Текст книги "Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929"

Пока длились «переговоры» Буланова с Москвой, поезд остановился на глухой ветке. «Так проходит день за днем. Число консервных жестянок вокруг поезда растет. Вороны и сороки собираются все большими стаями на поживу. Дико, глухо. Зайцев здесь нет: осенью их скосила грозная эпидемия. Зато лисица проложила свой вкрадчивый след к самому поезду», – вспоминал Троцкий, в котором в те напряженные дни не угасал азарт охотника[952]952
  Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 315.


[Закрыть]. Прибыли младший сын Сергей и жена Льва Анна. Им обоим предстояло расстаться со своими близкими навсегда. Сергей, не увлекавшийся политикой, не хотел отказываться от своих научно-технических планов и твердо решил не следовать за родителями. Анна не планировала отправляться за границу, так как в Москве оставался годовалый сын Лев, названный, как и его отец, в честь деда. Почему-то считалось, что в Москве будет спокойнее и безопаснее, чем в Турции.

Очень трудно судить, какие мысли бродили в голове Льва Львовича Седова, когда он расставался со своей женой и покидал только недавно родившегося сына Люлика. Понимал ли он, что эта разлука навсегда? Если не понимал до конца, то должен был, по крайней мере, предполагать подобное в качестве вполне возможного варианта. Судя по немногим письмам, полученным Львом Седовым от жены в эмиграции, она не возражала против расставания. Тем не менее она горько сожалела о разлуке: «Что ты имеешь в результате? – писала она в одном из недатированных писем, видимо 1932 – 1933 гг. – Ты разбил только свою и нашу с Люликом жизнь»[953]953
  Архив Троцкого. Фонд 13.1. T-13046


[Закрыть].

Что же касается дочери Льва Давидовича Зинаиды, оставшейся после смерти Нины единственной дочерью Троцкого, то она узнала о высылке Троцких, скорее всего, только задним числом. Зинаида страдала туберкулезом легких и психической неуравновешенностью. Лев Давидович не хотел усложнять ситуацию неизбежными истериками дочери. Это было не для его нервов.

После двенадцати суток пребывания на глухом полустанке недалеко от Ряжска поезд наконец двинулся дальше. Между Наркоматом иностранных дел СССР и внешнеполитическими ведомствами Турции было к этому времени достигнуто устное соглашение о том, что Троцкий под фамилией Седов, на которую был выписан заграничный паспорт, будет принят в этой стране «на лечение» на неопределенно долгое время. Это была наиболее удобная формула, устраивавшая обе стороны, так как дипломатично избегала упоминания о существе дела – высылке из СССР политического противника Сталина и известного в мировом масштабе революционера. С турецкими властями было договорено, что первое время Седов будет проживать в помещении советского консульства в Константинополе с условием, что не будет вмешиваться во внутренние дела Турецкой республики.

В ночь на 10 февраля поезд Троцкого прибыл в Одессу. Перед этим Льву Давидовичу сообщили, что он и сопровождавшие его лица будут отправлены в Турцию на пароходе «Калинин», но небольшой «Калинин» настолько прочно застрял в прибрежных льдах, что ледоколы не смогли освободить его, и в качестве транспортного средства пришлось остановиться на более крупном пароходе, по иронии судьбы носившем отчество Ленина: «Ильич». Троцких срочно перегрузили на корабль, где они были единственными пассажирами, и Буланов передал опеку над опасным узником другому сотруднику ОГПУ – Ф.П. Фокину, занимавшему в это время должность начальника паспортного отдела Главного управления милиции. Сам Буланов тоже отправился с Троцкими в путешествие по Черному морю, но уже в качестве наблюдателя. Вначале дорогу прокладывал ледокол, затем, по мере отдаления от Одессы, море очистилось от льда, и пароход беспрепятственно двинулся к турецкому берегу. 12 февраля «Ильич» вошел в Босфор. При приближении к Константинополю, который вскоре будет переименован в Стамбул, Троцкий передал Фокину официальный письменный документ, из которого следовало, что Троцкий опасался за свою жизнь. Ему трудно было предположить, что Сталин высылает его с семьей на свободу. Он ожидал в Турции либо немедленной над собой расправы, либо тюремного заточения: «Согласно заявлению представителя коллегии ГПУ Буланова, Вы имеете категорическое предписание, невзирая на мой протест, высадить меня путем применения физического насилия в Константинополе, т[о] е[сть] передать в руки Кремля и его агентов. Выполнить это поручение Вы можете только потому, что у ГПУ (т[о] е[сть] у Сталина) имеется готовое соглашение с [президентом Турции] Кемалем[954]954
  Речь идет о президенте Турецкой республики Мустафе Кемале Ататюрке. Ататюрк (1881 – 1938) был руководителем национально-освободительной революции в Турции 1918 – 1923 гг. и с 1923 г. до конца жизни являлся президентом. Между СССР и Турцией были установлены дипломатические отношения, которые подчас рассматривались как дружеские, ибо СССР оказывал Турции военную помощь и поставлял ей оружие.


[Закрыть] о принудительном водворении в Турции пролетарского революционера объединенными усилиями ГПУ и турецкой национально-фашистской полиции[955]955
  Ругательно-оскорбительный термин «фашизм» в отношении турецких властей Троцкий, очевидно, использовал в связи с тем, что компартия в Турции была запрещена, а ее подпольные активисты подвергались арестам и даже смертной казни.


[Закрыть]. Если я вынужден в данный момент подчиниться этому насилию, в основе которого лежит беспримерное вероломство со стороны бывших учеников Ленина (Сталин и К°), то считаю в то же время необходимым предупредить Вас, что неизбежное и, надеюсь, недалекое возрождение Октябрьской революции, ВКП, Коминтерна на подлинных основах большевизма даст мне раньше или позже возможность привлечь к ответственности как организаторов этого термидорианского представления, так и его исполнителей»[956]956
  Архив Троцкого. Фонд 13. Т-2950.


[Закрыть].

Вслед за этим весьма резким письмом он подготовил еще одно, которое вручил турецкому полицейскому офицеру, поднявшемуся на борт парохода для проверки документов. В письме, адресованном президенту Турции, говорилось: «Милостивый Государь, у ворот Константинополя я имею честь известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по своему выбору и что перейти эту границу я могу лишь подчиняясь насилию. Соблаговолите, господин президент, принять соответственные мои чувства»[957]957
  Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 317.


[Закрыть].

Советским агентам в Константинополе удалось раздобыть заявление Троцкого президенту Турции на турецком языке. Текст был переведен на русский, отправлен в Москву и включен Иностранным отделом ОГПУ в сводку, представленную председателю ОГПУ Менжинскому. Одновременно сообщалось, что состоялась беседа Троцкого с начальником полиции Константинополя, которому Троцкий заявил, что слова о насилии относятся не к турецким, а к советским властям и что Троцкий никаких претензий к туркам не имеет[958]958
  РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Ед. хр. 491. Л. 6; Лев Троцкий, Константинополь, 1929 год / Публ. М.М. Пантелеева // Исторический архив. 1993. № 1. С. 218 – 219.


[Закрыть].

В «Правде» крохотное сообщение о высылке Троцкого появилось только через неделю, 19 февраля: «Л.Д. Троцкий за антисоветскую деятельность выслан из пределов СССР постановлением Особого совещания при ОГПУ. С ним согласно его желанию выехала его семья»[959]959
  Правда. 1929. 19 февраля.


[Закрыть]. В заметке «Правды» не было указания на пункт постановления Особого Совещания ОГПУ, в котором Троцкий обвинялся в подготовке вооруженной борьбы против советской власти. Сталин не решился напечатать такое в советской прессе, зная, что ему никто не поверит[960]960
  Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). 1929. № 1 – 2. С. 3.


[Закрыть]. (Должно было пройти несколько лет весьма усиленного промывания мозгов, чтобы любая бессмысленная клевета против Троцкого начала восприниматься населением как непреложная истина.)

Так Троцкий превратился в изгнанника, гражданина «планеты без визы», как он назвал последнюю главу своих воспоминаний, изданных вскоре после высылки. Начинался новый, последний этап бурной общественно-политической деятельности великого революционера и возмутителя спокойствия. Выдворяя его из СССР, Сталин, безусловно, надеялся, что в захолустном турецком изгнании, утратив большевистско-советские корни, связь со своими, ставшими немногочисленными, сторонниками, Троцкий как политик окончательно захиреет, канет в социальное, общественное и политическое небытие.

Внутри страны в это время прилагались все усилия, чтобы выкорчевать из сознания населения память о Троцком как соратнике Ленина, видном партийном и государственном деятеле, вожде революции, организаторе Октябрьского переворота, руководителе Красной армии. Город Троцк был в том же 1929 г. переименован и стал называться Красногвардейск (в 1944 г. городу было возвращено его исконное имя Гатчина). Тщательно прошерстили всю карту СССР, устраняя из наименований населенных пунктов, а также предприятий, школ и других учреждений, улиц и проспектов имя опального революционера[961]961
  Курьезный случай произошел с известным историком античной литературы И.М. Троцким, который счел опасным носить одиозную фамилию и сменил ее на Троицкий, под которой и стал публиковаться. Его примеру последовали многие другие однофамильцы изгнанника (Гусейнов Г. Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х годов. М.: Три квадрата, 2004. С. 75).


[Закрыть]. Доходило до анекдотов: известный в Ленинграде универмаг «Ленинградский дом торговли» почему-то стали называть «Дом ленинградской торговли», что с точки зрения норм русского языка была совершенно нелепо, так как «ленинградская торговля» по-русски звучало дико. Но дело было в том, что сокращение «ЛДТ» совпадало с инициалами Л.Д. Троцкого, и руководство опасалось, что, приходя в дом торговли, покупатели будут вспоминать о Троцком. Пришлось поменять порядок слов и создать «ДЛТ», вопреки нормам языка.

Добиться забвения Троцкого Сталин, однако, не смог. Случилось прямо противоположное. За пределами СССР Троцкий почти сразу воспрянул духом, смог установить или восстановить связи с многочисленными, пусть пока еще разобщенными, антикоминтерновскими коммунистическими и левыми социалистическими организациями и превратился из национального в международного лидера левой оппозиции «большевиков-ленинцев».

3. Турция

По прибытии в Константинополь Троцкий с женой и сыном были доставлены в сопровождении советских представителей, фактически под их конвоем, в консульство СССР, где, как им сообщили, они смогут проживать первое время, которое точно не было определено. Здание консульства находилось на главной улице современной части Константинополя – Пера (Истикляль). Сейчас там размещаются Генконсульство и Торговое представительство Российской Федерации (а российские сотрудники этих учреждений представления не имеют, что в их помещении в 1929 г. жил Лев Троцкий). Прощание с представителями ОГПУ было почти дружественным. Первоначально казалось, что решение об изгнании из СССР не является окончательным, что Троцкому предоставлена возможность раскаяться и возвратиться в СССР. Формальное заявление турецким властям о том, что Троцкий прибыл в Турцию на лечение, для советских чиновников также было намеком на возможный временный характер пребывания Троцкого за границей. Во всех случаях советское правительство надеялось, что за рубежом Троцкий будет соблюдать политическое молчание, по многим причинам, в том числе и из-за отсутствия аудитории. Троцкому и его близким были сохранены советское гражданство и советские паспорта. Троцкий выехал по своему старому заграничному паспорту, выданному на фамилию Седов. (На эту же фамилию был выписан вид на жительство от 30 мая 1931 г., выданный консульством СССР взамен сгоревшего паспорта.)

Троцкий с семьей жили в здании советского консульства примерно месяц. Всю почту, которая постепенно увеличивалась, он получал на консульский адрес. Как вспоминала Наталья Ивановна, штат консульства относился к ним «с уважением и почти дружески»[962]962
  Serge V., Sedova-Trotsky N. The Life and Death of Leon Trotsky. P. 163.


[Закрыть]. Когда Троцкий покидал корабль, представители ОГПУ Буланов и Фокин передали ему 1500 долларов для расходов на первое время. «Это было последнее жалованье, полученное им от государства, основателем которого он был, – не без иронии писал И. Дойчер, – Троцкий представил себе издевательскую усмешку Сталина, но, не имея ни гроша, был вынужден проглотить это публичное оскорбление и принять деньги»[963]963
  Дойчер И. Троцкий. Изгнанный пророк. 1929 – 1940. М.: Центрполиграф, 2006. С. 13 – 14.


[Закрыть]. Добавим, что та же издевательская усмешка виднелась в названии парохода «Ильич», на борту которого была совершена депортация.

Сумма полторы тысячи долларов была ничтожной. При отсутствии других доходов она была бы израсходована новыми эмигрантами в ближайшие недели. Забегая вперед, отметим, что в течение всех лет пребывания за рубежом Троцкий и его семья жили исключительно скромно, хотя Троцкий получал довольно большие гонорары за свои книги и статьи от западных издательств и редакций журналов. Но все эти средства он передавал на выпуск периодических и других изданий своего направления и на поддержку организаций своих сторонников в различных странах. Средства на обзаведение в Турции и на начало издательской деятельности Троцкий получил в виде займа в сумме 20 тысяч франков от французского левого социалиста Паза, а позже возвратил долг из гонораров.

Вначале Троцкий не очень хорошо представлял себе возможную денежную стоимость своих публикаций. Послав статью Истмену в США с просьбой перевести ее на английский язык и продать какому-либо периодическому изданию, Троцкий оценил статью приблизительно в 200 долларов, но Истмен смог получить от журнала «Либерти» 1500 долларов[964]964
  Швецов В.В. Лев Троцкий и Макс Истмен: История одной политической дружбы // Новая и новейшая история. 1990. № 6. С. 157.


[Закрыть]. Очень скоро Троцкий стал получать первые крупные гонорары от американских газет, публиковавших его статьи. Затем американское издательство «Скрибнер и сыновья» заплатило ему аванс 7 тысяч долларов за будущую книгу воспоминаний. Еще через некоторое время он получил из США гонорар 45 тысяч долларов за «Историю русской революции»[965]965
  В архивном фонде Троцкого в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета хранится огромная переписка самого Троцкого и его сына с издателями, свидетельствующая о том, что гонорары, которые Троцкий получал за публикации своих работ, были значительными, но намного меньшими обычных сумм, выплачиваемым популярным авторам, к которым он вполне мог быть отнесен.


[Закрыть].

Тот факт, что Троцкий всегда, на протяжении всех лет эмиграции, нуждался в средствах и крайне экономно относился к тратам, очевиден из массы документов, сохранившихся в его архиве. Он был весьма озабочен тем, как ему подешевле добраться из Стамбула в Осло, когда в начале 1931 г. встал вопрос о его возможной поездке в Норвегию для чтения лекций (поездка не состоялась). Добираться морем, считал он, будет очень дорого. После возвращения с женой из Копенгагена, где он выступал с лекцией осенью 1932 г., Троцкий писал сыну в Берлин: «Поездка в Копенгаген произвела большую дыру в нашем бюджете (мы надеялись, наоборот, что жизнь в Европе позволит достигнуть значительной экономии). Резервы очень невелики: видно дно. Все это требует от нас всех строгого хозяйства, т. е. точного бюджета, при отсутствии перерасходов, долгов и пр.»[966]966
  Архив Троцкого. Фонд 13.1. T-1010.


[Закрыть]. В 1936 г., находясь в больнице в Осло, Лев Давидович сообщал знакомому о своей «финансовой катастрофе»: он должен был платить за лечение по 10 крон в день, а у него всего оставалось 100 крон. Находясь в Мексике, он писал как-то жене во время кратковременного деревенского отдыха, что у него сломалась удочка, а новая стоит очень дорого и он не может позволить себе такой расход.

Правда, после прибытия в Мексику в начале 1937 г. финансовое положение Троцкого несколько улучшилось благодаря помощи художника Диего Риверы[967]967
  Ривера Диего (1886 – 1957) – мексиканский живописец, левый общественный деятель. В 1907 – 1921 гг. жил в Европе, учился в Академии художеств в Мадриде, затем работал в Париже и других городах. С 1922 г. член компартии Мексики. В 1927 г. приехал в СССР и стал соучредителем художественного объединения «Октябрь». Поддержал объединенную оппозицию, вынужден был уехать из СССР и порвал с компартией. В 1930 – 1934 и 1940 гг. работал в США, где произошел известный скандал с фреской «Человек на распутье», которую Ривера создал в Рокфеллеровском центре в Нью-Йорке. Персонажами фрески были Ленин, Троцкий и другие революционеры, поэтому несколько лет фреску скрывали под занавесом, а в 1934 г. она была уничтожена. Ривера воссоздал ее затем в здании оперного театра в г. Мехико. В середине 30-х гг. Ривера поддерживал близкие отношения с Троцким. Однако затем между ними произошел разрыв, и художник возвратился в компартию. В 1955 и 1956 гг. он вновь посещал СССР.


[Закрыть] и его супруги Фриды Кало[968]968
  Кало Магдалена Кармен Фрида (известна как Фрида Кало) (1907 – 1944) – мексиканская художница, жена Д. Риверы. В детстве перенесла полиомиелит, а в юности попала в автомобильную аварию. И то и другое оказало сильное влияние на ее жизнь и творчество. В живописи Кало преобладают мексиканские народные сюжеты, окрашенные модернистскими влияниями. Являлась членом компартии, из которой вышла в связи с увлечением идеями Троцкого. В конце 30-х гг. возвратилась в компартию. Выступала как сталинистка.


[Закрыть] (именно в доме Кало Троцкие проживали первое время), но после разрыва с Риверой в последние полтора года жизни положение Троцкого вновь стало затруднительным, и Троцкий был вынужден писать статьи специально для того, чтобы заработать себе на жизнь.

Все эти житейские обстоятельства тем более важно подчеркнуть, что уже вскоре после высылки за пределы СССР в советской печати в изобилии стали появляться клеветнические материалы, в частности карикатуры, изображавшие «мистера» Троцкого с мешком, наполненным деньгами, получаемыми, мол, за верную службу «акулам империализма». Эту клевету, уже с антикоммунистических позиций, повторяют и некоторые современные авторы. Так, Игорь Бунич утверждает, без ссылок на источники, что еще в 1921 г. Троцкий перевел 11 миллионов долларов в один из банков США и 90 миллионов швейцарских франков в Швейцарский банк[969]969
  Бунич И. Пятисотлетняя война в России. Киев; СПб.: Облик, 1997. С. 185.


[Закрыть]. Если переводы этих сумм советским правительством на заграничные счета действительно были сделаны, остается установить, какое отношение к ним имел Троцкий. Созданный в феврале 1920 г. Гохран подчинялся Политбюро. Поступавшие туда конфискованные ценности могли реализовываться за границей. Но деньги в этом случае оседали тоже за границей, а не переводились обратно в советские банки для дальнейшего перевода на заграничные советские счета. Троцкий действительно был назначен спецуполномоченным ВЦИКа и Совнаркома по учету этих ценностей, а с 1922 г. руководил еще и конфискацией церковных ценностей. Теоретически рассуждая, он мог давать санкции на перевод денег за границу, например для финансирования иностранных компартий или какой-то другой подрывной коммунистической деятельности. Но Троцкий, разумеется, не переводил, да и не мог переводить столь крупные суммы на личные счета на случай своей высылки или выезда из Советской России. В 1921 г. советские руководители, безусловно, злоупотребляли властью и положением. Эти злоупотребления могли выражаться и в присвоении чужой собственности (например, квартир, антиквариата, драгоценностей), и в бесконтрольном использовании государственных благ (машин, домов отдыха, нечастых заграничных поездок). Но современные виды воровства типа перевода крупных сумм бюджетных денег на личные заграничные счета коммунистам 1921 г. известны не были.

Еще один странный факт в истории изгнания Троцкого из СССР – это официально не оформленное, но существовавшее разрешение на вывоз его архива, значительную часть материалов которого он вскоре стал использовать в борьбе против Сталина и его сторонников. Ведь речь шла о нескольких сундуках с бумагами! По-видимому, в том, что власти допустили вывоз Троцким архива, можно видеть и демонстративную готовность Сталина к примирению в случае «капитуляции» его главного противника, и некую растерянность властей, готовых избавиться от Троцкого как можно скорее, уступая во всех, не казавшихся Сталину принципиальными вопросах. Не исключено, что в 1929 г. Сталин просто не был еще достаточно опытен, чтобы предвидеть взрывоопасную силу документов Троцкого. По крайней мере, Сталин не понимал, что опытный полемист и журналист Троцкий будет использовать в борьбе с генсеком любой документик, оказавшийся под рукой. Это знание, этот опыт Сталин приобретет чуть позже. Больше таких ошибок он уже не повторит.

По прибытии в Турцию изгнанник начал устанавливать связи с оппозиционными коммунистическими деятелями в разных странах. Многие из тех, к кому обращался Троцкий, заявляли о своей с ним солидарности и готовности вместе с ним и под его руководством вести борьбу за ликвидацию центристского (то есть сталинского) курса в ВКП(б) и Коминтерне. В числе первых откликнувшихся были давние знакомые: бывший член Исполкома Коминтерна француз А. Росмер и его супруга Маргарита, видный французский журналист Паз, исключенный из компартии за поддержку объединенной оппозиции в ВКП(б). С их помощью Троцкий стал устанавливать контакт с редакциями крупных западноевропейских и американских газет. Корреспонденты «буржуазных» периодических изданий один за другим стали появляться в советском консульстве, создавая серьезные практические и политические неудобства советским чиновникам и агентам ОГПУ, работавшим в консульстве под дипломатическим прикрытием.

Интерес зарубежных журналистов к появлению Троцкого в Стамбуле стимулировался тем, что, как это водится, после депортации Троцкого и его прибытия в Турцию в прессе сразу же стали распространяться самые невероятные слухи. Их с завидным постоянством перепечатывали русские эмигрантские издания, редакторы которых никак не могли поверить, что Троцкий изгнан Сталиным как лицо, политически разошедшееся с генсеком и большинством политического руководства страны. Из-за границы разногласия левой оппозиции с центристами и правыми казались мелкими, походили даже на ненамеренную дезинформацию с целью усыпления бдительности демократического («капиталистического») мира. Попросту говоря, в глазах антисоветской эмиграции Троцкий был не меньшей «сволочью и бандитом», чем Сталин. В глазах западной общественности перманентная революция Троцкого выглядела куда худшей угрозой, чем сталинская теория социализма в одной стране. Высылка международного революционера Троцкого скорее могла казаться засылкой троянского коня, а не наказанием пламенного революционера. В перипетиях судьбы бывшего наркомвоенмора видели некий дьявольский большевистский замысел. Наиболее преуспели в трактовке высылки Троцкого парижские «Последние новости», перепечатавшие сообщение, что Троцкий «стоит во главе советской армии у границ Афганистана, выжидая событий»[970]970
  Последние новости. 1929. 26 января.


[Закрыть]. В других сообщениях, наоборот, утверждалось, что «небольшой пароход», на котором, дескать, везли Троцкого, «бесследно затерялся в пути, а на море плавает много обломков»[971]971
  Руль (Берлин). 1929. 5 февраля.


[Закрыть]. Троцкий же, вопреки информации о выдворении в Турцию, перевезен в Москву, где над ним будет организован суд по обвинению в заговоре с целью свержения Сталина[972]972
  Новое время (Белград). 1929. 10 февраля.


[Закрыть]. Это звучало уже более правдоподобно, по крайней мере с политической точки зрения, хотя и не соответствовало действительности. Популярный журнал «Иллюстрированная Россия» опубликовал очередную серию карикатур Дризо на тему «Что мы можем предложить т. Троцкому в эмиграции». Варианты были следующими: вместо того чтобы раздувать пожар мировой революции, раздувать самовар в русском ресторане; вместо того чтобы «разменивать» людей, заняться разменом иностранной валюты; вместо того чтобы сажать буржуев, сажать капусту; вместо того чтобы участвовать во всяких комиссиях, заняться комиссионным делом[973]973
  Иллюстрированная Россия. 1929. № 8. С. 3; Юниверг Л. «Главкомштык» глазами русских парижан // Вести (Израиль). 2009. 19 февраля.


[Закрыть].

Западная пресса тоже строила всевозможные догадки относительно причин высылки Троцкого и явного несоответствия статуса приехавшего «на лечение» изгнанника тем обвинениям, которые одновременно с этим были ему предъявлены в СССР. В прессе распространялись всевозможные слухи и предположения о судьбе Троцкого, о том, какова его «миссия», насколько соответствует истине версия о высылке его как оппозиционера и пр. Желтые газеты искали в появлении бывшего вождя Красной армии в Стамбуле проявление какой-то запутанной интриги Кремля. Значительная часть изданий выдвигала даже версию, что высылка – это маскировочное прикрытие для внедрения Троцкого на Западе с целью раздувания там революции. Возможно, эта версия была результатом намеренной утечки информации из Кремля для того, чтобы вызвать особую ненависть к депортированному со стороны русской эмиграции и западного общественного мнения, создать Троцкому как можно бо́льшие сложности за рубежом. Печатались даже сообщения, что Троцкий прибыл в Стамбул по соглашению со Сталиным с тайной миссией для того, чтобы подготовить военный захват стран Ближнего Востока, что предыдущая почти шестилетняя внутрипартийная борьба была попросту спектаклем с заранее распределенными в нем ролями.

Журналисты искренне пытались разобраться в том, что же все-таки происходило с Троцким в январе 1929 г. После того как французское агентство Гавас, а за ним и константинопольский корреспондент лондонской «Таймс» подтвердили, что Троцкий прибыл в Константинополь на пароходе «Ильич» под фамилией Седов вместе с женой и сыном[974]974
  Последние новости. 1929. 14, 15 февраля.


[Закрыть], в советское консульство хлынула толпа журналистов, напору которых было крайне трудно противостоять. Консульские работники, допускавшие газетчиков к Троцкому, способствовали таким образом – разумеется, против своей воли – расширению оппозиционной деятельности Троцкого за границей, а это могло стоить карьеры, свободы, жизни.

Первыми в консульстве появились представители германской социал-демократической прессы, которым Троцкий дал интервью, опубликованное в немецких газетах в конце февраля – начале марта[975]975
  Drezdener Nachrichten. 1929. 23 Fеbruary; Arbeiterzeitung. 1929. 3 Marz.


[Закрыть]. Особенно подробным и информативным, в целом сочувственным к Троцкому, было интервью, помещенное в авторитетной «Рейнско-Вестфальской газете», выходившей в Эссене[976]976
  Rheinisch-Westfälische Zeitung. 1929. 21 Marz.


[Закрыть]. По поручению Сталина перевод этого интервью был разослан членам и кандидатам в члены Политбюро, членам Президиума ЦКК и некоторым членам ЦК. Вот как описывала газета своего героя, сбрившего бородку, чтобы не быть случайно узнанным посторонними или враждебно к нему настроенными людьми: «Ростом несколько выше среднего, небрежно элегантно одетый, вальяжный, с гладко выбритым лицом, вместо известных нам портретов с бородой Троцкого, резко очерченные одухотворенные черты и большие острые голубые глаза… Троцкий гладко говорил больше часа на изысканном немецком языке».

Вслед за немцами подоспели турки и англичане, также исправно поместившие интервью с Троцким в своих газетах[977]977
  Sinclair L. Trotsky. Vol. 1. P. 462.


[Закрыть]. Хотя немалая доля того, что публиковалось, была просто выдумкой коварных журналистов, общая направленность материалов была очевидной – все они содержали резкую и непримиримую критику Сталина и проводимого им курса.

Естественно, долго так продолжаться не могло. Изо дня в день советские представители все более убеждались, что Троцкий не намерен свертывать свою оппозиционную деятельность. Это стало особенно очевидно в связи с его настойчивыми требованиями выполнить данное ему еще на корабле Булановым и Фокиным обещание отпустить в Турцию находившихся в ссылке секретарей Троцкого Познанского и Сермукса, которые должны были, по планам Троцкого, оказывать ему помощь в работе. По дороге в Турцию Троцкому было заявлено, что вопрос о депортации его секретарей согласован с советским руководством. «Все равно обманете!» – рассмеялся Троцкий. «Тогда Вы назовете меня негодяем!» – ответил Буланов. «И чем это мне поможет?.. Зачем мне Вас обижать, обманете не вы, обманет Сталин»[978]978
  Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 318; Serge V., Sedova-Trotsky N. The Life and Death of Leon Trotsky. P. 163.


[Закрыть], – сказал Троцкий.

Опасения Троцкого подтвердились в полной мере. Сначала генеральный консул СССР Минский, являвшийся, по мнению Седовой, сотрудником ОГПУ, отделывался неопределенными заявлениями о том, что вопрос находится в стадии обсуждения и разрешения. Через несколько дней Минский известил Троцкого, что им получен из Москвы отрицательный ответ: Сермукс и Познанский не будут выпущены в Турцию[979]979
  Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 318.


[Закрыть].

Консул и вышестоящее начальство крайне раздражались тем, что Троцкий принимал в помещении советского дипломатического представительства нежелательных для властей СССР «подозрительных» посетителей, давал интервью корреспондентам западной прессы, начал сотрудничать с оппозиционными коммунистическими деятелями, в том числе исключенными из компартий, то есть вел себя в стенах советского представительства не как бесправный изгнанник, а как хозяин. По всей видимости, консул получил распоряжение найти удобный предлог для выдворения Троцкого из здания. Повод нашелся, когда Лев Седов во время не санкционированной турецкими властями прогулки в город был задержан (скорее всего, по «наводке» советского консульства) турецкой полицией, которая его допросила и отпустила. Сочтя этот инцидент достаточно веским предлогом, Минский 5 марта потребовал ухода изгнанника с «советской территории».

Троцкий ответил протестом. В своем заявлении он описывал, как агенты ОГПУ обещали ему, что он будет жить в отдельном доме за городом, в условиях, которые «дают минимальные топографические гарантии против совершения легкого и безнаказанного покушения белогвардейцев или иностранных фашистов», что к нему будут доставлены его секретари, что до этого он будет находиться либо в консульстве, либо в отдельном доме под советской охраной. Ни одно из этих условий выполнено не было. Троцкий завершал заявление указанием, что он не имеет желания оставаться в консульстве ни одного лишнего дня, но и не намерен поступаться элементарными требованиями безопасности своей семьи. «Если вы попытаетесь разрешить вопрос не на основах соглашения, а применения физической изоляции меня и моей семьи, как вы мне сегодня говорили, то я оставлю за собой полную свободу действий. Ответственность за последствия будет целиком на ЦК ВКП»[980]980
  Архив Троцкого. Фонд 13. Т-3177; Троцкий Л. Дневники и письма. С. 46 – 48.


[Закрыть].

Разумеется, это были угрозы, не имевшие никакого реального содержания. Обращает на себя внимание то, что Троцкий, с одной стороны, упрямо писал «ВКП» вместо «ВКП(б)», продолжая оставлять за собой, для себя и своих единомышленников, важную букву «б» («большевики-ленинцы»), а с другой – предполагал, что покушение на него будут организовывать не Сталин и советская разведка, а белогвардейцы и фашисты (ни разу за всю эмиграцию Троцкого не попытавшиеся организовать его убийство).

Несмотря на протесты Троцкого, Минский, следуя инструкциям из Москвы, выдворил Троцких из консульства в гостиницу. Переезд в отель на длительное время был невозможен как по финансовым соображениям, так и из-за опасения покушений, как, по крайней мере, считал Троцкий. Стамбул (таковым стало официальное название Константинополя с марта 1930 г.) был наводнен русскими эмигрантами, в частности в свое время эвакуировавшимися из Крыма военнослужащими армии генерала Врангеля. Русские эмигрантские газеты, бедные, малотиражные и беспомощные, давали понять, что эмиграция не прочь расправиться с тем, кого она с полным основанием считала одним из главных виновников изгнания и постигшей Россию трагедии. Никакими реальными действиями эти публикации, разумеется, не подкреплялись, но Троцкому мерещился бывший русский офицер, причем конечно же пьяный, ярый антисемит, в состоянии глубокой депрессии и из чувства ненависти к большевикам совершающий покушение на него и членов его семьи.

Один из сотрудников консульства, когда-то служивший в Красной армии под началом Троцкого, помог найти и снять небольшую виллу на острове Принкипо (по-турецки Буюк-Ада) – главном острове архипелага Принцевы острова (Кызыладалар) в Мраморном море, по соседству со Стамбулом, в 25 – 30 кило метрах от стамбульского берега. Острова получили название Принце вы еще во времена Византийской империи, так как сюда ссылали провинившихся представителей знати. Это правило сохранили и завоевавшие Византию турки-османы. Со второй половины XIX в. Принкипо стал привычным местом летнего отдыха зажиточных жителей крупнейшего города Турции. Помимо Принкипо в архипелаг входили еще восемь островов, но только четыре острова были тогда обитаемы. Они отличались спокойствием и умиротворением. На Принкипо даже не разрешалось использование автомобилей, а передвижение осуществлялось на велосипедах и в фаэтонах (это правило сохраняется по настоящее время и способствует сохранению естественного обаяния острова).

Для Троцкого Принцевы острова были памятны тем, что в начале 1919 г. лидеры западных держав предложили провести здесь конференцию представителей всех правительств, существовавших на территории России, а также правительств отделившихся от России государств. Совнарком по инициативе Ленина тогда принял это предложение, и предполагалось, что делегацию РСФСР возглавит Троцкий (не исключалось, правда, что руководить ею будет Л.Б. Красин[981]981
  Красин Л.Б. Письма жене и детям // Вопросы истории. 2002. № 3. С. 81.


[Закрыть]). Конференция, однако, не состоялась, так как антибольшевистские правительства отказались принимать в ней участие. Теперь Троцкий неожиданно для себя самого оказался в том месте, куда он мог попасть, но не попал десятью годами ранее.

Удобство найденной для Троцких виллы было тем бо́льшим, что находился этот просторный трехэтажный особняк на холме, на отшибе, в северной части острова, куда обычно не направлялись туристы, но сравнительно недалеко от пристани, что было удобно посетителям. Принадлежавший одному из бывших сановников Турецкой империи Иззет-паше (в его честь была названа и улица, на которой под номером 29 находилась эта вилла), особняк к этому времени пришел в запустение. Хозяин с радостью согласился сдать его в аренду за незначительную плату, считая, что заключил выгодную сделку.

В течение нескольких дней, пока на вилле Иззет-паши производился ремонт, Троцкие жили в гостинице «Токатлиян» в деловом и культурном центре города Бейоглу в районе Пера, откуда Троцкий 6 марта телеграфировал Пазу: «Бесплатно проживаю в гостинице. Ищу жилье»[982]982
  Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-9478.


[Закрыть]. Как видим, консульские работники были еще настолько любезны, что даже (по согласованию с Москвой) оплатили проживание врага Сталина в недешевом отеле.