую тему. Отошел, присел у стенки, подтягивая так и не починенный бахил. – Сколько времени прошло – а мы все на месте топчемся.

– Это вы там топчетесь, – проворчал вместо полковника сидящий тут же, у окна, Дума. – Ариец уже три дома проверил вдоль по улице, а Порох аж до общаги нефтебазы дошел. Теперь назад возвращается.

– Почему? Дальше не идем?

– По этой улице – нет, – ответил Родионыч. – Дальше – уже войсковая часть, а она на последок запланирована. Чистим вдоль Гагариной еще на два квартала, а потом уходим по маршруту.

* * *

Следующие шесть часов прошли в непрерывных чистках. Скучно не было. Да и когда тут скучать, если на поверхности кипела теперь совершенно иная, но оттого не менее бурная жизнь? Несколько раз группы натыкались на мелкие гнездышки выродков в подвалах, которые ликвидировались сразу же, безжалостно, не дрогнувшей рукой, хотя среди крупных особей почти всегда попадались и детеныши. Они ползали по темному помещению – тощие, грязные, обросшие, обернутые в ветхое расползающееся тряпье, скалили свои мелкие зубки в ответ на направленные на них фонари, либо, поскуливая, забивались под ржавые трубы центрального отопления, но автоматные очереди доставали их и там. В такие моменты Данил думал, что выродки, пожалуй, имеют полное право ненавидеть людей всей душой – если, конечно, она еще у них оставалась. Сам он по мелким больше не стрелял – это было неприятно, на душе после первого и единственного выстрела остался какой-то горький, противный осадок – хотя и понимал прекрасно, что спустя три-четыре года из такого вот щенка вырастет здоровенная, мощная боевая машина, гораздо лучше приспособленная к жизни на поверхности и оттого составляющая человеку серьезную и жесткую конкуренцию. Это был настоящий геноцид – одна раса убивала другую во имя выживания. Во имя собственного права на жизнь.

Три раза сталкеры были атакованы крупными собачьими стаями. К счастью, происходило это на открытом пространстве, посреди улиц, а не в тесных дворах, заросших подлеском и заваленных битым кирпичом с крошащихся от времени зданий. После каждой такой бойни приходилось отходить в ближайший дом, организовывать оборону и перезаряжаться. Данил, сжегший за полдня с полсотни патронов и ощущающий, как постепенно тяжелеет правая рука, принимающая на себя всю отдачу двенадцатого калибра, мысленно в который уже раз благодарил себя за предусмотрительность. Не будь ружья – много бы он навоевал с двумя штатными магазинами к ВСС?

Благодаря высокой организации и умелому командованию потерь не было. Разведка всегда предупреждала ядро группы заранее и отходила под огневое прикрытие, дразня и выманивая стаю на себя. Дальше следовала непродолжительная и жестокая мясорубка, после которой на земле оставались десятки собачьих тел, изорванных пулями, изгвазданных кровью и грязью, – человек, как и всегда, во все времена силой доказывал природе свое право на существование.

Чудовище, похожее на курицу, но размерами с грузовик, они заметили лишь однажды. Было это уже в районе улицы Гоголя, куда группа добралась только часам к пяти вечера. Мутант стоял под деревом и задумчиво ковырялся четырехпалой лапой в земле, отбрасывая с каждым гребком в сторону объем, равный, наверное, объему ковша экскаватора. Родионыч, осознав, что стычка в этот раз может окончиться не в их пользу, спешно увел группу в случившийся поблизости крепкий еще пятиэтажный дом. Забравшись на третий этаж, сталкеры, организовав боевое охранение, встали на недолгий привал.

Из окна мутант был виден как на ладони. Небольшой толстый клюв, мелкий бурый пушок, покрывающий тело, коротенький хвостик – и две мощные ляжки. Чудо-юдо топталось себе под деревом, поквохтывая и нагибаясь иногда всем корпусом, чтобы подобрать что-то с земли. Данил пригляделся – ну так и есть. Останки выродка жрет, тварь такая!

Мутант тут же метко был окрещен куропатом – слово пришло на ум Дуремару.

– А кто же еще, если не куропат, – прошептал он, наблюдая, как здоровенная туша, не обращая внимания на остатки заборов и прочие условные преграды, прет напролом через заросшие огороды частного сектора. – Ты гляньте – копия! Крылья, правда, почти исчезли… Зато вон, остатки гребешка на башке мотаются.

Привал был недолог. Перезарядка, несколько глотков сладкой воды для восполнения сил – и вперед. Даже поесть не удалось – мешала пыль. В квартире, где сидела группа, ее было порядочно, да и фонило здесь… Наглотаешься радиоактивной пыли – никакая бэха не спасет.