Текст книги "Смерть в ритме танго"

– Ну, что? – обыденным и деланно равнодушным голосом спросил он. Милена столь же апатично пожала плечами.

– Не хотят они по-хорошему, – вяло произнесла она, вытаскивая из кармана тоненькие резиновые перчатки.

Богдан наклонился над Андреем и погрозил пистолетом. Насколько мог судить Новиков, пистолет был вполне настоящим.

– Бой, фу. Выплюнь его. А ты заткнись и не вздумай вопить.

Пес нехотя послушался. Андрей, тихо подвывая, отползал к стене, оставляя за собой кровавый след. Ротвейлер наблюдал за его корчами с нескрываемым интересом.

– На фото глянь, – предложила Милена. – Этот гад успел тебя заснять.

Богдан подошел к столу и взял в руки фотографии.

– Ну, надо же! Это же моя новая машина. А пейзаж за моей спиной сильно смахивает на мое новое убежище. Где же, интересно, я засветился?

Андрей тихо скулил, глядя, как Милена деловито копается у него в столе.

– Видимо, рядом с Черновой, – не оборачиваясь, произнесла она. – Он что-то такое упомянул. Наверняка эта сволочь шантажировала и ее.

– Где пленка? – вполне дружелюбно осведомился Богдан. Однако в его почти веселом голосе явственно чувствовался металл. Андрей всхлипнул, но промолчал.

– Посмотри в серванте, – посоветовала Милена, включившая компьютер. – Когда я задала этот вопрос, он дернулся и посмотрел туда. В столе пленки нет, я уже искала.

Богдан открыл сервант. Андрей тихо пискнул и содрогнулся. Пес оскалил клыки и предупреждающе рыкнул. Богдан бросил на них беглый взгляд.

– Молодчина, Бой, – похвалил он. – Сторожи его.

Пес с удовольствием выполнил просьбу хозяина. Подойдя поближе, он склонился над Новиковым и оскалился. Богдан вытащил из ящика серванта кучу коробочек с фотопленками и присвистнул.

– Здесь работы до утра. Может быть, хозяин апартаментов поможет нам найти искомое?

– Пленки здесь нет, – робко произнес Андрей.

– Тем хуже для тебя, – промолвила Милена, методично раскрывающая файлы. – Он точно шантажист. Здесь информация обо мне, Игоре и Ирине.

– Что ты делаешь?

– Файлы просматриваю, – хмуро ответила Милена. – Судя по качеству снимков, нас снимали не на цифровик, но кто его знает… Вдруг что-то будет…

– Удаляй все, – скомандовал Богдан. – Так, где пленка?

– В надежном месте, – срывающимся голосом произнес Андрей.

– Скотч в столе, – произнесла Милена. – Закрой ему пасть. Я форматирую жесткий диск. Файлы удалены, кое-что я распечатала. Если кому-нибудь придет в голову покопаться в компьютере, то ему придется здорово потрудиться.

И тут Андрей понял, что живым ему не уйти. Он ловко схватил валявшуюся на полу коробку с компакт-дисками и метнул в Богдана. Одновременно с этим, он попытался выскочить из комнаты, но державшаяся начеку собака не позволила ему это сделать. Она мгновенно ринулась в атаку и прыгнула Андрею на спину. Сбитый с ног, он рухнул в прихожей, заорав от боли, но, мгновенно оценивший ситуацию, Богдан оглушил его ударом по голове.

Когда Андрей пришел в себя, часы показывали четыре утра. Андрей был намертво привязан к стулу скотчем. По его виску текла кровь. Голова раскалывалась от нестерпимой боли. Мир качался из стороны в сторону и даже пытался повернуться вокруг своей оси. Щеке было горячо. Бросив мутный взгляд на собственные ноги, Новиков увидел бурое пятно на левой ноге. Кровь?

На него смотрели три пары глаз. Три демона, терзавших его тело, наблюдали за его страданиями с одинаковыми бесами в глазах. Богдан повертел перед носом Новикова коробочкой с пленкой.

– Видишь, мы все нашли сами. Осталось только узнать, кто еще в курсе твоих розысков. Не желаешь облегчить душу?

Андрей уронил голову на грудь. Он уже так устал, что готовы был сделать что угодно, лишь бы они оставили его в покое. Теперь он понимал, что крики не привели к нужному результату. Сталинская постройка дома дала о себе знать в самый неподходящий момент. Вряд ли соседи услышали, что за стеной убивают человека.

– Не хочешь? – огорченно спросил Богдан. – А мы так надеялись…

– Хватит паясничать, – резко оборвала его Милена и поднялась с места. – Ничего он не скажет сам. Пора его кончать.

– Погоди, – ухмыльнулся Богдан. – Допрос нужно проводить по всем правилам.

– То есть? – не поняла Милена. Богдан улыбнулся во весь рот и направился в прихожую. Спустя минуту он вернулся с небольшим предметом в руках.

Глядя на утюг в руках Тихомирова, Новиков застонал во весь голос. Льющая из динамика песня «Танго втроем» не смогла заглушить его голос. На этот раз любимая композиция не принесла удачи Андрею.

* * *

– И что будет теперь? – помертвелыми губами спросила Милена, уставившаяся в ночь сквозь лобовое стекло. На заднем сидении новенькой, еще пахнущей кожей «Шкоды», поскуливал растерянный ротвейлер. Богдан молчал.

– Мы только что убили человека, ты это понимаешь? – тихо произнесла Милена.

– Конечно, – равнодушно ответил Богдан. Его голос был столь же тусклым, каким бывает выцветшее от времени пальто, провисевшее без дела на балконе несколько лет.

Милена только покачала головой. Она не узнавала в той безжалостной фурии, кромсавшей ножом перепуганного до смерти Новикова, себя. Впервые в жизни ей стало настолько страшно и стыдно.

– У нас не было выбора, – бросил в пустоту Богдан. – Он бы все рассказал. Все наши планы пошли бы псу под хвост.

– Если бы ты не замыслил дурацкую имитацию собственного убийства, все было бы по-другому! – взорвалась Милена. Ярость, поддерживавшая ее все это время, испарилась. Милена почувствовала ужас.

– Да, было бы по-другому, – безжалостно ответил Богдан. – Соловьев и его прихлебатели трахали бы меня каждый божий день во все дырки. Тебя бы заколбасила мадам Чернова. Все довольны, все счастливы, а мы больше всех! Забыла, что с нами делал отчим? Ты – баба, тебе на роду положено с мужиком спать, а мне-то было какого? Я помню, как мы с ним в больницу к матери пришли. Стоим у ног, он ей ласковые слова говорит, мол, выздоравливай, а сам в это время меня по заднице гладит. А потом привозил домой и имел, имел, имел…

Богдан уронил голову на руль и разразился истерическими рыданиями. Ротвейлер беспокойно заерзал и начал подвывать, косясь на Милену. Она с минуту смотрела на него, а потом прижала к себе, гладя по голове. Богдан судорожно всхлипывал, вслед за ним разревелась и Милена.

– Мы ведь просто хотели жить спокойно, – бубнил Богдан. – Разве мы это начали? Бог мне свидетель, я не желал Эдику зла. Он мне очень нравился. Разве это я привел в дом троих мужиков, которые измывались над ним? Или, может быть, это ты столкнула с дороги Чернову? Или это мы шантажировали этого урода? Господи, мы ведь просто хотели жить нормально, без проблем.

– Что сделано, то сделано, – мертвым голосом произнесла Милена. – Может быть нам придется за это ответить. Но мне бы очень этого не хотелось. Ты прав, не мы это начали. Но мы это закончим… Не плачь, все позади… Я надеюсь, что все будет хорошо…

Они просидели в машине около часа, затем Богдан завел машину и поехал на квартиру, которую снимал. Милена осталась в «Шкоде», а Богдан, забрав с собой собаку, ушел наверх. Очень скоро он вернулся, ведя на поводке другого ротвейлера, чуть поменьше холеного Боя.

– Вот, привыкайте друг к другу, – хмуро бросил он. – Она вообще-то смирная. Дурная только немного. Тапки любит грызть, так что обувь прячь.

Милена осторожно погладила собаку по голове.

– И что будет? – спросила она.

– Оптимальный вариант – менты вообще не приходят к тебе. Вариант второй – приходят и проверяют собаку. В этом случае мы тоже спокойны. Не знаю, что там у них за приборы, но они легко определят, что шерсть, отпечатки лап и челюстей не совпадают. Тогда они тоже отстанут. Третий вариант – возьмут пробы и обнаружат в квартире шерсть Боя.

– Что делать в этом случае? – ядовито осведомилась Милена.

– Вали все на меня. Я пристрою собаку и смоюсь за границу. У меня уже почти в кармане контракт, так что я в любом случае уезжаю. Там они меня не достанут.

– Могут в международный розыск подать, – нахмурилась Милена.

– Не смеши мои шузы, – отмахнулся Богдан. – Менты мух ловить не любят. Официально меня убил маньяк. Чтобы вернуть меня к жизни нужно дело открывать, отправлять на доследование. Кому это надо? Если мы все верно сделали с Черновой, то решат, что ее убрал Новиков, а кто убил его, еще неизвестно.

– Может, не следовало оставлять улики против нас с Черновой в его квартире? – скривилась Милена. – Так следов ко мне было бы еще меньше.

– Может, и не следовало. Да только где гарантия, что в его офисе нет никакой информации по ее делу. Он же за тобой следил? Значит, что-то против тебя у него есть. Может, в бухгалтерии есть отчеты, ведь Чернова ему платила. А в офис нам не забраться, там охрана. Дохлая, правда, но вахтер все-таки. Или ты предлагаешь еще и его убрать?

– Нет уж, – содрогнулась Милена. – Хватит с меня.

– Вот то-то и оно. Так что держи хвост пистолетом и подготовься к встрече с ментами.

– А если они мне не поверят? Если арестуют? – запаниковала Милена. Богдан нахмурился.

– У меня есть деньги, много денег, – произнес он. – Я буду звонить. Потом сообщу тебе свой номер. Давай придумаем код. Например, выходим на связь каждый второй вторник месяца в час ночи. Если не получается, то в четверг в это же время. Если звонка нет – значит, что-то случилось и я буду действовать… Да и Игорек не даст тебя в обиду. В случае опасности уезжай на Кипр, виза там не нужна.

– Я люблю тебя, – нежно произнесла Милена.

– Я тоже. Иди, вон твой подъезд. Собаку не забудь. Двигай, пока вахтер не вышел.

Милена вышла из машины и послушно поковыляла к подъезду. У самой двери она обернулась, но Богдан уже уехал. Тяжело вздохнув, Милена потянула на себя тяжелую дверь.

* * *

Шурик упорно давил на кнопку звонка, однако за глухой железной дверью стояла мертвая тишина. Если Андрей Новиков и был дома, то никак себя не проявлял. На службе он тоже не показывался вот уже два дня. Конечно, бывало такое, что занимаясь расследованием, он мотался по городу сутками, но встревоженная расспросами Шурика секретарша доложила, что на звонки он не отвечает и сам не звонит, что странно. Обычно он сообщал секретарю последние новости, поскольку ей приходилось иногда отчитываться перед клиентами. И вот уже второй день Новиков молчит.

Шурик глубоко вздохнул и позвонил в квартиру напротив. За ее дверями раздался заливистый лай. Дверь приоткрылась без глупого вопроса «Кто там?», и в узкой щели показалась физиономия пухленькой женщины. У ее ног вертелась мелкая болонка.

– Милиция, – коротко отрапортовал Шурик, предъявив свое удостоверение. – Соседа давно видели?

Женщина кивнула и закрыла дверь, чтобы снять цепочку. Потом она вышла на лестничную клетку с невероятно встревоженным выражением лица. Собака вертелась у ее ног, подозрительно обнюхивая Шурика.

– Сама беспокоюсь, – призналась женщина. – Он всегда мне ключи оставлял, если уезжал. У него там канарейка, ее кормить нужно. А тут пару дней я его не слышу. Телевизор молчит, а ведь он всегда по вечерам новости смотрит, а с утра «Доброе утро». Я уж потом слышу как он дверью бахает и сама встаю. Мне ведь на работу позже нужно, к десяти. Так он вместо будильника. А вот пару дней назад ночью слышала – вернулся он, и вроде бы не один.

– А с кем? – полюбопытствовал Шурик.

– С женщиной. Я голос на лестнице слышала женский и вроде бы собака была там.

– Дама с собачкой, – протянул крайне раздосадованный Шурик. Женщина немедленно возмутилась.

– Ну и что тут такого? Он холостой был и не совсем уж старый. Что ж ему, женщину завести нельзя было, особенно если с серьезными намерениями…

– Ну что вы, что вы, – попытался извиниться Шурик. – Я совсем не в укор. А почему вы решили, что собака была?

– Дак рычала она. Похоже, что здоровый пес был. Глухой рык такой, басом. Андрей Федорович еще даже крикнул что-то, наверное, собаку испугался. А потом музыку включил громко еще так. Наверное, вечеринка была.

– И что?

– И ничего. Я спать пошла и больше ничего не слышала. Куда же он деться мог?

В это время болонка, оставив изрядный клок шерсти на черных джинсах Шурика подошла к двери Новикова и нервно заводила носом, а потом вдруг уселась копилкой и, задрав голову к небесам, вдохновенно завыла. Шурик И хозяйка собаки одновременно уставились на пса, а затем испуганно переглянулись.

– Ой, что же это? – испуганно произнесла женщина, схватившись за декольте. – Может… может ему там… Он там вдруг… А если…

– У вас лоджии соседствуют? – спросил Шурик.

– Нет. У меня застекленная, и на другую сторону. А вот у Марьи Петровны нет. Через нее можно попробовать. Все-таки второй этаж, не пятый. Вдруг он там еще живой?

Проявив небывалую прыть, женщина уже звонила в дверь еще одной соседки. Вскоре ее открыла сухонькая бабулька, с подозрением уставившаяся на Шурика.

– Марья Петровна, тут товарищ из милиции насчет соседа… – затараторила соседка изрядно повысив голос.

– А я при чем? – сухо спросила бабулька.

– Да он уже два дня как пропал, а у меня собака на дверь воет, – пояснила женщина.

– А ты собак не заводи, вот выть и не будут, – флегматично рассудила старуха, а потом испуганно прижала сморщенные ладошки к груди. – Да неужто?..

– Можно я через ваш балкон залезу к нему? – вмешался Шурик.

– Можно, только… – старуха исподлобья оглядела Шурика с головы до ног. – Документики предъявите!

Шурик послушно вынул из кармана удостоверение и даже похвалил бабусю за бдительность. Бабка, нацепив старенькие очки с одной отломанной дужкой, внимательно осмотрела документ, только не попробовав его на зуб. Ларичев парошел через сильно захламленную квартиру и через пару минут уже стоял на балконе Новикова, надеясь, что тот не запер балконную дверь. Старуха и соседка с собакой внимательно следили за его передвижениями.

– Ну, что? – не выдержала женщина.

– Ничего, – пробормотал Шурик. Балкон, разумеется, был заперт. Припав лицом к стеклу, Шурик загородил лицо обеими ладонями от света, надеясь высмотреть что-нибудь за тюлевыми занавесками.

– Он там живой? – осведомилась бабулька.

– Не знаю, – ответил Шурик и энергично постучал по стеклу. Никто не отозвался. Шурик постучал еще сильнее, но ответа по-прежнему не было.

– У него родственники есть? – спросил он. Женщины одновременно пожали плечами и переглянулись. – Ладно, – вздохнул Шурик и двинул локтем по стеклу. То незамедлительно разлетелось в мелкие осколки. Шурик выбил и второе стекло. Женщины вздрагивали, но молчали, наблюдая, как Шурик отодвигает в сторону шторы и влезает внутрь.

В квартире пованивало. Так пахнет труп, пролежавший в теплом помещении пару дней. Шурик, которому не впервой было сталкиваться с трупами, моментально опознал эту вонь. Ее источник лежал на полу в этой же комнате, привязанный к стулу. Стул свалился вместе с хозяином. Вместе они представляли неприглядное зрелище. Рот покойного Новикова был заклеен скотчем, на руках несколько порезов, а на груди явственный след от раскаленного утюга, стоявшего рядом. Письменный стол покойного пребывал в плачевном состоянии. Все бумаги были вытряхнуты из ящиков на пол. Видно было, что кто-то в них сосредоточенно рылся. Шурик перешагнул через труп, осторожно отпер замок. Женщины уже стояли на лестничной площадке.

– Что там? – спросила хозяйка болонки, которая, сидя на руках хозяйки, нервно поскуливала и брыкалась.

– Труп, – коротко пояснил Шурик. – Никуда не уходите, сидите в своих квартирах, сейчас опергруппа приедет. Я от вас позвоню?

Бабуся грузно осела на пол, Шурик едва успел подхватить ее. Женщина с собакой вытаращила глаза и отпустила болонку. Та рванула к дверям, но Шурик успел захлопнуть их у нее перед носом.

Процедуру осмотра квартиры Шурик пропустил, отвечая на кухне на вопросы прибывших оперативников. Однако он не забыл всучить соседке изголодавшуюся канарейку, после чего реагировал на происходящее вяло. Иногда он указывал, чего успел коснуться, высказывал свои соображения, чувствуя невероятную усталость. После всего этого, оперативники сгребли в кучу бумаги, унесли компьютер и содержимое мусорного ведра, в котором была куча бумаг. Шурик отправился в отделение, писать рапорт. Домой он вернулся за полночь, но никто не возмутился его позднему приходу. Развалившись на диване прямо в одежде, Шурик мгновенно уснул, успев подумать, как это все-таки хорошо – жить одному!

* * *

Экспертиза, проведенная по результатам убийства Андрея Новикова, принесла определенные результаты. Убийц было двое, они пришли вместе с большой короткошерстной собакой черного цвета, предположительно доберманом, догом или ротвейлером. На теле Новикова остались следы клыков и когтей пса. Предположительно, собака сбила его с ног, а уж потом за дело принялись убийцы.

То, что незваные гости Новикова что-то искали, было очевидно. К сожалению, искали они в перчатках, а дверная рукоятка была тщательно протерта. Никаких других следов преступники не оставили.

Не слишком порадовали компьютер и груда бумаг. В процессоре кто-то весьма умело стер всю информацию, не забыв ликвидировать даже временные файлы, а на истерзанных листах содержались только зашифрованные данные.

Единственным уловом был конверт, прикрепленный на внутреннюю сторону крышки стола. В нем была фотография Ирины Черновой и компьютерная распечатка, на которой были данные о белом «фольксвагене», купленном на имя Ирины Гариной, отчет о распорядке дня Милены Тихомировой и странная фраза, напечатанная в самом конце листа: «Если она не признается, или начнет юлить, всегда можно прибегнуть к крайним мерам. Она ведь гоняет на бешеной скорости».

Напротив имени Ирины Черновой стоял символ черепа и скрещенных костей.

Шурика залихорадило. Он немедленно полетел к Милене Тихомировой. Она так долго не открывала дверь, что Шурик невольно забеспокоился, ожидая повторения истории.

Милена открыла только после того, как выспросила у Шурика все его анкетные данные и позвонила в отделение. После чего дверь загремела засовами и перед Шуриком предстала Милена, опирающаяся на изящную трость со стеклянным набалдашником.

– Когда вы оставите меня в покое? – вместо приветствия осведомилась она. – Вы ко мне ходите, как на работу, сначала один, потом другой!

– К красивой девушке можно ходить бесконечно, – попытался отшутиться Шурик, но Милена даже не улыбнулась. Она кивнула головой, приглашая милиционера войти внутрь. Шурик сделал несколько шагов, и тут из кухни навстречу ему вышла большая черная собака. Шурик замер. Ротвейлер тоже, настороженно глядя на гостя, а потом глухо зарычал.

– Не укусит? – с опаской произнес Шурик. Милена покачала головой.

– Только резких движений не делайте. Я, правда, ее сама иногда боюсь. Главное, не показывать своего страха. Но вообще она довольно ласковая.

Шурик сел в кресло. Собака подошла к нему, осторожно понюхала и улеглась у его ног.

– Это собака Богдана? – спросил он. Милена сморщилась.

– Да. Пожалуйста, спрашивайте, что хотели, и побыстрее. Мне тяжело сидеть… Лана, фу!

Собака, принявшаяся глодать тапок, валяющийся рядом, обиженно покосилась на Милену, но тапок не выпустила.

– Вот стерва, – в сердцах произнесла Милена. – Плюнь, паршивка. В доме уже обуви не осталось!

– Милена, скажите, вам что-нибудь говорит имя Андрея Новикова? – осведомился Кирилл. Милена согласно кивнула.

– Да, это молодой журналист. Работает в «Панораме недели». Мерзкий тип, скажу я вам. Я когда в газете работала, девчонки наши без конца на него жаловались. Он их статьи воровал, переписывал и публиковал под своим именем. Но я с ним лично не знакома. А что?

– Я имею в виду не этого Андрея Новикова, – с этими словами Шурик вынул из кожаной папки фотографию трупа. Милена бросила на нее взгляд и вздрогнула.

– Господи, ужас какой! Вы бы хоть предупредили… Это он?

– Вы его знаете?

– Я слышала только об одном Андрее Новикове, и я про него уже рассказала, – раздраженно произнесла Милена. – А это… вообще на человека не похоже. Как я могу его узнать, если у него лица почти нет?

– Вас не пытались шантажировать? – гнул свою линию Шурик. Милена едва заметно приподняла брови, а затем пожала плечами.

– Чем меня можно шантажировать? Любовником? Так я его не прячу. Меня убить хотели, но это была женщина. Во всяком случае, спихивала с шоссе меня именно какая-то баба.

– Ею могла быть Ирина Чернова? – быстро спросил Шурик.

– Откуда мне знать? Лица я не видела, а по голосу ее опознать не смогу. А теперь уж тем более.

– Почему? – невинно спросил Шурик. Милена нехорошо сощурилась.

– Не нужно меня подлавливать. Я прекрасно знаю, что Ирина Чернова умерла. Не забывайте, что со мной спит ее муж. Игорь рассказал, что она разбилась на машине.

Шурик вздохнул.

– Ладно. У нас есть основания предполагать, что именно Ирина Чернова пыталась избавиться от вас. А упомянутый Андрей Новиков каким-то образом узнал об этом и хотел ее шантажировать. Ответьте только еще на один вопрос: где вы были во время этого трагического происшествия?

– В машине, – терпеливо пояснила Милена. – Внутри нее, если точнее. Она въехала в меня, и моя бедная «Ауди» покатилась вниз. Я едва успела выпрыгнуть. Вы задаете какие-то идиотские вопросы. Где я еще могла быть?

– Я имел в виду происшествие с Ириной Черновой, – пояснил Шурик, осторожно гладя собаку по голове. Интересно, если выдернуть у нее клок шерсти, он сразу останется без руки или же ему повезет?

– Либо в больнице, либо дома. Я, если вы не помните, пострадала гораздо раньше. Сутки валялась на больничной койке, а после этого безвылазно сижу дома. На перевязки медсестра ходит. Куда мне ходить, если я толком двигаться не могу?

Шурик смутился еще сильнее и поспешил откланяться. Милена с легким сердцем захлопнула за ним дверь, а Шурик вынул из кармана записную книжку, вырвал из нее лист бумаги и поместил в ловко скрученный фунтик несколько собачьих волосков, которые он выдернул у собаки. Кто ее знает, эту Тихомирову? Вон и Киря говорил, что она опасная женщина.

Уломав эксперта произвести анализ волосков вне очереди, Шурик с волнением ждал результатов, однако под вечер Жора Милованов его разочаровал. Волоски, по всей вероятности, принадлежали той же породе собак, но к образцам с места преступления не подходили.

Прекрасная версия полетела псу под хвост. Шурик с неудовольствием подумал, что искать убийцу Новикова ему придется в другом месте. Видимо, Новиков шантажировал не одну Чернову.

Кирилла Миронова на работе не было. Он взял положенный после поимки маньяка отгул, и Шурику было некому излить свою душу. Кто знает, может быть, в процессе откровенного разговора и выплыло бы, что ротвейлер Богдана Тихомирова был кобелем.

* * *

Любому милиционеру известно, что на каждое заведенное уголовное дело дается определенный срок, в который ты, хоть тресни, а должен уложиться. А еще любому милиционеру известно, что бывает с теми, кто не укладывается в эти сроки.

У Шурика Ларичева был сексуальный час. Говоря иными словами – начальник имел его на ковре. Хорошо еще, что только в переносном смысле. А все потому, что дело об убийстве Андрея Новикова не двигалось с мертвой точки. Шурик даже не пытался оправдываться, втянув голову в плечи аки страус. Спорить с начальством – все равно, что плевать против ветра. Вредный следователь, что вел дело, наябедничал начальству, что оперсостав не нашел должного количеств фигурантов по этому делу. Выявить какие-то связи Шурику так и не удалось. Все дела, что вел в своем агентстве Новиков, были зашифрованы, а коды известны ему одному. Ни одной фамилии, кроме уже допрошенной Милены Тихомировой, так и не всплыло. Милена же, которая все же с большим неудовольствием явилась в отделение по повестке, произвела на следователя такое неизгладимое впечатление, что тот потом целых два дня пускал слюну. Если не учитывать цвета волос и трости, на которую опиралась прихрамывающая Тихомирова, в целом допрос сильно смахивал на знаменитую сцену из «Основного инстинкта». Только допрашивающих было поменьше. Результат же был идентичным. Обе стороны остались при своих интересах. Идиллию испортил приехавший к Тихомировой адвокат.

Давно канули в лету жаркие сентябрьские деньки. Никому уже и в голову не приходило вспоминать, что еще каких-то три недели назад солнце нещадно палило город. Осенние дожди зарядили буквально с первых чисел октября, принеся с собой сырость и пронизывающий до костей холод. Деревья, что весьма неохотно желтели, одним махом сбросили свою листву. Не имеющий большого таланта ходить по грязным мостовым Шурик всегда являлся на работу вымазанный грязью по самые уши. Глядя на чистенького, точно вынутого из праздничной упаковки Кирилла, Шурик горестно вздыхал, пытаясь очистить брюки от жидких ошметков грязи.

Вернувшийся из командировки Кирилл был весьма невесел. Промолчав три дня, он нехотя поведал Шурику о причинах своего плохого настроения. Оказывается, в его отсутствие, жена завела себе ухажера, с коим он и застал ее в собственной постели. Не успел Кирилл даже опомниться, как супруга, устроив на прощание грандиозный скандал, собрала чемодан ушла из дома, как выяснилось потом, навсегда.

В отместку Шурик рассказал Кириллу о своих неприятностях. Не то, чтобы он в подробностях поведал о всех достижениях, точнее, о полном отсутствии оных, но так как Кирилл тоже был в какой-то степени причастен к данному делу, Шурик рассказал о визите к Милене Тихомировой.

– Нутром чую, что та дамочка ловко водит всех за нос, – раздосадовано произнес Шурик. – Не могу объяснить, откуда у меня такие убеждения, но вот свербит в одном месте – врет она. Но каким-то образом Тихомирова умудряется выглядеть настолько убедительной, что следователь верит ей, а не мне.

– Алиби у нее есть? – вяло поинтересовался Кирилл.

– Нету. Ночью была одна, в чем честно призналась. Никто не видел, чторбы она выходила из дома, да еще с собакой. Теоретически добраться до дома Новикова, пришить его и вернуться обратно вполне успела бы. Время совпадает, а вот собачка нет. Та тоже гладкошерстная, тоже ротвейлер скорее всего, но структура шерсти другая и прикус не тот. Тихомирова сотрудничать поначалу не отказывалась, а потом как с цепи сорвалась. На следака наорала, адвоката вызвала. Между прочим, она довольно заметно хромает и передвигается с трудом. Как она умудрилась справиться с Новиковым, ума не приложу. Он, вроде не хиляк.

– Ну, мало ли способов… – пожал плечами Кирилл. – Под дулом пистолета все становятся тихими и вежливыми. К тому же, по твоим словам, убийц было двое.

– И Новиков их сам впустил, – услужливо подсказал Шурик. – Причем одним из них была баба. Соседка слышала женский голос на лестнице.

– Кроме подозрений у тебя что-нибудь есть?

– Ни фига. Тихомирова свои права знает, и на понт ее не возьмешь. Железная барышня. Да и сам посуди, что ей можно предъявить? Отпечатков нет, шерсть принадлежит не той собаке. Подозрениями можно подтереться. Но Тихомирову Новиков знал, точнее сказать, следил за ней. Мы в его офисе нашли старый отчет. Зашифрованный правда, но там худо-бедно смогли разобраться, кто есть кто. Милена, к примеру, у него значится как «объект Фиалка». Заказчик, точнее заказчица – «Скунс». По всей видимости, под Скунсом он подразумевал мадам Чернову.

– Очень интересно, – протянул Кирилл.

– Новиков, помимо прочего, не брезговал шантажом. Так что не удивлюсь, если мадам Чернову именно он отправил на тот свет.

– Убивать курицу, несущую золотые яйца? – недоуменно произнес Кирилл. – И чем он мог ее шантажировать?

– Скорее всего, именно Чернова пыталась столкнуть с дороги Тихомирову. Соперница молодая, тягаться с такой тяжело. Вот и решила спихнуть ее в овраг. А потом и сама погибает, причем в кончине явно кто-то замешан.

– А муженек ее где был в этот момент?

– В Варшаве, мы проверяли. Он уехал за мебелью лично, что, кстати, тоже странно. Обычно этим занимался менеджер по продажам. На фирме сказали – проблема с растаможкой. Паны что-то напутали, и Игорю Николаевичу пришлось ехать лично.

– Он мог киллера нанять, – с сомнением предположил Кирилл. – У тебя пожрать что-нибудь есть?

– Нету. Полпачки печенья и пакетик земляничного чая. Будешь?

Кирилл скривился.

– Пойду в буфет, лапши хоть китайской куплю. Ты чайник пока поставь.

– Лады. Мне тоже купи две пачки. Там вроде паштет был в брикетах.

Когда Кирилл вернулся из буфета, старенький чайник уже весело пофыркивал, прозрачно намекая, что закипает. Шурик тоскливо ковырялся в собственном портфеле, надеясь, что там завалялось что-нибудь съестное. Увы, кроме старого леденца без обертки, с налипшими на него табачными крошками в портфеле ничего не было.

– Никто не звонил? – осведомился Кирилл.

– Звонила Мария Ашукова из пресс-службы УВД. Говорит, тебя домогается какой-то журналист. Просила оказать содействие. Он тебе перезвонит.

Кирилл быстро раздавил лапшу прямо в пакете, а потом высыпал его содержимое в довольно объемную кружку с отбитой ручкой. Скоро по комнате поплыл аппетитный запах специй.

– Может, дверь запрем? – предложил Шурик, – а то завалится кто-нибудь, а у нас тут фиеста. До обеда еще два часа. Докопаются, потом еще премиальных лишат. Киря, у нас ножик совершенно ржавый. Ты мимо рынка бегаешь каждый день, купи новый, а то этот только выкинуть. Запаримся его чистить, барахло китайское!

– Запри, – милостиво согласился Кирилл. – А ножик, чтобы не ржавел, нужно хранить в большом куске сала. Но это не с нашим счастьем. Мы же не хохлы. На чем мы остановились?

– На киллере, которого мог нанять муж. Честно говоря, мне не верится, что Игорь Николаевич сам устранял супругу. Эксперты говорят – дилетант работал. Тупым ножом кстати тормозные шланги кромсал. Тоже, небось, китайским, не хранившимся в большом куске сала. Чернову хватило бы денег на профессионала.

– Ну, знаешь ли! Киллера еще найти нужно. Где ты его в нашем паршивом городишке найдешь? Это тебе не Москва. Объявление давать: «Требуется помощник для мокрых дел»? Тут знать надо, к кому обратиться.

– А с чего ты решил, что Чернов этого не знает?

Кирилл пожал плечами и глотнул из кружки горячий бульон. В это время зазвонил телефон. Кирилл неохотно снял трубку, поставив кружку на стол.

– Здравствуйте, – донесся с того конца линии немного неуверенный голос. – Я могу поговорить с Кириллом Мироновым?

– Я слушаю. Кто говорит?

– Меня зовут Никита Шмелев. Я работаю в городской газете «Гудок». Могу я задать вам несколько вопросов, касаемых дела Дмитрия Донцула?

Так вот ты какой, северный олень! Кирилл мысленно потер руки. Очень неплохо было бы, наконец, увидеть этого борзописца лично, показать ему, кто главный в этой жизни.

– Да, конечно, меня предупредили. Но для этого вам нужно придти сюда. Я не даю таких сведений по телефону, – ответил Кирилл серьезно, разглядывая в стеклянном абажуре допотопной лампы свое отражение.