Текст книги "Родословная ашкенази"

(«Панорама». № 31(1530), 4-11 авг. 2010)

Ветер надувает паруса, мелет зерно, качает воду. А для того, чтобы он еще зажег электрическую лампочку, некий изобретатель-датчанин в конце XIX века приладил к жерновам ветряной мельницы динамо-машину. Думаете, с этого началась эра ветроэнергетики? Ничего подобного, почти весь XX век никто не спешил «бросать деньги на ветер», а все торопились зарывать их в землю. Только в его конце стало ясно, что подземные кладовые нефти и газа совсем не такие бездонные, как казалось раньше. Тогда и загорелась звезда альтернативной энергетики, в которой ветровая занимает далеко не последнее место.

Впервые серьезное использование ветровых генераторов началось в Калифорнии, где были построены три самые большие в США ветровые электростанции (ВЭС). Наиболее крупная из них Tehachapi Pass Wind Farm представляет собой систему 5 тысяч трехлопастных горизонтальноосных ветроэлектродвигателей, общей мощностью 690 мгвт, занимающих площадь 130 квадратных километров. Она располагается в одном из богатых сельско-хозяйственных районов – долине Joaquin (Cern County), в той ее части, которая является самым большим в стране производителем моркови. Электроэнергия ветрогенераторов идет здесь также на орошение плантаций хлопка, посадок картофеля, садов апельсинов и виноградников.

Другая большая (619 мгвт) калифорнийская ветровая электростанция San Gorgonio Pass Wind Farm находится вблизи курортных городов Palm Springs и Hot Springs. Эти популярные бальнеологические курорты почти полностью обеспечиваются ветровой электростанцией, состоящей из 4000 турбин-генераторов и занимающей территорию площадью 140 квадратных километров.

Третья калифорнийская ветроэлектростанция с 4, 9 тысячами силовых установок общей мощностью 606 мгвт построена юго-восточнее Сан-Франциско вблизи города Livermore (Alameda County). Она обеспечивает потребности в электричестве большого участка электрифицированной железной дороги Union Pacific, одной из основных транспортных магистралей Северной Калифорнии.

Кроме того, энергия этой ВЭС идет на частичное электроснабжение ряда городов зоны Bay Area, в том числе таких крупных, как Сан Хосе и Фремонт.

Мощные ветровые электростанции работают в Техасе. Это Horse Hollow Energy Center (736 мгвт), Capricorn Ridge Wind Farm (662 мгвт) и Sweetwater Wind Farm (585 мгвт). Вместе с тремя калифорнийскими и одной индианской ветроэлектростанцией (Fowier Ridge, 735 мгвт) они в 2008 г вырабатывали 11 % всей мировой ветровой электроэнергии.

Важно отметить, что, появившись еще в 80-х годах прошлого века, все эти ВЭС неперывно развиваются, растут, постоянно увеличивая выработку электроэнергии. И происходит это не только за счет увеличения числа ветросиловых агрегатов и усовершенствования их конструкции, но и путем установки их на все большие и большие высоты.

Дело в том, что, если приземная скорость ветра, на которой работает большая часть нынешних ветротурбин, составляют 3 – 25 м/сек, то на высоте 7-14 км она в 10-15 раз больше. Конечно, достижение таких высотных отметок пока является лишь областью проектных предложений. Однако, на ряде американских ВЭС рост вновь устанавливаемых мачт для ветровых турбин уже начал увеличиваться с бывших 20-25 м до рекордных 60-80 м.

Это, кстати, служит серьезным ударом и по одному из наиболее распространенных возражений против развития ветроэнергетики, связанных с защитой природы. Мы имеем в виду аргументы экологов-биологов, опирающиеся на действительно имевшие место факты гибели птиц (орлов, ястребов, сов) и летучих мышей. Особенно шумно в свое время на это обратили внимание общественности зеленые защитники животных района калифорнийской Altamont ВЭС. Теперь, с подьемом ветровых установок на недоступные птицам высоты, такие экологические противопоказания строительства ВЭС устраняются.

Впрочем, энтузиасты ветроэнергетики в споре по этому поводу со своими зелеными оппонентами справедливо отмечают, что ветросиловые устройства наносят нашим летающим младшим братьям значительно меньше вреда, чем все прочие сооружения. Так, статистика показала: из 10000 случаев гибели птиц только 1 относится к их попаданиям в ВЭС. В то же время из этого же числа причин 5500 относятся к их столкновениям со зданиями (в частности, залетаниям в окна), 800 – с линиями электропередач, 250 – с телевизионными башнями.

К другим недостаткам ветроэнергетики ее противники причисляют вынужденное занятие под ВЭС довольно больших территорий, которые могли бы использоваться в других полезных целях. И на самом деле, никакой другой источник энергии, в том числе и альтернативной (кроме, пожалуй, солнечных батарей), не требует таких площадей, которые измеряются десятками квадратных километров.

Вместе с тем, в США ветряки занимают не более 1 % сельско-хозяйственных территорий, причем, во многих случаях сдача фермерами в аренду своей земли под ВЭС приносит им больше дохода, чем их основная деятельность. Кроме того, большое распространение особенно в последнее время получила малая ветроэнергетика, вообще не требующая каких-либо дополнительных площадей. В ее рамках повсеместно приобрели популярность небольшие электросиловые ветряки, обеспечивающие потребности отдельных сельскохозяйственных ферм, домов, школ, небольших заводов и других предприятий.

Однако, наибольшие перспективы в ветровой энергетике имеют проекты строительства так называемых оффшорных (внебереговых) ВЭС, которые полностью устраняют негатив, связанный с необходимостью отчуждения полезных территорий. Надо отметить, что в Европе давно уже многие крупные ВЭС устанавливаются на морских акваториях.

Американские энергетики после довольно долгих дебатов и 8-летних судебных рассмотрений тоже приступают к строительству водных ветровых электростанций. Так, вблизи побережья штата Делавер возведены электросиловые ветряки на шельфе Атлантического океана на расстоянии нескольких миль от мыса Трески. Здесь 150 морских ветроустановок, поднятых над уровнем воду на высоту 15 м, должны обеспечить электроэнергией 50 тысяч домов или 225 тысяч человек.

Важным стимулом расширения американского использования ветровых электрогенераторов является существенное их удешевление. Так, стоимость киловаттчаса ветроэлектроэнергии в США снизилась с 38 центов в конце прошлого века до 2, 6-4, 8 центов в наше время. Тем самым, она сравнялась со стоимостью киловаттчаса электроэнергии, вырабатываемой на теплоэлектростанциях, работающих, например, на угле (4, 5-6, 0 ц/квтч), преодолев одно из бывших главных препятствий для ее повсеместного распространения – дороговизну.

Это стоимостное преимущество использования ветра по сравнению с другими видами энергии стало особенно важным в условиях нынешнего мирового кризиса. Хочется надеяться, что оно поможет его ослаблению и будет способствовать бурному расцвету альтернативной энергетики, когда инвесторы перестанут бояться «бросать деньги на ветер».

(«Панорама», № 45(1492), 11-17 нояб. 2009 г)

Какие бы имперские амбиции не владели «венцом творения», но по характеру и механизму его расселения на Земле он мало отличается от своих «братьев младших». Даже от таких совсем мелких, как насекомые. Взрывной рост их популяций нередко охватывает огромные пространства. Взять, хотя бы, «демографические взрывы» саранчи, занимающей территории целых стран и континентов. Для нас это особенно наглядно, так как происходит прямо на наших глазах – жизнь насекомого во много раз короче, чем человека.

А ему все больше надо территорий для заселения, и все меньше на Земле остается неосвоенных им «белых пятен», одно из последних – белая ледовая Арктика.

С давнишних времен человечество осваивало все новые и новые территории. Если древне-греческая цивилизация в представлениях о своей Ойкумене ограничивалась в основном Средиземноморьем, то уже Александр Македонский понес знамя эллинизма далеко за Ближний и даже Средний Восток. А уж эпоха Великих географических открытий расширила область расселения человека на другие материки.

Рост населения Земли идет по все возрастающей зависимости, некоторые ученые полагают – по экспоненте (показательной функции). Это значит, что, например, каждые пятьдесят или сто лет количество людей увеличивается не в 2, а в 4 или даже в 16 раз. И с каждым последующим промежутком времени эта степень все увеличивается. Действительно, от походов Александра Македонского до открытия Америки прошло более 1, 5 тысяч лет, а вот со времени Х.Колумба до XX века – всего 0, 5 тысяч лет.

Прошлое столетие ознаменовалось особенно большим демографическим скачком и с ним связанным ростом гигантских городов-мегаполисов при значительном увеличении плотности населения. Это потребовало резко усилить хозяйственное освоение все новых и новых бывших ранее свободных территорий. На глазах одного-двух поколений такие городские агломерации, как Москва, Мехико, Токио и многие многие другие достигли по численности жителей населения целых стран.

Могли ли, к примеру, еще в 20-х годах прошлого века жители какой-нибудь подмосковной деревеньки Чертаново подумать, что всего через три-четыре десятилетия она превратится в один из крупнейших районов российской столицы. Или горцы-селяне небольшого поселка-аула Красная поляна на Кавказе даже в начале нового XXI века еще не подозревали, что уже через 10 лет, станут жителями крупного курортного и спортивного олимпийского международного центра.

Трудно, конечно, делать достоверные прогнозы на совсем уж дальнюю перспективу. Но с достаточно степенью уверенности можно предположить, что и в ближайшие десятилетия расселение людей на Земле будет происходить с постоянно возрастающими темпами. А это значит, все меньше будет оставаться на нашей планете территорий, пренебрежительно именумых местами «дикой природы».

Ведь, на самом деле, к перелому последних столетий на Земле, особенно в Европе, сохранилось крайне мало полностью свободных земель, не освоенных тем или иным образом. Большинство территорий либо плотно застроены городами и промышленными предприятиями, либо густо засажены и засеяны сельскохозяйственными растениями. А другие служат шахтными и скважинными полями для добычи полезных ископаемых, нефти, газа. До поры, до времени остаются неиспользованными только районы гор, пустынь, лесов, степей и других территорий, пока еще считающиеся неудобными для хозяйственного освоения. В большинстве случаев они обьявляются национальными заповедниками (парками), принадлежащими государству или, что бывает реже, частным владельцам. Но и на них то тут, то там покушаются различного уровня и разных возможностей застройщики, нефтянники и другие разработчики земных недр.

Но неужели на Земле, действительно, нет уже ни одного белого пятна? Есть, и не только в переносном, но и в прямом, буквальном, смысле – надо лишь взглянуть на географическую физическую карту мира. Сине-зеленый глобус Земли с двух прямо противоположных сторон украшают большие белые пятна – полярные шапки. Одна из них, северная – Арктика, другая, южная – Антарктида. Первая для нас особенно важна, так как расположена в северном полушарии, главном доме основной части человечества.

Северная полярная область планеты, Арктика, была названа древними греками по имени полярного медведя (arctos). И не потому, что их воображение когда-то поразили эти великолепные земные существа, они белых медведей никогда не видели. Название северной шапки Земли связано с созвездием «Малая медведица», одна из ее звезд при суточном вращении небесной сферы всегда видна висящей в одном и том же месте. Античные астрономы, конечно, тогда не называли ее полярной и не знали, что она отстоит на расстоянии 1 градуса от Северного полюса.

Расположенная за Северным полярным кругом, Арктика, являющаяся единым физико-географическим районом, занимает площадь в 21 миллион квадратных километров, включает в себя бассейн Северного Ледовитого океана, его острова и побережья материков Евразии и Северной Америки. К ней относят также прилегающие северные районы Атлантического и частично Тихого океанов. Нередко границей Арктической области Земли считают южную границу тундры, тогда ее площадь возрастает до 27 миллионов квадратных километров. Эта граница совпадает с изотермой наиболее теплого месяца: +10 градусов по Цельсию.

Под Северным полярным кругом (66 градуса и 33 минуты северной широты) понимают область летнего солнцестояния (после 21 июня) и зимней полярной ночи (после 21 декабря), когда солнце не поднимается выше горизонта. Продолжительность полярной ночи и дня к северу удлиняется и на самом Северном полюсе составляет половину года. В зимнее время единственным естественным источником света здесь служит луна и реже северные сияния.

До конца прошлого века никто Арктику никогда не делил, и поэтому Россия (СССР), согласно Постановлению Президиума ЦИК СССР от 15 апреля 1926 года считала, что ей исторически принадлежит вся территория полярного сектора с дугой от Кольского полуострова до Чукотки и с центром в Северном полюсе. По площади это равнялось около 9 миллионам квадратных километров, из которых 6, 8 – акватория океана.

Но в 1997 году Россия подписала и ратифицировала международную Конвенцию по морскому праву, принятую в Женеве в 1982 году. Потеряв на этом около 1, 7 миллиона квадратных километров, она, таким образом, вступила в «морской клуб» государств, согласившихся правовым путем решать спорные вопросы установления тех или иных морских государственных границ. В соответствии с этими международными нормами устанавливалась прибрежная зона территориальных вод с границей, отстоящей от берега на 12 морских миль (1 морская миля равна 1, 852 километра).

Вместе с тем международное морское право предусматривало и понятие «национальных исключительных экономических зон», подразумеващих суверенитет морских стран на прибрежную акваторию морей шириной 200 миль В пределах этой полосы допускается свободное судоходство всех стран, но государство-суверен имеет там исключительное право на рыболовство и разработку других природных биологических и минеральных ресурсов.

Кроме этой 200-милевой зоны международные правовые нормы рассматривают еще и область континентального шельфа, являющегося как бы продолжением берега по дну моря. Ее внешняя граница распространяется до 350 миль, до нее (то-есть, еще на 150 миль) может продвинуться и граница суверенитета той или иной страны. Однако, континентальный шельф не входит в состав государственных территорий, и, если на него начинают выдвигаться претензии, то они должны быть обоснованы. Как? Вот здесь и возникает неопределенность, вызывающая споры и трения между соседями.

Арктика давно уже приковывает внимание прилегающих к ней стран, но в последнее время оно стало особенно пристальным. Под дном Северного Ледовитого океана, только в пределах его шельфа обнаружены огромные минеральные богатсва. По некоторым оценкам там залегает чуть ли не 25 % всех мировых запасов нефти и газа. Кроме того, есть месторождения марганца, олова, никеля, свинца, платины и других полезных ископаемых.

Вот почему 5 государств (Россия, Норвегия, Дания, Канада и США) с территориями, непосредственно примыкающими к Арктическому океаническому бассейну, выдвигают претензии на владение его шельфовой зоной. А одной из отличительных черт Северного Ледовитого океана является то, что шельф в нем занимает значительно большую площадь, чем прибрежная 200-милевая зона. Определить, что кому должно принадлежать – нелегкая межгосударственная политическая и экономическая задача. Как ее решить, что принять за основу разграничения зон владения богатствами Арктики?

Ответ призвана дать специально созданная международная Комиссия ООН по границам континентального шельфа. Она постановила критерием определения права собственности на ту или иную часть шельфа считать природные условия, главным образом, геологические. Так, если государство представит доказательства, что прилегающий к его берегу шельф является в геологическом отношении продолжением его континетальной части, то – пожалуйста, владей им.

Россия в 2001 году представила в Комиссию ООН шельфа Заявку на шельфовую зону Арктики вне 200-милевой зоны. В частности, там был сделан запрос на суверенитет над районом углубленного континентального шельфа в центральной части Охотского моря площадью 56 тысяч квадратных километров. В обоснование этих претензий Россия представила результаты сейсморазведочных исследований, показывавших связь донных геологических структур моря с Верхоянским хребтом и хребтом Черского, являющихся горными поднятиями континетальной платформы Восточной Сибири. Однако, Комиссия отклонила как эти, так и доказательства по другим районам, посчитав их недостаточными и требующими уточнения. Это привело к необходимости проведения дополнительного комплекса геологических и других изысканий, включающих, в частности, отбор проб и анализ физико-химических свойств донных отложений. Кроме того, необходимо было провести обязательное в таких случаях глубоководное бурение геолого-разведочных скважин в морском и океаническом дне.

Для демонстрации готовности России к выполнению дополнительных исследований 24 июля 2007 года из Мурманска вышли два российских ледокола «Академик Федоров» и «Россия». Они доставили в район Северного полюса два мощных глубоководных батискафа «Мир». Под руководством известного полярника А.Чилингарова и под управлением пилота А.Сагалевича аппараты погрузились на глубину 4200 метров. В течение 90 минут, проведенных на склоне подводного хребта Ломоносова, гидронавты отобрали пробы грунта и воды, провели гидрофизические и гидрохимические измерения. Помимо этого прямо под Северным полюсом водрузили на океаническом дне российский триколор, сделанный из платины.

Эта акция, имевшая, не только научное, но и политическое значение, вызвала громкие отклики. Комментаторы отметили важную роль выполненных глубоководных работ, уникальность этих исследований, ранее никогда нигде не проводившихся. Впервые в истории человечества удалось достичь не просто Северного полюса, а точки, наиболее глубоко расположенной под ним на дне океана.

Вместе с тем, по поводу этой российской экспедиции были высказаны и не очень положительные суждения, особенно за рубежом. Так, глава Министерства иностранных дел Канады П.Маккей заявил, что «сейчас не ХУ век, и нельзя ездить по миру, устанавливать флаги и заявлять «это наша территория». Ему вторили канадские газеты, заметив, что Россия действует методами времен Великих географических открытий.

Однако, и в некоторых российских научных кругах погружение батискафов «Мир» в воды Северного Ледовитого океана не было встречено с таким уж большим восторгом. Заместитель директора института Океанологии Российской Академии наук Л.Лобковский заявил, что один лишь отбор проб со дна океана не может доказать геологическую связь шельфа с континентом. Другой научный сотрудник обьяснил: «Мы не рекламой занимаемся, а наукой. Последняя наша экспедиция была в мае (2007 года) на ледоколе «Россия» – ее результаты и исследуем, а не ведро с пробами, которое Чилингаров привез. Эти пробы мы десятками и раньше со дна поднимали».

Действительно, под патронажем Министерства природных ресурсов Российской федерации институт Океанологии вместе с другими научными учреждениями ведет в Арктике серьезные изыскания. Они далеко не ограничиваются отбором и изучением проб донных отложений. Эти глубинные сейсмологические исследования включают наледную гравиеметрию, аэрофизическую сьемку, сейсмоакустическое и телеметрическое профилирование океанического дна. С борта ледокола «Академик Федоров» в августе 2005 года два комплекса таких работ были проведены в районе подводного хребта Менделеева, в мае-июне 2007 года – на склонах хребта Ломоносова.

Так или иначе, но установка российского флага под Северным полюсом в июле 2007 года резко активизировала «холодную» войну за Арктику. Дания сразу же направила экспедиционное судно к Северному полюсу, задачей которой по заявлению главы датской геологической службы К.Маркуссена было составление «подробной карты морского дна». Это должно было дать дополнительные аргументы в пользу датской принадлежности значительного по величине сектора Арктики. Заявку на него Дания представила в ООН в 2004 году. В ней она доказывала, что подводный хребет Ломоносова в Северном Ледовитом океане является затонувшей частью Гренландии, находящейся под протекторатом Дании.

США, один лишь штат которых, Аляска, примыкает к бассейну Северного Ледовитого океана, в свое время не ратифицировали Конвенцию по морскому праву. Этим они серьезно осложнили юридические возможности апеллировать к ООН на законное владение частью Арктики. Другое серьезное препятствие к разаработке арктического шельфа имеет чисто внутреннее американское происхождение.

Еще в 1977 году от залива Прадхо-Бей, находящегося на аляскинском побережье Северного Ледовитого океана, был проложен гигантский трансаляскинский нефтепровод. По нему до незамерзающего морского порта Вальдес на южном тихоокеанском побережье Аляски к концу 80-х годов прошлого века перекачивалось с севера около 100 миллионов тонн нефти. Это составляло почти четверть всей нефтедобычи США. Однако, в 90-х годах нефтяные разработки в арктических районах Аляски упали до 75 миллионов тонн, а ныне составляют всего 50 миллионов.

Одной из «долгоиграющих» причин снижения добычи нефти на американском крайнем Севере является запрет на нее Конгресса США, являющегося следствием громкой компании экологов, возражающих против какой-либо промышленной деятельности в Арктическом заповеднике Аляски. Принятие соответствующего закона было в свое время, отчасти, связано с трагическим происшествием в 1989 году – крупной аварией нефтеналивного танкера «Экссон-Вальде», когда в результате загрязнения морской акватории в аляскинском национальном парке погибли десятки тысяч птиц и животных.

В период резкого повышения цен на углеводородное сырье в течение нескольких последних лет вашингтоская администарция неоднократно ставит вопрос о возобновлении промышленной разработки арктических месторождений нефти на Аляске, в том числе и на шельфе Северного Ледовитого океана. По данным геофизической разведки, проведенной Геологической службой США, запасы нефти в этом районе составляют от 1, 6 до 4, 3 миллиардов тонн, их разработка может дать не менее 89 миллиардов долларов и открыть 720 тысяч новых рабочих мест. Причем, это относится только к нефтедобыче в районе аляскинского арктического заповедника. Если же включить в область промыслов и спорную шельфовую зону Северного Ледовитого океана, эти цифры могут оказаться значительно большими.

Видимо, поэтому для того, чтобы также продемонстрировать свой интерес к арктическому поясу, США летом 2007 года направили к Северному полюсу тяжелый ледокол «Хи-ли». Но эта акция так же, как и батискафная российская, имела больше политическое, чем научное значение.

Норвегия в 1977 году еще до подписания международной морской конвенции обьявила 200-мильную зону вокруг своего островного Шпицбергена экономической зоной владения. Из-за этого началась то затихающая, то возгорающаяся «тресковая» война с рыбаками из других стран, пытающихся вести там рыболовный промысел. Наибольшая часть столкновений на этой почве происходит с российскими рыболовецкими компаниями. Один из недавних наиболее крупных таких конфликтов произошел в июле 2008 года, когда норвежские сторожевые катера стали отгонять российские траулеры от берегов Шпицбергена. Россия направила на помощь своим рыбакам противолодочные военные корабли, в том числе ракетоносец «Маршал Устинов».

Канада, граница которой с Арктикой имеет наибольшую протяженность после России, неоднократно на дипломатическом и научно-географическом уровне выражала интерес к арктическому шельфу. При этом представители канадской Геологической службы выдвигают гипотезу геологической связи донных образований Северного Ледовитого океана с северо-американским континентом. В частности, споря с Данией, они пытаются доказать, что подводный хребет Ломоносова является продолжением не Гренландии, а канадского острова Элсмер. Кроме чисто научно-исследовательских акций, Канада предпринимает и практические действия – серьезно разрабатывает проект строительства двух крупных глубоководных морских порта в районе своих северных архипелагов.

Россия в области освоения шельфовой зоны Северного Ледовитого океана предпринимает не менее конкретные действия. И делает это тоже далеко не только в рамках обоснования своих юридических прав на владение частью Арктики. Это в особенности относится к разработке полезных ископаемых на дне прилегающих к российской территории арктических морей.

Так, российская нефтегазодобыча давно уже последовательно и неуклонно стремится на север. Если еще полвека назад большинство месторождений углеводородного сырья находилось на средних широтах Западно-Сибирской равнины, то теперь скважины шагнули далеко на серер к полуострову Ямал. В повестку дня входит разработка нефтяных запасов богатейшего Штокмановского местрождения в Баренцовом море и освоение шельфа Карского и Печерского морей. Предполагается, что потенциальные ресурсы энергоносителей западной части прибрежного дна Северного Ледовитого океана в пределах границ России составляют около 70 % всего российского арктического шельфа. К 2013 году готовится к выполнению специальная государственная программа освоения шельфовых богатств этого района.

Таким образом, как бы не повернулось дело с разграничением зон владения Арктикой, российские нефтяные платформы продолжат свое продвижение на север. Во всяком случае, до тех пор, пока человечество не придумает что-либо более мудрое, чем сжигать в автомобилях, самолетах, электростанциях.