Текст книги "Тропы"

Глава 12. Кириан

Так нас стало трое. Кириан заявил со всей категоричностью, что не отпустит нас бродить одних.

– Я поражаюсь вашей смелости! – сказал он. – Две красавицы шляются черти где, совершенно не боясь попасть в неприятности!

– Мы не боимся, это точно, – рассмеялась Лина. – Но попадаем постоянно.

– Вот поэтому, пока твой суженый далеко, – он подмигнул мне, – я буду за вами присматривать.

Он уже знал, что я вместе с памятью потеряла и любовь.

Кириан оказался сильным и надежным парнем. Однако через несколько дней выяснились и другие особенности его характера, продиктованные жизнью в родном мире.

Он любил общаться через прикосновения. И не только невинные вроде рукопожатия, но и вполне интимные вроде поцелуя. Конечно, понимая, что мы пришли из разных миров, он притушил конфорку. Однако я не могла не замечать, как он смотрит на Лину. В нашу первую встречу горячий взгляд красивых глаз достался и мне, но, узнав, что я тоскую по любимому и отчаянно жажду вернуть его, цевранец, видимо, запретил себе всякие ухаживания.

Цевра была удивительным миром. Кириан много рассказывал об устройстве жизни там, и становилось понятно, почему у Равида мое заявление вызвало такое насмешливо удивление. На Цевре никогда подолгу не любили, хотя и привязывались друг к другу искренне. Конечно, были пары-однолюбы, но таковых находилось немного. Все то и дело искали нового, свежего партнера для всяческих утех, и я никак не могла смириться с подобным мироустройством. Да и Лина, кажется, была ошарашена его искренними признаниями. Однако Кириан деликатно не вдавался в подробности своих похождений. В целом он казался мне замечательным парнем: свободолюбивым, искренним, смелым в суждениях и преданным своим чувствам. С ним легко дружилось, он умел и слушать, и слышать.

А миры между тем попадались такие, в которых не хотелось задерживаться. Лину и Кириана объединяло неуемное любопытство юных бродяг, я же старалась быть для них строгим охладителем. Таким дай волю, залезут в самое пекло даже несмотря на заверения Кириана, что он вполне разумный человек!

Но он любил риск. К тому же, кажется, передумал, и не пытался Лину завоевать. Теперь ему хватало других острых ощущений.

Кириан мог чувствовать людей сквозь миры. Я поражалась, как точно он описывает все наши действия, когда мы изредка разлучались, как хорошо он ощущает происходящее с друзьями, оставшимися на Цевре. Наверное, таков был его дар. А помимо этого он умел драться. И не просто махать кулаками или использовать во благо разные ловкие увертки. Он пользовался энергией воздуха, то уплотняя его, то расслабляя. В итоге человек либо ускорялся, либо замедлялся. Эта способность могла принести много бед, попади она в руки к плохому бродяге.

Но Кириан был хорошим. Разве что иногда его «заносило», как выражалась Лина. Он пропадал на пару дней, иногда возвращался домой, который всегда был доступен. А когда снова находил нас, выглядел как кот, объевшийся сметаны. Глуповатая улыбка, неизменно хорошее настроение, искренняя радость от встречи. Я подозревала, чем он занимается, но с Линой своими догадками не делилась, чтобы не расстроить. Кажется, парень ей нравился.

Когда Кириан посетил с десяток миров и немного успокоился, он устроил нам экскурсию по самым приметным местам Цевры. Прежде он много путешествовал по родному миру и хорошо его знал. Мы решили, что не станем постоянно перемещаться – это отнимало силы, время и точность, – а поедем на машине, затем переберемся на другой материк на самолете.

Мы посетили жутковатые Мертвые горы – высокие черные скалы, куда не садились даже перелетные птицы, и где, конечно, устраивали экскурсии для всех желающих. Пройтись по ним было невозможно, была лишь одна дорога – канатная. Она шла на огромной высоте и от зрелища черных угодий захватывало дух. Синее небо и черные зубы хребтов. Едва ли даже самый опытный скалолаз смог бы взобраться сюда.

– Периодически суются, – сказал Кириан. – И погибают. Скалы непростые, даже если отлично умеешь карабкаться, всё равно что-то да пойдет не так.

– А ты пробовал? – спросила Лина.

– Угу, – усмехнулся парень. – Больше не стану. Урок на всю жизнь. Есть силы, неподвластные обычному человеку. Полагаю даже, что эти места как-то связаны с бродягами. Дело в том, что многое из того, что мы с вами видим, иллюзорно. Словно огромный мираж, и что в нем настоящее – не узнаешь, пока не погибнешь. Шрам вам показывать не буду, дабы не смутить, но шмякнулся я знатно, полгода в больнице провел. Повезло, что остался жив.

Мы снова уставились в окно, и мне показалось, что горы усмехаются. Неудивительно, что звери обходили это место стороной. На нем лежал мощный отрицательный заряд.

После темного царства Кириан повел нас в светлое, и там мне понравилось куда больше.

– Молочные озера, – сказал Кириан. – Их здесь около трех десятков, но купаться разрешено только в нескольких. Народу будет немного в это время года.

– И не загадили? – улыбнулась Лина. – Ты не обижайся, просто в моем мире давно бы испортили красоту, вот я и удивляюсь…

– Нет, у нас такие места берегут.

Мы остановились у ограждения. Дальше на автомобиле не пускали.

– Там гостиница будет. Устроимся с комфортом.

– Кириан, а где ты работаешь? – вдруг спросила Лина. – То есть работал до того, как отправился бродить?

– Много где, – улыбнулся парень, забирая наши сумки. Он никогда не пренебрегал помощью, был заботлив и внимателен к мелочам. – Последний раз, например, преподавал в школе.

– С детьми работал? – удивилась Лина.

– А что в этом такого? – хмыкнул он. – Думаешь, я не лажу с мелочью? Ещё как. Насиделся с младшими сводными, прекрасно знаю, что они любят и как с ними справляться. Дети – зеркала. Какой ты есть – таким в них и отразишься. Так что для меня это полезно было. Хотя с младшими я работал недолго, в основном вел у старших.

– А что преподавал? – любопытно спросила я.

– Историю и право у старших, у младших – обществоведение.

Я покачала головой.

– Никогда бы не догадалась, что ты был учителем.

Кириан весело прищурился.

– Тогда вас легко удивить, милые. Я был и гонщиком, и летчиком, и ветеринаром…

– Ой! – воскликнула Лина. – Вот это да! Когда же ты успел?

– Просто использовал большую часть суток для обучения и мало спал. Это несложно. Туда, – показал он, и мы свернули на тонкую тропу.

Среди золотых песчаных гор и высоких деревьев с крупной листвой лежали белые озера. Таковыми их делали светлые камни на дне и бледный, почти прозрачный песок. Такой же, как в моем Промежутке.

– Как здесь дышать легко! – воскликнула Лина. – Воздух как будто пьешь!

– Это из-за воды и растений. Первое озеро ещё не так поражает. Давайте поднимемся на холм.

С холма открывался поразительный вид. Помимо деревьев в молочной долине росли цветы, да в таком количестве, что у меня глаза разбежались.

– Это прекрасно, – сказала я. – Место бесподобное. Они выросли сами?

– Ага. Их не сажают и за ними не ухаживают. А вон и наш домик.

Мы решили задержаться возле озер на денек и не пожалели. После купания кожа стала такой бархатистой и нежной, что я диву давалась.

– Их ещё зовут Нежными озерами, – улыбнулся Кириан. – И, сами понимаете, они пользуются популярностью у женщин. Пару раз в год окунуться – это традиция у местных. Даже издалека люди сюда приезжают, чтобы здоровье поправить и расслабиться.

– И правда расслабляет, – улыбнулась Лина. Мы валялись теперь в бассейне с видом на озера и пили прохладный сок. – Разбалуешь нас.

– Баловать – это одна из моих основных специализаций, – хмыкнул цевранец. – Привыкайте. Мы ведь поехали наслаждаться.

И мы наслаждались, узнавая Цевру. После Молочных озер побывали в древних палисандровых рощах и на лугах, где выращивали гогочущее цветы, посетили разные красивые города и поселения. Родной мир Кириана мог похвастаться отличной кухней, разнообразием животного и растительного мира и неизменно позитивно настроенными людьми. Поначалу цевранцы ещё казались мне чересчур жизнерадостными, но потом я поняла, что только день включает на их лицах искренние и добродушные улыбки. По ночам народ зверел и устраивал настоящие побоища – в прямом и переносном смысле. И, конечно, нетрудно оказалось догадаться, что происходило между людьми ночью помимо боев. Да, культура Цевры состояла из двух основных блюд: физической любви и сражений. По возможности Кириан пытался оградить нас от того и другого, но иногда какого-нибудь настойчивого мужчину заносило, и тогда случалась драка. Вскоре я поняла, что драться за девушку почетно, но при этом никто никого не калечил. Беззлобно, однако не бесстрастно, мужчины-цевранцы колошматили друг друга на глазах у предполагаемой «невесты». Драться цевранцы умели отлично. Пожалуй, также часто, как сражения, случались на Цевре свадьбы. Несмотря на всеобщее непостоянство, это было одно из любимейших торжеств. Когда я полезла с расспросами, Кириан пожал плечами, широко улыбаясь:

– Моя мама была замужем трижды. Мы с братом – дети от первого брака. У меня много сводных братьев и сестер, но по-настоящему близок я только с родным братом. Кстати, всего через неделю сестра выходит замуж. Хотите, сходим?

Мы, конечно согласились. Любопытство ещё не угасло во мне, а в Лине его было на десятерых. К тому же мы успели посетить много самых разных мест, но не были ни на одном празднике.

Свадьбы на Цевре отмечали пышно. Можно представить, сколько родственников было у молодоженов при такой системе отношений… Я представляла и не могла сдержать улыбки. Драки, смех и поцелуи, наверняка незабываемое событие.

Мы прибыли на праздник рано утром. Ларэта и её избранник Чуви встретила нас с радостью, но она была тут же омрачена неприятными новостями.

– Ты давно с Угольком виделся? Он в больницу загремел, знаешь? – сказала Ларэта.

– Видел его несколько дней назад, – нахмурился Кириан. – Что случилось? Почему мне не позвонили?

– До тебя разве дозвонишься? – проворчала девушка. – Вечно вне зоны…

– Что вне зоны – это верно, – усмехнулся парень. – Что стряслось? Вот уж не поверю, что ему накостыляли. Ещё никто не смог победить этого, черт бы его побрал, быка!

Девушка рассмеялась.

– Он свалился со скалы. Как всегда один пошел в горы, карабкался на пределе сил, а камнепад тут как тут. Ты же знаешь этих горных яков. Такие стадом пройдут – ландшафт меняется. Но ничего серьезного. Только руку сломал. Теперь вот бухтит дни и ночи напролет, что стоило выбрать другой маршрут. Кстати, просил, если ты объявишься, чтобы не навещал его. Сам понимаешь, он от этих посещений бесится. Говорят, выйдет через пару дней. Жаль, пропустит свадьбу.

– Думаешь, ему есть дело до твоей свадьбы? – фыркнул Кириан, но Ларэта нисколько не обиделась.

– Нет, конечно, но всё-таки… Кстати, милые, я вам приготовила самую безумную комнату. А ты, дорогой братик, будешь ночевать с близнецами.

– Жду не дождусь, – ухмыльнулся Кириан.

– Тогда пойдемте. Дел у меня много, начало в час дня. Вы уж развлекайтесь сами как-нибудь, осмотрите поместье…

Перво-наперво, оказавшись в комнате, мы попытались свыкнуться с интерьером. Комната была не просто безумной, она поражала своим идиотизмом. Как вообще можно было спать в подобном месте?

Взять хотя бы ослепительно белую кровать. Она была сделана в форме осьминога, и некоторые щупальца уходили внутрь стен и свисали с потолка. Стены были ярко-розовыми, с оранжевыми узорами стремного содержания, и, как выяснилось, эти рисунки ночью светились. Вместо стульев мотались из стороны в сторону прозрачные пузыри, окно было большим и круглым. В некоторых местах яркий радужный пол превращался в вату, в других – пружинил. Я только потом сообразила, что это, должно быть, детская комната. Будь я ребенком, мне бы, наверное, всё это показалось забавным…

Когда Кириан услышал о моей догадке, он долго хохотал. Хорошо, что Лина отправилась на кухню разжиться чем-нибудь вкусным, и этот разговор случился в её отсутствие.

– Это не детская, Фрэйа. Милый наивный котенок! Это комната для любовных игр.

Впервые за долгое время мои щеки заполыхали, и я расхохоталась следом за ним. Что я знала о подобном?

– Боже мой! Лине только не говори, куда нас поселили… Даже не знаю, чего больше – отвращения или смущения.

– Почему отвращения? – тотчас посерьезнел Кириан.

Я вздохнула и задумалась, надеясь как можно лучше подобрать слова так, чтобы его не обидеть.

– Мне кажется, настоящая любовь в её физических проявлениях не нуждается в белых кроватях-осьминогах и прочих забавных приспособлениях, – сказала я через минуту. – Знаю, я не вправе судить о том, чего не испытала, но у меня есть чутье. Всё это, – я обвела комнату взглядом, – излишне для тех, что истинно друг друга жаждут. Страсть, Кириан… Я уверена, что ты страстный человек, и, смею полагать, я тоже… Так вот эта комната убивает страсть. Если в человеке есть желание, ему не нужны прыгающие полы и мячики. Ему нужно только одно: другой человек. Тот, кого он любит, ну или хочет, как у вас говорят. В уютной спальне или на теплом песке, под крышей дома или под звездами – да. Возможно, в более экстремальных условиях… Но это – излишество, призванное усилить ощущения, обновить в себе эмоции, когда чувств не осталось… Понимаешь?

Парень хмыкнул и почесал в затылке.

– А ведь ты права, Фрэйа. Но понять тебя сможет только цевранец, посетивший Промежуток и другие миры.

В комнату вошла Лина с подносом.

– О, Кириан! Ты с нами будешь кушать?

– Ага, – улыбнулся парень. – Сейчас принесу что-нибудь твердое.

И он вышел, чтобы через пару минут вернуться с небольшим круглым столом. Мы неспешно позавтракали, и Кириан ушел повидать знакомых, а мы остались создавать платья.

Лина обожала это занятие. У неё была потрясающая фантазия, хотя чаще, конечно, мы нуждались в чем-то простом вроде маек и крепких ботинок.

– Может, ты хотя бы ради меня наденешь платье? – и она поглядела на меня печальным, просящим взглядом голодного щенка.

Я рассмеялась. Когда она ненарочно делала такое лицо, её хотелось обнять и погладить по голове.

– Ради тебя надену, но не короткое.

– Я сделаю тебе темно-синее. Оно будет закрытым и простым по крою.

Я кивнула, и спустя несколько мгновений наряд уже лежал на одном из щупалец. К нему аккуратно присоединились черные туфли на небольшом каблуке и украшения для волос. Лина всегда продумывала образ до мелочей.

– А ты?

– Надень пока свое, может, придется подогнать.

Я закрыла дверь и вылезла из штанов.

– Вот так фигура у тебя! – поразилась она. – Ты такая крепкая, но при этом худенькая!

– Ты такая же, – улыбнулась я.

Платье село идеально, разве что пришлось слегка уменьшить в талии. Удивительное звериное кружево было коньком Лины. Прежде эта ткань ассоциировалась у меня с растительными орнаментами, но девушка умудрялась выплетать самых разных животных и птиц, к тому же она делала поразительные вышивки.

– Спасибо, сестра! – и я сжала её прохладные пальцы. – Это замечательный подарок.

Лина довольно кивнула.

– Пожалуйста. Наконец-то ты в платье.

– Кажется, раньше я часто их носила…

– Вот и я так думаю. Наверное, твой мужчина влюбился в тебя, когда ты была в платье.

Я хмыкнула.

– Про себя не забудь.

Девушка лукаво подмигнула мне, и на пол приземлилось нечто воздушное, цвета розового коралла. Это тоже было платье, и весьма романтичное. Лина нарядилась в него и превратилась в настоящую утонченную принцессу.

– Знаешь, – вдруг сказала она, глядя на меня. – На фиг! Ты тоже будешь в розовом!

Я рассмеялась. Счастье, что Лина была рядом, ведь благодаря ей я ещё не разучилась смеяться.

– Ладно, давай попробуем. Только пусть будет такой же нежный оттенок.

– Хорошо, – радостно улыбнулась она.

Платье было до самого пола, с длинными рукавами и расшитым стеклярусом и стразами корсажем. Полупрозрачная ткань телесного цвета располагалась на рукавах и плечах, и создавалось впечатление, что удивительные узоры струятся прямо по коже. Шелковый подол чудесно колыхался при ходьбе, сзади находилась шнуровка, позволяющая подчеркнуть фигуру в точности. Наряд Лины был без рукавов, с расшитым блестящими нитями корсажем. Вышивка несла в себе красивые символы.

– Та самая азбука? – улыбнулась я.

– Ага! – весело кивнула девушка, игриво встряхивая пышным, из мягких кудрявых рюшей подолом. – А нитки из настоящего металла. Я делаю для себя то, в чем хорошо разбираюсь. Ни растений, ни цветов – сплошные буквы и слова. А вот ты у меня ассоциируешься с грациозной тигрицей, поэтому по тебе бегают тигры.

Мы рассмеялись, и Лина добавила:

– Не думаю, что такие странные ткани и орнаменты у кого-то вызовут вопросы. На Цевре умеют одеваться экзотически. Вот вы тогда спали в автобусе, а я видела из окна парня в мохнатых кедах и шапке в виде звезды. А потом ещё девушку в платье таком длинном, что парень нес шлейф, намотав его на руку…

Я снова не сдержала смех.

– Но Кириан-то одевается просто и элегантно.

– Он – да. Нужно будет как-нибудь предложить ему мохнатые кеды. Ну вот, – довольно кивнула она. – Теперь последний штрих.

И в её ладони появились два затейливых серебряных ожерелья.

– Ты умница, – ласково произнесла я. – Спасибо. Всё это чудесное.

Лина слегка покраснела.

– Мне нравится создавать. Тем более когда есть кому оценить… – В комнату постучали. – Туфли ещё поменять, – сказала она и открыла дверь.

Кириан несколько замялся, но всё же шагнул внутрь, внимательно нас разглядывая.

– Выглядите потрясающе. Но рановато.

– Это первая примерка, – улыбнулась Лина. – Рада, что нравится! Тебе сделать что-нибудь?

– Спасибо за предложение, но у меня уже есть шмотки, лапонька. – И он рассмеялся своим приятным хрипловатым смехом. – Вы затмите невесту, сестры. Впрочем, её платье куда более броское, так что всё путем. – И опять каждой достался пристальный и долгий взгляд. Я в свою очередь рассматривала Кириана. Он ещё не переоделся для торжества, как всегда был в темных джинсах и рубашке, но этот простой облик не мог скрыть его сложную эмоциональную натуру. Кириана выдавали глаза, их особая синь, перламутровый рисунок радужки и неистовый поток жизни.

– Вот-вот, броское, – улыбнулась Лина. – У вас здесь можно таких весельчаков увидеть!

– У нас на Цевре два типа людей – эксцентричные любители экспериментировать с внешностью и стандартные простаки вроде меня.

– И они друг с другом ладят? – спросила Лина.

– Отлично. Я никогда не наезжаю на людей за их понимание красоты. Хотя сам предпочитаю естественность во всем, – и он ласково ухмыльнулся.

– Такую, как наша? – без тени гордости спросила Лина. – Мы ведь естественные, да?

– Угу. Именно такую, – и парень широко улыбнулся, заставив Лину покраснеть.

– Время до торжества полно. Что будем делать? – спросила я, тихо посмеиваясь.

– Пойдемте, прогуляемся. Я вас снаружи подожду.

Мы переоделись в прежние вещи и вышли к парню.

– Покажу вам парк, там много интересных мест, – сказал Кириан. – Есть даже лабиринт – забавное место.

– Не люблю лабиринты, – вдруг нахмурилась Лина.

– Почему? – заинтересовался Кириан.

– В одном из миров я заблудилась в каменном лабиринте-ловушке и бродила там несколько часов, натыкаясь на жутких существ. Это были самые страшные часы в моей жизни.

Кириан вздохнул и по-дружески обнял её за плечи.

– Тем более надо сходить. Ты перепишешь воспоминания. Поверь, после этой прогулки лабиринт у тебя не будет ассоциироваться с чем-то ужасным.

Лина подняла глаза и неуверенно улыбнулась.

– В конце концов, со страхами нужно что-то делать, так что пойдемте.

Кириан отпустил её и предложил взять себя под руку. Ворую руку он подал мне. Настоящий кавалер! Я с радостью оперлась о его локоть, и мы направились в сторону высоких цветущих кустов. На обеих были спортивные ботинки, шлось легко и удобно.

– Итак, первая остановка на пути – парк ёжиков. Не знаю, как в других мирах, у нас они крупные и веселые. Вон, глядите, один уже показался.

Это был колючий ярко-синий шар, размером с арбуз. Арбуз? Что я знала об арбузах? Снова съедобное слово, и снова оно возникло в памяти не четкой картинкой, а размытым образом.

– Есть ещё красные и белые, но они мельче. Они все ядовитые, зато отлично справляются с вредителями в саду, рыхлят землю и не трогают сам урожай, разве что морковкой хрустят.

Лина улыбнулась, и я тоже. Кириан умел говорить нечто милое весьма серьезным тоном.

– Там дальше по дорожке сады. Пойдемте, вам, двум прекрасным цветкам, будет приятно повстречаться с подругами. Вот ты, Фрэйа, мне напоминаешь белый тюльпан, а ты, Лина – розовую лилию. Знаете эти цветки?

– Припоминаю, – улыбнулась я.

– Я примерно представляю только лилию, про тюльпан понятия не имею, – сказала Лина. – Если мы цветки, то ты кто? Плющ, наверное?

– В точку, лапуля. Именно плющ. Обвиваюсь вокруг нежных стеблей, но, к счастью, жизненных соков из них не высасываю. Я безвреден в любое время, исключая полнолуния.

– Это почему же? – рассмеялась я.

– Лунный плющ, – пояснил парень. – Он особо зверствует, когда Луна полная. Может за ночь поглотить целый дом. Я, бывает, тоже зверствую. Но не будем об этом, – и он странно рассмеялся, проводя рукой по волосам. Смех был немного смущенным и при этом довольным. Я как всегда подозревала, почему он так смеется. Кириан умел вскружить голову, больше всего тем, что всегда говорил от чистого сердца. Если восхищался – то всем собой, если ненавидел или гневался – безрассудно и неудержимо. Хотя я ещё ни разу не видела его в гневе, но предполагала, что это будет то ещё зрелище… А уж стать предметом его ярости мне и вовсе не хотелось.

– Озера небольшие, но глубокие. Там старые рощи. Чуть дальше – загоны. Чуви держит одомашненных горных яков. Ага, вот и оранжерея.

Мы вошли в огромный стеклянный пузырь и ахнули одновременно. До самого потолка тянулись густые лианы каких-то белых цветов, и не видать было ни стеблей, ни листьев под их распахнутыми бутонами. Роз было меньше, но они цвели обильно и гордо, и залу заполнял дурманящий аромат. Кириан довольно ухмыльнулся.

– Это хобби Ларэты. Она обожает розы. Неплохое местечко для брачной ночи, а?

– Снова ты об этом! – вспыхнула Лина. – Вы на Цевре прямо озабоченные какие-то!

Парень ничуть не обиделся, и оранжерею заполнил его веселый смех.

– В удовольствиях нет ничего плохого, Лина. Главное, знать меру.

– Вы её как раз не знаете, – проворчала девушка. Она с восхищением разглядывала живые цветочные стены.

– Что же поделаешь, такова моя жизнь, – отозвался Кириан. – Красота и ненасытность во всем. Я вольный бродяга, могу себе это позволить. Тем более что не обделен умом и приятной внешностью.

– Ты скромен, как монах, Кириан, – сказала я. На сей раз мы рассмеялись все вместе.

– Поверьте, лучше бы я родился уродом. И, кстати, у нас и правда есть монахи, хотя религии как таковой не существует.

В глубине оранжереи бил фонтан и висели белые плетеные качели.

– Если бы это место на открытый воздух, вместо стеклянного потолка небо и звезды, а фонтан заменить на водопад… – сказала Лина. – И такое высокое изогнутое дерево над ним. Качаться в свете луны, вдыхать аромат роз, голышом плюхаться в теплую воду…

Кириан покачал головой и облизнул губы.

– Притягательные мечты. Ты красиво рисуешь, милая. А что ещё?

– Не надейся, что я притащу тебя в свой тайный уголок, чтобы заняться этим самым.

Кириан поглядел ей в глаза, и Лина вздрогнула.

– Это называется заниматься любовью, милая. Всё не так страшно.

– Вообще не страшно, если с любимым человеком, – отозвалась девушка, поднимая подбородок. Я невольно улыбалась, слушая их разговор, но постепенно сползла в странную молчаливую дрему. Рука сама собой гладила розовые лепестки. Где он, мой любимый? Кто он? Как дальше рассуждать о любви, если совсем её не помнишь? Так уходят сны – неотвратимо, печально, ускользая нежными ленточками из растущих кос. Разлетаются по ветру шелка, день сменяет ночь, а я по-прежнему одинока. Мои друзья – двое молодых людей – ещё слышат мой смех. Проблема в том, что я его не слышу, хотя и смеюсь у себя под носом…

– Фрэйа, идем, – позвала Лина.

Я покорно направилась следом, размышляя о том, как вернуться к началу пути и при этом не потерять его середины.

После дикого хохота Лины в лабиринте у меня до сих пор не сошла с лица улыбка. Наворотили там всякого смешного, да ещё и в немыслимых количествах. Вот уж точно – не знают меры…

Торжество должно было начаться через несколько минут. Мы оделись, причесались и обулись в лаковые туфли телесного цвета. Лина несколько секунд смотрелась в зеркало в коридоре, потом кивнула.

– Вроде нормально.

– Отлично, – сказал знакомый голос. – Ты себя недооцениваешь.

Кириан стоял в нескольких шагах от нас и выглядел как всегда идеально, несмотря на легкую небрежность в одежде и прическе. На нем была темная серая рубашка и синий костюм, идеально скроенный и сидящий точно по фигуре. Светлые волосы резко выделялись на фоне темных стен, в синих звездных глазах крылась страстная угроза, и было непонятно, кому она предназначена. Нет, он не пытался соблазнить Лину или меня. Он был собой, только и всего.

– Вы – со мной, – сказал он. – Будут лезть, так и говорите.

– Не отойдем от тебя ни на шаг, – улыбнулась Лина.

Мы снова взяли его под руки и направились к лестнице. Внизу, в вестибюле, шумела огромная толпа. Пока мы спускались, я ощущала на себе десятки взглядов, и это не вгоняло в краску как прежде. Я почти разучилась смущаться, за плотными занавесями укрылись глубокие чувства, присущие мне прежде.

– Кириан! – воскликнул какой-то парень. – Появился-таки! А мы тебя обыскались.

– Дагги, знакомься, это Фрэйа и Лина, мои подруги.

Темноволосый красавец широко улыбнулся. Пожалуй, цевранцев можно было отличить ещё и по улыбкам. Они умели улыбаться открыто, честно и радостно, без наигранности. Не носили масок, и за это Цевра очень мне нравилась. Было и в её культуре много хорошего.

– Рад познакомиться, очень-очень рад, – и он под строгим взглядом Кириана ограничился рукопожатием, хотя обычно в таких случаях девушке руку целовали или целовались в щеку. – Откуда вы такие замечательные взялись?

– Они с юга, – ответил за нас Кириан. – С дальних островов.

– Острова всегда славились особенными красавицами… – начал было Дагги, но Кириан одарил его таким убойным взглядом, что парень поспешил замолчать. Мне было смешно наблюдать эту сцену, и я благодарно сжала руку Кириана.

– Рады знакомству, Дагги.

Новый знакомый снова принялся меня разглядывать, и я не сдержала улыбки. То, как здешние мужчины умели преподносить свою любопытную жадность, не могло не умилять. Никакой грубости или резкости, но зато напор, страсть и решительная властность. Впрочем, как мы вскоре убедились, характеры на свадьбе собрались самые разные.

Кириан познакомил нас с двумя своими сводными братьями, потом отшил какого-то настырного друга, перекинулся парой фраз с упертыми близнецами-блондинами, которые хотели «взять у меня телефончик».

– Фрэйа – моя. И Лина тоже моя, – отрезал Кириан. – Петушитесь перед кем-нибудь другим.

– Обижаешь, дружище, – хмыкнул один.

– Мы с тобой ещё поболтаем, – весело пообещал второй.

– Ага, – отозвался Кириан. – Непременно, только разговор будет короткий.

– Вы о чем? – спросила Лина, когда парни отошли.

– Договорились рыла друг другу начистить.

– Рыла начистить? А, поняла. Опять драться будешь?

– Вы слишком притягательны, а потому иначе как дракой мне их всех не отшить, – пояснил Кириан. – Не переживай, пока они сообразят дату назначить, мы уже умотаем за Промежуток.

Я тихо рассмеялась.

– Может, зря мы пришли? Так до тебя все докопаются. Список, что ли, будешь составлять?

Кириан повел плечами и стал как будто выше.

– А ты не думала, что мне приятно писать подобные списки?

– Значит, для тебя это в радость – «рыла начищать»?

Расхохотались все трое, и Лина погладила парня по руке.

– Вот этими самыми кулаками.

Лицо Кириана приняло странное, задумчивое и серьезное выражение.

– Я верю в три вещи: в инстинкты, в честность и в силу. Они взаимосвязаны, и разорвать их – значит нанести вред своей судьбе. Если ты слушаешь зов духа – ты честен с собой. Если ты честен с собой – ты силен. Если ты силен – ты сможешь следовать инстинктам.

– Твои слова… – тихо произнесла Лина. – В них чувствуется сила.

– Ага.

– И ты действительно доверяешь инстинктам.

– Увы, не всегда, – улыбнулся как обычно парень, однако я чувствовала, что он поглощен какими-то важными мыслями. Вызвало ли их невинное прикосновение Лины?

К нам подошли две девушки, вероятно, бывшие подруги Кириана. Они глядели по-доброму, без ревности, однако я видела в их глазах неугасшее желание. Нет, всё же цевранцы были разными. Пока что только от Кириана исходила эта странная мощь, которую я ощутила ещё при нашей первой встрече.

Конечно, ступив за Промежуток, он обрел особую силу, что присуща каждому бродяге, но, слившись с его врожденным очарованием, она создала энергетически неповторимый оттенок, и Кириан стал неодолимо притягателен как для обычных людей, так, видимо, и для странниц вроде Лины.

С некоторых пор я называла это «второй душой». Промежуток открывал её в человеке, когда учил говорить, читать и писать на всех возможных языках, когда давал способность общаться с камнями и звездами, когда наделял даром. Душа как сосуд, заполняемый мирами, в которых человек бывал. Душа как дополнение к уже вложенной в него душе.

Кириана так дополнило, что теперь он был перенасыщен силой, и я не могла решить, хорошо это или плохо.

Мы поздоровались и некоторое время говорили о женихе и невесте. Девушки ласково называли Ларэту грушей, а Чуви – огурчиком.

– Замечательная пара. Думаю, они надолго вместе, – сказала русоволосая Маррея.

– Я тоже так думаю, – улыбнулась ей голубоглазая Димра. – Фрэйа, Лина, а вы с Кирианом не планируете торжество?

Мы с Кирианом переглянулись и расхохотались. Конечно, никто и не догадывался об истинном положении дел.

– Мы как-нибудь обойдемся, – продолжая улыбаться, хмыкнул Кириан. – Нам и без торжеств неплохо. Да, девчонки?

Мы радостно закивали. Всё это казалось мне ужасно смешным.

– Кириан, ты так изменился, – сказала Маррея. – Небритого я тебя впервые вижу. Неужели теперь будешь бороду носить?

– Ага, – кивнул парень. – Отращу её до пуза и стану бантиками украшать.

Мы рассмеялись все вместе, и Лина хотела что-то сказать, когда внезапно возбужденные возгласы заставили нас обернуться.

– Кир, а Кир? – послышалось задорное. Голос принадлежал одному из братьев-близнецов, довольно ухмыляющемуся и уже успевшему стянуть пиджак. Я сразу поняла, что он решил не откладывать мордобой в долгий ящик. – Вот тут говорят, что ты не откажешь старому другу, а я утверждаю, что сдрейфишь.