Текст книги "Крайняя необходимость"

Все молчали. На Турецкого произвело впечатление, что его друг так ни разу и не назвал ни имя женщины, ни даже географическое направление, в котором находится ее дача.

Гордеев осторожно сказал:

– Слава, ты только не сердись, но тебе не приходило в голову, что он сам мог такую штуку сделать, а потом тебе о ней сказать, чтобы завоевать доверие?

– Приходило, – кивнул Грязнов. – Первым делом. Но я быстро от этой мысли отказался. Денег он не брал и ни разу не попросил ни о какой услуге. Ни ра-зу! Более того, еще дважды снабжал меня полезной информацией о подмосковных преступных группировках.

– Ну и дела, – присвистнул Турецкий. – Как это у него получалось?

– Я организовал за ним наблюдение в Химках. На месяц. Бесполезно. Врач «Скорой помощи». Разговаривает с десятками людей. С сотнями. Не уследишь. И потом, самое главное! Дача ведь не моя! Это же надо было знать, с кем я встречаюсь, когда туда поеду, в какое время... А роман, между прочим, короткий был – до того три недели и после того одна, вот и все.

– Что же так? – не удержался Турецкий.

– Не знаю, – сознался Грязнов. – Сам себе не могу объяснить. Просто не смог ей в глаза после этого смотреть. Не рассказал, конечно, ничего, но наплел всякий вздор: работы много, то да се.

– Обиделась?

– Не то слово. Но пережила.

– А она кто? – спросил Турецкий.

Грязнов молча прикурил и стал пускать кольца в потолок.

– Слава, женщина твоя кто? Чем занимается?

Грязнов в очередной раз глубоко затянулся, выдохнул и сказал:

– Работает в отделе по борьбе с экономическими преступлениями.

– Черт! – сказали Гордеев и Турецкий одновременно.

– В каком округе? – зачем-то спросил еще Турецкий.

– Какая разница, – огрызнулся Вячеслав Иванович. – Ну в Западном округе!

И Турецкий замолчал уже надолго. Все понимали, что это значит. Покушение могло быть организовано совсем не обязательно на Грязнова, учитывая род занятий его пассии и то, что на даче этой Грязнов стал появляться только за пару недель до установки «стакана».

– Ты ее прикрыл после этого? – спросил Гордеев.

– Спрашиваешь! Организовал круглосуточную охрану, полгода по пятам ездили, она ничего не знала.

– Что же ты раньше в колокола не бил?

– О посадке доктора я узнал вообще случайно и совсем недавно, к стыду своему.

Турецкий разлил водку и сказал:

– За Великанова.

Выпили.

– Короче, ни хрена он, Славка, не стукач, – резюмировал Турецкий. – Развел ты меня по полной программе!

– А кто говорил, что он стукач? – удивился Грязнов. – Я говорил, что человек снабдил меня ценной информацией.

– О чем это вы? – с интересом спросил Гордеев.

– Это, Юра, наш давний философский спор...

– Не надо лапшу вешать, – возмутился Турецкий. – Лучше разливай еще, выпьем Юрке на посошок.

– Я никуда не ухожу, – напомнил Гордеев. – Это моя квартира.

– Ты уезжаешь, – напомнил Турецкий, – спасать человека. А ключи от квартиры можешь оставить мне.

Грязнов, разливавший водку, засмеялся. Друзья чокнулись и выпили.

– На хрена это, Саня, я тебе ключи оставлю? – с подозрением в голосе спросил Гордеев.

– А ты как думаешь? Буду приходить, поливать тебе кактус.

– Так ведь нет у меня никакого кактуса!

– Заведу, – пообещал Турецкий.

Грязнов уехал, а Турецкий предупредил жену и заночевал у Гордеева.

На следующий день, собирая вещи, Юрий Петрович обратил внимание, что временно исполняющий обязанности заместителя генерального прокурора по следствию не слишком-то торопится их исполнять. Иначе говоря, валяется на диване и не собирается вставать.

Друзья позавтракали, в который уже раз обсудили диспозицию.

Гордеев глянул на часы. Турецкий тоже посмотрел на его часы – это была «Омега», которую никакой высокопоставленный сотрудник Генпрокуратуры позволить себе не мог – посмотрел без зависти, но со смешанным чувством.

– Ну все, я помчался, – сказал Юрий Петрович.

– Экий ты торопливый, – с укоризной сказал Турецкий. – Куда торопиться-то? Никуда не надо торопиться. «Все приходит к тому, кто умеет ждать», – гласит древняя восточная мудрость.

– Забавно, – сказал Гордеев. – Кто тебе рассказал про эту мудрость? Грязнов?

– Почему – Грязнов? – немного обиделся Турецкий. – Чуть что-то хорошее – так сразу Грязнов, да?

– Ладно-ладно, и это он сказал, что мудрость – восточная?

– Ну он, – помявшись, признал Турецкий. – А что?

– Ничего, – успокоил Гордеев. – Это он от меня услышал. И Восток тут ни при чем. Есть, Саня, и другой вариант по поводу того, что не надо суетиться. Просто сиди спокойно на крылечке, и тогда ты увидишь, как труп твоего врага пронесут мимо.

– А ты у нас, выходит, старый мудрый адвокат, сидишь на крылечке, – ехидно заметил Турецкий, – и наблюдаешь нон-стоп похоронные процессии. Кто твой враг-то? Скажи мне, кто твой враг, Гордеев, и тогда я скажу, кто твой друг! – Турецкий засмеялся, вполне довольный собой.

– Да вроде пронесли уже всех, – не без облегчения признался Гордеев.

– Рад за тебя, – сказал Турецкий, думая о холодной войне между Меркуловым и генеральным.

2

Котлас, городок, рядом с которым располагалась зона, был еще тот – Гордеев это понял, едва ступил на перрон. В сущности, это была маленькая железнодорожная станция.

Гордеев огляделся и увидел маневровые пути, громоздкие туши порожних товарных вагонов, фонари путевых обходчиков, два темных здания с разбитыми окнами и со старыми рекламными плакатами, которые трепал дождь. С погодой ему не подфартило. И такси, надо думать, тут не разыщешь.

Гордеев поднял воротник куртки (зонтик остался в офисе в Химках), забросил сумку на плечо и прошел через символическое здание вокзала. Ан нет! На небольшой привокзальной площадке – язык не поворачивался назвать ее площадью – дежурили три машины с зелеными огоньками. Первая из них сразу же поехала навстречу Гордееву.

– В гостиницу, – сказал адвокат. – Есть у вас тут гостиница?

– Есть, конечно, – сказал водитель, лысый мужчина за пятьдесят, – только в такое время она закрыта, даже внутрь не войдете.

– А что делать одинокому страннику? – поинтересовался адвокат. – Где кров и очаг? Куда подевались добрые люди?

– А деньги у одинокого странника имеются? Я могу вас к своей теще отвезти, – предложил лысый. – У нее дом немаленький. Она берет жильцов. – Он почесал лысину. – Иногда...

– Деньги, само собой, есть. Только скажите, далеко ли оттуда до колонии? Да не пугайтесь вы, – заторопился Гордеев, почувствовав назревающую проблему. – Я адвокат, приехал к своему клиенту. Сейчас удостоверение покажу... Вот, пожалуйста, – протянул он солидную корочку члена Московской коллегии адвокатов.

– Круто. У меня сын хотел в адвокаты, – сказал лысый, возвращая документ и отъезжая от вокзала. – Не получилось, ветеринаром стал, свиней всяких теперь вот лечит.

– И замечательно, – одобрил Гордеев. – Что же нам, больную свинину, что ли, жрать? Ваш сын стоит на страже наших интересов похлеще любого адвоката.

– Вы считаете? – обрадовался водитель.

– Конечно, – подтвердил Гордеев. – Вот я, например...

– А что – вы? Вы людей защищаете – это важно.

– Я не о том. Однажды за границей съел бифштекс с кровью и отравился. А у нас, тьфу-тьфу, такого пока не случалось. А то привыкли все ругать. А зачем? Есть возможность похвалить себя любимых – я считаю, упускать нельзя.

– Я скажу – теща завтра бифштекс приготовит! – пообещал водитель. – Пальчики оближете. Вы любите с кровью или прожаренный? И вообще, вы надолго к нам?

– Не знаю пока, но возможно, что приеду еще. А как вас зовут?

– Виталий Витальевич.

– Хорошее сочетание, – одобрил Гордеев, сейчас он был настроен хвалить решительно все, лишь бы поскорее добраться до койки.

– Вот! – еще больше обрадовался лысый. – А многие не понимают! А я и сына так назвал! А он – внука!

Гордеев подумал немного и решил, что мужик ему нравится.

– Виталий Витальевич, а давайте я вас найму на завтра, отвезете меня к зоне, заберете потом. Как, по рукам?

– Если по деньгам договоримся, – с надеждой поскреб затылок Виталий Витальевич.

– Не обижу, – пообещал Гордеев. – И кстати, лучше прожаренный.

– Что? – не понял водитель.

– Бифштекс.

3

– Великанов! – В открытое окно санчасти заглянула стриженая голова Федьки Крикунова в тот момент, когда доктор заваривал себе чай покрепче, не чифирь, но все же на воле он такого никогда не пил. – Лети к куму, к тебе на свидание приехали. Только он сначала потолковать с тобой хочет, так что поторопись...

– Пошел ты, – вяло сказал Великанов, не глядя выталкивая непрошеного гостя растопыренной пятерней.

Кум – это заместитель начальника зоны по оперативной работе майор Ковалев. Толковать ему с Великановым было определенно не о чем, если только... Да нет, ну в самом деле, кто может приехать к нему на свидание?

Тут Великанов обратил внимание, что, размышляя, он, оказывается, встал и отодвинул чашку. Пойти, что ли, правда, проверить?

Зазвонил телефон. В санчасти был телефон, конечно внутренний, ни в город, ни куда дальше по нему позвонить было невозможно. А вот сюда звонили часто – начальство интересовалось разнообразными больными, или, как оно (начальство) их называло, симулянтами. На самом деле, с появлением в санчасти Великанова количество таковых резко уменьшилось. Обычно это были зэки, желающие закосить пару деньков от той или иной работы и устраивавшие себе мелкие членовредительства. Но Великанов, неулыбчивый, уравновешенный, всегда неизменно хладнокровный и буквально голыми руками вытащивший с того света нескольких человек, оказывал на симулянтов замечательно терапевтическое воздействие.

Майор Ковалев это оценил и оставил свои попытки завербовать его в стукачи. Все равно, несмотря на равное к нему уважение со стороны воров и мужиков, окончательно своим Великанов нигде не стал. Ходил белой вороной по зоне, дымил своей папироской, правда, с некоторых пор и «Кентом», ну так и что же? «Наверное, благодарные больные подсуетились», – рассуждал Ковалев.

Великанов снял трубку.

– Ну сколько тебя можно ждать? – возмутился Ковалев. – Ноги в руки – и через шесть секунд у меня!

Шесть секунд – это, конечно, была фигура речи, эти пресловутые любимые людьми в погонах «шесть секунд» Великанов слышал еще в армии десять лет назад.

Он с сожалением посмотрел на свой чай, подумал, накрыл стакан блюдцем и убрал его в шкаф с медицинскими препаратами. Хорошо бы для таких случаев обзавестись термосом.

Через пять минут он был у Ковалева: чтобы добраться от санчасти до кабинета майора, нужно пройти едва ли не всю территорию зоны.

– Ну, – сказал Ковалев, – и что сей сон значит?

– Вы о чем? – осведомился Великанов. – Я не психиатр и сны не трактую.

– Я о том, кто к тебе приехал и кто тебя сейчас там, – Ковалев абстрактно кивнул в сторону двери, – дожидается.

Ковалеву было хорошо за сорок. Тучный, весь надутый, как мячик, веселые глаза-щелочки – словом, добряк-добряком, но каких неприятностей от этого добряка можно было ждать – вся зона хорошо знала.

– А кто?

– А ты, значит, ничего не знаешь? – вкрадчиво сказал Ковалев.

Великанов с тоской посмотрел в потолок. Еще больше девяти лет будет продолжаться этот бред.

– Слушайте, гражданин майор, давайте на «вы», я же просил вас уже об этом неоднократно. А вы словно бы забываете – то выкаете, то тыкаете. Определились бы, а?

Ковалев знал, что Великанов не зарывается – просто такой человек, так воспитан, так живет. Зона его не сломала и не прогнула, более того, он оказался тут исключительно кстати, потому что до приезда Великанова мало-мальски нормальные доктора из вольнонаемных работников не задерживались, а среди зэков приличных медиков, как на грех, не попадалось – все какие-то коновалы, уж сколько начальник колонии ни просил об этом вышестоящее начальство.

Ковалев вздохнул и показал Великанову на стул. Доктор сел. Ковалев испытующе посмотрел ему в глаза, но толку от этого было чуть – телепатическими способностями заместитель начальника зоны по оперативной работе не обладал.

За спиной Великанова висел плакат: девушка в красной косынке прикладывала палец к губам, ниже была надпись: «Болтун – находка!» Вообще-то, насколько помнил Великанов, в оригинальном варианте было «Болтун – находка для шпиона», но местный опер переделал классику на свой лад. Что ж, ему видней, конечно.

– Хотите чаю? – радушно предложил Ковалев.

Великанов отрицательно покачал головой, хотя предложение было в самый раз, учитывая, что именно от чаепития его и оторвали.

– Тогда, может быть, кофе? С круассаном, а, Сергей Сергеевич? Когда вы последний раз видели круассан?

Великанов едва не зажмурился – так натурально нарисовались перед ним горячий рожок, начиненный шоколадом, и чашка ароматно дымящегося кофе.

– Может, лучше скажете, что случилось? – сказал он с усилием. – К чему это все?

– Как хотите. К вам приехал адвокат, – сказал Ковалев, зевнул и инстинктивно прикрыл рот рукой.

– Зачем? – удивился Великанов. – Какой адвокат? Почему?

– Вот и я хотел узнать, – вкрадчиво заметил Ковалев. Он сейчас походил на кота, сомневающегося в том, что ему дадут отведать сметаны. – Дело ваше вроде давно закрыто, все ходатайства о пересмотре отклонены. Или я чего-то о вас не знаю, Сергей Сергеевич Великанов, доктор вы наш драгоценный, а? Если так, то это нехорошо, очень нехорошо, крайне нехорошо!

– Не мне судить, что вы обо мне знаете, а что нет. Да и вообще, мне это, честно говоря, до одного места.

– Та-аак, – протянул Ковалев и поднялся. – И Юрий Петрович Гордеев вам до одного места? Позвольте не поверить. – Он снова зевнул, на этот раз даже не успев прикрыть рот, а может, даже и не собираясь. И хохотнул: – Честно говоря, засиделся с приятелями до утра, в преферанс играли. Вам такое не знакомо, доктор? Я, конечно, понимаю, что на зоне играют в карты, иначе что за зона, верно? – Он подмигнул. – Но я бы мог предложить вам более человеческое существование, забрал бы вас как-нибудь с собой на ночь, посидели бы в приличной компании за пулькой...

Великанов отрицательно покачал головой.

– Нет?

– Нет.

– Почему?

– Новые исследования неоспоримо показывают, – невозмутимо заметил Великанов, – что медицинские последствия хронического недосыпания могут быть намного серьезнее, чем небольшая рассеянность, некоторое ослабление сообразительности, раздражительность или сонливость. Постоянное недосыпание может приводить к ожирению, способствовать развитию диабета или гипертонии. Вы как вообще, хорошо себя чувствуете, гражданин майор?

– Вот черт, – помрачнел Ковалев. – Только не нужно мне портить настроение! Я и так вчера проиграл...

– Кто это – Гордеев? – напомнил Великанов. – Юрий Петрович, вы сказали?

– Тот самый адвокат, – объяснил Ковалев. – Знаменитый, между прочим, юрист. Узкий специалист по уголовным делам. С опытом работы в генеральной прокуратуре. Сейчас работает в Химках. В вашем родном городе. Неужто не знаете?

Великанов подумал и сказал:

– Я с ним не знаком. Меня защищал другой человек.

– Да знаю я про это, – с досадой махнул Ковалев. – Дело твое, тьфу, ваше дело, ваше, Сергей Сергеевич, – если хотите знать, мне даже доставляет удовольствие с вами цивилизованно общаться, – так вот, дело ваше я от корки до корки... а тут этот столичный жук на нашу задницу! Того и жди неприятностей! А?

– Почему?

– Как – почему? Как – почему?! Такой тип, как Гордеев, за здорово живешь в нашу тмутаракань... У него должен быть в этом ого-го какой интерес! Ну что вы молчите, Великанов? Вам действительно нечего мне сказать по этому поводу? Ладно, если вы тут ни при чем, давайте так договоримся. Вам же у нас неплохо живется, Сергей Сергеевич?

– Более-менее, – сдержанно сказал Великанов.

– Да еще учитывая ваш приговор и ваше преступление, а? – продолжал Ковалев. – У вас могли быть серьезные проблемы. Но их, к счастью, нет, верно? Надо отдать вам должное, вы сумели себя поставить так, как это мало кому удается, но... Согласитесь, без четкой работы лагерной администрации и...

– Можно короче? – попросил Великанов. – Я понял вашу мысль. Я многим вам обязан.

– Именно! Именно. Короче, так. – Тон у майора стал гораздо жестче, и иллюзия, что они разговаривают на равных, у Великанова мгновенно улетучилась. – Если поймете, что дело нечисто, что этот столичный хмырь Гордеев приехал копать под наше исправительно-трудовое учреждение – вообще, почувствуете что-то не то... ну, в общем, я должен обо всем знать.

– Гражданин майор, – возразил Великанов, – мне казалось, мы поняли друг друга, и уже давно.

– В смысле?

– Я не стану стучать.

– Куда стучать? – немедленно возмутился Ковалев. – Кому стучать?! На кого?! И вообще, Великанов, что у вас за выражения – стучать! Фу! А еще интеллигентный человек! Ну что вы говорите?! Стучит одна лагерная сволочь на другую. А мы о чем говорим? Мы говорим сейчас фактически как соратники, болеющие за общее дело. Понимаете меня? Мы с вами должны проявить корпоративную солидарность, как говорят сейчас в бизнесе, потому что мы, буквально мы с вами – майор Ковалев и заключенный Великанов, находимся в одной системе координат, в одной фирме, если угодно, и этот мутный Гордеев, заколачивающий сумасшедшие деньги на чужих несчастьях, – чужак, посланец внешних сил, который по своей воле с добрыми намерениями едва ли явится! – Ковалев перевел дух, вытер лоб и продолжил неожиданно жалобным голосом: – Ну в самом деле, что я вам школьные истины толкую, Сергей Сергеич? Вы все прекрасно понимаете, вы разумный человек, вы доктор, вы, как никто другой, знаете, как бороться за здоровье организма, как изводить микробов и так далее. Правильно?

Великанов молчал. Ему было не по себе. Кажется, только сейчас впервые за долгое время он почувствовал, насколько может быть опасен этот Ковалев. Он очень непрост, очень хитер, очень опытен, ему-то все это не впервой, ловушки расставляет на каждом шагу, и, кажется, деваться от него некуда. Почему же он раньше не принимал его всерьез? Впрочем, какая разница – что бы он, простой зэк, смог предпринять? А что он теперь может? Все то же, что и раньше, – помалкивать в тряпочку да следить за всем происходящим в оба, короче говоря, стараться уцелеть с минимальными потерями, что в данном случае означает не совершать больших подлостей.

Тут Великанов подумал, что ведь наверняка за его встречей с Гордеевым замначальника по оперативной работе будет следить – если не в режиме реального времени, то с помощью какой-нибудь записывающей аппаратуры. Сейчас этого добра в любой тмутаракани хватает. А раз так, то любые свидетельства его, Великанова, уже превращаются в пустую формальность – информация у Ковалева в любом случае будет. И значит, можно будет действительно все расска... Стоп! Что с ним происходит? Неужели ушлому майору все-таки удалось заразить его своей филерской, стукаческой философией? И он теперь уже заранее оправдывает свою последующую подлость?! Да не бывать этому никогда! Ему ли не знать, что такое передача информации одному лицу про другого?! Возможен только один вариант, когда это морально оправданно – если чьей-то жизни угрожает опасность. А он, Сергей Великанов, давал клятву Гиппократа, и для него это не просто формальная медицинская присяга, это кодекс поведения на всю жизнь.

– Правильно? – повторил Ковалев.

И Великанов кивнул. В конце концов, ему было уже просто интересно взглянуть на этого Гордеева, что это за столичная знаменитость такая и что ему от него нужно? Может, он сам прикатил в поисках какой-то информации? Мало ли любопытных людей встречал доктор Великанов в гражданской своей жизни!

Он встал.

На стене среди планов политинформаций и прочих учебно-воспитательных мероприятий висела журнальная вырезка, привлекшая его внимание, и Великанов не отказал себе в удовольствии прочитать ее вслух:

«Женщины, регулярно делающие своим любимым минет и глотающие сперму, на сорок процентов реже заболевают раком молочной железы. Это доказывает научное исследование, проведенное в Государственном университете Северной Каролины. В эксперименте приняли участие почти шестнадцать тысяч женщин в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, которые регулярно занимались оральным сексом последние пять – десять лет. Из них 6 246 глотали сперму, а 9 728 – не делали этого. Исследование показало, что те представительницы прекрасного пола, которые занимались оральным сексом один-два раза в неделю с проглатыванием эякулята, на сорок процентов реже заболевали раком молочной железы. Оральный секс без глотания спермы результатов не давал. Доктор Креймер из медицинской школы Джона Хопкинса, которая не принимала участия в исследовании, заявила, что полученные результаты позволяют отбросить последние предрассудки относительно порочности минета».

Великанов с интересом посмотрел на хозяина кабинета.

– Без комментариев, – предупредил майор Ковалев.

– Мне-то что, – пожал плечами доктор.

– Ладно, – сдался Ковалев. – Я специально эту фигню повесил. Хочу знать ваше профессиональное мнение. Думаете, все так и есть?

– Понятия не имею. Это же научная работа. Исследовательская. А я врач «Скорой». Чувствуете разницу?

– А, – сообразил Ковалев, – это как если бы сравнить меня и какого-нибудь опера, который носится по городу за мелкими жуликами?

– Ну примерно.

– Только ты тут не заливай насчет «Скорой»! – громыхнул вдруг Ковалев кулаком по столу. – Ты, сидя на зоне, умудрился статейку в газету тиснуть! Про браслетики!

– Ну исследование-то я еще на воле проводил, – сказал Великанов, – просто там времени не было систематизировать данные, и вообще...

– Вот и цени условия! Свободен.