Текст книги "Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945"

После нашей победы 24 ноября сложилась следующая обстановка: русские создали новый мощный оборонительный рубеж к востоку от Брусилова, который мы не могли атаковать, возможно, до окончания распутицы; кроме того, русские смогли сосредоточить на этом участке крупные резервы. С другой стороны, те силы русских, которые мы отбросили от Житомира, заняли новые позиции несколько севернее дороги Житомир – Радомышль и находились в прекрасном положении для наступления на наш левый фланг, если бы мы решили наступать из района Брусилова прямо на Киев. Было установлено, что в этом же районе находился и штаб 60-й армии русских.

Командование группы армий «Юг» решило ликвидировать эту потенциальную угрозу. 30 ноября XLVIII танковый корпус получил приказ предпринять внезапное наступление на правый фланг русских в районе Житомир – Радомышль и захватить их новые позиции от запада на восток. Операция эта выглядела на бумаге достаточно простой, но на деле оказалось все довольно сложнее. Обстановка на участке Житомир – Радомышль была вполне ясна – он прикрывался XIII корпусом, состоявшим из нескольких усталых пехотных и охранных дивизий, но этого нельзя было сказать о районе к северу и западу от Житомира.

Никто точно не знал, где заканчивается правый фланг русских. Представлялось вполне вероятным, что там нет никакого разрыва и линия фронта просто поворачивает на север. Существовала вероятность также и того, что разрыв в линии фронта прикрывается партизанами. Воздушная разведка не внесла никакой ясности, а наземные разведывательные группы мы решили не отправлять, поскольку их активность могла подсказать противнику, что на том участке готовится наступление. В довершение всех трудностей выяснилось, что все мосты в этом районе уничтожены.

Карта 48. Бои за Радомышль 6—15 декабря 1943 года

Командование XLVIII танкового корпуса решило, что все части должны оставаться на занимаемых ими позициях вплоть до момента начала внезапных действий. 68-я пехотная дивизия из района Житомира должна была атаковать правый фланг русских; слева от пехотинцев танковая дивизия «Лейбштандарте» ударяла во вражеский фланг, а еще левее 1-я танковая дивизия имела задачу выйти в тыл русских. В наступлении также должен был участвовать XIII корпус, нанося свой главный удар левым флангом. В день начала наступления передовые части обеих танковых дивизий в 6.00 должны были пересечь шоссе Житомир– Коростень. Проводить разведку местности не разрешалось, и дивизии должны были занять исходные позиции под покровом ночи.

Нашей козырной картой была 7-я танковая дивизия, получившая пополнение личным составом и техникой. Командование XLVIII танкового корпуса намеревалось послать 7-ю танковую дивизию для широкого обхода позиций противника слева от 1-й танковой дивизии и удара в его тыл. Чтобы этот довольно сложный план удался, была необходима полная внезапность. Это было далеко не просто, поскольку дивизии предстояло двигаться по пересеченной местности, на которой действовали партизаны и отсутствовали мосты. Но генерал Бальк считал, что маневр 7-й танковой дивизии окажется решающим для всего наступления.

За сутки до начала наступления к северо-западу от Житомира были посланы бронемашины и саперные подразделения для восстановления мостов и ремонта дорог, по которым предстояло пройти 7-й танковой дивизии. Им был отдан строгий приказ не приближаться к дороге Житомир – Коростень и не брать с собой боевых подразделений. Было просто необходимо привести в относительный порядок дороги и мосты, и мы надеялись, что это не привлечет особого внимания русских. 7-я танковая дивизия должна была совершить по этим дорогам ночной марш, а время начала общего наступления было рассчитано исходя из того, что она пересечет шоссе Житомир – Коростень в 6.00 6 декабря.

«Тигры» танкового батальона 7-й танковой дивизии не могли сопровождать дивизию на марше, поскольку были слишком тяжелы. По этой причине батальон был сначала подчинен дивизии «Лейбштандарте»; он имел задачу двигаться по дороге Житомир – Коростень и, прорвав вражескую оборону, идти на соединение с 7-й танковой дивизией. Задача, которая была возложена на эту дивизию, требовала большого мастерства, инициативы и энергии. Дивизией командовал Хассо фон Мантейфель, офицер, в избытке имевший все эти качества, а также обладавший смелостью и хладнокровием, необходимым для того, чтобы вдохновить своих подчиненных на выполнение этой очень трудной и опасной задачи.

В ночь наступления метеорологи обещали легкий мороз и полную луну. Все необходимые приказы были отданы устно и в деталях разъяснены на КП всех дивизий. Командиры дивизий и офицеры штабов не были созваны на общее совещание перед наступлением, поскольку в противном случае русские сделали бы соответствующие выводы. Вечером накануне наступления мы перевели командный пункт XLVIII танкового корпуса в селение Пищанка, находившееся почти сразу за передовой.

Ровно в 6 утра 6 декабря передовые части всех трех танковых дивизий пересекли дорогу Житомир – Коростень. И тут вдоль дороги мы обнаружили оборонительный рубеж русских, полностью укомплектованный личным составом, хотя и пребывающий еще в стадии оборудования. Русские были захвачены врасплох, поскольку не заметили нашего обходного маневра. Они оказали стойкое сопротивление, но их действия были не согласованы, и сопротивление было быстро сломлено, в первую очередь в полосе 7-й танковой дивизии. Начиная с этого момента наступление развивалось гладко, по плану, ничего непредусмотренного не происходило.

В эти дни исключительно успешно работала наша служба радиоперехвата. Радиодонесения русских оперативно расшифровывались и без промедления передавались в штаб корпусов, который принимал соответствующие меры. Мы были прекрасно информированы о реакции русских на наше продвижение и о том, что они собирались предпринимать. Поэтому мы могли соответствующим образом корректировать наши планы[205]205
  Красная Армия периода Второй мировой войны коренным образом отличалась от царской армии 1914–1917 гг., но у русских осталось два характерных недостатка. Они все так же были привержены массовым атакам и все так же пренебрегали мерами предосторожности при пользовании радиосвязью. Расположение войск Людендорфа при Танненберге было основано целиком на перехваченной информации, а Гинденбург в свое время говорил «о непостижимом отсутствии у русских какой-либо осторожности».


[Закрыть]. Поначалу русские недооценили значение немецкого наступления. Позднее в бой было брошено несколько противотанковых орудий. Затем русское командование забеспокоилось. Радиообмен становился все более и более бурным. «Немедленно доложите, откуда взялся неприятель. Ваше предыдущее донесение правдоподобно». Ответ: «К чертовой матери, как я могу знать, откуда он там взялся?» (Как только в радиопереговорах русские начинают упоминать черта и его ближайших родственников, можно заключить, что обстановка накаляется.) Ближе к полудню 60-я армия русских дрогнула и начала отступать, а вскоре после этого наши танки вышли в район расположения ее штаба.

К вечеру русский фронт был обойден на глубину до 20 миль. Наступление было эффективно поддержано авиацией генерала Зейдемана[206]206
  Зейдеман в 1942 г. командовал нашими ВВС в Африке и отвечал за авиационную поддержку танковой армии Роммеля. Его тесное и умелое взаимодействие с наземными войсками стало притчей во языцех.


[Закрыть], который расположил свой штаб в непосредственной близости от штаба XLVIII танкового корпуса. Офицер связи из VIII авиационного корпуса передвигался на бронемашине вместе с нашими головными танками и находился в постоянном радиоконтакте с авиаэскадрильями.

Наступление успешно развивалось. В ночь с 7 на 8 декабря дивизия «Лейбштандарте» глубоко вклинилась в оборону русских. К сожалению, успех этот не удалось развить, поскольку танки израсходовали все горючее, и «Лейбштандарте» была весь день занята оказанием помощи остановившимся машинам. 1-я танковая дивизия сломила сопротивление русских на своем участке и продвинулась до реки Тетерев. После упорных боев 7-я танковая дивизия захватила плацдарм у городка Малин на берегах реки Ирша, и к 9 декабря весь район между двумя реками был очищен от неприятеля.

Результаты были более чем удовлетворительными. 60-я армия была разбита, а по захваченным у русских боеприпасам и созданной ими сети грунтовых дорог можно было судить, что мы предотвратили наступательную операцию крупного масштаба.

Проанализировав ситуацию, на КП XLVIII танкового корпуса все пришли к выводу, что в настоящее время большего добиться не удастся, и предложили командованию 4-й танковой армии отвести танки и перегруппировать их для нанесения нового удара. Мы предложили обойти русских у Малина, для чего повернуть на Коростень.

Но до получения новой задачи XLVIII танковому корпусу было приказано прикрыть XIII корпус, закрепляющийся на новых позициях. Бальк решил выполнить эту задачу путем наступления. К западу от реки Тетерев у русских оставался довольно крупный плацдарм в районе Радомышля. Он был ликвидирован мощным ударом 1-й танковой дивизии и действиями «Лейбштандарте»; действия дивизий были хорошо согласованы и контролировались штабом корпуса. Три с половиной русские дивизии были окружены и на следующий день уничтожены. Мы также преподали хороший урок тем частям неприятеля, которые попытались спасти своих товарищей из окружения. Трофеи составили 36 танков и 204 противотанковых орудия.

14 декабря был нанесен удар в противоположном направлении, и мы заняли еще один русский плацдарм, к северу от Радомышля. Затем танки были выведены в резерв, а пехота XIII корпуса заняла новые позиции вдоль рек Тетерев и Ирша. Русские были ошеломлены этими ударами, которые обрушились на них неизвестно откуда, и перехват их радиопереговоров принес новые свидетельства их недоумения и тревоги. К 15 декабря мы закрепились на захваченных рубежах, и XLVIII танковый корпус был готов к новым сражениям.

Тем временем LVII корпус захватил Коростень и теснил противника на восток. У командования были основания предполагать, что русские намереваются атаковать нас на стыке XIII и LVII корпусов, и мы получили приказ упредить их. Бальк решил предпринять еще один обходной маневр, который почти всегда оказывался фатальным для многих русских дивизий и корпусов и который он проводил со столь впечатляющим искусством. В качестве предварительной меры 7-й танковой дивизии было приказано форсировать Иршу к северу от Малина и захватить там большой плацдарм. Сделав это, Бальк планировал двумя ночными маршами передислоцировать 1-ю танковую дивизию и дивизию «Лейбштандарте» в район южнее Коростеня, откуда он предполагал нанести этими дивизиями внезапный удар севернее Мелени. В это же время должна была начать наступление 7-я танковая дивизия с плацдарма под Малином. Таким образом, большие силы русских, сосредоточенные около Мелени, могли оказаться в котле (см. карту 49).

Сосредоточение 1-й танковой дивизии и дивизии «Лейбштандарте» было осуществлено в строжайшей тайне. Разведка на местности не проводилась. Мы верили в опыт личного состава этих дивизий и надеялись на то, что они смогут осуществить внезапный прорыв русского фронта к западу от Мелени. Начало наступления было запланировано на 9.00 16 декабря. Дивизии заняли исходные рубежи для атаки лишь с незначительным опозданием.

Карта 49. Котел у Мелени 16–23 декабря 1943 года

Наступление началось с очень интенсивного артобстрела. 30 артиллерийских батарей и минометная бригада сосредоточили огонь перед фронтом «Лейбштандарте», которая двигалась вперед при поддержке 1-й танковой дивизии. Затем артиллерия и минометы перенесли свой огонь в полосу 1-й танковой дивизии. Мотопехота этой дивизии ударила русским во фронт, а ее танки, которые двигались вместе с «Лейбштандарте», развернулись к западу и нанесли врагу удар во фланг и в тыл. Подобное сложное наступление можно было осуществить только силами войск высочайших качеств, но эти две дивизии считались в вермахте одними из самых опытных. 7-я танковая дивизия Мантейфеля тоже действовала успешно, и к вечеру 16 декабря мы надеялись, что у Мелени будет осуществлен миниатюрный Танненберг[207]207
  Имеется в виду городок в бывшей Восточной Пруссии, у которого в 1410 г. произошло сражение между силами прусского ордена (крестоносцев) и объединенным славянским ополчением (Польша, Литва, Россия), известная также как Грюнвальдская битва, по близлежащему городку Грюнвальд. (Примеч. пер.)


[Закрыть].

В последующие дни мы старались сомкнуть клещи вокруг значительных, но не установленных сил русских, оказавшихся в котле у Мелени. Тяжелые бои пришлось вести 7-й танковой дивизии, а «Лейбштандарте» подбил 46 танков. Сопротивление русских все усиливалось, и 21 декабря их войска перешли в мощную контратаку. Яростно сражаясь с превосходящими силами противника, наши героические войска делали все, что было в их силах, но русские оказались гораздо сильнее, чем мы предполагали.

Днем 21 декабря в наш штаб была доставлена карта, найденная у убитого русского майора. Это был сенсационный документ, поскольку из него следовало, что мы пытались окружить не менее трех танковых и четырех стрелковых корпусов противника. Русское командование, судя по всему, сосредотачивало здесь свои силы для крупного наступления из района Мелени на Житомир, поэтому наше собственное наступление силами трех танковых дивизий должно было показаться просто наглостью.

В 15.00 этого же дня мы получили сообщение о большом совещании командиров соединений русских. Факт этот, вкупе с обстановкой на нашем фронте, свидетельствовал о том, что противник меняет свои планы; представлялось возможным, что он может отказаться от предполагавшегося ранее наступления на Житомир и сосредоточится на уничтожении XLVIII танкового корпуса. По этой причине мы решили перейти к обороне и отказаться от попытки окружить войска, столь превосходящие наши собственные силы. Но дивизии «Лейбштандарте» было приказано попытаться взять Мелени и соединиться с 7-й танковой дивизией южнее котла, в котором находились окруженные русские.

22 декабря «Лейбштандарте» не смогла продвинуться вперед, но 1-я танковая дивизия отбила атаки двух танковых корпусов русских, уничтожив при этом 68 танков. 23 декабря мы отвели назад наши силы на флангах и перешли исключительно к обороне, блокируя всякие попытки отрезать наши дивизии. XLVIII танковый корпус, тем не менее, своими действиями упредил и сорвал новое крупное наступление русских, которое, вероятно, могло оказаться роковым для XIII корпуса.

Наше отступление началось как раз вовремя. В 50 милях южнее русские снова предприняли наступление на Брусилов, там, где мы вели бои 22–24 ноября, и в ходе его XXIV танковый корпус был буквально смят. 4-я танковая армия не располагала больше никакими резервами, и поэтому наш корпус получил приказ отойти из района Мелени и спешно тремя нашими танковыми дивизиями двинуться на юг, чтобы восстановить там прорванный фронт. К этому времени мы стали чем-то вроде «пожарной команды» группы армий «Юг», и нас постоянно перебрасывали с одного опасного участка на другой.

Таким образом и закончились наступательные действия XLVIII танкового корпуса на Киевском выступе. В тактическом плане проведение этих действий было, по моему мнению, выше всяких похвал. Генерал Бальк командовал своим корпусом как выдающийся военачальник; он продемонстрировал полное понимание классических принципов маневрирования и внезапности, проявил находчивость и гибкость, что ставило его в один ряд с великими полководцами прошлого.

Бальк немало сделал для своей собственной репутации, но куда больше он сделал для германских армий на Украине. Верно, что главная задача – захват Киева – оказалась для нас непосильной. Даже русские считали наше первое наступление на Брусилов самым опасным. Если бы Бальку позволили осуществить свой первоначальный план, вполне вероятно, что этот «святой град» на Днепре оказался бы снова в наших руках. В этом случае мы бы отсекли значительную часть сил русских, и обстановка на южном фронте могла кардинально измениться.

Но нам все же удалось нанести значительные потери русским – войсками 4-й танковой армии, передовым отрядом которой мы были, за это время было захвачено более 700 танков и 668 орудий. Из трех русских групп, переправившихся через Днепр в ноябре, первая перестала существовать как организованная сила у Брусилова, вторая была разгромлена в районе Житомир – Радомышль, а третья так сильно потрепана восточнее Коростени, что оказалась неспособной к наступательным действиям.

Верно и то, что русские пополнения личного состава и техники продолжали идти потоком через Киев, и с их помощью ослабленные армии могли бы со временем восполнить потери. Но боевые качества этих новобранцев оставляли желать много лучшего. Примерно половина пленных, взятых нами в декабре, были юноши в возрасте от 15 до 18 лет. Другая их половина состояла большей частью из азиатов, призванных из самых дальних уголков советской империи, или пожилых людей, которые смотрелись бы куда лучше на печи, чем на поле брани. Среди них почти не было по-настоящему сильных, крепких молодых людей.

Без сомнений, на этом этапе войны русские формировали свои пехотные дивизии из кого угодно, безотносительно к их подготовке, возрасту или состоянию здоровья, и безжалостно бросали этих людей в бой. Более подготовленные солдаты пополняли гвардейские корпуса и штурмовые дивизии. Если та или иная часть попадала в окружение, командование изо всех сил старалось сохранить офицерский и сержантский состав как кадры для будущих формирований. Тем не менее в этот мрачный декабрь 1943 года немецкие солдаты на Украине ощущали что-то вроде проблеска надежды, поскольку стало ясно, что источники пополнения личного состава Красной армии начинают истощаться. Приближался день, когда у русских не осталось бы больше резервов.

Значение этого вопроса весьма велико, поскольку он демонстрирует, что могло было быть сделано на Восточном фронте, если бы во главе германского Верховного командования стоял такой человек, как Манштейн, а не Гитлер. Даже после провала нашего наступления 1941–1942 годов мы вполне могли бы добиться победы, будь уровень нашей стратегии выше, – войну с Россией, без сомнения, нельзя было считать проигранной. Решающим месяцем стал октябрь 1942 года, когда 6-ю армию еще можно было вывести из сталинградского котла. Осторожные и предусмотрительные действия, сочетавшие стратегические отходы с тактическими наступлениями, могли бы нанести невосполнимый урон даже крупным силам русских и сохранить в то же время наш собственный личный состав и военную технику. Русский принцип вести наступление, несмотря ни на какие потери, можно было бы обратить против них самих. Я полагаю, мы вполне могли бы достичь стратегического равновесия на Востоке, и, возможно, разгром 1917 года мог бы повториться[208]208
  В книге «Meine Kriegserinnerungen» (Berlin, 1938) Эрих Людендорф пишет о наступлении Брусилова в 1916 г.: «Я считал, что даже русские были не в состоянии восполнить потери столь громадного масштаба». Революция разразилась спустя шесть месяцев.


[Закрыть].

Даже после катастрофы под Сталинградом могла бы оставаться надежда, если бы Гитлер не настоял на роковом наступлении в районе Курска. Он непременно желал «дать чудовищу уничтожить самого себя своими собственными руками».

17
Отступление с Украины

Накануне Рождества 1943 года группа армий «Юг» снова оказалась в критической ситуации. Мы узнали, что XXIV танковый корпус понес тяжелое поражение и что русские прорвали нашу оборону в районе Брусилова. Поступили сообщения, что они двигаются к Житомиру, и XLVIII танковому корпусу было приказано остановить их. В день Рождества наш штаб прибыл в Житомир, который был забит грузовиками с имуществом и боеприпасами, а также тыловыми подразделениями наших войск, в том числе тылами XIII и XXIV корпусов. С трудом проехав по запруженным улицам, мы развернули КП на южной окраине города. Под наше командование были переданы танковые дивизии XXIV корпуса (8-я, 19-я и дивизия СС «Рейх»), но никто из нас не представлял, где они находятся и какие потери понесли. Мы предполагали, что они могут быть где-нибудь в лесах восточнее Житомира; во всяком случае, мы были обязаны найти эти несчастливые дивизии и восстановить фронт.

Наши проблемы осложнялись тем, что Житомир, в котором скопилось огромное количество войск, был охвачен паническими настроениями. Кроме тыловых частей 4-я танковая армия отправила в город и свою артиллерийскую дивизию, в результате чего более 20 тысяч человек и тысячи машин самого разного вида сгрудились на его улицах. Город превратился в настоящую мышеловку, к тому же из-за отсутствия хороших дорог три наши танковые дивизии, идущие с севера (1-я, 7-я и дивизия СС «Лейбштандарте»), были вынуждены пройти именно через Житомир.

С огромными трудностями и только благодаря решительным мерам, принятым генералом Бальком, 1-й танковой дивизии удалось пройти через город и двинуться на восток для соединения с остатками XXIV корпуса. Наконец от 1-й танковой дивизии поступило донесение, что она прорвалась сквозь вражеские заслоны к дивизии СС «Рейх» и штабу 8-й танковой дивизии, однако южнее 19-я танковая дивизия и часть 8-й танковой дивизии остаются отрезанными от них крупными силами русских. Через какое-то время штаб нашего корпуса связался по радио с 19-й танковой дивизией и передал ей приказ прорываться в район южнее Житомира, в котором дивизия СС «Лейбштандарте» попытается соединиться с ней. К несчастью, Житомир был настолько переполнен войсками, что «Лейбштандарте» пришлось двигаться по его улицам с минимальной скоростью.

Мне никогда не забыть этого Рождества. От 19-й танковой дивизии по радио поступило скупое известие: «Атакованы 30 вражескими танками. Горючего нет. Помогите, помогите, помогите!» – после чего связь оборвалась. Генерал Бальк наотрез отказался вводить в бой дивизию «Лейбштандарте», даже если бы вследствие этого 19-я танковая оказалась уничтоженной. Спустя шесть часов тревожного ожидания радист принес мне так обрадовавшую всех нас радиограмму: «В относительном порядке отходим на запад».

26 декабря 19-я танковая дивизия и часть 8-й танковой дивизии соединились с дивизией «Лейбштандарте» в районе Волицы. Благодаря умелому руководству генерала Кельнера и полковника фон Радовица они не только почти не понесли потерь, но и уничтожили большое количество вражеских танков. Они поступили так, как обычно поступали русские, – направили войска не по шоссе, а через лес.

Разведка между тем доложила, что крупные силы русских двигаются на Житомир. Мы с беспокойством ожидали, что 27 декабря они атакуют нас. Но колонны русских танков так и не появились. То ли они проявили осторожность после прорыва 1-й танковой дивизии, то ли их войска пошли в обход, пытаясь окружить нас, и перемешались, я сказать не могу, но факт остается фактом – наступления не последовало, но это значительно облегчило наше положение.

Карта 50. От Днепра к Днестру. Март – апрель 1944 года

Первая часть нашей задачи была теперь решена – мы вывели из окружения дивизии XXIV танкового корпуса и организовали оборону к востоку от Житомира. Командование 4-й танковой армии решило воспользоваться этим и перебросить XLVIII танковый корпус южнее, чтобы прикрыть участок Казатин – Бердичев (см. карту 50). Были все основания опасаться удара русских на этом участке, поскольку это давало бы им возможность перерезать основные железнодорожные коммуникации немецких дивизий, находящихся в излучине Днепра. Русские уже взяли Казатин, и нам было приказано срочно сосредоточить все свои силы для нанесения удара.

27 декабря дивизия СС «Лейбштандарте» заняла район восточнее Бердичева, а 28-го перед ее порядками проследовала 1-я танковая дивизия, имея приказ отбить у русских Казатин. (7-я танковая дивизия все еще находилась на марше, двигаясь с севера.) XLVIII корпус имел примерно 100–150 танков, а русские, действующие в этом районе, – до 500.

Напряженные бои начались 29 декабря. Дивизия «Лейбштандарте», оборонявшаяся на участке протяженностью 20 миль, была атакована 140 танками противника. Тем временем 1-я танковая дивизия продвинулась несколько вперед, но была встречена яростным сопротивлением превосходящих сил русских. «Лейбштандарте» уничтожила 68 вражеских танков, но фронт дивизии был прорван в нескольких местах, и 40 русских танков уже действовали у нее в тылу. В связи с этим генерал Бальк принял решение сократить свой фронт и отвести две имеющиеся у него дивизии на новый рубеж обороны по обе стороны Бердичева. К утру 30 декабря наше положение стало критическим. Земля покрылась ледяной коркой, что сильно затрудняло отступление 1-й танковой дивизии, а дивизии «Лейбштандарте» пришлось с боем пробиваться через крупные силы русских. В довершение ко всему замедлилось продвижение 7-й танковой дивизии. Тем не менее нам удалось за день подбить 32 вражеских танка и к полудню создать сплошную линию фронта.

31 декабря русские предприняли ожесточенные атаки, которые стоили 67 танков. И опять-таки у нас сложилось впечатление, что за танковыми частями Красной армии больше не идут крупные силы пехоты. Взятые в плен солдаты оказались в основном парнишками лет семнадцати и даже моложе. Эта бойня буквально детей потрясла даже ветеранов Восточного фронта.

Один из взятых в плен командиров русского танка оказался рабочим уральского завода. Он рассказал, что 17 ноября по радио было зачитано обращение Сталина, призвавшего всех умеющих водить танки идти на фронт. Он пришел в военкомат и буквально через месяц оказался в гуще боя, не получив вообще никакой подготовки. Вывод о том, что резервы русских явно иссякают, придал нам новые силы, укрепив решимость держаться до конца.

Тем, что опасное положение, в котором оказалась 4-я танковая армия, ликвидировано, мы в значительной степени были обязаны умелому и твердому руководству ее командующего генерал-полковника Рауса. И хотя 31 декабря русские смогли взять Житомир, а 3 января вышли на границу Польши 1939 года, их наступательный порыв уже иссяк, а немецкая оборона на Западной Украине прорвана не была, и боевой дух наших войск оставался неколебимым.

После успеха в оборонительных сражениях в районе Бердичева можно было ожидать нескольких недель относительного затишья. Я все еще не до конца оправился от амебной дизентерии, полученной в африканской кампании, и генерал Бальк посоветовал мне взять краткосрочный отпуск и поехать в Германию для завершения курса лечения в госпитале Гармиша. Оттуда я мог бы вернуться восстановившим силы и готовым к тяжелым боям, которые, мы были уверены, ждали всех нас в 1944 году.