Текст книги "Тропы"

Глава 5. Ойло Рэд

Я шлепнулась на песок, убрала с лица волосы и досадливо огляделась. Вынужденная покинуть Маира, я чувствовала себя виноватой. Всё закончилось быстро и нелепо. Такой конец казался мне самым гадостным из всех: попасть в руки людей де Флавия и сгинуть, не успев пикнуть ни слова. Бури не зря не пустил меня обратно, я понимала это. Что я могла сделать для Маира? Одна посреди незнакомой реальности. Без поддержи, без удачного плана, без права на ошибку.

Я решила ждать и не стала вставать с места. Так и просидела первые полчаса – медленно изжариваясь на солнце и все больше раздражаясь собственному бессилию. Как долго мне придется здесь находиться? А, может, этот Антуан не так плох, как кажется? Все-таки он Маиру брат, хотя и не единокровный…

Пришлось всё же встать, немилосердное светило грозило превратить меня в уголь. Мир вокруг был очень светлым, ослепительным. Это была не пустыня, скорее, гигантский круглый пляж с барханами и дюнами. Вокруг простирались яркие тропические леса. Я решила спрятаться в тени деревьев и почти дошла до мерцающего неподалеку озера, когда услышала за спиной какой-то шум. Оглянулась и увидела, что в мою сторону едут два всадника на гнедых конях. Оба были темнокожи и светлоглазы. Пестрые тюрбаны украшали их головы, по крупам коней разметались тёмно-красные плащи. Они взглянули мне в глаза и убрали руки от оружия.

– Здравствуйте!

Честно говоря, мне не хотелось заводить разговор, но и молчать, как рыба, я не собиралась. Я была готова к тому, что меня начнут обвинять в колдовстве или вторжении на территорию какого-нибудь племени.

– Приветствуем тебя! – склонил голову старший. – Как ты оказалась здесь? Тебе нужна помощь?

Я радостно улыбнулась. Слава богу!

– Я действительно заблудилась и понятия не имею, где нахожусь. – Мне надоело придумывать в каждом последующем мире новую ложь. Я решила, что скажу им правду, а дальше будь что будет. – Дело в том, что я как бы… хм… переместилась сюда из другого мира, – наконец выдавила я и смущенно откашлялась.

Мужчины переглянулись, затем снова уставились на меня. Они разглядывали мое длинное платье, и волосы, разметавшиеся по плечам, пытливо всматривались в лицо, но больше всего их привлек почему-то мой рюкзак.

– Ты не похожа на нас. Мы склонны поверить тебе, потому что ни один иноземец не прошел бы мимо Свирепых врат незамеченным. Наверное, ты магиня?

– Нет, это не магия. Скорее, просто способность. Это как некая энергия… Путь, который могут открыть для себя многие…

– Как сила? – уточнил один.

– Вроде того, – согласилась я. Трудно все-таки объяснить человеку то, в чем сам до конца не разобрался.

– Это немалая сила. У себя на родине ты дочь великого вождя?

Я против воли рассмеялась.

– О, нет. Я просто человек, и мой папа не вождь.

Они снова переглянулись.

– Если хочешь, мы проводим тебя в город, где ты сможешь поговорить с нашим правителем. Он решит, как быть.

– Поверьте, я у вас надолго не задержусь.

Один из воинов спешился и, судя по всему, предлагал мне занять его место в седле. Я не стала отказываться.

Это был поразительный город! Если Синий сделали из синего камня, то Амбра была белой. Она стояла на берегу океана, над самой пропастью, и завораживала совершенством черт. Я глаз не могла отвести от ее высоких сияющих башен, и маленьких бассейнов на крышах, и раскидистых деревьев с белыми стволами, обрамляющих постройки со всех сторон. Это не было царство холодного камня, здесь царствовала зелень. Пожалуй, это был один из самых красивых городов, что я видела в своей жизни. Чистый, утопающий в цветниках, с широкими улицами и маленькими уютными проулочками. И весь белый… Амбру населяли темнокожие люди: очень высокие, стройные мужчины и женщины со светлыми сияющими глазами и черными волосами. Сначала меня несколько смущало то, что у некоторых из них не было бровей, но я старалась не пялиться. Я вдруг почувствовала себя как дома. Думаю, дело было в жителях этого красивого города. Они не собирались кидать меня в костер, не приставали с ненужными расспросами, не показывали на меня пальцами, не пытались найти между мной и собой десять отличий. Они приняли мое появление как должное, и я доверилась им.

Правитель амбрийцев оказался хорошим человеком: приветливым, добродушным и улыбчивым. Мне приходилось задирать голову, чтобы разговаривать с ним. Он подробно расспросил о моей семье, о том, есть ли у меня муж и дети, и откуда я родом. Я коротко поведала о Промежутке и иных мирах, и он понял мои слова по-своему.

– Каждому свой мир, – сказал он. – Это нормальный ход вещей во Вселенной разума. Наша Амбра происходит от Солнца. Всё, что залито его светом – благословенно, но и мрак необходим. Ночь не несет в себе ни угроз, ни опасностей. Она дает отдых духу и телу, открывает незримые обычному глазу миры. Возможно, те самые, по которым путешествуешь ты. Амбра – столица нашей родины. Много городов лежит по берегу Великого океана, но все они – это земля амбрийцев. Мы не враждуем с чужеземцами, но с некоторых пор опасаемся их прихода. Они жадные и лицемерные люди. По крайней мере многие из тех, что бывали здесь. Ты не такова, Фрэйа. Может быть, потому, что ты не одна из аргонцев. Они заселяют материк по ту сторону планеты. У них больше земли и больше глупости. Некоторые наши соплеменники ездят торговать с ними, но мы не продаем своих людей, как это делают они. Есть еще полуостров трогов – «отважных людей», но их мало осталось, а потому встретить трога – редкость. Однако те немногие из них, с которыми я имел дело, люди достойные.

Мы счастливы принимать тебя в Амбре, Фрэйа. Ты не скрываешь истины и беседуешь достойно и смело. Ты сказала, что привязана к своему роду и тем людям, которых называешь друзьями. В этом мы похожи. Аргонцы же с радостью продадут собственных сестер, если за тех дадут хорошую цену… – Он помолчал, затем сделал жест рукой, и из толпы собравшихся вышла женщина. У нее были светло-карие большие глаза, высокий умный лоб и пухлые губы. Ее черные волнистые волосы спускались до колен, а голова была украшена драгоценным венком из неизвестного мне красного металла с желтоватыми крупными камнями. – Амилана, прими в свой дом гостью.

– Почту за честь, – склонила голову женщина. – Пойдем со мной, Фрэйа.

Я попрощалась с правителем и его приближёнными и отправилась вслед за женщиной.

– Бакар Шибан умен, он знает, что я тоскую. Мне будет радостно принимать тебя в своем доме, пока мой супруг отсутствует. Сыновья наши совсем взрослые, сейчас они обучаются в Незве воинским искусствам, – сказала мне Амилана, пока мы шли к ее дому.

– Я знаю, как трудно быть вдалеке от любимых, – ответила я.

– Да. Хотя и уговариваешь себя, что расставание – это узел, что свяжет крепче нити судьбы, – кивнула она.

Остаток пути мы шли молча. Я глядела по сторонам, но глаза слипались. Правитель изрядно утомил меня, я так наболталась, что хотела выпить горячего киселя и отдохнуть в одиночестве. Амилана поняла моё состояние. Она не стала изматывать меня разговорами, быстро накормила теплой кашей, похожей на рисовую, и отпустила спать.

Она отвела мне большую комнату над самым обрывом, из окон которой был виден океан, залитый лунным светом. Я долго смотрела на воду, высунувшись наружу, и тихо плакала. Такие слезы знакомы только тем, кто находится вдали от любимых. Я не знала, как долго буду искать, и это пугало. Я готова была на все – только бы снова оказаться у того островка, или в лодке, пусть даже под завалами, только бы снова взглянуть ему в глаза, сказать то важное, что я не успела сказать. Алеард… Теплотой звучало его имя. И Маир, и он был одинок. И вряд ли спал в тёплой постели под дружеским кровом… Ослепительная красота окружающего мира померкла – я не хотела ее знать. Это было мучительно – быть беспомощной, и я ненавидела себя за эту беспомощность. Так и заснула, положив руки на подоконник: зареванная, усталая и бессильная что-либо изменить.

Через пару дней я отправилась в портовый город Трека на большом парусном судне. Дольше оставаться в Амбре не было смысла. Ее красота вдохновляла, но я чувствовала, будто что-то тянет меня прочь. Вместе со мной отправились два воина: Наир и Аган, те самые, что встретили меня в пустыне. Они были молчаливыми попутчиками, и это радовало.

Трека оказался шумным и веселым портом. Там бродило много разного народу, в основном, конечно, амбрийцы и аргонцы, но изредка попадались и троги, которых сразу можно было распознать по рыжим волосам и высоте. Пожалуй, в росте они могли бы соперничать с амбрийцами. Правитель рассказал мне, что трогов ещё называют «огненным» народом за их способность ладить с пламенем. Впрочем, подробностей он не знал.

Я шаталась по рядам, как неприкаянная, стараясь не замечать косых взглядов. Случись мне второй раз прийти на этот торг, я бы нацепила капюшон и вообще закрыла лицо. В Синем городе люди не толкались, здесь же ходили так, словно нарочно не видели ничего и никого вокруг. Я случайно наступила на ногу одному внушительного вида мужику, и открыла рот извиниться, но он опередил меня.

– Куда прёшь, дура!

– Простите, я случайно, – ответила я поспешно.

– Случайно чайки на голову срут! – гаркнул он. – Глаза разуй!

– Нечего на меня орать. Я не глухая.

Мужик противно фыркнул, двинулся вперёд, и я с трудом сдержалась, чтобы не отшатнуться. Однако ему, как видно, очень уж хотелось меня как-то за страшное преступление наказать. Проходя мимо, он в последний момент толкнул меня плечом, да так больно и жестко, что я улетела на проходящего мимо парня. Уже врезаясь в незнакомца я во всех красочных подробностях представляла, куда отправлюсь дальше, но парень мягко и осторожно поймал меня за плечи и удержал в вертикальном положении.

– Вот ведь скотина невоспитанная! – сказал он, явно обращаясь не ко мне. – Эй, ты, бревно!

Мужик обернулся, словно его уже не раз так называли.

– Руки-то не распускай, дубина! – сказал парень весело. Я успела увидеть задорные бирюзовые глаза и добродушную широкую улыбку.

– Чего? – удивился бугай. Вид у него был угрожающий.

– Того, – ответил парень, и не подумав испугаться. – Ты толкнул эту девушку.

– Толкну и ещё раз, если захочу, – сплюнул мужик себе под ноги.

– Да, да… – смешно почесал в затылке парень. – Видно, ты только и умеешь, что беззащитных женщин на рынке расталкивать.

До меня трудно дошло, что незнакомец нарочно растравливал мужика, заставлял его самым простым и действенным методом выйти из себя. Он шутил, и в этих шутках была весомая правда.

– Знаешь, что, трог?

– Не знаю, куда уж мне.

– В морду хочешь?

– В морду не хочу, – весело отозвался парень. – А ты?

Вокруг уже начинали останавливаться любопытные люди.

– Давно не получал?

– Давненько, – тихо рассмеялся парень.

– Значит, сейчас получишь.

Парень рассмеялся в открытую, широкие рыжеватые брови взлетели наверх. Он отодвинул меня в сторонку, и я только тогда сообразила, что всё это время его пальцы лежали на моих плечах. Вот что творит волнение!

– Ну, давай, бревноголовый, двинь мне в рожу, – предложил он.

И мужик, не медля, двинул. Но не в лицо, а гадким ударом между ног… Вот только этих самых ног уже не было там, куда он ударил. Скачок болвана завершился неудачей: парень проскользнул мимо, сграбастал мужика за ногу, и под хохот толпы отправил прямо в большую кадку, над содержимым которой целыми стаями летали жирные радужные мухи. Я не выдержала и хрюкнула, но тут же прикусила губы.

– Уважаемый! – обратился к плавающему в какой-то гадостной жиже мужику парень. – Я случайно толкнул вас плечом. Простите, храни вас Безликий…

– Ах, ты!.. – начал вылезать мужик, и тут же был одним ловким движением отправлен обратно.

– А? Что? Прощаете? Вот и хорошо. Мы тогда пойдём.

– Погоди, достану я тебя, трогская падаль! – долетело вслед.

Парень обернулся.

– Сперва вылези.

И мужик вылез. Раза с третьего. Люди, хохоча, подались в стороны: разило от него ужасно.

– Убью!.. – пообещал он, хватаясь за кинжал. И тут появились стражники, два плотных высоченных амбрийца.

– В чём дело? – спросил один.

– Достойный человек споткнулся на ровном месте и плюхнулся в дерьмо, – как ни в чём ни бывало сообщил парень. – А кинжал у него больно дорогой, вот он и проверяет, не случилось ли с ним чего непоправимого? Всё же красное золото, с ним бережно надо, как с девушкой.

– Так? – обратился к толпе амбриец.

– Так! – радостно отозвалась толпа. Некоторые хихикали, не в силах удержаться.

– Ладно, идём-ка с нами, – сказал мужику плечистый стражник. – Остальные свободны.

Я поняла, что парень спас мужика. Амбрийцы не терпели, когда на их земле хватаются за оружие. Когда они скрылись в толпе, я повернулась к парню и благодарно ему улыбнулась.

– Спасибо тебе!

– Ха! – ответил он. – Был рад помочь! Меня, кстати, Ойло зовут. Ойло Рэд.

– А меня Фрэйа.

– Хорошее имя, – одобрил парень. – Ты первый раз на рынке?

– На таком – да.

Ойло рассмеялся.

– Что-то ищёшь?

– Нет, я просто брожу. Хотела поесть, мне сказали, это туда, потом свернуть налево…

– Э, чего насоветовали! – возмутился он. – Идём, покажу, где здесь хорошо кормят.

Ойло был высоким и стройным, худощавым, но не высохшим. У него были крепкие мускулистые руки, и было ясно, что он ими не семечки чистил, а занимался куда более тяжёлой работой. Его рыже-русые волосы смешно падали на глаза, и он постоянно убирал длинные пряди назад. И замечательно улыбался, отчего его курносый нос казался ещё более курносым.

Он был говоруном и забиякой, но при этом никогда не лез на рожон, не говорил ничего оскорбительного и проявлял в отношении амбрийцев должное уважение. Мы поели в приятного вида забегаловке и хорошо поговорили о рынках и вредных грубых мужиках. Ойло часто смеялся радостным заразительным смехом, и в бирюзовых глазах вспыхивали золотые искорки. От него исходило особое приятное чувство теплоты, и я радовалась нашей встрече.

Так получилось, что отплывали на материк аргонцев мы уже вместе. Ойло был торговцем, и он тоже возвращался на Аргон.

Наир и Аган отправились со мной, хотя я уговаривала их остаться. Доказывала, что справлюсь сама, но они отвечали всегда одно и то же: «Бакар Шибан оказал нам честь сопроводить тебя до порта Рок. Мы будем охранять тебя, пока не ступишь на землю аргонцев, ири Фрэйа». Я была рада их преданности, но не видела в ней необходимости.

От Трека мы плыли до пограничного острова Тун еще три недели. А затем до материка аргонцев – около полутора месяцев. Это было трудное плавание, дважды налетал ужасный шторм. Не скажу, что мне совсем не было страшно: это было не слишком приятное путешествие. Дома я ходила только на маленьких лодках, и то для развлечения. Здесь моя жизнь зависела от других людей. Я знала, что Бури в любую минуту придет мне на помощь, дав возможность переместиться, но все равно чувствовала себя неуютно. В особенности потому, что боялась за всех остальных. Мне было тесно на судне, хотя при хорошей погоде мчаться вперед, ловя лицом соленые брызги и бешеный ветер, было весело.

С Ойло мы подружились сразу и крепко. В одну из ночей, когда мы были в каюте только вдвоём, я ему всё и рассказала. О том, что путешествую по мирам, о том, откуда я. Он выслушал внимательно и отнёсся к сказанному серьёзно: мгновенно и без колебаний поверил мне. Не знаю, в чём было дело, скорее всего, в нём самом. Он был удивительным человеком! Не таким суетливым и рассеянным, как Эван, и не таким спокойным и рассудительным, как Маир. Скорее они с Алеардом были чем-то похожи. И не только рыжестью и ростом, но и синим бесстрашным пламенем, обитавшим в сердце и вспыхивающим иногда в глазах.

Многие из попутчиков и матросы меня сторонились. Я обратилась за разъяснениями к Ойло, и он объяснил, что аргонцы издревле считают светловолосых людей некрасивыми, отталкивающими. Я несказанно обрадовалась этому: лучше быть такой, чем привлекать внимание красотой.

– Если ты не бывала на Аргоне, тебе будет трудно это понять. Свет для них подобен смерти. Светлый значит небесный, а небо – пристанище ушедших душ. Ты смекаешь, к чему я клоню?

– Смекаю. Я для них вроде мертвеца, да?

– Ага! А я вроде больного неизлечимой болезнью. Аргонцы нас боятся, Фрэйа. Амбрийцев они не любят, а нас боятся. Мы, троги, натуры страстные, эмоциональные, чувствительные, совсем не похожие на них. И сильные. К тому же рыжие… В большинстве. Рыжий цвет волос им тоже почему-то не нравится, хотя они охотно покупают трогских дев. Незавидная участь – стать рабом какого-нибудь тупого аргонца, – и он поморщился. Я поспешила сменить тему.

– Ты, Ойло, не просто рыжий. Вот один мой близкий друг – он рыжий. А ты, уж прости, красный! – сказала я, и он рассмеялся. У парня и правда был удивительный оттенок волос, какого я прежде не встречала.

– Мы верим, что сотворены Пламенем. Не оно ли живет в нас, порождая страсть и любовь, желания и мечты, ненависть и великодушие?

– В чем-то ты прав, – согласилась я.

– Да я вот всем прав! – сказал он, и мы снова расхохотались. – Ты упомянула своего друга, Фрэйа. Он не трог случаем?

– Нет, Ойло, он землянин, как и я.

– Ах, да! – и он смешно хлопнул себя по лбу. – Ты же не отсюда. Сколько я путешествовал по Аргону, сколько мест посетил – и нигде не видел женщин с волосами цвета белого золота. К тому же для аргонки ты слишком высокая. Вот амбрийцы – да, хотя некоторым из них даже я в подмышки дышу. – Он задумался. – Этот человек… Скажи, как ты относишься к нему? У тебя меняется голос, когда ты говоришь о нем. Я могу ошибаться, но мне все время кажется, что ты готова разрыдаться, вспоминая этого рыжеволосого.

– Ты очень проницателен, Ойло. Этот мужчина мне дорог, и он не просто мой друг. Единственное, зачем я поплыла на этом корабле на Аргон, чтобы попытаться найти его.

– Фрэйа, ты спятила! – горячо воскликнул парень. – Ничьей жизни не хватит, чтобы на Аргоне кого-то отыскать! Особенно если ты не знаешь, где точно искать. Стоит он того, этот мужик? Стоит таких пылких чувств?

– Он – самое дорогое, что у меня есть. Он моя память.

– Да, здесь все серьезно, – покачал головой Ойло. – Тогда скажи, как этого исключительного зовут. Вдруг встречу, привет передам от тебя.

– Алеард. Его зовут Алеард Тэй.

– Хм… Звучит как имя чистокровного трога, – задумчиво произнес парень. – Фрэйа, а ты знаешь, как мы стали теми, кто мы есть?

– Нет, Ойло, но мне будет очень интересно узнать это от тебя.

– О, хвала Пламени! Наконец-то достойный слушатель! – обрадовался он, пододвигаясь ко мне поближе. – Это было несколько столетий назад, – начал Ойло, понижая голос. – Тогда наш полуостров славился не меньше, чем Амбра. Его населяли могучие воины – отважные и сильные, которые никогда не ударят в спину, не вступят в бой без причины. Они были горячими, неудержимыми, но милосердными. Словом, великие это были мужчины. И прекрасные девы дарили им свою любовь: нежные, добрые сердцами и справедливые в суждениях. Трогия не воевала тогда с Аргоном. И все жило и дышало жизнью, но пришел новый народ, – он зашептал, склоняясь к моему уху. – Гавилы – полулюди, полузвери. У них шерсть росла на ногах, и когти были острые, как у хищных птиц. Красноглазые свирепые Гавилы… Никто не знал и не знает до сих пор, откуда они появились. Аргонцы бросили нас, Фрэйа. Бросили на произвол судьбы. Конечно, они сделали это специально, потому что в той войне мы сражались до последнего. Пали лучшие воины, нас осталось совсем мало. Горстка людей на холодной от сражений земле. Горстка трогов против сотен аргонцев. Аргонцы могли сбежать и сбежали. Они хотели жить и живут, вот только я не считаю это жизнью. Лучше быть покинутым удачей, чем жить предателем.

А Трогия пала. Погибая, Гавилы отравили своей кровью мою родную землю. Наш народ вырождается. Наш полуостров не цветет – он тлеет. Леса прежде были полны красок и дождей, солнце и луна светили ласково, но теперь они сокрыты черным туманом, и не проникает сквозь ветви ни жар, ни свет. Родовые дома уже не те, что раньше. Ближе к океану только скалы, там невозможно жить, а ближе к материку сидят эти трусы. Они не пускают нас на «свою» землю, а ведь только благодаря нашим огненным воинам сберегли задницы. Трогов мало, но даже жалкие их остатки смогут победить целую армию аргонцев… – Он замолк, прислушиваясь к чему-то, потом также тихо продолжил: – Не в обиду твоим друзьям-телохранителям, Фрэйа, но амбрийцы – молодой народ. Им не более тысячи лет, в то время как трогам – уже больше трех тысяч. Или четырёх, не знаю точно. Говорят, что там, за луной, есть планета. Говорят, что мы пришли оттуда, из другого измерения, но как вернуться на родину, в тот, первозданный мир, полный добра и справедливости – никто не знает.

– А ты веришь, что это правда, Ойло?

– Верю ли я? – усмехнулся он. – Мне об этом рассказывал мой дед, а ему – его дед. Я не просто верю в это, Фрэйа, я живу этим. Я не лучший сын своей земли, но хотя бы не трус. Ты не думай, я тебе это рассказываю не потому, что жажду сочувствия. Ты умеешь слушать. Уже давно никто не слушал меня, мне просто не с кем было поделиться истиной. – Он нахмурился, опуская глаза, но потом продолжил: – Сейчас у нас не растет то многообразие плодов и кореньев, что было до войны. Приходится как-то выкручиваться. Ха! Да чтобы я стал торговцем! Это же смехота какая-то! – Он вдруг сжал зубы, как от боли. – Фрэйа… знала бы ты, как я тоскую по тому, чего не помню. У нас рождается мало детей, прежде благословенная земля стала проклятой. Мы не станем завоевать землю аргонцев, не в наших правилах брать силой. Мы терпим, но, клянусь Пламенем, как бы я хотел из жалкого смиренного червяка превратиться в огненного воина, о которых рассказывал дед!

– Как страшно знать, что сказанное тобой правда, – тихо произнесла я, и в носу защипало. – А как же твоя семья, Ойло? Родители?..

– У меня никого не осталось, Фрэйа. Мне ещё повезло, что я вообще родился. Вынужденные сражаться за жизнь там, где жизнь невозможна, троги редко доживают до тридцати лет, поэтому некому обучать мальчишек искусству боя, терпению и сдержанности, учить их беречь силу во благо. Есть конечно, врожденные навыки, да и лентяев среди трогов я пока не встречал, но… Все это не важно, ведь дорога-то всего одна. И будь ты даже неимоверно силен – вряд ли сможешь победить смерть.

– Ойло… – трудно произнесла я. – Ойло! – И порывисто обняла его, как обнимала прежде Эвана – как брата. Парень доверчиво положил голову мне на плечо, его руки коснулись моих волос, и мы замерли. Он нуждался в этих объятьях, мы были нужны друг другу. Стремительно восходили ростки чувств. Ойло стал моей семьей, и я знала, что эта встреча предрешена.

– О, какая милая парочка! – скривил губы один молодой матрос. Он и прежде только усмехался, глядя на нас. – Может, позабавите нас сладким поцелуем?

После я не смогла вспомнить, как мне удалось так быстро крутануться на скамье, и, молниеносно вскинув руку, выбросить насмешника далеко за борт. Я точно знала, что не коснулась его, но крепкого мужика как ветром сдуло. Кто больше напугался – я или все остальные, – уж не знаю.

Наир и Аган выросли рядом, готовые защищать меня от гнева капитана, ведь здесь, на корабле, лишь он мог карать или миловать виноватых. Но капитан ничего не сказал, хотя прекрасно видел произошедшее. Он даже не сразу велел кинуть барахтающемуся матросу канат. Он посмотрел на меня, щуря на солнце темные глаза, и медленно, едва заметно кивнул. Мне показалось, он согласился со мной, но кто скажет наверняка? Капитан был человеком замкнутым, суровым. С ним заговаривали редко и слушались беспрекословно. Зато после этого происшествия я еще больше сблизилась с Ойло, да и насмешки по поводу нас прекратились.

Когда мы, наконец, причалили к берегу, я не успела обрадоваться твердой почве под ногами: набежали какие-то люди, стали орать и ругаться, что-то требовать, и если бы не Ойло, я бы тут же попала впросак. Он в своей обычной манере велел всем замолчать – а голос у него был звонкий – и со спокойной сдержанностью выслушал каждого из пришедших. Также спокойно разобрался с делами, что-то им объяснил и, повернувшись ко мне, покачал головой:

– Аргонцы…

Я сошла на берег, села на ближайший камень, и пыталась не замечать косых взглядов, что бросали на меня окружающие. Спустя время Ойло подошел ко мне и опустился рядом на корточки, задумчиво поглядел на горизонт. Начинало уже темнеть.

– Фрэйа, хочешь поехать со мной? Я отправляюсь на торг, там будет много народу. Вдруг повезет, и ты найдешь своего Алеарда?

– А я не буду отвлекать тебя от работы, Ойло? Ты не развлекаться сюда приплыл…

По правде говоря, мне не хотелось прощаться. Я собиралась позвать Ойло с собой в Промежуток, и забрала бы его в иные миры, если бы мне дана была власть перемещать других людей.

– Нет, вдвоем лучше, – ответил он. – Мы с тобой оба чужие здесь, посему и держаться должны вместе. Лучше не разбрасываться ценной пряжей, а, едва нащупав нужные нити, крепко-накрепко их вязать. Ты что предпочитаешь? Носки или безрукавку? А, может, шапку?

Мы рассмеялись, и я в который раз убедилась, что родного человека узнаёшь сразу. Ойло и был мне родным. Не стал, а именно был. Что повлияло на такое скорое сближение? Опыт прошлых жизней? Над этим стоило поразмыслить.

Мимо прошла женщина-аргонка, она мне улыбнулась, и я улыбнулась в ответ. Ойло кивнул.

– Да. И такое бывает.

– Не все аргонцы плохие, верно?

– Не все. Но большинство – те еще вердюки!

– Кто-кто?

– Мерзкие существа. Они живут в горах на севере Аргона и не упускают возможности подкараулить и сожрать неопытного путешественника. В особенности любят нападать на беззащитных, на тех, кто не окажет сопротивления. Это у трогов самое крепкое ругательство, – пояснил он мне.

– Понятно. Учту. Вот только вряд ли воспользуюсь, не привыкла как-то.

– Ха, – сказал он, – тебя, видно, еще толком не обижали.

– Ну… – начала я задумчиво, и тут к нам подошли Наир и Аган.

– Ири Фрэйа, – сказал Наир, – мы с братом поговорили и решили, что рано собрались домой. Мы никогда не были на Аргоне, и вождь не ждет нас так быстро назад. Если позволишь, мы отправимся с тобой и достойным торговцем Ойло Рэдом в Костис, на торги.

– Э, парни, – отозвался Ойло вперед меня, – туда путь неблизкий. У вас есть на что купить лошадей?

– Да, – коротко ответил Наир.

– Если ты не против, – повернулась я к парню, и он кивнул.

– Я только «за».

Так нас стало четверо. Ойло купил коренастую кобылу, вороную в загаре, и крепкого рыжего жеребца с белыми чулками на передних копытах. У трога была небольшая легкая повозка, и мы сидели бок о бок на самой её верхушке.

– У нас раньше разводили лошадей. В основном это были высокие мохнатые кони вороной и рыжей масти. Кстати говоря, Фрэйа, не все троги рыжие, как считают аргонцы. Больно много они понимают в нашей внешности! Попадаются и русые, и светловолосые, почти как ты, вот только никто не считает их некрасивыми, – и он подмигнул мне.

С ним было хорошо, легко и радостно. Ойло был из тех людей, первое впечатление о которых не обманчиво. Искренний и сердечный, он не прятался за личинами несуществующих героев, не притворялся кем-то, кем не является. Был собой. Он любил поесть и любил поболтать. Мы много беседовали и смеялись, и в конце концов даже замкнутые амбрийцы оттаяли. Они стали видеть в нас не просто попутчиков, но и товарищей.

Я то и дело слезала на землю, уставая от постоянного сидения на одном месте, и трог подшучивал надо мной.

– Вот я, например, – рассуждал он с верхотуры. – Столько времени провожу в седле или, скажем, сидя где-нибудь за прилавком, что моя задница (а у меня именно задница, Фрэйа!) стала плоской. И это уже не исправишь. А вот твою… кхм… ещё можно сберечь. Так что правильно ты делаешь, что ноги разминаешь.

Шутить он умел и любил. Он каждое утро приветствовал нас по-новому. То говорил: «Просыпаемся с улыбкой, занимаем очередь в кусты!» и я хохотала, краснея от такой откровенности, то бурчал что-то вроде «Где моя сапога, кто ее спер?», когда не мог найти обувь, в которой ужасно не любил спать. То он становился просто неуправляемым и пел дурацкие песенки, очевидно, собственного сочинения, и я задыхалась от смеха… Казалось, что он и мухи не обидит, но при этом я ощущала исходящую от Ойло силу. Я чувствовала – нечто таится в глубине его сердца, нечто неудержимое и страстное. Наверное, этого-то пламени аргонцы и боялись, ибо оно могло не только согревать, но и сжигать. Жила в Ойло отвага и мощь, присущая каждому самодостаточному мужчине, вот только почему-то в братьях я не находила и половины того заряда, что нес в себе молодой трог.

На седьмой день мы, наконец, добрались до Костиса.

– Ойло, а ты знаешь, откуда у города такое название? – спросила я, когда вдали показались сторожевые башни.

– Ха! – ответил он в своей обычной манере. – Ничего хорошего не жди от таких историй. Его так назвали, потому что он построен на костях.

Он поймал мой немного испуганный взгляд и кивнул:

– Да, да. Именно. Под этими стенами зарыто множество рабов. Заживо зарыто, – уточнил он. – Древние аргонцы верили, что это даст оберегающую силу и защитит город, – и Ойло поморщился. – Чтобы люди, убитые насильно, защищали тех, кто их убил?.. Только аргонцы могли в подобное верить! – резко сказал он, потом, смягчившись, произнес уже спокойнее: – Конечно, нашлись среди них и те, что веруют иначе. Они живут на западе, в Великих лесах, и зовут себя про-аргонами. У нас с ними нет вражды, но и не сказать, что мы дружны. К ним попробуй сунься… У них там свои заморочки.

– Так и ты не без заморочек.

Парень рассмеялся, покачал головой.

– Я, Фрэйа, не в своем уме и таковым родился. Скажу тебе вот что: троги никогда не предадут и не убьют ради веры, той самой, что вызывает поклонение. Аргонцы верят в Безликого Бога, который превыше всех и вся. Амбрийцы – в Бога Света. Я прав? – уточнил он у братьев, и те согласно кивнули. – Мы верим в бога Огня. Но мы никогда не поклонялись ему, справедливо считая, что поклонение как таковое бессмысленно. Это все равно что… – он задумался, – поклоняться собственному вдохновению. Вдохновение не требует отдачи. Что может быть его чище? Поклонятся богам – значит возвеличивать их, но к чему возвеличивать тех, кто даровал нам мир? Нуждаются ли они в подобном? Нет, нет! Они и так наполнены, а иначе они бы не были богами. Зачем богу твои дары? Бог не вкусит твою пищу, он сам эта пища. Он дал нам мир, дыхание ветра и свободу выбора – для чего? Чтобы потом требовать поклонения себе? Ха! Чушь! – и он отмахнулся от Агана, который хотел что-то сказать.