Текст книги "Тропы"

Тропы
Галина Мишарина

© Галина Мишарина, 2015

© Владислав Крупинин, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Как бы далеко от дома ты ни был, и, тоскуя, жаждал вернуться знакомой тропой, как бы высоко ни взлетел, и, падая, понимал, что крылья уже не раскроются, как бы глубоко ни погрузился, и, в объятьях синих вод отчаянно желал поглубже вдохнуть, каким бы страшным ни был кошмар, – главное испытание – расставаться с теми, кто тебе действительно дорог: друзьями, родными душами, любимыми, теми, кто есть твой Дом, твои Крылья, твоё Дыхание.

Моим близким и друзьям, шагающим сквозь Время, посвящается.

 
Не знаю точно, верен ли мой путь
Но мне с него уже давно не свернуть.
И я не убегаю, просто иду вперед.
Взращиваю крылья, меня небо зовет.
 
 
Слушай мечты, даже если они слепы.
На пути красоты не бывает плохой судьбы.
Я оставлю сомненья, отпущу года.
Я верю в вечность, мы вместе навсегда.
 
 
Гляжу в твои глаза и вижу ответ.
Но там, где я сейчас, тебя, увы, нет.
Этот долгий образ моя память несет,
А все, что помнят звезды – наш полет…
 
 
Слушай сердцем, оно не умеет лгать.
Учись верить отважно, и все выше взлетать.
Я твоей нежностью питаюсь, моя великая мечта!
Моя единственная память, я твоя навсегда.
 

Глава 1. Пробуждение

Голоса. Громкие. Я слышала их так ясно, что казалось, люди стоят кругом меня и бурно что-то обсуждают. Но стоило открыть глаза – и они замолкли, оставив только трепещущее чувство присутствия. Через несколько мгновений и оно пропало.

Над головой сияло голубое небо, перечеркнутое изгибами темных ветвей, но, едва взглянув на солнце, я поняла: это иной мир. И тотчас внутреннее чувство, не имеющее пока названия, подсказало, как далеки остальные – не дотянуться, не позвать на помощь. Друзья были сокрыты плотными заслонами времени. Кто создал эти стены? Кто написал наши пути? Острыми зубами вцепилось в плечи одиночество.

Я связала густые кудри в небрежный хвост, присела на пенек и растерянно огляделась. Куда идти? Слава богу, рюкзак оставался со мной, и я начала в нем рыться, надеясь занять руки и собраться с мыслями. Лежало внутри множество бесполезностей, но и кое-что совершенно необходимое: плотная куртка, пара крепких ботинок, семена земных растений, немного сушеных орешков и фруктов, одежда, лечебная мазь, отличный нож из закаленной стали, прекрасный длинный меч – подарок наставника, крепкая веревка, и много чего еще… Я прислушивалась, то и дело поднимая голову и осматривая чащу. Обычный лес, деревья – клены, дубы и осины – совсем как на Земле. И только Солнце выдавало другой мир, было розоватым и как будто чуть крупнее земного.

В чаще пронзительно закричала неизвестная птица, и меня объял страх. Этот лес, что он скрывает? Водятся ли здесь дикие звери, способные загрызть меня, или люди, не терпящие на своей территории незнакомцев? А вдруг монстры и чудовища, с которыми мне ни за что не справиться? Что я буду есть, где остановлюсь на ночлег? Промежуток – мост между мирами – был пока что доступен, но вдруг он закроется? Вопросы нахлынули на меня ревущим потоком и погрузили на дно неведомого. Захотелось всплыть как можно скорее, вдохнуть знакомые ароматы, а ещё лучше оказаться дома, за надежными стенами. Или в объятьях любимого человека.

Да, мне нужен был Алеард. Зародившееся между нами чувство, такое прочное и полное огня, само по себе было нужной тропой. Я хотела шагать по ней, никуда не сворачивая, узнавать миры с любовью в сердце, а в итоге получила смачную затрещину и отлетела далеко в сторону, упав в пустоту. На смену страху пришел гнев. Как Бури мог не предупредить о том, что через миры связаться с друзьями нет никакой возможности? Я мысленно позвала всех по очереди, в том числе Алеарда, но никто не отозвался. Второй раз тратить силы на зов смысла не было, оставалось смириться.

Я натянула куртку, по привычке пошарила в карманах и вдруг нащупала какой-то маленький предмет. Вытащила, поглядела на ладонь и замерла. Это был серебряный ключик на тонкой цепочке. Старинный, с головкой в виде незнакомого мне зверя, странный и красивый. Бывают такие вещицы, которые хотят говорить с тобой, но ты не понимаешь языка. Ключ хранил далекие воспоминания и обещал открыть тайну как раз тогда, когда ты менее всего ждешь его признаний. Я напрягла память, и встало перед глазами, как Алеард отдавал мне куртку после нашего последнего разговора. Несомненно, то была его частица – добрая и решительная, несущая приятное хранящее тепло. Я расстегнула крохотный замочек, повесила амулет к сердцу и спрятала под одеждой. Это не для чужих глаз.

Вместе с ощущением тепла пришло спокойствие. Толку сидеть на месте не было, и я решила идти куда-нибудь. Теперь главной целью было отыскать друзей и, конечно, Алеарда. Иные миры, – хмыкнуло в голове. Сдались они тебе? Сидела бы дома, щи варила да дрыхла в свое удовольствие. И не одна к тому же! – ядовито уточнило сердце. А с любимым человеком. Приспичило рвануть черти куда, не узнав как следует, чем это может обернуться!

Я только прибавила шагу, опережая сварливую настойчивость внутреннего голоса. Я всё ещё хотела бродить по мирам, и от того, что сложности прищемили хвост, мое желание не угасло. Никто не обещал мне перин, лететь попой на твердую землю – так уж лучше с улыбкой! Я попробовала улыбнуться, но вышло не очень. Ладно, в любом случае стоило двигаться вперед, тем более что любопытство начинало свивать гнездышко где-то в центре живота. Каков он окажется, этот мир?

Через некоторое время я набрела на родничок и вдоволь напилась. Самочувствие после перемещения было нормальным, только глаза немного болели. Представляя удивительные различия реальностей, я не ожидала увидеть столь похожий на родную планету мир. Хорошо, что уже через полчаса я вышла к широкой проселочной дороге. Над её светлым полотном сомкнули руки деревья, и зеленый туннель играл множеством синих теней. Красивое, мирное место, как будто спящее под мелодии лесов. Я наугад выбрала северо-западное направление, решив не возвращаться в чащу. Брести по дороге было рискованно, но куда хуже продолжать бояться.

День приближался к середине, и звезда, условно называемая мной «Солнцем», светила вовсю. Пришлось снять куртку. Когда за спиной послышался топот, я тотчас подумала о лошадях, но зареклась угадывать: это могли оказаться и лани, и газели, или вовсе невиданные существа, которых невозможно себе и представить. Но это были всего лишь кони, несущиеся во весь скок. Их было шесть, и все ровной светло-серой масти. Они тащили за собой темную карету.

Залезть в кусты?.. Нет уж. Я только отошла к краю, чтобы не попасть под колеса. Лесная дорога была прекрасна, но пыли на ней хватало, и она окутала меня светлым назойливым облаком.

– Апчхи!..

Карета остановилась. Пока я сморкалась и отряхивала одежду, дверца открылась, наружу легко и изящно спрыгнул мужчина и уверенной походкой направился прямиком ко мне. Я заметила недоумение на его лице, но он быстро справился с эмоциями и дружески мне улыбнулся.

– Приветствую!

Кто научил меня языкам других миров? Бури или Промежуток, или они оба? А, может, для разных реальностей существовал единый язык, разумеемый всеми – язык чувств? Простое слово прозвучало без какого-либо акцента, словно мы оба были землянами. Чудеса да и только!

– Здравствуй, – ответила я. Хотелось улыбаться, ведь то был первый раз, когда я разговаривала с человеком из иного мира. К тому же, готовая столкнуться с чудовищем, я увидела всего лишь мужчину.

– Ты здесь одна? – спросил незнакомец.

Его удивление было мне понятно. Это всё равно что если бы я встретила человека, одетого, к примеру, в занавеску и с ведром на голове вместо шляпы. Очевидно, в этом мире женщины не носили ничего похожего на мои джинсы и майку. К тому же моя прическа оставляла желать лучшего: густые лохмы, выбившиеся из хвоста, наверняка выглядели так, словно я не просто впитывала дорожную пыль, но и головой подметала её… Сам он был одет в синий приталенный пиджак с высоким воротом, длинные брюки песочного цвета и коричневые ботинки. На шее ярким пятном выделялся красно-коричневый расшитый шарф. У него были темно-каштановые, вьющиеся волосы, остриженные довольно коротко, и лицо мужественное и пытливое, а глаза – серо-зеленые, окруженные густыми ресницами.

– Да, одна. Я иду туда, – и я показала в направлении движения кареты.

– Позволишь подвезти тебя? Ты случайно не из бродячих артистов, не от труппы отстала?

– Вроде того, – ответила я, решив, что это объяснит мой облик.

– Значит, нам по пути. – Он возвратился к карете и галантно открыл мне маленькую дверцу.

Пару секунд я еще раздумывала, но потом кивнула, произнесла «Спасибо» и осторожно забралась внутрь. В случае чего у меня есть, чем себя защитить. Внутри карета была обита переливчатой тканью золотистого цвета, мягкие спинки бежевых сидений приятно выгибались. Он залез следом, и мы тронулись. Я стащила с плеч рюкзак, устроила его на полу и попыталась завязать волосы яркой косынкой. Мужчина, улыбаясь, наблюдал за мной.

– Так ты направляешься в Синий город на ярмарку?

Вопрос застал меня врасплох.

– Да, – неуверенно произнесла я, надеясь, что с меня не потребуют денег за въезд или документов, подтверждающих личность. – Я прибыла издалека, с другого края света.

Лучше бы молчала: в глазах мужчины мелькнул интерес.

– И ты оттуда пешком шла?

Я улыбнулась.

– Нет, конечно. То есть не всегда. Моя лошадь сломалась… тьфу-ты, потерялась, и пришлось дальше идти своими ногами.

Это прозвучало глупо, и я прикусила губы, чтобы не рассмеяться. Что он обо мне думает, интересно? Бродячая артистка со сломанной лошадью…

– Ты сбежала от родителей? – спросил он. Приятное лицо снова стало бесстрастным.

Это была почти верная догадка, и я ответила такой же полуправдой:

– Я долгое время жила на своей земле, но затем по велению сердца предприняла это путешествие вместе с друзьями. Мы разминулись, решив связаться после.

– Так напиши им, – сказал он. – Деньги закончились?

Первая сложность: я понятия не имела о здешней валюте.

– Полагаю, что смогу кого-то из них встретить в городе, – сказала я уверенно. В самом деле, мало ли? – В письмах нет смысла, я толком не знаю, куда писать.

– Много тайн – а ты одна, – со значением сказал мужчина. – Не страшно бродить, не умея за себя постоять?

– Если нужно, я себя защищу, – как можно тверже сказала я. – И хранить тайны – не преступление.

– Только если они не несут в себе угрозы для королевства. Но ты ведь обычная странница, – и он, скрестив руки на груди, отвернулся к окну.

Определенно в словах мужчины содержался особый смысл, но понять его можно было только ознакомившись с историей этого мира. Я устроилась на сиденье поудобнее, и остаток пути мы ехали молча.

Карета сильно тряслась, и мне было весело подскакивать на кочках чуть ли не до самого потолка. Последний раз я так ездила лет в семь, с родителями, только на простой повозке. Мужчина, казалось, позабыл обо мне, он все время глядел в окно. Я высунулась наружу, ветер трепал волосы. Густой лес закончился, теперь мы ехали полями, усыпанными лиловыми цветами, и светлыми рощами невиданных деревьев с мраморной розовой корой, проезжали каменными мостами через быстрые речки, воды которых подхватывали и уносили небо. Я любовалась. Вдалеке показались горы, но невысокие, совсем как те, возле которых я жила на Земле. На дороге стали попадаться другие кареты и верховые, и множество пеших людей. Я присмотрелась к их одежде и взяла на заметку, во что можно переодеться, чтобы не выделяться из толпы. Мужчины носили либо сюртуки, либо длинные пальто, либо пиджаки, такие же, как у моего попутчика, рубашки разных цветов и брюки. На ногах у них были высокие сапоги или ботинки. Женщины одевались в длинные платья самых разных фасонов: и с рукавами, и без них, с округлыми вырезами или треугольными. Многие были в корсетах. Они носили долгополые приталенные пальто или плащи, и изящные сапожки.

Вскоре мы добрались до города. Сразу стало понятно, почему его называли Синим: он был обнесен высокой каменной стеной из темно-синего камня, красиво переливающегося на солнце. Карета остановилась, я залезла внутрь и увидела, что мужчина смотрит на меня задумчиво.

– Спасибо тебе! – произнесла я. Поездка взбодрила и придала мне уверенности.

– Не стоит благодарности. – Он опустил глаза. – Это было нетрудно, всего-то подвез тебя.

– Меня зовут Фрэйа.

– А меня Грай. Куда ты теперь? – спросил он, когда мы вылезли из кареты, и я закинула за спину рюкзак.

– Туда, где много народу, – отозвалась я, хотя толпы не любила.

– Тебе нужно пройти в эти ворота, затем направо вдоль стены и всё время прямо. В общем, ты сама поймешь. И ещё, Фрэйа… Советую тебе говорить, что ты артистка, хотя это и неправда. У нас женщины носят штаны в трех случаях – когда они играют роль и выступают на сцене, изображая дев-воительниц; когда предстоит долгое путешествие – их надевают под юбку. Ну и третий вариант – когда у женщины не все в порядке с головой.

– Небогатый выбор!

– Собственно, ты и так должна это знать… – Он посмотрел на меня пристально: – Ты не с севера, случайно?

Я не успела ответить: его глаза быстро скользнули по моему лицу и замерли где-то у меня за левым ухом. Я вспомнила про меч, привязанный к рюкзаку сзади.

– Хм, – произнёс он.

– Это просто подарок, – поспешно сказала я. Оружия здесь не носил никто, и я попеняла себя за неосторожность. Неужели теперь придется придумывать очередную неумелую ложь?

– Ага, – ответил мужчина, улыбаясь. – У нас женщинам дарят украшения и цветы, или лошадей и платья…

– Хорошо, хорошо. Это не только подарок, я почти умею с ним обращаться. Но я не с севера.

– Ладно, – усмехнулся Грай, – я тебе верю. Только лучше спрячь его. Одно дело – разгуливать в таких штанах, и совсем другое – женщина с мечом.

– Тогда позволь я вернусь в карету и уберу его, чтобы не торчал, – попросила я.

– Конечно, – и он снова открыл мне дверцу.

Воспользовавшись ситуацией, я задернула шторки, с головой нырнула в рюкзак и отыскала подходящее платье. Оно было длинным и с длинными рукавами, из нежно-голубого бархата, сильно облегающее, с серебряной вышивкой по широкому вороту. Удобное, хотя и своеобразное платье. Понятия не имею, зачем я взяла его с собой.

У наряда была своя особая история. Платье было сшито мной несколько лет назад для Нового года, и то был единственный раз, когда я его надела. Карина называла платье «стремным».

– Как будто из другого времени, – говорила она. – Но на тебе хорошо сидит.

Потом платье долго висело на чердаке, и мама все время ходила «проведать» его.

– Красивое, и вышивка так серебрится – глаз не оторвать! Жаль будет, если испортится. Его без повода не наденешь…

И вот теперь повод у меня появился, ведь наряд замечательно подходил к обстановке.

Я засунула меч внутрь, и рюкзак смешно оттопырился. Ничего, главное, что никто не увидит содержимое. А то попадусь со своими штуковинами вроде зажигалки – одним вопросом не отделаюсь, как бы в колдовстве не обвинили…

Я вылезла и увидела, что Грай разговаривает с каким-то парнем. Незнакомец сразу понравился мне. У него был короткий прямой нос, красивые изогнутые брови, волосы тёмно-русые, прямые и блестящие, а глаза карие. Он щурился на солнце, улыбаясь. На нём было надето что-то вроде футболки, но ворот у неё оказался совсем не таким, как кроили на земле. А вот светлые брюки были вполне привычными. Он держал за повод ярко-рыжую легконогую кобылу, и она смешно бодала его в плечо, выпрашивая ласку.

Я не стала их отвлекать и огляделась, раздумывая, что делать дальше. Люди вокруг ходили неспешно, улыбались и здоровались. Среди них выделялись два типа: одетые попроще, в нарядах без вышивки и красивых деталей, и такие, как Грай. Парень, с которым Грай разговаривал, представлял из себя нечто среднее. Да, он выглядел просто, но при этом стоял так, что сразу чувствовалось: едва ли он уступал тому же Граю в положении. А я уже поняла, что в этом мире существует иерархия, что люди делятся на тех, кто правит, и тех, кем правят. Такое мироустройство было для меня непривычным, но отчего-то не хотелось недовольно хмуриться. Наверное, потому, что люди выглядели вполне счастливыми: и те, кто расхаживал в дорогих одеждах, и те, у которых таких нарядов не было.

Я не могла уйти, не попрощавшись с Граем, а потому стала прикидывать варианты. Для начала нужно посетить город, влиться, что называется, в коллектив. Платье хотя и более всего подходило к обстановке, а всё-таки на меня многие косились. Судя по всему, из-за рюкзака, но его я спрятать никак не могла. Я чувствовала себя странно. Внутри ощущалось приятное возбуждение и вместе с тем разочарование. У меня в голове возник подходящий под ситуацию образ: праздник, ты уже видишь подарок и можешь его коснуться, зная, что за яркой упаковкой скрывается самое прекрасное, что тебе когда-либо дарили, но внезапно кто-то выхватывает красивую коробку у тебя из-под носа и зашвыривает в самый дальний край Вселенной. И ты знаешь, что отправишься искать её, как бы дорого ни обошлось путешествие…

Грай обернулся и окинул меня внимательным взглядом. О чем он думал в этот момент? Незнакомый парень тоже глядел на меня, но не так холодно и отстраненно. В его темных глазах светился интерес и дружелюбие. Они приблизились, и я первая протянула незнакомцу руку:

– Фрэйа.

– Это Маир Арнэ, местный землевладелец, – сказал Грай.

– Здравствуй, рад знакомству, – ответил парень, едва ощутимо сжимая мои пальцы. Наверняка я опять напортачила, предложив для знакомства рукопожатие. Ну, за всем не уследишь. – Ого, какая ты высокая! Едва ли не выше меня!

– Это семейное, у меня папа высокий, – улыбнулась я.

– Грай сказал, что ты здесь без сопровождения… У тебя нет ни брата, ни отца, ну, или хотя бы телохранителя?

– И брат, и отец есть, но они не станут беспокоиться. Я не маленькая, чтобы за мной надо было присматривать. Телохранитель мне тем более не нужен.

– Я приехал поглядеть на конные торги, мне нужна лошадь для младшего брата. Хочешь, пойдем со мной? – простодушно предложил Маир.

– С радостью присоединюсь.

– Замечательно! – широко улыбнулся он. Улыбка ему очень шла, казалось, это обычное для него дело: вот так приглашать куда-то едва знакомого человека. – Вдвоем веселее. Ты с нами пойдёшь, Грай?

– Не сейчас. У меня много дел помимо ярмарки. Но мы с вами еще увидимся.

– Всего доброго, – сказала я, и он склонил на прощание голову. Возможно, мне показалась в его походке излишняя возбужденная поспешность. Так уходит человек, желающий как можно скорее обсудить с кем-то важное приобретение.

– Весь в делах, – прокомментировал Маир. – Мой старший брат тоже все время занят. Мне-то хорошо, я могу позволить себе мотаться по стране, путешествовать.

– И я путешествую.

– Да, я вижу. Только странно, что у тебя нет лошади… и сопровождающего, – повторился парень, и я поняла, что для него это выглядело почти неприлично – вот так бродить одной.

– Лошадь я потеряла, и у меня есть друзья, просто мы разминулись. Допускаю, что кто-то из них будет в Синем городе.

– Запросто, – сказал он. – Тем более в такое время года. Вот зимой сюда лучше не соваться.

Я сделала вид, что поняла, о чем речь. Трудновато прикидываться не собой, но ничего не поделаешь. Боюсь, правда привела бы меня в место наподобие сумасшедшего дома.

– Я жила уединенно, нечасто выезжая за пределы своего поместья, – все-таки сказала я. – А теперь вокруг огромный чужой мир.

– О! Что же, понимаю тебя. До двадцати лет я вынужден был довольствоваться окрестностями нашей усадьбы, никуда не отлучался. Но потом умер мой отчим и у меня появилось много свободы, которой я прежде не ведал.

– Он был хорошим человеком? – зачем-то спросила я.

– Трудно сказать, – усмехнулся парень. – Мы с ним не были близки, наверное, потому, что он все решал за меня. Кому понравится, когда его постоянно тычут носом в нелюбимое блюдо? Не думаю, что мы хорошо понимали друг друга. Но терпели, конечно. Моей матери сложно было самой следить за таким большим хозяйством, и ей пришлось после смерти отца снова выйти замуж. Я уважал ее выбор, но никогда не любил отчима. Думаю, и он не питал ко мне отцовских чувств. Другое дело, наш сводный старший брат Антуан, они отлично ладили… Это все болотная сухотка. Если заболел, долго не протянешь. Хотя Кордэлл боролся целых две зимы. Последний год был для него самым трудным, он не понимал, что делает. Сходил с ума, кидался на всех. Я его откровенно побаивался.

– А когда умер твой папа, сколько тебе было?

– Семь лет. А Лару, младшему, четыре. Он отца почти не помнит, только образ. А я помню многое: наши игры, прогулки, его голос и улыбку, – ответил парень, опуская глаза. Я легонько дотронулась до его плеча.

– Он всегда в твоем сердце.

– Хм… – невесело усмехнулся Маир. – Да, никакой другой близости не осталось, только та, которую хранит наша память. Я утешаю себя этим, когда невмоготу терпеть. За годы я отдалился от матери, а после смерти Корделла она и вообще не обращает на меня никакого внимания. Кажется, ей хватает Антуана, теперь он ее единственный сын. Так что я забрал Лара и быстренько смотался оттуда. Дом заполнен тоской. Мне все казалось: не поступаю ли я эгоистично, оставляя ее одну? – он нахмурился и едва слышно вздохнул, а затем бодро продолжил: – Но она и сама сказала – езжайте, и я понял, что ей не хочется видеть нас, ведь мы – напоминание о той безмятежной жизни, что она вела, когда был жив отец.

– Но как же тогда твой сводный брат? – спросила я недоуменно. – Разве он не есть напоминание о её втором замужестве?

– Он очень похож Корделла, да. Он хорошо к ней относится… – Маир передёрнул плечами. – Наверное, он теперь ее утешение.

– Тебе грустно от этого?

– Да, Фрэйа, – он повернулся ко мне, поглядел в глаза. – Она изменилась, когда мой отец умер, потом изменилась, когда вышла замуж во второй раз… Прости, не знаю, почему я тебе об этом рассказал. У меня не язык, а ветряная мельница, – и он нахмурился.

– Маир, по-моему, ты не сделал ничего плохого. Я тебя понимаю, хотя в моей жизни не случалось подобного. Я бы очень хотела, чтобы тебя миновала эта участь. Ты говоришь искренне, мне приятно слушать тебя!

– Здорово, когда встречаешь человека, умеющего слушать. Такое нечасто случается. – И он снова нахмурился, но тут же ласково улыбнулся мне: – Ладно, хватит о грустном. Пойдем. Здесь неподалеку продают отменные пирожки с капустой. Таких и дома не делают! Я тебя угощу, за знакомство!