Текст книги "Крайняя необходимость"

10

Говоря по совести, звонок Гордеева и его просьба были совсем некстати, но не мог же Турецкий сказать об этом своему другу, которого сам же, по сути, уговорил поехать черт знает куда. Поэтому, недолго думая, он позвонил Денису Грязнову в «Глорию» и объяснил суть проблемы.

– Александр Борисович, вы чего это? – удивился частный детектив. – Это же абсолютно легальная задача, которую вам гораздо легче решить, чем мне. Сами же знаете, мне и законные вещи иногда приходится решать черт знает как. Пошлите запрос в Кунцевский суд и прокуратуру, что они вам, откажут, что ли?

– Все правильно, Денис, только у меня сейчас совершенно нет на это времени. А ты бы мог привлечь, например, своего компьютерного гения. А я был бы тебе весьма обязан. Или еще как-нибудь это выяснить. А Кунцевский суд, не говоря уж о прокуратуре, знаешь сколько будет ковыряться?

– Ладно, – сказал Денис после недолгих раздумий. – Чего уж там, не в первый раз, сделаю, конечно.

«Вот за это я его и люблю, – подумал Турецкий, положив трубку. – Ушлый парняга, и в игольное ушко влезет, и в царство Божие без проблем войдет».

11

Денис Грязнов в свою очередь тоже был застигнут врасплох – он находился на станции техобслуживания, где ремонтировали его джип. А компьютерный гений Макс, хоть и сидел безвылазно в офисе «Глории» на Неглинной, был озадачен несколькими не терпящими отлагательства поручениями. Поэтому Денис, ни секунды не колеблясь, позвонил своему дяде, будучи уверен, что совершает праведный поступок:

– Дядя Слава, срочное дело, и без твоей помощи – никак!

– Ну что еще стряслось? – недовольно пробурчал Грязнов-старший.

– Надо наковырять абсолютно легальной информации на одного типуса, знатного афериста. Он с недвижимостью работал.

– Денис, давай не сегодня, а? – предложил Вячеслав Иванович. – У меня тут и так дым коромыслом...

– Дядя Слава, я просто гибну, – запричитал Денис. – Вопрос жизни и смерти! – На самом деле, это был, конечно, вопрос профессиональной этики – выполнить работу, за которую взялся, качественно и в срок. А поручения Турецкого всегда и были именно работой. Не важно, что Турецкий привилегированный клиент и государственный служащий и за свои заказы, разумеется, не платил ни копейки. На то бартер и существует. Ты – Турецкому, он – тебе.

– Ладно уж, – проворчал Вячеслав Иванович, – чего не сделаешь для любимого племянника. Диктуй давай...

12

Положив трубку и глядя на свои стремительные каракули, Вячеслав Иванович Грязнов подумал: «А какого хрена я буду так заморачиваться, если на свете существует Сашка Турецкий – ближайший друг и соратник?! Это же проблемка как раз по его части!»

И, не откладывая решение проблемы в долгий ящик, он тут же перезвонил Турецкому.

– Саня, ты сильно занят? – вкрадчиво поинтересовался Вячеслав Иванович.

– Если ты опять мне хочешь что-то про табак сообщить – то сильно, сильнее не бывает, – пробурчал Турецкий.

– Вовсе нет, уверяю тебя! Саня, ты мой лучший друг, так?

– Ну так, – с подозрением сказал Турецкий.

– Мы всегда друг другу помогаем. Когда можем. Так?

– Ну так...

– Вот! Это я и хотел от тебя услышать, – удовлетворенно сказал генерал-майор МВД. – Просто тут задачка как раз по твоей части...

Турецкий выслушал просьбу и завопил жутким голосом:

– Ах вы засранцы!!!

Сидевший в приемной в ожидании своего часа посетитель подпрыгнул и с трепетом посмотрел на секретаршу Викторию.

– Александр Борисович работает с документами, – хладнокровно объяснила секретарша.

13

Гордееву опять снилась какая-то чушь: кажется, Грязнов поселился у него в холодильнике и начал его потихоньку выедать вместе с полками и морозильной камерой – продукты-то давно закончились... Проснувшись ночью и глянув на фосфоресцирующие стрелки часов – было без двадцати четыре, – адвокат потянулся к ноутбуку. Чем черт не шутит, вдруг Турецкий нашел свободное время и уже выяснил про этого Борзова? Маловероятно, конечно, но все же...

Он включил компьютер, подсоединился с помощью мобильного телефона к Интернету и проверил почту. Так и есть!

– Вот что значит друг, – с удовлетворением пробормотал Гордеев. – Я его попросил – и он тут же сделал!

Оказалось, господин Борзов по-прежнему в розыске. Розыск этот, правда, изрядно затруднен по некоторым причинам. Во-первых, Борзова никто из менеджеров компании никогда не видел, а фотороботы, сделанные на основании показаний юриста и бухгалтера, здорово различаются. А во-вторых, с теми деньгами, которые он «заработал» (есть все основания полагать, что это не первая его афера, – настолько все было сделано виртоузно и профессионально), он давно может быть за границей.

Гордеев поехал в колонию. Очередная беседа с Великановым прошла как-то заученно-скучно. О медицине больше не говорили, Гордеев задавал серии вопросов о детстве, об институте, о работе на «скорой».

Когда они прощались, Великанов сунул в руку адвокату свернутую записку.

«Я хочу вам довериться, только не знаю, поможет мне это или навредит. Я солгал. Я купил пистолет Макарова у одного человека, который должен был зарядить его холостыми патронами. Или произошла ошибка, или он обманул меня. Что делать с этой информацией, думайте сами».

Гордеев прочитал это в машине за пределами зоны, и его бросило в холодный пот. Выходило, что из всех, кто выступал в суде, врал только Великанов?!

В то же время он понимал, что Великанов вряд ли согласится подтвердить это официально, да и никаких дивидендов такая «новая» информация не принесет. «Холостые патроны? – скажет председатель Мособлсуда. – Не смешите меня! Еще скажите, холостая ядерная бомба!»

Не прощаясь с Великановым, Гордеев в тот же день выехал в Архангельск, а оттуда вылетел в Москву.

Часть четвертая

1

Теперь полная блондинка без лишних разговоров проводила Гордеева к следователю Виктору Анатольевичу Ротаню, который некогда вел дело Великанова. Это был дюжий молодой человек с крепким рукопожатием. Тоже блондин. Гордеев представился и объяснил ситуацию – сказал, что ищет возможность для возобновления дела.

– Не могу обещать вам полное содействие, – сказал Ротань, – но все, что по закону обязан, – предоставлю, конечно. Да вы, наверно, и так уже посмотрели материалы в архиве, а, Юрий Петрович?

Гордеев кивнул. Большего он и не ждал, просто не хотелось начинать партизанскую войну, пусть все кому нужно знают, что делом Великанова занимается столичный адвокат – на здоровье. Впрочем, внутри нарастало раздражение.

– Скажите, Виктор Анатольевич, как же так случилось, что молодой человек, единственный, по сути дела, полноценный свидетель преступления, служит теперь на подводной лодке? А почему он, например, не в космосе?

– Ваша ирония не совсем уместна, – сказал Ротань. – Обращайтесь в Генеральный штаб по поводу Румянцева, если хотите. Тут я вам помочь не в состоянии. Вы читали его показания – что еще нужно, в конце концов?

Выйдя из здания прокуратуры, Гордеев тут же позвонил Грязнову-старшему и попросил добыть всю возможную информацию о следователе, который вел дело Великанова – Ротане Викторе Анатольевиче, тип нордический, характер неизвестно какой.

– Уже, – сказал Вячеслав Иванович.

– Что же ты мне сразу ее не прислал? – удивился Гордеев.

– Откуда я знал, что она тебе понадобится? – уклончиво ответил Грязнов. – Я не хотел торопиться. Там такая, знаешь, любопытная информация, так что, Юра, будь вдумчив и не пори горячку.

Гордеев разозлился:

– По ознакомлении мне что, сжечь свой ноутбук?

– С нетерпением жду встречи, – сменил тему Грязнов. – Мы выпить собирались, помнишь?

– Мы это делали раз пятьсот. Потерпишь. – Гордеев положил трубку и подключился к Интернету.

Через пару минут Гордеев принялся изучать биографию химкинского следователя. Возможно, тут действительно было за что зацепиться.

Двадцатилетний Виктор Анатольевич Ротань закончил юрфак МГУ.

«А кто его не закончил, – подумал Гордеев. – Все закончили. Я закончил. Турецкий закончил. Оба Грязновых закончили. О Меркулове и вспоминать неприлично... Кстати, как он там после операции, надо бы позвонить проведать...»

Что еще?

Ротань имел классный чин юриста второго класса, что соответствовало званию старшего лейтенанта. В прошлом спортсмен. Парень от природы был крепко сложен и еще в восемнадцать лет стал мастером спорта по водному поло, играл за университетскую команду. Но когда сломал руку, занятия профессиональным спортом пришлось прекратить.

Интересно, как можно сломать руку в воде, подумал Гордеев.

Родители Ротаня жили в Химках, и он изъявил желание пойти на работу в Мособлпрокуратуру, а уже оттуда его направили на работу в родной город. Впрочем, некоторое время он в Москве все же задержался – его выпускные рекомендации были столь блестящими, что Мособлпрокуратура около года удерживала его в столице. Но то ли он действительно крепко любил папу с мамой, то ли по каким-то причинам Москва златоглавая Ротаня не прельщала, и он вернулся на свою малую родину.

Прочитав следующий абзац, Гордеев ухмыльнулся. Теперь стало ясно, почему он рвался в Химки.

У Ротаня был многолетний роман с дочерью бывшего прокурора города Казакова – Ольгой. Она, правда, в то время была замужем за старшим оперуполномоченным химкинского уголовного розыска Петром Максимовым, так что даже в относительно либеральные времена свою связь молодые люди вынуждены были держать в секрете. Химки хоть городок и провинциальный, но не такой уж маленький, и простым смертным там можно было бы легко затеряться. Но у сотрудников правоохранительных органов (Гордеев хорошо это знал) все не совсем так, как у простых смертных, да к тому же возлюбленная Ротаня тоже работала в этой системе – была секретарем суда. Через год после того, как Ротань начал работать в Химках, случилась трагедия – опер Максимов был убит в ходе задержания группы рецидивистов, и вскоре Ольга вышла за Ротаня замуж. Через полгода новый кошмар – она разбилась на машине, отказали тормоза на новенькой «десятке». Так что на настоящий момент Ротань снова был холост. «Ай да следователь», – подумал Гордеев.

2

Мэр Терехин чуть больше месяца назад был переизбран на повторный срок и пользовался в городе большой популярностью. Попасть к нему на прием оказалось затруднительней, чем к иному министру. У гордеевского шефа Розанова, по его словам, были связи в верхушке города, и, возможно, с его помощью можно было получить доступ к телу градоначальника, но Гордеев хорошо помнил, как Генрих Афанасьевич недвусмысленно намекнул, что в этом деле он ему не помощник.

Пришлось добиваться встречи обычным законным путем. Потратив на телефонные разговоры с секретариатом мэра около часа, Гордеев понял, что и это бесполезно. Можно было рассчитывать, наверное, только на середину осени. Возможно, кто-то другой плюнул бы на это и занялся другими аспектами дела, тем более что осужденному Великанову было еще сидеть и сидеть, но подобное решение – принятие неизбежного, а потому худшего варианта – было не для Гордеева. По опыту он знал, что надо продолжать действовать во всех направлениях, пусть даже совершенно идиотским образом, тогда критическая масса его поступков рано или поздно перерастет в иное качество.

Адвокат позвонил главврачу «скорой» Малышкину, который, по его словам, был знаком с Терехиным.

– Юрий Петрович! – обрадовался Малышкин. – А я уже по вас соскучился. Признаться, мне ваше присутствие в городе придавало большей уверенности в том, что...

– И это говорит психиатр, – укоризненно заметил Гордеев.

– Ну так и что же? Humana non sunt turpia, что означает: что человеческое – то непостыдное.

– Ясно. Представьте, тоже когда-то латынь учил. Так вот что я вам скажу: temeritas est florentis aetatis...

– Легкомыслие свойственно цветущему возрасту? Это вы про меня-то? – засмеялся Малышкин. – А что же, я, пожалуй, не стану спорить. Итак, я вас слушаю.

– Не могу попасть на прием к Терехину и не могу найти никаких концов: ни домашнего телефона, ни сотового, ни электронной почты – ничего найти не получается. Он кто вообще – ученый-ядерщик? Что посоветуете?

– К Терехину-то? Ничего не посоветую. И не мечтайте, – сказал Малышкин. – Если к вам не проявили интерес сразу, значит, будут мурыжить до бесконечности. В лучшем случае вас примет какой-нибудь помощник. А после этой истории – ну с гибелью сына – он вообще крайне редко, скажем так, в народ ходит.

– Странно как-то, – заметил Гордеев. – А, например, вот выборы недавно были, верно? Как же он их выиграл? Я, признаться, за перипетиями кампании не следил, услышал только, что переизбрали старого мэра, и снова в свои бумажки залез.

– А так и выиграл. Вообще нигде не светился. Дал пару интервью, и все. А конкуренты суетились – и проиграли. Вполне возможно, смерть сына увеличила его рейтинг. Уж извините за цинизм. Люди прониклись, ну и так далее, сами, наверно, знаете, как такие дела делаются.

– Нормально, – оценил Гордеев. – Обычная история по нынешним временам – использовать свою семью в любом качестве. Так что делать, доктор?

– Я же сказал – попробуйте пообщаться с кем-нибудь из его аппарата, заинтересуйте его своей проблемой. Тогда, возможно, и к мэру легче подобраться будет... Хотя...

– Мне не нужны его помощники, – с досадой оборвал Малышкина Гордеев. – Меня Терехин интересует как Терехин, а не как мэр!

– Я понимаю, но помочь, к сожалению, ничем...

– Что вы замолчали?

– Мелькнула идейка, Юрий Петрович. Хм... А знаете что... Попробуйте поискать его на боксе.

– То есть?

– Господин Терехин большой поклонник благородного английского мордобития, и под его патронатом во Дворце спорта «Новатор» сейчас проходит боксерский турнир. Случайно не интересуетесь боксом?

Гордеев промолчал.

3

Публика топала и вопила, тренеры и секунданты в обоих углах кричали не своим голосом. Ударил гонг, но боксеры его не слышали, и судье пришлось втиснуться между ними, чтобы прекратить бой. Только тут они поняли, что бой кончен, и в обнимку – большая редкость – нетвердым шагом обошли ринг. Потом каждый поблагодарил секундантов противника и с поднятыми руками сделал круг по рингу уже в одиночку. Публика выла от восторга...

Гордеев пытался высмотреть мэра Терехина, но в зале было слишком много людей, они то вскакивали, то сбивались в какую-то плотную, машущую и вопящую массу.

Когда ударил гонг к объявлению победителя, публика разом стихла. Боксеры вышли на середину ринга; рефери стоял между ними, взяв их за руки, и ждал решения арбитров. Когда назвали имя, толпа опять взревела...

Гордеев вздохнул. Внутри зашевелилось что-то ностальгическое. Запах раздевалки, капа во рту, секундант, дающий бессмысленные советы, противник, готовый, как и ты, умереть, но не сдаться. Хорошее было время... Он и сейчас частенько захаживал в спортивный зал, чтобы поддержать форму, но это, конечно, был уже не тот градус напряжения и азарта, не тот драйв...

Через небольшой перерыв начался новый бой. Теперь на ринге были полутяжеловесы. Едва ударил гонг, возвещающий о начале первого раунда, Гордеев разглядел невысокого лысоватого человечка в третьем ряду, который размахивал сложенной газетой и вопил что-то вне себя от восторга. По описанию, которое дал Малышкин, он походил на мэра – сам Гордеев его никогда не видел.

Минут семь ушло у адвоката, чтобы постепенно, не привлекая внимания, протиснуться к нему, и вот до мэра было уже рукой подать, но дорогу вдруг жестко преградил телохранитель, выглядевший посерьезней ребят на ринге. Адвокат, готовый к чему-то подобному, сразу протянул свою карточку. От Терехина, который ее разглядывал, его отделяла пара метров, и они встретились взглядом. Терехин кивнул: пропустите, мол.

Гордеев подошел, поправил чуть помятую рубашку, кивнул на ринг:

– Хороший бой, а?

– А вы разбираетесь? – с интересом спросил Терехин и глянул в карточку. – Адвокат, значит, да? Гордеев? Что-то я про вас слышал...

– Немного разбираюсь. Сам когда-то боксировал.

– О, – сказал Терехин с уважением. – Присаживайтесь. Что у вас ко мне? Вы, кстати, по каким делам адвокат?

– По уголовным.

– Сейчас такое время, что все дела уголовные, – хмыкнул собеседник. – Олигархи вон на шконках сидят.

– И то верно.

– Я вас слушаю.

– Хочу сделать ставку, – со смехом сказал Гордеев. – Мне сказали, что вы держите подпольный тотализатор.

– Что?! – зарычал Терехин.

И телохранители начали вставать – теперь Гордеев увидел, что их два.

– Вы что себе позволяете?! – крикнул Терехин.

Один из телохранителей попытался заломить Гордееву руку за спину, но адвокат выскользнул, одновременно лягнув второго каблуком в голень, наверняка бедняге было очень больно – он натурально взвыл, удачно вписавшись в общий хор болельщиков. После этого пришлось врезать первому, он тоже рухнул с недоуменным выражением лица. Терехин вообще затрясся от ужаса.

«Хорошо начинаю, – подумал Гордеев. – Перспективно».

– Потом поговорим, – сказал он, собираясь делать ноги. И остановился. А когда, собственно, потом?! А, ладно, семь бед – один ответ! Он схватил парализованного страхом Терехина и толкнул перед собой.

– К-куда?! – пролепетал тот.

– На ринг! Шучу, на улицу давайте выйдем. Надо поговорить, это правда...

Через несколько минут они выбрались из Дворца спорта. В общем ажиотаже на них не обращали внимания.

– Какого черта вам надо? – зашипел Терехин, когда Гордеев затолкал его в свою машину.

Вместо ответа адвокат засунул руку в карман его пиджака и вернул свою карточку – Бог даст, все обойдется, ну а если так, то ни к чему оставлять свое имя таким вот материальным образом.

– Я же сказал: поговорить.

– Поговорить?! Вы что, рехнулись? Кто же так разговаривает?! И кто вам сказал про...

– Лучше молчите, – порекомендовал Гордеев. – Я честно пытался записаться к вам на прием. Но вы так заняты, что это совершенно невозможно.

– На прием? Ко мне на прием? – На лице мэра появилось недоумение. – Какой еще, блин, прием?!

– Слушайте, господин мэр, давайте не будем ссориться. Согласитесь, что никакого ущерба я вам не нанес. Ну потрепал немного ваших гавриков – так им это даже на пользу, а то они, кажется, форму растеряли, вы не находите?

Терехин сидел выпучив глаза и ничего не говорил. Потом открыл рот и вдруг засмеялся.

– Вы чего это? – удивился Гордеев.

Терехин замахал на него руками и разошелся пуще прежнего. Тут у него в кармане зазвонил телефон, он не глядя достал его и выключил, причем смеялся все больше.

«Истерика у него, что ли, – подумал Гордеев. – Да вроде бы нет».

Адвокат тяжело вздохнул, нашел в бардачке фляжку с коньяком и сделал хороший глоток. Посмотрел на Терехина:

– Хотите?

– Н-не... от-кажусь, – через силу сказал тот и тоже отпил. Поперхнулся и наконец смеяться перестал.

– Что за коньяк?

– «Кремлевский».

– А такой есть?

– Есть.

– Да, понтов и там немерено, – совсем уж странно для мэра выразился Терехин.

Гордеев в подобных ситуациях себя некомфортно чувствовал. Сидит человек, ржет как лошадь и ничего не объясняет. Собственно, кому охота ощущать себя дураком? А у Гордеева почему-то невольно возникло такое чувство, и чем больше его «пленник» смеялся, тем больше оно росло. В сущности, действительно веселого для него было мало – взял и выкрал мэра города, да еще и накостылял его телохранителям.

– Может, объясните, что вас так развеселило?

Вместо ответа Терехин сунул телефон в карман, а вместо него вытащил какую-то синюю корочку и протянул ее Гордееву. Тот открыл и узнал, что предъявитель сего является председателем попечительского совета благотворительного фонда «Ольвия» Щукиным М. М.

– Не понял, – вполне естественно сказал Гордеев. – Щукин – это вы?

Щукин улыбался. Но трудно было определить, доброжелательно или напротив. Гордеев не нашел ничего лучшего, чем спросить:

– А Эм Эм – это что значит?

– Михаил Михайлович. К вашим услугам. – Щукин М. М. насмешливо склонил голову. – Так, значит, вы меня за мэра приняли? – Он снова хихикнул. – Как же это вас угораздило?

– Да уж угораздило,– проворчал Гордеев. – По-другому и не скажешь.

– Ну возраст, лысина – это я понимаю... Но все же как-то глупо.

– А что такое «Ольвия»?

– Благотворительный фонд, вы же прочитали. Помогаем людям жить.

– Так вы меценат?

– Совершенно верно.

Гордеев молчал, пытаясь сообразить, не нажил ли он себе неприятностей больше тех, на которые рассчитывал. Теперь он вспомнил, что у телохранителей председателя попечительского совета был слегка «прибандиченный», как это сейчас говорится, вид.

– А что от мэра-то было нужно? – спросил меценат.

– Это я ему лично объясню.

– А я не смогу тебе помочь? – Меценат окончательно ожил и начал тыкать.

Гордееву это не понравилось. «Этим меценатам, – подумал он, – палец в рот не клади, считают, весь мир им обязан».

– А вы чем занимаетесь? Сказали, людям помогаете? Адвокатам тоже, что ли? – Гордеев всем своим видом показывал, что контакт окончен.

– Как знаешь. – Щукин М. М. окончательно обрел уверенность в своих силах и открыл дверцу машины. – Ну повеселил, не скрою. Ты не дергайся, я не в обиде, ответку бросать не стану.

Гордеев посмотрел на него с интересом. Щукин М. М. все не торопился уходить.

– Слушай, парень, ты здорово моих орлов раскидал, – вполне серьезно заметил он. – Не хочешь сменить работу? Мне такие ребята нужны. И мозги у тебя на месте – это же видно.

– Благодарю покорно, – кисло улыбнулся Гордеев. – Я пока что занят.

– Ладно. Надумаешь – знаешь, где меня найти.

– Знаю, – вздохнул Гордеев. – На боксе.

– Карточку-то все-таки дай, мало ли что.

Гордеев подумал немного, потом решил, что этот господин при желании все равно наверняка его найдет, и снова вручил свою визитку – будь что будет.

Не дожидаясь, пока Щукин позовет своих орлов, чтобы оторвать ему голову – вдруг переменится настроение у мецената, – Гордеев развернулся, но потом все-таки остановился, ему интересно было, куда Щукин пойдет. Оказалось, к белоснежному «линкольну», припаркованному в привилегированном месте. Дальше Гордеев смотреть не стал, поехал к себе в офис. Там он посмотрел почту, принял душ, сменил рубашку и позвонил Малышкину. Малышкин был в своей любимой психушке, но сейчас вел прием, и Гордеева попросили перезвонить.

Делать больше было нечего, и Юрий Петрович отключил телефон и прилег вздремнуть.