Текст книги "Полный курс русской литературы. Литература второй половины XIX века"

А. В. Кольцов

Кольцов Алексей Васильевич

1809. 3 (15). 10. – родился в Воронеже, в семье воронежского мещанина, торговца скотом. С детских лет принимал участие в делах отца – перегонял стада в степях, покупал и продавал скот на деревенских базарах.

Учился в уездном училище, но не кончил и двух классов, будучи вынужденным помогать отцу в его торговых делах. В 16 лет впервые узнал, что такое стихи и начал сочинять их сам.

1830 – знакомство с московским философом и поэтом Н. В. Станкевичем, который приезжал в Воронеж и познакомил со стихами Кольцова московских литераторов, в частности, В. Г. Белинского, который стал вскоре другом и наставником Кольцова.

1831 – одна из песен Кольцова опубликована Станкевичем в «Литературной газете».

1835 – Станкевич и Белинский на средства, собранные по подписке, издали 1-ю книжку стихов. Талант поэта поддержали А. С. Пушкин, И. А. Крылов, П. А. Вяземский, В. Ф. Одоевский. Н. А. Добролюбов, Н. Г. Чернышевский и М. Е. Салтыков-Щедрин прежде всего ценили демократическое содержание творчества Кольцова, открывшего для поэзии новые пласты, рассматривали его талант как свидетельство творческих сил, таящихся в народе. Белинский писал, что вместе с напевной лирикой Кольцова в литературу «…смело вошли и лапти, и рваные кафтаны, и всклокоченные бороды, и старые онучи – и вся эта грязь превратилась у него в чистое золото поэзии». Добролюбов отмечал, что его песни «…составили у нас совершенно особый, новый род поэзии… Кольцов первый стал представлять в своих песнях настоящего русского человека, настоящую жизнь наших простолюдинов так, как она есть, ничего не выдумывая».

1836 – знакомство с Пушкиным, который печатает стихотворение Кольцова «Урожай» в журнале «Современник».

1842 – умер от чахотки.

Многие стихотворения Кольцова положены на музыку (А. С. Даргомыжским, Н. А. Римским-Корсаковым, М. П. Мусоргским, М. А. Балакиревым и др.).

Идейно-эстетическое значение поэзии Кольцова заключалось в том, что он первым сделал народное поэтическое творчество (не отдельные его элементы или жанры, но творчество как отображение народной, крестьянской жизни) частью литературы, открыл мир его образов и, творчески обработав, ввел в культурный контекст. Влияние его было довольно сильно: напр., Некрасов, поэты-народники, а через них – поэзия конца XIX – начала XX века (Клюев, Есенин).

 
Я затеплю свечу
Воску ярова,
Распаяю кольцо
Друга милова.
 
 
Загорись, разгорись,
Роковой огонь,
Распаяй, растопи
Чисто золото.
 
 
Без него – для меня
Ты не надобно;
Без него – на руке
Камень на сердце.
 
 
Что взгляну – то вздохну,
Затоскуюся,
И зальются глаза
Горьким горем слез.
 
 
Возвратится ли он?
Или весточкой
Оживит ли меня
Безутешную?
 
 
Нет надежды в душе…
Ты рассыпься же
Золотой слезой,
Память милова!
 
 
Невредимо, черно,
На огне кольцо,
И звенит по столу
Память вечную.
 

 
Не возьму я в толк…
Не придумаю…
Отчего же так —
Не возьму я в толк…
Ох, в несчастный день,
В бесталанный час,
Без сорочки я
Родился на свет.
У меня ль плечо —
Шире дедова;
Грудь высокая —
Моей матушки.
На лице моем
Кровь отцовская
В молоке зажгла
Зорю красную.
Кудри черные
Лежат скобкою;
Что работаю —
Все мне спорится!
Да в несчастный час,
В бесталанный час
Без сорочки я
Родился на свет!
Прошлой осенью
Я за Грунюшку,
Дочку старосты,
Долго сватался;
А он, старый хрен,
Заупрямился!
За кого же он
Выдаст Грунюшку?
Не возьму я в толк,
Не придумаю…
Я ль за тем гонюсь,
Что отец ее
Богачом слывет?
Пускай дом его
Чаша полная!
Я ее хочу,
Я по ней крушусь:
Лицо белое —
Заря алая,
Щеки полные,
Глаза темные
Свели молодца
С ума-разума…
Ах, вчера по мне
Ты так плакала;
Наотрез старик
Отказал вчера…
Ох, не свыкнуться
С этой горестью…
 
 
Я куплю себе
Косу новую;
Отобью ее,
Наточу ее, —
И прости-прощай,
Село родное!
Не плачь, Грунюшка,
Косой вострою
Не подрежусь я…
Ты прости, село,
Прости, староста:
В края дальние
Пойдет молодец —
Что вниз по Дону,
По набережью,
Хороши стоят
Там слободушки!
Степь раздольная
Далеко вокруг,
Широко лежит,
Ковылой-травой
Расстилается!..
Ах ты, степь моя,
Степь привольная,
Широко ты, степь,
Пораскинулась,
К морю Черному
Понадвинулась!
В гости я к тебе
Не один пришел:
Я пришел сам-друг
С косой вострою;
Мне давно гулять
По траве степной,
Вдоль и поперек
С ней хотелося…
Раззудись, плечо!
Размахнись, рука!
Ты пахни в лицо,
Ветер с полудня!
Освежи, взволнуй
Степь просторную!
Зажужжи, коса,
Как пчелиный рой!
Молоньей, коса,
Засверкай кругом!
Зашуми, трава
Подкошонная;
Поклонись, цветы,
Головой земле!
Наряду с травой
Вы засохнете,
Как по Груне я
Сохну, молодец!
Нагребу копен,
Намечу стогов;
Даст казачка мне
Денег пригоршни.
Я зашью казну;
Сберегу казну;
Ворочусь в село —
Прямо к старосте;
Не разжалобил
Его бедностью, —
Так разжалоблю
Золотой казной!..
 

 
Соловьем залетным
Юность пролетела,
Волной в непогоду
Радость прошумела.
 
 
Пора золотая
Была, да сокрылась;
Сила молодая
С телом износилась.
 
 
От кручины-думы
В сердце кровь застыла;
Что любил так душу —
И то изменило.
 
 
Как былинку ветер
Молодца шатает;
Зима лицо знобит,
Солнце сожигает.
 
 
До поры, до время
Всем я весь изжился,
И кафтан мой синий
С плеч долой свалился!
 
 
Без любви, без счастья
По миру скитаюсь:
Разойдусь с бедою,
С горем повстречаюсь!
 
 
На крутой горе
Рос зеленый дуб,
Под горой теперь
Он лежит, гниет…
 

И. С. Никитин

Никитин Иван Саввич

1824. 21. 9 (3.10). – родился в Воронеже, в семье купца, владельца свечного завода. Учился в духовном училище, в Воронежской семинарии, но не закончил ее: отцу грозило разорение и Никитину пришлось помогать семье (работать на постоялом дворе).

1853 – первая публикация в газете стихотворения «Русь», сразу принесшая поэту известность.

1856 и 1859 – выход отдельных сборников стихотворений.

1859 – открыл в Воронеже собственный книжный магазин и библиотеку при нем.

1861 – умер от чахотки.

 
Ярко звезд мерцанье
В синеве небес;
Месяца сиянье
Падает на лес.
 
 
В зеркало залива
Сонный лес глядит;
В чаще молчаливой
Темнота лежит.
 
 
Слышен меж кустами
Смех и разговор;
Жарко косарями
Разведен костер.
 
 
По траве высокой,
С цепью на ногах,
Бродит одиноко
Белый конь впотьмах.
 
 
Вот уж песнь заводит
Песенник лихой,
Из кружка выходит
Парень молодой.
 
 
Шапку вверх кидает,
Ловит – не глядит,
Пляшет-приседает,
Соловьем свистит.
 
 
Песне отвечает
Коростель в лугах,
Песня замирает
Далеко в полях…
 
 
Золотые нивы,
Гладь и блеск озер,
Светлые заливы,
Без конца простор.
 
 
Звезды над полями,
Глушь да камыши…
Так и льются сами
Звуки из души!
 

 
Медленно движется время, —
Веруй, надейся и жди…
Зрей, наше юное племя!
Путь твой широк спереди.
Молнии нас осветили,
Мы на распутье стоим…
Мертвые – в мире почили,
Дело настало живым.
 
 
Сеялось семя веками, —
Корни в земле глубоко;
Срубишь леса топорами, —
Зло вырывать нелегко:
Нам его в детстве привили,
Деды сроднилися с ним…
Мертвые в мире почили,
Дело настало живым.
 
 
Стыд, кто бессмысленно тужит,
Листья зашепчут – он нем!
Слава, кто истине служит,
Истине жертвует всем!
Поздно глаза мы открыли,
Дружно на труд поспешим…
Мертвые в мире почили,
Дело настало живым.
 
 
Рыхлая почва готова,
Сейте, покуда весна:
Доброго дела и слова
Не пропадут семена.
Где мы и как их добыли —
Внукам отчет отдадим…
Мертвые в мире почили,
Дело настало живым.
 

 
   .....................
Падет презренное тиранство,
И цепи с пахарей спадут,
И ты, изнеженное барство,
Возьмешься нехотя за труд.
Не нам – иному поколенью
Отдашь ты бич свой вековой,
И будешь ненавистной тенью,
Пятном в истории родной…
Весь твой разврат и вероломство,
Все козни время обнажит,
И просвещенное потомство
Тебя проклятьем поразит.
Мужик – теперь твоя опора,
Твой вол – и больше ничего —
Со славой выйдет из позора,
И вновь не купишь ты его.
Уж всходит солнце земледельца!..
Забитый, он на месть не скор;
Но знай: на своего владельца
Давно уж точит он топор…
 

 
Ехал из ярмарки ухарь-купец,
Ухарь-купец, удалой молодец.
Стал он на двор лошадей покормить,
Вздумал деревню гульбой удивить.
В красной рубашке, кудряв и румян,
Вышел на улицу весел и пьян.
Собрал он девок-красавиц в кружок,
Выхватил с звонкой казной кошелек.
Потчует старых и малых вином:
«Пей-пропивай! Поживем – наживем!..»
Морщатся девки, до донышка пьют,
Шутят, и пляшут, и песни поют.
Ухарь-купец подпевает-свистит,
Оземь ногой молодецки стучит.
 
 
Синее небо, и сумрак, и тишь.
Смотрится в воду зеленый камыш.
Полосы света по речке лежат.
В золоте тучки над лесом горят.
Девичья пляска при зорьке видна,
Девичья песня за речкой слышна,
По лугу льется, по чаще лесной…
Там услыхал ее сторож седой;
Белый как лунь, он под дубом стоит,
Дуб не шелохнется, сторож молчит.
 
 
К девке стыдливой купец пристает,
Обнял, целует и руки ей жмет.
Рвется красотка за девичий круг:
Совестно ей от родных и подруг.
Смотрят подруги – их зависть берет:
Вот, мол, упрямице счастье идет.
Девкин отец свое дело смекнул,
Локтем жену торопливо толкнул.
Сед он, и рваная шапка на нем,
Глазом мигнул – и пропал за углом.
Девкина мать расторопна-смела
С вкрадчивой речью к купцу подошла:
«Полно, касатик, отстань – не балуй!
Девки моей не позорь – не целуй!»
Ухарь-купец позвенел серебром:
«Нет, так не надо… другую найдем!..»
Вырвалась девка, хотела бежать.
Мать ей велела на месте стоять.
 
 
Звездная ночь и ясна и тепла.
Девичья песня давно замерла.
Шепчет нахмуренный лес над водой,
Ветром шатает камыш молодой.
Синяя туча над лесом плывет,
Темную зелень огнем обдает.
В крайней избушке не гаснет ночник,
Спит на печи подгулявший старик,
Спит в зипунишке и в старых лаптях,
Рваная шапка комком в головах.
Молится богу старуха жена,
Плакать бы надо – не плачет она.
 
 
Дочь их красавица поздно пришла,
Девичью совесть вином залила.
Что тут за диво! и замуж пойдет…
То-то, чай, деток на путь наведет!
Кем ты, люд бедный, на свет порожден?
Кем ты на гибель и срам осужден?
 

А. Н. Плещеев

Плещеев Алексей Николаевич

1825. 22.11(4. 12) – родился в Костроме в обедневшей дворянской семье.

1843—1845 – учился в Петербургском университете.

1844 – начал печататься.

1846 – первый сборник «Стихотворения», в котором в абстрактно-романтических образах выражены идеалы петрашевцев.

1849 – за участие в кружке М. В. Петрашевского приговорен к смертной казни (вместе с Ф. М. Достоевским), замененной ссылкой рядовым в Оренбургские линейные войска.

1859 – вернулся в Москву. После ссылки примыкает к «революционным демократам», сотрудничал в «Современнике», «Отечественных записках».

1860-е гг. – расцвет творчества. Выходят в печати 3 сборника стихов (1858, 1861, 1863). 2 тома «Повестей и рассказов» (1860). Испытал сильное влияние Некрасова. В этот период Плещеев много переводит из немецкой, французской, английской и др. поэзии. Пишет пьесы, близкие к водевилю, критические статьи, фельетоны, в которых развивал и защищал эстетику «революционных демократов». Пишет стихи для детей.

Многие стихи Плещеева положены на музыку (П. И. Чайковский, Н. А. Римский-Корсаков и др.).

1893 – умер в Париже. Похоронен в Москве.

 
Вперед! без страха и сомненья
На подвиг доблестный, друзья!
Зарю святого искупленья
Уж в небесах завидел я!
 
 
Смелей! Дадим друг другу руки
И вместе двинемся вперед.
И пусть под знаменем науки
Союз наш крепнет и растет.
 
 
Жрецов греха и лжи мы будем
Глаголом истины карать,
И спящих мы от сна разбудим,
И поведем на битву рать!
 
 
Не сотворим себе кумира
Ни на земле, ни в небесах;
За все дары и блага мира
Мы не падем пред ним во прах!..
 
 
Провозглашать любви ученье
Мы будем нищим, богачам,
И за него снесем гоненье,
Простив безумным палачам!
 
 
Блажен, кто жизнь в борьбе кровавой,
В заботах тяжких истощил;
Как раб ленивый и лукавый,
Талант свой в землю не зарыл!
 
 
Пусть нам звездою путеводной
Святая истина горит;
И верьте, голос благородный
Не даром в мире прозвучит!
 
 
Внемлите ж, братья, слову брата,
Пока мы полны юных сил:
Вперед, вперед, и без возврата,
Что б рок вдали нам ни сулил!
 

 
Скучная картина!
Тучи без конца,
Дождик так и льется,
Лужи у крыльца…
Чахлая рябина
Мокнет под окном;
Смотрит деревушка
Сереньким пятном.
Что ты рано в гости,
Осень, к нам пришла?
Еще просит сердце
Света и тепла!
 
 
Все тебе не рады!
Твой унылый вид
Горе да невзгоды
Бедному сулит.
Слышит он заране
Крик и плач ребят;
Видит, как от стужи
Ночь они не спят;
Нет одежды теплой,
Нету в печке дров…
Ты на чей же, осень,
Поспешила зов?
 
 
Вон и худ и бледен
Сгорбился больной…
Как он рад был солнцу,
Как был бодр весной!
А теперь – наводит
Желтых листьев шум
На душу больную
Рой зловещих дум!
Рано, рано, осень,
В гости к нам пришла…
Многим не дождаться
Света и тепла!
 

Н. А. Добролюбов

Добролюбов Николай Александрович

1836. 24.1(5. 2). – родился в Нижнем Новгороде в семье священника.

1848—1853 – учился в духовной семинарии.

1854 – первые стихи «революционного» содержания.

1856 – знакомство с Н. Г. Чернышевским, а затем с Н. А. Некрасовым.

1857 – окончил Главный педагогический институт в Петербурге. Будучи студентом, организовал подпольный кружок, выпускал рукописную газету «Слухи», возглавлял выступления студентов против администрации института. В этом же году впервые выступает в печати и начинает постоянную работу в «Современнике».

1858 – публикует статьи, в которых обосновывает свои литературно-эстетические взгляды. В 50-е гг. появляется множество литературно-критических статей Добролюбова, фельетонов, рецензий, и стихотворных пародий (в «Свистке») и проч.

1859—1860 – появились статьи «Что такое обломовщина?» (о романе И. А. Гончарова), «Темное царство» и «Луч света в темном царстве» (о пьесах А. Н. Островского).

1860 – для лечения начинавшегося туберкулеза выехал за границу. Жил в Германии, Швейцарии, Франции, в Италии (где в это время происходили события, связанные с национально-освободительным движением под руководством Дж. Гаррибальди, которые дали Добролюбову материал для серии статей).

1861 – возвращение в Россию. Здоровье Добролюбова продолжает ухудшаться, острый туберкулез приводит к смерти. Похоронен в Петербурге.

 
Когда среди зимы холодной,
Лишенный средств, почти без сил,
Больной, озябший и голодный,
Я пышный город проходил;
 
 
Когда чуть не был я задавлен
Четверкой кровных рысаков
И был па улице оставлен
Для назидания глупцов;
 
 
Когда, оправясь, весь разбитый,
Присел я где-то на крыльцо,
А в уши ветер дул сердито
И мокрый снег мне бил в лицо, —
 
 
О, сколько вырвалось проклятий,
Какая бешеная злость
Во мне кипела против братий,
Которым счастливо жилось
 
 
Средь этой роскоши безумной
И для которых – брата стон
Веселым бегом жизни шумной.
И звоном денег заглушен.
 
 
…Но пронеслись несчастий годы,
И, гордо мчась по мостовой.
Я рад теперь, коль пешехода
Кнутом заденет кучер мой.
 

 
Моралист красноречивый
Нам о нищих говорил,
Речью умной и правдивой
Помогать им нас учил…
 
 
Говорил о цели жизни.
О достоинстве людей,
Грозно сыпал укоризны
Против роскоши детей…
 
 
Речь его лилась так складно,
Был он так красноречив,
Что ему внимали жадно
Все, дыханье затаив, —
 
 
И, чтоб не развлечь вниманья,
Отогнали двух старух,
Что на бедность подаянья
Под окном просили вслух…
 

И. З. Суриков

Суриков Иван Захарович

1841, 25.03 (6.04) – родился в деревне Новоселово, Угличского уезда, Ярославской губернии, в семье крепостного графа Шереметьева. В восемь лет Сурикова привезли в Москву, где он помогал отцу в торговле и учился грамоте у соседей.

конец 50-х – начал читать Пушкина и самостоятельно складывать стихи.

1862 – знакомство с поэтом А. Плещеевым, высоко оценившим талант юноши и помогшим Сурикову выступить со стихами в печати.

1864 – начал печататься.

1871 – вышел первый сборник стихотворений, в 1875 и 1877 – еще два сборника.

1872 – подготовил и напечатал сборник произведений писателей из народа, живших в разных городах России. Этот сборник положил начало литературному кружку, т. к. группа поэтов-«суриковцев» впоследствии стала издавать газету «Доля бедняка» и объединилась в «Суриковский литературно-музыкальный кружок». Многие «суриковцы» испытали влияние народнических идей и толстовства, некоторые включились в революционное движение (в 1915—1916 гг. их издательство «Друг народа» выпускало агитационную литературу). Кружок просуществовал вплоть до 1921 г., когда большая часть «суриковцев» вошла составной частью во Всероссийский союз крестьянских поэтов.

На слова Сурикова писали музыку П. Чайковский и Ц. Кюи.

1875 – избран членом «Общества любителей российской словесности».

1880 – умер от чахотки в Москве.

 
«Что шумишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну?» —
 
 
«С ветром речь веду я
О своей невзгоде,
Что одна расту я
В этом огороде.
 
 
Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь,
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.
 
 
Там, за тыном в поле,
Над рекой глубокой,
На просторе, в воле,
Дуб растет высокий.
 
 
Как бы я желала
К дубу перебраться:
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.
 
 
Близко бы ветвями
Я к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.
 
 
Нет, нельзя рябинке
К дубу перебраться!
Знать, мне, сиротинке,
Век одной качаться».
 

 
Вот моя деревня;
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой;
 
 
Вот свернулись санки,
И я на бок – хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.
 
 
И друзья-мальчишки,
Стоя надо мной,
Весело хохочут
Над моей бедой.
 
 
Всё лицо и руки
Залепил мне снег…
Мне в сугробе горе,
А ребятам смех!
 
 
Но меж тем уж село
Солнышко давно;
Поднялася вьюга,
На небе темно.
 
 
Весь ты перезябнешь, —
Руки не согнешь, —
И домой тихонько.
Нехотя бредешь.
 
 
Ветхую шубенку
Скинешь с плеч долой;
Заберешься на печь
К бабушке седой.
 
 
И сидишь, ни слова…
Тихо всё кругом;
Только слышишь: воет
Вьюга за окном.
 
 
В уголке, согнувшись,
Лапти дед плетет;
Матушка за прялкой
Молча лен прядет.
 
 
Избу освещает
Огонек светца;
Зимний вечер длится,
Длится без конца…
 
 
И начну у бабки
Сказки я просить;
И начнет мне бабка
Сказку говорить:
 
 
Как Иван-царевич
Птицу-жар поймал,
Как ему невесту
Серый волк достал.
 
 
Слушаю я сказку —
Сердце так и мрет;
А в трубе сердито
Ветер злой поет.
 
 
Я прижмусь к старушке…
Тихо речь журчит,
И глаза мне крепко
Сладкий сон смежит.
 
 
И во сне мне снятся
Чудные края.
И Иван-царевич —
Это будто я.
 
 
Вот передо мною
Чудный сад цветет;
В том саду большое
Дерево растет.
 
 
Золотая клетка
На сучке висит;
В этой клетке птица
Точно жар горит;
 
 
Прыгает в той клетке,
Весело поет,
Ярким, чудным светом
Сад весь обдает.
 
 
Вот я к ней подкрался
И за клетку – хвать!
И хотел из сада
С птицею бежать.
 
 
Но не тут-то было!
Поднялся шум, звон;
Набежала стража
В сад со всех сторон.
 
 
Руки мне скрутили
И ведут меня…
И, дрожа от страха,
Просыпаюсь я.
 
 
Уж в избу, в окошко,
Солнышко глядит;
Пред иконой бабка
Молится стоит.
 
 
Весело текли вы,
Детские года!
Вас не омрачали
Горе и беда.
 

В. С. Курочкин

Курочкин Василий Степанович

1831. 28. 7 (9. 8). – родился в Петербурге, в семье чиновника, бывшего крепостного, отпущенного на волю.

1841 – отдан в кадетский корпус.

1849 – стал офицером гренадерского полка.

1853 – вышел в отставку, занялся литературной работой: писал повести, куплеты для театра, водевили. конец 50-х – публикует переводы французского поэта-песенника Беранже.

1859 – совместно с художником Н. А. Степановым основал в Петербурге сатирический журнал «Искра», на страницах которого в полной мере реализовалось дарование Курочкина как поэта-сатирика.

1866 – после покушения Каракозова на царя Курочкин был арестован и просидел два месяца в Петропавловской крепости (брат В. С. Курочкина, Н. С. Курочкин, помогавший ему в издании «Искры», был видным деятелем организации «Земля и воля»).

1873 – журнал был закрыт правительством, а за Курочкиным установлен негласный надзор. Поэт и в это время оставался тесно связан с обществом «Земля и воля» и народническими кругами.

1875 – скончался в Петербурге.

 
Ах! человек он был с душой,
Каких уж нынче нет!
Носил он галстук голубой
И клетчатый жилет.
 
 
Он уважал отчизну, дом,
Преданья старины;
Сюртук просторный был на нем
И узкие штаны.
 
 
Не ведал он во все житье,
Что значит праздность, лень;
Менял он через день белье,
Рубашки каждый день.
 
 
Он слишком предан был добру,
Чтоб думать о дурном;
Пил рюмку водки поутру
И рюмку перед сном.
 
 
Он не искал таких друзей,
Чтоб льстили, как рабы;
Любил в сметане карасей
И белые грибы.
 
 
В душе не помнил он обид,
Был честный семьянин —
И хоть женой был часто бит,
Но спать не мог один.
 
 
До поздней старости своей
Был кроткий человек,
И провинившихся детей
Он со слезами сек.
 
 
Когда же час его настал —
Положенный на стол,
Он в белом галстуке лежал,
Как будто в гости шел.
 
 
В день похорон был дан большой
Кухмистерский обед.
Ах! человек он был с душой,
Каких уж нынче нет!
 

 
Я всей душой к жене привязан;
Я в люди вышел… Да чего!
Я дружбой графа ей обязан.
Легко ли! Графа самого!
Делами царства управляя,
Он к нам заходит, как к родным.
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
      В сравненьи с ним,
                  С лицом таким —
      С его сиятельством самим!
 
 
Прошедшей, например, зимою,
Назначен у министра бал;
Граф приезжает за женою —
Как муж, и я туда попал.
Там руку мне при всех сжимая,
Назвал приятелем своим!..
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
      В сравненьи с ним,
                 С лицом таким —
      С его сиятельством самим!
 
 
Жена случайно захворает —
Ведь он, голубчик, сам не свой:
Со мною в преферанс играет,
А ночью ходит за больной.
Приехал, весь в звездах сияя,
Поздравить с ангелом моим…
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
      В сравненьи с ним,
                  С лицом таким —
      С его сиятельством самим!
 
 
А что за тонкость обращенья!
Приедет вечером, сидит…
«Что вы все дома… без движенья?
Вам нужен воздух…» – говорит.
 – «Погода, граф, весьма дурная…»
 – «Да мы карету вам дадим!»
Предупредительность какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
      В сравненьи с ним,
                  С лицом таким —
      С его сиятельством самим!
 
 
Зазвал к себе в свой дом боярский;
Шампанское лилось рекой…
Жена уснула в спальне дамской…
Я в лучшей комнате мужской.
На мягком ложе засыпая,
Под одеялом парчевым,
Я думал, нежась: честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
      В сравненьи с ним,
                  С лицом таким —
      С его сиятельством самим!
 
 
Крестить назвался непременно,
Когда господь мне сына дал —
И улыбался умиленно,
Когда младенца восприял.
Теперь умру я, уповая,
Что крестник взыскан будет им…
А счастье-то, а честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
      В сравненьи с ним,
                     С лицом таким —
      С его сиятельством самим!
 
 
А как он мил, когда он в духе!
Ведь я за рюмкою вина
Хватил однажды: ходят слухи…
Что будто, граф… моя жена…
Граф, говорю, приобретая…
Трудясь… я должен быть слепым…
Да ослепит и честь такая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
      В сравненьи с ним,
                     С лицом таким —
      С его сиятельством самим!