Текст книги "Тропы"

Я обратилась за помощью к Корасону. К тому времени он платил достаточно, чтобы я могла найти себе жилье получше.

Это был маленький домик на берегу, поднятый на сваях над водой. По утрам меня будили чайки. Некоторые так привыкли ко мне, что стали садиться прямо на подоконник и ждать кусочков теплого хлеба – окна я не закрывала. Конечно, мое жилище было небольшим: одна комната, она же спальня, кухня-гостиная с кладовкой, ванная и маленькая прихожая. Но зато широкие окна спальни выходили на океан, а ещё там располагалась замечательная крытая веранда, с которой по утрам я плюхалась сразу в воду. Таких домиков было немного, они почему-то не пользовались популярностью. Место было тихое, так как основные причалы находились в отдалении. Чтобы снять этот домик, Корасону пришлось пойти со мной. Он долго говорил с хозяином Розового причала – по цвету досок, из которых он был сделан: бледно-коричневых, с розоватым оттенком – и дал честное слово, что я не какая-нибудь «из тех самых». Что за «те самые» – я не имела понятия. Но в итоге тот согласился, принял задаток из моих рук и теперь я жила здесь.

В доме был телефон. Я знала, как им пользоваться, но это забавное приспособление едва ли пригодилось бы мне. На Земле мы давно научились общаться на расстоянии только при помощи мысли. Да и новых друзей я не искала.

Я сразу прибралась в домике: вытрясла пыль из чехлов от кресел и дивана, и покрывало на кровати тщательно выбила, протерла мебель, помыла пол. Купила в магазине цветы в горшках и заставила ими террасу. Помыла окна и подновила краску на рамах. Когда Уэйд пришел за очередной платой, он похвалил меня за труды:

– Корасон не соврал, ты хорошая девушка. А то были у меня тут одни… Зарекся я сдавать этот дом, но теперь вижу – ты молодец. Бережливая и аккуратная, живи себе.

Был только один минус у моего нового жилища: оно находилось далеко от работы. Сначала я долго шла вдоль берега, потом поднималась по длиннющей лестнице наверх – и оказывалась на окраине города. Это было нехорошее место. Меня спасало только умение всё делать быстро, и я быстро накидывала на голову капюшон, быстро запрыгивала на автобус, быстро пряталась в уголок и ехала до конечной остановки. От нее ещё приходилось минут двадцать идти пешком. Я пробиралась к забегаловке закоулками, потому что идти в толпе, где курил каждый второй, было невыносимо, и была напряжена, как кошка на охоте. Один раз меня уже застал врасплох грабитель, и я не хотела снова попасть в подобную ситуацию. К тому же в тот раз мне просто повезло.

Люди здесь дружелюбием не отличались. Они вели ужасный образ жизни. Я видела, что у каждого второго проблемы со здоровьем и сочувствовала им. Пыталась помочь, но в ответ слышала только ругань. Я решила, что задержусь в этом мире только потому, что хочу отдохнуть от перемещений.

И вот наступила еще одна одинокая суббота. Я любила приходить на работу, потому что здесь было чем отвлечься. Корасон нашел порядочных ребят, таких же «бродяг» как и я, и теперь у нас было что-то вроде музыкальной группы. Они аккомпанировали мне, когда я пела. Мээй, старший из них, тоже сочинял песни, но я их не понимала. Он пел что-то про «кури и будешь жить», или «мы дети войны и кровь у нас черная». Его тексты, наверное, куда лучше подходили для здешней публики, но почему-то и меня слушали внимательно и заинтересованно. Различие между нами было ещё и в том, что они путешествовали по одному миру.

Сначала меня всё настораживало: эмоциональные зрители, и дебоширы, крушившие о головы друг друга хлипкие стулья, и пьяницы, норовившие сцапать за руку. Корасон не держал охраны, во всем предпочитал разбираться сам, но сегодня он отозвал меня в сторонку:

– Фрэйа, дело такое. Эти придурки измотали мне остатки нервов. Раньше они неуправляемые были, теперь вконец озверели. Козлы озабоченные!.. Я нанял вышибалу. Он будет следить за порядком, когда ты выступаешь. Приличный мужик, драться умеет, даже мне с ним не справиться. Посетители всякие приходят, кто-то тебя хочет снять, а я говорю, что ты этими делами не занимаешься… В общем, будь осторожна, поняла?

– Снять меня? Куда снять? Зачем? – переспросила я.

– Купить, снять… Ну ты что, не врубилась? Переспать они хотят с тобой. За деньги, – произнес он раздельно.

– Боже, Корасон! – возмутилась я. – Что я им сделала? Разве есть повод так обо мне думать?

Он удивлённо посмотрел на меня.

– Ничего ты не сделала. И повода не давала. Но ты красивая, поешь классно – они и сдурели. У здешних мужиков одно желание: бабу с собой прихватить. – Я отшатнулась от него в немом отвращении, но он придержал меня за плечо. – Да ты погоди, погоди, не дёргайся раньше времени. Здесь ты в безопасности. Только домой ходи осторожнее.

– Я дома даже дверь не закрываю!

– Напрасно. Хотя там, на берегу, тебе бояться нечего. Они туда не полезут – далековато.

– Ладно, – произнесла я растерянно, – спасибо за предупреждение.

– Без проблем. Давай, иди готовься. Сегодня будет бешеный день. Ну, это как обычно, – усмехнувшись, закончил он.

За кулисами царил полный бардак. Меня слегка раздражало то, что ребята ничего заранее не готовили. Они каждый раз теряли свои новые незаученные тексты, забывали проверить инструменты, и непременно оставляли в гостинице что-нибудь из одежды. В итоге этот кавардак приходилось разбирать мне.

Здесь для выступлений я сшила себе голубое платье до пола с открытыми плечами и широкими длинными рукавами на сборках. Я носила его по субботам. Пришлось попотеть с корсетом, но он получился прекрасный – цвета сочного ультрамарина, из переливчатой атласной ткани. Я расшила его серебристыми нитями и очень мелким речным жемчугом, и бисером цвета морской волны и лазури, купленными за бесценок. Я выступала также в обтягивающих темно-синих бриджах с высокой талией и просторной тунике с цветочным рисунком. Ткань была старой, пришлось внести изменения и тоже ее расшить. Вообще-то люди здесь одевались иначе, но Корасон счел мою одежду сценическими костюмами и с расспросами не приставал, а, наоборот, похвалил за выдумку. Пару дней назад я написала новую песню, музыка легла сама собой, и я, привычно перекинув через плечо ремень гитары, вышла на сцену. В полутемном помещении я узнала нескольких постоянных посетителей, внушительную толстую фигуру Корасона и еще какого-то мужчину рядом с ним. Яркий свет бил в глаза, приглядываться не было времени, и я, поздоровавшись со зрителями и кивнув парням, начала отрабатывать свои триста моров в неделю.

 
Не покидай меня, останься рядом.
Я обещаю не предать тебя ни словом, ни взглядом.
Ты умеешь создавать вечность,
Трудишься упорно и старательно,
А я ращу среди звезд бесконечность,
И для нас двоих она будет замечательной…
 

Я почувствовала на себе чей-то пронзительный взгляд, и едва не забыла слова песни. Пальцы дрогнули, сбились, но я уверенно продолжила:

 
Я впопыхах потеряла крылья,
Рассыпала мечты по полям и долинам.
Но все равно сделала сказку былью,
Кормила тебя с рук сладкой малиной…
 

Почему мне стало трудно дышать, откуда взялось это знакомое, недопустимое чувство, созревшее в груди? С тех пор, как бросила Маира, я запретила себе лишние мысли и ничего не ждала, ничего не выдумывала, ни к чему не готовилась.

 
Твое дыхание рождает теплый ветер,
И, ступая неслышно, я крадусь за облаками.
Есть ли что-то прекрасней не свете,
Чем твоя улыбка и нежных рук пламя?..
 

Я заставила себя сосредоточиться, и спела еще одну песню, которую посетители очень любили. В ней вели диалог парень и девушка, и мне, конечно, приходилось петь за обоих, потому что Мээй не любил мои песни.

 
А я не угадаю,
почему солнце так рано встаёт,
И откуда вечер знает,
зачем он за утром идёт?
И я бы хотела услышать,
как радуга придёт из дождя.
Вспомнить свои сны
и тихо по имени позвать тебя…
 
 
Ты знаешь,
Случайных встреч не бывает.
Так же, как не случайны рассветы.
Я очень хорошо тебя понимаю
И верю тебе,
Моё жаркое лето!
 

Я допела, кивнула ребятам и пошла за сцену. Мне надо было взять себя в руки и отдышаться. Всколыхнулось внутри знакомое счастье, солнечным зайчиком пробежало по лицу, словно чей-то любящий взгляд. Откуда оно взялось? Кто принес это солнце? Я стала поправлять волосы, и вдруг заметила в глубине коридора темную высокую фигуру. Сердце тревожно забилось. Шпаны в такой час шлялось немало, да и за сцену нетрудно было пробраться. Попадались и откровенно опасные типы, от которых стоило держаться подальше, как раз из тех, о которых говорил Корасон. Я подумала, что в случае чего разобью о голову приставалы гитару, потом решила, что лучше уж уйду в Промежуток, чем испорчу инструмент, ставший за несколько недель привычным и дружественным для рук и души… Дабы не искушать судьбу, я осторожно поставила гитару к стене. В любом случае стоит вести себя дружелюбно, а дальше посмотрим.

– Вы заблудились? – спросила я негромко.

Человек сделал несколько шагов в мою сторону – быстрых, уверенных – и остановился на границе темноты. Я по-прежнему не видела его лица и напугалась ещё больше. Бежать было некуда, разве что на сцену, но мне не хотелось убегать. Я шагнула к нему, нахмурившись, и он тотчас вышел из мрака…

Я разом выдохнула из лёгких весь воздух и кинулась к нему на шею. С губ сорвался отчаянный, глухой крик:

– Алеард!!!

Он крепко обнял меня, с лёгкостью подняв над полом, и я в порыве чувств обхватила его ногами, чтобы дольше удержать возле себя. Я плакала, уткнувшись в его шею носом, и ощущала, как нежно и настойчиво он прижимает меня к себе, ласково касается губами моих мокрых щек и гладит широкой ладонью по волосам. Я плохо видела его: свет в коридоре был тусклый, какого-то несуразного коричневого цвета, и этот полумрак сделал нашу встречу таинственной и полной искреннего огня.

Я прижалась губами к щеке Алеарда: он был немного колючий и тёплый. Мне пришлось закрыть глаза. Сокровенные моменты зачастую подавляют, заставляют спрятаться внутри себя. При этом и дети, и взрослые закрывают глаза… Алеард слегка повернулся, и его губы коснулись моих. Просто коснулись, не ожидая поцелуя, но от этого мягкого прикосновения я вздрогнула. Сладостное чувство заполнило тело, и я попробовала поцеловать Алеарда, чтобы ощутить эту сладость полнее. Он сразу ответил мне: медленно, с наслаждением, согрел дыханием. Я сжала ногами его бёдра, и он воспользовался этим. Его ладони, прежде лежавшие у меня на поясе, коснулись моих щёк. Он помогал мне чувствовать поцелуй, и при этом не позволял отстраниться. Как, оказывается, важны прикосновения! Я не хотела возвращаться на сцену, только быть с ним и для него: целовать, узнавать и дышать одним дыханием.

Алеард всё-таки оторвался от меня через несколько минут и подхватил под бёдра.

– Привет, малышка! – негромко сказал он.

– Привет, Алеард! – ответила я радостно.

Против воли я посмотрела на его губы, и ту же, смутившись, прикрыла глаза. Он рассмеялся и нежно поцеловал меня в кончик носа. Не знаю почему, но от его смеха меня всегда бросало в дрожь, может, потому, что он редко смеялся.

– Я всегда тебя вспомню, – сказал Алеард. – Ты – моя, Фрэйа.

– Я – твоя, – произнесла я, наслаждаясь словами. – И ты мой, Алеард.

Он снова рассмеялся и хотел ещё что-то сказать, но тут из кабинета некстати появился Корасон.

– Фрэйа, вы чего это? – удивился он, увидев такую откровенную сцену. Я покраснела и спрятала нос у Алеарда в волосах. Что я могла ответить?

– Мы давно знакомы, Корасон, – отозвался Алеард. Он не спешил ставить меня на пол.

– Оно и видно! – усмехнулся мужчина. – Рад за вас, ребят. Район у нас не очень, а ты была не пристроена, Фрэйа. Мало ли что могло случиться? Теперь буду спокоен, – и он прошёл мимо нас в зал.

Я посмотрела на Алеарда: он едва заметно улыбался.

– Ты замечательно поешь, Фрэйа. Прости, что подкараулил тебя. Я подумал, что если выскочу на сцену и утащу тебя оттуда на плече, люди этого не поймут.

– Утащи, Алеард. Можно прямо сейчас, – тихо сказала я. И вновь его низкий хриплый смех рассыпал по моей коже мурашки. – Я искала тебя, но боялась верить, что встреча случится так скоро!

– И я искал тебя, малышка, – прошептал Алеард мне на ухо. – И был уверен, что найду. Я соскучился.

Меня пробрало до самой души от нежной силы, которая владела его голосом. Я прижалась к нему ещё крепче, ощутила, какое твердое и неподатливое у него тело, и…

– Фрэйа, ну ты где? – донесся требовательный голос Мээя. – Иди уже на сцену! Ой, – смутился он, наткнувшись на пристальный, тяжелый взгляд капитана, – извините. Я думал, ты это… В общем, мы ждем.

– Это не тот мир, где я желал бы оказаться человеку, небезразличному мне, – сказал Алеард, когда парень ушел, – но теперь я смогу защитить тебя.

Я осторожно разжала свою хватку, и он мягко опустил меня на пол.

– Ничего, что я так запрыгнула на тебя? – виновато спросила я.

Алеард хмуро усмехнулся, склонился к моему уху и прошептал:

– Мне понравилось, Фрэйа. Делай так почаще.

Он снова поцеловал меня в щёку, тронул губами ухо, и я сжала пальцами его майку. На Земле мы никогда не позволяли себе подобного, но здесь, в иной реальности, в одиноком мраке, чувства наконец-то высвободились. Я не хотела останавливать Алеарда, но он остановился сам.

– Иди, Фрэйа.

– Да, – кивнула я. – До встречи.

Не знаю, как мне удалось сосредоточиться и закончить вечер. Я ощущала Алеарда в зале и с трудом могла устоять на месте, дергала струны яростно, почти грубо. Хотелось броситься со сцены к нему в руки и убежать в тайное место, где бы нас никто не побеспокоил. Домик на берегу отлично для этого подходил.

 
Город в облаках. Где-то там, вдали.
Белый и серебряный – в моей крови.
Холоден, как лед, и глубок, как сон,
Твой и мой, но чужой он.
 
 
Шепчут облака в голубом бреду:
Не покинь, не оставь, судьбу найду.
Верой пустой за тебя в бою
Крепкой стеной постою.
 
 
Кто тебя придумал, светлый город грез?
Кто тебя в мое сердце принес?
И откуда взялся ты в душе моей
В суете безликих дней?..
 

Я вдохновенно допевала строку, как вдруг один из зрителей – изрядно нахлебавшийся молодой мужчина – полез прямо на сцену.

– Милая-я-я! – вдохновенно тянул он. – Пойдем со мной – не пожалеешь!

Я не успела испугаться: Алеард мгновенно оказался рядом, схватил парня за шиворот и в одной руке унес прочь. Я увидела, как он не очень деликатно выкинул его за дверь. Слушавшие забыли смотреть на сцену. Обычно пьяных приходилось отпихивать ногами, а тут такое зрелище!.. К пинкам все уже привыкли, совсем другое дело видеть, как взрослого парня несут за шиворот, словно щенка. Раздались аплодисменты – охочая до зрелищ публика восхищённо требовала продолжения. Алеард невозмутимо встал неподалеку от сцены – как всегда прямой, руки скрещены на груди. Ему не было дела до радостных воплей и криков одобрения, звучащих со всех сторон. Люди понемногу затихли. Больше за время моего выступления на сцену никто не полез.

Вечер подошел к концу, и я попрощалась с ребятами. Алеард о чем-то беседовал с Корасоном. Я не успела услышать весь разговор, только часть его. Корасон рассказывал Алеарду о своей жене. Он всем про нее рассказывал. Она бросила его год назад, ушла к другому, а потом тот, другой, покалечил ее. Эта история просто не укладывалась у меня в голове, но в этом мире случались вещи и похуже.

Алеард почувствовал меня рядом, обернулся. Он хмурился, глаза были усталыми, но всё в нем осталось прежним, только волосы собраны в длинный хвост – на Земле он чаще носил их распущенными.

– Отлично, Фрэйа. Как всегда, – улыбнулся Корасон. – Песни у тебя интересные, ты как будто не в этом мире живешь, но людям нравится. Мээй поет о насущном, а ты о невозможном.

– Почему невозможном, Корасон? – нахмурилась я. – Разве невозможно мечтать и воплощать мечты?

– Мечты, как же! – усмехнулся он. – Что такое мечты? Где они, в чем? Мне сорок восемь лет, Фрэйа, и я навсегда останусь толстым лысым кабаном.

– А ты хотел бы измениться? Ты пытался стать другим? – не унималась я.

– Хотел или нет… В этом возрасте уже ничего не хочешь.

– Ты не старик, Корасон. Ты хорошо выглядишь, – честно сказала я.

Он оглушительно расхохотался.

– Я не в твоем вкусе, детка, – и подмигнул мне. Я ответила тем, что сама рассмеялась. – Ал, я счастлив отдать это чудо в твои надёжные руки. Видишь, публика здесь не всегда мирная, в обычное время я могу сам выбить из них дурь, но когда выступает Фрэйа и эти пупсы – люди звереют. Сегодня они еще смирные.

– Я позабочусь о Фрэйе. Она в безопасности.

– Рядом с тобой точно! – и Корасон по-дружески хлопнул капитана по плечу. – На сегодня всё. Можете идти, наслаждаться встречей. Не жду вас раньше среды, – и он снова подмигнул нам.

– Мне ещё нужно переодеться, – сказала я Алеарду. – Ты подождешь здесь?

– Я подожду возле двери, – ответил он.

Мы прошли через зал и дальше по коридору в комнатку, где я переодевалась. Алеард кивнул мне и вышел, прикрыв дверь. Я поспешно переоделась в другое платье, сшитое мной для прогулок и жарких дней. Оно было белым, с вырезом «Кармэн». Спереди я сделала юбку выше колен, сзади она волочилась по земле. По низу подола шли густые воланы. Это было изящное, хотя и весьма легкомысленное платье. На Земле я таких не носила. Я накинула куртку и надела сандалии, убрала остальную одежду в рюкзак.

Алеард стоял, прислонившись к стене. Он поднял глаза, когда я вышла, и нахмурился.

– Фрэйа, ты что, в таком виде ходишь по улицам? Ночью? Одна-одинёшенька?

Я неуверенно улыбнулась.

– Да…

Он как-то странно засмеялся, прикрыл рукой глаза.

– Неудивительно, что у здешних мужиков посрывало крыши! – проворчал он, протягивая мне руку. – Ты хоть понимаешь, почему? Ты слишком красивая, они не привыкли к такой красоте.

Я зарделась, опуская голову. Я трудно воспринимала комплименты в свой адрес.

– Ничего ты не понимаешь, – покачал он головой. – Ладно, пойдем.

Мы вышли на улицу, и он направился прямиком к стоявшему неподалеку черному спортивному мотоциклу. Ого! Я никогда на таких не ездила, хотя у Эвана был похожий, и он обожал на нем кататься. Помнится, мне всегда хотелось попробовать, но как-то не вышло. Задумавшись, я не сразу заметила, какая странная на Алеарде была одежда. Черная байкерская куртка выглядела агрессивно и красиво облегала тело, темно-синие обычные джинсы сидели как всегда отлично, но держал их ремень с металлической пряжкой в виде какого-то мифического существа. Светлым пятном выделялась простая серая майка.

– Алеард! – удивилась я.

– Что?

– На Земле я не видела у тебя таких… хм… особенных вещей. Ты одевался незатейливо, но теперь выглядишь иначе.

Он весело хмыкнул.

– Ты меня так пристально разглядываешь, Фрэйа. Я, наверное, прямо сейчас начну смущаться.

Конечно, он и не подумал, вместо него покраснела я.

– Мне нравится. И тебе очень идет. Одежда ведь тоже отражает суть человека. Ты полон сдержанного огня и благой силы.

– Спасибо, малышка, – он усмехнулся и обнял меня за талию, привлекая к себе. – По правде говоря, куртка мне не нужна. Надеваю её просто так, по привычке. Прежде, на Земле, я носил подобное. Когда была создана экспедиция – перестал. Но то, как выгляжу сейчас – истинный я.

– Суровость без небрежности, – тихо сказала я, проводя рукой по его щеке. Алеард медленно моргнул, в глазах вспыхнули синие искры. Он не пугал своей мощью, наоборот, питал бесстрашием, учил быть отважной в чувствах.

– Ты многого обо мне не знаешь, малышка. Я не только бунтарь, но ещё и упрямец каких поискать. Не только таскаю потрепанные байкерские куртки, но ещё и не ограничиваю себя в прочих, отнюдь не таких невинных баловствах.

Выражение его лица было лукавым и ласковым, и я рассмеялась.

– Каких же, Алеард?

– Ну, например, я иногда люблю пощекотать нервы скоростью или хряпнуться со скалы вроде той, с которой сиганула ты. Мы с Крисом были на Северном полюсе, помнится, недели три бродили по тайге, ещё мотались по пустыне на верблюдах, но всё это в прошлом. Не скажу, что жаждал риска. Просто хотелось полнее ощутить вкус жизни, понять себя через трудности, опасности и лишения.

– Это хороший путь, Алеард. Небезопасный, ты прав. Но когда риск дозирован и не безумен, в нем нет ничего плохого.

– Дозировка счастья тоже важна, как думаешь? – улыбнулся он, проводя пальцами по моим волосам.

– Счастьем невозможно перенасытиться… – отозвалась я, прижимаясь к мужчине сперва осторожно, потом все смелее. – Вот сейчас я счастлива и не хочу останавливаться.

Алеард нахмурился, сжал меня крепче.

– Пора немного развеяться, Фрэйа. – Он потянул меня к мотоциклу. – Пришлось с ним повозиться, чтобы не гадил вокруг. Зато теперь почти что инновация для этого мира. Правда, их и так всё устраивало. Садись! – сказал он, помогая мне надеть шлем и устроить платье так, чтобы оно не мешало. Я стеснялась обнять его, но он сам взял мои ладони, положил на свой пояс. – Не бойся и держись крепче.

Когда мы тронулись с места, я выдохнула, прижалась к Алеарду, всей грудью, и зажмурилась на несколько секунд. Если бы он поехал медленно, давая мне привыкнуть к новым ощущениям, наверное, все получилось бы проще и скучнее. Но Алеард был как Бури: он рисковал стремительно и неудержимо, но при этом был уверен, что люди, находящиеся с ним рядом, останутся в целости и сохранности. Мы мчались по улицам, и я не понимала, как можно ехать так быстро и успевать соображать, куда ты едешь… Мне казалось, что вот сейчас мы въедем в столб, или в мусорный бак, или врежемся со всего размаху в автобус. Я то и дело закрывала глаза, взвизгивала от пьянящего восторга, но чувствовала, что мужчина спокоен, и получала от страха удовольствие.

Мы добрались до моего домика (как я потом узнала, это Корасон рассказал ему, где я живу) иным путем: съехали вниз по крутой дороге и подъехали со стороны леса. Там Алеард остановился. Я стала слезать, пошатнулась и оперлась на его подставленную руку. Он помог мне снять шлем.

– Всё в порядке?

– Да, – я улыбнулась, сдувая с лица волосы. – Это было здорово! – и я посмотрела на него с нежностью.

Происходящее казалось невозможным, как будто кто-то включил в моей груди мощный светильник. Алеард взял свою небольшую сумку, и мы пошли к пляжу.

На подходе к домику нас застиг дикий ливень. Сколько недель я жила здесь, а такого дождя еще не видала. За косой бушевали волны, воздух дрожал от громовых раскатов. Мы пробежали по мокрому песку и влетели на крыльцо.

Пока Алеард закрывал окна с подветренной стороны, а я забирала подушки и одеяло с террасы (в последнее время я любила там спать), дождь из бешеного превратился в обычный, но он лил непрерывным потоком, и сквозь него невозможно было ничего разглядеть. Алеард стянул майку, повесил сушиться на стул. Я заворожено наблюдала за ним, желая и одновременно стесняясь смотреть на его полуобнаженное тело. Когда он двигался, мышцы легко и красиво вздымались под кожей, при этом я совершенно точно знала – он был полностью расслаблен. К тому же на его лопатках сидело бесподобно нарисованное существо, великолепное и жутковатое. Вроде птицы из синего пламени, но с глазами черно-красными, как угольки остывающего костра. Не знаю, кажимость это была или правда, но перья удивительной птахи слегка шевелились, словно она летела сквозь ветер… а чуть ниже парящего синего Феникса извивался в прыжке тигр. Он то ли вдохновлял птицу на полет, то ли просил вернуться к земле… Я сглотнула. Волосы Алеарда прилипли к спине и стали совсем темными. Внутри сердца созрело густое чувство, похожее на томительное ожидание. Оно было сладким на вкус. То самое чувство, что появилось во время поцелуя, желанное и настойчивое. Алеард перехватил мой взгляд, и я поспешно отвернулась, ощущая, как щеки запылали.

– Тебе есть во что переодеться? – спросила я.

– Да, – коротко ответил он.

– Я сейчас, – произнесла я и прошмыгнула в спальню.

Схватила непослушными пальцами длинную майку, положила на кровать. Скинула куртку и начала стягивать через голову платье. Оно сходило с трудом, липло к спине. Я никак не могла с ним справиться, начала вертеться, пытаясь отодрать ткань от тела, и в итоге налетела на стул. Он с грохотом свалился, я зацепилась за него пяткой и тоже рухнула на пол. Мне не было больно, только ужасно смешно, потому что настырное платье всё еще оставалось на мне и закрывало глаза. Ещё немного – и я бы его порвала.

– Фрэйа, – Алеард присел рядом. – Тебе помочь?

– Да, пожалуйста… – я не сдержалась и хихикнула, представляя, как выгляжу, лежа на полу с поднятыми руками и задранным подолом… – Я застряла в платье!

Он рассмеялся. Горячая ладонь скользнула по моей спине, и вслед за ней разлилось по телу наслаждение. Алеард потянул платье наверх, осторожно и мягко, без торопливой небрежности, и оно поддалось.

– Повешу, – сказал он и ушёл в гостиную.

Я быстро надела маечку и вышла следом. Его штаны были почти сухими, и Алеард не снял их. Я не могла долго смотреть на него, и начала машинально распутывать кудри. Сердце билось глухо и больно. Мужчина подошёл ко мне сзади, дотронулся до плеча. Я повернулась медленно, едва дыша от волнения, и сразу оказалась в его объятьях.

– Наконец-то, малышка, – пробормотал он.

Счастливая, я обхватила его как можно крепче, приподнимаясь на носках. Земля. Берег реки. Наш танец. Пламя. Я дотянулась и поцеловала Алеарда в щеку совсем как тогда.

– Фрэйа, – произнёс он тихо, и я подняла глаза. Алеард взял меня за подбородок, поцеловал сначала в щеки, скользя теплым дыханием, а потом, крепко и нежно – в губы. Я обмякла в его руках, тело растаяло, стало легким и податливым. К сожалению, это был короткий поцелуй. Алеард нахмурился и, не отпуская меня, произнёс:

– Уединенное место. Отругать тебя, что ли?

Я виновато улыбнулась.

– Корасон сказал, что сюда никто не сунется.

– Фрэйа, – и мужчина посмотрел на меня пристально, – зная, что ты здесь живешь совсем одна – многие бы сунулись. Я бы сунулся на их месте. Эти люди ни перед чем не остановятся, понимаешь? Это не Земля.

– Я знаю, Алеард. Дело во внутреннем состоянии. Я была обижена на Бури и на Промежуток, потому что не могла вернуться туда, куда хотела. И я действительно глупо рисковала. Просто это место такое красивое! Здесь мягкий и свежий воздух, и волны плещут… А ночи!.. Ты бы видел, как горит по ночам луна! Она заполняет собой океан, и он становится белым! Я не могла больше оставаться в городе.

– Да, здесь хорошо. Дышится легче. Главное, что ничего с тобой не случилось.

– Алеард, а когда ты сделал этот рисунок на спине? Он словно живой! Никогда прежде таких татуировок не видела. Очень красиво.

Он сжал мою руку.

– Это долгая история, Фрэйа. Я поделюсь с тобой, обещаю. Но сейчас лучше поешь.

Мы прошли в кухню, но я ни на чем не могла сосредоточиться: тарелки валились из рук, ложки скакали, вырывались, как живые, стаканы катались по столу и падали на пол. В итоге я рассыпала часть орехов, приготовленных для салата. (Надо сказать, что в этом мире вырастали удивительные орехи – величиной с хорошее яблоко, масляные, душистые. Их ели с овощами, покрошив то и другое на терке, собственно, также делала и я). Я была так возбуждена, что ничего не могла делать как следует. Алеард забрал у меня миску и сделал всё сам. Он поглядывал на меня исподлобья. Я разволновалась, чувствуя, что он думает обо мне, и, чтобы успокоиться, села на единственную табуретку вычесывать волосы. Я следила за его пальцами: быстрые уверенные движения завораживали. За окном стучал дождь. Я стала рассказывать Алеарду про Маира. Он слушал очень внимательно, не отрываясь от дела.

– Значит, Бури не пустил тебя обратно. Это неспроста, Фрэйа. Он боялся за тебя, знал, что ты одна не справишься.

– Я привязалась к братьям, особенно к Маиру. Он замечательный парень. Ненавижу себя за то, что мне пришлось сделать. Я трусиха! Дурья голова! Я должна была остаться с ним!

– Чтобы стать заложницей его брата? Нет, Фрэйа. Не думаю, что Маир хотел бы этого. Если он считал тебя своим другом, он рад, что ты ушла. Я помогу тебе. Самое трудное в путешествиях по мирам – это ответственность. Мы в силах спасти много жизней, но зачастую лишены возможности управлять своей собственной судьбой.

Он опустился рядом со стулом на колени, теплые пальцы снова легли на мои плечи.

– Я думал о тебе постоянно, Фрэйа. То была сладостная пытка, бесконечная и в то же время мгновенная, как сон. Я глупец, всегда стараюсь предугадать события, и почти всегда преуспеваю в этом, но предугадать чувства невозможно. Ты застала меня врасплох, – его губы дрогнули. – В своем стремлении контролировать каждое мгновение я совершил множество ошибок. Но всё, чего я хочу – быть рядом с тобой.

– Я уверяла себя, что тоскую по ребятам, – сказала я тихо. – По Кристиану и Алексу, по Эвану, даже по Конлету. Но врала самой себе. Врала, чтобы спастись. Я нуждалась не в них, лишь в тебе, Алеард.

Он поднялся, притянул меня к себе. Мне показалось, его что-то сдерживает. Однако он всё же мягко провел рукой по моим распушившимся волосам и улыбнулся: той самой, нежной и печальной улыбкой, что я так любила.

– Наконец-то я по-настоящему хочу есть. Бродить по мирам без аппетита трудновато…

Я рассмеялась.

– И я оголодала. Когда ужинаешь в одиночестве, тем более вдали от родного мира, еда на вкус как нечто безрадостное. Ешь только чтобы насытить тело.

– Твоё маленькое пузико насытить легко, – сказал Алеард, положил теплую ладонь мне на живот.

– А вот и не всегда! Дома я как-то съела целую кастрюлю вареной картошки, а через полчаса опять захотела есть.

Он рассмеялся и обнял меня покрепче. Мы сидели так довольно долго, а потом всё-таки вспомнили про ужин. Это был мой самый лучший вечер в Арва-Пьяле, и прошедшие два месяца не показались такими уж бессмысленно потраченными.

Меня разбудил холод. Торчащие из-под одеяла пятки превратились в две ледышки. Никогда прежде не мерзла по ночам, даже зимой. Вспомнив об этом, я сонно повернулась на другой бок, поджала ноги, но ветер, ревущий снаружи, гулял по всему дому стылыми сквозняками, и я минут пятнадцать дрожала под тонким одеялом, упрямо пытаясь заснуть.

Я прислушалась – за окном бушевала буря. Волны рассыпались брызгами и стремительные капли барабанили по стеклам, шумными компаниями заливая террасу. Интересно, а могло ли в сильный шторм залить комнаты? Или домик потому и построили на воде без опаски, что стихия никогда не причиняла серьезного ущерба? Иногда комната озарялась вспышками молний, но грома слышно не было. Я свесила ноги – пол тоже оказался ледяным. Пришлось встать с кровати, чтобы поискать ещё одно одеяло. Я полезла в маленький шкафчик, стараясь не выдать себя ни звуком, ни шорохом. В гостиной было тихо, наверное, Алеард крепко спал. Я пыталась найти хотя бы одну теплую вещь, и вспомнила про старый коричневый плед, обнаруженный мной во время прошлой уборки. Это было уже что-то, и я усиленно начала соображать, куда его засунула. Думалось плохо, к тому же стоять на месте было зябко. Я ходила туда-сюда, чувствуя, как холодеет нос, но в голове было пусто. На кухне? Нет, не там. И уж точно не в спальне. Тогда, возможно, кладовка. Почему я не решилась попросить Алеарда лечь рядом? Он устроился на не слишком удобном диване, хотя кровать уместила бы нас обоих. Вот она, моя стеснительность! Теперь мне хотелось вернуть мгновение, когда мы желали друг другу доброй ночи, но оно было упущено.