Текст книги "Жестокая схватка"

Теперь она думала о Бойкове. Он производил впечатление приятного человека. К тому же он так забавно покраснел, когда приглашал ее в ресторан.

Тамара улыбнулась.

Погруженная в свои мысли, она не обратила внимания на то, как дверь кафе отворилась, и на пороге возник тот самый высокий мужчина в надвинутой на глаза кепке. Он быстро обежал глазами зал и тут же двинулся к столику, за которым сидела Тамара.

Двигался он быстро, легко и бесшумно, как дикий зверь.

Даже когда он оказался у столика, Тамара не заметила его присутствия, по-прежнему глядя в окно.

– Эй! – окликнул ее мужчина.

Тамара вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на незнакомца.

– Вы ко мне? – удивленно спросила она.

– К тебе, – кивнул незнакомец. Затем быстро вынул руку из кармана и тряхнул у лица Тамары каким-то блестящим предметом. Холодные брызги упали Тамаре на лицо и шею, и в следующее мгновение она почувствовала, как миллионы острых коготков впились в нее и стали рвать на части…

Глава двенадцатая

Бойков не хотел идти на эту свадьбу. Жених – толстый, лысый рвач с безумно вытаращенными глазами – вызывал у него почти физическое омерзение. Но Король сказал, что пойти надо.

– Он один из наших основных партнеров, и мы пойдем, понял?

– Да он даже не заметит моего отсутствия, – возразил Петр Алексеевич.

Король ухмыльнулся:

– Поверь мне, дружище, этот заметит все.

И пришлось пойти.

Народу на венчании было много, а вот простых смертных среди них – мало. На заднем плане робко переминались с ноги на ногу перепуганные дальние родственники, не ожидавшие, что событие пройдет с таким ошеломляющим размахом. Сновали журналисты со своими микрофонами и «бетакамами».

Жених был директором крупнейшей московской фирмы по производству… Впрочем, никого особо не интересовало, что именно производит его фирма. Главное, что он был богат и удачлив. А его невесту – белокурую юную девушку с белой розой в волосах – журналисты уже успели окрестить «молодой, подающей надежды актрисой», хотя она успела сняться лишь в двух музыкальных роликах, которые спонсировал ее свежеиспеченный жених.

Петр Алексеевич делал все, что нужно. Здоровался с кем нужно, говорил приветливые слова, отпускал дамам комплименты и улыбки. Будучи теперь вполне светским человеком, он делал это по привычке, тогда как на самом деле его с души воротило от всей этой расфуфыренной компании. Во всей церемонии, несмотря на ее торжественность и размах, чувствовалась фальшь.

Не дождавшись окончания церемонии, Петр Алексеевич вышел на улицу, достал из кармана пиджака фляжку с коньяком и хорошенько приложился.

– Не стоит этого делать, – услышал он приятный женский голос у себя над самым ухом. – Здесь много детей, они могут увидеть.

Бойков обернулся и оцепенел.

Перед ним стояла стройная высокая девушка, одетая в темное платье. Голова ее была подвязана черным платком. Девушка вгляделась в его лицо и вдруг отшатнулась, словно увидела призрак. Бойков тоже вздрогнул.

– Та…мара? – произнес он хриплым, прерывающимся от волнения голосом.

– Извините, – проговорила девушка, повернулась и быстро зашагала в сторону церкви.

Ошеломленный Бойков не сразу сообразил, что она уходит, а сообразив, бросился за ней:

– Тамара, постойте! Подождите!

Он догнал девушку и схватил ее за руку. Она попыталась вырвать руку из его сильных пальцев, но не смогла и остановилась.

– Я не могу с вами… Мне нельзя, – мучительно проговорила Тамара, не оборачиваясь.

– Но почему?

Она вырвала руку:

– Мне нужно идти.

– Тамара, я полгода не мог вас найти! Что все это значит? Почему вы здесь? И что это за дурацкий наряд? Вы что, монашка?

– Вы хотите знать почему? Вы точно хотите это знать? – Тамара медленно повернулась к нему. Губы ее дрогнули. – Теперь вы видите?

Шея и нижняя часть левой щеки Тамары были покрыты мелкими рубцами.

– Вот черт! – вырвалось у Бойкова. – Так, значит, это были не слухи?

– Как видите, нет, – холодно ответила Тамара.

– И из-за этого вы ушли из модельного бизнеса?

Губы девушки тронула усмешка.

– Вы поразительно догадливы, – сказала она тем же холодным голосом. – Теперь я могу идти?

Но Петр Алексеевич решительно тряхнул головой:

– Нет, не можете. Мы должны поговорить.

Он снова взял Тамару за руку и почти силой повлек ее к скамейке. Тамаре не оставалось ничего другого, как повиноваться. Они сели на скамейку. Бойков снова вгляделся в ее лицо и улыбнулся. Эта улыбка не укрылась от взгляда Тамары.

– Вы находите это смешным? – сухо спросила она.

Он покачал головой:

– Нет. Просто мне очень приятно вас видеть. Честное слово! Все это время я искал вас. В агентстве мне сказали, что вы расторгли все контракты и исчезли. Куда – никто не знал. Я даже пытался навести справки в Барнауле. Думал – вдруг вы туда вернулись.

– Я никуда не уезжала из Москвы, – сказала Тамара. – После того как это произошло, я переехала в другую квартиру и порвала все старые связи.

– Но… как это произошло?

– Я сидела в кафе. Какой-то человек подошел к столику и плеснул мне в лицо кислоту. В себя я пришла уже в больнице. Врачи сделали мне пластическую операцию. Теперь я такая, какая есть.

Непроизвольным жестом Тамара попыталась прикрыть лицо рукой, но Бойков перехватил ее руку и отвел от лица. Шрамы были не такие уж и большие, однако в модельном бизнесе с таким лицом не поработаешь. Слишком много сил и времени будет уходить на грим.

– Ну как? – с холодной усмешкой спросила Тамара. – Хороша?

– Вы по-прежнему красивы, – мягко сказал Бойков. – Кто это был? Кто плеснул вам в лицо кислотой? Его поймали?

Тамара покачала головой:

– Нет. Думаю, это был какой-то сумасшедший поклонник. Я часто получала письмо от таких, как он. С просьбами, уговорами, угрозами. И никогда не принимала эти угрозы всерьез. Теперь понимаю, что зря.

Они помолчали. Бойков снова потянулся за фляжкой с коньяком. Отпил глоток, затем протянул ее Тамаре. Она покачала головой:

– Нет, мне это не нужно.

– А мне – очень, – признался Петр Алексеевич и сделал еще пару хороших глотков.

Тамара внимательно на него посмотрела.

– У вас какие-то неприятности? – тихо спросила она.

– По сравнению с вашими – никаких. Все в полном ажуре, как говорили мы в юности. – Бойков спрятал фляжку в карман. Снова повернулся к Тамаре: – Как же вы все это пережили?

– Ну… – Она пожала плечами. – Были сложности. Для начала я наглоталась таблеток. Слава богу, мать меня вовремя нашла. И слава богу, что она медработник, знала, что делать.

– Н-да, – только и смог выговорить Бойков. – А потом?

– Потом мать привела меня сюда и познакомила с отцом Николаем.

– Со священником?

– Да. Мы подолгу разговаривали. Он не просто священник, он очень хороший человек. А среди священнослужителей хороших людей так же мало, как и среди простых мирян.

– Никогда в этом не сомневался, – заметил Бойков. – И как? Он помог вам справиться с бедой?

Тамара кивнула:

– Да, помог. Я смирилась с тем, что произошло. Теперь я часто бываю здесь. Помогаю, чем могу.

Петр Алексеевич задумчиво покивал в знак согласия. Потом покосился на Тамару. Шрамы, конечно, были заметны, но не настолько, чтобы скрыть удивительную красоту девушки. И какие же удивительные у нее глаза. Темные, глубокие, совершенно бездонные, опушенные длинными ресницами.

– Когда-то я имел наглость пригласить вас в ресторан, – заговорил Бойков после долгой паузы.

– Было дело, – улыбнулась Тамара.

– Вы не обидитесь, если я повторю свое приглашение?

Девушка удивилась. Она вскинула длинные ресницы и еще внимательней, чем прежде, посмотрела на Бойкова, словно пытаясь понять, что же на уме у этого странного человека. Петр Алексеевич спокойно выдержал этот взгляд.

– Вы серьезно? – спросила она тогда.

– Еще как! – ответил Петр Алексеевич. – Я полгода ждал этого случая и теперь не намерен его упускать. Ну так что же? Вы согласны? Я жду ответа и не отпущу вас, пока не получу его.

Бойков говорил полушутливо, словно они находились не в церковном сквере, а на каком-нибудь фуршете по случаю нового модного показа и вели светскую болтовню.

– Странный вы человек, – тихо сказала Тамара, поглядывая на него недоверчиво. – Или очень хороший, или очень глупый. Или…

– Или влюбился в вас с первого взгляда, – договорил за нее Петр Алексеевич.

Веки Тамары дрогнули. Она приоткрыла губы, чтобы что-то сказать, но так и не смогла ничего вымолвить. Бойков молчал и ждал ответа. Наконец Тамара обрела дар речи.

– А знаете, я вам верю, – сказала она со слабой улыбкой на бледных губах. Затем озорно, как в прежние времена, сверкнула глазами и вдруг спросила: – Как насчет сегодняшнего вечера?

– Считайте, что договорились!

Бойков записал телефон девушки в блокнот, затем нежно пожал ее хрупкие, холодные пальцы.

Они поженились через два месяца. Этому предшествовал долгий и обстоятельный разговор с отцом Николаем, без одобрения которого Тамара ни за что бы не решилась пойти в загс. Переговорив с Тамарой, отец Николай пригласил к себе Бойкова и побеседовал с ним. После чего сказал Тамаре буквально следующее:

– Мне кажется, Петр хороший человек. Вот насчет его друзей у меня такой уверенности нет. И насчет его работы.

– Это его жизнь, и я не хочу в нее вмешиваться, – сказала Тамара.

– После того как вы поженитесь, это будет не его жизнь и не твоя. Это будет ваша общая жизнь, – заметил на это отец Николай.

– Я люблю его, – тихо сказала Тамара. – И хочу быть рядом с ним. Если у него будут проблемы, я помогу ему. Помогу, как умею.

Отец Николай вздохнул:

– Что ж, любовь штука тонкая. Видать, так тому и быть. Выходи за него, и будьте счастливы. Благословляю вас.

Громкую свадьбу решили не устраивать. Обменялись кольцами в загсе, а потом посидели вдвоем в японском ресторанчике, уплетая любимые Тамарой суши, роллы и сашими и запивая их сливовым вином – вот и вся свадьба.

Зажили супруги Бойковы счастливо, и уже в начале следующего года у них родилась дочь Даша. «Самая красивая девчушка на свете», – как без ложной скромности называл ее сам Петр Алексеевич.

Друзей и коллег Бойков домой почти не приводил. Хоть Тамара и не выражала своего недовольства открыто, но он понимал, что она не в восторге от этих людей. Вот только Вася Кирьянов захаживал к ним регулярно. Тамаре он нравился своей непосредственностью и веселым нравом. В ее отношении к нему было что-то материнское. Она журила его, когда он, по своему обыкновению, нес какую-нибудь ахинею, помогала советом, когда нужно было помочь. Кирьянов же ее просто боготворил.

– Ох и повезло же тебе, Петро! – сказал он как-то раз Бойкову за кружкой пива. Потом скользнул по физиономии приятеля насмешливым взглядом и завистливо добавил: – И что только она в тебе нашла, ума не приложу?

– Ничего удивительного, – пожал плечами Петр Алексеевич. – Женщинам, Василек, нравятся такие, как я: умные, сильные и красивые. Ты тоже можешь стать таким. Но тебе придется здорово над собой поработать.

Кирьянов фыркнул:

– А ты еще и скромный!

– Есть такое, – кивнул Бойков.

Друзья переглянулись и рассмеялись…

Однажды в гости к Бойковым заехал сам Король. Тамара накрыла стол, но, несмотря на обилие выпитого, беседа не клеилась. Тамара чувствовала себя в его присутствии неловко. Да и ему было как-то не по себе от ее холодноватого, колкого взгляда.

– Не любит меня твоя жена, – сказал Король Бойкову в прихожей. – Не знаешь, кстати, за что?

Петр Алексеевич небрежно махнул рукой:

– Не выдумывай. Она хорошо к тебе относится. Ты ведь мой друг.

– Хорошо, говоришь? – Король мрачновато усмехнулся. – А проводить-то меня не вышла. Ну да ладно. Не сахарный, не растаю. Держи пять!

Проводив Королева, Бойков подошел к жене (она в это время мыла посуду), обнял ее и сказал:

– Представляешь, Виталию кажется, что ты его недолюбливаешь.

– Ему не кажется, – ответила Тамара, продолжая мыть посуду. – Я действительно его не люблю.

Петр Алексеевич нахмурился:

– Гм… И откуда такая нелюбовь?

– Сам знаешь.

– И все-таки? Почему ты его так не любишь?

Тамара закрыла кран, вытерла руки полотенцем, повернулась к Бойкову и ответила, глядя ему прямо в глаза:

– Потому что Королев – бандит. Потому что он убивает людей.

Петр Алексеевич отшатнулся, опешив от такой прямоты. Хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и вышел из кухни.

Тамара проводила его взглядом. В глазах ее стояла горечь.

«Слова, слова, слова…» – так она говорила. Откуда это? Из какого-то фильма?

Петр Алексеевич взял со стола непочатую бутылку «Хеннесси» и приложил ее к пылающему лбу. Но бутылка была совсем не холодная, и легче Бойкову не стало.

Несколько раз Петр Алексеевич пытался объяснить жене, что их фирма занимается вполне легальным бизнесом и что все ее догадки об «убийствах», мягко говоря, несостоятельны. Но Тамара лишь усмехалась в ответ и говорила: «Слова, слова, слова». Убедить ее было абсолютно невозможно. Вряд ли она что-то знала наверняка. Но сердцем чувствовала. Все женщины умеют это – чувствовать сердцем. И все они безоговорочно доверяют своему чутью, а вовсе не словам мужчины.

В конце концов Бойков сдался и после мучительных размышлений решил вызвать жену на откровенный разговор, во время которого сказал буквально следующее:

– Я не стану оправдываться. Наша фирма и в самом деле занималась черт знает чем. Такое было время, и вообще – не мне судить. Но я… я обещаю тебе – я уйду из этого бизнеса.

– Уйдешь? – Черные брови Тамары взлетели вверх. – Ты и правда сможешь это сделать?

– Смогу. Меня ведь не насильно там держат.

– Да, но Королев…

– Что Королев?

Тамара потупила взгляд.

– Ничего. Просто я очень боюсь его.

Петр Алексеевич провел ладонью по мягкой щеке жены:

– Глупышка. Тебе нечего бояться. – Он лукаво улыбнулся. – Кстати, как ты относишься к ресторанному бизнесу?

И вновь это удивление в бархатных глазах жены. Бойков почувствовал себя хозяином положения, настоящим «крутым мужиком», какими их показывают в фильмах.

– Ты не ослышалась, – сказал он. – За последние годы я скопил приличную сумму и теперь подумываю – не открыть ли нам с тобой небольшой ресторанчик? Ты бы сама составила меню, пригласила бы дизайнеров. Кажется, у тебя есть подруга, которая занимается дизайном интерьеров?

Тамара наклонилась к Бойкову, нежно поцеловала его в губы и сказала:

– Это было бы здорово, милый…

С этого все и началось. Да, именно с этого. Легко сказать – увольняюсь, но как это сделать? Для начала Петр Алексеевич купил этот ресторанчик в Тушине, на который давно уже положил глаз.

Тамара взялась за дело с необыкновенным энтузиазмом. Она сама нашла шеф-повара, сама (не без советов подружки) разработала дизайн ресторана.

Однако время шло, а из фирмы Бойков не уходил. Тамара молчала, но ее взгляды были куда красноречивее слов.

Итак – уйти. Король наверняка обидится. Он очень ценит верных людей и предпочитает, чтобы его окружали друзья, желательно – друзья, которых он знает с детства. Тем более что сейчас Король переживает не самые лучшие времена. Вписаться в современную действительность оказалось сложнее, чем он ожидал.

На дворе 2005 год. Время бандитских разборок давно прошло. Сейчас выживают расчетливые и изворотливые. И, самое главное, те, кому удалось заручиться поддержкой властей. Королю, с его независимым, угрюмым характером, тяжело давались все эти унизительные заигрывания с властью. Уйти сейчас – это значит воткнуть ему нож в спину.

Остаться? Черт, но ведь он уже дал слово Тамаре! Она ждет. Бойков знал, что она ждет этого – каждый день, каждый час, каждую секунду.

Нет, остаться не получится. Да и медлить больше нельзя. Нужно собрать волю в кулак и сделать это! Как там говорил отец? «Мужик решил – сделал». Кажется, так…

Королев сидел в кресле и пил кофе из большой кружки, предварительно плеснув в нее изрядную долю коньяка. Он любил кофе с коньяком, называя его «забористым», и вслед за ним кофе с коньяком полюбили все его «опричники» (а «опричник» Калачев даже стал пить чай с водкой, утверждая с идиотской улыбкой на пухлых губах, что «эта штука посильнее „Фауста“ Гете»).

Завидев вошедшего Бойкова, Королев приветливо помахал ему рукой и указал на стул:

– Садись, Петро. Гостем будешь.

Петр Алексеевич подошел и сел. Король прищурился и насмешливо посмотрел на Бойкова:

– Что это у тебя с лицом, Петро?

– А что у меня с лицом?

– Как будто ты узнал, когда умрешь. – Ухмылка Короля стала кривой. – Ну вот, еще бледнее стал. А ты, часом, не болен?

Бойков покачал головой:

– Нет. Я здоров.

– Ну и хорошо. Ты же знаешь, братела, болеть тебе нельзя. У нас впереди масса работы. Без тебя я с ней в жизни не справлюсь. – Король шумно отхлебнул из чашки и с наслаждением прикрыл глаза: – Ка-айф. Хочешь, и тебе кофейку сделаю? Забористого!

– Да нет, я уже пил.

– Ну смотри.

Король сделал еще глоток, почмокал губами и посмотрел на Бойкова.

– Виталь, я… – начал Петр Алексеевич и сбился. – Я подготовил отчет, о котором ты спрашивал. Вот он. – Бойков положил на стол стопку бумаг.

– Отлично, – сказал Король, даже мельком не глянув на бумаги. Он по-прежнему сверлил взглядом Бойкова. – Знаю, что работа была трудная. Ты можешь рассчитывать на премию.

Петр Алексеевич дернул уголком губ:

– Да перестань. Работа как работа.

– Петя, не выеживайся. Когда начальник говорит «премия», нельзя отказываться. Ты меня обижаешь, понимаешь?

– Ладно, извини. – Бойков поднялся со стула. – Увидимся еще.

Он повернулся и побрел к двери.

– Петь! – услышал он у себя за спиной и остановился. – Ты только из-за отчета, что ли, приходил?

Некоторое время Бойков стоял неподвижно. На лбу у него выступил пот. Наконец он повернулся и подошел к столу.

– Нет, не только из-за отчета. Я…

– Да ты садись. Не люблю, когда отсвечивают.

Петр Алексеевич сел. Посмотрел на свои руки, лежащие на коленях, на трещинку на столешнице, на чашку…

– Ну говори, не томи.

Бойков собрал волю в кулак, поднял взгляд на Короля и сказал, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и твердо:

– Виталь, я хочу уйти.

И замолчал, ожидая реакции Короля. Тот улыбнулся:

– Уйти? А что такое? Заболел?

– Нет, я не заболел. Я…

– Неужели жена заболела? – тревожно округлил глаза Король. – Ты не скрывай, Петь. Если что нужно – скажи. Я помогу.

Бойков досадливо поморщился:

– Ничего не нужно. И никто не заболел. Я хочу совсем уйти. Уволиться, понимаешь? Уйти из фирмы.

В лице Короля ничто не переменилось. Глаза его по-прежнему смотрели приветливо и дружелюбно. На губах застыла полуулыбка.

– Значит, уволиться. Гм… – Король задумчиво почесал ногтем переносицу. – Могу я узнать, Петро, что тебя подвигло на такое решение?

– Конечно. Ты знаешь, что я купил ресторан. Я хочу целиком посвятить себя ресторанному бизнесу.

Некоторое время Королев молчал, обдумывая ответ друга. Потом кивнул и сказал:

– Что ж, Петро, это твое право.

Бойков, ожидавший ответа в напряженном молчании, почувствовал, как с души у него упал камень. Он облегченно вздохнул:

– Спасибо, Виталь. Я знал, что ты меня пой…

Король поднял ладонь:

– Подожди, не части. У тебя есть право уйти. И в этом ты прав. Но у тебя есть и обязанности. Передо мной, перед нашими партнерами по бизнесу. Ты согласен?

– Обязанности? – промямлил Бойков.

Сердце у него снова упало.

– Да, Петро, обязанности. Вспомни, кем ты был до того, как пришел на фирму. Ты был никем. – Король развел руками. – Буквально никем. А теперь ты уважаемый член общества. И этого человека из тебя сделал я. Я, Петро!

– Виталь, я тебе благодарен, но думаю, что…

– Думает он! – ощерил клыки Король. – Он, видите ли, думает! Да засунь ты свои «думы» себе в задницу! Благо она у тебя теперь большая. Отожрал на теплом месте. Ресторан у него… А откуда ты взял бабки на этот ресторан? Кто тебе их дал, а?

Бойков набычил голову и сверкнул на Короля глазами.

– Я эти деньги заработал, – сухо сказал он. – И заработал честно. Я никого не убил, никого не обокрал.

– Ах вон оно что? – понятливо усмехнулся Король. – Значит, честным решил заделаться? Совесть, бля, замучила, да? Душу решил очистить. А о моей душе ты подумал, Петюня? О шкуре моей подумал?

– При чем тут твоя шкура? – ошалело спросил Бойков.

– При том! При том, что ты мне нужен! Нужен здесь! В этом офисе, за своим сраным столом, со своими сраными бумагами. Нужен, бля, и точка. Все, выметайся! Испортил ты мне настроение, Петро, не хочу с тобой больше разговаривать.

Король взял со стола чашку и с хлюпаньем ее опорожнил. Он был похож на обиженного ребенка, у которого отнимают любимую игрушку.

«Черт знает что, – понеслось в голове у Бойкова. – Какого черта я должен играть с ним в эти игры? Мы что, дети?»

Петр Алексеевич поднялся.

– Думай что хочешь, но я ухожу, – упрямо проговорил он.

Затем повернулся и пошел к двери, на этот раз твердой, уверенной походкой.

– Ну и вали! – крикнул ему вслед Король. – Вали ко всем чертям, сучонок неблагодарный! Только просто так ты не уйдешь! Слышишь меня? Так просто ты не…

Бойков вышел из кабинета и плотно прикрыл за собой дверь.

За столом в приемной сидела перепуганная секретарша. Петр Алексеевич ей улыбнулся:

– Все в порядке, милая. Все в порядке.

Однако он знал, что ничего не в порядке. До сих пор он ни разу в жизни не видел Виталия Королева таким взбешенным. И отдал бы все, что угодно, чтобы не видеть никогда.

Но дело было сделано. Поворачивать поздно.

Вот и вторая бутылка опустела больше, чем на треть. А расслабиться все никак не удавалось. Бойков взял бутылку и плеснул в стакан еще порцию коньяка. В кабинет заглянула официантка.

– Еще чего-нибудь, Петр Алексеевич?

– Да, милая. Принеси-ка ты мне еще лимона.

– Это все?

– Все.

Официантка подобострастно улыбнулась и исчезла.

«Хорошая девчонка. Расторопная. Как там ее зовут?.. А, неважно».

Не прошло и минуты, как лимон оказался на столе. Официантка наклонилась к Бойкову и заговорчески прошептала:

– Петр Алексеевич, там к вам гости. Идут сюда.

– Гости? Какие гости?

– Не знаю. Двое мужчин. Я их никогда раньше не видела.

– Должно быть, это мои друзья. Ну иди, милая, иди. – Петр Алексеевич ласково потрепал девушку по щеке и снова взялся за бутылку. Выпитый коньяк стал наконец сказываться, в глазах у Бойкова уже немного плыло.

Официантка исчезла. Вместо нее возле стола появились двое. Вошли они бесшумно и незаметно. Ни дать ни взять – дикие звери на охоте.

– Приятного аппетита, Петро, – сказал один из них, высокий, с одутловатым лицом.

Бойков оторвал взгляд от стакана и поднял на незваных гостей.

– А, «опричники», – с усмешкой сказал он. – Присаживайтесь.

Мужчины сели. Это были Росляков и Калачев. Верные псы Короля, убийцы, мучители из темного подземелья, куда они заволакивали своих жертв, чтобы выбить из них деньги и выпить из них кровь.

– Ну как дела, кровососы? – с неприязненной усмешкой поинтересовался Бойков. – Со свежей кровью перебоев нет?

Росляков и Калачев переглянулись.

– Э, брат, – насмешливо проговорил Росляков. – Да ты, я вижу, уже набрался. – Он взял со стола пустую бутылку из-под коньяка, колыхнул ею в воздухе и поставил обратно. – Целый пузырь один высосал. Силен!

Бойков посмотрел на «опричника» мутным взглядом, икнул и ответил:

– Это ты у нас сосешь, Росля, а я – пью.

– Тебе виднее, – не стал спорить Росляков.

– Ну давайте выкладывайте, зачем пришли?

– Какой быстрый, да, Игорек? – подмигнул Росляков Калачеву. – А может, мы соскучились, Петя? Решили вот выпить с тобой.

– Ага, – поддакнул Калачев. – За процветание фирмы.

Бойков снова икнул, затем обвел лица «опричников» ненавидящим взглядом и презрительно произнес:

– Плевать я хотел на вашу фирму. И на вас вместе с ней. Я там больше не работаю.

– Да, мы слышали, – кивнул Росляков. – Мы как раз по этому поводу и пришли.

– Надо бы обходной лист подписать, Петр Алексеевич, – сказал Калачев.

Бойков вытаращил на «опричников» глаза.

– Какой еще, к черту, обходной лист? Вы что, крови перепили?

– Да нет, – покачал головой Росляков. – Ты, Петя, взрослый мужик, а рассуждаешь как ребенок. Ну рассуди сам. Пока ты работал на фирме, ты мог пользоваться всем, что она тебе дала. Так?

– Так, – ответил вместо Бойкова Калачев.

– Ну вот. А раз уж ты решил уйти, то, будь добр, верни фирме все, что ты у нее взял. Все, слышишь? Это будет справедливо.

– Абсолютно, – вновь поддакнул Калачев.

Некоторое время Петр Алексеевич молчал, переваривая слова опричников. Наконец до него дошло.

– Значит, Король решил взять меня не мытьем, так катаньем, – тихо проговорил он. – Это на него похоже.

– Про мытье я ничего не знаю, – сказал Росляков. – А вот дом, квартиру и машину ты нам вернешь. Да, и ресторан не забудь. Он ведь куплен на деньги фирмы.

– И каким же образом я вам все это отдам? – поинтересовался Петр Алексеевич.

– Элементарно, Ватсон! – улыбнулся Росляков. – Все это движимое и недвижимое имущество ты перепишешь на нашего друга Игорька Калачева. Вот он здесь сидит, прошу любить и жаловать!

Калачев приподнялся со стула и церемонно поклонился. Затем снова уселся на стул и стал ковырять в зубах спичкой, поглядывая то на Бойкова, то на Рослякова.

– Так, – сказал Петр Алексеевич. – Ваши аргументы я выслушал. Теперь послушайте мой ответ. Ни хрена вы не получите. Ни дома, ни ресторана – ничего.

– Так и передать Королю?

Бойков кивнул:

– Так и передай.

– Значит, по-доброму ты не хочешь? – с угрозой в голосе произнес Росляков. – Что ж, думаю, у Короля найдутся другие аргументы. – Внезапно он перегнулся через стол и сгреб пальцами ворот рубашки Бойкова. – Слушай, Петя, чего ты ерепенишься? Все равно ведь все отдашь. Все, до последних подштанников.

Петр Алексеевич улыбнулся, затем поднял руку, неторопливо скрутил из пальцев фигу и сунул ее под нос Рослякову.

– А вот это ты видел? – спокойно сказал он. – Можешь пососать, если полегчает.

Росляков вздохнул и выпустил ворот рубашки Бойкова. Заботливо разгладил помятый ворот пальцами и сказал:

– Тебе жить, Петя. Тебе и умирать. Выбирай сам. Пошли, Игорек, нам здесь больше делать нечего.

«Опричники» поднялись со стульев и, не прощаясь, направились к выходу.

– Галоши не потеряй, стрелок, – угрюмо сказал вслед Рослякову Петр Алексеевич.

Тот остановился. Медленно повернул голову.

– А вот об этом – помалкивай. – Росляков красноречиво приложил палец к губам и посмотрел на Бойкова таким взглядом, что у того мороз пробежал по коже.

Когда «опричники» ушли, Петр Алексеевич схватил со стола бутылку и отхлебнул прямо из горлышка. Коньяк горячей волной пробежал по пищеводу и отозвался в желудке неприятным жжением. Только теперь Бойков осознал, как ему было страшно.

– А ведь я чуть не обделался, – с усмешкой сказал он сам себе. – Чуть не обделался из-за этих шутов гороховых. Надо же, до чего я дожил?

Однако он знал, что это не так. Шуты тут были совершенно ни при чем. Он боялся не их, он боялся того, кто их послал. Очень боялся. До сердцебиения и дрожи в пальцах.

– Ничего, – тихо проговорил Петр Алексеевич. – Прорвемся как-нибудь. Король тоже человек. И тоже не бессмертен.

Бойков запрокинул голову и снова приложился к бутылке. На этот раз ему действительно стало легче. Но ненамного.

Из кармана донесся писк телефона.

Петр Алексеевич достал из кармана телефон и посмотрел на дисплей. Номер не определился. Говорить – не говорить? Говорить.

– Да, слушаю вас.

– Петя, это было последнее предупреждение, – раздался в трубке шипящий голос Рослякова. – Еще не поздно все переиграть. Если передумаешь, Король будет рад.

– Пошел ты вместе со своим Королем! – сказал Бойков, отключил связь и бросил телефон в сумку.

Ну вот. Теперь мосты действительно сожжены.

Бойкову вдруг захотелось спать. Голова его стала склоняться к столу. Все ниже и ниже… И наконец, стукнувшись широким лбом об столешницу, Бойков замер.

Через несколько секунд он тихо захрапел…

И приснилась Пете Бойкову река. Вечер был темный и сухой, небо усеяно звездами. Петя лежал на траве, закинув руки за голову, и смотрел на это небо. Ковш Большой Медведицы был перевернут. «Значит, будет дождь», – подумал Петя.

– Петро, чего на небо пялишься? Что-то интересное увидел?

«Это Васька Кирьянов», – сказал себе Петя.

– Иди лучше к нам, – вновь окликнул его Васька. – Самогонки дерни.

Петя повернул голову и посмотрел на друзей. На их худощавых лицах плясали огненные отблески костра. Костер потрескивал, шипел, искрился.

– Идешь или нет?

– Да че-то не хочется, – ответил Бойков.

– Он в завязке, – сказал Лешка Остапенко. – Позавчера перебрал, всю баню у Макаровны облевал.

Пацаны засмеялись. Петя тоже улыбнулся. Потом снова стал смотреть на звезды. Рядом тихо переговаривались друзья. И как же хорошо было лежать вот так, смотреть на небо, слушать, как потрескивает костер, думать о всяких вещах!

Рядом послышались шаги. Кто-то подошел и остановился у костра.

– Виталь пришел. Налейте ему самогонки.

Послышалось бульканье жидкости о дно железной кружки.

– Давай, Виталь, покажи, как надо пить. А то Петька до сих пор после прошлой попойки отойти не может.

Послышалось шуршание. Потом звук льющегося в глотку самогона.

– Силен! Молодца! Супермен! – загалдели пацаны.

С неба упала звезда.

«Черт, не успел загадать желание, – подумал Петя Бойков. – Ну и хрен с ним. Все равно не сбывается».

– Это у кого как, – услышал он над самым ухом.

Петя повернул голову. Рядом с ним на корточках сидел Виталька Королев. В зубах у него была травинка. Он, так же как до сих пор Петя, смотрел на небо.

– А что, у тебя уже сбывались? – спросил его Петя.

Виталик оторвал взгляд от звезд, улыбнулся и сказал:

– Они всегда сбываются. И звезды тут ни при чем.

– А что тогда при чем?

– Сила, Петро. Если ты сильный, то у тебя все сбудется.

– А ты сильный?

Виталик сплюнул себе под ноги и сказал:

– Я сильный, а ты нет. Эх, Петро, Петро…

– Петро. Петро, хватит спать, говорю. Да оторви же ты башку от стола, чудило.

Бойков приоткрыл глаза. Кто-то тряс его за плечо, но кто именно, он не разглядел. Шея затекла, руки тоже. Бойков кое-как выпрямился, хрустнул, поморщившись, затекшей шеей и посмотрел на человека, который сидел перед ним.

Это был Король. Он усмехнулся.

– Крепко же ты, братан, спишь. На-ка, выпей. – Он протянул Бойкову чашку с кофе.

Петр Алексеевич взял чашку двумя руками и поднес ее к губам. Кофе был горячий, но пить можно. Ароматная, горячая влага потекла по пищеводу… Мозги прояснились не сразу.

– Силен же ты спать, – повторил Король. – Разводящий твой говорит, что ты уже два часа тут дрыхнешь. Они тебя поднять пробовали, но ты бармену в рыло заехал. Нехорошо, Петя, очень нехорошо.

– Это мой ресторан, – хрипло ответил Бойков. – Что хочу, то и делаю.

– Твой, твой. – Король улыбнулся. – Пока.

Бойков поставил чашку и угрюмо посмотрел на Короля.

– Ты зачем пришел? Пугать меня? Так это твои «опричники» уже сделали. Видишь подо мной лужу?