Текст книги "Берлога. Большой бизнес. Большие деньги. Большая любовь"

– Дмитрий Иванович, я для вас подготовила документы на подпись, удостоверение, пластиковую карту и визитные карточки, вы не заняты?

– Что вы, конечно, нет, заходите.

Маша вошла и положила на стол пачку документов, стопку визитных карточек и пластиковую карту с изображением медведя, того самого, что стоял у входа в Школу.

– Вот здесь надо расписаться, здесь и здесь. Это заявление об уходе из старой школы. Это заявление на прием в Берлогу. Это ваши документы и пластиковая карта. Банкомат на первом этаже. Вам машину на какое время вызывать?

Димон с удивлением осознал, что день пролетел. Пролетел как один миг.

– А, машину? Ну, да, конечно, можно вызывать. Мне только денег снять немного и все. Я, правда, не уверен, что сумею.

– Да там все просто. Нам ведь зарплату тоже на карту перечисляют, там все просто.

Через полчаса Димон уже ехал в машине. Во внутреннем кармане пиджака лежали снятые с карточного счета 100 000 рублей. Двадцать купюр по 5 000. Остаток на карте был еще больше 100 000.

Это был сон.

Глава 25. Деньги

– Можно мы заедем в магазин? – спросил Димон у водителя. Надо купить кое-что. Тут рядом с кольцевой есть большой такой магазин. Я быстро.

Через полчаса водитель остановил машину в огромном подземном паркинге. Димону было неудобно заставлять водителя долго ждать, он быстро выскочил из Тойоты, бросил взгляд наверх, запомнил указатель J 14 места, где осталась машина. В таком невероятном скоплении машин потеряться было немудрено.

Он нашел вход в магазин и быстро зашагал вдоль рядов стеллажей, уставленных, увешанных и заваленных всевозможными товарами.

Вот спортивные товары, здесь должны быть ролики для Антона.

– Правда, зима на дворе, но все равно, берем. Какой у него размер? Неважно, вот эти вроде безразмерные. Так, что здесь? Аксессуары для компьютеров. Вот, он давно мечтал: беспроводная мышь и флешка на 4 гига. Тоже Антону. Берем.

Это что? Сервизы, посуда. Набор столовых приборов на 6 персон. Красивый. Это маме. Берем.

Что папе? Это лучше в инструменты. Где инструменты? Вот. Дрель. Нет, дрель есть. Электрорубанок. Кажется, тоже есть. Вот, шуруповерт. Этого нет. Чей? Китай, 1500 рублей. Нет, сгорит тут же. Этот чей? Европа, 3500 руб. Берем.

Женьке? Что ей подарить? Нет, потом. Это отдельно, тут думать надо. Тут крепко надо думать. Вроде, все.

С сожалением оглядывая еще непройденную огромную территорию, он направился на выход, к кассам. Потом в выходные или еще куда-нибудь он приедет сюда, но только не с бухты-барахты, каждая покупка должна быть хорошенько обдумана. Нечего сорить деньгами.

На кассе с него спросили 19 200 рублей, львиную долю занял столовый набор. Он с неожиданным для себя равнодушием нащупал в кармане 4 бумажки и протянул их кассирше.

– А вдруг спросит сейчас, откуда, мальчик, у тебя такие деньги? – подумал он. Но кассирша просто взяла деньги, проверила каждую купюру на специальном устройстве, пробила чек и дала сдачу – восемьсот рублей.

Пока она все это делала, Димон с удивлением подумал, что никакого ликования от происходящего он не испытывает. Сколько раз он видел, как люди расплачиваются в магазине за большие покупки, сколько раз прикидывал: вот бы ему иметь столько денег. Да он бы до потолка прыгал, если бы мог себе позволить такие расходы!

Сейчас же он как бы со стороны смотрел на эту картину: стоит мальчишка в кургузой курточке, накупил на 20 000 всякой всячины и ничего особенного! Стоит себе, ждет, пока дадут сдачу, потом пойдет к своей новенькой Тойоте, и водитель помчит его домой. Все нормально. Как будто, так и должно быть.

Он начал собирать покупки в большие пакеты и случайно увидел кем-то оставленную на кассе бутылку коньяка. Может, кто передумал или денег не хватило.

– Сколько? – взяв в руки бутылку, спросил Димон у кассирши.

– Восемьсот.

– Как раз на сдачу, а то папе что-то мало досталось, – подумал он. – Я возьму.

Кассирша машинально провела бутылкой над сканером и вдруг отдернула руку.

– А тебе лет-то сколько? Есть восемнадцать?

Димон опешил. Ему в голову не пришло, что коньяк ему покупать не положено.

– Вы извините меня, но я не себе, я в подарок.

– Не положено.

У Димона похолодело внутри. Он знал этот холодок. Это означало намерение идти до конца. Это была не злость, не вспышка ярости, а именно упертость: будь что будет, но я не отступлю.

– Прошу вас, вы же видите, что это я не себе. Я отцу в подарок, – отчетливо и тихо произнося слова, сказал он.

Кассирша несколько секунд колебалась. Таких покупателей у нее еще не было. Кто его разберет? От этого мальчика, запросто выложившего 20 000, неизвестно чего можно было ожидать, и она решила не связываться.

– Мне уже один раз попало вот из-за такого мальца. Только давай быстрее, проходи.

Димон вернул ей 800 рублей сдачи, засунул бутылку в пакет и, весь пылая, отошел от кассы. Холодок сменился жаром, кровь ударила в голову, руки тряслись. Он начал искать машину, не сразу, но вспомнил про J 14, сориентировался и пошел в нужном направлении.

В машине он задумался.

Вот он разбогател. Еще утром в кармане было всего триста рублей, а сейчас просто какая-то немереная куча бабла! Надо, правда, расплатиться с долгами, но все равно, денег много, даже непонятно, куда их девать, такую кучу.

В следующем месяце Кудрявцев начислит еще, потом еще. До лета не выгонят, не должны. Или надо будет что-то такое отчебучить, чтобы выгнали с треском! Но он себе такого позволить не может. Надо быть очень осторожным, обдумывать каждый шаг, каждое слово. И ни в коем случае не просчитаться с бизнес планом, выверить каждую цифру.

То ли от разговора с кассиршей, то ли от впечатлений целого дня у него внутри что-то дрожало. Это не было радостью, ликованием, просто нервная дрожь. А где счастье?

Ведь деньги это счастье, так ему всегда казалось. Не просто казалось, он был уверен, что все проблемы – ничто, если есть деньги. Вот они теперь есть, а где счастье? Почему не радостно? Где ликование?

С другой стороны, почему не радостно? Радостно, конечно. Точнее, приятно. Приятно ощущать в кармане хрустящие, только что из банкомата новенькие купюры.

Но такого счастья, как тогда, когда он вылетал как на крыльях по лестнице к бабулькам, гревшимся на солнышке, почему-то не было. Такого счастья как было, когда он целовался с Женькой в прихожей, даже близко не чувствовалось. Не хотелось ни прыгать, ни орать что-то безумное, ни драться с целым светом из-за Женьки, ничего такого в помине не было.

– Это я устал просто, – подумал Димон, – или мне все просто снится, и я сейчас проснусь.

Он решил позвонить домой, сказать, что едет, и вспомнил: сегодня ни разу никому не звонил. Да он же выключил его! На совещании, в самом начале. Значит, никто ему целый день не мог дозвониться. Вот это да! Сколько же ему было входящих?

Мама – 6 раз, Миха – 2 раза, отец – 2 раза, Женька – 1 раз. Антоха – 2 раза. Гудвин – 3 раза.

– А почему это Женька один раз? – ревниво подумал он.

– Мам, привет. Я уже еду, скоро буду – тихо проговорил он в трубку, когда мама ответила.

– Ты сошел с ума! Где ты есть? Ты знаешь, сколько времени сейчас? Мы в милицию уже хотели звонить.

– Мама, я был на работе, все хорошо. Все очень хорошо, мам. Накрывай на стол, будем праздновать.

Он нажал на «отбой» и подумал:

– Вот сейчас. Сейчас приеду домой, и тогда будет счастье.

Дома как раз и будет счастье.

Антоха сойдет с ума от радости. Он тут же сделает попытку прокатиться на роликах по паркету, за что немедленно получит от отца по шее.

Мама не поверит сначала, а потом все вынет, все перемоет, вытрет и спрячет все в шкаф подальше.

Отец одобрит, что не Китай. Откроет, все проверит, потом все аккуратно соберет опять в коробку и тоже спрячет на антресоли, где инструменты.

И они сядут за стол ужинать, мама достанет запрятанную бутылку какого-нибудь вина, и тут он вспомнит, что у него есть коньяк и поставит его на стол. Все удивятся, и опять будет счастье. Отец нальет и ему рюмку коньяку, и они выпьют вдвоем как равные. А, может, и не нальет, да дело-то и не в этом.

Дело в том, что у него самый лучшие в мире родители и самый лучший в мире брат. И еще у него есть Женя. И все они ужасно его любят. И он их ужасно всех любит. Вот в чем дело.

Димон вышел из машины, попрощался с водителем и зашел в подъезд. Кажется, он не был в своем подъезде целую вечность. Как будто надолго уезжал и вот вернулся после долгих скитаний по всяким заморским странам. Подъездные запахи вернули его с небес на землю.

– Интересно, сколько будет стоить сделать здесь ремонт? – подумал он. – Тысяч в пятьдесят уложусь?

Глава 26. Слово – золото

У Сальвадора Дали есть картина «Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения».

Завораживающая, но жуткая, в общем-то, картина. Голая женщина, какие-то тигры, какой-то острый штык, нацеленный, кажется, ей прямо в грудь или в глаз. Ночной кошмар, одним словом.

Димону эту картину показала Женя, у нее дома было много альбомов по искусству. Димону картина запомнилась так сильно, что он все время вспоминал вот эти слова: «за секунду до пробуждения». И вспоминал именно в тот момент, когда уже проснулся, но когда еще не ясно самому, проснулся или нет.

С одной стороны, ты отчетливо понимаешь, что сознание вернулось, что сон, когда ты был не властен над собой, кончился, но, в то же время, ты знаешь, что сон – хитрая и коварная штука.

Он может убедить тебя, что ты пришел в себя, что ты в сознании, а на самом деле тебе все это по-прежнему снится, и ты по-прежнему бессильный и безвольный сладко посапываешь, уткнувшись в подушку, а тебе только снится, что ты проснулся и идешь умываться.

Димон не мог открыть глаза, потому что боялся: вот он проснется, пойдет умываться, потом за ним придет машина, отвезет его в Школу, и тогда он уже по-настоящему проснется. И выяснится, что нет Женьки, нет Берлоги, нет Кудрявцева, нет Машеньки, ничего этого нет, а есть сон.

Он еще полежал немного с закрытыми глазами и понял, что его разбудил какой-то незнакомый звук. Он прислушался к звукам ночной квартиры и услышал слабое жужжанье. Это внесло некоторую определенность, было приятно осознавать, что сон ушел.

Учительница биологии рассказывала им, что сниться может только что-то знакомое, известное, ведь сон – это отражение реальности, но никак не новая реальность. Если жужжит что-то незнакомое, значит это явь! А вот, что это жужжит, самое время понять. Пора окончательно просыпаться.

Димон открыл глаза. В комнате было темно, за шторами не было и намека на рассвет. Он встал с кровати, взял со стола коммуникатор, взглянул на время. Половина шестого.

Он вслепую прошлепал босыми ногами в коридор, из-под антохиной двери желтела полоска света. Он снова прислушался, тихое странное жужжанье доносилось явно оттуда.

– Каким дьяволом он там может жужжать в половине шестого утра? – свирепо подумал Димон. – Людям спать не надо, что ли?

Он открыл дверь с намерением надавать ему как следует, но увиденное умилило его. Антон в трусах сидел на полу, держал в руках подаренный вчера конек и любовно раскручивал ладонью его колеса.

Внезапно его пронзило острое чувство счастья, длилось оно какую-то долю секунды, Димон даже не успел осознать, что это было. Счастье возникло из ничего и мгновенно исчезло, не оставив следа.

Он вошел в комнату и сел на пол рядом с братом.

– Ну, что, мерил? Размер подходит? – шепотом спросил он.

– Мерил, – также шепотом ответил Антон, – на голую ногу подходят. Даже еще остается. А можно, я на твоем велике теперь буду кататься, а ты себе новый купишь?

– Можно, Тоха. Теперь все можно. Я теперь всем куплю по велику, и мы все вместе будем кататься.

– И мама?

– А что, думаешь, она не умеет? Давай, лучше досыпать, до подъема еще два часа.

Он убрал коньки в коробку, уложил Антона в кровать, погасил свет.

– Ну, значит, все хорошо. Значит, не сон, – подумал он, прыгая к себе в еще не остывшую постель. – Значит, скоро в Школу.

Сон окончательно ушел. Ясные утренние мысли замелькали у него в голове. Значит, на первом месте бизнес-план. Ладно, свой раздел мы напишем. Что непонятно, будет, у кого спросить. Да и Сеть на что?

Что еще надо продумать? Вот, вспомнил. Надо продумать торговые знаки. Ну, как Андрей придумал: «Скорая учебная помощь». А у нас как будет? Надо Женьку, что ли попросить, она по этой части профи.

Ну, во-первых, ясно, что обязательно там должно быть слово «система». Это притягивает внимание и внушает уважение. Не зря даже пластиковые окна, когда продают, то пишут «оконные системы», хотя какие там системы? Обыкновенные оконные замки, как у всех. Но у кого-то просто замки, а у кого-то «Системы»! Ясно, что Системы можно продать дороже, чем простые замки.

Хорошо. Теперь как назвать эти системы? Это самое главное.

Кто там молниями заведовал в Древней Греции? Юпитер? Нет, Зевс, кажется? Вот. «Системы Зевс».

Нет, тогда получается, что эти системы на вас сами молнии и нашлют. Не пойдет. Кому это надо, чтобы за твои же деньги на тебе же еще и молнии посылали? От таких систем «Зевс» мама, например, откажется сразу, какие бы они ни были надежные. А если мама откажется, то все другие женщины тоже откажутся. А мужчины ничего не решают. Загубим дело на корню!

Тогда «Анти-Зевс». Да, «Системы Анти-Зевс». Так лучше. Будет «Система Анти-Зевс – стандарт», это самая простая. И система «Анти-Зевс – Супер» – это с полной защитой электрических и электронных цепей, вообще, крыша от всего на свете.

Да, великое дело, слово!

Одно дело продать закопанный в землю железный прут, под названием громоотвод, а другое дело установить Систему «Анти-Зевс Стандарт». Цена будет отличаться как минимум в три раза! Понятно теперь, почему слова надо регистрировать, чтобы не украли. Слова, оказывается, дорого стоят, их надо защищать и охранять!

На душе стало весело, настроение поднялось. Так бывало с ним, когда удавалось найти красивое решение задачки по математике. От математики у него и выработалась привычка вот так рассуждать вслух. Он посмотрел на часы – половина седьмого. Рано. Ну и хорошо, что рано. Можно еще подумать спокойно раз приходят такие удачные мысли.

Значит, для оборудования бренд придумали. Теперь надо придумать слоган для рекламных роликов. Ну, как, например, «Тефаль – всегда заботится о вас» или в этом роде. Димон зажмурился и стал проговаривать шепотом: «Системы Анти-Зевс» – ля-ля-ля, ля-ля-ля. «Системы Анти-Зевс» – ого-го, ого-го. Должно быть коротко и понтово.

О чем, собственно, речь? Молния, гроза, гром. Надо что-то успокаивающее, чтобы мама, например, сразу успокоилась. «Системы Анти-Зевс – и вам не страшна гроза». Неплохо, но слабовато. Как говорил Коровьев, «Свистнуто, не спорю, но свистнуто, прямо скажем, средне». Много слов. Точнее «многа букаф».

Надо короче. «… И вам не угрожает гроза». Лучше. Гроза – угрожает – получается игра слов. Это хорошо.

А если так – «Гроза без угрозы»? Вот именно, «Системы Анти-Зевс. Гроза без угрозы!» Супер! Какие же хорошие мысли иногда приходят по утрам! Димон даже подпрыгнул на кровати и даже пропел себе под нос «Кто ходит в гости по утрам, тарам парам тарам парам…»

Он схватил коммуникатор, открыл блокнот и лихорадочно записал все, что придумал за утро.

Гроза без угрозы! По первому каналу телевидения! В газетах на первой полосе! И баннеры, баннеры в Сети. Флеш-баннеры с красивой сверкающей молнией и всплывающей как восход надписью: «Системы Анти-Зевс. Гроза без угрозы».

По утрам, когда мать не работала в ночную, они завтракали все вместе. Сегодня на столе была овсянка, черный бородинский хлеб, сливочное масло, копченая горбуша, остатки торта от вчерашнего пира и чай. Раньше, когда она только появилась в продаже, они любили норвежскую семгу или форель, но потом перешли на нашу кету с горбушей. Отец говорил, что норвежцы эту семгу выращивают на фермах, кормят генетически измененной соей, накалывают антибиотиками.

– И жирная чересчур, и чего от нее ожидать – неизвестно, а нашу горбушу камчатские да амурские медведи лопают – и ничего, не болеют пока, – приговаривал отец, подцепляя вилкой ломтик аппетитной рыбки, – вот и нам, даст Бог, на пользу пойдет.

– Пап, а ты знаешь, как наша Школа называется? Берлога!

– Что, серьезно?

– Серьезно, там даже табличка висит.

– Ну, и кто же у вас там главный медведь?

– Кудрявцев. Он на Лексусе ездит и на вертолете летает. Пап, а вот если кто громоотводы устанавливает, их можно назвать Повелители молний?

– Так ты теперь будешь Повелитель молний? Нет, вряд ли. Это тебе пока рановато. А вот Укротитель – пожалуй, можно.

– Пап, ты гений! Спасибо. Именно Укротители Молний!

– Димочка, – сказала мать, заботливо подливая ему свежего чая, – так если ты их теперь сам будешь ставить, сколько это нам будет стоить?

– Мам, я тебе обещаю, что этой же весной поставлю на даче громоотвод. Даже не громоотвод, а Систему. Систему Анти-Зевс Стандарт. Нет, даже Анти-Зевс Супер. С большой-большой скидкой! Стопудово!

– И сколько это будет все же стоить? – не успокаивался отец.

– Ну, допустим, со скидкой ту же тысячу долларов.

– А почему не десять тысяч? – начал закипать отец, – откуда вы все берете цены такие запредельные? Откуда у нормального человека свободная тысяча долларов? Ну, как вы эту цену определили?

– А действительно, – подумал Димон, – почему не десять тысяч? Значит, еще нужна была бы Система «Анти-Зевс – Элит» – для особенно богатых. Такая же, как Супер, но в три раза дороже. За десять тысяч. Будут брать, никуда не денутся! А нормальным людям сделаем дешевле за счет этого.

Отцу же ответил:

– Пап, ну если есть люди, которые бутылку шампанского за 10 000 евро покупают, почему им не продать громоотвод за 10 000? Спрос рождает предложение! А нормальные люди, конечно, за 10 000 не купят.

Димон не стал дожидаться, когда водитель позвонит ему в домофон, а решил сам подождать его на улице. Перед тем как выйти, он в прихожей протянул матери радужную красную пачку купюр – оставшиеся у него наликом 80 000 рублей.

– Это тебе мам. Если кончатся, ты мне скажи, я еще дам. И у меня просьба: ты мне купи одежду. Костюмы там, парочку, только разные. Рубах побольше, галстуки, туфли. На вырост не покупай, вырасту – еще купим. Очень дорогие не надо, но и не экономь, надо посолидней выглядеть. Спроси там, в магазине, какие модные самые.

– Димочка, деньги то какие большие. Это тебе зарплату заплатили?

– Нет, мам. Это вроде стипендии. Есть еще на карточке. Зарплату пока не заработал.

В машине он, уже привычно для себя отметив, что включена волна Хит-FM, попросил водителя приглушить звук. Надо было сделать несколько звонков. На работе будет некогда.

Он достал коммуникатор. Михе звонить рано, спит. Разница по времени с Молдавией – 2 часа. Гудвину звонить не будем. Обойдется. Он набрал номер Жени. Сонный Женькин голос отозвался не сразу:

– Привет. Ты чего в такую рань? И, вообще, куда ты пропал?

– Да я не пропал. Я здесь. У меня столько новостей, и все хорошие.

Ему страшно хотелось рассказать ей о том, что он теперь большой начальник, что у него свой кабинет, своя обалденная тачка с личным водителем. Что он теперь может позволить себе такое, что … он даже сам не знает, чего он хочет себе позволить. Но водитель бы все услышал, тишина в машине стояла как в зимнем лесу.

– Жень, я в новой школе учусь, тут все круто. И плюс работаю. Времени днем совсем нет, могу говорить только после 6 вечера. Запиши на всякий случай мой рабочий. – И он продиктовал Жене телефон своего офиса, записанный на визитной карточке, которую вчера выдала ему заботливая Мария Станиславовна.

Это было, конечно, лишним делом. Найти его можно было и по мобильному, но Димону очень хотелось, чтобы Женька позвонила по рабочему, а Мария Станиславовна ответила ей, как она отвечает всем:

– Приемная Чернова, слушаю. Дмитрия Ивановича? Представьтесь, пожалуйста. По какому вопросу? Спасибо, соединяю.

Тогда бы и объяснять долго ничего не пришлось бы, все бы сразу стало понятно.

– Ну, и кем ты работаешь? – спросила Женя – Мне там нельзя на работу устроиться? Я тут всем свои резюме рассылаю, рассылаю, да толку чуть.

– Да, нет, к сожалению, – с досадой сказал Димон, – у нас инженеры требуются, электрики, кладовщики всякие. Но ты не расстраивайся, что-нибудь придумаем. Ты в Питере была? Хочешь, поедем на выходные?

– У тебя там что, знакомые появились?

– Нет, знакомые новые не появились, а возможности новые появились. Я тебе вечером все расскажу.