Текст книги "Крайняя необходимость"

4

«...Химкинский район – самый маленький район в области, обладает высоким промышленным потенциалом, высокой плотностью населения, большей частью городского. Несмотря на то что город и прилежащие районы находятся за пределами столицы, экология в нашем регионе далеко не самая лучшая. В химкинском районе много лесов, парков и других зеленых территорий, но они бессильны даже против того, что выбрасывают в атмосферу только химкинские заводы и фабрики, такие как „Энергомаш“ например...»

Дожил, подумал Гордеев почти еще во сне, дожил – не сон, а политинформация, надо просыпаться, что ли? Он открыл глаза и понял, что практически не спал – это работало радио.

«...Наибольший ущерб окружающей среде наносит автотранспорт, мебельное объединение „Россия“, керамический завод, завод древесно-стружечных плит. На сегодняшний день в очень плохом состоянии с точки зрения экологии находится и канал имени Москвы...»

Он поднялся, сполоснул лицо, сварил кофе. Сделал пару глотков – и мозги более-менее прочистились.

Гордеев снова позвонил Малышкину и, удостоверившись, что он находится в больнице, уже не раздумывая поехал туда. Ему просто надо было с кем-нибудь поговорить, а Малышкин был ему симпатичен.

Гордеев сказал ему, что с боксом вышла накладка – мэр туда не пришел. Или уже ушел. Однако Малышкин подбросил новую идею. Достав из своего доисторического холодильника традиционную бутылочку пива, он протянул было ее Гордееву, потом прищурился:

– Вы же за рулем, наверно?

– Ну да...

– Не дам. – Малышкин решительно убрал пиво назад и заменил его апельсиновым соком. Гордеев особо и не возражал. – Так вот, Юрий Петрович, пока вы ехали, я вспомнил! Мне кто-то говорил про него, про Терехина нашего, что он охотник.

– Вы издеваетесь? То любитель бокса, то охотник... У меня же здоровье не казенное!

– Я точно помню! Завзятый охотник! И когда выдается свободное время...

– Ну, – совсем затосковал Гордеев, разглядывая обои на стене, – леса вокруг вон какие. Поди отыщи его там...

– Кто же мне это говорил? – вспоминал Малышкин. – Слушайте, Юрий Петрович, а ведь мне это... это Сережа и говорил.

– Какой еще Сережа? – вздохнул Гордеев.

– Да наш с вами, Великанов! Он и говорил, я сейчас точно вспомнил! Мы прошлым летом как-то на пикник за город выехали. Сидим с ним, помню, шашлычок делаем, и он говорит: а мэр-то наш сейчас где-нибудь рядом с берданкой бродит. Как выскочит – мало не покажется. А он знал, что говорил, это точно.

– Я уже слышал, что ваш Сергей Сергеевич умел добывать самую разнообразную информацию.

– Это точно, – совершенно серьезно подтвердил Малышкин.

Гордеев вдруг улыбнулся.

– Что-то придумали? – спросил доктор.

– Есть идейка.

– Поделились бы, а? Глядишь, подняли бы настроение.

– Подождите, надо еще, чтобы она сработала... – Гордеев достал телефон и задумался. – А номера-то я и не знаю, – сказал он сам себе.

– Чьего номера?

– Пару недель назад у меня была клиентка, у нее муж – егерь. Я точно помню, она говорила, что он организует охоту всяким шишкам. Стоп! Так она же у вас работает!

– У меня? – захлопал глазами Малышкин.

– Да, точно! Она сказала, что медсестра на станции «Скорой помощи». Феофанова. Знаете ее?

Малышкин кивнул:

– Кажется, она тоже одно время в бригаде с Сергеем ездила.

– Ну так вот вам и ответ, откуда Великанов знал, что мэр – охотник. Непонятно только, почему это его забавляло, а?

– Я почем знаю? – сказал Малышкин, берясь за телефон.

Оказалось, что Феофанова сейчас на выезде. Малышкин попросил связать ее с ним, как только медсестра вернется.

Чтобы как-то скрасить ожидание, Гордеев рассказал доктору про то, как обознался на боксе и вытащил из зала какого-то Щукина.

– Вы что, правда не знаете, кто это такой? – поразился Малышкин.

– А что, я всех должен тут знать? Я в городе без году неделя.

– Да бросьте заливать, Юрий Петрович!

– А что мне заливать? Я день в Химках – два в Москве, в архивах роюсь. Живу тоже в Москве. Так что о вашем замечательном городе и о его славных гражданах у меня самые туманные представления. Так кто такой Щукин Эм Эм? Сказал, что благотворительностью занимается.

– В некотором роде... – замялся Малышкин. – Крестный отец в некотором роде.

– В самом деле?

– Ну да.

– Вор в законе? Криминальный авторитет?

– Я уж, простите, не знаю разницы, да и вообще в подобные нюансы не посвящен. Я только знаю, что Щукин – серьезная теневая фигура. Наши сплетники говорят так: если бы Щукин не захотел – Терехина бы мэром не переизбрали. Да и вообще не избрали бы.

– Ага, – пробормотал Гордеев. – Это уже теплее.

– Юрий Петрович, сгораю от нетерпения! Расскажите про вашу с ним беседу!

Гордеев рассказал, но просил не распространяться.

– И вы его телохранителям по мордасам надавали?! – никак не мог поверить Малышкин.

– Ну да. А что мне оставалось? – пожал плечами Гордеев. Вообще-то в его обширной практике и не такое бывало. Случалось и клиентов колотить для пользы дела, хотя об этом он мало кому рассказывал. Подавляющее большинство коллег-юристов считали Юрия Петровича Гордеева интеллигентнейшим адвокатом.

Малышкин расхохотался. Потом забеспокоился:

– А вы уверены, что он вас не тронет?

– Он мне ясно сказал: ответку кидать не станет. Это означает...

– Я понял, – кивнул Малышкин. – Ну вы даете! – Он смотрел на Гордеева с восхищением. – Так в чем разница между авторитетом и вором в законе?

– Чтобы стать вором в законе, мало быть уголовным авторитетом и чтить воровской кодекс. Нужно пройти коронацию, или посвящение в законники. Это непросто – нужно соблюсти ряд формальностей, которые сохранились и по сей день.

Например, если авторитет, входящий в окружение законников, замахнулся на воровской титул, ему нужно заручиться двумя письменными рекомендациями от воров в законе. Причем законный стаж поручителей должен быть не менее трех лет. После этого кандидат сообщает ворам о своих намерениях... Ну и так далее, – спохватился Гордеев. – Ни к чему вам эти нюансы. Лечите людей лучше. Великанов с зоны придет – все в подробностях расскажет. Книжку напишет.

– Ему еще девять с половиной лет сидеть.

– Посмотрим, – сквозь зубы сказал адвокат.

И тут зазвонил телефон.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Малышкин. – Ваша Феофанова прорезалась. – Он взял трубку, сказал «Малышкин» и дальше напряженно молчал, только брови его все больше сдвигались к переносице. Наконец доктор положил трубку и снял очки – стекла в них запотели.

– Что-то случилось? – спросил Гордеев.

– В Новоподрезкове три человека скончались.

– От чего?

– Страшно сказать. Стеклоочиститель выпили...

Через четверть часа стали известны подробности. Девять мужчин решили отметить день рождения одного из них. Старшему из них было шестьдесят лет, а младшему – двадцать три. Вместо алкогольного напитка компания, бог знает почему, решила выпить алкогольсодержащий стеклоочиститель. В результате трое участников мероприятия умерли через несколько часов после застолья, остальные шестеро с признаками тяжелого отравления госпитализированы в райбольницу.

– Что же это они, а? – растерянно спросил Гордеев. – Разве у нас водка дорогая?

– Это необъяснимо, – мрачно сказал Малышкин. – Такая жизнь, такая работа.

Гордеев не нашелся что ответить.

5

– Александр Борисович, – звонил генеральный, – что вы скажете, если я предложу сегодня вечером вместе поужинать?

– Работы много. – Турецкий со вздохом выудил из почтового ящика очередное «антиникотиновое» послание от Грязнова.

– Ну, как освободитесь, дайте знать.

«Для детей, путешествующих в Интернете, приобрести запретные табачные изделия проще простого. По крайней мере четыреста сайтов во всемирной паутине предлагают курево, не интересуясь возрастом покупателей. Следует отметить, что даже владельцы порносайтов интересуются возрастом посетителей.

Преподаватели и студенты Государственного университета культуры в Химках провели поучительный эксперимент, суть которого свелась к тому, что подростки-добровольцы смогли разжиться куревом из Интернета в девяноста двух процентах случаев из восьмидесяти трех попыток. При доставке покупок упаковки с сигаретами нередко просто подбрасывались к дверям заказчика. В общем, цены на сигареты в Интернете сравнительно невысоки, что делает он-лайновые покупки ядовитого табачного зелья очень привлекательными для подростков, стесненных в денежных средствах, но имеющих доступ ко всемирной паутине».

Чертовы Химки! Турецкий немного подумал и позвонил дочери. На последний день рождения они с женой презентовали ей мобильный телефон – исключительно ради собственного спокойствия. Девчонка, правда, комплексовала: все одноклассники давно были «омобилены» и круглосуточно обменивались сообщениями эсэмэс, так что подарок пришелся кстати.

– Нинка, – строго сказал Турецкий, – чем занимаешься?

– Английский зубрю, – немного невнятно сказала дочь. – Пап, ты это чего?

– А во рту у тебя что? – потребовал ответа бдительный отец.

– Яблоко вообще-то...

– Ладно, до вечера, целую.

– И я тебя, – сказала удивленная дочь.

6

Гордеев нашел телефон экс-прокурора Казакова. Но встретиться с ним не удалось – поговорили по телефону.

Иван Павлович Казаков был человек советской закалки. Ныне возглавлял местное отделение Компартии России, и ничто другое, кроме «политической борьбы» и «проблем рабочего класса», к которому он причислял исключительно пенсионеров, его не интересовало.

– Моя дочь лежит на кладбище! – загремел он в трубку. – Ее первый муж очутился там еще раньше! А этот прохиндей! Этот мерзавец!.. Эта сволочь... Этот ублюдок...

Гордеев понял, что конструктивного диалога не предвидится, и вежливо попрощался.

Он сидел у себя в офисе и ждал: с Малышкиным они договорились, что, как только Феофанова позвонит, доктор перенаправит ее к адвокату.

Что такое «Ольвия», задумался Юрий Петрович. Похоже на женское имя. Или что-то из мифологии? Он залез в электронную энкциклопедию «Кирилла и Мефодия», и все оказалось гораздо проще.

«Ольвия, он же Борисфен, античный город (VI век до нашей эры – IV век нашей эры на берегу Днепровско-Бугского лимана. Остатки у села Парутино, к югу от г. Николаев (Украина). Укрепления, городские кварталы, агора, священный участок, храмы, мастерские, надписи, погребения и др.».

А что такое «агора»?

Тут же выяснилось, что это народное собрание у древних греков, а также площадь, где оно происходило. «Ладно, это дела не меняет, – подумал Гордеев. – Ясно, что благотворительный фонд с красивым названием – идеальная современная крыша для бандитского гнезда. Кто же такой Щукин М. М, использующий такие культурные слова?»

Гордеев послал запрос Грязнову-старшему по поводу этого просвещенного господина и очень скоро получил ответ.

«Щукин Михаил Михайлович родился в 1951 году в селе Парутино на Украине. Образование – восемь классов. Кличка – Зоркий. Не женат. Есть два взрослых сына, один живет в Архангельске, второй – в Иркутске. Трижды сидел – два раза за вооруженное ограбление (первый раз на дело шел сам, второй – в составе организованной группы) и третий за убийство. В тот раз, представь себе, Юрий Петрович, его брал лично твой покорный слуга, подполковник МУРа Грязнов В. И.

Что примечательно, последний раз Щукин сидел в Котласской колонии строгого режима, где сейчас отбывает свой срок Великанов. Освободился в 1997 году, будучи уже коронованным вором в законе. И тут же умудрился через подставных лиц купить целлюлозно-бумажный комбинат, по поводу чего и сейчас не прекращаются разборки!

Щукин живет в Химках, руководит деятельностью благотворительного фонда «Ольвия». С формальной точки зрения его бизнес полностью легален. В криминальном мире пользуется большим авторитетом. По неподтвержденным данным является кассиром – хранителем общака одного из подмосковных преступных сообществ. По другим неподтвержденным данным на счету людей из его боевой группы только за последние полтора года девять заказных убийств, в том числе – троих сотрудников правоохранительных органов».

Все координаты – адрес офиса, квартиры, загородного дома и номера телефонов, включая два мобильных, – прилагались.

Вот это работка! Гордеев даже языком поцокал от чувства глубокого морального удовлетворения.

Но и это было еще не все. Далее шла приписка лично от Грязнова:

«Юра, конфиденциальная информация! Сейчас в нашем ведомстве разрабатывается версия, согласно которой Щукин организовал в Химках крупнейший в Подмосковье подпольный тотализатор».

Гордеев прочитал это, похлопал глазами и расхохотался.

Ну и дела, в самом деле! Ткнул пальцем в небо, а угодил в яблочко. Если только не в капкан. Ведь он сам, Юрий Петрович Гордеев, столично-провинциальный адвокат, когда принял Щукина за Терехина, сказал ему: «Хочу сделать ставку, мне сказали, что вы держите подпольный тотализатор».

Вышло по-настоящему забавно. Хотя и страшно.

7

Феофанова приехала немедленно, как только услышала, кто ее ищет.

Юрий Петрович был немного смущен. Он совсем не предполагал, что придется снова общаться с женой «сумасшедшего болельщика» и, более того, просить ее о помощи. Кроме того, он обнаружил, что не знает, как зовут Феофанову. Феофанова себе и Феофанова. Медсестра. Оказалось, необычно – Виолетта Ивановна. Впрочем, Ивановну она сразу с негодованием отбросила и потребовала звать ее по имени.

Гордеев объяснил свою проблему и выразил робкую надежду, что, быть может, ее мужу удастся ему помочь?

– Куда он денется, – уверенно сказала Виолетта.

– Кстати, – спохватился адвокат, – как ваши семейные проблемы?

– Как не бывало! – похвасталась она. – Я вам так благодарна, так благодарна! Всем подругам на работе рассказала, какой вы потрясающий адво... Ой! – Она невольно прикрыла рот. – Вы же просили никому не говорить, да?

Гордеев махнул рукой: не важно, мол.

Через несколько минут Виолетта переговорила с мужем. В охотничьем хозяйстве телефона не было, но у мужа был мобильный. Он сказал, что скоро приедет домой, потому что «важный крендель», которого он обслуживает, уже наохотился.

– А крендель правда важный? – сурово спросила Виолетта.

– Важнее не бывает, – заверил супруг.

– Ну вот, – сказала Виолетта Гордееву, – наверно, мэр. Он еще там. Поехали? Я вам покажу дорогу в охотничье хозяйство – без меня не найдете.

Гордеев встал.

Виолетта вдруг смутилась:

– Юрий Петрович, можно спросить?

– Что случилось?

– Как вам моя дыня?

– А... Восхитительна.

Честно говоря, дыня по-прежнему лежала в холодильнике.

8

Терехина звали Максим Николаевич, и ему было сорок девять лет. Еще он был вдовцом (уже лет пять или шесть), и еще в прошлом году у него убили сына. Еще его переизбрали на второй срок, и особого возмущения он у горожан не вызывал. Вот и все, что знал Гордеев о человеке в камуфляжной форме, высоких рейнджерских ботинках и с винчестером на коленях. Мэр сидел во дворе рядом с охотничьим домиком – на деревянной скамье перед деревянным столом, на котором стояли тарелка с дымящимися пельменями, к которым он не притрагивался. В охотничьем домике выясняла отношения чета Феофановых.

– Вас пришлось долго искать, Максим Николаевич, – посетовал Гордеев.

– Я только недавно вернулся с охоты, – объяснил Терехин. – Я слышал о вас. Мне передавали, что вы ищете встречи, но я был занят.

– Понятно.

Терехин был, как и Щукин, лысоват и невзрачен, но в остальном между ними сходства было немного. У Щукина остатки волос были черными, у Терехина – русыми, у Щукина взгляд был острый, а подбородок твердый, у Терехина – взгляд рассеянный, а подбородка целых два.

– Ну и как? Удачно? – спросил Гордеев.

– Отличная была охота! Я видел двух оленей, но не сразу стал стрелять. Одного, старого оленя, я преследовал, казалось, целую вечность – с утра до вечера, с вечера до полудня – я и не думал о времени, пока собаки не изнемогли, а потом вернулся в лагерь, честное слово, туманно помня, кто я такой. Я был рад, что олень ушел, по нему трижды стреляли, но он все-таки ушел... Вы понимаете меня? – Он внимательно посмотрел на Гордеева.

– Я... я вообще-то не охотник, – осторожно сказал Гордеев. – Может быть, поэтому я вас как раз и понимаю. Но разве... разве в здешних краях водятся олени?

– Вы меня подловили, – засмеялся Терехин. Он положил ружье на лавку стволом в сторону Гордеева. – Чушь несу. И делаю это специально. Как вам такой мэр?

– Странный вообще-то, – высказался Гордеев, посмотрел на винчестер и пересел. – Но я за вас не голосовал.

– Почему?

– Потому я в Москве живу – там и прописан.

– Ясно. Значит, говорите, странный мэр? Это точно, – горько сказал Терехин. – Слышали такое выражение: когда дела идут хуже некуда, в самом ближайшем будущем они пойдут еще хуже.

– Разве у вас что-то разладилось на работе? – участливо спросил Гордеев.

– Я говорю о вашем следствии.

– Вы меня с кем-то путаете. Я не следователь, я адвокат.

– Да бросьте, вы все одним миром мазаны. Знаю я вас... Был у меня один адвокат... Он так, помню, говорил: если факты не подтверждают нашу гипотезу, надо... от них надо избавиться. Вы тоже так работаете?

Гордеев молча пожал плечами: каждому, мол, свое: кесарю – кесарево, слесарю – слесарево.

– Вообще-то олени к нам иногда все же забредают. Но это между нами, эксклюзивная охотничья информация.

– Понятно. Мне нужно с вами поговорить. Сможете уделить время?

– Конечно да, какие могут быть сомнения, – удивился Терехин. – Давайте знаете что сделаем... Давайте поедем поужинаем. Здесь у нас есть хорошее местечко. Хозяин – мой должник, накормит бесплатно.

Гордеев подумал: надо же, не стесняется говорить.

– А чем вас здесь не устраивает? – Гордеев кивнул на тарелку. – Вы гурман?

– Не в этом дело, – признался Терехин. – Осточертела уже эта природа – во как!

Адвокат пожал плечами. Поужинаем так поужинаем.

Они сели в гордеевскую машину...

На рекламном щите при въезде в город был изображен футбольный судья с выпученными глазами и со свистком, и еще там была надпись: «Играй по своим правилам». «Хорошенькое дело, – подумал Гордеев, – что-то я раньше этого не замечал, веселые у нас тут порядочки! Играй, значит, по своим правилам. Например, мячик руками хватай, вратаря в ворота вместе с ним заталкивай. Странный щит...»

Через четверть часа на перекрестке, где большинство транспорта сворачивало к знаменитому магазину «Икеа», им пришлось долго стоять.

– В среднем за свою жизнь человек проводит у светофоров двенадцать дней, – сказал Гордеев, чтобы сказать хоть что-нибудь. – А тот, кто постоянно за рулем, – в несколько раз больше.

– Откуда вы знаете такие страшные вещи?! – ужаснулся Терехин.

– По радио сегодня слышал.

– А, это, наверно, местные пустобрехи сочиняют... Хотя кто знает, может, так и есть.

– Ну где ваш кабачок?

– За городом.

– Издеваетесь?! Мы же оттуда приехали!

– С другой стороны, – лаконично объяснил Терехин.

Гордеев заметил, что мэр время от времени поглядывает в зеркало бокового обзора.

– Думаете, я вас похитил, и высматриваете сообщников? – не удержался адвокат. Он вспомнил Щукина и невольно заулыбался.

Через пятнадцать минут они выехали из пригорода на унылую, пустынную равнину. Потянулись широкие бурые поля, канавы, заросшие выгоревшей травой. Однообразие нарушали лишь редкие деревья и телеграфные столбы.

– Замечательная у нас природа, – проворчал Гордеев. – Где вы тут охотитесь, я вообще не понимаю.

– Подождите немного – и жизнь наладится, – пообещал Терехин.

И оказался прав. Жизнь уже налаживалась.

«Если факты не подтверждают гипотезу, от них надо избавиться». Эту фразу Гордеев слышал второй раз в жизни. Первый раз ее как анекдот рассказывал известный московский адвокат Рудольф Сладкий.

– Охота – это спорт для мужчин. По воскресеньям, если есть возможность, я всегда приезжаю сюда.

– С компанией?

– Что вы, разумеется, один. Рано поутру укладываю вещи в машину, на груди у меня фляжка с коньяком. – Терехин подмигнул. – Грешен, люблю отхлебнуть в лесу. И выезжаю из города. Красота, вы себе не представляете! Даже в городском парке в такую рань еще никого нет, лежит густой туман, ни кладбища, ни заводов не видно, солнце над леском еще совсем белое...

– Вы поэт, – без тени иронии заметил Гордеев.

– А то! Попискивание куропаток различит только ухо охотника, впрочем, пищат одни птенцы, уж я-то найду ту лощину, где они спрятались. Тихонько, с приглушенным мотором, подъеду поближе, а потом – резко жму на газ. – Рассказывая, он с силой ударил в ножку стола. – Рывок – гоню машину вниз, в лощину, моя тачка и не такое выдержит!.. – Терехин, кажется, вошел в раж. – Некогда деликатничать, мчусь на скорости зигзагами, птенцы от этого теряют ориентир, некоторые, взлетая, бьются о капот, те, что разбились всмятку, считай, пропали, а других, которые еще дергаются, я тут же подбираю и – раз-два! – одним ударом отрубаю им головы...

Гордеев смотрел на него с изумлением. Еще один псих на его адвокатском пути. И он же – мэр города. Кошмар. Или просто мастерски голову морочит? Малышкина надо было с собой взять...

– И это вы называете охотой?

– Охота – она разная, – объяснил Терехин.

Гордеев с неудовольствием подумал, что «меценат» Щукин понравился ему гораздо больше.