Текст книги "Крайняя необходимость"

6

Когда Великанов вышел из административного здания и пошел в свой лазарет, по пути ему встретился чуть пошатывающийся молодой зэк с фиксой. Опытным взглядом Великанов определил, что пошатывание притворное. Никогда прежде он его не видел. И как Великанов ни менял траекторию движения, но зэк все врезался в него, едва не столкнув на землю. Великанов отступил, мельком подумав, что, если бы у этого типа в кармане была заточка, через несколько минут он бы умер от удара в печень, например.

– К куму ходил, – хмыкнул зэк, отступая и с интересом рассматривая Великанова.

Хотя в административном здании была еще куча всяких других людей, Великанов не стал спорить. Если это подстава, значит, так тому и быть. К тому же какой тут секрет, если его Крикунов к кому-то звал? Он-то небось и растрезвонил на всю зону.

– Ну и что? – сказал Великанов.

– Ты меня, парень, не бойся, – ухмыльнулся зэк.

– А я и не боюсь, – пожал плечами Великанов.

– А это ты зря! – повысил голос зэк, сверкнул фиксой и пошел своей дорогой, больше не раскачиваясь.

Невдалеке Великанов заметил Гнома, с интересом наблюдающего за этой сценой. Что-то давно старик меня не навещал, подумал Великанов. Может, я сам выдумал всю эту чушь про тюремного киллера? Дежа вю?

7

Утром следующего дня Виталий Витальевич, давешний таксист, определивший Гордеева на постой к своей теще, заехал проведать клиента и узнать, когда потребуются его услуги.

Гордеев как раз завтракал обещанным бифштексом. Это было немного тяжеловато, но в самом деле, как и было обещано, очень вкусно. Виталий Витальевич не утерпел и тоже присоединился к трапезе. Теща, крепкая, худая старуха, сказала:

– Витал, я так и знала и сделала с запасом...

– Жаль, что у вас нет мобильного телефона, – заметил Гордеев. – Не пришлось бы вам вхолостую ездить.

– А что, мы разве сегодня не едем в колонию? – удивился Виталий Витальевич.

– Едем. Я вообще в принципе говорю. Это же очень удобно. Да и не так уж дорого. Позвонили по дороге, уточнили во сколько, куда – и все дела.

Виталий Витальевич поскреб лысину и покивал. Потом признался:

– Если честно, то, как говорит мой сын, жаба душит. Боюсь, в расход вгонит.

– Не вгонит, – заверил Гордеев. – Вы же все-таки средний класс. Как же жить без телефона?

– А вот так и жить – несуетно. И какой я средний класс, в самом деле? Я вот читал на днях, в Китае средний класс определяют по способности приобрести транспортное средство. Там – да, я был бы средний класс. А у нас...

– И сколько в Китае таких – с транспортным средством? – заинтересовался Гордеев.

– Десять миллионов.

– Ого, – одобрительно бросил адвокат.

– Да ведь это меньше одного процента всей страны... – Виталий Витальевич вдруг побледнел.

– Все в порядке?

– Да... кажется...

– Не знаю, как в Архангельской области, но в Москве и большей части Подмосковья сейчас операторы построили полноценные сети. Без мобильной связи люди уже просто себя не мыслят.

– Представляю... Миллионы людей пытаются говорить одновременно. Это же кошмар, наверно, не дозвонишься никуда.

Гордеев вспомнил свои недавние проблемы с компанией сотовой связи, но тут же и постарался забыть – все хорошо, что хорошо кончается.

Тут Виталий Витальевич вдруг со стоном схватился за живот.

– Витал, таблетку тебе надо съесть, – рассудительно сказала теща и вышла, очевидно за упомянутой таблеткой.

– Где болит? – спросил адвокат.

Водитель неопределенно показал чуть правее середины живота. «Неужели еще один аппендицит, – подумал Гордеев. – Может, эпидемия?»

– Может, ляжете?

– Кажется, мне лучше, – прислушавшись к собственным ощущениям, сказал Виталий Витальевич.

Тут в самом деле появилась теща с таблеткой на блюдечке и со стаканом воды. Виталий Витальевич махнул на нее рукой, но бороться был не в силах, проглотил и запил.

Гордеев решил, что лучше всего продолжать говорить – глядишь, водитель отвлечется и сам не заметит, как ему полегчает.

– Вы, Виталий Витальевич, ошибаетесь насчет того, что не прозвониться, – сказал он. – Будничные нагрузки если и создают время от времени для абонентов проблемы, то весьма незначительные. Тарифные войны также подходят к концу – резкого падения тарифов, из-за которого абоненты вдруг начали бы интенсивнее подключаться или говорить дольше, чем обычно, сейчас не происходит. Я думаю, пиковые нагрузки в сети сейчас бывают только на Новый год или в случае чрезвычайных ситуаций...

Через несколько минут водителю стало еще хуже. Теща немедленно принесла другую таблетку.

– Это что? – беспомощно спросил Виталий Витальевич.

– Пей, Витал, пей.

– Может, «скорую»? – предложил Гордеев.

– Не надо «скорую»! – в голос сказали родственники. И теща пояснила:

– У нас тут ужасная «скорая»...

Все закончилось тем, что Виталий Витальевич совсем занемог и отдал Гордееву ключи от машины, и тот сам поехал в колонию.

Вспоминая мучения бедного Виталия Витальевича, Гордеев подумал, что стоит зайти с другой стороны – поболтать с Великановым не о его жизни, а о жизни вообще, найти хоть какой-то общий язык, ведь, несмотря на то что они перешли на «ты», этого не происходило. Хотя бы о медицине. Есть такие области бытия, где все считают себя специалистами, – политика, воспитание детей, тот же футбол. Ну и медицина. Все знают, чем, как и от чего лечить – якобы. Гордеев себя специалистом в медицине не считал, даром что болел редко.

Так он Великанову и сказал и еще пожаловался, что вот недавно живот скрутило, и ни одна таблетка не помогала. Это было неправдой, но корчащийся Виталий Витальевич стоял у него перед глазами, и Гордеев почти чувствовал, как ему было плохо.

Великанов не то чтобы оживился, но заговорил каким-то другим тоном, гораздо менее безучастным, чем когда рассказывал о себе.

– Есть такая пословица латинская: medica mente non medicamentis, что значит: лечи умом, а не лекарствами, – сказал Сергей.

– Ну, – протянул Гордеев, – она, наверно, старая, пословица ваша. Когда ее придумали, небось лекарств еще толковых не было.

– Лекарства всегда были.

– Как это?

– А вот так. В чем суть медикаментозного лечения? В максимальной обезличенности медикамента – с точки зрения формы, цвета и вкуса. Это своего рода фармацевтический фаст-фуд. Закинулся колесом – и порядок, так?

– Надавил на поршень – и здоров, – подтвердил Гордеев. – Но вот у меня что-то не вышло.

– Это не единичная проблема, – подтвердил непустяковость ситуации Великанов. – И ты такой не один. Всегда есть люди, которых смущает разрыв между разнообразием недугов и внешним убожеством средств избавления от них. В самом деле, трудно понять, как и почему гипертонию или, например, обычную простуду изгоняют практически неотличимые друг от друга шайбочки прессованной пыли, именуемые таблетками.

Гордеев засмеялся: он начинал верить рассказам о том, что в Великанова были влюблены и больные, и коллеги по работе.

– Да-да, – повторил Великанов, – мы не задумываемся, а ведь то, что мы делаем, выглядит ужасно глупо. Шаманство какое-то. А почему мы заклинаний не произносим, когда таблетки глотаем? В самый раз было бы. Да и способ употребления как-то унизительно прост для человека, не склонного считать свою болезнь пустяком. Я, например, лет до десяти вообще не умел глотать таблетки: вода проскакивала, а вот лекарство оставалось таять на языке, превращаясь в отвратительно горькую кашицу. Хорошо, что отец догадался толочь таблетки в столовой ложке, как бы показывая, что там внутри, засыпать их сахаром и только потом совать мне в рот. Так вот. Нам приходится верить в то, что таблетки делают путем сложных химических реакций из всяких там элементов, аналогичных тому, что и так существует в растительном мире. В лучшем случае их делают из какой-нибудь настоящей травы, отжимают, выпаривают, или настойки всякие получают...

– Зверобой, например, – не удержался Гордеев. – Очень симпатичная вещь. Сорок градусов.

Великанов сдержанно улыбнулся и кивнул.

– Значит, ты агитируешь за нетрадиционное лечение?

– Почему же нетрадиционное? Как раз напротив, надо вернуться к тому, что было известно много лет назад, когда не было никаких таблеток. Просто эта отрасль нашей жизни отдана на откуп бабулькам-шарлатанкам, а она должна быть абсолютно легализована, и участковые терапевты должны в ней отлично разбираться. И помимо прописывания таблеток, настоек и прочих лекарств такой же обязательной рекомендацией должна быть, например, лечебная физкультура, массаж, водолечение. Но... что-то не верится мне, что мы до такого доживем. Пока что я наблюдаю, как люди от всего чаем лечатся.

Кивающий Гордеев думал тем временем, что все это как нельзя лучше ложится на портрет доктора, образцово лечившего людей, а потом взявшегося за пистолет. А потом подумал еще: а не морочит ли он мне голову? Не несет ли всякий вздор, просто чтобы улавливать реакцию на те или иные вещи?

– Тюрьма – странная штука, да? – сказал Гордеев.

– Знаешь, – заметил Великанов, – мне тюрьма уже, – он выделил это слово, – на пользу пошла. Там, – он неопределенно махнул рукой, – в прежней жизни, голова была занята всякой суетой, и только здесь я начал понимать, что почти всякая болезнь – это благо для человека.

– Как это? – удивился Гордеев.

– Я думаю, что болезни не столько расшатывают организм, сколько учат нас зоркости, вниманию к мелочам, любовному отношению к миру, где практически каждая вещь осмысляется тем глубже, чем чаще ее используют как лекарство.

– Звучит неплохо. Даже красиво, – оценил Гордеев. – Но мало ли вещей, которые звучат хорошо? А слабо – пример навскидку?

– Не слабо. Вот смотри. Что знает здоровый человек о грецком орехе? В лучшем случае – что это долголетнее плодовое дерево и что плоды – ложные костянки округлой или несколько удлиненной формы с мясистой зеленой оболочкой и морщинистой скорлупой, внутри которой находятся разделенные перегородками съедобные семядоли. А вот больной человек – тот эти оболочки пощупает своими руками, со всех сторон оглядит и изучит, высушит и отварит. И если все-таки примет в себя, то уж зная наверняка, с чем имеет дело. Да еще и насладится процессом: лечение должно быть величаво – даже при том, что использоваться может самый натуральный сор. Скажем, скорлупа грецких орехов лечит опухоли, отложение солей, бронхит и даже зоб, не говоря уже о разных эрозиях и воспалениях. Хорошо помогает и при болях в спине. А еще...

– Хватит-хватит, – взмолился Гордеев. – Значит, ты считаешь, что медикаментозное лечение, ну таблетками то есть, неконструктивно?

– Нет, я так не говорю. В каждом случае это должен определять врач – что для конкретного больного конструктивно. Но то, как у нас это сейчас происходит, больше похоже на хирургию, чем на терапию. А настоящее лечение, то, каким я его сейчас вижу, ближе к терапии. Или даже к гомеопатии. Любое вмешательство в человеческий организм извне, если уж оно неизбежно, должно происходить в микроскопических дозах.

– Кстати о хирургии, – сказал Гордеев. – У нас есть общий знакомый, как раз хирург.

– И кто же это?

– Иванов, он работает в ЦКБ, помнишь? – Сам Гордеев Иванова в глаза не видел, но Турецкий вполне живо описал хирурга, оперировавшего Меркулова, так что большой неправды тут не было.

– Что-то не припоминаю.

– Как же так, а он тебя очень хорошо помнит – вы учились вместе.

– У нас группы большие были, может, он параллельно как-нибудь учился.

– Да нет, вроде бы вместе с тобой.

– Хирург в ЦКБ? – переспросил Великанов.

– Ага. Аппендицит моему приятелю вырезал.

– Аппендикс, – машинально поправил Великанов. – И давно он там – в ЦКБ?

– Кажется, да.

– А как он выглядит?

Об этом Турецкий ничего не говорил, а Гордеев не спрашивал. И напрасно, как теперь выяснилось. Ну что же, врать так врать.

– Среднего роста, нормального телосложения. Шатен... – А что еще говорить-то?!

– Нет, не помню.

Тут Гордеев сообразил: небольшая нестыковка. Турецкий сказал, что хирургу Иванову лет тридцать пять как минимум. А вот Великанову на шесть лет меньше, этого Турецкий просто не знал. Конечно, они все равно могли быть однокурсниками: в медицинский институт люди часто поступают не с первого захода, так что однокурсники совсем не обязательно должны были быть ровесниками.

– Ладно, – сдался Гордеев. – Но у нас есть еще один общий знакомый. Точнее, знакомая. Калерия Астафьева. – Тут он в первый раз с удовольствием обнаружил, что Великанова, оказывается, можно чем-то удивить.

– Как вы ее нашли?

– Случайность. Что вас связывало?

– Трудно объяснить. В общем, ничего.

– Может быть, вот эта самая нетрадиционная медицина? – предположил Гордеев.

– Ну вы совсем меня за идиота держите, да? Нет, на такое шаманство я никогда не куплюсь.

– Тогда не понимаю, – признался Гордеев.

– Да что тут понимать! Спали мы с ней.

«Кажется, я идиот, – подумал Гордеев. – Почему такая простая идея не приходила мне в голову?»

– Вы были близкими друзьями?

– Ну уж нет. Просто секс, и все. Раз в неделю, не чаще.

Гордеев чувствовал некоторое разочарование, но гораздо важнее было то, что в течение свидания Гордеев со своим клиентом обменялся записками.

«Откуда ты узнал о покушении на генерала Грязнова?»

«Мне сообщил Щукин – глава благотворительного фонда „Ольвия“ – в знак благодарности. Я успел спасти его престарелую мать, которая была фактически при смерти. Со Щукина же за эту акцию пытался взять деньги какой-то человек, который замышлял ее по собственным мотивам. Щукин имел за что-то зуб на Грязнова, но отказался».

«Что же, – подумал Гордеев. – Либо меня разыгрывают по крупному, либо налицо признак доверия. Посмотрим, что будет дальше».

8

– Что-то ты, Саша, какой-то бледный, – заметила Ирина Генриховна. – Или просто побрился?

– Поработай с мое, – пожаловался и. о. заместителя генерального прокурора. На самом деле, вчерашний день он провел, например, затачивая карандаши. Нашел у Меркулова в кабинете огромную коробку «Кохинора» и переточил все до одного. Оказалось, очень нервы успокаивает...

Перед выходом из дома Турецкий решил еще раз проверить электронную почту. Кто знает, возможно, Гордеев что-нибудь из колонии черканул? Почта действительно имелась – точнее, только одно письмо. Турецкий внимательно его прочитал.

«Мужчины, которые хотят бросить курить, с успехом используют для этой цели гипноз, а у женщин этот метод менее эффективен. Ученые наблюдали за 5600 людьми, которые бросали курить под гипнозом. Из них успешно бросили курить тридцать процентов мужчин и только двадцать три процента женщин. По мнению исследователей из университета Огайо, женщинам вообще труднее бросить курить. Несмотря на то что женщины более гипнабельны, чем мужчины. Гипнотерапия синдрома раздраженного кишечника более успешна у женщин, чем у мужчин. Психотерапевты склонны считать, что во многих случаях люди, обращающиеся к гипнотерапевту, чтобы бросить курить, в глубине души не желают избавиться от этой привычки. Пресс-секретарь организации „Акция против курения и для здоровья“ («Action on Smoking and Health – ASH») сказала, что у женщин имеются некоторые трудности в борьбе с табакокурением, но не все исследования подтверждают этот факт. И добавила: «Гипноз не является признанным методом борьбы с курением, но имеются отдельные сообщения, что гипноз помогает некоторым курильщикам, особенно мужского пола».

Так что гипноз, Саня, гипноз!»

– Вот мерзавец, – беззлобно сказал Турецкий и отключился от Интернета.

Письмо, конечно, было от Грязнова.

Турецкий плюнул на все и поехал к Меркулову – Константин Дмитриевич был уже дома, на больничном.

Меркулов мирно смотрел телевизор – шестой спортивный канал.

– Удивляюсь твоему спокойствию, Костя, – умилился этой картинке Турецкий.

– А чего нервничать?

– Я не в том смысле, – поправился Турецкий, – что думаю, будто ты мертвой хваткой вцепился в свое место. Я-то тебя хорошо знаю. Просто такая ситуация не слишком почетна, и вообще... – Турецкий замолчал, потому что на лице Меркулова появилась улыбка.

– Я нахожусь в вакууме, в прострации, в ситуации загадочного бездействия. Так?

Турецкий кивнул.

– Значит, просто надо к этому спокойно отнестись. Я сам, в конце концов, пришел в это состояние, сам в нем оказался. Я из него сам могу и выйти.

– Не понимаю, – сказал Турецкий. – Каким образом?

– Вот посмотри, что получается. Я много лет был заместителем генерального прокурора. Сегодня же я нахожусь, возможно, в некой мертвой точке, которая крайне затрудняет прогнозирование.

– Все равно ничего не понимаю, – сознался Турецкий. – Или это полная чушь, или я ничего не понимаю. К чему ты клонишь?

– Происходит слом привычных вещей...

– Все равно не понимаю. Ты так заумно стал разговаривать, после того как...

– Если ты дашь мне сказать, то, возможно, поймешь, – почти без раздражения заметил Меркулов.

– Извини.

– Так вот. Много лет я был замом генерального, а мои шефы менялись и менялись, верно?

Кивок.

– От того, что они часто менялись, контора работала лучше или хуже?

– Однозначно хуже.

– Ответ неправильный.

– Почему?

– Потому что не с чем сравнивать. Так вот к чему я клоню. Стабильность есть не отсутствие потрясений, а определенного рода деятельность по ее поддержанию. И эта деятельность как политика исчерпала себя.

– Все равно ничего не понимаю. Что делать-то будем? – поинтересовался Турецкий.

– Думать. И не торопиться. Возможно, все сделают за нас.

– Как это? – удивился Александр Борисович. – Кто сделает?

Меркулов прищурился:

– Как сказал знаменитый шпион Ким Филби, каждая служба имеет свое количество дураков...

– А! – обрадовался Турецкий. – Ты хочешь сказать, он сам все сделает?

– Я этого не говорил, – заметил Меркулов. – Это сказал ты. Кстати, я тут Олимпиаду смотрел... Узнал, что в Древней Греции олимпийцы метали копье на точность. Правда, плохо себе представляю, что при этом могло им служить мишенью. Или кто...

– Да! – спохватился Турецкий. – Так что такое ты собирался мне сказать в тот день, когда тебя в больницу увезли?

– Да забудь ты об этом.

– Мне показалось, это важно.

– Я же сказал тебе, что нет.

– Костя, ты явно от меня что-то скрываешь! – рассердился Турецкий. – Это, в конце концов, не по-товарищески, тем более... учитывая нынешние обстоятельства.

– Ты прав, это не по-товарищески, – вздохнул Меркулов. – Значит, хочешь знать?

– Конечно!

– Ты тогда яблоко ел.

– Я? Какое яблоко?

– Не знаю. Обыкновенное. Большое. Зеленое. И ты его все слопал.

– И что?

– С косточками.

– Не понимаю.

– Я хотел сказать тебе, что так делать нельзя, может случиться воспаление аппендицита, – грустно объяснил Меркулов. – Но тут меня и прихватило.

Турецкий тоже схватился за живот – от смеха.

9

Гордеев выяснил, что Кудрявый – это не прозвище, а фамилия. Илья Моисеевич Кудрявый отбывал свои пять лет за участие в афере с недвижимостью. Доступ к его личному делу лагерная администрация, как и следовало ожидать, предоставить адвокату отказалась. Опер Ковалев сладко улыбнулся и сказал:

– Ну что вы как маленький, Юрий Петрович, в самом деле! Неужели правда рассчитывали?

Похоже было, что он напрашивается на взятку. Слишком похоже, так что не исключена вероятность провокации. Перетопчется Ковалев, решил Гордеев.

Он поразмышлял о том, кому звонить и просить об услуге – Турецкому, Денису Грязнову или, может, как раз Грязнову-старшему, раз уж вся эта история его инициатива? Во всех случаях не миновать расспросов и объяснений, для чего ему надо выяснить подноготную гражданина Кудрявого...

А что, если просто поискать в Интернете? Вот так, тупо, на удачу? Вдруг афера, за которую сидит Илья Моисеевич Кудрявый, имела резонанс в СМИ?

Мысль оказалась небесполезной. Через двадцать пять минут поисков Гордеев выудил статью, напечатанную семь месяцев назад в еженедельной московской газете.

«Кунцевский районный суд столицы вынес приговор группе мошенников, которые продавали доверчивым гражданам квартиры в несуществующих домах. Полторы сотни обманутых клиентов лишились в совокупности более чем одного миллиона долларов. Вернуть деньги так и не удалось.

Двое участников группировки, в числе которых был и организатор аферы, были приговорены к срокам от пяти до семи лет лишения свободы. В декабре позапрошлого года в специализированных изданиях, посвященных рынку столичной недвижимости, и на интернет-сайтах появились объявления некой фирмы «Баньян Ltd», которая предлагала всем желающим поучаствовать в долевом строительстве жилья. В отличие от многочисленных конкурентов, которые, как правило, просили не менее тысячи двухсот долларов за квадратный метр в новостройках, компания «Баньян Ltd» была готова продавать аналогичную жилплощадь в два раза дешевле. Причем, что замечательно, даже эту сумму можно было оплатить в рассрочку! Польстившись на заманчивое предложение, в офис «Баньян Ltd» на Рублевском шоссе потянулись доверчивые покупатели.

Приветливые менеджеры показывали потенциальным покупателям адреса будущих новостроек, раскладывали перед ними план-схемы домов и предлагали самим выбрать квартиру и будущую планировку. После этого клиенты оплачивали первоначальный взнос в размере десять – пятнадцать тысяч долларов. Взамен получали квитанцию. Некоторые бдительные покупатели требовали у риелторов учредительные документы и лицензию. Однако у аферистов эти документы были в порядке. Но никто из клиентов не интересовался тем, были ли у компании договоры со столичным правительством на строительство жилья и документально подтвержденные права на земельные участки.

Но летом отдел по борьбе с экономическими преступлениями УВД Западного округа заинтересовался деятельностью «Баньян Ltd» и начал масштабную проверку. Как и подозревали милиционеры, фирма продавала несуществующие квартиры в домах, которые ей никогда не принадлежали. Адреса новостроек и план-схемы жилья мошенники находили в Интернете. Несмотря на запутанную бухгалтерию, сыщикам все же удалось проследить путь клиентских денег. Оказалось, что вместо инвестиций в строительство они сразу же переводились на счета аферистов в западные банки! Гениально, нагло и просто.

Как только милиционеры объявили о задержании руководства «Баньян Ltd» – юриста Виталия Яковлева и бухгалтера Ильи Кудрявого, – на них обрушился шквал заявлений от обманутых клиентов. Только по официальным данным их число составило 149 человек. По самым скромным подсчетам в общей сложности они лишились почти одного миллиона долларов. Многие жертвы продали свои квартиры, чтобы купить жилье большей площади, но в итоге остались ни с чем. Генеральный директор компании «Баньян Ltd» Александр Борзов объявлен во всероссийский розыск.

Разумеется, найти деньги следователям так и не удалось. Оперативники считают, что количество обманутых клиентов значительно больше. Многие из них до сих пор верят, что дома будут построены, и не спешат обращаться в милицию.

После шестимесячного следствия Кунцевский районный суд Москвы вынес мошенникам приговор. Тридцатидевятилетний юрист Виталий Яковлев получил по решению суда семь лет лишения свободы в колонии строгого режима, сорокадвухлетний бухгалтер Илья Кудрявый – пять лет в колонии строгого режима. Еще один участник группировки мошенников, тридцатиоднолетний Александр Борзов, являвшийся, по мнению следствия, идейным вдохновителем всей аферы, по-прежнему не найден».

Гордеев удивленно хмыкнул. Итак, Великанов оказался прав – Кудрявому сорок два года. Ай да доктор, ай да эскулап! Не зря и Грязнов, и Малышкин его нахваливали.

Гордеев вспомнил, как Турецкий рассказывал: случайно столкнувшись с великановским однокашником, узнал, что еще в бытность свою студентом-первокурсником Сергей Великанов прославился идеей вырезать аппендикс новорожденным. Что-то подобное в нем просматривалось и теперь. Ушлый парень, невозможно понять, как он в такую передрягу угодил.

Гордеев перечитал одно примечательное место:

«...Как только милиционеры объявили о задержании руководства „Баньян Ltd“ – юриста Виталия Яковлева и бухгалтера Ильи Кудрявого, – на них обрушился шквал заявлений от обманутых клиентов».

Что же, это полностью подтверждало его собственные слова Великанову – о том, что потерпевшие в результате аферы часто несклонны сами обращаться к власти за помощью.

Но все-таки это была уже устаревшая информация. Лавочку под названием «Баньян Ltd» прикрыли уже давно, и тогда ее номинальный, по крайней мере, глава, некто Борзов, был еще в розыске. А сейчас?

Вот теперь Гордеев, уже не раздумывая, позвонил Турецкому. Разумеется, у того оказалось занято. Но на то он был и Турецкий, чтобы иметь три мобильных телефона – для начальства (один человек), для близких друзей (четыре человека) и для остального человечества, то есть для жены. Он набрал второй номер, и в этот момент Гордееву в комнату постучала хозяйка:

– Юрий Петрович, идите ужинать.

Гордеев кивнул, показывая на телефон, и в этот момент дозвонился.

– Слушаю, – сказал Турецкий голосом человека, которого отрывают от забот государственной важности.

Не теряя времени на формальности, Гордеев сообщил, какого рода информация ему нужна.

– Сделаем, – ни секунды не колеблясь, сказал Александр Борисович. – И предельно быстро, можешь не сомневаться.

– Ну а как вы там вообще, в столице? – спросил удовлетворенный таким ответом Гордеев. Больше всего ему понравилось, что Турецкий не стал вдаваться ни в какие расспросы.

– Ковыряемся, – лаконично ответил Турецкий.

Это была отнюдь не фигура речи. В этот момент он тщетно пытался открыть ящик меркуловского стола: вчера он бросил туда любимую зажигалку, а сегодня не мог найти ключ и ковырял замочную скважину шпилькой, взятой у секретарши. Но это только в кино таким образом легко открыть что угодно – от наручников до банковского сейфа....

– Понял, извини, что отрываю. – Деликатный Гордеев дал отбой и пошел ужинать.