Текст книги "Призрачные дороги"

Не дожидаясь моего ответа, правитель нежити пошел в зверинец. Я молча последовал за ним. Вот и пришла пора полного откровения. Лаланн достал-таки вампира до печенок, задел за самое больное, если наработанное веками терпение лопнуло, как мыльный пузырь.

– Я пришел в себя, когда насытился. Напился всласть, – резкие, рубленые фразы звучали в полнейшей тишине. Даже нежить подземного зверинца и та притихла. – Вскоре очнулась жена. Она как зеркало помогла увидеть, кем я стал. Она и те, кто встал следом. Читали про темные лета? Когда по странам прокатилась волна эпидемии и вымерло чуть ли не две трети всех людей?

Князь выудил из кармана ключ, вставил его в замочную скважину, но прежде чем провернуть, снова посмотрел в нашу сторону:

– Так вот… в этом тоже виноват я. Жрать, жрать и снова жрать – вот все чувства, которые я испытывал в то время. А еще – страстное желание выжить. Несмотря на то, что я стал ходячим трупом – все равно выжить. И лишь когда люди очнулись и объединились в охоте на нас, чтобы не погибнуть… пришлось научиться себя контролировать. Следом за вернувшимся разумом пришло желание отомстить тем, кто устроил переворот, – сирин!

Судорожный вдох сквозь зубы и тихое «но… зачем?» заставили правителя нежити посмотреть на сородича виновников несчастья – Андру.

– Зачем? А зачем сирин опустошают Хогарское княжество? Провидица, ваша клятая драгоценная провидица, увидела, что победа возможна лишь при смене династий! Так что… – князь снова отвернулся, – крылатые друзья мне задолжали. Даже больше, чем думают.

Вампир распахнул дверь. Оттуда пахнуло разложением, гнилью и… сумасшествием. Дикий утробный хохот, перешедший сначала в плач, а затем в шепот, пробрал меня до самых костей. Я даже не заметил, как оголил меч. В руках Лаланна тоже тускло блеснуло оружие.

Огонь маленького светильника, который этернус держал в руках, лишь слегка разогнал темноту, оставив ее роиться по углам. Но даже его слабенького огонька оказалось достаточно, чтобы рассмотреть таинственную комнату. Зал, в который мы попали, был совершенно пуст, если не считать одной-единственной клетки, прутья которой выглядели намного толще, чем на узилищах нежити. Да и рядов было не меньше пяти.

Пытаясь рассмотреть опасного обитателя, я подошел вплотную к клетке, но тут же непроизвольно отпрянул – ее сотряс сильный удар, за которым послышался громкий крик боли, тут же сошедший до злобного шипения. То, что сидело в клетке, кинулось на меня, пытаясь пробить телом посеребренную решетку. Серебро существо обожгло, но не остановило – клетка снова содрогнулась, а ее обитатель зашелся в отчаянном вое.

– Это что за… – пробормотал Рис.

Андру же вместо ответа потянул меня за рукав:

– Отойдите, Дюс. Иначе она не успокоится.

Я послушно попятился, а в следующее мгновение в зале вспыхнул яркий свет. Обитательница подземной тюрьмы, тонко и противно взвизгнув, метнулась в самый темный угол. Не в силах устоять перед любопытством, я снова сделал вперед два шага и присмотрелся. То, что забилось в угол, явно принадлежало к разновидности двуногой нежити – от нее отчетливо тянуло холодом не-жизни. Первой мыслью было: «Какая-то особенно дикая вариация гианы». Но гиана лишь в солнечном свете становилась уродливой тварью, а эта… эта и в темноте подземелья выглядела отвратительней некуда: голая, тощая старуха, ее волосы были спутаны в огромный колтун, тело – в язвах ожогов и, судя по запаху, в собственных испражнениях.

– Что это такое? – посмотрел я на князя и услышал бесстрастное, официальное:

– Позвольте представить, ее высочество Аврил Верене Донатин – моя супруга.

Ах ты ж… твою мать!

– Она обезумела потому, что стала вампиром? – не удержался я от вопроса, раздумывая, не в сумасшествии ли жены кроется причина фактически полного отсутствия женщин-вампиров среди этернус.

– Нет, это случилось через тридцать семь лет второй жизни.

Андру подошел вплотную к решетке. Его руки были защищены кожей перчаток, и правитель нежити безбоязненно ухватился за серебристый прут. Упырица недовольно заурчала, подобралась, как для прыжка, и неожиданно метнула в мужа комок дерьма. Князь, увернувшись, едва заметно вздохнул и отодвинулся прочь от клетки.

– Андру, почему вы ее не убьете? Только не говорите, что вас удерживают чувство вины или узы брака.

У меня просто не укладывалось в голове, из каких соображений можно терпеть в доме такое создание.

Ответить вампир не успел – безумная опять бросилась на решетку, с воем отлетела назад и принялась по-обезьяньи скакать с пола на потолок, с потолка – на стены и обратно. Прыжки сопровождались диким воем: осиновая обшивка стен и потолка причиняла нежити сильную боль.

– Пойдемте, господа, – шагнул к выходу вампир, – она не уймется, пока не останется одна.

– Так почему вы ее не убьете? – повторил я вопрос, стоило лязгнуть замку.

Вампир долго молчал. По его лицу было ясно, что он вообще предпочел бы не отвечать. Да он и не ответил… Зато не преминул задать встречный:

– Дюс, вы, наверное, уже заметили, что среди этернус мало женщин?

«Мало» – это мягко сказано. Правильнее было бы сказать – фактически нет. Из-за отсутствия вампирш этернус здорово походили на служителей неизвестного бога или членов тайного братства, главным требованием которого стал обет воздержания.

– Заметил. Это как-то связано с вашей супругой?

– В этом мире все связано, – философски заметил правитель нежити, помолчал немного и продолжил: – Я действительно испытываю перед Аврил чувство вины. В конце концов, это из-за меня она сначала стала вампиром, а позже вовсе лишилась рассудка.

Андру вздохнул:

– Знаю, что смерть стала бы для Аврил настоящим успокоением, но… видите ли, ее участь служит прекрасным напоминанием о должниках. Все-таки триста лет – приличный срок, не каждая ненависть способна выдержать его без … подпитки. А еще достаточно одного визита в подземелье, чтобы удержать от неразумных просьб моих подданных или тех, кто стремится ими стать.

– Все еще не вижу связи. Объясните понятнее. Вампирши склонны со временем сходить с ума? Что-то не верится, – вспомнил я невероятно хитрую и изворотливую упырицу, за которой гонялся по всему Наоргу.

– Не все. Только те, кто решается на обряд подчинения, – невозмутимо пояснил Андру. – По неизвестной причине женщин-вампиров всегда одолевает сумасшествие. Может, они физически не способны подчиняться, и сама мысль об этом тут же сводит их с ума? Как думаете, Дюс?

Он еще шутит, Мо шизане…

М-да… а все-таки недоброе чувство юмора у богов. И у светлых и у темных. Это надо было до такой пакости додуматься. А я еще жаловался на свою судьбу. Воистину – все в сравнении.

– Сочувствую, – впервые в жизни пожалел я нежить.

Князь в ответ неожиданно улыбнулся:

– Да, проблема не из приятных, но этернус уже привыкли к вынужденному воздержанию. Хотя, не буду скрывать, как только закончится военная кампания, придется вплотную заняться решением этой задачи. Я не хочу прослыть жестоким правителем.

– Но одну женщину мы в замке все-таки видели, – напомнил Агаи.

– Нет ни одного правила, в котором не встретилось бы исключения. Собственно, изучением ее феномена я и намерен заняться.

При этих словах улыбка сама собой сползла с лица вампира, и я почувствовал волну раздражения, исходящую от него. Видимо, перспектива общения с упырицей князю не нравилась. Я бы на его месте тоже был не в восторге. В такой ситуации даже самая обычная женщина сядет на шею… Представляю, что творит порождение темных богов! Бедный князь. Бедные его подданные. Хотя о чем это я? Не век же им кровь сосать, пусть и у них попьют немного.

– Так что моя супруга служит одновременно прекрасным предостережением для этернус, мечтающим о плотских утехах, и заодно – напоминанием о старом должке.

– А может, это из-за того, что вы любите жену? – неожиданно влез в разговор сирин, чем вызвал понимающий и сочувствующий взгляд правителя вампиров. Но ответ оказался вовсе не таким, как ожидал мальчишка.

– Наш брак был заключен по политическим соображениям. Нынешняя ситуация, сами понимаете, любви не прибавила, но Аврил по-прежнему остается моей супругой, которую я поклялся защищать. Стало быть, пока существует хоть один шанс на излечение, она не умрет окончательно.

Вампир обвел нас внимательным взглядом, задержавшись на Рисе, и спросил:

– Ну что, господа, ваша любознательность полностью удовлетворена, или еще остались вопросы, касающиеся моего прошлого? Нет? Тогда предлагаю вернуться к более насущным проблемам. Агаи, достаньте ваши изобретения и покажите их друзьям. Я скоро к вам присоединюсь.

Агаи воистину королевским жестом – не иначе, от Андру научился – повел рукой в сторону одного из столов:

– Прошу!

В отличие от ближайшего стола, изгвазданного и «украшенного» препарированными трупами животных, на этом царили чистота и порядок, да поблескивали прозрачным стеклом два сосуда. В богатых домах в таких выставляют хрупкие редкости. Я подошел поближе и присмотрелся. На первый взгляд это были очередные «клетки» для ядовитых тварей: в первой склянке на плоском сланце едва заметно мерцали тонкие нити паутины. Вот только их хозяина я так и не увидел, зато почему-то вспомнил о кровожадных тенетах, поджидавших нас на заснеженных тропах. Правда, та паутина была из снега, а эта…

Я почти прижался лицом к стеклу и пододвинул ближайший светильник, чтобы лучше осветить камень.

…эта походила на обычную, только от нее за версту несло магией и смертельной угрозой. Голову на отсечение даю, но эта дрянь связана с коконом, который притащили в дорожном мешке!

– Она действует так же, как оригинал? – поинтересовался я.

Агаи, который смотрел на свое «детище» взглядом гордого отца, кивнул:

– Абсолютно. Правда, мне пока не удалось добиться самопроизвольного размножения. Его светлость сказал, что не стоит тратить драгоценное время на решение второстепенных задач. И еще есть один побочный эффект, на который я не рассчитывал.

Удержаться от ироничного хмыканья не получилось:

– Только размножения подобной пакости не хватало. Она у вас, поди, еще и под солнцем не горит?

– Естественно, – удивленно посмотрел на меня сирин, – иначе какой в ней смысл?

Я покивал, радуясь про себя, что один из экспериментаторов все-таки разумен.

– Агаи, я запрещаю даже думать о ее разведении. Это тебе не крокуты и даже не шушваль. Покусами не отделаешься.

В ответ парень обиженно поджал губы:

– Сам понимаю. Не дурак.

«Если бы», – подумалось мне, но вслух я сказал другое: – Рассказывай дальше.

Сирин снова оживился, огляделся по сторонам, протянул было руку к большой склянке с мышами, но передумал и ограничился жуком, похожим на огромного таракана. Колдун вытащил пробку из крышки, сунул насекомое и быстро закупорил сосуд. Жук даже не успел коснуться дна, как паутина выгнулась ему навстречу, словно под напором ветра, и спеленала добычу! На дно упал шевелящийся кокон, который буквально на глазах ужался до размера фасолины, после чего взорвался, оставив в воздухе темное облачко праха.

…!

Я медленно распрямился и посмотрел в упор на чокнутого колдуна:

– Агаи, дай-ка левую руку.

Тот удивленно моргнул, недоумевая, какая муха меня укусила, но приказ выполнил беспрекословно. Я задрал рукав, убедился, что руны клятвы на верность остались на месте, и поинтересовался:

– Не подскажешь, как мы сами рядом с этой мерзостью выживем?

Губы сирин тут же растянула самоуверенная ухмылка:

– Эта паутина – результат самого первого эксперимента. В Азале ее, конечно, использовать нельзя, зато если скатать в кокон и заключить его в стеклянные колбы…

Стекло? Коконы? Демон меня раздери… А ведь мальчишка прав! Достаточно докинуть их до противника или рассыпать при отступлении в коридорах… Великолепно, просто великолепно!

Теперь уже я довольно осклабился:

– Сделаешь мне штук пять.

Сирин тут же перестал улыбаться:

– Придется подождать, пока я подберу более совершенный материал для футляра. Стекло слишком хрупкое. Представляешь, что произойдет, если оно треснет в руках или карманах?

И тут же, явно желая уйти от назревающего спора, результат которого был известен заранее, ткнул пальцем в другой сосуд:

– А это подарок для тех, кто приземлится на крыши!

В склянке лежал брат-близнец первого куска сланца, на котором поблескивало «кружево» еще одной ловушки.

Колдун проделал точно такой же фокус, что и с предыдущей паутиной, скормив ей еще одного жука. На этот раз шелковистая сеть свернулась лишь в тот момент, когда насекомое коснулось ее всеми лапами. Итоговый результат тоже оказался иным – паутина не рассыпалась в прах, а почти сразу снова развернулась, оставив на камне жесткие надкрылья и колючие лапки жука.

– С более крупным противником она точно так же расправится? – заинтересованно уставился на останки Рис.

Это были его первые слова после стычки с вампиром.

– Нет, – помотал колдун головой, – переварить человеческие тела быстро не получится.

– А как насчет остального? – продолжил любопытствовать Лаланн. – Что станет с костями? Переварит или тоже выплюнет?

Маг застыл с полураскрытым ртом и неуверенно вымолвил:

– Скорее всего, костная ткань останется.

Я представил, как сыплются очищенные кровожадным заклинанием мослы на головы выживших, и не удержался от смешка – воистину достойный города нежити салют!

– Ну и чувство юмора у тебя, – недовольно проворчал сирин. – Нашел над чем потешаться.

Я только отмахнулся:

– Давай, показывай дальше!

Следующими на очереди оказались болты, снаряды и стрелы. Алхимик и маг решили использовать все возможности нового заклинания.

– Сколько ты сможешь сделать таких снарядов? – спросил Рис, покачивая в ладони круглый шар и примеряясь к его весу.

Сирин вздохнул:

– Немного. Для основы заклинания требуется очень тонкая и эластичная нить. Его светлость пожертвовал на эксперименты коллекцию насекомых. Там я нашел три кокона Кавалера теней – бабочки, что живет в лесах у Южного океана. Эти нити из них. Они на удивление прочны, отлично плетутся, и, самое главное, на них прекрасно накладывается заклинание! Остальные экземпляры, к сожалению, не подошли. У них оказались или слишком ломкие, непрочные нити, или такие, которые толком не держат колдовство. А чаще и то и другое.

– В следующий раз доверху забью трюм корабля этими коконами. А еще лучше вывезу самих бабочек и разведу их у себя, – раздался за нашими спинами голос князя.

– А как быть с остальными крышами? Раз на всех ловушек не хватит… – мрачно поинтересовался Рис, явно не разделявший оптимизма правителя нежити.

– Ну я работаю кое над чем, – кивнул Агаи на большую колбу, содержимое которой показалось мне смутно знакомым. Ее наполняла сероватая, полупрозрачная масса, очень похожая на кисель.

Я вытащил пробку из колбы, желая понюхать содержимое, но вовремя опомнился и предпочел за благо уточнить:

– Пары не ядовиты?

Алхимик и маг одновременно кивнули, притом в глазах правителя нежити явно мелькнула насмешка.

Я осторожно поднес сосуд к носу. Рот тут же наполнился слюной: кисловатый запах дрожжей и овсяной каши напомнил мне, что завтрака еще не было.

Точно! Кисель!

– Агаи, ты решил накормить наших противников? Думаешь, сытыми они хуже воюют?

– Нет, размышляю о том, как сделать, чтобы кисель не протухал и не высыхал, – не заметил издевки сирин и пояснил: – Понимаешь, наши во… воины си… воины пророчицы будут босыми. Даже если они спустятся с неба в доспехах, это всего лишь иллюзия. А у его светлости есть в кладовой яд, способный проникать сквозь кожу.

Вот тут я понял, почему веселился вампир.

– Агаи, ты хочешь намазать кисель на крыши?

– Да, а что? – недоуменно моргнул юнец.

Вместо ответа я предпочел задать вопрос. Притом адресовался он хозяину замка.

– Андру, кажется, я видел в Азале воробьев. Мне ведь не померещилось?

– Еще у нас водятся голуби, а весной и осенью на крышах отдыхают перелетные птицы, – с самым серьезным видом подтвердил Андру. – Мух, жуков и прочую крылатую живность тоже стоит принять в расчет.

– Я же хотел как лучше, – обиделся маг на наши ухмылки.

– Да уж… крыши, облепленные смердящими птичьими тушками, – самое подходящее украшение для столицы нежити. Глянет сверху враг на все это великолепие и передумает нападать. На кой ему будет нужен такой вонючий город, – рассмеялся я и предложил: – Но изобретение достойное, да. Когда-нибудь продашь его с выгодой некромантам. Им пригодится для создания летучих монстров.

Конечно, я сказал это в шутку. Вот только восприняли ее всерьез.

– А вы можете поднять умертвие из птицы? – прищурился князь.

Пришла моя очередь пожимать плечами:

– А что, у животных есть душа для призвания?

– Сейчас проверим! – заблестели глаза у вампира, и он исчез с быстротою ветра, а вернулся уже с зажатым под мышкой чучелом и звериным остовом на подставке.

– Это кто такой?! – Я оторопело уставился на облезлое страшилище. Создавая этого зверя, Ирия наверняка был пьян. Причем вдрызг, раз перепутал части тела сразу трех зверей. Рога и уши были козьи, морда обезьянья, а тело явно заячье!

– Сам не знаю. – Вампир водрузил уродца на стол и поставил рядом с ним скелет. Кости, скрепленные медной проволокой, заколыхались и застучали. – Поймали во время экспедиции на третий материк. По дороге в Азалу зверь издох, так что мне достались только остов и чучело.

Андру любовно и нежно погладил зверя по серо-зеленой шерсти:

– Давайте… пробуйте!

– Андру, знаете, кажется, на вас очень плохо действуют прожитые века и знакомство с магами, – проворчал я, но, заметив огонь азарта в глазах друзей, сдался: – Мо с вами!

Я закрыл глаза и мысленно потянулся ко второй ипостаси, возвращаясь в тело демона. Чувствовал я себя в этот момент малолетним недоумком, который поверил в чужие бредни и собирается выставить себя полным дураком. Само собой, затея не удалась. Звери, в отличие от людей, существа невинные. Их загробный мир не делится на преисподнюю и небесные кущи.

– Досадно, – недовольно поджал губы правитель нежити, – было бы интересно посмотреть, кто в итоге получится.

– Ага. Обидно, что сорвалось, – поддакнул ему сирин.

Я чуть не сплюнул: воистину что старый, что малый – одинаково падки до диковинок и чудес.

– Может, займемся более срочными делами? Поищем живых сторожей?

– Или не-живых, – снова стал серьезным Андру. – Агаи, покажите стимфу.

Сирин осторожно снял кусок полотна с большой коробки и извлек из нее… птицу. И какую! Острый клюв блестел не хуже клинка, плотное оперение сияло серебром металла, а центр лба украшал довольно большой кристалл, от которого исходило неяркое свечение.

– Железная? Не полетит! – уверенно заявил Рис, словно пробовал создать что-то подобное. – Почему ты не использовал вместо металла шелк, перья и дерево?

Вместо ответа маг щелкнул маленьким рычажком и подбросил стимфу к потолку. Оказавшись в воздухе, птица (один в один похожая на крачку) затрепыхала крыльями, как настоящая.

– Чума вас забери… – вырвался у меня против воли восхищенный возглас.

Стимфа оказалась невероятным сочетанием магии и тонкой, наисложнейшей механики, которой мир еще не знал. Каждое перо было сделано из тончайшей полоски металла, а внутри ритмично постукивал механизм. Правда, на роль тайного сторожа птица не годилась – уж больно шумным вышел полет. Мало того что дребезжал механизм, так еще лязгали железные перья.

Я протянул руку к стимфе, но она, громыхнув, метнулась в сторону.

– Не старайтесь, все равно не поймаете, – предугадал мое желание Андру и пояснил: – Этот экземпляр настроен избегать всего живого.

Умно. Не придется переживать, что механизм легко достанется врагу.

– Он держится в воздухе только за счет магии?

– Нет, – на этот раз ответил сирин, – магия лишь дает энергию. Мы приспособили для этого кристаллы желтого кварца и гематит.

У меня от удивления поползли вверх брови. Благо было чему удивляться – желтый кварц, или топаз, чаще всего использовали на амулеты. Он хорошо насыщался магической энергией. А гематит был любимым камнем некромантов. И даже дети знали, что соединять эти камни нельзя!

Дети знали, а Агаи, выходит, нет, раз заявил:

– Его светлость хочет мастерить такие игрушки без посторонней помощи. Если камни соединить, то их «борьба» приводит в движение маятник механизма.

Вот оно что… Надо же, как просто… И почему больше никто не додумался?

– Ты использовал только камни? – снова влез с расспросами Рис. Его тоже заинтересовала возможность создавать что-то магическое, не будучи колдуном.

Андру отрицательно помотал головой:

– Не только.

Он подошел к столу, взял с него выпуклую стекляшку и протянул мне. Это оказалась полая линза.

– Помните, вам посчастливилось искупаться в озере?

Ну еще бы… Такое забудешь.

– Вода – целиком ваша заслуга, Дюс. Кстати, у меня есть к вам одна небольшая просьба.

Недолго продержался вампир. Этот хищный прищур мне был хорошо знаком: он означал, что в голове алхимика зреет новая идея. На этот раз догадаться, какая именно, не составило труда: меня собирались отправить за драгоценной жидкостью, которая в этот момент волновала правителя нежити намного больше, чем сохранность чужих конечностей.

Я усмехнулся:

– Позже обсудим. Сейчас давайте о птичках поговорим.

Андру кивнул:

– Топаз и гематит действуют как накопители, а линза с водой – как связующий компонент. Вместе они не только обеспечивают необходимую для движения энергию, но и передают сигнал тревоги.

Ай да вампир… вот уж любитель охотиться сразу на двух зайцев! И сторожей получил, и заодно научился, как обходиться без помощи магов. Почти без помощи: достать магический кристалл много легче и дешевле, чем артефакт такого уровня.

Но кое-что меня порядком смущало. Какими бы гениями ни были создатели стимфы, придумать и удачно воплотить фантазию в жизнь за столь короткое время они не успели бы. Это дело не одного месяца, а пожалуй, даже не одного года.

– У вас уже были готовые образцы? – выкрикнул я. Стимфа как раз зависла над головой и фактически оглушила.

– Вы угадали. – Князь наклонился и извлек «сестру» механической птицы. Она выглядела копией первой, не хватало только кристалла во лбу.

– Да прикажите же ей наконец спуститься! – не выдержал Лаланн.

Андру с ленивой медлительностью протянул руку к стимфе, та вцепилась когтями в его куртку, лязгнула крыльями последний раз и замерла. Теперь только едва слышное щелканье напоминало о том, что это не изящная безделушка, а сложный механизм.

– Позволите? – Я осторожно взял недоделанную игрушку. Весила она намного меньше, чем казалось. Корпус и голова были целиком сделаны из металла с мастерски вырезанным рисунком перьев. Зато хвост и крылья раскладывались подобно вееру. Я тронул пальцем гибкое маховое перо.

– Если поставить кристалл, полетит?

Вампир с заметным сожалением покачал головой:

– Пока нет. Требуется небольшая переделка. Мы немного неправильно представляли движения птиц, но благодаря Агаи появилась возможность изучить вблизи работу крыльев и исправить ошибки. Кстати, наибольшая заслуга в создании стимф принадлежит Реми. Он просто гений.

После того как Андру назвал имя механика, в памяти всплыли обескровленное лицо, рваная рана на шее и безумный взгляд умирающего кровососа.

– Позвольте, уж не тот ли это Реми, что…

– Да, именно он. Мальчик с детства проявлял любовь к изобретению всяких забавных штуковин, за что однажды и поплатился. Несчастный случай чуть не отправил его на тот свет. Реми принесли в храм и дали шанс на вторую жизнь. Хорошие люди не должны покидать этот мир раньше срока.

Я усмехнулся:

– Скажите лучше, что не хотели терять талантливого изобретателя.

Князь вместо ответа поинтересовался:

– Не желаете посмотреть его владения? Там можно найти много занятных вещиц.

Я кивнул и положил птицу на стол:

– Обязательно, но только не сейчас. Лучше расскажите, как вы узнаете, что сирин пересекли границу. Стимфа летает быстрее ветра?

По тому как переглянулись маг и алхимик, стало ясно, что вот оно… главное открытие последних дней.

Агаи подвинул к себе длинный деревянный футляр и аккуратно, можно сказать, трепетно снял крышку. На темно-синем бархате лежала линза, как две капли похожая на ту, что поблескивала во лбу механической птицы.

– Я немного поколдовал над водой, а потом, разделив, заключил ее в сосуды из кварца, которые выточили из одного куска. – Агаи вытащил магический артефакт. – Усилил связь дополнительными заклинаниями на родство вещей, а еще немного переделал сторожок: настроил его на «глаз» механизма и собственную ауру. Смотри!

С этими словами сирин вернул линзу на место, а сам подошел к Андру. Когда до вампира оставалось не больше трех шагов, кристалл сменил неяркое серебристое свечение на золотистый блеск.

– Ну-ка, а если я? – неожиданно заинтересовался Лаланн.

Цвет изменился с насыщенного золотистого на молочно-белый. Стоило Рису отойти, как линза замерцала темным серебром. Вероятно, такой цвет давала близость нежити.

Я протянул руку, чтобы захлопнуть коробку, как неожиданно услышал:

– Ну а вы, Дюс, не хотите попробовать?

Я мысленно выругался – вот же неугомонная нежить! – а вслух поинтересовался:

– Что за нездоровая тяга к публичным спектаклям, Андру?

Конечно, мне было интересно, вот только устраивать проверку у всех на виду совсем не хотелось. В конце концов, происхождение – мое личное дело, которое остальных не касается. Почти.

– Бросьте, Лирой, – прищурился правитель нежити, – не думаю, что вы сможете нас чем-то испугать. Разве что… господин Лаланн неприятно удивится. Или, наоборот, – приятно.

Вампир посмотрел на милитес в упор:

– Не боитесь расстаться с взлелеянными иллюзиями?

Тот в ответ высокомерно задрал подбородок:

– Мне нет дела до того, чья кровь течет в жилах Дюсанга. Достаточно того, что она его собственная!

Я поморщился – Мо шизане… никак не угомонятся, – и чтобы прервать дальнейшие споры, приблизился к птице. Первое время ничего не происходило, но не успел я раскрыть рот, чтобы высказаться на этот счет, как ситуация изменилась: внутри линзы разгорелся яркий зеленый цвет.

Я хотел наклониться поближе, но услышал вскрик колдуна:

– Дюс, отойдите! Плетение заклинания вибрирует!

Пришлось убраться в самый дальний угол. На некоторое время в комнате воцарилась мертвая тишина, а затем я и Андру одновременно сказали «вода!». Другого объяснения не было: для создания артефакта использовали озерную воду, а она, если учитывать то, что произошло в гроте, действительно меняла свойства в контакте со мной.

Я огляделся и не сумел удержаться от усмешки: лица присутствующих отражали их чувства. Физиономия вампира буквально светилась торжеством, сирин выглядел встревоженным и задумчивым, а в глазах Риса читалось явное «да пропади все пропадом!». Я же настолько устал от загадок, что давно предоставил их решение богам и судьбе. Чем голову попусту ломать, лучше пользоваться преимуществами и помнить об уязвимых сторонах второй ипостаси.

– А как сделать стимфу бесшумной, придумал? – отвлек я сирин от размышлений. – А то с таким лязганьем из нее не лазутчик, а приманка получится.

Маг покраснел:

– Птица еще недоработана. Мы закончили ее только вчера днем.

Я только качнул головой – тоже мне… изобретатели. Да будь я магом, в первую очередь наложил бы заклинание бесшумности, а то ведь так оглохнешь раньше времени.

Меж тем этернус снова щелкнул рычажком на брюхе у птицы, осторожно поставил ее на стол и снял с ближайшей полки большую коробку, в которой оказались детали еще одного механизма. Судя по тому, что некоторые из них были сильно искривлены и покорежены, опыт с полетом удался далеко не с первой попытки.

– Жалко, в линзах можно увидеть лишь цвет ауры нарушителя границ. Да и над чувствительностью тоже придется поработать. Увеличить ее с нескольких шагов до полверсты хотя бы, – оглянулся на меня правитель нежити и махнул рукой: – Дюс, можете выбираться из своего угла. Я перекрыл энергию, и пока стимфа в состоянии покоя, можете смело ее разглядывать и трогать.

Я не преминул воспользоваться разрешением. Детище колдуна, алхимика и механика стало самой странной магической вещью из тех, что попадались мне на глаза.

Я поколупал «чешуйку» хвостового оперения и снова взвесил птицу в руках:

– Из чего она сделана? Что за металл? Я такого раньше не видел.

– Еще бы, – пробормотал сирин, – его только в царстве мертвых можно найти.

Андру на мой недоуменный взгляд улыбнулся:

– На этот раз наш юный друг отчасти прав. Во всяком случае, мне удается добывать легатум исключительно из костей нежити. Больше всего его в панцирных акулах, что водятся в море Проклятых, но некоторое количество можно получить даже из костей крокутов. Надо просто выбирать самые старые экземпляры.

Чума их возьми…

Неожиданно вспомнилась старая легенда про чудо-доспехи, выплавленные из костей древнего чудовища, которое выходило на берег моря и пожирало людей.

– Значит, сказки не врут, и из сотни-другой упырей можно сделать отличную кольчугу? И вы на самом деле такие же ценные, как наши друзья сирин? – расплылся я в широкой улыбке. – Не боитесь, что люди узнают о ваших скрытых талантах и откроют сезон охоты?

– Сказки редко обманывают, – проигнорировал мой вопрос Андру, – они просто рассказывают не все и не до конца. Что же касается охоты… Люди достаточно мудры и не станут ради одной кольчуги двести раз дергать смерть за рукав.

На следующий день птицу вынесли на улицу. Сирин успел над ней поколдовать: теперь железная «игрушка» уже не лязгала крыльями, как голодная нежить – зубами. Вот только это оказалось неважно. Полет выявил другой недостаток: связь между линзами терялась уже через сто шагов. Такое расстояние делало стимфу бесполезной. Правда, маг и алхимик не впали в уныние, напротив, они ушли с головой в решение новой задачи и ударились в длинные рассуждения о пространственной связи, волновых колебаниях и прочей алхимической ерунде, непонятной нормальному человеку. Можно было не сомневаться, что ближайшие сутки изобретатели проведут в лаборатории князя.

Я тоже нашел себе занятие по силам – мы с Рисом взялись помогать в обучении сервов. Рабы оказались весьма толковы. Пусть они не были великими воинами, но с какой стороны браться за меч и копье – знали. Большего и не требовалось.

Один день сменялся следующим, и постепенно Азала превратилась в большой муравейник: в нее свозили все самое ценное из других замков, закладывали в подвалы провиант, перегоняли скотину. Каждый вечер прибывали все новые караваны. Вампиры не собирались распылять свои силы.

Когда я напрямую спросил Андру, что он намерен сделать с брошенными замками, вампир меланхолично махнул рукой:

– Сирин получат развалины.