Текст книги "Бегство из времени"

«Чем дольше я живу, – пишет Толстой Берте фон Зутнер, – и чем больше думаю над вопросом о войне, тем больше я убеждаюсь, что единственное решение вопроса – это отказ граждан быть солдатами. До тех пор пока каждый человек в возрасте 20, 21 года будет отказываться от своей религии – не только от христианства, но и от заповедей Моисея: не убий, и пока будет обещать убивать всех тех, кого ему прикажет убить его начальник, даже своих братьев и родителей, как говорит при всяком случае этот болтливый и жестокий идиот, называемый германским императором[595]595
  Император Вильгельм II, которого Толстой не жаловал. Можно перевести и не так грубо: «жестокий и недалёкий человек» (о значении слова «идиот» см. прим. к записи от 22-го апреля).


[Закрыть] – до тех пор не прекратится война и будет становиться всё более и более жестокой, – такой, какой она делается в наше время. Для того, чтобы не было войны, не надо ни конференций, ни обществ мира, а нужно только одно: восстановление истинной религии и, как следствие этого, восстановление достоинства человека»[596]596
  Отрывок из письма Толстого австрийской писательнице и пацифистке, лауреату Нобелевской премии 1905 г., Берте фон Зуттнер (1843–1914) от 15 (28) 1901 г. Письмо написано по-французски, перевод дан по полному собранию сочинений Толстого (см. письмо 139-е в т. 73-м).


[Закрыть].

(Но пока суд да дело, пока господствует государство, враждебное религии или индифферентное по отношению к ней, надо поставить вопрос так, что это государство отрицает божеское право, и посему нельзя приносить ему присягу. Немыслимо, что в таком государстве существует всеобщая воинская повинность. Но прямо-таки чудовищно принуждение к войне со стороны государства, которое не признаёт права не только церкви, но и человека.)

Вечера я теперь провожу обычно с Эмми в её марцилльской комнатке[597]597
  Марцили – район швейцарского города Берн.


[Закрыть]. Она рассказывает мне что-то или читает биографии Фомы Челанского[598]598
  Фома Челанский (1200–1265) – итальянский писатель, автор жития Франциска Ассизского. (Прим. переводчика.)


[Закрыть], Фомы Кемпийского или Анны Катарины[599]599
  Анна Катарина Эммерих (1774–1824) – католическая монахиня-августинка, прославившаяся своими мистическими видениями. Немецкий поэт Клеменс Брентано (1778–1842) увлёкся ими и стал записывать рассказы Эммерих, издав их хронику под названием «Горькие страдания Господа нашего Иисуса Христа» (1833). Приводимый ниже Баллем пассаж взят из записанных Брентано рассказов Эммерих о видении от 5-го декабря 1821 г. (чудесное явление ангелов приходит на помощь Христу после 40-дневного «Искушения в пустыне»). Отметим ради точности, что отрывок находится на с. 42-й в издании книги 1864 г.


[Закрыть]. Так старается для меня. Я взял у неё почитать «Горькие страдания Господа нашего» и бегло заглянул туда. Мне сразу бросилась в глаза фраза, давшая исчерпывающее представление обо всей книге, и я снова и снова её перечитывал. «Всё сие произошло в чудесной стати и торжественности, было исполнено смысла, ослепительно и скоро закончилось. И следует дело, вызревшее в каком-то замысле и доведённое до жизни, замыслу, в живейшем настрое, распространяясь по своему назначению». (Она произносит её, не делая на этих словах акцента, по поводу события, о котором повествует в [вышнем] восхищении Брентано.)

* * *

Ещё труднее, чем оказывать этой эпохе сопротивление, – вообще не заниматься ею. Там, где оно в состоянии нас затронуть, там мы всё ещё связаны с ним. Это наказание за наш интеллект и знак того, что порочность засела и в нас. Целомудрие, к которому мы стремимся, является, быть может, лишь тоской по нездешнему[600]600
  В оригинале стоит хорошо известное германистам слово Sehnsucht, ключевое для романтизма понятие, обычно переводимое как «тоска».


[Закрыть]. Это знаменует, что нас вовлекли в погибель.

Две странные книги. Первая: каббалистический иллюстрированный альбом с демонологическими изображениями. Черти, которые выставляют напоказ свою нарочитую обыденность, чтобы отвлечь нас от того, что они черти. Полненькие и румяные крестьянские девушки, у которых тело завершается хвостом ящерицы. Исчадия геенны огненной. Есть в них какая-то смачная назойливость. «Этого я уже видела!» – восклицает Эмми и указывает на косоглазого типа с отвислыми грудями и свинячьими копытцами. Фигурки второго плана напоминают карточных валетов. И окрашены так же. Очень запоминающиеся парни с ярко обведёнными глазами. Банальность, удобная и витиеватая, подчёркнутая, чтобы ввести в заблуждение.

Номер второй: альбом с картинками Базедова[601]601
  Составленный немецким педагогом, основателем педагогического филантропизма Иоганном Базедовым (1723–1790) альбом-учебник для детей (Elementarwerk), впервые изданный в 1774 г. и иллюстрированный офортами немецкого живописца польского происхождения Даниэля Ходовецкого (1726–1801).


[Закрыть], в самых нежных, японских красках. Фантастические виды рыб, вулканов, морских свинок и городов. Изображения говорят сами за себя; они есть формы мысли, именно так воспринятые и так преподнесённые.

От проф. Фёрстера[602]602
  Фридрих Вильгельм Фёрстер (1869–1966) – немецкий философ, педагог и пацифист. (Прим. переводчика.)


[Закрыть] я получил согласие насчёт паспорта. Но его изготовление может продлиться несколько дней.

Между делом я читаю «Письма к иезуитам» Паскаля[603]603
  Чаще именуемые «Письма к провинциалу» (1656–1657). В них более известный своей ролью в истории физики и математики Блез Паскаль (1623–1662), являвшийся католическим богословом, близким янсенизму, полемизирует с иезуитами. Янсенизм, названный в честь голландского богослова Янсения (1585–1638), упомянутого в записи Балля, подчёркивал особую роль божественной благодати в деле спасения человека, занимая в этом вопросе позицию, близкую протестантской. Янсенизм, склонный к мистическому приятию божественной благодати и уходу от мира, был осуждён католической церковью как ересь.


[Закрыть]. Эти письма заводят нас в чащу спора о благодати и таким образом о свободе и ответственности. Они рассматривают проблему благодати, как она отражена у Павла, Пелагия, Августина, Лютера и Янсения. Тут снова можно видеть, что понятие свободы весьма многозначно и допускает разнообразные интерпретации. Иезуиты, особенно Игнатий[604]604
  Имеется в виду основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола (1491–1556), а не Игнатий Антиохийский.


[Закрыть], выступают у Паскаля то неумолимыми отрицателями автономии отдельного человека, то апостолами новой, «смягченной» морали. Истина, пожалуй, в том, что они в моральной теологии строже, а в заботах о спасении души больше готовы к уступкам, чем прежде. Дело видит примерно так и Паскаль.

* * *

Чем ещё могла бы быть критика своего народа, кроме как постоянным и донельзя гнусным заунывным брюзжанием, если бы не надежда, будучи частью народа, вместе с ним лучше узнать самого себя, стать ответственнее и свободнее? Что толку было бы человеку признавать именно за собственной нацией вину и долг, которые ставит под сомнение твой собственный эгоизм, если бы не надежда таким путём стать ей в ещё более неподдельном смысле ближе, и свободнее ощутить собственное достоинство?

Дважды я побывал в последнее время в Германии, в начале марта и в начале мая, а именно: в Мюнхене, Берлине, Франкфурте и Маннгейме. В Берлине встретил самый дружественный приём у Виттинга[605]605
  Рихард Виттинг (Витковски, 1856–1923) – немецкий правовед и политик либерального толка, директор Национального банка Германии в 1902–1910 гг., один из авторов Веймарской конституции 1919 г. Братом Виттинга был немецкий пацифист Ганс Пааше (1881–1920), служивший в Первую мировую войну на флоте, жертва ультраправой террористической организации «Консул».


[Закрыть] и Персиуса[606]606
  Лотарь Персиус (1864–1944) – офицер военно-морских сил Германии, после многолетней службы на крейсерах вышедший в отставку в звании капитана первого ранга. С 1904 г. – автор статей на военные темы для ряда изданий, прославился как критик адмирала Тирпица. После Первой мировой войны – сторонник разоружения Германии, член немецкой Лиги за права человека. С 1933 г. – в эмиграции в Швейцарии.


[Закрыть], Герлаха и Штрёбеля[607]607
  Генрих Штрёбель (1869–1944) – немецкий публицист социалистического толка, в 1905–1907 гг. главный редактор газеты «Вперёд!» центрального печатного органа социал-демократической партии Германии.


[Закрыть]. Часто встречался и с Элизабет Роттен[608]608
  Одна из основательниц «Союза нового отечества» (см. прим. к записи от 29-го октября 1917 г.).


[Закрыть]. Во Франкфурте я слушал доклад Беерфельде[609]609
  Ганс Георг фон Беерфельде (1877–1960) – капитан Александровского полка и прусский офицер, пошёл на Первую мировую войну добровольцем, впоследствии стал пафицистским публицистом. (Прим. переводчика.)


[Закрыть]. В Маннгейме выступал сам – по приглашению Ледерера[610]610
  Мориц Ледерер (1888–1981) – немецкий журналист, издававший в Мангейме журнал «Революционер» (1919), автор ряда экспериментальных театральных постановок, режиссёр-постановщик спектакля по пьесе Эриха Мюзама (см. выше) «Иуда» в Мангеймском народном театре в 1920 г.


[Закрыть] говорил о «Семидесяти документах»[611]611
  Швейцарское «Свободное издательство» (выпускавшее «Свободную газету», см. запись от 9-го ноября 1917 г.) опубликовало «Семьдесят документов» о спонсировании большевиков немецким правительством. Выступление Балля стало статьёй для журнала Ледерера «Революционер» (номер за июнь 1919 г.).


[Закрыть]. Виделся и с некоторыми из старых знакомых. Однажды вечером внезапно (инкогнито, как я думал) нагрянул на одно дадаистское мероприятие, и пришлось идти на квартиру д-ра Лубаша[612]612
  Курт Любаш (1881–1956) – немецкий редактор. Более всего Любаш известен как друг и душеприказчик немецкого поэта, одного из родоначальников экспрессионизма, Альфреда Лихтенштейна (1889–1914).


[Закрыть], где было очень шумно: танцевали под граммофонную музыку пар двадцать.

В итоге: политическая акция в Швейцарии больше не имеет смысла, и это ребячество – настаивать на нравственности как противовесу этим живым делам. Я основательно исцелился, теперь и от политики, после того, как ещё раньше покончил с эстетизмом. Нужно взывать, чем откровеннее, тем лучше, исключительно к фундаменту каждого отдельного человека; проживать дело, отдаваясь целиком, а от всякого совместного действия совсем отказаться.

* * *

Ландауэра тоже убили. Почему я говорю «убили»? В него же попали сзади, а когда упал, его растоптали[613]613
  Ландауэр занимал должность пресс-секретаря в правительстве просуществовавшей меньше месяца весной 1919 г. Баварской социалистической республики. После её разгрома правыми боевыми группами при поддержке правительственных войск, был заключён под стражу 1-го мая и на следующий день найден мёртвым со следами пыток (согласно отчёту о вскрытии, был убит выстрелами в левый глаз и грудь, а не в спину, как писала немецкая пресса, оттоптавшись на «драпающих» анархистах). Солдатов, участвовавших в расправе над Ландауэром, приговорили к штрафу и небольшим срокам тюремного заключения.


[Закрыть].

Вся немецкая пресса злорадствовала по этому поводу. В своём «Призыве к социализму», причём в завершение, он писал: «Что нам эта жизнь? Мы скоро умрём, мы все умрём. Мы вовсе и не живём. Ничто не живёт, кроме того, что мы делаем из самих себя; живёт созидание; не творение, нет, только творец. Ничто не живёт, кроме деяния честных рук и управления со стороны чистого, правдивого духа».

* * *

По возвращении у меня состоялись ещё две встречи: с д-ром Грба в редакции газеты «Сербия»[614]614
  Милован Грба (1884?–1941/1942) – сербский журналист, в 1918–1919 гг. издававший в Швейцарии газету «Сербия». Позднее – видный сербский публицист националистического толка, член Народной радикальной партии. Был арестован усташами и погиб в хорватском концентрационном лагере Госпич.


[Закрыть] и с д-ром Заагером в «Национальцайтунг»[615]615
  Адольф Заагер (1879–1949) – немецкий журналист, с 1914 г. живший в эмиграции в Швейцарии. Писал для швейцарской газеты «Национальцайтунг», переводил с английского и итальянского языка, выпускал научно-популярные работы и беллетризованные биографии известных личностей.


[Закрыть]. Переговоры с сербами меня особенно порадовали, ведь они показали, что моя симпатия к этой серьёзной, мужественно-жертвенной нации взаимна. Я знаю, что эти переговоры – всего лишь жесты доброй воли, но я ни в коем случае не хочу недооценивать их. А также: я искренне был рад и просил передать это и профессору Марковичу[616]616
  Лазар Маркович (1882–1955) – сербский правовед и публицист националистического толка, профессор права в Белградском университете, министр юстиции Сербии в 1922–1923 гг. Член Народной радикальной партии. Отошёл от активной политической деятельности в 1930-е гг., но во время немецкой оккупации был осуждён как «социально-опасный элемент». Автор книги «Сербия и Европа» (1920).


[Закрыть].

Иоханн Георг Форстер[617]617
  Йоханн Георг Форстер (1754–1794) – немецкий путешественник, естествоиспытатель и революционер. Следующая цитата взята из его письма от 16-го апреля 1793 г., отправленного супруге Терезе из Парижа в швейцарский город Невшатель. Форстер лично участвовал в революционных событиях, являясь лидером Якобинского клуба в Майнце, где около полугода продержалась Майнцская республика, поддерживающая революционную Францию. Весной 1793 г., после осады Майна, Форстер уехал в Париж, где и скончался.


[Закрыть] (Париж, 1793 год): «О, с тех пор, как я знаю, что в революции нет доброй силы, я испытываю к революции отвращение. Рыться в этих грязных каналах, где копошатся эти уродливые ящерицы, не стоит усилий никакого летописца. Всегда находить лишь корысть и страсти там, где ожидал и желал увидеть величие, всегда только слова и эмоции, всегда только хвастовство вместо действительного бытия и поступка – кто может это вынести?»

* * *

Вот уже несколько дней меня снова занимает мой фантастический роман, в который я не заглядывал со времён Асконы. Странно, как книга продолжает переплетаться с событиями. Я сейчас дописал к ней один новый эпизод и озаглавил его «Дирижёр распада». В этой главе предполагается, что торговец мясными товарами станет последним, кого похоронят. Впоследствии всё же выяснится, что и некоторые другие пережили Великую погибель. Пострадавшие – привидения и трупы трёхмесячной давности. Погребение принимает вид торжественного шествия, сходного с теми, что проводились на Элевсинских мистериях. На правой стороне арены – гнетущая тьма, упрятанная в ящики. По левую сторону виден также выживший поэтический клуб, увлечённо занятый тем, что регистрирует распад и целенаправленно смягчает фантастическую действительность. Столкновение между дирижёром распада и тем поэтическим клубом, который ошеломленно переходит от эротики к гуманизму. Дирижёр распада через своих студентов, проходящих медицинскую практику, выясняет подробности и выкупает себе проход несколькими дружескими пожертвованиями.

Искушение поучаствовать в революциях и бунтах всегда велико для молодых людей и особенно для идеалистов. Перспектива немедленно и единым махом осуществить самую прекрасную и доброжелательную программу слишком заманчива. Даже Бодлер и Вагнер, оба настолько не от мира сего люди, не смогли противостоять такому искушению. Конечно же, оба очень скоро снова отступили от своих человеколюбивых наклонностей.

* * *

Примечательное переживание в Берлине. Я приехал туда, чтобы обсудить политические дела. И со всех сторон на меня набросились с поручениями для Швейцарии. Которые, между тем, касались отнюдь не политики, а валютных дел[618]618
  В Германии в послевоенные годы значительно обесценилась национальная валюта.


[Закрыть].

Всё во что я верю, согласно Герману Бару[619]619
  О Баре см. прим. к записи от 26-го сентября 1917 г. Книга Балля «К критике немецкой интеллигенции» вызвала множество отзывов, в том числе иронических, одним из которых был отзыв Бара.


[Закрыть]. В новый романтизм в духе Франца фон Баадера и в заговор во имя Христа. В святую христианскую революцию и unio mystica [тайное объединение] освобождённого мира. В новую связь Германии со старой духовностью Бвропы и в восстание, не против естественных основ общества и совести, а за них, берущих начало из совести всех людей. В [неподдельный] «Град Божий» в реальном обществе и в воссоединение восточных церквей (они только того и ждут!) с западными. Не в последнюю очередь в германство, которое исполнит смысл этой войны: самоорганизация народа, восставшего против своего… общества.

Вижу из этого списка, что я старался соединить разные европейские лозунги, вчерашние и сегодняшние, и при этом совершил из любви к родине ошибку: желание осуществить их все в Германии, причём единым махом.

* * *

Что же всё-таки было крайним основанием бунта Лютера? Он ставил религиозного индивидуума так высоко, что ради него брал на себя даже двойное нарушение права. Сегодня он мог бы иметь на своей стороне оба: и церковное право и светское.

Начинают интересоваться «Тюрьмой» Эмми. Книга нарекает имя эпохе и её больного места. Один берлинский рецензент называет книгу «современными „Записками из Мёртвого дома“» и может сравнить свои впечатления только с теми, какие у него остались от гамсуновского «Голода»[620]620
  Дебютный роман норвежского писателя Кнута Гамсуна (1859–1952), вышедший в 1890 г.


[Закрыть]. Один мюнхенский журнал пишет: «На треть ребёнок, на треть женщина, на треть уличный мальчишка – та, кто написала эту книгу; она на голову выше многих ей подобных, поскольку исконно человеческое в её нежных от сострадания руках пылает как красный рубин. Рядом с ним всё остальное обращается в пепел». Стилистически книга – непрерывное подпиливание и глодание железной решётки. Она не сдаётся и не идёт на компромиссы. Непоколебима в своей безукоризненной честности.

* * *

«Я веровал, и потому говорил: я сильно сокрушен»[621]621
  Псалом 115, стих 1.


[Закрыть]. «Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя»[622]622
  Псалом 2, стих 7.


[Закрыть].

Эмми готовит новую книгу. Первые шестьдесят страниц уже есть, и я их прочитал. Эта книга тоже станет знамением времени. В начале маленькая актёрская труппа распадается, и все расходятся на все четыре стороны, кто куда; бесплодная молитва в соборе, голод, бесчестье: что такое это всё, если не брошенность? Но потом: небо перестаёт быть хмурым, и нежно восходят звёзды. Птица поёт на рассвете… её свист такой светлый. Ребёнок идёт сквозь ночь и плачет… Свет падает на дитя! Улыбка над поющим ребёнком! Душа хочет подняться из праха и боли…

И я приступил к исследованиям для новой книги. Мне нужна работа проф. Карла Селля[623]623
  Карл Селль (1845–1914) – немецкий теолог и историк церкви. (Прим. переводчика.)


[Закрыть] («Религия наших классиков», Тюбинген, 1910 год), потому что я чувствую, что в этом отношении в моей «Критике»[624]624
  Книге Балля «К критике немецкой интеллигенции».


[Закрыть] остался пробел.

Классики едва ли оставили в силе хоть одну из основных христианских догм (Бог как объективная истина, Троица, божественность Христа; примирение мира с Богом через Его страдания и кровь; конец света и Страшный суд; греховность человека, блаженство или проклятие).

Долго не хватало классикам мистики, подталкивающей к единству и свободе; линия гуманизма так и не перейдена. Их религия остаётся внутри границ «человечности» в античном, а не в христианском духе. Предметы и мысли очень противоречивые поэтизируются. И язычество находит вдохновенное выражение.

Они завершают гуманистическую эпоху малооригинальным способом. Если бы они, как говорит Селль, были пророками будущего, они должны были стать энергичными противниками современности (чего никак не было).

Их «гуманность» не была подвергнута таким трудным испытаниям, какие сегодня возложены на нас. Их переложение мотивов на поэтический лад скрывало пагубную силу разлагаемой ими философии. Классикам недостаёт (опять же, согласно Селлю) тех сил религии, которые присущи великому законодателю и организатору, руководителю и душеспасителю многих людей; тех бьющих через край жизненных сил, которые ведут к состраданию, к жертве, к милости.

* * *

Было бы интересно выявить у Шиллера и Гердера причины эстетизма, а у Лессинга, Гердера и Гёте проследить масонские идеи и зависимость от Спинозы.

Лессинг

Принадлежит, как и «все наши классики (за исключением Шиллера)», в числе которых Клаудиус[625]625
  Маттиас Клаудиус (1740–1815) – немецкий писатель и журналист. (Прим. переводчика.)


[Закрыть], Фосс[626]626
  Кристиан Фридрих Фосс (1722–1795) – немецкий издатель, в том числе известной берлинской газеты «Фоссише цайтунг». (Прим. переводчика.)


[Закрыть], И. Мюллер[627]627
  Иоганн Петер Мюллер (1801–1858) – немецкий естествоиспытатель, один из основоположников современной физиологии, морфологии, эмбриологии, член Прусской академии наук. (Прим. переводчика.)


[Закрыть], граф Штольберг[628]628
  Граф Фридрих Леопольд цу Штольберг (1750–1819) – немецкий поэт, юрист и переводчик. (Прим. переводчика.)


[Закрыть], граф Бернсторф[629]629
  Граф Альбрехт фон Бернсторф (1809–1873) – прусский государственный и политический деятель. (Прим. переводчика.)


[Закрыть] и др., к ордену тамплиеров[630]630
  Предания о связи масонства с рыцарским орденом тамплиеров, разгромленным в начале XIV в., нашли выражение в ряде масонских уставов (см. богатую литературу о масонстве). На это представление опирается и Балль, полагая масонство и тамплиерство (храмовничество) объединённым «тайным союзом». Тамплиер (храмовник) – герой величественной драмы Лессинга «Натан Мудрый» (1779).


[Закрыть], «тогда столь влиятельному». В его «Разговорах для масонов»[631]631
  Труд Лессинга (см. прим. к записи от 24-го октября 1915 г.) «Эрнст и Фальк. Разговоры для масонов» (1778) – сборник из пяти диалогов двух героев, Эрнста и Фалька, рассуждающих о масонстве.


[Закрыть] основная мысль та, что этот тайный союз будет развивать духовные и нравственные силы всех отдельных людей, формируя общую свободную человечность, противодействуя национализму и подчинённости всех государству. И Реймарус[632]632
  Герман Самуил Реймарус (1694–1768) – немецкий историк и филолог, один из основателей библейской критики. Его богословские сочинения, найденные в Вольфенбюттельской, библиотеке, издавал Лессинг.


[Закрыть], которого Лессинг издаёт, в важных вещах масон. Так, он рассказывает старинную гностическую фабулу о похищении «мнимоумершего» Христа, чтобы объяснить его воскресение.

Свою приверженность Спинозе Лессинг признаёт во время визита к нему Фридриха Генриха Якоби. Якоби – один из лучших знатоков Спинозы своего времени, превзошедший в постижении Спинозы именитых классиков[633]633
  Немецкий философ Фридрих Генрих Якоби (1743–1819) прославился трудом, где, полемизируя с книгой Мендельсона «Утренние часы» (1785), он объявлял философию Спинозы с её стройным сведением природы и божества к единой «субстанции», средоточием рассудочного и языческого, атеистического по сути духа, противостоящего христианской религии чувства и сострадания. В неприятии спинозизма Якоби разошёлся в оценках со своим другом, Гёте (см. ниже, подглавку о Гёте). Под «классиками» Балль имеет виду не только Гёте, но и классиков немецкой философии, высоко ценивших Спинозу. Пробуждение интереса к наследию Спинозы и превращение его в одну из ведущих фигур европейской философии – заслуга Якоби.


[Закрыть]. Он понимает Спинозу очень точно как представителя атеизма, уничтожающего всякую персональную религию, и фатализма. «Hen kai pan[634]634
  Др. – греч. «сущее и всё», «всесущее», «цельное единство мироздания», что можно понять как мысль пантеистическую.


[Закрыть],  – признаётся ему Лессинг, – я не знаю ничего другого». Заодно со Спинозой он склонен к идее судьбы и не принимает природу как нечто отдельное, противостоящее Богу; ему претит представление о двух началах, которое стремится отделить сей мир от потустороннего.

Гердер

Считается теологом периода «бури и натиска»; то есть времени, когда из Англии на материк пришёл культ гения, культ оригинального, творческого, шекспиромания. Призвание на службу в княжество Шаумбург-Липпе приводит Гердера в мир деликатных контрастов[635]635
  Гердер в 1771 г. принял приглашение графа Вильгельма (1724–1777) и стал придворным проповедником в городе Бюккебург в нижнесаксонском княжестве Шамбург-Липпе.


[Закрыть]. Граф, который пригласил Гердера – фигура, сравнимая с Фридрихом II[636]636
  Завоеватель и реформатор, король Пруссии Фридрих Великий (1712–1786).


[Закрыть]; вдохновитель Шарнхорста и Гнейзенау[637]637
  Прусские военачальники-реформаторы конца XVIII-начала XIX в. В нацистский период в их честь были названы два линкора, спущенных на воду в 1936 г.


[Закрыть]. Графиня – наоборот, строгая пиетистка. Гердер старается согласовать военное дело и пиетизм. Как литератор, он выступает за сильную критику церкви и догмы, ритуала и конституции; как надзиратель (епископ) маленького графства, он выступает за суровую государственную церковь в качестве хребта немецкой народной культуры. Это своеобразное «раздвоение личности» между епископом и вольнодумцем характеризует его деяния – раздвоение, какого больше уже никогда не имело места (по Селлю), даже у Шлейермахера[638]638
  Фридрих Шлейермахер (1768–1834) – немецкий философ и богослов. Был церковным проповедником, но как философ религии отрицал церковную догматику.


[Закрыть]. Так Бюккебург становится, собственно, местом рождения «современного мировоззрения»; «можно было бы также сказать: тогда родился романтизм» (!).

Участие Гёте в работе над «Идеями к философии истории»[639]639
  Самый известный труд Гердера.


[Закрыть] вообще недооценено. История имеет, согласно Гердеру-Гёте, лишь одну вложенную в неё цель. Бог самодостаточен. Дело в том, что человек становится тем, на что у него есть силы. Великая мысль Августина о мировой цели в Страшном суде была отвергнута. История – это единое целое природного развития. Существует только сила возмездия – каждому воздастся по делам его. Спасение – в том, что культура движется вперёд. Гуманность – это максима творческого познания и всего «поистине ценного» в истории.

Его вышедшие в 1787 году под заголовком «Бог» «Пять диалогов о Спинозе» возникли в оживлённом обмене мнениями с Гёте по поводу разоблачения Якоби лессингова спинозизма. Вместе с тем Гердер далёк от настоящего Спинозы у Якоби; он перенимает у Спинозы только одно учение: пантеизм. Царство Божие – то, в котором не может быть ничего злого.

Шиллер

Колебания между тюбингенской семинарией[640]640
  Евангелическая семинария в немецком городе Тюбинген. Классика немецкой поэзии и драматургии Фридриха Шиллера (1759–1805) готовили к поступлению в неё, но по настоянию герцога Вюртембергского отдали в военную академию в Штутгарте, хотя военная карьера его не привлекала. Позднее он стал изучать медицину и, получив диплом военного врача, написал первую драму «Разбойники» (1781). За самовольную отлучку со службы на постановку своей драмы Шиллер был посажен на гауптвахту.


[Закрыть] и военной академией; ситуация, сходная с гердеровской, и сходный же результат: эстетизм как бегство в нечто возможное третье. Мальчиком любивший проповедовать, в юношестве он интересуется «благородными разбойниками». В «Доне Карлосе»[641]641
  Третья драма Шиллера, написанная в 1783–1787 гг.


[Закрыть] он намечает программу национал-либеральной партии: реформа, проведённая своевременно и добровольно сверху, наверняка избежит всякой революции. «Отсюда, – говорит Селль в своей наивной манере, – и чудесное влияние, оказанное Шиллером на наших крупных государственных мужей и военачальников».

В «Теософии Юлия»[642]642
  Главка из «Философских писем» (1786) Шиллера.


[Закрыть] Шиллер обнаруживает свой страстный пантеизм: увязывая Лейбница опять же со Спинозой, как в своё время Гердер. «У меня нет философской школы, я прочитал мало печатных трудов», – признаётся он. После прочтения Канта, навязанного ему Кёрнером[643]643
  Христиан Готфрид Кёрнер (1756–1831) – немецкий писатель и юрист. Друг и издатель Фридриха Шиллера.


[Закрыть], для Шиллера закончился дуализм, двойственность двух миров: мира сего и мира иного. На его место заступает противоположность мира иллюзорного и реального.

Философия истории Шиллера: у человечества есть конечная нравственная цель. Свобода (но только разумно постижимая[644]644
  О неприятии Баллем «разумно постижимой» свободы см. запись от 5-го апреля 1917 г.


[Закрыть]!) воплощается в истории, но следующим образом: природные задатки неосознанно стремятся к свободе через столкновение интересов. Свобода как цель должна продвигаться не только инстинктивно посредством механизма самосохранения (Спиноза) и чрез давление интересов, но и «выкупаться» разумным познанием (в этом состоит свобода), проницательной и убеждённой стройностью взглядов.

Как гражданин времён французской революции, Шиллер готовит письмо в защиту несчастного короля. Мол, попытка французского народа утвердиться в своих священных человеческих правах выявила лишь его неспособность и недостойность. Задачей у Шиллера стало вместо государства разумного, которое временами только маячит вдали, утвердить образец – эстетическое государство прекрасных душ, то есть осуществить равенство и свободу пока что на эстетическом пути.

У Ш. не найти сколько-нибудь значительное высказывание о Христе. Гений творит по своим собственным законам, из догадки о высшей божественной действительности.

Гёте

Называет Спинозу «набожнейшим и христианнейшим»[645]645
  В письме Фридриху Якоби от 9-го июля 1785 г. из города Ильменау Гёте признаётся, прибегая к помощи двух латинских неологизмов, что Спинозу «мог бы с похвалою наречь „набожнейшим“, да, христианином в исключительной мере (theissimum ja christianissimum)». Оригинальную трактовку гётевских эпитетов Балль предлагает ниже (см. запись Балля от 9-го июля того же года).


[Закрыть]. В 1813 году признаётся Фр. Г. Якоби: «При моём разнообразии направлений характера я не могу удовлетвориться одним образом мысли. Как поэт и художник я политеист, как естествоиспытатель я пантеист, причём одно решительнее другого». В Спинозе он чтит бескорыстную набожность, в писаниях Джордано Бруно ценит природу божества (или, перевернуть формулу наоборот, божество природы). По отношению к христианству он питает «юлианскую ненависть» (и подробно ещё далеко не исследовано, как далеко он задействует эту ненависть). Мефистофель – это концентрация всей европейский литературы о нечистой силе, поскольку она жива и превосходна за счёт живости. В «Фаусте» преобладают демонизмы (Гретхен против Мефистофеля, и Фауст против него: какое зловещее противопоставление. Оба беса играют беднягой Мефистофелем, как котяры мышонком). При этом Фауст должен быть символом «теодицеи»: зло имеет в мире свою цель; итак, восставать против такого порядка, негодуя, неуместно.

Большое число героев юного Гёте – титаны в обличье людей: Цезарь, Сократ, Прометей, Магомет, Христос. Nemo contra deum, nisi deus ipse[646]646
  Никто против Бога, кроме самого Бога (лат.).


[Закрыть],  – пишет он этот эпиграф ко второй части «Поэзии и правды». Религия – это человеческое дело, не божественное. Благочестие – не цель, а лишь метод её достижения в рамках культуры. Только полнота всей продуктивной духовной деятельности (это основная гётевская теорема) связана с божеством. Чем человек способен быть, тем он не только может, но и должен быть.

Природа и человеческий дух – в равной степени отражение исходного света (то есть дух – это всего-навсего природное явление, или же: природа есть духовный принцип). В братстве Хернхут Гёте научился ценить «исконное» христианство (пожалуй, благодаря идее о воплощения Христа в отдельном человеке, возникающей у Цинцендорфа и Лафатера[647]647
  Немецкие протестантские богословы Николаус фон Цинцедорф (1700–1768), в 1772 г. основавший братство Хернхут в Саксонии, первоначально гуситское, и Иоганн Каспар Лафатер (1741–1801), автор программного труда «Виды на вечность» (1768–1778), более известный как основатель физиогномики. Речь идёт о представлении, что конкретный человек благодаря своей нравственной или, как у Лафатера, даже физической красоте, может быть «индивидуальным» воплощением Христа.


[Закрыть]). С 1817 года Гете считает церковь институтом, необходимым для народа (образование, наука – это для «посвященных», как и у Гердера). Как «сыновья Бога», мы можем поклоняться и молиться Богу в нас самих.

Гёте – религиозный самоучка, желающий следовать лишь свидетельству собственной совести. На месте церковного Христа как закона откровения у Гёте стоит богоявленная природа. Он хочет почитать молитвой Христа, но и солнце тоже (святость природы и святость духа уравниваются, и тем самым происходит осквернение святынь или освящение природы). В священном он видит возвещённое человеку божественное; но критерий священного – опыт. Священное – там, где даёт о себе знать единогласное и преданное принятие пережитого, вещей и людей. В числе атрибутов божественного значится даже «светлейшая, сияющая безоблачнее всех»[648]648
  Отсылка к стихотворению Гёте «В тысяче форм ты можешь притаиться» (1815), где одним из эпитетов божества выступает allerheiternde, что можно перевести как «сияющая безоблачнее всех». Предпоследнее четверостишие в более вольном переводе В. Левика: «Лишь над горами утро загорится, – / Вседобрая, приветствую тебя. / Коль небо чисто надо мной круглится, – / Всесердцеширящая, пью тебя».


[Закрыть].

Библейское понятие «Бога живого» Гёте и Гердер излагают в духе аристотелевско-спинозистского перводвигателя мира. Гете испытывает глубокую антипатию к написанному Якоби трактату «О божественных вещах и их откровении» (1812 год) и, особенно, его афоризму: «Природа должна скрывать Бога»[649]649
  Часто цитируемый афоризм Якоби – чуть изменённая цитата из упомянутого трактата «О божественных вещах»: «Природа скрывает Бога (Die Natur verbirgt Gott), когда повсеместно являет судьбу, нескончаемый ряд безукоризненно действующих причин без начала и конца».


[Закрыть]. Снова и снова появляется отождествление Бога и природы (гротескная идея, если сопоставить новейшие экономические, дарвинистские и психоаналитические теории). Гёте укрывается от Якоби в старом убежище, этике Спинозы: природа действует по вечным, необходимым, несокрушимым законам; как раз в этом и утверждается Бог.

Со времён своего отмежевания от христианства Гёте тревожит открытие демонического как антитезы суровым законам миропорядка, но демоническое видится ему не как отрицательная, а как перекрёстная сила, смыкающаяся с добром. В человеке есть титаническое (Фауст), в природе – хаотическое, насильственное, иррациональное (Вальпургиева ночь[650]650
  Сцена из «Фауста».


[Закрыть]). Гёте не хочет приравнивать демоническое к бесу, а сохраняет это слово скорее в античном смысле слова, не исключающем героизм и самообожествление.

Есть три вещи, которые его особенно возмущают в христианстве: 1. Временный характер мироздания, который Гёте хотел бы видеть свободным от того или иного посюстороннего разумения, 2. Учение о первородном грехе со всеми его последствиями, в том числе аскезой, 3. Учение об однократном воплощении, из которой, на первый взгляд, вытекает одно-единственное царство исторического Христа (о Теле Христовом он ничего определённого не говорит). Супротив христианских понятий вины, раскаянья, искупления у него возникает фраза: «Чистая душа в своём исканье смутном сознанья истины полна!»[651]651
  Из «Фауста» (слова Господа из Пролога на небесах, пер. Н. А. Холодковского).


[Закрыть]. (то есть у Гёте принцип последовательного развёртывания [зла в виде добра]).

«Продуктивность высшего порядка, – говорит где-то Гёте[652]652
  Цитата из «Разговоров с Гёте» Аккермана (беседа от 11-го марта 1828 г.). Приводим в переводе Н. Ман.


[Закрыть], – человек должен её рассматривать как нежданный дар небес, как чистое божье дитя, которое ему надлежит встретить с радостью и благоговением. Всё это сродни демоническому; оно завладевает человеком, делая с ним что вздумается, он же бессознательно предается ему во власть, уверенный, что действует в согласии с собственным побуждением». «Я говорю это, – добавляет он, – подразумевая, как часто одна-единственная мысль сообщала новое обличье целым столетиям, и как отдельные люди самой своей сутью налагали печать на свою эпоху, печать, благотворно воздействовавшую ещё и на многие последующие поколения». (В этом признании выражается полное тождество Бога и демона, мысль, к которой склоняется вся философия природы Гёте и в чём, собственно, и проявилась его «юлианская ненависть к христианству»[653]653
  Отсылка к римскому императору Юлиану Отступнику, гонителю христианства.


[Закрыть].)

Лично я мог бы по этому поводу сказать ещё кое-что. Следовало бы, наконец, отказаться от того, чтобы «по-спи-нозовски» усматривать причины наших национальных страданий лишь во внешних, приходящих извне причинах[654]654
  То есть, по Баллю, причиной «бедствий» являются опасные черты в самом характере немецкого народа (см. запись от 18-го ноября прошлого года с сочувственным изложением книги Боргезе).


[Закрыть]. Когда проф. Зомбарт пытается вывести весь аморализм марксистов только из французской энциклопедии[655]655
  См. прим. к записи от 19-го апреля прошлого года.


[Закрыть], это самообман.