Текст книги "Распоротый"

Мы уже проскочили промышленный пояс и теперь ехали мимо садов и пляжей на берегу Ачейко. Махнула лопастями ветряная мельница, мелькнули остатки стены крепости основателей, медленно проползли полинявшие корпуса электролампового завода. Миновав ангар для перевозок, мы свернули под мост и выехали на старую дорогу в Аркон. Ею пользовались, пока не пробили тоннель под мысом Риснир. Эта дорога была, наверное, самым безлюдным местом в округе.

Судя по всему, ехать оставалось недолго. Видимо, здесь у Чары или у Коры было присмотрено место, где они без помех могли разбираться со своими жертвами. Я понял, что допрос будет серьезным. Не зря они побоялись везти меня в тюрьму или в кабинет. В их представлении я был человеком Принцепса, а они не знали, где у Принцепса могут оказаться глаза и уши.

Я не ошибся. Недалеко от перегиба шоссе стена отступала и образовывала заросшую невысоким кустарником площадку. Видимо, до войны здесь стоял большой оракул. Теперь от него остался лишь вытоптанный в центре площадки круг да облизанная ветром статуя дракона из белого песчаника. К этому кругу мы и подъехали на электромобиле.

Когда мы вылезли, Кора отвязал от своего запястья удавку и, подтолкнув меня К постаменту дракона, жестом приказал садиться. Шофер вынес из машины два раскладных стула, раздвинул их и, отойдя в сторону, замер, скрестив на груди руки. Чара уселся первым и теперь насмешливо разглядывал меня в упор, пока Кора стягивал мне ноги еще одной удавкой.

"Ну держись, – сказал я себе, собираясь перед предстоящим поединком. – Сейчас начнется. Где твой адреналин? Обгони их!"

– Что это все означает? – возмущенно спросил я, медленно наливаясь гневом. – Я что-нибудь украл? Или совершил покушение на национальные святыни?

– А вот это мы сейчас и узнаем, – благодушно отозвался Чара, почесывая себе грудь под разлетайкой. – Ты ведь – серьезный рик, не так ли, советник? Ну так и ответь тогда на несколько серьезных вопросов…

– Что б тебе не задать их внизу? – Я яростно сплюнул и приподнял связанные руки. – Как бы эта удавка не затянулась на твоей шее.

– Ты о себе заботься! – начал было Кора, но Чара прервал его взмахом руки.

– Ну вот что, – заявил он. – Мы тебя отследили. Я хочу знать, кто ты такой. Сейчас ты нам это расскажешь. И еще. Меня интересует твое поручение, и кто его дал. Ты меня понял, серьезный рик советник? Не заставляй прибегать к особой форме. Тем более что добровольное признание облегчает душу. В свою очередь, я могу пообещать, что ты будешь содержаться в хороших условиях, а не на рудниках.

– Родина всегда отдает должное своим преданным солдатам, – сказал я. – Ты мне уже это говорил.

Я не оставлял попыток разозлить его, чтобы понять, что он знает обо мне на самом деле. Однако мне это никак не удавалось.

– Но ты не воспользовался предложением. – Чара снисходительно посмотрел на меня, потом почесал переносицу. – И зря. Теперь, рик советник, у нас другой разговор.

– Ты мелко мне мстишь, – заметил я, думая, когда же наконец получу по зубам. – Министра полиции это недостойно.

Зубы в конце концов были не самым страшным. Больше всего я должен был беречь сердце. Одного удара в грудину мне бы хватило, чтобы присоединиться к ребятам с "Трезубца". Совсем недавно я мечтал об этом. Но теперь, когда я взял след, умирать не хотелось.

"Сейчас они снимут с меня разлетайку, – подумал я, – и страшно обрадуются. После такого ранения человек всегда боится. Они тут же начнут меня пугать. На это они должны быть большие мастера. Только бы не перестарались…"

– Я все думал, – сказал Чара Коре, – как это получилось: вонючка с помойки – и вдруг в считанные дни сел за наш стол? Теперь я понял. Кто тебя ведет? – Он уставился мне в глаза. – Ну, быстро! Кланы?!

– Ты осыпался, – сказал я – У тебя череп ссохся. Я воевал с ними. И неплохо воевал, между прочим.

– Это еще надо доказать, – парировал Чара, и в глазах его мелькнул хищный огонек. – Я делал запрос. Сегодня принесли ответ. Из твоего соединения осталось в живых только два человека. Два! И ты это знаешь. И еще ты знаешь, что один из них в ватном доме, а другой после войны из окна прыгнул. Так что подтвердить твои рассказы некому. И опровергнуть тоже. Вы там хорошо рассчитали. Может, ты и воевал, рик советник, но, думаю, на другой стороне.

Я на самом деле знал то, о чем сказал Чара. Легенда моя прорабатывалась хорошими специалистами. В любой другой ситуации никто бы не усомнился в моих словах.

– Нет, ты по правде идиот, – презрительно сказал я. – Были б у меня руки свободны, я б тебе нос обратно вдавил. Почему ты не вызвал меня на поединок, как это делают "тени"? Ты струсил! Струсил и решил использовать власть. Тебе для того власть дали, чтоб ты невинных людей хватал? Мерзот трусливый!

– Ах ты, гнилец! – взвился Чара, и я с удовлетворением отметил, что его наконец проняло. – Это ты невинный?! Ты, выкидыш через задницу?! А зачем ты вяжешься с "тенями", невинный? Людей по ночам грабить? И кто научил тебя отрываться? Тебя теряли мои лучшие следаки! В горно-ударных этому не учат. Ты не похож на свое отражение. С чего ты живешь? У тебя всего один постоялец. Ну ладно, пусть! Сейчас во всех гостиницах кризис. Но зачем владельцу гостиницы знать, кто ночью ездит в Драный Угол?! Невинный! Ты такой же невинный, как гильза от патрона!

Я слушал его, затаив дыхание. Ни один земной следователь не позволил бы себе этого. Но Чара был неискушенным министром. А Кора не успел вмешаться. Я увидел, как мгновенно побагровело и перекосилось его лицо.

– Слушай, ты! – рявкнул он, пытаясь, пока не поздно, остановить Чару. – Нам много известно. Но лучше ты развалишься сам. Отвечай! С кем ты контачишь? Какое было задание? Что ты успел достать? Выкладывай! Не развалишься – убьем.

Я улыбнулся. Теперь я знал, что ничего серьезного у них на меня нет. И Кора понял это.

– Бесполезно, – сказал он Чаре, – Надо начинать.

Чара задумчиво посмотрел на меня. Какое-тo время он, видимо, колебался, а потом решительно кивнул и сделал знак шоферу. – Доставай! – приказал он. Я понял, что меня будут пытать. Этого я не ожидал. Я почувствовал, что меня охватывает неприятная мелкая дрожь. Мне часто приходилось драться – и не только в абордажных боях, но и во всяких злачных заведениях. Четырежды я был ранен и в последний раз по-настоящему убит. Однако пытать меня до сих пор еще не пробовали, и я не знал, как поведу себя на пытке. Конечно, я в любую минуту мог закрыться и, впав в транс, уйти на время в светлую страну дао. Но они все равно дождались бы, когда я вынырну, и начали бы сначала. Я не видел в таком бегстве никакого смысла. Объяснение с Чарой должно было произойти сейчас, и в этом поединке мне обязательно нужно было ясное сознание, живой, а не снулый мозг.

Я отчетливо понимал, что ситуация ухудшается с каждой минутой и ухудшается безвозвратно. Если пытка зайдет слишком далеко, у Чары не останется иного пути, кроме как в конце избавиться от меня. И пока шофер шел к машине и копался в ней, выуживая из бокового отсека какие-то железки, мысли мои лихорадочно метались в отчаянной попытке увидеть хоть какой-нибудь выход.

Что я мог предложить Чаре, чтобы живым вернуться в город? Информацию о связях чистильщиков с "волчатами"? Определение наиболее уязвимых мест плана переворота? Предоставление своей гостиницы под штаб-квартиру роя в покоренной стране? В голову лезла всякая чушь, а настоящее решение не приходило.

Облака совсем истончились, и море из свинцового стало зеленым. Не очень далеко от берега по нему ползли два маленьких кораблика. Из труб над ними валил густой дым. Я подумал о людях, которые свободно плыли сейчас на этих судах, ели, болтали, потягивали скруш, слушали палубную музыку и играли в кешдаш. Наверное, с моря был так же хорошо виден электромобиль, стоящий у самого края скалы. Когда мой информационный носитель отправится в свое последнее путешествие, корабли будут все еще плыть в виду берега и люди на них будут так же точно пить скруш и танцевать. Много бы я отдал, чтобы сейчас оказаться там и не смотреть на шофера, который приближался к площадке, помахивая своими отвратительными приспособлениями.

Подойдя ко мне, он аккуратно сложил на мокрый гравий тускло блестящий медью и латунью пыточный инструмент и обернулся к Чаре, ожидая указаний. Я с удивлением рассматривал какие-то маленькие щипцы, соединенные между собой стержнями на шарнирах и пружинках. Внутри аппарата находилась электрическая батарея. Ничего подобного я никогда еще не видел. Сейчас мне предстояло познакомиться с гением местных палачей.

– Надо привязать его к дракону, – озабоченно высказался вслух Кора. – Чтоб не дергался. А то сползет.

Шофер молча кивнул и, крепко взяв меня обеими руками, придвинул вплотную к статуе. Рубашку с меня он снимать не стал, а только расстегнул оба рукава и, подняв, заботливо привязал их к плечам. И пока он ходил вокруг постамента, обматывая меня веревкой, я, закрыв глаза, лихорадочно пытался придумать хоть что-нибудь, что могло бы меня спасти.

Потом шофер остановился, и я, приоткрыв веки, увидел, как он поднимает с земли угрожающе позвякивавший механизм. Бережно держа свои железки в согнутой руке, он подошел, ко мне, распутывая какую-то проволочку, и принялся прикреплять машинку к моему правому предплечью. Теперь я понимал, что это такое. Щипчики, постоянно двигаясь вперед-назад вокруг предплечья, опускались на тело и, захватив кожу, сильно сдавливали и скручивали ее. Боль от пытки должна была быть невыносимой, но внутренние органы при этом не страдали.

Смотреть на машинку было невмоготу, и я отвернул лицо. Меня никогда не пытали, но кое-что о пытках я слышал. Больше всего я боялся, что мне не хватит мужества и я совершу что-нибудь постыдное. Последние три месяца сильно изменили меня. Раньше я бы, наверное, так не переживал.

– А иголки под ногти вы загонять не пробовали? – стараясь казаться невозмутимым, спросил я у Чары. – Или раскаленным свинцом капать?

– Полиция использует только гуманные методы, серьезный рик советник, – объяснил Чара. – Даже к таким негодяям, как ты.

– Ничего, – сказал я. – Главное – начать. Скоро ты и до этого докатишься.

– Что-то ты разболтался, – раздраженно заметил Кора. – Долго еще ждать?! – последнее относилось к шоферу.

Шофер шагнул в сторону, давая возможность оценить его работу. И едва он отошел, как меня осенило. Словно плеснули вдруг водой на мутное стекло – и взмыло, бешено играя всеми своими красками, ясное и единственно возможное решение. Я понял, как мог не только выбраться из-под удара, но и полностью овладеть ситуацией. Когда шофер закреплял на моей руке машинку, я должен был поймать его взгляд и мгновенно войти в него. Именно в шофера, поскольку он был обслугой и давно привык подчиняться. С Чарой или с Корой этот номер не прошел бы, а вот с шофером наверняка бы вышло. А уж подчинив себе шофера, я бы заставил его напасть на моих мучителей. Правда, он был без оружия, но я бы что-нибудь придумал. К сожалению, теперь было поздно. Слишком поздно. Мой рейс ушел без меня.

Я почувствовал, как судорожно сжалось горло и губы свело от отчаяния. Однако я сдержался, хоть очень хотелось как-нибудь выплеснуть переполнявшие меня бессильную ярость и злость на самого себя.

"Еще не вечер, – повторял я себе, стиснув челюсти. – Спокойно, три нашивки. Возьми себя в руки. Еще есть время. Не все потеряно. У тебя обязательно будет ход. Ты только потерпи".

– Ну как? – спросил у меня Чара, поднимаясь и волоча за собой стул, чтобы пересесть поближе. – Может, обойдемся без этого?

– Ты еще пожалеешь, – объявил я ему. – Но будет поздно.

– Ну, как хочешь. – Чара потерся подбородком о плечо. – Эй, Кора!

Мгновенно выросший передо мной Кора злобно ухмыльнулся и перевел на приборе какой-то рычажок. Машинка зажужжала и тронулась в путь. На мгновение я почувствовал озноб, а потом меня бросило в жар. Не в силах отвести глаз, я следил, как опускаются ее щипчики. Потом мою руку пронзила острая боль, и я, не сдержавшись, дернулся.

– Итак, – начал Чара. – На кого ты работаешь?

– На себя, – ответил я сквозь сжатые от боли зубы. – Только постояльцев вот нет.

– Не играй дурака, советник, – злобно сказал Чара. – А от следаков отрываться тебя в школе учили?

– От каких следаков? – я изобразил недоумение.

– От простых! – встрял Кора. – Отвечай, когда спрашивают!

Я поморщился. Пытать они тоже не умели. Харрач, который побывал в плену в Дите, рассказывал, что делали с ним опущенные. У Харрача стоял блок, но опущенные не могли этого знать. Когда у них кончился фиродинал, Харрача стали жечь бластерами, отдирать корку и сыпать в язвы соль, а потом, увидев, что это не действует, принялись отпиливать ржавой ножовкой пальцы. Они делали это несколько часов, постоянно приводя его в сознание и продолжая отчленять фалангу за фалангой. Больше всего его потрясло, что они специально выбрали ржавую ножовку.

– Куда ты таскаешься по ночам?! – продолжал наседать Чара.

– Как куда? – презрительно удивился я. – Туда же, куда и все. К женщинам.

Адреса!

Я их что, помню?

И даже вчерашний?

– Вчерашний помню. Втиральня ачи.

Я не боялся подставить Ракш. Чара упомянул о моих связях с «тенями» и не сказал ничего о стрельбе в доках. Это означало, что его глаза во втиральне ачи видели недалеко.

– А ты знаешь, что втиральня ачи – виварий «теней» Северо-Запада?

Машинка продолжала методично работать.

– Это – за моим горизонтом.

– И к кому ты туда ходил?

– К Ракш. Слыхал о такой? По выражению лица Чары я понял, что он до сих пор не догадывался о моей склейке с Ракш.

– К королеве? – вырвалось у него.

– А что? Я ее не стою? Чара пожевал губами.

– Ну а зачем ты тянул у дворцовых электриков, кто ездил на Лайлес?

– Великий Дракон! – Я запрокинул от боли голову. – Тебе и это донесли? Его счастье, что мы не встретились. Эта скотина чуть не сбила меня в темноте.

– В темноте? А что ты делал ночью на дороге в Лайлес, советник?

Боль терзала руку немилосердно. Мне приходилось кусать губы, чтобы не корчиться. Я знал, что через какое-то время она притупится, но до этого было еще далеко.

"Держись! – уговаривал я себя. – Они не должны увидеть, как тебе плохо. Если они это увидят, они станут дожимать тебя. И тогда уж точно дожмут. Много ли тебе надо? Ну-ка! Соберись! Иначе ты останешься здесь и никогда не увидишь Таш. Соберись хотя бы ради этого. Она стоит того, чтобы ты собрался".

– Я гуляю, – объяснил я. – Когда у меня нет женщины, я гуляю. Чтобы хорошо спать.

– Ты лжешь, – объявил Чара. – Ты все время лжешь, рик советник. Поставь ему поглубже, – обратился он к Коре.

Кора протянул руку и что-то передвинул на медной крышке медленно ползущей к плечу машинки. Боль впилась прямо в сердце. Я судорожно сжал кулаки.

– Ага! – удовлетворенно заметил Чара. – Проняло.

– Давай рассыпайся! – грубо приказал мне Кора. – Будет еще хуже. И не жди, что привыкнешь. Не дождешься.

– Да не в чем мне признаваться! – Я не смог сдержать стон.

Боль выжигала веки, терзала грудь, эхом отзывалась в спайках шрама. В глазах плыли цветные пятна, а в животе зарождался тошнотный холодок, предвестник обморока. Самую высокую цену я всегда платил за свои собственные ошибки. Впрочем, не только я один.

– Ну как это не в чем, – сказал Чара. – Ты подумай. Мне все-таки интересно, кому ты отчитываешься. И что при этом говоришь.

– Рассыпайся, сулярва!

Я почувствовал сильный удар по лицу и зажмурился. Открыв глаза, я увидел налитые кровью вурдалачьи глаза Коры. Голова от удара слегка гудела.

– Нечего мне говорить, – сказал я и снова закрыл глаза.

Боль в предплечье буквально раздирала меня на части. Кора оказался прав: она никак не притуплялась. И кроме того, в резерве оставалась еще вторая рука, к которой, вероятно, должны были перейти позднее.

Что-то теплое коснулось опущенных век. Я с трудом разлепил их и радостно втянул всей грудью воздух. Поднимавшийся с самого утра туман наконец растаял, и высоко в зените я увидел над собой солнце. Редкое здесь, особенно во влажный сезон, чудо, оно катилось оранжевым шаром по зеленому небу, освещая, словно светильник Бога, всю мерзость, творящуюся здесь, внизу. Чара с Корой, забыв про меня, задрали головы, ошеломленно уставясь на неожиданного свидетеля.

– Эй, – позвал я, собравшись с силами, может, вы выключите наконец эту дрянь? Чара вздрогнул и тупо воззрился на меня.

– Что ты еще… – начал было он, но вдруг осекся и махнул рукой. – Ладно, – решил он. – Не хочешь, не признавайся. В конце концов, – пояснил он Коре, – для нас главное, чтобы он перестал действовать. Все равно то, что он скажет, послезавтра будет уже не нужно.

Послезавтра… Я был так поражен услышанным, что даже не заметил, как Кора остановил машинку. Неужели путч назначен на послезавтра?! Как поздно я узнал об этом! Вот, значит, почему Чара на Совете согласился отложить вопрос на декаду.

– Я не спрашиваю, что случится послезавтра, – сказал я вызывающим тоном. – Ты ведь все равно не ответишь.

– Ну почему же? – милостиво разрешил Чара. – Можешь спросить. На этот раз я отвечу. Послезавтра мы избавимся от негодного правителя. Нынешний слишком плохо управляет страной. А власть, советник, тоскует по крепким рукам.

– Та-а-к… – сказал я, делая вид, что перевариваю информацию. – А ты, конечно, считаешь, что будешь годным правителем?

– Ну ты, стакан дерьма! – возмутился Кора и угрожающе потянулся ко мне.

Чара остановил его коротким жестом.

– Люди кипят от негодования, – заявил он. – Еще немного, и они взорвутся. Страну ждет анархия. Нужна жесткая власть, способная предотвратить хаос. У нас просто нет выбора…

– Все, кто пришел с войны, радостно восстанавливают разрушенное, – упрямо заметил я. – Они не хотят воевать и уничтожать. И не будут, если их не подтолкнуть к этому.

– Принцепс не удовлетворяет их ожиданий, – презрительно поморщившись, продолжал Чара. – Они хотят строить, а он не дает. Они едут в село, а он решает сократить производство стимуляторов. Они согласны работать бесплатно, а он говорит о кризисе платежей.

– Он видит, что впереди пропасть, – возразил я. – Ты же был вчера на заседании Совета. Разве Лара не прав?

– А ты видел когда-нибудь табун бегущих лошадей? – спросил меня Чара. – Нет? Так вот я не желаю тебе оказаться на его пути. Но если это все-таки случится, скачи только вперед. Возглавь табун. Иначе тебя затопчут.

– Даже если табун скачет не туда?

– В любом случае. Тогда у тебя хоть будет возможность его завернуть.

– И ты уверен, что знаешь, куда скакать?

– Я знаю.

– Почему вы все так уверены в себе? – брезгливо сказал я. – Вот ведь странно. Чем невежественней человек, тем тверже он уверен, что все знает.

Чара вспыхнул, но сумел взять себя в руки.

– С тобой, жаль, забыли посоветоваться. Но ты не беспокойся. Население нас подержит.

"Еще бы не поддержать! – подумал я про себя. – Обязательно поддержит. Энтузиастам ведь надо все сразу и немедленно. А когда у них не получается, они готовы одобрить любые меры – только бы это вышло. Именно так из энтузиазма рождается фашизм: в отчаянной погоне за мечтой".

– Ну конечно, – согласился я. – А если население не поддержит, у тебя хватит верных хранителей Восстановления. Они постараются вдохнуть в колеблющихся это высокое желание. Чара внимательно посмотрел на меня.

– Похоже, ты все же знаешь лишнее, – спокойно заметил он.

Я прикусил язык.

– Надо сперва снять с него аппарат, – посоветовал молчавший до сих пор Кора.

Слова Коры прозвучали зловеще. Кажется, дело приближалось к концу. Я почувствовал, как меня охватывает паника. Мне отчаянно не хотелось умирать. Сейчас я, как никогда, не был готов к этому. Надо было срочно чем-нибудь заинтересовать Чару. Пытаясь собрать разбежавшиеся мысли, я вдруг вспомнил, что Чара может не знать о встрече чистильщиков и "волчат". Эта информация должна была чего-то да стоить. Во всяком случае, я мог торговаться.

– Я действительно кое-что знаю, – сказал я Чаре. – Но не потому что работаю на кого-то; это вышло случайно. Если ты пообещаешь отпустить меня, я тебе расскажу.

– И что же ты знаешь? – заинтересовался Чара.

– Я расскажу тебе внизу.

– Говори здесь!

– А кто мне гарантирует, что ты отпустишь меня?

– Слушай, советник, – раздраженно произнес Чара, – условия ставить тебе уже не приходится. Твое время кончилось. Так что, если ты хочешь что-нибудь сказать, торопись. Пока тебя слушают.

– Эй! – Кора махнул шоферу. – Сними с него аппарат.

Я почувствовал, как радостно стукнуло и быстро забилось от всколыхнувшейся во мне надежды сердце. И словно ярче заблестели в лучах солнца мокрые камни, засияло светло-зеленым раскинувшееся до горизонта море. Судьба наконец решила снова улыбнуться мне. Сжалившись, она чуть сместила пальцы, и моя чаша весов медленно пошла вверх. Это был по-настоящему последний шанс. И я точно знал, что ни за что его не упущу.

– Ну! – настаивал Чара, – Говори же!

– Погоди, – сказал я, кивая на подходящего ко мне шофера.

Мне казалось, что он движется очень медленно, и, чтобы не выдать себя, я закрыл глаза, концентрируясь перед предстоящим броском. Шаги приближались, потом гравий хрустнул совсем рядом, и я почувствовал запах пота, когда шофер наконец подошел вплотную. Прошло несколько томительных секунд, потом его жесткие пальцы сдавили онемевшее от пытки предплечье, и в это мгновение я резко открыл глаза, впиваясь в него взглядом.

Ошеломленный шофер попытался было отпрянуть, но я вцепился в него мертвой хваткой отчаяния, вложив в едва ощутимую нить все оставшиеся силы. И тогда он безвольно завис надо мной, сжав обеими руками машинку и не двигаясь, пока я пробирался сквозь маленькие зрачки и потом по узким каналам нервных волокон в череп, захватывая и подчиняя себе один за другим сегменты сперва сенсорной, а потом и моторной зон. Я никогда не интересовался, как устроен мозг жителей Керста. Несомненно, в нем были какие-то отличия от мозга землян. Но природа, повинуясь неумолимому закону, заканчивала свои эксперименты на низших тварях, и если решала создать венец творения из млекопитающих, то каждый раз лепила его по одному и тому же образцу.

Я видел, как расширялись зрачки впадающего в транс шофера, по мере того как я овладевал его телом. Один только раз он судорожно вздохнул и дернулся, пытаясь освободиться, но я к тому времени проник достаточно глубоко и без труда подавил бунт.

– Ну чего ты застыл?! – услышал я повелительный окрик Коры.

– Продолжаем! – мысленно приказал я шоферу.

Он покорно склонил голову, и я стал его пальцами медленно ослаблять зажимы. Когда машинка в конце концов соскользнула с плеча, я позволил ему отойти. У меня еще оставалась возможность договориться с Чарой полюбовно, и согласно кодексу я должен был использовать ее до конца.

– Так что там у тебя? – раздраженно поторопил Чара.

Я взглянул на шофера. Тот стоял там, где я велел ему – возле своего электромобиля, в нескольких метрах от Чары, чтобы не вызвать подозрений. У него не было оружия, но я рассчитал, что он схватит Чару и закроется им, как щитом. После этого он должен был забрать у Чары пистолет. Если Кора при этом не бросит оружие, его можно убить. Шофер был явно сильнее Чары, и я надеялся, что у него получится.

– Я знаю о сговоре чистильщиков и "волчат", могу назвать имена, – сказал я, растирая измученное предплечье о свой бок. От щипков оно было багровым, но скоро должно было посинеть, а может быть, даже и почернеть.

Вопреки ожиданиям Чара почти не отреагировал на мое сообщение.

– Ну и что?

Я с изумлением посмотрел на него.

– Ты же воевал против них. Я слышал, ты в списке приговоренных.

– Меня это мало заботит, – безразлично сказал Чара. – Сейчас кланы далеко. Главное – взять власть. А. там разберемся.

"Кто еще с кем разберется…" – подумал я, но вслух удивился:

– Ты же боялся, что меня послали кланы!

Чара медленно поднял на меня тяжелый взгляд.

– Если я чего и боюсь, – раздельно сказал он, – так это того, что тебя послал Принцепс.

– Меня не посылал Принцепс, – сказал я устало Пора было начинать. Время шло, а мне предстояло еще много узнать у Чары. Я встретился глазами с шофером и стал плавно перемещать его поближе к министру. Я действовал честно и знал, что ни разу не нарушил правила. Мирные способы я все исчерпал. Теперь можно было переходить к силовым.

– Ну что же, – сказал Чара, и я краем глаза увидел, что он встает. – Не посылал, так не посылал

Он поднял руку, и я с ужасом увидел, как его пальцы, не торопясь, расстегивают гонтиловый ремешок, поддерживающий висящий на поясе пистолет. Я снова опоздал и опоздал всего на несколько минут.

– Держи! – Он протянул пистолет стоящему уже в двух шагах от него шоферу. – Убей его!

Шофер аккуратно взял пистолет, сжал поудобнее рукоятку и решительно передернул затвор. И тогда я, вложив в голос все навыки вождения зомби, закричал, посылая вперед непреодолимой силы импульс:

– Хватай Чару! Убей Кору!

Голова шофера по-бычьи дернулась. Он в один прыжок покрыл расстояние, отделявшее его от Чары. Зазвенели пряжки сандалий. С треском разорвалась грубая ткань. Следом раздался недоуменный то ли крик, то ли всхлип, прерванный сочно чмокнувшим ударом. Я увидел, как, вывернув Чаре руку, шофер с рычанием развернул его лицом к Коре. И тут же глухо треснули два выстрела, а потом, через несколько секунд, еще один Кора нелепо взмахнул руками и повалился ничком на гравий. Прямо перед собой я увидел спину шофера, тяжело согнувшегося с Чарой в руках. И тут до меня наконец дошло, что первые выстрелы принадлежали Коре.

Тишина, наступившая вслед за этим, казалась почти нереальной. Слышалось только тяжелое дыхание шофера да негромкое гудение собакоголовых мух, поднимающихся из кустов на запах крови. Снизу доносился ровный гул прибоя Над гравием колыхался едва заметный пар. Два корабля на море никак не могли скрыться за линией горизонта.

– Развяжи меня, – приказал я шоферу.

Он отпустил тут же распластавшегося у его ног Чару и, вытирая тыльной стороной руки лоб, двинулся ко мне. На ходу он нагнулся и поднял валявшийся рядом пистолет.

– Жив? – спросил я с надеждой, показывая глазами на Чару.

Шофер чисто по-земному пожал плечами и с сомнением оглянулся.

Чара лежал, скрючившись и неестественно вывернув голову. Я увидел открытый глаз, остекленело уставившийся куда-то в небо.

Еще пятнадцать минут назад я думал только о том, как бы спастись. Однако теперь, когда мои враги, пытавшие меня и собиравшиеся убить, были мертвы, я испытал глубочайший шок. Потрясение было тем более сильным, что я успел уже было поверить, что Чара вместе с его тайнами находится у меня в руках. Теперь все рухнуло. Я опять не сумел дотянуться до базы роя. Мои усилия пошли прахом, и хуже всего было то, что случившееся нельзя было ни поправить, ни изменить.

Размотав притягивающую меня к дракону веревку, шофер нагнулся надо мной и стал распускать удавку, обхватывающую кисти. Освободившись, я стал растирать онемевшие руки, а он опустился на колени и принялся за удавку на ногах.

Сначала я не понял, что щелкнуло и сверкнуло рядом. И только когда шофер, дернувшись, стал заваливаться вперед, я осознал, что это был звук выстрела. Полуавтоматически я сорвал с ног распущенную шофером удавку, бросился на землю и, перекатившись, оказался позади статуи дракона. Если бы я увидел пистолет шофера, я, возможно, подхватил бы его. Но пистолет я заметить не успел и теперь лежал, тяжело соображая, откуда к Чаре пришла неожиданная поддержка и что мне делать с ней без оружия. Голову высовывать я боялся и поэтому слушал очень внимательно, тревожно оглядывая попадающие в поле зрения кусты вокруг площадки. Однако ничего подозрительного я не замечал.

Долго так лежать было нельзя. Меня могли обойти сзади и застрелить, как щенка, благо с этой стороны кусты очень близко подходили к памятнику Правда, я до сих пор не услышал ни одного подозрительного шороха, но это ровным счетом ничего не значило.

Подволакивая онемевшую руку, я тихо пополз вокруг статуи, собираясь появиться из-за нее с той стороны, где была тень. Когда я завершил этот маневр и осторожно высунул голову из укрытия, я обнаружил, что на площадке ничего не изменилось. Шофер стоял на коленях, уткнувшись головой в постамент. Метрах в пяти от него ничком в луже крови лежал Чара. А на заднем плане, блестя золотым шитьем мундира, бугрилась фигура Коры и валялся отлетевший пистолет, который я искал.

Я медленно обвел взглядом открывшуюся моему взору площадку, но не заметил ничего подозрительного. Роились мухи, гудел прибой, ярко светило оранжевое солнце. И тут только я осознал, что на том краю площадки, откуда стреляли, не растет ни одного куста, а сама площадка заканчивается обрывом. Какое-то время я просто ничего не мог понять, тупо осматривая три мертвых тела и застывший неподалеку электромобиль, постоянно смаргивая от непривычных солнечных бликов на металле. И только через несколько минут до меня дошло.

Пистолет, который я принял за пистолет шофера, был пистолетом Коры. Просто странно, что я сразу не понял этого. Кроме нас, здесь никого не было. И в шофера стрелял Кора. Он не был убит, как мне показалось с первого взгляда. Может быть, он потерял сознание и потом пришел в себя, а может, просто выжидал. Как бы то ни было, он нашел в себе силы выстрелить еще раз. Выстрелить и после этого отключиться. Может быть, даже навсегда

Я медленно поднялся, опираясь на хвост дракона, постоял, заново привыкая ходить. Потом, быстро вывернувшись из-за памятника, я рванулся к пистолету и наступил на него ногой. Кора не шевелился. Подняв пистолет и надев на кнопку скобу предохранителя, я вернулся к шоферу. Пуля попала ему в основание черепа и, судя по залитому кровью постаменту, в клочья разнесла уткнувшееся в камень лицо, Я даже не стал переворачивать труп, чтобы убедиться в этом. Его пистолет лежал у него под левым коленом. Я поднял его, вытер о разлетайку шофера и сунул к себе в боковой карман шорт. Очень хотелось есть. Я был истощен до предела. В нарукавном карманчике разлетайки я всегда носил пару таблеток сильного стимулятора, но пользоваться им не любил. За любой стимулятор, как и за наркотик, приходилось рано или поздно платить. Однако сейчас пришло его время.

Опустив пристегнутые к плечам рукава разлетайки и посасывая перед тем, как проглотить, стимулятор, я подошел к Коре. Он лежал ничком, и по торчащим над лопатками окровавленным клочьям мундира было ясно, что пуля попала ему в грудь. Я взял его за руку. Пульс едва прощупывался и был очень неровным. Ранение выглядело тяжелым, может быть, даже смертельным. Сейчас Кора, совершенно очевидно, был без сознания.