Текст книги "Банды Чикаго"

Глава 7
«ГОРОДОМ ПРАВИТ УЖАС»

1

В промежутке между 1890-м и 1910 годами территория Чикаго увеличилась почти до двухсот квадратных миль, а численность населения достигла 2 185 283 человек, прирост за двадцать лет составил больше миллиона. Чикаго обогнал Филадельфию, став вторым после Нью-Йорка как по численности населения, так и по финансовому обороту; ежедневно там проводилось банковских взаиморасчетов на сорок миллионов долларов, а налогооблагаемой собственности там было на два миллиарда пять миллионов долларов. «Чикаго, – писалось в одной из журнальных статей в 1910 году, – выделялся масштабами своих финансовых учреждений, великолепными парками и общественными спортивными площадками, университетами, эффективной общественной системой школьного образования; что же касается других учреждений образовательного и художественного характера, повышающих культурный уровень, то с их помощью Чикаго получил просвещенное, культурное и прогрессивное население».

Но Чикаго выделялся также и другим: масштабами преступлений и социальными проблемами, политической коррупцией, беспомощностью полицейского управления; несовершенством законодательства о строительстве, что привело к ужасным последствиям 30 декабря 1903 года, когда шестьсот два человека погибли в огне при пожаре в «Ирокезском театре»; и многоязычным населением. Нерегистрируемым и практически неуправляемым стал наплыв иммигрантов, который из маленькой струйки в 1890-м перерос в бурный поток в первые десять лет XX века. Бандиты и законопослушные граждане из Европы тысячами хлынули в Чикаго, принося с собой свои традиции и ненависть, свою вражду и кровную месть, свои особенные способы отмщения и ответных действий, расселяясь этническими группами и сопротивляясь даже слабым попыткам американизировать их. К 1890 году из всех американских городов в Чикаго проживало самое большое количество поляков, шведов, норвежцев, датчан, цыган, хорватов, словаков, литовцев и греков; по количеству проживающих в городе цыган Чикаго считался вторым во всем мире, по количеству шведов и норвежцев – третьим, по количеству поляков – четвертым и пятым – по количеству немцев.

2

Как и в предыдущие периоды роста населения города, криминальный мир опережал по темпам развития муниципальные структуры. Нельзя было не заметить, что город поделили между собой всемогущие игорные синдикаты, что процветает порочное содружество борделей и политиков, что идет возрастание влияния хозяев салунов, широко распространяется коррупция в полицейском управлении, что в итальянском и сицилийском кварталах появились вымогатели и убийцы из «Черной руки» и что наблюдается рост числа детских и молодежных банд, предшественников противозаконных организаций эпохи сухого закона. Преступность достигла невероятных размеров; в полицию поступали буквально тысячи сообщений о нападениях и ограблениях и сотни сообщений об убийствах. Шесть месяцев в 1906 году был период, когда ограбления со взломом совершались каждые три часа, простое ограбление каждые шесть часов и по убийству каждый день.

Газеты начали привлекать внимание чикагских «прогрессивных и просвещенных граждан» к сложившейся ситуации в начале лета 1903 года. Осенью того же года несколько гражданских организаций провозгласили, что будут бороться против господства криминального мира, и в декабре массовый митинг граждан учредил, как когда-то, комиссию двадцати пяти, целью которой было «искоренить преступность в Чикаго». Гражданская ассоциация выдвинула сто пятьдесят обвинений против Машмаута Джонсона и прочих за азартные игры, но никто так и не оказался в тюрьме. Карикатурист Клэр Бригс тщательно вырисовывал «доспехи», которые следовало надевать, если по необходимости люди покидали укрытие своих домов ночью, а мэр Картер Харрисон-младший всерьез предложил, чтобы этим отважным людям «разрешили носить пистолеты под одеждой». Мэр пообещал провести чистку, и «Америкэн» с сарказмом посоветовала ему начать ее с того, чтобы поменьше использовать право на помилование, которым наделили его по уставу города; газета выявила, что за шесть недель с 1 октября по 15 ноября 1903 года мэр помиловал сто десять человек, которые отбывали срок в Брайдуэлл за грабеж и другие преступления. «Воры и преступники, – писала «Америкэн», – хлынули на улицы вновь промышлять своими револьверами и дубинками, еще не начав даже отбывать срок». Были опубликованы данные, из которых следовало, что у многих освобожденных был «длинный послужной список» и что в большинстве случаев члены городского управления ходатайствовали о помиловании.

7 декабря 1903 года Государственная комиссия по помилованиям внесла очередную лепту в пополнение преступного мира, освободив Джимми Денлэпа, который на протяжении почти что сорока лет был одним из самых известных взломщиков и грабителей банков. В 1900 году он был приговорен к сроку в двадцать лет и препровожден в Джолье. Почти в то же время, как писали газеты, возвращается в Чикаго Майк Берк, чикагский вор, укравший в общей сложности полмиллиона долларов за время своей долгой и блестящей карьеры вора-карманника и мошенника. «Америкэн» предложила отпраздновать возвращение этих выдающихся граждан и официально предоставить им полную свободу действий на том основании, что они бы и так ее получили. На празднике предлагались следующие развлечения:

«Банкет за счет Государственной комиссии по помилованиям.

Ленч в клубе мошенников за счет Уильяма Пинкертона.

Прием на открытом воздухе за счет Объединенной ассоциации выдающихся граждан.

После приема пышное шествие, включающее в себя:

Оркестр грабителей банков;

Государственная комиссия по помилованиям и Джеймс Денлэп на помосте, как символ прогресса;

Оркестр бандитов с флейтами и барабанами;

Майк Берк в карете, увешанной часами, деньгами, кольцами, бриллиантами и кошельками, которые он украл;

Духовой оркестр мошенников;

Местное 326-е отделение ограбленных граждан;

Известные грабители и мошенники в омнибусах;

Убийцы – верхом;

Авторы дешевых романов – пешком».

В конце осени 1903 года Комитет членов государственного управления на какое-то время прекратил брать взятки и назначил комиссию, чтобы проверить заявления о взяточничестве в полицейском управлении и выяснить причину широко расходящихся слухов о смычке правоохранительных органов с владельцами салунов и преступным миром.

Комиссия заседала несколько недель и выслушала миллионы показаний свидетелей. В результате было отозвано несколько лицензий на содержание салунов и наказано несколько полицейских. Но в целом полиция была реабилитирована, и крупные чиновники хвастались, что скоро они выдворят из Чикаго всех известных преступников; в газетных статьях они заявляли, что чикагская полиция – самая лучшая в Соединенных Штатах. Однако 19 марта 1904 года газеты опубликовали доклад капитана Александра Пайпера, бывшего офицера армии Соединенных Штатов, а позже – представителя комиссара полиции Нью-Йорка, который прибыл в Чикаго с группой детективов из Нью-Йорка и провел тщательное внутреннее расследование по приказу городского клуба. Доклад капитана Пайпера гласил, что в Чикаго есть много честных, умных и способных полицейских, но в целом работа полиции неэффективна и неудовлетворительна, десять процентов личного состава или слишком стары, или слишком толсты для активной службы, а еще с сотню непригодны по причине порочности и плохих привычек. Более того, многие полицейские сами боятся воров, у других не хватает ума, чтобы справиться с мошенниками, многие увиливают от своих обязанностей, по причине отсутствия достаточной физической подготовки, бездельничают, пьют в салунах во время дежурств и водят дружбу с хозяевами салунов. В расследованиях капитана Пайпера приводятся наблюдения, что он обнаружил только одного полицейского, чья форма была аккуратной, и из всех пьющих полицейских только один заплатил за свою выпивку. В своем докладе Пайпер заявил, что полиции требуется тысяча мужчин в возрасте от двадцати одного до двадцати пяти лет немедленно и еще тысяча – в течение двух лет.

3

В последние два месяца 1905 года и в первые два 1906 года преступность достигла своего пика; простые граждане, в особенности женщины, никогда не были в большей опасности, чем в этот период, каждому грозило быть ограбленным или убитым. Особенно эта ситуация была острой на севере города, где по непонятным причинам количество полицейских сократили наполовину менее чем за десять лет, хотя район продолжал интенсивно расти. Не опасаясь, что их действия могут пресечь, банды хулиганов и головорезов бродили по улицам от заката до рассвета. Они грабили любого пешехода, который им попадался, и все эти преступления отличались жестокостью; иногда разбойники раздевали своих жертв, привязывали их к фонарным столбам и резали тело ножами и бритвами. Они вламывались в магазины и дома, устраивали оргии и пьянки на лужайках и даже на крыльце домов и преследовали любую женщину, которая им попадалась. Если им удавалось поймать ее, они тащили ее в переулок и насиловали. Если она сопротивлялась, ее избивали, иногда даже до смерти.

За двадцать четыре часа, которые истекли в десять часов вечера 6 января 1906 года, список преступлений в Чикаго включал четыре убийства, семь самоубийств и десять смертей вследствие взрыва бомб и других насильственных действий. С 26 июля 1905 года по 13 января 1906 года было совершено пятьдесят четыре убийства. Двадцать жертв были женщинами, которых грабили до или после смерти. Последним в этой серии было жестокое убийство миссис Фрэнк С. Холлистер, жены хозяина типографии, уважаемой женщины с севера города, которая вышла из дома днем 12 января, чтобы петь на похоронах. Ее нашли на следующий день в куче мусора на Белден-авеню. Ее изнасиловали и задушили медной проволокой; тело ее было избито до состояния мешка с внутренностями.

Убийство миссис Холлистер ввергло весь север города в панику, какой жители не испытывали со времен пожара. Многие семьи бросили свои дома и укрылись в отелях в центре города; сотни других договорились покинуть город вместе. Женщины боялись выйти из дома даже днем; после того как наступал вечер, они прятались за закрытыми на замок дверьми и забаррикадированными окнами. Во многих домах горел свет всю ночь, и мужчины не спали до рассвета. Каждый чужак, который звонил в дверь или проходил мимо по переулку, подпадал под подозрение, и компании по коммунальным услугам перестали посылать своих инспекторов и сотрудников для снятия показаний счетчиков, так как были случаи, когда напуганные хозяева пристреливали их. Чикагская «Трибюн» объявила, что «городом правит ужас, ни один город в мирное время не занимал такое высокое место по количеству совершаемых преступлений, как Чикаго». Доклад большого жюри округа Кук гласил, что «наше общее мнение таково, что подобное беззаконие не может больше продолжаться с молчаливого согласия чиновников». Миссис В.С.Л. Кьох, член комитета по образованию, написала в «Трибюн»: «Преследовать женщину и бить ее по голове куском газовой трубы, кажется, стало любимым развлечением мужчин Чикаго. Мужчина лежит в засаде, ожидая свою добычу, как охотник в Восточной Индии ожидает приближения тигрицы. Признаком высокого класса считается схватить добычу поближе к дому, словно это показывает такое же мастерство, какое проявляет охотник, подстерегая тигрицу возле ее жилища».

Во всем городе священники молились, чтобы Бог защитил чикагских женщин и детей, и их собрание приняло резолюцию, настаивающую на том, чтобы полиция покончила с активной деятельностью криминального мира. Были назначены комиссии, чтобы доводить резолюции до чиновников. Массовые митинги проводились как на севере, так и на западе; на одном из таких митингов выступающий заявил, что «ситуация достигла точки, когда никто не чувствует себя в безопасности, особенно наши жены и дети». В Гарфилд-парке на западе на собрании ста пятидесяти представителей пятидесяти церквей и шести гражданских организаций была образована лига «Закон и порядок»; учреждались комиссии, которые должны были изучить всю ситуацию. Полицейская комиссия городского управления проголосовала за то, чтобы добавить пятьсот человек в штат полицейских, но ничего не делала, чтобы очистить их ряды от некомпетентных сотрудников. Лига «За ужесточение законов» организовала массовый митинг граждан, и в своей сенсационной речи священник В.Х. Бернс заявил: «Чикаго стал еще хуже, чем был в 1879 году. В те дни я видел, как двух человек повесили на фонарных столбах, и это послужило многим хорошим примером». Другой митинг, который прошел в отеле «Аудиториум», учредил комиссию, чтобы обсудить насущный вопрос с мэром Эдвардом Ф. Дюном и начальником полиции Джоном М. Коллинзом. «Клуб северного побережья» тоже учредил подобную комиссию. Город был практически наводнен комиссиями, которые принимали резолюции и издавали постановления.

В двух районах северной части города рост полицейской активности привел к выдворению самых отъявленных бандитов и некоторому обузданию волны преступности. Так, в Шеридан-парке и в Буена-парке массовые митинги способствовали назначению «комитетов бдительности», которые начали работать, не поднимая вокруг себя много шума. В обоих районах были организованы патрули, улицы патрулировались днем и ночью частными детективами, одетыми в форму и хорошо вооруженными. Женщин, которым было необходимо выйти из дома, просили сообщать в штаб патрульной службы, чтобы им предоставили вооруженную охрану. В результате в Шеридан-парке и в Буена-парке не напали ни на одну женщину, не ограбили ни одного пешехода. Человек с оружием внушал преступникам уважение.

4

Самые отъявленные преступники и головорезы, терроризировавшие Чикаго в XX веке, происходили из двух районов – 38-го полицейского участка на севере и 22-го на западе. 38-й был ограничен на юге Дивижн-стрит, на севере и востоке – рекой Чикаго. В нем насчитывалось тридцать две тысячи жителей и четыреста салунов, почти по одному на каждые восемьдесят человек, и, наверное, еще половина от этого числа мест, где спиртным торговали незаконно. Самые ужасные из этих притонов находились в районе, получившем название «Маленький Ад», – это была сеть борделей, низкопробных гостиниц и винных лавок между Ласалль-стрит и рекой. Одно из заведений Маленького Ада обслуживало только дегенератов мужского пола. Другое населяли сплошь одни наркоманы, здесь открыто продавали кокаин, морфий. Там можно было взять напрокат в любое время ножи и пистолеты, можно было найти человека, который готов совершить любое преступление за несколько центов. За пятьдесят один день 1906 года полиция 38-го участка арестовала девятьсот человек, больше ста из них были замешаны в таких преступлениях, как убийство, изнасилование, грабеж и другое. Можно было бы арестовать и больше, если бы местность постоянно патрулировали.

Но 38-й округ, несмотря на многочисленность преступников в Маленьком Аду, был раем по сравнению с двадцать вторым, который иногда называли районом Максвелл-стрит, но куда чаще – Кровавой Максвелл. Около двух миль в длину и одной мили в ширину, Кровавая Максвелл была ограничена на севере – Харрисон-стрит, на западе – Вуд-стрит, на юге – Шестнадцатой улицей и на востоке – южным рукавом реки Чикаго. В него входили «темные речные районы»: негритянский, итальянский и цыганский кварталы, равно как и большие поселения русских, литовцев, греков, поляков, ирландцев и немцев численностью более двухсот тысяч человек и с самым большим количеством салунов. Полицейский участок был расположен на Максвелл-стрит на расстоянии трех кварталов на запад от Холстед-стрит, и «на его территории, – писала чикагская «Трибюн», – есть такие углы, салуны и дома, которые видели становление, деятельность и часто – смерть самых отъявленных преступников, которые когда-либо существовали». В двух кварталах от участка был угол Сангамон-стрит и Четырнадцатой улицы, известный на протяжении более чем двадцати пяти лет как Угол Мертвеца. Здесь было убито полицейских и преступников больше, чем в любом другом месте Чикаго.

В южной части Кровавой Максвелл, на Джонсон-стрит, располагалась школа Уолш, которая стала сценой самой известной борьбы, когда-либо описанной в летописях истории Америки, – войны между враждующими бандами школьников, которая началась в 1881 году и продолжалась почти тридцать лет, в течение которых несколько человек были убиты, застрелены или сильно покалечены обломками кирпичей и дубинками. Банды называли себя «ирландцы» и «цыгане», члены этих банд разделялись не по национальности, а по месту проживания: мальчишки, которые жили на востоке от Джонсон-стрит, были «ирландцами», а те, которые жили на западе от нее, были «цыганами». Несколько лет мальчики носили ножи и пистолеты в школу, и бывали случаи, когда они резали друг друга или стреляли друг в друга прямо в классах и сражались не на жизнь, а на смерть на улицах и на игровых площадках. Последняя перестрелка произошла в декабре 1905 года, когда двадцать пять «ирландцев» под предводительством известных по кличке Близнецы Майка и Джорджа Макгинисов, которые были еще и главарями небольших банд, выступили против такой же банды «цыган» под руководством Джо Фишера. До приезда полиции было сделано сорок или пятьдесят выстрелов, но никого не ранили. Возраст молодых бандитов колебался от десяти до пятнадцати лет, и многие были настолько малы, что держали пистолет двумя руками при стрельбе. Несколько лет после перестрелки 1905 года каждого мальчика, который ходил в школу Уолш, обыскивали, перед тем как разрешить им войти в здание.

11 февраля 1906 года чикагская «Трибюн» описала Кровавую Максвелл как «самый ужасный округ во всем мире». Там также говорилось:

«Более того. Это самый многонациональный район во всем мире. Такого многообразия людей разных национальностей и образов жизни не найти ни в одном другом районе. Он разделен на дюжины секций, где проживают не только европейцы, но и выходцы из Азии. <...> Это центр преступности всей страны. Самые отъявленные убийцы, разбойники и воры рождались здесь и вырастали в таких количествах, что превысили по численности любой другой район на поверхности земли. Упиваясь свободой, которую они получили из-за недостаточного контроля полиции, воодушевленные криминальными традициями, которые появились в районе до них, они жили больше как животные, а не люди, сотни и тысячи мальчиков и мужчин день за днем и год за годом вели преступный образ жизни.

Множество убийств, сотни перестрелок и вооруженных стычек, тысячи изнасилований, грабежей – таков ежегодный криминальный список этого злачного места, которое находилось в миле от сердца Чикаго. Убийцы, грабители, разбойники, карманники и другие преступники воспитывались здесь в ужасных условиях. Из Максвелл вышли многие самые ужасные преступники, если не сказать самые ужасные, которых Чикаго когда-либо видел. Из Максвелл вышли самые ловкие грабители, взломщики, воры любой масти; из Максвелл вышли самые жестокие банды. В общем, можно сказать, что ни в одном округе не было такого количества профессиональных преступников, сколько их насчитывалось здесь».

Территория, которая позже стала известна как Кровавая Максвелл, была «криминогенным районом», кишевшим бандитами, головорезами, ворами и другими преступники уже в середине 50-х годов XIX века. Этот район был главной колыбелью чикагской преступности почти три четверти века, хотя был короткий период в 80-х годах, когда полиция под руководством капитана Саймона О'Доннела, работавшего в полицейском участке на Двенадцатой улице, привела район, как писал Джон Дж. Флинн в своей летописи о чикагской полиции, «в состояние, близкое к приличному», заставив преступный мир покориться дубинкам. Но капитана О'Доннела вскоре перевели в другое место, и Кровавая Максвелл сразу же вернулась в прежнее состояние. Шесть лет после пожара 1871 года основное население района составляли ирландцы, и бандиты унаследовали все воинственные черты этой нации; жизнь в Кровавой Максвелл была сплошной непрерывной битвой. Характерной чертой местных жителей было самостоятельное решение всех проблем; ирландские бандиты старой закалки не прибегали к помощи, за исключением тех случаев, когда их атаковала полиция или другая банда, намного превосходящая по численности. Они начали собираться в банды, чтобы суметь противостоять угрозе переполнения района в 70-х и 80-х годах XIX века немцами и евреями; бандиты немецкой и еврейской национальности в ответ объединялись для самообороны, так же как это делали другие. За несколько лет расовые и национальные черты переплелись, но иногда корни вносили небольшие различия. Существовали банды, в которых были люди из дюжины стран. Но до конца 90-х годов XIX века превосходство оставалось за ирландцами.

Самой опасной из всех банд Кровавой Максвелл в последние пятнадцать лет XIX века была банда с Джонсон-стрит, лидером которой был Бафф Хиггинс, его помощниками были Кровавый Гери и Джонни Мортелл; банда с Генри-стрит, которая однажды, под руководством ужасного Криса Мерри, впоследствии повешенного за то, что запинал свою жену, которая была инвалидом, до смерти, однажды устроила двухчасовую перестрелку с отрядом полицейских; группировка Мортелла – Макгроу во главе с Биллом Мортеллом, который получил долгий тюремный срок, и Джеком Макгроу, который завязал и стал вести мирную жизнь преуспевающего каменщика; и банда Макгенов, которой руководили Джимми Макген, у которого была только одна нога, что не мешало ему быть крайне проворным, и его пять сыновей. Макген и его бандитское потомство были удачливыми ворами на протяжении многих лет. В 1903 году, когда семейка попала под обозрение чикагской «Джорнал», один из сыновей был в исправительной колонии, другой в исправительном доме, третий в тюрьме округа Кук, четвертый тоже где-то сидел, а пятого отец убил в пьяной драке.

Не менее важной, хотя и в другой области, была необычная банда воров, широко известная как банда Вейсс, или банда Байт, которая появилась в 1866 году, когда шесть сыновей и две дочери вдовы Маргарет Вейсс с Максвелл-стрит, переженившись, породнились с семьей Ренич, состоящей из десяти дочерей и двух сыновей. Дети от этих браков вновь переженились друг с другом, и к концу 90-х годов XIX века все родственники образовали клан более ста человек, каждый из которых, по данным полиции, был преступником и приблизительно двадцать из которых попали в тюрьму. Много лет главным штабом банды был отдельный дом на Купер-стрит в Лэйк-Вью, из которого полиция многократно вывозила краденые вещи. Номинально лидерами группировки в 90-х годах были Джордж и Мэри Миллер, но мозгами этой банды была сестра миссис Ренич, Ева Гуслер, больше известная как Ева Корова, которая была самой профессиональной карманницей и магазинной воровкой, которая когда-либо жила в Чикаго. Ева Корова планировала и разрабатывала все криминальные дела, в которых участвовала банда, а также обучала воровать детей, едва они начинали ходить. Один из необычных способов использования детей в магазинных кражах открыли в 1903 году, когда полиция арестовала Мэри Бостон и ее пятилетнюю племянницу в магазине. На миссис Бостон было очень широкое длинное платье с большими карманами, пришитыми изнутри, и она медленно двигалась по магазину, а маленькая девочка передвигалась вместе с ней под юбкой. Когда женщина видела вещь, которую она хотела украсть, она незаметно скидывала ее с прилавка, а ребенок поднимал ее и клал в один из карманов.

Криминалисты, которые допрашивали Криса Мерри, когда тот оказался за решеткой, описали его как «самый отборный цветок на поле преступности». Но «это, – писала чикагская «Трибюн», – был сарказм. Мерри был одним из самых ужасных преступников, когда-либо проживавших в Чикаго». Список преступлений, совершенных Мерри, был превзойден многими, но сомнительно, чтобы в Кровавой Максвелл или любом другом районе города жил более свирепый и мощный боец. У него были все данные – и темперамент и телосложение, – для этого популярного занятия; немногие обладали достаточным мужеством, чтобы выдержать натиск такого здоровяка с длинными руками, огромными кулаками и большим круглым лицом с маленьким носом и поросячьими глазками. Обычно Мерри был мрачен и угрюм, его посещали страшные припадки гнева по малейшему поводу, а то и безо всякого повода. В таких случаях, – как писала «Трибюн», – он становился сорвавшимся с привязи демоном и вел себя скорее как безумный зверь, чем как человек». Он рычал и ворчал, он дрался зубами, кулаками, ногами и любым оружием, которое только попадалось под руку, и всегда уродовал каждого, кто осмеливался встать у него на пути. Полиция, как правило, его не трогала, но, когда его уже никак нельзя было не арестовать, на это задание высылали отряд из шести – восьми человек.

Официально Мерри был розничным торговцем, но фургон, который он водил по Кровавой Максвелл, был не более чем контейнером для складирования краденого и средством для бегства. Банда Генри-стрит, воодушевленная своими успехами и страхом, который она вызвала в окрестностях, стала самой удачливой преступной группировкой района; Мерри и его люди часто проходили по улицам Максвелл и Холстед средь бела дня, открыто хватая все, что им понравится, из магазинов и с выносных прилавков, и бросали добычу в фургон торговца. Больше всего почему-то банду привлекал «шелк» – под этим словом подразумевалось все, что можно было найти в портновской лавке, – пуговицы, нитки, лоскуты, отделочные материалы, даже швейные машины и утюги. Мерри также приписывают внедрение, по крайней мере на Максвелл-стрит, способа грабить, известного под названием «с ноги», каким позже с таким успехом пользовался Джон Диллинджер и многие другие известные преступники. Фургон Мерри с полдюжиной гангстеров подъезжал к предварительно выбранному магазину, один человек оставался в фургоне с вожжами в руках, двое – на тротуаре с револьверами, отпугивая прохожих и высматривая полицию, а Мерри выбивал ногой дверь магазина, откуда вслед за этим быстро вытаскивалось все, что попадалось под руку. После этого грабители скрывались от преследования в фургоне, точно так же, как позже это делал Диллинджер в автомобиле.

Типичным порождением Кровавой Максвелл был Бафф Хиггинс. Ни единого дня в своей жизни он не работал, а жил только на средства, которые добывались кражами и грабежами, а все свободное от этих занятий время проводил в салунах и борделях. Он жил чуть раньше, чем Мерри, и никогда не имел такой репутации бойца, как Крис-троглодит, но полиция в свое время считала его самым опасным преступником района. Среди старожилов Максвелл-стрит до сих пор бытуют легенды о его деяниях, но несколько хорошо знавших его человек в 1906 году заявили журналисту из «Трибюн», что «в душе он был сущим трусом и преуспел на поприще негодяя только благодаря своей готовности применить револьвер, когда дела шли плохо». Он всегда носил с собой два ствола и стрелял превосходно.

Хиггинс родился в Ирландии в 1871 году; в Соединенные Штаты его привезли родители, когда ему было два года. В 1874 году семья его переехала в Чикаго и поселилась на Джонсон-стрит, в районе Максвелл. Бафф несколько лет ходил в школу Уолш и в начале 80-х годов XIX века стал одним из вожаков «ирландцев» и водил этих малолетних головорезов в походы против «цыган». В возрасте тринадцати лет он бросил школу и сколотил банду мальчишек, которые били стекла, грабили лотки с фруктами, забрасывали камнями уличных торговцев и доставали коммерсантов. К пятнадцати годам Бафф Хиггинс был уже законченным вором и завсегдатаем салунов и борделей, а к восемнадцати стал признанным вожаком банды Джонсон-стрит. Королем гангстеров Джонсон-стрит пробыл около пяти лет, совершив бесчисленное количество ограблений, убив, как минимум, двоих и ранив еще с полдюжины человек, в том числе двух или трех полицейских. Его часто арестовывали, но торговцы и прочие его жертвы отказывались свидетельствовать против него из страха мести со стороны его товарищей по банде. Так что серьезных проблем у него не возникало вплоть до утра 3 сентября 1893 года, когда он вломился в дом Питера Маккуи на Джонсон-стрит, 153. С ним были Кровавый Гери и Джонни Мортелл, «выдающаяся личность», приговоренная в 1880 году к пожизненному заключению за убийство полицейского, но помилованная два года спустя Государственной комиссией по помилованиям.

Обшарив весь остальной дом и плотно набив мешок, эта троица вошла в спальню Маккуи. И в тот момент, когда Хиггинс запихивал в мешок пару брюк, Маккуи вдруг проснулся и резко выскочил из постели. Хиггинс не раздумывая выстрелил в него, после ожесточенной схватки с отрядом полиции грабители были арестованы. Гери и Мортелл попали за решетку, а Хиггинса признали виновным в убийстве первой степени. 23 марта, в возрасте двадцати двух лет, он был повешен в тюрьме округа Кук.

Повешение Баффа Хиггинса

Со смертью своих вожаков банды Джонсон-стрит, Генри-стрит и Мортелла – Макгроу пропали со сцены как организованные преступные группировки, но десятки других группировок продолжали поддерживать славу Максвелл как бандитского района, как будто он вновь находился под пятой Криса Мерри и Баффа Хиггинса. Самыми главными из этих шаек были банда Дейли, штаб которой находился на Максвелл-стрит и которая распалась только в 1905 году, когда полиция арестовала Тома и Джека Дейли и отправила их в Джолье за разбой; «банда сорока двух» с Тейлор-стрит, изначально – группа мальчишек-друзей, из которой выросла знаменитая банда карманников, автомобильных воров и грабителей, проникающих через разбитые окна; и «Долинная банда» с Пятнадцатой улицы, организованная в середине 90-х годов XIX века чуть южнее гетто и просуществовавшая около сорока лет.

Самыми значительными из вожаков «Долинной банды» были Большой Гейни Миллер и Джимми Фарли, опытные карманники и взломщики, пик расцвета которых пришелся на начало XX века. Они отправились в тюрьму в 1905 году, а вместе с ними и двое других членов банды – Тутси Билл Хьюджес и Куни Лис, о которых полиция отзывалась как о самых ловких ворах, когда-либо орудовавших в районе Максвелл-стрит. После ареста Миллера и Фарли банду на протяжении нескольких лет возглавлял Ред Болтон, карьера которого тоже окончилась в тюрьме, куда он попал на пожизненный срок за убийство. Болтона сменил Пэдди Райан, известный скорее как Пэдди Медведь, краснорожее ходячее недоразумение – ростом чуть выше пяти футов, а весом больше двухсот фунтов, – владелец салуна с сомнительной репутацией на юге Холстед-стрит, один из самых страшных людей за всю историю Кровавой Максвелл. В 1920 году его убил Уолтер Куинлен, по прозвищу Коротышка, который позволил себе узурпировать жену гангстера, попавшего за решетку, и был за это жестоко избит. Коротышка несколько лет отсидел в тюрьме, а выйдя на свободу, открыл салун на углу Семнадцатой улицы и Лумис-стрит, который быстро превратился в место встреч гангстеров и убийц. За один обыск полиция конфисковала в салуне Коротышки дюжину автоматических пистолетов, десять пуленепробиваемых жилетов и два пулемета. В конце концов Коротышку убил Пэдди Лис, сын Пэдди Медведя.