Текст книги "Тропы"

Я пришла в себя, услышав знакомый голос. Аги?

– Сейчас прибудет подкрепление. Мотайте отсюда!

– Мы не бросим остальных! – заорала Лина.

– Да выпустил я их… – проворчал он, помогая девушке подняться. Она всадила-таки в своего противника пулю-иглу, и он рухнул, придавив ей ноги.

– Ты с нами, – услышала я собственный голос. – Лина, его брат болен. Поможешь?

– Да, – сразу сказала девушка. – Если только он не при смерти.

– Но… – начал Аги, но закончить ему не дал Кириан.

– Пошли. Быстро. Потом думать будешь.

И мы ринулись к выходу…

Брата Аги звали Ювайн. Он удивленно глядел в окно спальни, снова и снова шевеля затекшими ногами. Кожа да кости…

– Какой я стал… – выговорил он, и, отдохнув, добавил: – Помню себя мальчишкой. Остальное как сон.

– Ты был крепким, – кивнул Аги. – А теперь тощий, как стручок без горошин.

– Ну ничего! – улыбнулась Лина. – Откормим!

Кириан покачал головой.

– Оптимистка. Ему чтобы поправиться, нужно есть каждый час по кастрюле каши.

Они рассмеялись. Я только улыбнулась. С некоторых пор мне нравилось наблюдать и слушать.

– Словно… проснулся… – сказал парень. – Ты меня разбудила, Лина.

Девушка махнула рукой. Юрайн нисколько не смущал её в отличие от Кириана.

– Ой, ладно! Благодари брата. Это он за тобой ухаживал.

Разговор перешел на Аги и его жизнь, коснулся работы. Я очнулась от спячки только когда в голосах зазвучало раздражение.

– Ты выбрал дурацкий способ заработка! – сказала Лина.

– Вам легко говорить, – отозвался Аги. – Бродите, где хотите, не привязанные к месту и людям. Молодые, беспечные, веселые! Шатаетесь по барам, отлично проводите время. Ни обязательств, ни сожалений.

– Легко говорить? – усмехнулась я, и все посмотрели на меня. – Легко? У Лины погибли родители, когда она была подростком. Родная тетя вышвырнула её к чертям, избавилась тотчас, как представился шанс. Хорошо ещё, что она в Промежуток попала, но что одиночества отведала сполна – это точно. Так и веселится с тех пор. Я не помню ничего из прошлого, пуста, словно сдутый шарик, и постепенно забываю, что есть чувства. Веселые? Довольные? Ты ничего не понимаешь в нас, Аги. Возможно, я когда-то знала, что такое радость. Сейчас бреду во тьме, как слепая. Ничего не вижу, даже нащупать не могу. У меня есть только они – Лина и Кириан. Единственные друзья. Но даже их дружба не помогает обрести себя прежнюю.

Аги слегка покраснел.

– Прости. Я сказал, не подумав…

Он протянул руку коснуться меня, но я отскочила как ошпаренная.

– Не надо! Оставь.

И быстро ушла на улицу, под покров ночи.

Через минуту следом вышел Кириан. Он ничего не сказал, только посмотрел на меня. Мы долго молчали.

– Я сочиню о тебе песню, – наконец усмехнулся он. – Она будет называться «Потерянная во времени».

Я хмыкнула в ответ.

– Мне хочется орать во все горло, Кир. Звать его.

– Любимого?

– Да. Но как бы громко я ни кричала, он не услышит. Только часы тикают – иных звуков не слышу. Даже сердце как будто остановилось.

– Оно стучит. Также как мое. Но я тоже хочу кричать. Правда, не от отчаяния. Ты понимаешь, что дала мне?

– Ты о чем?

– Потеряв собственную память, ты помогла мне обрести мою, новую. Наверняка и Лине тоже. Ты питаешь светом. Всех, кого встречаешь. Не Промежуток засосал меня, нет. Дело в тебе, Фрэйа. Теперь я свободен и ничего не боюсь. Сквозь годы ты пронесешь свой дар. Ты думаешь, у тебя его нет, но ошибаешься. Он есть. Великий дар света. Конечно, помимо способности всё крушить неведомым способом… А чувства вернутся, – и он ласково улыбнулся.

– Спасибо, Кириан. За то, что ты есть.

– Пожалуйста мне, – рассмеялся он. – И спасибо тебе, что ценишь меня такого. И за Лину. Ты ведь все понимаешь. Но, Фрэйа, я не могу её полюбить.

– Почему?

– Она юная и милая, и заслуживает хорошего человека. Он будет любить её с первого мгновения. Я же хочу иного. Я цевранец до мозга костей, тут даже Промежуток не в силах помочь.

– Тогда спасибо снова.

– За что на сей раз?

– За честность по отношению ко мне и к ней. Ты все-таки любишь нас, но иначе, чем остальных.

– Верно. И остальных много. Уверен, ты и об этом знаешь.

– Догадываюсь. Но меня ты даже не пытаешься соблазнить, – рассмеялась я.

– А ничего не выйдет, ты предана одной любви. И это ещё одно, что меня в тебе поражает. Ты ждешь его очень долго. Я бы не выдержал.

– Думаю, смог бы. Если бы захотел.

– Наверное. Но иногда слишком хорошо знаешь свою судьбу.

Он протянул руку, и я пожала её. Кириан улыбнулся.

– Не претендую на большее. Наверняка твой мужчина – опасный противник и мокрого места от меня не оставит.

Я хмыкнула.

– Не знаю ничего наверняка. Кроме того, что люблю его.

К нам вышла Лина, а следом Аги.

– Прости, – повторил он.

– Ничего. Ты в чем-то прав.

– Не прав он! – сразу возмутилась Лина. – Фрэйа вообще не умеет развлекаться. Я – скучная и робкая особа, предпочитающая тихие вечера на берегу океана вместо буйных вечеринок.

– Но ко мне вы пришли, – напомнил Кириан.

Лина пожала плечами.

– Мне было интересно. Думала почувствовать что-то новое.

– Ну и как? – лукаво спросил парень. – Почувствовала?

Девушка слегка покраснела.

– Угу.

– Слушайте, я действительно повел себя как свинья, – сказал Аги. – Вы не только спасли Юрашку, но и подарили нам новую жизнь. Вот уж не думал, что получу взамен серого города и убогой каморки ослепительный океанский берег и целый дом! Спасибо, девчат. И тебе, Кириан – за то, что спровоцировал на драку.

– Обращайся, повторим, – улыбнулся парень.

– Ты где так драться научился?

– На Цевре без этого никак.

– Хм… – отозвался Аги. – Сколько тебе лет, Кириан?

– Двадцать шесть.

– А мне тридцать четыре, и я чувствую себя полным ничтожеством. Думал, что умею кулаками махать, но тут появился ты со своими приемчиками…

– Оно называется таири – боевое искусство островных цевранцев. Ему уже больше трех тысяч лет.

– Наверное, сложное, – сказала Лина.

– Как и всё, что относится к серьезному бою, – улыбнулся Кириан. – В обычных драках проще. Вот с тобой я, например, просто дрался. – И он подмигнул Аги.

– То есть я получил не по полной, и ты обошёлся без этого своего таири? – добродушно проворчал мужчина. – Юрайн заинтересуется. Он мальчишкой мечтал учиться чему-то подобному.

– Я научу его, если хочешь, – кивнул парень.

Мы какое-то время смотрели на океан.

– Красиво, – сказала Лина. – Так много красоты в реальностях. Ты права, Фрэйа. Нужно задерживаться, чтобы не ускользнули важные, волшебные мгновения.

– Я так не говорила, – улыбнулась я. – Это твои мысли. И мысли, кстати, замечательные. Я задерживалась с чисто практической целью, чтобы быть готовой к неожиданностям.

– Уж к ним ты, я уверен, всегда готова, – сказал Кириан. – Ты, Фрэйа, самый спокойный человек, какого я когда-либо встречал.

– Прежде я не была такой. Умела выходить из себя, сходить с ума и злиться. Все чувства важны, каждое по-своему. Я нарушила баланс, Кириан. Вряд ли это хорошо.

– Не очень, да. Но, тем не менее, твое спокойствие мне симпатично. Приятно побыть с человеком, который уверен в себе.

Я улыбнулась.

– И снова косяк: раньше я не была такой, и мне нравилось чувствовать определенную слабость. Зная страх, знаешь цель. Неуверенность помогает развиваться, стремиться к большему. Спокойная решимость – это замечательно, но когда она уравновешена страстью, жизнерадостностью и бодрой энергией счастливого человека. Я же – угасающая звезда. Лучше не оставайся в моем безразличном свете, радостная цветущая планета, тебя ждет только холод.

– Солнце, – сказал Аги. – Не знаю, о каком холоде идет речь, Фрэйа. Ты скорее теплая.

Они рассмеялись, а я пожала плечами. Кажется, раньше меня бы смутили эти слова, тем более от мужчины. Теперь даже смущение погибало под завалом времени.

Мы решили оставить братьев в доме на побережье. Юрайну предстояло восстановиться после болезни, Аги, конечно, не бросил бы его.

Ну а мы с ребятами, пообещав держаться на связи, снова шагнули в Промежуток, чтобы отправиться дальше, в иные реальности за новыми ощущениями.

Миры умеют преподносить сюрпризы, и хорошо, что я всё ещё умела восхищаться. Из Промежутка мы попали в прекрасную осень, на поля, залитые светом привычного солнца. Я уже заметила, что оно почти одно и то же во всех мирах. А вот Луны были разными, порой их было даже две.

Мне не хотелось возвращаться в город, и ребята, кажется, не возражали задержаться на природе на пару дней. Высокие деревья с черными стволами роняли красные листья, похожие на звезды, в густоту пушистых кустов, цветущих фиолетовыми бутонами, а трава была седой. Такие поразительные краски, такие неповторимые запахи! Я бы не променяла эти рощи на города с их цветными огнями и шумными толпами.

Через некоторое время, устав идти пешком, Лина задумалась о транспорте. Мне не хотелось, чтобы траву давили колеса автомобиля, и я попросила её подождать. Мы как раз остановились отдохнуть в тени дерева.

– Лучше уж уйдем в Промежуток. Жаль губить эти заросли.

– Ты права, – кивнула девушка. – Веду себя как потребитель. Просто хотелось бы добраться до тех холмов, они такие приятно-голубые. Интересно, что создает такой нежный оттенок?

– Думаю, у нас будет возможность туда добраться, – улыбнулся Кириан. Его рубашка была распахнута, он растянулся на траве, как на перине, и, дразнил пальцем на удивление смелую бабочку, которая то и дело садилась ему на колено.

– Как всегда деловая насмешливая уверенность, – улыбнулась Лина.

– Я постоянен в своих привычках, милая. Но сейчас уверен лишь потому, что ты этого хочешь.

– В смысле? – непонимающе повернулась к нему Лина. На ней было длинное легкое платье молочного цвета, толстая коса игриво закинута на плечо. Она как всегда выглядела очаровательно.

– Если ты хочешь к тем холмам – я это устрою. Видишь ли, помимо прочего я умею создавать нужное будущее. Пропуская события через себя, я сопоставляю и складываю их, как мозаику.

– О! – поразилась девушка. – Помимо того, что видишь события, ты их ещё и выдумываешь?

– Ну, вроде того, – улыбнулся он, поворачиваясь на бок.

– И как это происходит? – спросила я.

– Я представляю возможности, чувствую скрещение троп. Это нелегко – создавать из множества кусков нужный узор. К примеру, представим, что те следы на земле принадлежали лошадям…

– Какие следы? Я ничего не заметила! – сказала Лина.

– Возможно, я один их видел. Такое бывает. Скорее всего, раз здесь такие дружелюбные бабочки, то и другие звери тоже будут приветливы… Нарисуем теперь картинку.

– Что? Какую картинку? – не поняла девушка. Я тоже не очень-то понимала, что Кириан задумал.

И тут неподалеку послышалось ржание. Мы с Линой вскочили одновременно.

Кони. Целый табун вороных, словно отлитых из смолы, лошадей. Они отличались лишь отметинами, а некоторые и вовсе были целиком черными, с длинными, слегка вьющимися гривами и хвостами.

– Боже, какие великолепные! – ахнула Лина. – Это ты их сделал?

– Нет, что ты! – рассмеялся парень, поднимаясь. – Я лишь создал возможность нашей встречи, и окружающие энергии не воспротивились. Дальше будем действовать по обстоятельствам.

Он подмигнул нам и уверенно направился к табуну. Переглянувшись, мы с Линой пошли следом.

Кони оказались вблизи ещё красивей. И пахло от них не конским телом, а травами и деревом. Один из жеребцов тотчас направился к парню, заинтересованно фырча и встряхивая головой. Из-под длинной челки глядели веселые лиловые глаза. Кириан протянул руку и конь тотчас ткнулся в ладонь мордой.

– Ты прямо бархатный, друг, – тихо, ласково произнес парень, и Лина вздрогнула. Я знала, о чем она думает. Наверняка со всеми своими женщинами Кириан был ещё более ласковым и говорил такие слова, от которых голова шла кругом. – Умница. – И в следующее мгновение конь положил голову парню а плечо. Кириан обнял его и рассмеялся. – Вот так. Это замечательное существо ещё более дружелюбно, чем я предполагал.

– Да уж… – только и могла выговорить Лина. – Думаешь, они позволят сесть на них верхом и отвезут нас куда нужно?

– А мы сейчас проверим.

И он обошел вокруг жеребца, не отрывая ладони. Конь явно получал удовольствие от прикосновений сильных пальцев. Когда Кириан ловко сел верхом, черный весело зафыркал и заплясал на месте, но не сделал ни единой попытки его сбросить. Чудеса!

– Ну? – хитро прищурился парень. – Чего ждете?

Лина покраснела.

– Я вообще-то не умею, – пролепетала она.

Кириан расхохотался во всю силу голоса.

– Ты, лапка, стала походить по цвету на те листья. Давай руку!

Лина осторожно протянула ладонь и во мгновение ока оказалась позади него.

– И не стесняйся прижиматься, а то свалишься.

Лина доверчиво обхватила его за пояс, и я не сдержала улыбки. Младшая была на Седьмом небе от счастья. Как легко осчастливить девушку!

– Ты, конечно, умеешь ездить верхом без седла, – улыбнулся мне Кириан. В глазах плясали озорные искринки.

– Угадал, – улыбнулась я в ответ. – Сейчас продемонстрирую.

Я протянула руку наугад, ожидая, чтобы кто-то из коней сам подошел ко мне. От табуна отделилась изящная кобыла с белыми чулками на передних ногах. У неё тоже были лиловые глаза, а грива кудрявилась густо и красиво. Как лошади умудрялись оставаться чистыми и изящными, словно их кто-то вычесывал каждый день?

Я села верхом и Кириан удовлетворенно кивнул.

– Вижу мастера полевой езды.

– Да ладно тебе, я давно уже не ездила. Просто подобные навыки не забываются. И кстати, вам не кажется, что здесь могут быть люди?

– Ага, – отозвалась Лина. – Лошади на открытом воздухе обычно не такие чистые и блестящие.

Я мягко тронула бока кобылы пятками, и она бодро и весело побежала рысью в сторону голубых далей, что так манили взор.

За спиной послышался топот: это двинулся следом весь остальной табун. Кириан и Лина догнали меня и кони сразу прибавили прыти.

– Ой, мамочки!.. – ахнула девушка.

– Держись! – прокричал Кириан.

Таким бешеным галопом я не скакала ещё ни разу. От восторга мы кричали в три голоса, не боясь наглотаться пыли: её здесь не было и в помине. Травы звонко разлетались из-под копыт, но не погибали, гибко возвращаясь на место.

Я пригнулась к гриве и на всякий случай взялась за жесткие черные пряди. Проносящиеся мимо красоты пускали по шее мурашки. Озера голубые и чистые, словно стеклянные, и склоны, поросшие цветами: то оранжевыми, то красными, то лиловыми. Синие с белыми узорами бабочки, голубые огромные стрекозы и радужные жуки. Как я успевала разглядеть их? Высокие изогнутые деревья, упавшие пушистыми кронами в воду. Казалось, они нарочно растут именно так, образуя над озерами плетеные мосты…

Запыхавшиеся, красные и растрепанные, мы остановились спустя примерно полчаса. Я спрыгнула с кобылы, и она, играясь, боднула меня в плечо. Когда Кириан помог спешиться Лине, кони трусцой направились к небольшому водоему.

– Вы посмотрите только! – воскликнула Лина.

В паре сотен шагов от нас стеной стояли голубые деревья. Точнее, серо-голубые. Листва у них была бледно-зеленая, круглая, а стволы прямые и светлые.

– Какие поразительные краски у этого мира, – сказал Кириан. – После яркой осени что-то вроде ранней весны. Хорошо проехались, а?

Мы рассмеялись. Собственный смех показался мне спасительным.

– После такого подкрепиться бы, – размечталась Лина. – Или искупаться. А лучше и то, и другое…

– Ну, искупаться мы можем. А вот насчет еды не уверен. Разве что сходить домой и попробовать вернуться…

– Может, лучше просто отдохнем? А то вдруг ты назад пути не найдешь, – неуверенно произнесла Лина.

Кириан поглядел на неё внимательно.

– Кушать хочется. Так что ждите меня. Думаю, разница здесь около пяти минут. Если что – кричите. Я услышу.

И он растворился.

Мы зря переживали за парня. Он вернулся через двадцать минут с полной сумкой еды, и когда вкусности были разложены на покрывале, кони пришли на запах булок. Основная часть табуна ушла вниз по реке и теперь плескалась на мелководье, но те, на которых мы ехали, и а с ними ещё три коня получили лакомства.

– Брат задержал меня, – сказал Кириан.

– Он родной, да?

– Ага.

– А вы с ним похожи?

– Внешне да, только у него глаза голубые и вообще верхняя половина лица папина. Он старше на три года. Характером отнюдь не подарок. Без преувеличений скажу: он бывает резким и грубым, получает, что захочет, и порой ведет себя как настоящий говнюк. Впрочем, он надежный и честный, по-своему даже добрый.

– Ты его любишь?

– Очень. Он единственный по-настоящему близкий мне человек. Мы всегда доверяли друг другу.

– Он знает о Промежутке?

Кириан кивнул.

– Я рассказал ему почти сразу.

– И какой была реакция? – любопытно спросила Лина, поглощая бутерброд.

– Адекватной. Его нелегко смутить. Потом, правда, он расслабился и обрадовался. По-своему. У него сложный дар. Даже не знаю, как с таким справиться.

– Что за дар? – спросила я.

– Он… Эге, глядите-ка!

Мы обернулись вслед за его рукой и увидели ещё один табун. На сей раз он был красно-рыжим. Правда, мелькали тут и там и белые пятна: смешные жеребята с кудрявыми гривами. Среди ярко-рыжих мам и пап белое потомство? Интересно. Наверное, ребята подумали о том же.

– Может, они потом рыжеют? – предположила Лина. – Мама рассказывала, что я родилась беленькой, а потом потемнела.

– А я вот родился темненьким, а потом посветлел, – рассмеялся Кириан.

– А я какой была, такой и сохранилась, – хмыкнула я.

– О! – Лина поднялась. – Смотрите, там люди!

От людей можно было ожидать всякого даже в такой мирной и красивой реальности, и мы знали это. Кириан вышел чуть вперед, и когда лошади расступились, незнакомцы нас увидели.

Они сидели верхом расслабленно и привычно. Трое мужчин и одна женщина. Все русоволосые и кареглазые. Едва взглянув на них и встретившись взглядами, я поняла, что плохого можно не бояться. Незнакомцы улыбались. Я улыбнулась в ответ. Они направили лошадей к нам и через минуту уже спешивались.

– Привет! – просто сказал старший и протянул Кириану руку. – Меня зовут Коин, это моя сестра Адла, и братья Вьен и Бач.

Кириан представился и представил нас с Линой.

– Вы бродяги, – кивнул Коин. – Не удивляйтесь, что это легко понять. Вы непохожи на нас, к тому же не могли попасть сюда, миновав наши поселения. А, значит, переместились из Промежутка.

Как-то само так вышло, что мы пригласили их к обеду. Еды Кириан принес вдоволь, хватило на всех. Я ела, не участвуя в разговоре, и разглядывала облака. Ребята говорили о путешествиях и мирах, о способностях и их применении. Потом нас пригласили в гости в поселение, и я кивнула.

– Здорово, да? – сказала мне Лина, когда мы собирали остатки еды. – Лошадиная планета! Интересно, он и правда такой, этот город, как его Адла описывала?

Я пожала плечами.

– Не обижайся, но мне всё равно, какой он. Я снова теряю больше, чем обретаю. Если мне покажут какое-нибудь укромное место, я с радостью вздремну, а вас отпущу веселиться.

Город свободных наездников назывался Голубым Котлом. Название пошло от озера, что располагалось в центре. Оно было бездонно синим и растило одно-единственное дерево из самого дна. Голубое дерево, точно такое, как те, в роще, только старое и толстое.

Тропы и улицы были не вымощены, дома выглядывали из-за кустов и вид имели весьма забавный.

– Наш мир называется Холеус. В каждой части света выращивают своих лошадей. Планета небольшая, но мы научились жить в гармонии друг с другом. Люди и кони – одно целое. Они не умеют говорить вслух, но мы общаемся чувствами.

Кони. Снова важная зацепка. Слабо ухватившись за неё, я вскоре разжала пальцы и утонула в пустоте. Кони или конь? Вспоминай же!

– Фрэйа? – Кириан, оказывается, держал меня за плечо. – Ты где?

– Где-то не здесь, – отозвалась я. – Можно я отдохну, пока вы будете праздновать?

Он кивнул.

– Я присмотрю за котенком.

Я благодарно тронула его руку и поднялась. Некоторые проводили меня взглядом, но большинство не обратило внимания. Лина глядела вопросительно, и Кириан тотчас сел рядом с ней и принялся объяснять.

Спасительная постель. Только во снах я ещё могла вспомнить. А потому спала все дольше и крепче.

Радостный шум не отвлекал, он придавал сил и помогал думать. Я решала, как быть. Правильной ли тропой я шла? Приближалась к судьбе, выбранной изначально, или создавала новую из обрывков старой? И какой плела узор – полный надежды или отчаяния?

Утром, проснувшись как всегда в самую рань, я так и не вспомнила ни одного сна.

Долгих три недели мы путешествовали по Холеусу, знакомились с новыми людьми и катались верхом. Я немного приободрилась, даже разживилась надеждой на то, что всё будет хорошо. Одна за другой, яркие фотографии заполняли мой Промежуток. Вот Лина хохочет во все горло, потому что Кириан тащит её на плече, намереваясь выбросить в реку. Вот мы с ней стоим, обнявшись, в окружении черного табуна. А это Кириан, ведущий светлую кобылу через поля, залитые белым солнцем. Он улыбается, и я знаю, что он счастлив…

Когда мы вдоволь насладились гостеприимством Холесов, Кириан предложил отправиться из осени в зиму, и я вспомнила об одном занимательном морозном камне, который присмотрела в своем Промежутке уже давно. Мы попрощались с новыми друзьями и неторопливо шагнули на мой белый пляж.

– Мне всегда нравился твой Промежуток, – сказала Лина. – Он самый яркий из всех, что я видела. Кстати, а почему мы никогда не бываем в твоем? – спросила она Кириана.

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Можно в следующий раз попытаться.

Мы закивали головами. Посещать Промежутки друг друга было своего рода общением через душу, ведь эта переходная реальность отражала саму суть человека.

Холодный камень впустил нас без раздумий, и тотчас пришлось утепляться. Я вообще-то не сильно мерзла, да и Кириан тоже, а вот Лине было достаточно легкого холодка, чтобы начать стучать зубами.

В этом мире все передвигались на мотоциклах. А, точнее, летунах, так их называли. Я предпочитала первое название, так как оно снова несло в себе клочки памяти.

Я не любила механизмы, но эти отличала экологичность и изящество, к тому же Лине и Кириану нравилось летать. Летутны все были разными по дизайну, и делались на заказ. Впрочем, тратить деньги нам не пришлось. Разобравшись, что к чему, Лина всё сделала сама. В том числе экипировку, то есть шлемы и специальную одежду.

Я попросила длинное пальто, в котором было на удивление удобно. Лина как всегда сделала его со вкусом, добавив красивые декоративные детали вроде воротника из искусственной кожи, или застежек на рукавах в виде тигров, протягивающих друг другу лапы. Помимо пальто сестра создала мне высокие ботинки, яркий красный шарф с витым узором и черную бандану. Пришлось сделать и перчатки, и брюки. Во всем этом я чувствовала себя очень комфортно, хотя прежде одевалась попроще. Но одежда, создаваемая Линой, несла в себе индивидуальность и четкость образа, юная странница точно знала, кому что понравится и всегда внимательно относилась к просьбам, однако, не забывая добавить что-то особенное и от себя.

Летуны создавали теплое поле, в котором находился водитель, но все равно приходилось летать в плотной одежде, потому что этот мир был холодным. Мой мотоцикл был темно-синим, одноместным. По бокам шли красивые серебристые узоры, а сиденья были черными. Лина сделала себе желтый, веселый и маленький, в черных переплетающихся загогулинах, похожий на татуированный лимон. И снова название фрукта стронуло нечто знакомое в душе. Возможно, лимоны росли в моем родном мире? Лина выбрала куртку цвета хаки с цветной вышивкой на плечах и красиво облегающие черные джинсы.

Но самый запоминающийся летун был у Кириана. Черно-красный, устрашающий, с острым носом. Его он приобрел независимо от Лины. Он и вообще предпочитал ни о чем девушку не просить, даже о том, чтобы сделать деньги. Конечно, дело тут было не в гордости.

На Цевре в разгар лета он одевался в светлое, но теперь носил черное, и выглядел хищно в полном облачении и на таком вот ярком примечательном летуне. Я видела, как Лина смотрит на парня, постепенно все глубже проваливаясь в безрассудную влюбленность. Могла ли она перерасти в настоящую любовь? Запросто. Если бы Кириан дал ей повод. Но он вел себя очень сдержанно.

Мы летели сквозь реальность, полную нежного очарования. Никогда не была в таком заполненным благостью мире. Наверное, если бы могла предать остатки прошлого, я бы осталась здесь навсегда. Цветные огни, своя музыка в каждом новом городе, бесподобная природа: нетронутая, древняя и поражающая даже посреди зимы восхитительными запахами.

Мы останавливались в гостиницах, проводили вечера за разговорами, а вскоре дождались и Аги с Юрайном. К тому времени парень уже не походил на больного, он поправился и загорел. У братьев были серые глаза и кудрявые черные волосы. Если бы не разница в возрасте, я бы приняла их за близнецов. Они с радостью присоединились к путешествию, и Лина с удовольствием создала дли них летуны: для Аги серебристый, для Юрайна белый.

Я помню нашу дружбу. Помню, как мы стройной цепочкой, неизменно возглавляемые Кирианом, неслись сквозь пургу. Как я дорожила ими! Линой – замечательной юной девушкой, умницей и непокорной мечтательницей. Аги – серьезным, молчаливым мужчиной, проявляющим к нам не меньшую заботу, чем к брату. Юрайну – открытому для всего нового, веселому и бесшабашному парню, получившему возможность жить счастливо. И Кириану – человеку, полному тайн, сильному, честному и отважному, ищущему во всем высшее наслаждение. Мы были такими разными, но это лишь укрепляло связь. Разве что я всё больше уходила в себя, застывая во времени.

Шаг за шагом в никуда. Я питалась настоящим. Несколько раз мы встречали других путешественников, и каждый раз я ловила на себе странные взгляды, полные удивленного восхищения. Мне было всё равно. Безразличие вытесняло спокойствие, хорошо, что я поняла это не слишком поздно и остановила губительный процесс.

Больших городов миновать не удалось, и мы решили ненадолго остаться в одном из них. С того и началось длительное и полное приключений «бдение», как назвала его Лина.

Не сказать, что в этом мире было много плохих людей и процветала преступность. Но иногда у кого-нибудь срывало крышу, доходило, бывало, и до насилия. И вот одним обычным утром Аги предложил нам записаться на курсы в местные правоохранительные органы, которые здесь назывались «Сезанами», то есть служителями закона. Все согласились. Накопленную за время путешествий энергию, силу и опыт нужно было куда-то потратить.

Отличительными знаками сезанов были пояса. Тяжелые, из кожи и металла, они охватывали талию как добрые надежные руки. По прошествии двух месяцев у нас появились такие же.

Всем пятерым не составило особого труда сдать итоговый экзамен. Вообще-то более серьезное обучение длилось дольше, но, увидев, что все мы обладаем достаточными навыками, нас взяли без скрипа и бумажной волокиты. Правда, Лина все равно «нафурычила», как выражался Кириан, каждому удостоверение личности.

Мы не впутывались в серьезные дела, их решали вышестоящие инстанции. Я бы назвала нас «Дежурными», потому как нужно было только следить за порядком и предотвращать конфликтные ситуации. Коих, кстати, случалось немного, но уж если кто-то «закипал», то приходилось его умело «остужать». Кириан разговоров не разговаривал – если случалась драка, он вмешивался жестко и безмолвно. Также поступал и Аги, а вот Лина с Юрайном предпочитали устные «наказания». Я же вела себя по-разному, в зависимости от происходящего. Если нужно было разнять – разнимала, если хватало слов – тогда по-доброму, спокойно разговаривала со слетевшими с катушек. Чаще всего, конечно, слетали парни, но иногда взрывало и женщин. А с ними было куда тяжелей, по крайней мере мне.

Лина сильно изменилась. В её повадках появилась твердость, а в мыслях – мягкая уверенность. Даже внешне были заметны изменения – в выражении глаз, в осанке и улыбках. Такой она мне нравилась ещё больше, и мы всё чаще называли друг друга сестрами.

Мы купили две квартиры в тихом районе и расположились с комфортом. Честно говоря, я была рада где-то задержаться надолго. От постоянной беготни тоже устаешь, нужно уметь придержать лошадей.

В первой, двухкомнатной, жили мы с Линой. Квартира была просторная и светлая. Я всегда любила помещения с высокими потолками и широченными окнами, а эта была ещё и с балконами. Лина обставила её постепенно, советуясь со мной по поводу каждой мелочи. Общую спальню мы сделали сине-голубой, гостиную – бледно-зеленой, а кухню – желтой. Цвета были неяркие, но вкусные, и квартира получила название «Весенней». А вот у ребят была трехкомнатная, с двумя спальнями и большой залой. Сдержанная в цветах, строгая в обстановке и такая же светлая, на одном этаже с нашей. Её назвали «Дождливой», потому что в комнатах преобладали серые и синие оттенки. Конечно, Лина и там все создавала сама, но на наш с ней вкус, потому что ребятам это было неинтересно. Разве что Кириан иногда высказывал пожелания, но они были в основном шуточные вроде большой бочки в разноцветную крапинку для его грязных носков. Лина всегда производила эти забавные вещи, и мы все вместе хохотали над ними.

Квартиры находились на восьмом этаже, а сам дом стоял на возвышенности, к тому же выходил окнами на парк. То есть самое подходящее место для мирной жизни. Ужинали мы все вместе у нас в гостиной, а готовили обычно я и Кириан или Аги. Вскоре Лина стала проявлять интерес к этому делу, и мы взялись учить её стряпать разные веселые и вкусные блюда, а также учились новому сами. Я была сильна в выпечке и сладостях, Кириан – в салатах и закусках, Аги – в горячих блюдах. Юрайн читал нам, пока мы готовили, а если заменял Кириана в нарезке, тогда Кир играл на гитаре. Мы называли такие блюда «начитанными» или «музыкальными», в зависимости от того, чем они напитаны.

Первые дни в рядах Сезанов ничем мне не запомнились. Долгие обходы территории, короткие простые отчеты. Я была в паре то с Кирианом, то с Линой, иногда разбивала братьев. Наконец дело увлекло меня, затянуло. Это была хорошая жизнь, хотя я по-прежнему боялась наступления ночи, потому что тогда, ложась под стеганое синее одеяло, неизменно тосковала по любимому, которого забыла. Слез не было, но я хотела плакать. Это тяжелей всего – когда беспощадно и настойчиво тебя терзают физические желания. А когда к ним добавляется боль сердца – спишь в пустоте и встаешь разбитым.

И все-таки я была по-своему счастлива. Называть то, что мы делали, работой, язык не поворачивался. Всем это нравилось, никого за уши не тянули вставать с утра пораньше или идти в ночь, платили достаточно (хотя мы вообще в деньгах не нуждались), к тому же оказывать помощь было правильно и важно.