Текст книги "Банды Чикаго"

12

Над жестокой резней гангстерских войн реяло кровавое знамя Аль Капоне. К концу зимы 1927 года, несмотря на враждебность Багса Морана и частые всплески недовольства в рядах сицилийцев, прежний бруклинский громила стал непревзойденным авторитетом преступного мира Чикаго. Более того, его известность приобрела такие масштабы, что знаменитая семитонная бронированная машина, в которой сидел коротышка гангстер на шелковых подушках с большой сигарой во рту и кольцом с бриллиантом на пятьдесят тысяч долларов на левой руке, стали одной из главных достопримечательностей города; туристическая поездка в Чикаго считалась неудавшейся, если за ее время ни разу гостю города не встретился автомобиль Капоне. Достаточно было шепотка «Капоне едет!», чтобы движение остановилось и тысячи любопытных горожан вытянули шеи. В Сисеро гиды в экскурсионных автобусах показывали туристам кабак «Готорн», именуя его «замком Капоне».

За три-четыре года бытности Капоне криминальным боссом второго по значимости города Америки его слава распространилась по всему свету. Европейские журналисты ехали за четыре тысячи миль, чтобы взять у него интервью; он получал письма от поклонников и поклонниц с Востока, из Африки и Австралии и практически изо всех стран Европы. Одна женщина написала ему из Лондона с предложением оплатить его поездку в Англию, если он приедет к ней и убьет ее соседей. Наверное, ни о ком в мире не говорили и не писали столько, сколько о Капоне, и уж стреляли в него точно больше, чем в кого-либо другого. Он был героем множества книг, в большинстве своем сентиментальных и недостоверных. С печатных станков сходили романы, биографии, исторические и психологические исследования, журнальные и газетные статьи, даже стихи, посвященные Аль Капоне; его манера поведения и разговора запечатлена в различных спектаклях и кинофильмах.

Ходили легенды о том, с каким размахом он тратит деньги – полмиллиона долларов на свое роскошное имение под Майами во Флориде; его бронированный автомобиль стоил двадцать тысяч; девушкам-гардеробщицам он никогда не давал меньше десяти долларов, а мальчикам – разносчикам газет – меньше пяти; минимальный размер чаевых официанту у него составлял сто долларов; с собой же на карманные расходы он всегда носил по пятьдесят тысяч и тратил их на что попало. Ходили легенды и о его небывалой щедрости – на рождественские подарки он ежегодно тратил более пятидесяти тысяч долларов. Своим близким друзьям он в любое время пог подарить пояс с бриллиантовой пряжкой или портсигар из чистого золота, инкрустированный драгоценными камнями. Своих наймитов из числа политиков он развлекал на изысканных банкетах и следил за тем, чтобы их подвалы были полны лучшим шампанским. Говорят, что он крайне сочувственно относился ко всем несчастным и каждую зиму отдавал приказы угольным складам и магазинам Сисеро предоставить одежду, продукты и уголь беднейшим семьям города. Ходили легенды и о его страсти к азартным играм – он делал ставки по пятьдесят и по сто тысяч на один кон и уж никогда не ставил меньше тысячи, если только играл не с друзьями, которые находились «не при деньгах». Как-то раз в Готорне от выиграл триста пятьдесят тысяч за два дня, а в другой раз в Новом Орлеане за один вечер просадил шестьсот тысяч. В 1928 году он как-то подсчитал, что с момента своего появления в Чикаго в 1920 году успел потратить семь миллионов долларов.

Но Капоне мог себе все это позволить, потому что его личное состояние оценивалось в сорок миллионов долларов, и правил он криминальной империей, валовой доход которой составлял более ста миллионов долларов в год – шестьдесят приносила торговля пивом и спиртным, двадцать пять – игорные дома и площадки собачьих боев, десять – бордели, гостиницы, кабаре и прочие плацдармы для проституции. Да еще десять миллионов приносил рэкет – вид вымогательства, с которым слишком хорошо познакомились за последние двадцать лет, наверное, все бизнесмены Америки и который хорошо описан в уголовной экспертизе Иллинойса как «извлечение из деловой ассоциации или предпринимательской организации личной наживы посредством насилия». Наверное, лучшим изо всех определений «рэкетира» следует признать то, что было опубликовано в чикагском «Джорнал оф коммерс» от 17 декабря 1927 года: «Рэкетир может представлять собой босса формально законной деловой асоциации; может быть представителем профсоюза; может выдавать себя за первого или второго, а то и за обоих; а может быть просто залетным бандюком. Будь он хоть головорезом, вставшим во главе какого-нибудь союза, хоть организатором деловой ассоциации, методы он будет использовать одни и те же: бросая кирпичи в окна и время от времени убивая кого-нибудь, он сколачивает группку мелких бизнесменов в так называемую «ассоциацию защиты». Затем приступает к сбору с них любых, какие ему будут угодны, сборов и пошлин, наложению на них любых штрафов, навязывает им, когда и как работать, и различными путями принимается направлять прибыль всех предприятий к своему личному обогащению. Если предприниматель отказывается входить в этот союз, или входит, а затем прекращает подчиняться и платить дань, то его взрывают, избивают или подвергают иному запугиванию».

В той или иной форме рэкет практиковали во всех крупных городах мира на протяжении последних двух тысяч лет, но никто не отработал его до такого совершенства, как Аль Капоне в Чикаго. Ассоциация работников Чикаго в конце 1927 года опубликовала отчет, в котором были перечислены двадцать семь направлений бизнеса, которые рэкетиры либо взяли, либо пытались взять под контроль, – мытье окон, перевозки машинного оборудования, производство бумаги, химчистки, прачечные, производство сладостей, стоматологический бизнес, вывоз шлаков и мусора, торговля деликатесами и бакалейными товарами, гаражи, врачебный бизнес, аптеки, торговля молоком, стекольный бизнес, фотография, цветочный бизнес, чистка обуви, рестораны, ремонт обуви, торговля рыбой и птицей, мясом, хлебобулочными изделиями и производство жалюзи. Список этот явно неполон, скорее всего, в нем перечислено не более половины отраслей бизнеса, подпавших под власть рэкетиров. За два года их количество более чем утроилось, и сотни чикагских предпринимателей на своей шкуре осознали правоту слов этого отчета: «Дошло до того, что любому, кто осмелится возразить некоторым из королей рэкета или отказаться платить дань, угрожает самая непосредственная физическая опасность».

Вожаки крупных чикагских банд имели собственные отделения по рэкету, а кроме того, существовало также множество независимых рэкетиров, которые кормились с менее доходных отраслей, слишком мелких для того, чтобы заинтересовать настоящих авторитетов. Но как минимум, семьдесят процентов объема рэкета с 1926-го по 1931 год находились под контролем Аль Капоне или его близких союзников. Под контролем Капоне находилось с десяток профсоюзов, во главе большинства которых стояли бывшие заключенные, и примерно столько же «защитных объединений». Создавая, а затем удерживая от распада эту часть империи Капоне, банды боевиков угоняли фуры с товаром, взрывали магазины и производственные цеха или устраивали там погром, разнося все в пух и прах топорами и ломами, подбрасывали кислоту в баки прачечных и поливали ею одежду в химчистках, избивали как владельцев, так и работников и в случаях, когда надо было подчеркнуть серьезность своих требований или сломить противодействие, не гнушались и убийством. Иногда Капоне становился партнером легитимного делового предприятия, чтобы обеспечить ему защиту от вторжения рэкетиров-конкурентов. Когда Морис Бэкер, президент компании, управлявшей сетью химчисток, не смог получить защиты ни от полиции, ни от Ассоциации владельцев предприятий, то он реорганизовал свой бизнес, предоставив Капоне полные партнерские права, после чего заявил:

– Ни полиция, ни ассоциация мне больше не нужны. Моя защита – лучшая в мире.

13

В течение семи лет захвата Сисеро штаб Капоне располагался все там же – в кабаке «Готорн», но с отъездом Джонни Торрио кабак стал скорее местом проведения тихих совещаний с политиками, полицейскими и чиновниками городского и окружного масштаба. Основные офисы синдиката оставались в «Четырех двойках», пока приказом мэра Дивера этот кабак не был закрыт, – тогда они переехали в отель «Метрополь» на Мичиган-авеню, 2300. Когда в ходе очередной энергичной, но тщетной попытки мэра Дивера одолеть преступность в «Метрополь» заявилась полиция, Капоне со своими людьми переехал в отель «Лексингтон» на углу Стейт-стрит и Двадцать второй улицы, на окраине бывшего Прибрежного района. Во время обыска в «Метрополе» в руки полиции попали бухгалтерские книги и документы, составлявшие часть общей бухгалтерской системы синдиката, и мэр Дивер с удовлетворением отметил: «В этот раз мы хорошо поработали!» Из офиса мэра было объявлено, что наконец-то получено достаточное доказательство всеобщей коррупции и что записи эти будут переданы федеральным властям. Пока шло ликование, все вещественные улики втихую конфисковал судья Говард Хэйс из муниципального суда и вернул их Капоне по результатам специального слушания, о котором никто в городе извещен не был. Эдвин Олсон, окружной прокурор Соединенных Штатов, расценил действия судьи Хэйса как прямой саботаж.

И в «Метрополе» и в «Лексингтоне» организация Капоне занимала пятьдесят – шестьдесят комнат на двух этажах, в холлах которых постоянно дежурила вооруженная охрана. «У них были собственные лифты и собственные портье, – описывал гангстерскую крепость современник. – Открыто шли азартные игры, и женщины захаживали на эти этажи в любое время дня и ночи. Каждый день здесь нарушались все правила поведения в отеле. По утрам в воскресенье вестибюли гудели как улей. Видные адвокаты преступников и высокие чиновники полицейского управления, политики и владельцы кабаков – все они ждали своей очереди, чтобы проконсультироваться с Большим Авторитетом. Полицейские в форме так и сновали туда-сюда. В специально сконструированном подвале хранились вина и крепкие напитки на 150 тысяч долларов. Этот запас постоянно пополнялся и был предназначен не на продажу, а для собственного использования».

Сам Капоне занимал две комнаты. В одной из них гангстер проводил ежедневные совещания со своими подчиненными, сидя во главе длинного стола из красного дерева под портретами Джорджа Вашингтона, Авраама Линкольна и Большого Билла Томпсона. Там разрабатывались планы убийств, избиений, набегов и угонов фур, вырабатывались инструкции для производителей крепких напитков и контрабандистов и прочие разнообразные детали многогранного бизнеса синдиката. Состав совета директоров Капоне претерпевал частые изменения, в основном по причине деятельности боевиков Багса Морана и других недругов Капоне, но вот кого мы можем перечислить как людей, находившихся в деле на протяжении почти всего правления великого гангстера: Фрэнк Нитти, второй человек в его команде, распоряжавшийся большей частью денег, выделяемых на покровительство властей; Джек Касик, он же Газик, управляющий делами синдиката, и его брат Генри, ответственный за проституцию; Майк Пика Хайтлер; Джимми Монди, Мопс Волпи, Фрэнки Поуп, ответственные за индустрию азартных игр; Хими Ливайн, главный сборщик; Джонни Генаро и Джим Белькастро, возглавлявшие отряды подрывников; брат Капоне Ральф, известный также как Бутылка; Даго Лоуренс Мангано и Чарли Фисчетти, отвечавшие за продажу пива и спиртного; Джек Макгарн, настоящее имя которого было Демора, глава отряда пулеметчиков и главный по угонам; Фрэнки Рио и Фрэнки Даймонд, начальники охраны; и Джонни Пэттон, управляющий пивоварней и делец от политики, который в бытность свою мэром Бернхэма пригласил в свой уютный пригород Джонни Торрио для организации борделей.

14

Тем не менее многолетняя настойчивая работа Чикагской комиссии по преступности успешно противостояла бандитскому синдикату и в конце концов привела к его распаду и избавлению Чикаго от Аль Капоне. Изначально это была лишь комиссия, учрежденная для сбора фактов, не имеющая никакой исполнительной власти для претворения в жизнь своих рекомендаций. Со временем же комиссии удалось и возбуждать уголовные дела, и проводить расследования, и участвовать в крестовых походах против преступности. Вот некоторые из достижений комиссии с момента ее организации 1 января 1919 года:

способствовала ликвидации круговой поруки продажных поручителей и привела к учреждению управления по залогам при службе прокурора штата;

добилась специального назначения штата дополнительной полиции в тысячу человек и привела к переходу одиннадцати лучших юристов Чикаго в должность специальных прокуроров;

провела тщательное изучение полицейского управления, на основе которого было реорганизовано все подразделение;

способствовала проведению антикриминального массового митинга Ассоциации промышленников Иллинойса, формированию Криминальной комиссии Эванстоуна, решению Промышленного клуба Чикаго начать финансирование, охватывающее весь штат экспертизы по преступности и отправлению правосудия;

начала публиковать протоколы судебных заседаний, упоминая их общую продолжительность, продолжительность рассмотрения дел и заседаний судов присяжных. В результате общая продолжительность судов увеличилась с двух с половиной до четырех часов в день, и соответствующим же образом возросла и протяженность заседаний судов присяжных и рассмотрения дел;

продвинула радикальный закон о необходимости специального разрешения на ношение оружия и бродяжничестве;

вела борьбу против угонщиков автомобилей и скупщиков ворованных машин, в результате чего ставки на страховку от воров в Иллинойсе упали на двадцать шесть процентов.

Под руководством полковника Генри Баррета Чемберлена, на протяжении двадцати лет находившегося на посту управляющего директора, Комиссия по преступности стала одной из ведущих информационных структур Америки в области преступлений. В папках комиссии хранились полные досье более чем на шестьдесят тысяч преступников. У комиссии имелись записи хода всех дел, находящихся на рассмотрении в суде. Каждое обвинение, поданное в суд в округе Кук, передавалось для отчета комиссии. Полицейское управление ежедневно предоставляло комиссии отчеты о преступлениях за предыдущий день. Наблюдатели комиссии имелись в автомобильном суде и во всех отделениях уголовных судов, и ежедневно они передавали в комиссию отчеты о показаниях свидетелей и решениях судей, бейлифов, прокуроров и полицейских.

В 1930 году Комиссия по преступности нанесла удар непосредственно по основным фигурам преступного мира, опубликовав список двадцати восьми его вождей во главе с Аль Капоне, и назвала их врагами народа. Копии этого списка были разосланы судьям, прокурору штата, шерифу округа Кук и комиссару полиции; к списку прилагалось письмо Фрэнка Леша, президента комиссии, в котором содержалась рекомендация безжалостно преследовать гангстеров по любому поводу, будь то незаконная иммиграция, неуплата налогов, посещение игорных домов и домов терпимости или бродяжничество. «Все это должно делаться с целью постоянного поддержания общественного контроля над самыми выдающимися чикагскими гангстерами и помещения их под постоянный контроль властей, чтобы законопослушные граждане лишний раз подумали, прежде чем идти на контакт с теми, кто постоянно нарушает закон», – писал мистер Леш.

Реакция на попытку комиссии «пролить свет общественного мнения» на знаменитых гангстеров была грандиозна. Выражение «враги народа» приобрело немыслимую популярность; его мусолили в передовицах всех газет Соединенных Штатов, его взяли на вооружение журналисты, с экранов и печатных станков повалились фильмы и книги, в названиях которых содержались эти два простых слова, и вскоре это выражение стало одним из самых популярных в стране. Наверное, ни одна конкретная акция, направленная против преступности, не получала такой широкой общественной реакции. И реакция эта была гангстерам отнюдь не на руку. Как гласил отчет комиссии, «это подтолкнуло всю страну к прямому действию, и бандиты почувствовали на себе всю силу воспрянувшего народа». Даже полицейские чиновники Чикаго на самом деле взялись за работу! К 1934 году Комиссия по преступлениям смогла объявить о том, что начиная с 1930 года было осуждено пятнадцать из перечисленных ею «врагов народа», девять были мертвы, один ожидал депортации, и еще восемь дел ожидали рассмотрения в суде. Остальные же «находились в бегах ввиду выдвинутых против них объявлений».

15

Аль Капоне и начальник его охраны Фрэнки Рио отправились в Филадельфию после заключения в 1929 году в Антлантик-Сити мира с другими гангстерами и вечером 16 мая были арестованы полицией Филадельфии за скрытое ношение оружия. Не прошло и семнадцати часов, как они были доставлены в суд, признаны виновными и приговорены к году тюремного заключения в тюрьме округа Холмсбург. Позже их перевели в Восточную исправительную колонию. Что понадобилось Капоне в Филадельфии именно в это время, так и осталось загадкой. По одной версии, он приехал туда на переговоры с Макси Бу-Бу Гоффом, правителем преступного мира Филадельфии. По другой – искал убежища подальше от Чикаго и сам спровоцировал свой арест, чтобы избежать нападения со стороны воинственно настроенных гангстеров, презревших мирную конференцию в Атлантик-Сити. В ночь своего ареста Капоне заявил директору общественного спокойствия по Филадельфии майору Лемюэлю Шофилду, что вот уже два года как пытается завязать. «Но, один раз ввязавшись в рэкет, остаешься в нем навсегда. У меня уже много лет не было спокойно на душе, и не знаю, будет ли когда-нибудь. Даже на мирных переговорах я все время жду, что свет перед моими глазами вдруг померкнет. А у меня во Флориде, в Палм-Бич, жена и одиннадцатилетний сын, которых я боготворю. Если бы мне просто попасть туда и все забыть, я был бы счастлив. Я хочу мира, хочу просто жить и давать жить другим. Я устал от войн и перестрелок», – устало сказал гангстер.

Однако и из тюрьмы Капоне продолжал управлять своим бизнесом. Его посадили в одиночную камеру, где был междугородный телефон, а в кабинете надзирателя он проводил совещания с адвокатами, Фрэнком Нитти, Джеком Касиком и своим братом Ральфом, который стал часто наведываться в Филадельфию. Капоне освободили 17 марта 1930 года, скостив ему два месяца за хорошее поведение. Выйдя на свободу, он с удивлением обнаружил, что числится врагом народа номер один. Капитан Джон Стидж поставил напротив дома Капоне на Прерия-авеню наряд из двадцати пяти человек с приказом арестовать гангстера, как только тот объявится. Но Капоне проскользнул в город незамеченным и направился сразу в «Готорн», где провел четыре дня, разбирая почту и вникая в дела. Затем, в сопровождении адвоката, он появился у капитана Стиджа, прокурора штата и округа, и выяснил, что ордера на его арест никто не выписывал и никаких обвинений против него не выдвинуто. Арестовать его никто не мог, но и никто не мог заставить капитана Стиджа убрать своих людей от дома гангстера. Поэтому к Капоне были приставлены два полицейских, которые следовали за ним по пятам день и ночь.

Великого гангстера такое внимание явно раздражало. Он бы запросто мог убить обоих полицейских, но понятно, что в условиях разбушевавшегося общественного мнения такой поступок привел бы его прямиком на виселицу. Проведя несколько месяцев в Чикаго, Капоне отправился в путешествие по стране, очевидно, в поисках места, где он мог бы, завязав с преступным бизнесом, осесть в качестве частного лица. Но его нигде не хотели принимать. Когда он приехал в Лос-Анджелес, полиция велела ему убраться в течение двадцати четырех часов. В Черных Холмах Южной Дакоты сам губернатор штата пригрозил ему вышвырнуть его, если это потребуется, силами национальной гвардии. На Багамы и в Гавану его просто не пустили. Наконец он отправился во Флориду, и там губернатор штата тоже приказал шестидесяти семи шерифам Флориды арестовать гангстера и препроводить к границе. Тут Капоне взбунтовался, его адвокаты добились судебного решения, которое запрещало полиции штата чинить ему препятствия, и он в конце концов добрался до своего поместья в Майами.

В конце лета 1931 года Капоне вернулся в Чикаго, а 6 октября его арестовали федеральные агенты, расследовавшие источники его доходов. Ему было предъявлено обвинение, и 17 октября 1931 года федеральный суд признал его виновным по пяти пунктам, три из которых касались неуплаты налогов в 1925 – 1928 годах с дохода в шестьсот семьдесят тысяч долларов, а два – за невозврат налогов в 1928-м и 1929 годах. По приговору суда его препроводили на восемь лет в тюрьму Алкатрас в бухте Сан-Франциско. Некоторые из наиболее преданных его подручных, в том числе Джек Касик и его брат Ральф, уже отправились отбывать срок по схожим обвинениям.

С отъездом гангстера в Алкатрас Чикаго навсегда избавился от самого Капоне, но не от системы, которую создал Капоне. Еще долго город не мог избавиться от следа, оставленного его тонкой итальянской рукой.

Но что любопытно, за то десятилетие, что Чикаго был переполнен гангстерами и по всему миру служил именем нарицательным для обозначения самого преступного и коррумпированного города на свете, его население увеличилось примерно на семьсот тысяч человек.