Текст книги "Призрачные дороги"

– Древний символ, – шаркнул носком сапога по темному камню Рис, – такой же древний, как символ Мо.

Я снова посмотрел на перевернутую фурку. Она сильно напоминала трехлучевую звезду, а та, в свою очередь, если немного изменить угол лучей – трехпалую метку демона. Единственное, что не поддавалось объяснению – двойная фурка. Ирия есть свет и добро. Ну еще возмездие за неправедные дела человеческие. Другие небожители – его соратники, помощники, глаза и оружие. А Мо… он такой же проклятый, как эта земля. Завистливый ко всему живому. Злой гений нашего мира, гораздый на козни и скорый на расправу. Ему даже поклонялись в отдельных храмах, когда отпевали умерших. Поклонялись в надежде, что демон отпустит душу покойника для перерождения. Мо был богом некромантов, черных магов, воров и иногда – алхимиков. Когда те работали с темными стихиями земли. Но до того, чтобы объединить символы двух извечных врагов в одном… до этого могли додуматься только вампиры! Точнее – самый хитрый из них.

Но больше всего меня поразил огромный черный круг на стене. Он играл переливами черной смальты. Перед монохромной мозаикой белым пятном выделялась статуя Ирия в его самой грозной ипостаси: с пучком дротиков в одной руке и жезлом в другой. Только жезл был не такой, как в наших храмах, а тоже в форме двойной фурки.

Я оглянулся на Лаланна, тот напряженно застыл, не отводя взгляда от черного круга.

– Рис… – позвал я, привлекая внимание.

Милитес повел плечами, словно ему внезапно холодно стало, и мрачно обронил:

– Видишь рисунок? Это Черное солнце. Знак изнанки мира. Его темной стороны. Знак ожидания, что Черное солнце заменит наше светило и вернутся изначальные Тьма и Хаос. Так сказано в Законах Ирия.

Я поморщился – не люблю подобных речей, тошнит меня от них. От пафоса всех этих великих предсказаний, законов, скрижалей, чтобы их сочинителям век перерождения не видать.

– Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, но боюсь, вы неправы, – раздался за нашими спинами приятный низкий голос.

Я обернулся: в дверях стоял вампир.

Наши настороженные взгляды незнакомца не смутили.

– Нет другого солнца. Оно одно. Восходит и заходит, проходя через все три мира. Черное солнце всего лишь символ, знак тайной божественной мудрости. Ирия знает нижний мир не хуже небесного, ибо живет сразу в обоих. – После этой фразы мужчина поклонился и представился: – Иолах Энер, жрец Ирии.

– Дюсанг Лирой, – поклонился я в свою очередь и, не услышав от Риса ни звука, повернулся в его сторону. Мой земляк застыл каменным истуканом, словно был не в силах ни двинуться, ни заговорить.

– А это мой верный друг и товарищ, милитес Лаланн, – пришлось сказать за него.

Вампир улыбнулся:

– Простите… скоро начинается вечерняя служба. Хотите остаться?

Этого еще не хватало! Тогда Рис точно что-нибудь учудит. Как только увидит, что люди просят благословения упыря. Я и сам такой картины не вынесу.

– Спасибо за приглашение, но, пожалуй, для нас это чересчур, молиться вместе с нежитью. – Я не посчитал нужным смягчить свои слова.

– Понимаю, – ничуть не обиделся жрец, посмотрел на Лаланна, улыбнулся спокойно, а затем сказал: – Если возникнет желание поговорить о Великом… приходите. Поверьте, ничего нового мы не придумали, просто глубже заглянули в историю этого мира.

Вампир еще раз поклонился и пошел к алтарю. Мы же с Лаланном отправились искать обратную дорогу. На душе стало еще тяжелее.

Вот вроде бы выглядит все пристойно, хотя и непривычно, а ведь противно-то как! Но если мы хотим выжить, придется через брезгливость переступить и закрыть глаза на чужие обычаи. Знали, на что идем. Знали, что упыри не нектаром цветочным питаются. И что люди у них живут. И для чего их держат. Знали, но согласились? Согласились. Сами сделали выбор, никто за спиной с ножом не стоял. Князь свое обещание пока выполняет слово в слово, так что… нечего кривиться и морщиться. Во всяком случае, этернус не особо выделяются кровожадностью среди людей и… нелюдей.

Поймав себя на этих мыслях, я вздохнул – в который раз сам себя уговариваю? Не сосчитать. Скоро вместо молитвы буду по пять раз в день повторять.

В голове всплыли картины Сырта, и я оскалился – нет уж… лучше на этой стороне, чем на той!

Рис, по-видимому, пришел к аналогичному выводу, потому что махнул рукой:

– Ладно, привыкнем… Надеюсь. Лишь бы нас не заставили вместе в храме стоять.

Таких слов я от него не ожидал: у Риса редко получалось мыслить спокойно и адекватно, когда речь заходила об упырях. Любых – что обычных, что этернус.

Мое удивление почти сразу же развеяли слова:

– Знаешь, Дюс, на полноценную злость уже сил не хватает. Пожалуй, надо сначала отдохнуть от дороги, а то связно мыслить не получается. Постоянно кажется, что или я, или этот мир сошел с ума.

Я рассмеялся – знакомые мысли – и сказал:

– Тогда нас двое таких сумасшедших в одной упряжке.

Дверь «гулякам» открыла Эрхена – защитничек-сирин, свернувшись клубком в кресле, явно видел уже десятый сон.

Лаланн тронул мага за плечо:

– Агаи, ложись в кровать!

Он сразу вскочил, уставившись на нас совершенно бессмысленным взглядом, и пробормотал:

– Я не засыпаю!

Рис рассмеялся:

– Нет, не засыпаешь. Ты уже откровенно спишь! Давай, давай… маши крыльями до постели.

Маг послушно поплелся в указанном направлении, на ходу снимая камзол и рубашку.

Рис, глядя на то, как сирин кутается в одеяло, вздохнул:

– Чувствую, не переживет парень зимы.

Я промолчал, потому что и сам так думал. Дело было даже не в подцепленной заразе, а в нежелании жить. Выглядело это так, словно из Агаи в один момент выдернули стержень, без которого парень не мог устоять на ногах. Такое настроение меня не устраивало: хреново идти в бой с магом, который настроен доблестно умереть. Да… Придется подумать над тем, как встряхнуть нашего «героя».

Милитес кивнул на кресла рядом с накрытым столом:

– По бокалу вина?

Я согласился – вино у кровососов было весьма приличное, риволийское, от такого грех отказываться.

Мы немного посидели, думая каждый о своем и в то же время, сдается мне, – об одном и том же. О том, что уже через четыре дня окажемся в столице княжества нежити. Я чувствовал, там нас ждет много сюрпризов. Хотя куда уж больше… Действительность и так превосходила самые смелые фантазии: я думал об одном замке, одинокой берлоге, а обнаружил целое государство. Маленькое, но вполне процветающее, раз хозяева подали к столу риволийское вино. Да и обстановка на господской половине тоже была не бедная: что мебель, что пушистые ковры – явно не на коленке сделаны. Интересно, много ли по миру гуляет товаров из здешних мест?

Ну и Андру… Ну и жук… Всех вокруг пальца обвел! Хотелось бы знать, как он умудрился договориться с правителем Тмара… Но еще больше хотелось выведать, какую выгоду упырь имеет с нашего Фирита. Ведь не за красивые глазки отпрыск сгинувшей династии помогает солнцеподобному избавляться от неугодных короне. Спросить напрямую, что ли?

Я скептически хмыкнул, как наяву услышав «А что вы, Дюс, сами думаете по этому поводу? Что я могу с него получить?».

Вот наверняка дело кончится именно таким ответом, можно смело поспорить на золотой.

– Чему улыбаешься? – поинтересовался Лаланн. – Вроде как сегодня ничего веселого не произошло.

– Это с какой стороны посмотреть, – ответил я, дождался вопрошающего взгляда и пояснил: – Радуюсь, что скоро получу ответы на все накопившиеся вопросы, ведь до замка Андру осталось всего четыре дня.

Рис на мои слова криво ухмыльнулся, допил вино и только затем сказал:

– А ты уверен, что ответы тебя порадуют?

Я пожал плечами: порадуют или не порадуют, но хотя бы не останется белых пятен. Истина, она в любом случае лучше, если только ты не любитель «слепых» боев.

Но в одном, пожалуй, мой товарищ не ошибся – как ни настраивай себя на самую горькую правду, а действительность наверняка окажется много хуже. Это, можно сказать, в последнее время непреложный закон.

Лаланн, не дождавшись ответа, наполнил бокалы и сказал:

– Выпьем за нашу память…

Я хмыкнул – нашел за что тост поднимать.

Мой приятель хитро прищурился:

– За то, чтобы когда нам покажется – все, в этом мире уже невозможно жить! – мы вспомнили: другого нет и не будет!

Это точно… Хотя у меня, в отличие от Риса, еще оставался запасной вариант. Правда, не уверен, что радужный. Ведь если верить словам вампира, у меня даже умереть спокойно не получится.

Я выпил одним глотком содержимое бокала и выругался: от сирин безысходностью заразился, что ли? С таким настроем проще сразу повеситься. Нет уж! Это сирин и Фирит пусть удавятся, пусть их чумная повозка трижды переедет, но я устою! И те, кого люблю, тоже выживут, даже если для этого придется вытрясти душу из самого Мо.

С таким настроением я и отправился спать. Давно за собой заметил, что пофилософствовать о смысле жизни меня тянет исключительно в двух местах: верхом на лошади или в одиночестве в кресле у камина. С креслом, камином и одиночеством у меня в последнее время как-то не складывалось, зато с седлом везло, так что времени как следует обдумать происходящее будет более чем достаточно.

Пока породистая тонконогая кобыла цокала подковами по граниту, я мерно покачивался в такт ее шагам и рассматривал окрестности. Каждая новая деталь пейзажа таила скрытый смысл, дополняя мое представление о государстве нежити.

По словам Андру, его замки стояли друг от друга на расстоянии перехода, который было по силам преодолеть за день неспешному тяжеловозу с груженой повозкой. Большую часть земли между поместьями занимали поля, разделенные узкими полосками садов, посадками огневушки, черного дуба да белоствольной лиственницы, самых дорогих и востребованных деревьев. Притом лес вырос не сам по себе: саженцы тянулись к небу ровными рядами, словно королевские гвардейцы на параде. Сады тоже порадовали ухоженностью: аккуратно обстриженными кронами и стволами, закрытыми на зиму от мелких грызунов колючим лапником.

Андру оказался рачительным хозяином. Хорошо продумал: поля распахали на таком расстоянии от замка, чтобы за день люди успели добраться, поработать и вернуться обратно. За ними росли сады и лес.

Несколько раз мы пересекли по надежным каменным мостам небольшие речушки. Оглядываясь по сторонам, я так и не сумел избавиться от ощущения, что еду по одной из северных провинций Наорга. Единственной странностью, напомнившей, что мы забрались в сердце царства нежити, было отсутствие деревенек вдоль дорог. Это если не считать чувства близкой опасности, ощущения, словно пробираешься по хрупкому льду и в любой момент можешь оказаться в ледяной прорве.

Андру своим государством гордился, это было понятно по тому, как увлеченно он рассказывал о методах, позволяющих получать год из года хорошие урожаи, о том, какие богатства таит эта земля. Притом я уверен: правитель вампиров рассказал далеко не все, он просто позволил гостям узнать немного больше увиденного. А вообще в этот момент упырь мне здорово напомнил удачливого хозяина, хвастающего перед приятелями добротным домом. Я даже посмеялся про себя над желанием князя похвалиться. А еще у меня в душе шевельнулось любопытство – хватит ли этернус упорства и желания заселить всю Пустошь?

Кажется, в планы Андру вообще не входило выставлять напоказ свое государство. Несостоявшийся король прекрасно понимал: это стало бы вызовом людям. Одно дело тайком торговать с крошечным княжеством, правителю которого хватает ума и цинизма смотреть сквозь пальцы на сомнительные связи, пока они приносят прибыль казне. Тут все в рамках приличий. Другое – показать всему миру кукиш, объявив о своем существовании. Это все равно что помахать из окна перед стаей крокутов куском свежего мяса – добраться не доберутся, но суеты и воя будет лет на сто. К тому же из «избушки» лишний раз носа не высунешь – наверняка объявят охоту. Да и пойдет ли на пользу государству вампиров сближение с миром живых? Останутся ли их сервы такими же послушными как прежде, когда увидят, что можно жить по-другому? Не уверен. Так что князь абсолютно прав, оберегая свою тайну.

Я почувствовал, как завозилась Морра в седле – теперь девочка ехала со мною, – и спросил:

– Что-то случилось?

Малышка пискнула «Дюс!» и ткнула пальцем на живописную груду камней, в которой угадывалась огромная статуя, разбитая, покрытая лишайником и мхом, вросшая в землю.

Я придержал кобылу, поискал взглядом Андру, дождался, когда мы поравняемся, и поехал рядом.

– Андру, скажите, что это за скульптура? Похоже, ей не один век.

– Впечатляет, не правда ли? – улыбнулся этернус. – Да, она очень стара. Мы обнаружили статую, когда прокладывали дорогу. Случайно наткнулись на голову и руку. Позже откопали остальное и сложили в одном месте.

Князь задумчиво прищурился:

– Это одна из тайн сгинувшего государства. Мы уже натыкались на останки древних городов, когда перепахивали землю. На севере и юге мы нашли похожие статуи. Предполагаю, что они служили для обозначения границ древнего государства. Кто это – боги или правители, я так и не определился: статуи сильно повреждены.

Впечатляет? Да не то слово…

Нет, конечно, я знал, что в Проклятых землях когда-то жили люди, они там и сейчас живут. Вот только святилище – это не руины городов. Его по силам построить паре магов, помешанных на отшельничестве. Города же возводят только в безопасном месте, потому что невозможно спокойно жить и растить детей там, где каждая кочка грозит бедой.

Значит, Пустошь не всегда была Пустошью. Когда-то в ней можно было без страха жить. Так что же случилось?

Мы поравнялись со статуей. Лишайник, потерявший к осени свой серо-зеленый цвет, выделялся на желтоватом камне неровными кровавыми пятнами.

Меня поразила голова каменного идола, обращенная к небу незрячими глазами. Точнее, выражение его лица – скорбное, с плотно сжатыми в горькой усмешке губами, с глубокими жесткими складками, тянущимися от крыльев носа. Я еще ни разу не видел такого на ликах богов. Если, конечно, это божество. А если правитель, то он, должно быть, сумел разглядеть крах своего государства.

– Нравится? – поинтересовался вампир, заметив, что я пристально разглядываю скульптуру. – На удивление правдиво, да? Именно так должны смотреть боги на то, что вытворяют их создания.

Мы проехали мимо поверженного гиганта, оставив его смотреть в по-зимнему нахмурившееся небо. Морра в этот момент плотнее прижалась ко мне: девочку напугала гигантская голова.

Лицо обдало колючим ветром: погода портилась на глазах, угрожая ледяным дождем или метелью.

Правитель нежити, обеспокоенно глянув в темнеющее небо, приказал:

– Поторопимся! – и пустил лошадь галопом.

Я последовал примеру князя: непогоду лучше переждать у теплого очага с бокалом горячего глинтвейна или в постели с пылкой красоткой.

Как и обещал Андру, мы еще четырежды останавливались в замках. Они отличались друг от друга, сходившись лишь в том, что ни в одном из строений не оказалось открытого внутреннего двора. И везде нас ждал горячий прием. И такая же свобода, как в первом замке. Любопытным гостям позволялось фактически все, даже заглядывать в личные комнаты вампиров. Правда, последнее выяснилось совершенно случайно: в одном из замков на господской половине оказался слишком уж лаконичный интерьер – голые стены, ровная плитка, одинаковые светильники на стенах – вдобавок слишком путаные переходы. В итоге, промахнувшись с поворотом, я беспардонно вломился в чужое жилище и замер на пороге.

Хозяин замка своеобразно смотрел на жизнь; обстановка в комнате оказалась ничуть не лучше, чем в коридоре: кровать, сундук, простой стол и пара деревянных жестких кресел. Правда, на одной из стен переливалось в огнях светильника уже знакомое Черное солнце, а над кроватью висела серебряная двойная фурка, самый дорогой предмет обстановки.

Похоже, как бы дико это ни звучало, здешние этернус отличались большой набожностью и не меньшей скромностью. На такие выводы меня натолкнуло то, что гостевые комнаты обставили с должной роскошью. Выбрав жизнь аскета, хозяин не принуждал случайных визитеров следовать по его пути.

Я уже хотел ретироваться, как услышал веселое:

– Вечер добрый!

В дверях, ведущих в смежную комнату, стоял сухопарый мужчина. Это был высокий, стройный красавчик с черными локонами до плеч и глазами лани. Именно о таких возлюбленных грезят ночами глупые невинные девицы.

– Простите за беспокойство, – извинился я в ответ на приветствие, – немного заплутал в ваших коридорах.

– Ничего, я рад новым лицам, – сказал вампир и, криво усмехнувшись, добавил: – Тем более таким редким.

Это да. Мало кто добровольно сунется в пасть нежити.

Между тем вампир представился:

– Игнас Беладу.

Я с интересом оглядел его и поинтересовался:

– Герцог Гросвенор Ферран Беладу кем вам приходится?

Этот маленький сухонький старичок, мучимый подагрой, несмотря на почтенный возраст, был завсегдатаем борделей, чем и прославился на всю Луану. Притом горожане не знали, смеяться или завидовать удалому старцу – шлюхи крепко хранили его секреты за семью печатями.

– Младший брат.

– Дюсанг Лирой. – Я слегка поклонился, чувствуя себя несколько странно. Одно дело общаться с подданными Андру в его присутствии, другое – знакомиться словно с обычными людьми.

Вампир снова усмехнулся и повел рукой, приглашая в комнату:

– Наслышан о вас. За такое знакомство надо обязательно выпить.

Упырь разлил вино в глиняные бокалы:

– Прошу!

– Надеюсь, хорошего наслышаны? – поинтересовался я, отпил и замолчал, смакуя напиток. Аскетизм аскетизмом, но, несмотря на простенькие кубки, вино в них разлили дорогое.

– Разного, – весело оскалился вампир.

Я в ответ лишь кивнул, не зная, о чем говорить с новым знакомым.

Упырь мое молчание истолковал как незаданный вопрос:

– Хотите знать, как я стал этернус?

Делать мне нечего, не гадалка, чай. Хотя… раз это случилось более двадцати лет тому назад, значит, это не происки Фирита, он тогда еще в коротких штанишках бегал. Значит, юный Беладу попросту оказался в неудачное время в неудачном месте, вот и все.

– Что нового можно узнать о встречах с вампирами? – поинтересовался я.

Мужчина рассмеялся:

– Я и забыл, что вы у нас знаток.

Мы еще немного помолчали, а затем я спросил:

– Ну и как вам живется в здешних краях после привычной роскоши?

Богатство этого рода было у всех на слуху. Я всегда удивлялся, почему это Фирит еще не дотянулся до него кровожадными ручонками. Наверное, оставил про запас на старость, так сказать. Или решил использовать в других целях: слабый род, старый герцог – последний прямой потомок мужского пола. Из детей – только малолетняя внучка, которую легко сделать дорогим подарком для нужного человека.

– Как и остальные братья, я сам выбрал это место, – улыбнулся Игнас.

Я чуть не подавился вином – ну и дела… монастырь вампиров?!

В глазах упыря мелькнула насмешка, и он вкрадчиво произнес:

– Хотите поговорить о нашей вере?

Я справился с кашлем и отказался:

– Благодарю. Меня и человеческая не вдохновляет, а от вашей я вовсе сблюю.

Вампир не обиделся, а только качнул головой:

– Ошибки молодости. Сам был таким же когда-то. Ничего, господин Лирой, вы примиритесь с Двуликим, когда настанет время последней встречи.

Тьфу на тебя, зараза! Чтоб твой язык усох, кровосос проклятый, за такие предсказания!

Я поставил кружку на стол и встал:

– Спасибо, как-нибудь обойдусь без бесед с богами. Мне, пожалуй, пора.

Вампир тоже поднялся, поклонился и улыбнулся:

– А вы приятнее, чем о вас говорят.

Дожил. Я уже нравлюсь нежити. Еще немного, и она ко мне брататься полезет!

Ответная улыбка могла сойти за оскал:

– Не обольщайтесь.

Вампир лишь плечами пожал и дружелюбно предложил:

– Я провожу вас до гостевых покоев.

Теперь черноволосый «святоша» ехал недалеко от меня, правда, с попытками поговорить о вере больше не совался.

Ночью прошел обильный снегопад, и сугробы намело лошадям по брюхо. Вампиров это не волновало – они ехали осторожно, внимательно поглядывая по сторонам, словно выискивали невидимую угрозу. Я не сомневался, что повод для тревоги у них был: Пустошь – такая зараза, что и днем способна преподносить смертельно опасные сюрпризы.

– Кого стережемся? – спросил я у Андру, который предпочитал по-прежнему держаться рядом с нами.

Удивительно, но на этот раз бывшее высочество не стал трепать нервы встречным вопросом, а лишь вздохнул:

– Не «кого», а «чего». Зимой вместе с сильными буранами притаскивает хищную паутину. Она моментально сгорает от прямых солнечных лучей, но в непогоду может просуществовать довольно долго. И что отвратительно – эта дрянь совершенно незаметна, пока на нее не наступишь. Поэтому в наших замках нет открытых дворов.

– А вы не боитесь залезть в паутину по дороге? – внезапно влез в разговор Рис.

На этот раз упырь, по-видимому, решил: хорошего понемножку.

– А вы как думаете, милитес?

– Я думаю, что вы ее каким-то образом видите.

– Не совсем так, – кивнул вампир, – но близко к правде. Мы ее чуем. Как любую не-жизнь.

Я уловил краем глаза движение: Агаи заинтересованно повернулся в нашу сторону. Сон в тепле рядом с маленькой целительницей и ее забота пошли парню на пользу. Правда, когда я спросил у Андру про здоровье мага, вампир лишь покачал головой и ответил, что зараза никуда не делась. Хорошо хоть больше не стало, и на том спасибо.

– Как это невидимое дерьмо охотится?

– Да так же, как остальная нежить. Высасывает кровь и жизненную силу. Когда собранные в кокон нити наполняются кровью, его становится видно. Правда, ненадолго – буквально через четверть часа кокон рассыпается на семена, которые уносит ветер. Если они попадают под солнечные лучи, то тоже сгорают.

– Семена или икра? – уточнил Агаи.

Вампир пожал плечами:

– Скорее всего, семена.

И в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил:

– Я их вскрывал. Под твердой оболочкой высушенная кровь и листок зародыша.

«Я их вскрывал» – кто бы сомневался! Подобным господам только дай полюбоваться на редкую дрянь… Чтоб мне на рогах у Мо побывать, но я уверен, что неупокоенный алхимик вился над этой мерзостью, как молодая мамаша над люлькой с новорожденным.

Семена… Сколько путешествовал в Пустоши, но о хищных растениях пока не слышал. Нет, на болотах живет какая-то мелкая дрянь, хватающая мух и мошек, но так она и в Наорге растет, и в Тхаре. Странных деревьев в Проклятых землях, конечно, предостаточно, но по счастью – вполне безобидных. Потому как дерево не зверь, бегать не умеет, а следовательно – и от солнца прятаться.

Но все-таки интересно… почему паутина появляется именно в мороз, раз это растение?

– А вас эта дрянь жрет? – задал вопрос Рис.

– Паутина свертывается в гигантский кокон, даже если в нее кинуть камнем… – ответил этернус.

О да… и камнями он пошвырять не забыл, и палкой наверняка потыкал.

– …так что мы ей тоже годимся на зуб. Все-таки кровь в жилах этернус течет, хоть и… не наша. Зато семена получаются нежизнеспособными. Кровь в них есть, а вот зародыша – нет.

Мысль о том, путем какого эксперимента князь это выяснил, заставила меня изумленно присвистнуть.

– Вы хотите сказать, что скормили этой твари своего собрата? – зло прищурился Лаланн.

Правитель нежити, не меняя тона, спокойно ответил:

– Разве я дал повод для подобного оскорбления?

Взгляды скрестились, словно клинки во время боя – еще чуть-чуть – и искры полетят.

Милитес первым пошел на попятную.

– Простите, если неправ, но откуда тогда вы узнали? Как ваш у… – мой друг запнулся, подбирая слово, – этернус попался в капкан, если вы видите паутину?

– Мой подданный был слишком неосторожен. Он недавно попал в Пустошь и не знал всех ее ловушек – я не успел его остановить. И освободить не успел – паутина расправляется с жертвой очень быстро. Единственное, что оставалось, – изучить врага. Глупо лишать себя знаний из-за каких-то эфемерных этических соображений, поэтому я собрал семена. Быть может, когда-нибудь найду способ изничтожить эту дрянь навсегда.

Внезапно первый всадник остановился и поднял руку, привлекая внимание.

Князь прищурился:

– Накликали. Агаи, не желаете своими глазами увидеть? – и пришпорил жеребца.

Я отправился следом, приказав:

– Агаи, едешь со мной, остальные – пока не двигайтесь с места.

Я не увидел паутину, нет, зато почувствовал… Снег показался мне толченым стеклом, пересыпанным ядом. Захотелось обойти горбатый сугроб за версту. Зато Агаи, в отличие от меня, замер с восторгом в глазах и широко раскрытым ртом.

– Не вздумай снова руки протянуть! – предупредил я безумца, заметив, что он собирается слезть с лошади.

Андру спешился вслед за сирин, пообещав:

– Я за ним пригляжу.

И прихватил мага за локоть:

– Ну что скажете, юноша?

Правитель нежити даже не потрудился скрыть интерес и возбуждение в голосе.

– Еще ни разу в жизни не видел такого! – не отводя взгляда от белого поля, признался маг. – А если бы кто рассказал, то не поверил бы!

Мы с Андру замолчали, ожидая продолжения. Юноша меж тем обошел сугроб, вернее – фактически «проплыл», проваливаясь по пояс. Выбравшись из холодной ловушки, сирин осторожно – и на том спасибо – подобрался к самому краю паутины, вытянул руку и принялся вырисовывать круги, время от времени собирая пальцы в кулак. Наконец маг кивнул, словно соглашаясь с невидимым собеседником, и вернулся к нам.

Когда Агаи заговорил, его голос был полон прежнего задора:

– Невероятно!! Андру, ты знаешь, что это такое?!

От волнения колдун не заметил, как перешел на «ты» с правителем нежити.

Князь увлекшегося мага не осадил:

– Мои предположения, Агаи, вы уже слышали. Других пока нет.

Сирин рассмеялся:

– Даже близко не угадали! Это не изменившееся растение…

Ну, спасибо, порадовал. А то меня, признаться, немного встревожила вероятность появления хищных кустов или деревьев.

– …это самозарождающееся оживленное заклятие в чистом виде! – торжествующе воздел палец Агаи и расплылся в довольной улыбке.

У нас с Андру одинаково вытянулись лица.

Я вздохнул:

– Поясни.

Маг, поморщившись, почесал кончик носа:

– Помнишь то проклятие в лесу? Которое я схоронил под деревом?

Проклятие? Под деревом? Сторукий Мо… Та мохнатая острозубая пакость? Забудешь такое.

Агаи, убедившись в том, что я вспомнил, продолжил:

– Оно тоже приняло вид живого существа. Но то проклятие – работа мага. На нем остался его след. И я легко узнаю создателя, если встречу.

– Да-а? Какая прекрасная новость, – не удержался я от довольной ухмылки. Меня и правда порадовала слабенькая вероятность добраться до несостоявшегося убийцы.

Сбитый с толку моими словами, сирин замолчал и моргнул, пытаясь поймать ускользнувшую мысль.

Андру сердито нахмурился:

– Не перебивайте юношу, Дюс.

Вот в этой фразе была заключена истинная суть алхимика – пусть все вокруг хоть синим пламенем сгорит, только дайте выяснить, что это за пламя.

– Так вот паутина – чистой воды магия, – сирин ткнул пальцем в снег, – как и то проклятие. Одни магические линии, привязанные ко льду.

– К снежинкам, – негромко поправил Андру.

– Что? – снова сбился с мысли сирин, но тут же кивнул: – Да! Совершенно верно! Тончайшие кристаллы льда, переплетенные с магическими линиями. Но нет… понимаете – нет привязки к создателю! Ее попросту не существует!

Маг негромко рассмеялся:

– Зато есть нечто другое… сложное плетение по центру. Мне не очень хорошо отсюда видно, но, кажется, именно оно отвечает за размножение! Жалко, ближе рассмотреть нельзя.

– А если вырезать и забрать с собой? – тут же среагировал Андру.

Сирин задумался:

– Не знаю, не уверен. Хотя…

Так… Ну уж нет! Никаких раздумий, когда небо готово снова щедро осыпать нас снегом, среди которого, возможно, притаилась ловчая сеть.

– Вот что, господа алхимики, даю вам на решение вашей задачи четверть часа. Не справитесь… значит, не судьба!

Алхимик и маг переглянулись.

– Хватит? – спросил вампир.

– Вполне! – самоуверенно ответил Агаи.

Неожиданное открытие подействовало на него, как кнут на горячего жеребца – сирин уложился в отведенное время. Он скатал магическую паутину в тугой клубок, похожий на кокон ночной бабочки, только величиной с мужской кулак. Добычу закинули в кожаный мешок, засыпали снегом и вручили одному из вампиров.

Когда с магией закончили, сирин, вдохновленный неожиданным успехом, взлетел в седло, словно птица, хотя обычно особой ловкостью не отличался, но тут же побледнел, завалился набок и нырнул головою в снег. Маг пришел в сознание фактически сразу и, сделав вид, что не заметил протянутых рук, даже самостоятельно вылез из сугроба. Андру подсунул колдуну фляжку, в которой, если верить его гримасе, оказалось на редкость крепкое пойло.

– Что это? – отдышавшись, прохрипел сирин.

– Спиртовая настойка на разных корешках, хорошо поддерживает силы, – ответил князь и пояснил, предупреждая вопросы: – Взял для людей на всякий случай.

– Поедешь с Эрхеной, – приказал я сирин. – Сегодня больше не колдуй.

Маг покорно кивнул.

Едва стало смеркаться, как дорога привела нас на большой холм, с которого я впервые увидел столицу вампиров.

– …! – вырвалось у меня.

– Я рад, что вам нравится Азала, – усмехнулся правитель этернус.

Нравится?! Я бы так не сказал… Не сейчас, не в эту минуту!

* * *

Нет, кольев с торчащими головами, как в селении маглука, я не увидел. Напротив, Азала выглядела просто замечательно. Более того, она поражала воображение: кровососы весьма удачно использовали местный рельеф – стены столицы огромным кольцом охватывали небольшую горку. Притом на строительство крепости камень выломали из подножия, превратив некогда пологие склоны в отвесные кручи. В город можно было попасть через подъемный мост по каменному «языку». И огораживали стены не поместье, укрытое крышей, нет! А небольшой такой городок… тысяч на двенадцать жителей, никак не меньше. Мне хорошо было видно крыши домов и высокие башни, похожие на великанов, строго поглядывающих на незваных гостей.

Вот так дела… Пустошь спрятала в своем чреве настоящую силу, способную в один прекрасный момент неприятно удивить живых.

«Нравится»?! Да разве нормальному человеку может понравиться целый город упырей?!

Хотя, если посмотреть с другой стороны… Просто великолепно, что наши жизни будет защищать неприступная крепость и что у правителя нежити достаточно сил для ее обороны. Вот только…

– А как же паутина? – недоуменно протянул Агаи, высказав вопрос, вертевшийся у меня на языке.

Андру, который рассматривал город с нескрываемой гордостью, указал на большое озеро свинцово-сизого цвета:

– Азале она не грозит. Город защищает отличная ловушка, она притягивает паутину, словно мед – пчел. Кстати, нежить Пустоши обходит его стороной.

Да? О таких чудесах я что-то не слышал… Чтобы нежить боялась воды. Ох, чую, озерцо непростое.