Текст книги "Крайняя необходимость"

13

Гордеев обедал, когда в кармане ожил телефон. Это был Грязнов-старший, и голос у него был веселый.

– Юра, ты не поверишь. Этот «ягуар» принадлежит сыну заместителя председателя Государственной думы. Фамилию не спрашивай.

– Вот это да!

– Ничего не «да». В указанный промежуток времени он был в угоне. Потом его нашли разбитым и брошенным. В Люберцах. Спустя три недели.

– Чушь какая-то! Угонять такую заметную машину – это же полная глупость. На что рассчитывали угонщики?! Во всей Москве «ягуаров» раз-два и обчелся!

Вячеслав Иванович Грязнов, который когда-то, работая в МУРе, посвятил много времени автомобильным угонщикам и ворам, похмыкал и предложил:

– А ты посмотри на это по-другому.

– Как?

– Я же говорю: по-другому.

Гордеев помолчал, подумал и сказал:

– То есть... кто-то угнал машину... специально... специально, чтобы засветиться при передаче оружия Великанову?

– Вот, – удовлетворенно сказал Грязнов.

14

Великанова снова вызвали к майору Ковалеву.

– Ну что на этот раз? – устало спросил Великанов. – Кто-то сбежал из лагеря – и вы хотите отправить меня в погоню?

– Не буду вас больше обедом кормить, – сообщил Ковалев. – Слишком уж вы распоясались.

Великанов молчал.

– Думаете, ваш столичный адвокат вам поможет? – спросил Ковалев.

– Надеюсь, – сдержанно сказал Великанов.

– Все-таки вы еще слишком зеленый зэк, Сергей Сергеевич, не понимаете самых главных вещей.

– Каких же?

– Ну, например, того, что в тюрьме самая плохая вещь – это надежда. Надежда убивает, потому что в девяносто девяти случаях из ста она ни во что не превращается. Вам надо жить сегодняшним днем. Только так можно выжить и сохранить себя.

– Может, вы и правы, – сказал Великанов.

– Ладно, не дуйтесь. Мне нужен ваш совет. Медицинский. Как быть с простудой?

– Вы простудились? Ну выпейте чего-нибудь.

– Таблетки? Вы же сами их не приветствуете.

– Выпейте спиртное.

– Ну вот! Все доктора говорят, что это неправильно.

– Правильно то, что доставляет вам удовольствие, – сказал Великанов. – И учтите, что своими действиями вы очень мало влияете на ход болезни и очень много – на собственное настроение. Если лечение простуды доставляет вам удовольствие – лечитесь. Если нет – не надо.

– Как это? – оторопел Ковалев.

– Если насморк лечить, он проходит за семь дней. Если не лечить – за десять. Серьезная разница?

– В самом деле? – удивился Ковалев.

– Да.

15

Гордеев пригласил хирурга вместе поужинать, Иванов отказался, сказал, что у него времени в обрез, а денег еще меньше, а платить за себя он не позволит.

– Тогда выпьем минеральной воды, – сказал Гордеев и вспомнил Малышкина. – Или пива.

– С собой принесем? – хмыкнул доктор.

С крыши ресторана «Снобс» был виден храм Христа Спасителя и странноватый Петр Первый на Крымской набережной. А еще огромное количество стен, окон и крыш – непарадный московский пейзаж. Тишина старого дворика в глубине Остоженки делала вечер на крыше очень приятным.

Иванов опаздывал.

Гордеев подумал, что, если забыть о названии (а о нем надо забыть – снобы предпочитают собираться в других местах), ресторан можно использовать для романтических свиданий. Чтобы произвести должное впечатление, приглашающей стороне нужно соблюсти два правила. Во-первых, не трогать стол руками – следы пальцев на стеклянных столешницах выглядят слишком неаппетитно. Во-вторых, не считать деньги – закрыть столбик цен и забыться, хотя это и тяжело.

Но Гордееву было проще, у него было свидание с хирургом, и он наконец пришел.

– Извините, – сказал Иванов, присаживаясь, – сумасшедший сегодня день.

– Бывает. А где же ваша жена?

– Катя не придет, – сразу расставил все точки над «и» хирург, и Гордеев понял, что спорить бесполезно.

– Ладно, – сказал адвокат. – Давайте поговорим вдвоем.

– Давайте, – не слишком дружелюбно сказал Иванов.

– Прежде всего хочу сказать, что Великанов вас не помнит.

– Да?

– Да.

– Позвольте вам не поверить.

– Почему это?

– Потому что мы учились вместе шесть лет. Потому что он не может не помнить, к кому ушла его девушка. Резонно?

– Резонно, если только вы говорите правду.

– Что? – насмешливо переспросил Иванов, и Гордеев услышал в этом голосе сдержанную силу. Это был достойный противник. Впрочем, противник ли? Гордеев невольно вздохнул. Как-то так выходило последнее время, что все свидетельские показания приходилось буквально клещами из всех вытаскивать... Впрочем, ясно было, почему Великанов отказался вспоминать и признавать Иванова – зачем ему на зоне думать о человеке, который живет с женщиной, которую он, Великанов, любил? Он просто закрыл для себя эту тему, вычеркнул этих людей.

Гордеев молчал, и Иванов вдруг сказал:

– Юрий Петрович, извините меня, ради бога!

– За что? – изумился Гордеев.

– За грубость. Я просто от работы все никак не отойду. Два часа назад к нам в ЦКБ привезли очередную важную персону, и, как на грех, я не успел уехать... Пришлось им заниматься. Капризный.

– У вас там недавно Меркулов лежал. – Гордеев тоже был не прочь поговорить на отвлеченную тему.

– А вы с ним знакомы? – обрадовался Иванов. – Очень интеллигентный человек, приятный, правда? Никогда не догадаешься, что большая шишка, не то что этот, сегодняшний.

– А кто сегодня?

– Не выдадите меня?

– Кому? – усмехнулся Гордеев. – Желтой прессе?

– Ладно, скажу. Он тоже из Генпрокуратуры.

– Большая шишка? – удивился Гордеев. – Там же их не осталось. Подождите... Вы шутите?

– Ничуть.

– Генеральный прокурор?!

Иванов чуть заметно кивнул.

– Ну и дела! А с ним что? Тоже аппендицит?

– С желчным пузырем проблемы. Камни жуткие. Запущено все. С такой болезнью он, наверно, всех ненавидел.

Гордеев вспомнил рассказы Турецкого про нового генерального и подумал, что не так уж это далеко от истины.

– Надолго он к вам угодил?

– Пока трудно сказать.

Гордеев вдруг засмеялся.

Иванов посмотрел на него вопросительно.

– Сейчас объясню, – сказал адвокат, отсмеявшись. – Турецкий исполняет обязанности Меркулова – заместителя генерального прокурора по следствию, то есть второго человека в прокуратуре страны. Но сейчас и первого-то нет, верно? Отгадайте с двух раз, кто теперь будет и. о. генерального прокурора.

– Вот это карьера, – доброжелательно улыбнулся Иванов.

– Жаль, ненадолго, – вздохнул Гордеев. – Я Сашку хорошо знаю, для него это все ярмо жуткое... Ладно, давайте вернемся к Великанову. Почему вы не сказали сразу правду относительно своей жены? Ну еще тогда, Турецкому?

– Неловко было, – признался Иванов. – Я решил: сперва дома Катьке все расскажу, а потом уж мы с ней решим, как быть. Поймите меня правильно, неохота старое ворошить. Серегу жалко, конечно, спору нет, но у нас семья, трое детей...

– Молодцы.

– Да уж, – не без гордости подтвердил Иванов.

– Извините, если мои вопросы неприятны, но они неизбежны, а раз вы пришли, значит, понимаете это.

Иванов кивнул.

– Значит, Катя ушла от Сергея из-за истории с Саленко?

– В общем, верно. Скажем так, эта история ее подтолкнула.

– Ну да, понимаю, все-таки драма. Сергей фактически отказался от своего друга, и в результате тот погиб.

– Кто погиб?

– Стас Саленко.

– Где погиб?! – подскочил Иванов. – Когда?!

– В Чечне... – Гордеев был слегка удивлен такой реакцией однокурсника Великанова. – Сергей мне сам об этом говорил.

– Фу, вы меня напугали. Это все чушь.

– Почему – чушь? Зачем ему врать?

– Может, он просто не знает, – предположил Иванов.

– Нет, извините, это вы теперь говорите чушь. Что он не знает? Что Стас не погиб в Чечне? А по определению должно быть наоборот.

– Слушайте, какая Чечня? – возмутился Иванов. – Сказки все это. Из Чечни Саленко вернулся живой и здоровый, даже с орденом каким-то. Не знаю, кто и зачем это выдумал – про его гибель, а возможно, Стас сам и выдумал – с него станется. Знаю только, что он служил в спецназе каком-то, в Чечне вроде был действительно, еще где-то... В общем, на юрфаке в МГУ его встретили с распростертыми объятиями...

Гордеев слушал все это с ощущением, что вот сейчас он поймет самое главное. Ощущение не проходило, а главного он не понимал.

– На юрфаке? – механически повторил Гордеев.

– Ну да.

– Вы ничего не путаете?

– Да нет, конечно! У меня был приятель, который тоже там учился, он мне о Саленко рассказывал. О, наш Стас и там прославился, можете не сомневаться.

16

Гордеев навел справки в МГУ, на юридическом факультете, у знакомых преподавателей, которые его самого помнили еще студентом.

Иванов оказался абсолютно прав.

Саленко учился там – лет десять спустя после самого Юрия Петровича, правда, совсем недолго, всего один год, но все равно успел стать знаменитостью. Его проделки стоили немалых хлопот руководителям юридического факультета. Редактор факультетской газеты хотел как-то оживить газету, повысить к ней интерес со стороны студентов и привлек к сотрудничеству Саленко, у которого все находили явные литературные задатки. Но неожиданно для всех Саленко прославился по коммерческой части. Он опубликовал в газете рекламу нового предприятия, которое сам же и придумал. Это была страховая компания, которая называлась «Банан». Суть предприятия, однако, оказалась более остроумной, чем ее название. Идея была виртуозной – страховая компания «Банан» страховала студентов от провалов и плохих отметок на экзаменах. Размер страхового вознаграждения, согласно объявлению, исчислялся в зависимости от опыта и строгости преподавателя, количества студентов в аудитории и делился на степень неподготовленности студента. Например, самым жестоким считался профессор римского права, и ставка у него была самая высокая – девяносто рублей на сотню. Самой низкой была ставка на экзамен у добряка декана факультета, а если студент был спортсменом, то ставка еще больше снижалась: декан славился своей любовью к спорту. Страховая компания просуществовала всего две недели – университетские власти узнали о ее существовании, запретили ее и пригрозили закрыть вообще газету. Саленко едва не выгнали. Правда, потом все равно за что-то выгнали.

На Гордеева эта история произвела впечатление: очевидно, уже в те времена Саленко обладал замечательной фантазией и раскрепощенным мышлением и был способен к самым неожиданным действиям. По крайней мере, в юности. Впрочем, и сейчас-то ему было всего тридцать лет.

Гордеев попросил найти личное дело Саленко – ему нужна была фотография. Но оказалось, что оно исчезло из университетского архива. Тот же результат был в случае с мединститутом – каким-то образом все исчезло.

В обоих учебных заведениях вспомнили, что Стас Саленко появлялся прошлым летом с шампанским и конфетами и, хохоча, благодарил, что его турнули, поскольку это дало ему возможность найти свое призвание. А в чем же его призвание, спрашивали заинтригованные преподаватели. Саленко многозначительно закатывал глаза, и все вопросы отпадали. Его героическое военное прошлое давало пищу для размышлений. В МГУ решили, что он работает в ФСБ, в медицинском институте – что служит в армейской контрразведке.

Гордеев снова связался с Ивановым и спросил, сохранились ли у него какие-нибудь студенческие фотографии, на которых был Саленко. Разумеется, сохранились, сказал Иванов. Он найдет их и пришлет.

Вечером того же дня Иванов перезвонил и обескураженно сообщил, что все фотографии, на которых был Саленко, мистическим образом исчезли.

– Иванов, – сказал угрожающим голосом Гордеев, – пока не разразился грандиозный скандал, звоните вашим однокурсникам, ищите его фотографию.

Иванов перезвонил через два часа:

– Юрий Петрович, нелучшие новости...

– Все понятно. Когда вы видели его последний раз? – спросил Гордеев.

– Стаса?

– Да.

– Очень давно... Наверно, в середине девяностых.

Гордеев задумался:

– Здесь что-то не так. Спросите у своей жены, может быть, Саленко был у вас в гостях, а вы об этом не знаете.

– Послушайте! – Голос Иванова зазвенел. – Это уже слишком!

– Делайте, что вам говорят! – зарычал Гордеев и бросил трубку.

Следующий раз Иванов перезвонил через полчаса. Совершенно потухшим голосом он сказал, что да, Катя призналась. Стас Саленко приезжал в гости однажды, они сидели, пили кофе с ликером, смотрели старые фотографии.

– Когда это было?

– Прошлым летом. Но они встретились совершенно случайно и...

– Все ясно, – оборвал Гордеев. – Теперь никаких возражений. Берите вашу жену в охапку и приезжайте по адресу, который я вам сейчас назову. Будем делать фоторобот...

Положив трубку, Гордеев стал размышлять. Прошлым летом Стас Саленко выкрал фотографии у своих однокурсников, а также умудрился утащить личные дела из мединститута и МГУ. А что было прошлым летом? Много чего было. Случилось нечто, что заставило его заметать следы.

– Елки-палки! – Гордеев даже встал. – Фирма «Баньян Ltd»? Страховая компания «Банан»? Студенческие приколы, да?!

Оставалось дождаться, когда сделают фоторобот. И он дождался.

Тридцатилетний Олег Саленко и тридцатиоднолетний генеральный директор компании «Баньян Ltd» Александр Борзов, объявленный во всероссийский розыск, были одним и тем же человеком.

Летом прошлого года отдел по борьбе с экономическими преступлениями УВД Западного округа заинтересовался деятельностью «Баньян Ltd» и начал масштабную проверку. И тогда Саленко стал готовить свой отход. Уже тогда! Борзова, между прочим, не видел ни один менеджер компании, кроме бухгалтера и юриста, – этот Саленко и в самом деле был большой ловкач.

И с пистолетом Макарова теперь все понятно! Саленко, пижон Саленко, приехавший в Химки на черном «ягуаре», дал бывшему своему однокурснику пистолет с боевыми патронами, хотя тот просил – с холостыми. Он ничего не прощал. Он сознательно подставлял его, понимая, чем все кончится: вместо того чтобы напугать, Великанов ранит или убьет человека.

Да, Великанов не святой, он врал на следствии и суде, что пистолет Макарова был не его, что все было не так, врал от отчаяния и безысходности, от понимания того, что в правду, настоящую правду, никто не поверит – настолько она дико выглядит.

А свидетели говорили то, что видели на самом деле, и никто на них не давил. Иногда хочется подверстать под желаемый результат все слагаемые, и вот уже начинает казаться, что свидетели ведут себя неестественно, что-то путают или врут или дают показания, заведомо кем-то сочиненные... «Что поделаешь, все мы люди», – подумал адвокат.

Правда, Рудольф Валентинович Сладкий свой тайный гонорар от Терехина все же, скорее всего, получил.

И еще одна мысль пришла Гордееву в голову, и он от нее похолодел. Грязнов! Растяжка! «Стакан»! Вот кто владел этими чеченскими хитростями! В самом деле, все сходится. Женщина, с которой у Вячеслава Ивановича был роман, работает в Западном округе, в отделе по борьбе с экономическими преступлениями – в том самом, который отмывал аферу Саленко.

Гордеев схватил телефон и быстро набрал номер начальника управления по раскрытию особо опасных преступлений МВД.

– Славка, как хорошо, что я тебя застал!

– Юра, я сам как раз хотел тебе звонить, – сказал Вячеслав Иванович каким-то на редкость бесцветным голосом.

– Славка, подожди, я его вычислил!

– Кого?

– Гада нашего! Того, кто Великанова подставил. И того, кто тебя взорвать собирался! Слава, ну сегодня-то уж мы точно выпьем!

– Наверно, да, – сказал Грязнов. – Я хотел тебе позвонить. Мне только что сообщили из Котласа. Великанов погиб.

17

Сергей Великанов был убит вечером в своей каморке в лазарете ударом заточки в печень. Он сидел за столом и пил чай. По-видимому, даже не пытался встать. Эксперт-криминалист, пожилой, внимательный человек, сразу же предположил, что он хорошо знал нападавшего и не ожидал от него удара.

– Или не стал сопротивляться, – мрачно сказал опер майор Ковалев. – Что нашли у него в карманах?

– Вот. – Криминалист отдал Ковалеву записную книжку, в которую Великанов заносил свои медицинские соображения. Потом спросил: – За что же его убили все-таки? Мне сказали, он большим уважением в колонии пользовался. Доктор был незаменимый...

– Скорей всего, просто на всякий случай. А незаменимых у нас нет, это еще Иосиф Виссарионович говорил.

– А вы, майор, слышали когда-нибудь про Гнома?

– Ерунда, – отмахнулся Ковалев, листая записную книжку Великанова. – Лагерная пыль, легенда.

«Что может быть привычнее простуды, особенно по осени? Ответ понятен. Но как ее следует лечить? Аспирин? Бромгексин? Горячее молоко с медом? Ничего подобного – ко всему этому наши микробы давно привыкли, они, в отличие от нас с вами, ребята закаленные. А ведь их нужно ошеломить.

Совет первый – лагерный. При появлении кашля при простуде нужно срочно покурить крапиву. Для этого взять прошлогодний сухой стебель, обрезать его по размеру сигары, проткнуть тонкой спицей перегородки и зажечь с одного конца, а с другого начинать затягивать дым. Если болит носоглотка, надо пускать дым в нос, если боль в грудине, то глотать его. Курить недолго, иначе закружится голова. Крапиву можно заготавливать впрок.

Совет второй – суеверный. Если заболело горло и больно глотать, нужно зачерпнуть металлической кружкой воды, взять в правую руку нож с острым концом и, зачерпывая ножом воду, глотать капли с ножа запрокинув голову. Отсчитать восемь капель, девятую – кинуть за левое плечо.

Совет третий – практический. Если на губах высыпала простуда или появились трещинки, которые долго не заживают, надо смазывать больное место серой из ушей.

Когда ошеломленная вашей изобретательностью болезнь отступила, следует закрепить успех общеукрепляющим массажем, который тоже чем неожиданнее, тем лучше».

18

«...Власти города, видимо уставшие от постоянных обвинений в том, что раздают самые лакомые места под застройку только „своим фирмам“, решили провести открытый до прозрачности аукцион по продаже прав на проектирование и строительство трех высоток. Эти башни – составная часть программы „Город будущего“, которая после долгой пробуксовки должна была стартовать именно с этого аукциона. И ничего не вышло – торги не состоялись! Дело в том, что три из четырех компаний, подавших заявки на участие в аукционе, не были к нему допущены. Официальная причина – все они не соответствуют предъявленным к претендентам требованиям. А требования были очень жесткими. Желающие строить высотки должны были документально доказать, что имеют более чем трехлетний опыт работы на рынке, платежеспособность (банковские гарантии), свою строительную „историю“ (сколько и какого типа домов построено и не было ли аварий), а также убедить конкурсную комиссию, что готовы для работы со столь сложными объектами, как высотки. По мнению строителей, собрать такой пакет было крайне сложно, а соответствовать всем формальным критериям – почти невозможно. Но вот что интересно: крупные строительные компании, которые могли бы без проблем подойти по всем параметрам и вовсю строят высотки в городе, вообще не подавали заявки на эти торги. А причина банальна: цена права построить здание, установленная властями, была слишком высока. Например, дом на улице Москвина был оценен в четырнадцать с половиной миллионов долларов. Хотя, по мнению строителей, красная цена ему – десять миллионов. Крупным инвесторам проекты показались невыгодными. В кулуарах ехидничали: попытка организации прозрачного аукциона выявила, что власти не знают что почем, если делать все по-честному, в белую, без всяких „особых“ условий для „уполномоченных компаний“ вроде пресловутой „Химнедвижимости“, имевшей, кстати, „партнерские“ отношения с печально знаменитой „Баньян Ltd“.

Мособлпрокуратура возбудила уголовное дало против администрации города. Правда, мэр города г-н Терехин успел уйти в отставку за один день до этого знаменательного события. Очевидно, у него хороший источник информации в столице. Впрочем, вряд ли этот источник захочет разделить с г-ном Терехином ответственность за коррупцию».

«Химки сегодня»

«Михаил Щукин, известный также как вор в законе по кличке Зоркий, похоронив свою восьмидесятитрехлетнюю мать, переехал из Подмосковья в Грецию на постоянное место жительства. Вместе с ним переехали двадцать семь человек, все – сотрудники его благотворительного фонда „Ольвия“. Теперь он будет жить на острове Самотраки на собственной вилле. Еще одиннадцать его сотрудников Греция принять отказалась по причине их криминального прошлого. Господина Щукина, сидевшего трижды по самым тяжелым статьям Уголовного кодекса, это почему-то не коснулось. На вопрос местных журналистов: почему он так поступил – эмигрировал из России? – г-н Щукин сказал: „Да просто страшно стало“.

«Криминальная хроника»