Текст книги "Жестокая схватка"

Глава восьмая

Петр Алексеевич Бойков поднял бокал с коньяком и посмотрел сквозь него на лампу. Напиток заиграл всеми оттенками золотисто-красного, и выглядело это зловеще.

Когда все началось? Когда он научился смотреть на кровь так же спокойно, как на коньяк? Когда научился воспринимать убийства как «нормальную, хоть и тяжелую, часть нашей работы»? Это была любимая присказка Королева, наряду со второй: «В этом мире каждый за себя, не прогрызешь дорогу к успеху сам – никто тебе не поможет».

«Прогрызть дорогу к успеху». В этих словах было что-то кровожадно-крысиное, что заставляло Бойкова каждый раз, когда он их слышал, морщиться от отвращения.

И все-таки – когда?

Нет, Петру Алексеевичу никогда не приходилось присутствовать при кровавых разборках, которые время от времени устраивал его друг и его босс. Для этого у Короля были другие люди. «Киллеры» – так их называли журналисты. Королев предпочитал называть их «специальными помощниками». Эзопов язык, мать его!

С одним из таких помощников, Геннадием Росляковым, у Бойкова не сложились отношения с самого начала. Едва он увидел эту бледную, слегка одутловатую физиономию с глазами акулы, как в его душе тут же заворочалась лютая ненависть. Росляков был странной помесью машины и зверя. Он никогда не повышал голоса, а движения его были настолько спокойными и размеренными, что кому-то могли показаться вялыми. Но в черных акульих глазах всегда полыхал едва заметный огонек, который в определенные моменты (а Петр Алексеевич знал, что такие моменты случались довольно часто) превращался в холодное адское пламя. И пламя это не предвещало ничего хорошего. Достаточно сказать, что для некоторых людей это пламя оказывалось последним, что они видели в жизни.

Геннадий Росляков был двоюродным братом Короля. Когда-то он ходил по сибирской тайге с «тозовкой» в руках. Потом «тозовку» заменил «барс» с оптическим прицелом. Потом сам Росляков сменил заснеженную тайгу на каменные джунгли большого города. Однако охотничий азарт в нем остался прежний. Бывшему охотнику не стоило никакого труда просидеть без движения несколько часов кряду, ожидая прибытия «объекта», который ему надлежало ликвидировать.

Каждый раз, встречая Рослякова, Петр Алексеевич испытывал странное чувство – смесь брезгливости с ужасом. А уже через секунды верх брало другое чувство – желание задушить эту гниду собственными руками. Росляков же, здороваясь с Бойковым, был неизменно вежлив и даже интеллигентен, чему немало способствовали маленькие очки в круглой оправе, делавшие его похожим на портрет критика Добролюбова из школьного учебника по литературе.

Однако Петр Алексеевич никогда не давал выход своим чувствам. Никогда… Кроме, может быть, одного случая…

1997 год был для Петра Алексеевича Бойкова нелегким. Петр Алексеевич выполнял функции бухгалтера, работал честно, без воровства и мог поручиться за каждый цент, который проходил через его руки. Что касается Васи Кирьянова, то и для него нашлась ответственная и более чем щедро оплачиваемая работа. Он был личным шофером Короля и, кроме того, кем-то вроде личного порученца.

Королев вел дела четко и жестко, волю чувствам не давал. Общаясь с Бойковым и Кирьяновым, он не любил ворошить прошлое и почти никогда о нем не говорил. В последнее время их отношения стали скорее деловыми, чем дружескими.

Тем не менее иногда они собирались втроем в каком-нибудь уютном ресторанчике, где сидели час-другой за бутылкой коньяка или виски, под защитой дюжих охранников, которые пили минералку за соседним столиком, тщательно прочесывая взглядами зал ресторана.

Нельзя сказать, чтобы Бойкову удавалось расслабиться во время таких посиделок. Скорее наоборот. За то время, что он работал на Королева, он понял, что Королев все слышит, на все обращает внимание и никогда ничего не забывает. Сам Королев почти не пил, зато собутыльникам подливал щедро. Петру Алексеевичу он напоминал сухопарого, сильного, злобного и хитрого степного волка.

«Вот так ляпнешь в подпитии что-нибудь не то – и не успеешь опомниться, как его зубы сомкнутся на твоей шее», – думал о бывшем друге детства Бойков, глядя на то, как Король с кривоватой, холодной улыбкой рассказывает Васе Кирьянову очередной анекдот из жизни бандитов и ментов.

Но в тот июльский день 1997 года Король вел себя необычно нервно. Он с обеда торчал в офисе, хотя обычно забегал сюда лишь на час-два, чтобы проверить, как идет работа. Он все время курил, меряя офис длинными и сильными, как у футболиста, ногами. Он переходил из кабинета в кабинет, и при его появлении сотрудники напускали на себя такой деловой и озабоченный вид, словно решали судьбы целого мира.

С подчиненными Король никогда особо не церемонился. Если ему что-то не нравилось, он просто посылал на три буквы. Тем не менее офисные трудяги (так же как и офисные бездельники) любили и уважали своего босса. Однажды один из менеджеров пришел на работу пьяным и, на свою беду, попался на глаза Королю. Король, ни слова не говоря, сгреб провинившегося за шиворот, сунул его голову в раковину, открыл холодную воду и держал так, пока бедолага не стал захлебываться.

Тогда Король, все так же хладнокровно, вытянул менеджера из раковины, замотал ему голову бумажным полотенцем и сказал: «Никогда так больше не делай. Хорошо?» «Хо… хорошо», – еле выговорил трясущийся от страха бедняга.

А уже на следующий день менеджер с бледным лицом и блуждающей улыбкой рассказывал своим коллегам: «Я думал – все, кранты. Но босс не такой. Он мужик справедливый». «Это точно, с нами только так и надо», – немедленно согласились коллеги. И слова их были искренними.

Итак, в июльский день Виталий Королев вел себя не совсем обычно. Три часа кряду он мерил шагами офис и все время курил. Простые сотрудники фирмы недоумевали – чем же это так озабочен их босс? Однако Петр Алексеевич Бойков был в курсе.

Обычно люди, с которыми Король решал иметь дело, были лояльны и сговорчивы. Если же нет – то «специальные помощники» Короля, пуская в ход свое жестокое мастерство, находили способ сделать их такими. Насилие, шантаж и угрозы были частью бизнеса.

Но иногда в зоне интересов Короля попадались «крепкие орешки». Это были люди сильные и влиятельные, под стать самому Королю. У них была власть, и они умели ею пользоваться. Случалось это редко, и тогда Королю приходилось сочетать грубую силу со всей изворотливостью, на какую только был способен его озлобленный ум.

«Слабые места есть у любого, – холодно говаривал он в таких случаях. – Но отыскать их может не всякий».

Королю такие места находить удавалось. Главное – нужно было уметь договориться с большими людьми, которые «крышевали» либо делали попытки «покрышевать» несговорчивого клиента. Договориться на взаимовыгодных условиях, не доводя дело до войны. А это уже была политика.

С обеда Король ждал важных вестей, однако решение вопроса затягивалось по вине клиента. Около пяти часов вечера Виталий Королев зашел в кабинет Бойкова. В углу его сухого рта дымилась сигарета, однако лицо оставалось непроницаемо-спокойным.

Король небрежно присел на край стола, небрежно взял со стола пачку отчетов, быстро пробежал их взглядом и швырнул бумаги обратно на стол.

– Вижу, у тебя все в порядке, – сказал он.

Бойков кивнул и машинально выровнял пачку бумаг на столе. Король с едва заметной усмешкой проследил за его действиями и сказал:

– Слушай, Петро, кончай-ка ты возиться с бумажками. Предлагаю провести сегодняшний вечер в компании бутылки хорошего вискаря и двух шикарных девчонок.

Бойков окинул взглядом высокую, сухопарую фигуру Королева. Загорелое лицо с резкими чертами, небольшие, глубоко посаженные темные глаза. Этот человек не переставал его удивлять. Петр знал, что Король обычно встает часов в пять утра. Сейчас часы показывали девять вечера, но он все еще был полон энергии, тогда как сам Бойков с ног валился от усталости.

Кроме того, в последнее время от сидячей работы Петр Алексеевич стал полнеть, а с полгода назад начались проблемы со здоровьем: то сердце прихватит, то шею так стянет, что голову не повернешь. Сам Бойков считал (и не без основания), что все его нынешние напасти – это отголоски жизни на погранзаставе, со всеми ее прелестями и сюрпризами.

Петр Алексеевич посмотрел на свое отражение в зеркале (округлившееся лицо, белесые брови, крупный нос и пухлые губы, потерявшие былую оформленность и твердость) и вздохнул:

– Не понимаю, Виталь, как ты держишься? В жизни не видел тебя уставшим.

– Это потому, что у меня вместо сердца пламенный мотор, – пошутил Король.

Среди подопечных Короля, многие из которых были недалекими, а порой и откровенно туповатыми парнями (недостаток интеллекта с лихвой возмещали крепкие бицепсы), ходила легенда о том, что Король когда-то продал душу дьяволу за то, чтобы стать удачливым и неуязвимым. Иногда, глядя на всегда крепкого и энергичного друга, Бойков и сам начинал верить в эту чушь.

– Ну так что? Ты идешь?

Петр Алексеевич снял очки и протер их шелковым платком.

– А что за повод? – поинтересовался он.

Король снова криво усмехнулся:

– Повод есть. Сегодня ровно три года, как ты на меня работаешь.

– Да? – Бойков снова водрузил очки на переносицу. – Так весь этот сыр-бор ради меня?

– Ради тебя, брат. Тебе давно пора развеяться. Посмотри на себя – мешки под глазами, физиономия вечно озабоченная. Выглядишь, как чиновник из канцелярии.

– Работа такая, – мягко ответил Байков. – За это ты меня здесь и держишь.

– Тогда считай мои слова приказом начальника: клади отчеты в сейф, поднимай задницу и айда в кабак.

– А что за дамы намечаются? – поинтересовался Петр Алексеевич.

– Это не дамы, Петя, это песня! Девчонки из модельного агентства Вагита. Одна блондинка, вторая брюнетка. Какая больше понравится – та и твоя. А хочешь – обеих возьмешь. Вагит божился, что в постели они лучше гимнасток.

Король выпустил изо рта струю дыма, прищурился и сказал:

– Мне, Петя, и самому развеяться не помешает. Возможно, сегодня вечером мне нужно будет принять одно важное и неприятное решение. Будет лучше, если я приму его в кабаке, за стаканом вискаря, а не в этой сраной коробке, в которой я уже задыхаюсь.

Последние слова Король проговорил серьезным голосом. И, как бы в подтверждение, дернул еще одну пуговицу на без того расстегнутом вороте шелковой рубашки.

– Не могу долго находиться в тесном помещении, – хрипло добавил он. – Мозги кипеть начинают.

Ресторан назывался «Зеленый дракон». Столик, ждавший гостей в отдельном кабинете, был уже сервирован. Девушки – блондинка и брюнетка, как и обещал Король, – ждали тут же. Это были две изящные, длинноногие красотки с томными взглядами и чувственно пухлыми (возможно, не без помощи силикона) губами.

Знакомство состоялось, и вечеринка началась.

Уже минут через двадцать брюнетка сидела на коленях у Королева. Она гладила его ладонью по густым каштановым волосам и нежно говорила:

– А ты красивый.

– Да ну? – щурился в ответ Король, весело подмигивая Бойкову.

– Нет, правда очень красивый. Ты похож на рыцаря с картинок. На Дон Кихота. Только лицо у тебя… суровее.

– Вот это верно подмечено. Ну-ка, прыгай на колени к Санчо Пансе, а то он у нас что-то заскучал.

Брюнетка перевела взгляд на Бойкова и соблазнительно ему улыбнулась. Бойков, обнимающий блондинку и немного захмелевший после трех двойных порций виски, улыбнулся в ответ.

– Пора за работу, золотце. Сделай моему другу хорошо, – сказал девушке Король и мягким, но настойчивым движением столкнул ее с коленей. – Только работай качественно, – напутствовал ее Королев.

Брюнетка устроилась под столом, а еще через несколько минут на лице у Бойкова появилось странное выражение – смесь растерянности, отвращения и удовольствия.

Глядя на его физиономию, Король хрипло засмеялся.

– Вот это дело! – воскликнул он. Взял бутылку и разлил виски по стаканам. – Давай-ка, Петя, дернем, пока девочка работает. За тех, кого с нами нет!

Минут через пять брюнетка выбралась из-под стола. Глаза ее поблескивали шальным, влажным блеском. Королев вынул из кармана стодолларовую бумажку и небрежно бросил ее на стол.

– Это тебе. Премия, – сказал он.

В кармане у Королева зазвонил мобильник.

– Слушаю, – сказал он в трубку. Потом несколько секунд молчал, храня на лице непроницаемое выражение. Коротко проговорил: – Подъезжайте, – и отключил связь.

Бойкову, которого уже основательно развезло (все это время Королев беспрерывно ему подливал), не терпелось спросить: кто это звонил? Однако он благоразумно молчал, зная, что Король терпеть не может вопросов.

Все разъяснилось, когда десять минут спустя в кабинет вошли двое. Один из них был Геннадий Росляков. Второй – невысокий и кряжистый, – Игорь Калачев, еще один «специальный помощник» Королева. Про себя Петр Бойков называл их «опричниками».

– Девчонки, сходите пока в туалет, – приказал девицам Король.

Девиц тут же как ветром сдуло. Король небрежно качнул рукой:

– Садитесь.

Мужчины сели. Калачев сунул в рот сигарету, а Росляков (спросив: «Король, можно?» – и получив утвердительный ответ) потянулся за бутылкой с виски. Осушив полстакана виски, он заговорил:

– Босс, клиент наши условия не принял. И компромиссное предложение тоже.

Игорь Калачев со вздохом подтвердил:

– Упрямый как черт.

Королев задумчиво сдвинул брови.

– Значит, не принял?.. – медленно проговорил он.

– Король, если с ним не разобраться, он нам все карты спутает, – сказал Росляков.

Королев еще больше сдвинул брови и сощурился:

– Как он себя вел?

– С вызовом, – ответил Калачев. – Явно рассчитывает на «крышу». Под конец даже немного хамил.

– Король, мы все сделали так, как ты велел, – снова заговорил коренастый Калачев. – Но этот падла совершенно без башни. Думает, наверно, что бессмертный.

Король задумчиво потер пальцами подбородок, глядя куда-то в пространство.

Петр Алексеевич Бойков сидел набычившись и рассеянно теребил красную салфетку. Он терпеть не мог такие разговоры, однако время от времени ему приходилось их выслушивать.

«Ничего не поделаешь, назвался груздем – полезай в кузов», – пронеслось в голове у Бойкова.

– Ну так как, босс? – спросил Калачев, стряхивая пепел в грязную тарелку. – Что будем делать?

Король облизнул сухие губы кончиком языка, усмехнулся и холодно проговорил:

– Что ж, придется пойти на крайние меры. Геныч, ты подготовил план, о котором я тебе говорил.

– Да, босс. У меня все схвачено, – откликнулся Росляков. – Ждал только твоего решения.

– Ты его получил. Условия знаешь. Когда приступишь к работе?

Росляков ненадолго задумался. Затем ответил:

– Думаю, в ближайшие три дня проблема будет решена.

– Ну тогда с Богом. А теперь давайте-ка дернем по рюмашке. Петро, чего сидишь, как неродной? Разливай!

Бойков подрагивающей рукой взял бутылку. Разливая, он искоса поглядывал на Рослякова. Будучи родственником Короля, тот пользовался не меньшими привилегиями, чем Бойков и Кирьянов. Встречи с ним (так же как и со вторым «опричником» – Калачевым) происходили в основном в барах, так как в офисе он никогда не появлялся.

Росляков перехватил неприязненный взгляд Петра Алексеевича и усмехнулся.

«Придется еще пить с этой тварью», – с неудовольствием подумал Петр Алексеевич.

– Что-то мне нехорошо, – проговорил он, поставив бутылку на стол.

– Что? – дернул бровью Король.

– Мутит что-то, – поморщился Бойков. – Пойду выйду.

Он поднялся со стула и, слегка покачнувшись, ухватился за край стола.

– Стареешь, брат, – с упреком сказал ему Король. – Раньше тебя и литром самогона не свалить было. А теперь с одного стакана на ветру качаешься.

– Что делать, – тихо выговорил Бойков, повернулся и двинулся к туалету.

Ему и впрямь было нехорошо. Сперва шлюхи… Потом это зверье… «Что за жизнь у тебя, Петя?.. Скотская жизнь».

В туалете Бойкова вырвало. Не только от выпивки, но и от омерзения к себе. От той жизни, которую приходилось вести.

Ополоснув лицо холодной водой, Петр Алексеевич долго смотрел на свое отражение в зеркале. Потом погрозил себе пальцем и сказал:

– Дурак. А чего ты, собственно, хотел? С волками жить – по-волчьи выть.

– Это ты о ком? – услышал он у себя за спиной холодный и ровный голос. Голос, который заставил его вздрогнуть.

Бойков медленно обернулся. Возле двери туалета стоял, мусоля во рту зубочистку, Геннадий Росляков.

– Я это вообще, – ответил ему Петр Алексеевич. – О жизни.

– А-а, – протянул Росляков. – А я уж подумал…

«Опричник» многозначительно замолчал. Бойков посмотрел на его высокомерную, ухмыляющуюся физиономию, и его взяла злость.

– Слушай, парень, – с угрозой в голосе заговорил Бойков, – отвали от меня, понял? И не раздражай. У меня и так кулаки чешутся рожу тебе начистить.

– Вот как? – вскинул брови Росляков. – А что же тебе мешает?

Бойков сжал кулаки и шагнул к Рослякову. Тот, однако, даже не шевельнулся.

– Чего ты здесь ошиваешься? – глухо пророкотал Петр Алексеевич. – Вынюхиваешь, с-сука?

Бойков сделал еще один шаг, глядя «опричнику» прямо в его пустые акульи глаза. На этот раз Росляков отступил.

– О-о, братец, – весело сказал он, – а ты, я вижу, всерьез нахлестался! Нельзя тебе, Петруня, так много пить. А в туалет я пришел по известному делу.

Бойкова снова замутило.

– По какому еще… делу?

– Так тебе все и расскажи, – ухмыльнулся «опричник». – Хотя… почему нет? Отлить мне захотелось, Петя. Просто отлить. Надеюсь, ты не станешь мне мешать?

Петр Алексеевич смутился. Он отошел к стене, давая Рослякову проход.

– Премного благодарен, – ответил тот и двинулся к кабинке туалета, насвистывая веселую мелодию. Однако на полпути остановился и бросил через плечо: – Я знаю, что ты меня ненавидишь, Петруня. Твоя рожа мне тоже давно не нравится. Когда-нибудь мы продолжим этот разговор.

– С удовольствием, – сказал ему на это Бойков.

– А уж какое это для меня удовольствие – ты даже не представляешь! Но, в отличие от тебя, я не угрожаю, а делаю, не лаю, а кусаю. Запомни это, Петюня.

Бойков снова сжал кулаки, почувствовав новый прилив ненависти. Двинуть или не двинуть этому хлыщу по его мерзкой харе?

Но пока Бойков размышлял, Росляков скрылся в туалетной кабинке.

Петр Алексеевич в сердцах сплюнул на пол и вышел из туалета.

Через два дня Бойков узнал, что прямо во дворе своего загородного дома был убит генеральный директор нефтяной компании «ЮБС» Эльдар Георгиевич Аванесов. Пуля, выпущенная из снайперской винтовки, угодила ему прямо в лоб. А в лесу, неподалеку от загородного дома нефтяного магната, было обнаружено место, где прятался предполагаемый снайпер. (И что интересно – в кустах была найдена пара новеньких черных галош.)

Бойков узнал это из теленовостей. Первым его желанием было позвонить Королю. Но… зачем? Король любил, когда его подчиненные занимались своими прямыми обязанностями и не совали нос в дела, которые их абсолютно не касались. Поэтому, вместо того чтобы позвонить Королеву, Петр Алексеевич достал из бара бутылку коньяка и стакан.

Нельзя сказать, что весть об убийстве человека, который не принял условий Короля, так уж расстроила Бойкова. Вовсе нет. Однако кошки скреблись на душе у Петра Алексеевича, какие-то сомнения шевелились в его сознании. Впрочем, после стакана коньяка кошки исчезли, сомнения тоже рассеялись, и он совершенно успокоился.

Глава девятая

Годы не были властны над Антониной Алексеевной Королевой. Несмотря на солидный возраст, она по-прежнему оставалась крепкой и сильной женщиной, со статной фигурой и осанкой балерины или гимнастки. Волевое лицо ее слегка пополнело, а под глазами – с тех пор как она семь лет назад похоронила мужа – явно обозначились тени, утвердившиеся там, похоже, навсегда.

Она вытерла руки об фартук и слегка обняла Бойкова.

– Здравствуй, Петя! Как поживаешь?

– Лучше всех, Антонина Алексеевна.

– Давно не виделись. Совсем ты к нам не заходишь.

– Дела, вы же знаете.

– Да уж знаю.

– Давай-давай, проходи! – подтолкнул его сзади Король. – Нечего в прихожей топтаться.

Эту роскошную трехкомнатную квартиру на Дмитровском шоссе Виталий Королев купил матери два года назад. Обставила квартиру Антонина Алексеевна в своем вкусе: мебель из карельской березы, хрустальная люстра, под потолком – позолоченные ангелочки. Холодильник всегда был забит колбасами, балыками и икрой, которую Антонина Алексеевна обожала. Все в этой квартире было солидно и богато.

– Я сорок пять лет жила в нищете, поэтому могу себе позволить немного роскоши, – так прокомментировала Антонина Алексеевна свой новый уклад жизни.

Насчет нищеты она, конечно, кривила душой, поскольку даже в Тучкове дом Антонины Королевой был одним из самых богатых на селе.

– Пойдем, Петруня, покажу тебе что-то интересное.

Хозяйка квартиры провела Бойкова в гостиную. Там достала из шкафа аккуратный алюминиевый чемоданчик, положила его на стол и широким жестом откинула крышку.

– Посмотри-ка!

Бойков подошел к столу и заглянул в чемоданчик. Брови его поползли вверх.

– Нравятся? – поинтересовалась Антонина Алексеевна.

– Да, – промямлил Бойков.

– Это новые пистолеты. Австрийские. Называются «глок». Сделаны из полимеров. Возьми, не бойся.

Бойков взял один из четырех пистолетов, взвесил на ладони.

– Легкий, – сказал он.

– Точно, – кивнула Антонина Алексеевна. – Как детская игрушка, да?

– Почти.

В гостиную вошел Король.

– Ма, не грузи Петро, – весело сказал он. – Он у нас по другой части. Главное его оружие – это калькулятор.

– Знаю, Виталик, знаю. Но уж очень они красивые.

– Ты относишься к оружию, как к дорогим побрякушкам! – засмеялся Виталий. – Не мать, а атаманша!

– Твоя правда, – улыбнулась в ответ Антонина Алексеевна и ласково потрепала сына по голове. – Зато посмотри, какого сына себе родила. Настоящего пирата!

Они и впрямь были похожи – мать и сын. Оба светлоглазые, с жесткими чертами и черными бровями вразлет. Даже ямочку на подбородке Виталий унаследовал от матери.

Бойков знал, что Антонина Алексеевна в курсе всех дел сына. Более того, она была ближайшим его помощником и доверенным лицом. (Если бы Виталий был итальянским мафиози, то Антонина Алексеевна, вне всякого сомнения, была бы его «консельери».)

Антонина Алексеевна обладала острым, расчетливым и не по-женски рациональным умом. Кроме того, во всем, что касалось «бизнеса», она поступала так же, как и ее сын: не знала жалости и никогда не позволяла себе расслабиться. Коллеги Бойкова побаивались ее не меньше, чем самого Короля.

– Ребята, может, пока покушаете?

– Спасибо, Антонина Алексеевна, мы лучше дождемся остальных.

Хозяйка махнула полной рукой:

– И то верно. Зачем заранее наедаться? Ну ладно, разговаривайте, не стану вам мешать.

Антонина Алексеевна удалилась на кухню – заканчивать последние приготовления к небольшому банкету, который Король устраивал для ближайших друзей в честь расширения своего бизнеса.

– Ну что, Петро, давай по аперитивчику?

Бойков не стал возражать, и Король плеснул по бокалам коньяк. Друзья чокнулись и залпом их опорожнили. Королев протянул руку и достал с полки коробку с кубинскими сигарами.

– Повоняем, пока мамани нет? – как-то по-ребячески предложил он.

Петр Алексеевич и здесь не возражал. Они закурили сигары и растянулись в креслах, блаженно вытянув ноги. На столике стояла бутылка коньяка, из которой они время от времени плескали в широкие бокалы.

– Во сколько остальные придут? – спросил Бойко.

Виталий глянул на свой «ролекс» и небрежно ответил:

– Минут через двадцать начнут подгребать… Помнишь, как мы в ПТУ учились?

Предаваться воспоминаниям было не в характере Короля, и Бойков посмотрел на друга с удивлением.

– Угу, – сказал от.

– А общагу нашу помнишь?

Петр Алексеевич усмехнулся:

– Такое не забывается.

– Н-да, – протянул Король и набрал в рот горького сигарного дыма. – Я вот иногда думаю: куда все подевалось?

– Что подевалось? – не понял Бойков.

– Да все. Дома, люди, улицы… И мы сами. Нас ведь уже нет, правда? Я имею в виду – нет тех, какими мы были.

– Ну все люди меняются. – Петр пожал плечами.

– Да я не про это. – Король нервно дернул щекой. – Некоторые меняются, а некоторые вообще исчезают. Ну как бы фамилия остается, группа крови остается, но самого-то человека нет. Там, в этой шкуре, уже совсем другое существо. Я даже когда прошлое вспоминать начинаю, ловлю себя на том, что это… Ну как бы чужие воспоминания, понимаешь? Как будто я украл их у кого-то, и они – не мои. А у меня, настоящего, в прошлом только пустота. – Король покосился на Петра Алексеевича. – У тебя такое бывает?

Бойков никогда ничего подобного не испытывал. Для него воспоминания были всего лишь воспоминаниями – одни приятными, другие – не очень. Но другим человеком он себя никогда не ощущал. Был ребенком, а сейчас вот взрослый. И в сущности, ничего не изменилось. Однако Бойков заставил себя кивнуть.

– Бывает, Виталь. Редко, но бывает, – ответил он.

Король напряженно усмехнулся:

– Ну слава Богу. А я думал, что я один такой сумасшедший. – Он снова выпустил облако дыма, посмотрел, как оно расплывается в воздухе, и добавил: – Я вот недавно у одного поэта прочел… Постой, как же там…

 
Но чтобы забыть одну жизнь, нужна как минимум
Еще одна жизнь, и я эту долю прожил.
 

Что-то в этом роде. Я потому и о прошлом вспоминать не люблю, что оно осталось там, в прежней жизни.

Король вновь покосился на Бойкова. На этот раз от его цепкого взгляда не скрылось удивление, с каким его слушал Бойков, и взгляд его снова похолодел.

– Чушь это все, – сухо сказал Король. – Хреновина на постном масле.

Королев замолчал и до прихода гостей либо молчал, либо отвечал на вопросы Бойкова неохотно и односложно.

Вскоре стали собираться гости.

Все это были люди достойные и авторитетные. В основном молодые (некоторым не было и двадцати пяти), с квадратными плечами, суровыми лицами и короткими стрижками.

Повода для праздника, в общем-то, не было. Но, прочитав в каком-то американском журнале про «корпоративный дух», Король любил время от времени собирать верных себе людей за одним столом. Они собирались, выпивали, беседовали, иногда пели песни, а затем расходились, довольные вечеринкой и друг другом. Кто-то ехал домой, кто-то к любовнице, а кто-то (и таких было большинство) в сауну или бордель – продолжать хорошо начатый вечер.

Королев считал, что во многом благодаря этим «корпоративным» посиделкам многие из его верных людей до сих пор не перегрызли друг другу глотки. Хотя он слабо в это верил.

Одним из последних приехал очень важный для Королева и для его бизнеса человек. Это был невысокий, кряжистый мужчина с молодым лицом и темными волосами, присыпанными на висках благородной сединой. Звали его – полковник Шаповалов.

Король поднялся со стула и поприветствовал гостя, широко махнув рукой:

– Милости прошу за наш скромный стол, Роман Иванович!

– Скромный, говоришь? – Подходя к столу, Шаповалов крякнул и качнул головой. – Чтоб я так жил, Виталий! Чтоб я так жил!

Шаповалов и Король крепко пожали друг другу руки.

– Типа он сейчас не так живет, паскуда ментовская, – шепнул на ухо Бойкову Вася Кирьянов.

И в самом деле, уж кому-кому, а начальнику окружного ОВД, полковнику Шаповалову нечего было прибедняться. Он получал от Короля щедрые отступные с каждого дела и был человеком совсем не бедным.

– Виски, коньяк, джин? – радушно поинтересовался Король.

– Да нет, я уж лучше нашей беленькой, – сказал, усаживаясь по правую руку от Королева, Шаповалов.

Король собственноручно наполнил рюмку полковника водкой. Шаповалов откашлялся и поднял рюмку.

– Друзья мои, – громко начал он, – я хочу поднять этот бокал за прекрасного человека и удачливого бизнесмена Виталия Королева! Пусть ему и дальше сопутствует удача! Пусть он заработает много-много денег и не потеряет при этом здоровья!

– Ура!

– За Короля!

– За нашего Короля!

– За него!

– Дай Бог тебе здоровья, дорогой!

– Живи дольше, воруй больше! Ха-ха!

– И о нас не забывай!

Раздался громкий звон бокалов и рюмок. Выпив, гости резво заработали вилками и челюстями.

Вечеринка удалась на славу. Водка и коньяк лились рекой, от огромного осетра, водруженного в центре стола, через полчаса остались одни кости. Блины с икрой пользовались таким же бешеным успехом. Хозяйка дома, Антонина Алексеевна, не успевала подносить новые блюда. Она терпеть не могла, когда за гостями ухаживала прислуга, и предпочитала делать это сама. Король давно с этим смирился.

Еще через час полковник Шаповалов обнял Короля за плечи и пьяно проговорил:

– Эх, Виталий Елисеевич, мы с тобой вместе горы свернем. Дай только срок.

– Давать сроки – это по вашей части, Роман Иванович, – мрачно пошутил Король. – А насчет гор – я согласен.

Полковник осклабился:

– Ну и славно, Король. Давай за нас! Водки.

И они выпили водки.

Через полтора часа гости изрядно напились. Захотелось песен. Антонина Алексеевна продемонстрировала гостям западную диковинку, которую лишь недавно приобрела – караоке. Гости были в восторге.

Песни были все больше задушевные. Про длинные этапы, казенный дом, про маму и подругу, оставшихся на воле, не обошли стороной «Таганку» и «Гоп-стоп», – в общем, все как полагается. Немножко грусти, немножко тоски, немножко удали.

Бойков, который не знал слов этих прекрасных песен (да и вообще терпеть их не мог), лишь методично пожевывал в такт. Кирьянов же, напротив, подпевал с восторгом и даже пару раз пустил искреннюю слезу. Продолжая петь, он достал откуда-то портативную видеокамеру и стал снимать действо на пленку.

Внезапно Король встал с рюмкой в руке. Гул тут же затих.

– Друзья, – медленно начал он. – Братья. Мы не первый год работаем вместе. Как говорится, прошли через огонь, воду и медные трубы. А сколько пудов соли сожрали, так про это лучше и не вспоминать. За эти годы мы похоронили много друзей. Леву Поташевского, Вадика Китайца, Лешу Костыля, Батю Ковальчука… Всех и не перечислишь. Все они и многие другие остались в нашей памяти. – Король холодно усмехнулся. – Страшное было время. Страшное, но интересное. Кто был смел и удачлив, тот поднялся. Кто ссал – наоборот. Мы с вами живы и в полном шоколаде, а это значит, что мы – правильные пацаны. Давайте выпьем за всех правильных пацанов – за тех, кто здесь и кого с нами нет.

Стол загудел:

– За правильных!

– За пацанов!

– За тебя, Король!

– За наш бизнес!

И снова погребальным звоном зазвенели рюмки и бокалы. Король выпил до дна, стоя. И лишь затем сел. Поднял холодный взгляд на полковника и тихо проговорил, не обращая внимания на гул голосов:

– А горы мы еще свернем, Рома. Только ты не подведи. А подведешь, я с тебя за каждый год, что чалился на нарах, взыщу. По полной программе.

– Можешь на меня положиться, Королек.

Полковник Шаповалов заговорщически подмигнул Королю и одним махом забросил водку в глотку.