Текст книги "Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 1"

Кузнецкий Мост от Большой Дмитровки до Петровки.

Вдали собор Варсонофьевского монастыря. Фото конца XIX в.

Средние торговые ряды. Вид по Варварке. Фото 1886 г.

Кузнецкий Мост, бывший в начале XIX в. «капищем мод и вкуса» (как [его] наз[ывал] И.М. Долгорукий[406]406
  Точную цитату обнаружить не удалось. Возможна ассоциация с названием книги: Долгорукий И.М. Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с какими я был в разных отношениях в течение моей жизни. М., 1874.


[Закрыть]), давно утратил свою славу. Там, между прочим, в мое время находились магазины оптических и геодезических приборов Швабе[407]407
  Торговый дом «Ф. Швабе» (1873–1917) размещался в доме князя Голицына на углу Большой Лубянки и Кузнецкого Моста, занимался продажей и изготовлением оптических принадлежностей и физических приборов.


[Закрыть], Саль[408]408
  В 1900-е гг. в доме Гагарина на Кузнецком Мосту находился магазин оптических и хирургических товаров В.О. Саля.


[Закрыть] и Вернье[409]409
  Возможно, И.Е. Бондаренко имеет в виду магазин купца Адольфа Вернье.


[Закрыть]. Здесь мы покупали готовальни, более дешевые, чем у Швабе. Приборы были у него и настоящие швейцарские, тогда еще не существовало знаменитых готовален Рихтера из Дрездена[410]410
  Фирма «Reißzeugfabrik E.O. Richter & Co» (1875–1945, Хемнице) изготавляла измерительный (кронциркули, штангенциркули, микрометры) и чертежный инструмент. Мастерская располагалась по адресу Dresdner Straße, 7. Была основана Эмилем О. Рихтером и торговцем Хуго Л. Мюллером.


[Закрыть], а славились изготовлявшиеся у Керн в Аарау[411]411
  Швейцарская фирма «Керн и Ко» в Аарау (основана в 1819 г.) занималась изготовлением и продажей геодезических инструментов.


[Закрыть]. Наряду с заграничными были и свои русские, не уступавшие иностранным; как оказалось впоследствии, мой знакомый мастер штамповщик открыл секрет, что швейцарские готовальни делались в Марьиной Роще и на них ставили поддельное иностранное клеймо. <Большие магазины гастрономии и вин на Тверской или на Арбате, вроде старинного магазина Мора, были для нас лишь нарядными витринами. Избегали мы и Кузнецкого Моста, и Петровки, где обычно с двух часов дня происходили гулянья московских щеголей и щеголих>[412]412
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 92.


[Закрыть].

Лобное место и старые Средние торговые ряды между Ильинкой и Варваркой.

Фото конца XIX в.

Торговый мир жил своей жизнью, мы шли мимо, редкими клиентами «города». Разве зайдешь в ряды купить себе крахмальную сорочку (пристежных воротничков тогда не носили, они появились позже, в 1900[-х] годах. Мягкие сорочки и воротнички были введены англичанами в годы Империалистической войны). Покупать одежду в этих «железных» рядах не приходилось, уже очень был труден процесс такой покупки. Приказчики, обычно молодые, стояли у дверей каждой лавки и охотились на покупателя, с назойливыми предложениями:

Кузнецкий Мост. Фото конца XIX в.

– У нас покупали. Пожалте-с. Примерьте-с. Товар наиотличнейший-с!

Малейшее замедление шага, минутное раздумье или полуоборот головы в сторону нападающего служили достаточным мотивом, чтобы такой «молодец» схватывал вас за рукав и насильно уволакивал в полутемную лавку, где двое других приказчиков стаскивали с вас пальто, пиджак и примеряли новый.

Горе вам, если не нравился костюм или не сошлись в цене, тогда вслед вам посылались едкие замечания и советы пойти к другому продавцу:

– Там обчистят вас. Гнилья всучат, к нам же придете.

От соседней лавки отделялся «молодец» и ловко парировал опорочивающий отзыв соседа, характеризуя его:

– Куда вы зашли? Да разве у них порядочный человек покупает? Ведь они чем торгуют? – и т. д.

Петровка. Фото 1910-х гг.

Это словесное состязание «молодцов» вовсе не отзывалось каким-нибудь скандалом, это был только метод торговли того времени, и после взаимных пререканий и ругани ничто не мешало таким соседям-торговцам идти пить чай в Троицкий трактир[413]413
  Троицкий трактир являлся московской достопримечательностью, располагался в доходном доме подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры (Ильинка, 5/2, стр. 1; 2-я пол. XVIII в., 1874–1876, архитектор П.П. Скоморошенко). Трактир славился русской кухней, здесь собирались за чаем купцы и заключали сделки.


[Закрыть].

Купленные за 2 руб[ля] 50 коп[еек] брюки были вручаемы вам с пожеланием «долгого износа». – Мальчик с шумом раскрывал перед вами стеклянную дверь такого «конфекциона»[414]414
  Конфекцион – магазин, торгующий готовой одеждой и бельем.


[Закрыть] и провожал вас, сняв наотмашь картуз. <Но мы предпочитали ходить покупать одежду к Орентлихеру на Сретенку. Скромный, небольшой магазинчик, с недорогими ценами, без особых запросов и без налетов на вас>[415]415
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 93.


[Закрыть].

Скромный наш бюджет не останавливал нас от посещений народных гуляний, еще оставшихся на окраинах вроде Девичьего Поля, Марьиной Рощи, Симонова. Или же совершали воскресные прогулки в окрестности Москвы. От Ильинских ворот ходили по Маросейке и Покровке до Преображенской заставы «линейки», длинные дроги с сиденьями с двух сторон по шесть человек с каждой стороны. Когда линейка наполнялась, едущих застегивали кожаным фартуком, чтобы спасти от фонтанов грязи и от неминуемого падения на колдобинах убогих мостовых. Последние вечно чинились, доставляя большую выгоду подрядчикам и ничтожный заработок бедному люду. Булыжник укладывался прямо на грунт, подсыпет рабочий песочку, положит бережно камень, словно подбирает мозаику, постучит по камешку молоточком слегка, и кое-как починенная мостовая скоро опять потребует ремонта.

Фрагмент панорамы Москвы. Вдали виден Симонов монастырь. Фото 1867 г.

Зимой «линейки» заменялись просторными большими санями, обитыми рваным ковриком. Возили за двадцать копеек до заставы, а дальше мы ходили пешком до Измайловского зверинца[416]416
  Измайловский зверинец – звериный двор в селе Измайлово в Москве (1663–1826), созданный для охотничьих забав царя Алексея Михайловича. Представлял собой участок леса, обнесенный оградой.


[Закрыть], бывшего тогда загородным дачным местом. Туда мы ездили порисовать красивые ворота XVII в.[417]417
  В Измайлово находилось родовое имение Романовых, центром которого был Государев двор, построенный в 1664–1690-х гг. Внутрь сооружения вели передние и задние проездные ворота, украшенные надвратными шатровыми башнями (1670-е).


[Закрыть], затем искупаться в чистом еще тогда пруду и попить чайку у сторожа.

Ездили мы также в Симонов монастырь[418]418
  Симонов мужской монастырь (с 1370-х) – одно из крупнейших оборонительных сооружений на юге Москвы.


[Закрыть], сначала до Рогожской на конке, а там пешком; под Симоновым, где еще был цел «Лизин» пруд, памятный по карамзинской «Бедной Лизе»[419]419
  Карамзин Н.М. Бедная Лиза. Повесть написана и опубликована в 1792 г. Главная героиня – Лиза жила в Симоновой слободе (недалеко от Симонова монастыря) и утопилась в Сергиевом пруду. По преданию, пруд был выкопан Сергием Радонежским, его племянником Федором, основавшим Симонов монастырь, и первыми иноками обители. В память об этом пруд часто назывался Сергиевским, а иногда и Святым.


[Закрыть], было много простора. На лужайках под монастырем еще в то время происходил народный «семик»[420]420
  Семик (Русалчин Велик день, Троица умерших) – восточнославянский праздник весенне-летнего календарного периода; отмечается на седьмой четверг после Пасхи, за три дня до Троицы.


[Закрыть]. Прельщал нас живописный ландшафт: вдали город, недалеко тихая Москва-река, старые стены монастыря и пустыри и поля…

Ходили и в Данилов монастырь[421]421
  Данилов монастырь (Свято-Данилов монастырь) в Москве – мужской монастырь Русской православной церкви на правом берегу Москвы-реки. Основан в 1560 г. Входил в пояс укрепленных монастырей, защищавших подступы к Москве с юга.


[Закрыть], где на старом кладбище невольно останавливались перед могилой Гоголя[422]422
  Н.В. Гоголь был похоронен 24 февраля (7 марта н. с.) 1852 г. на кладбище Данилова монастыря в Москве. На могиле был установлен бронзовый крест, стоявший на черном надгробном камне («Голгофа»), а на нем высечена надпись: «Горьким словом моим посмеюся» (цитата из книги пророка Иеремии, 20, 8). В 1831 г. могилу вскрыли, останки Гоголя перенесли на Новодевичье кладбище.


[Закрыть]. На простой плите глубоко прочувствованный стих из Иеремии «Горьким моим смехом посмеюся» был нам так понятен, так дорог, мы так любили читать Гоголя. Ходили в Марьину Рощу к самоварницам, там, в не вырубленной еще тогда сосновой роще садились за простые столики со скамейками, приносился огромный самовар, и шло наше чаепитие с наблюдением над отдыхающими мещанскими группами. А вскоре рощу вырубили, и участки пошли под застройку разросшейся слободы с постоялыми дворами и лавчонками, <где вся “гастрономия” сводилась к обиходному ассортименту продуктов, начиная с соленых в бочках огурцов, кончая халвой, похожей на замазку и цветом, и вкусом>[423]423
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 95.


[Закрыть].

Симонов монастырь в Москве. Фотография Шерер и Набгольц. 1890-е гг. РГАЛИ

Данилов монастырь. Фото 1882 г.

Эти окраины Москвы, и Замоскворечье, и в Сущеве у Бутырской заставы, и Марьиной рощи, мещанские у «Креста», т. е. у Крестовской заставы – были типичны своими постройками, извозчичьими дворами с грязью и нищетой. «Крест» близ заставы я еще застал – это была небольшая часовня с каким-то выдуманным чудотворным простым крестом; богомольцы, шедшие к «Троице-Сергию» (в Сергиеву лавру), считали необходимым тут помолиться, отслужить молебен, опуская в кружку монаха трудовые копеечки[424]424
  Дубовый Филипповский крест (1652) был установлен на месте встречи 9 июля 1652 г. мощей Святителя Филиппа Московского (митрополита Московского и Всея Руси Филиппа II) при перенесении их из Соловецкого монастыря в Успенский собор Московского Кремля. Часовня Животворящего Креста (сер. XVII в., разрушена в 1929 г.), стоявшая у дома № 73 на площади Рижского вокзала, была местом остановки и отдыха паломников, отправлявшихся из Москвы к Троице-Сергиевскому монастырю. В советское время святыня хранилась в алтаре храма иконы Божией Матери «Знамение», что на Рижской или Переяславской слободе. Летом 2015 г. состоялось перенесение креста в новый храм-часовню «Во имя Воздвижения Креста Господня у Крестовской заставы», который был построен в 2007–2008 гг. на церковном дворе к западу от Знаменской церкви специально для хранения этого древнего памятника. Часовня была освящена 14 августа 2014 г. в память прежде существовавшей Крестовской часовни.


[Закрыть]. И сколько было таких «смиренных» монахов, сидевших с кружками у ворот монастырей, как, например, у Златоустовского и у Сретенского[425]425
  Златоустовский (Златоустинский) монастырь – один из старейших монастырей Москвы (с XIV в.). Находился на территории Белого города в Большом Златоустинском переулке. Закрыт в 1918 г., постройки снесены к 1933 г. Сретенский монастырь – мужской монастырь Русской православной церкви (Большая Лубянка, 19, стр. 1). Основан в 1397 г.


[Закрыть]; к последнему мы любили иногда зайти из училища, чтобы послушать слепого звонаря, действительно замечательно игравшего на колоколах. Нужно пожалеть, что эта оригинальная музыка такого карильонера[426]426
  Карильонер – человек, играющий на карильоне – колокольном многоголосном музыкальном инструменте западноевропейского происхождения.


[Закрыть] не была записана, граммофон еще не был изобретен, и мы лишились оригинальных мелодий.

Теперь заставы давно утратили то охранительное таможенное назначение, какое они имели в XVIII в., когда Москва обнесена была валом (Камер-Коллежским – пошлину с товаров, привозимых в Москву, собирала Камер-Коллегия). Тогда выстроены были каменные домики кордегардий[427]427
  Кордегардия – здание для размещения солдат, составляющих караул.


[Закрыть], и застава украшалась двумя пирамидальными каменными столбиками. Теперь осталось лишь одно название, только отмечены на планах Москвы места застав. Окраин столица социалистического государства не знает: там выросли монументальные красивые здания институтов, заводских клубов и целые городки опрятных многоэтажных домов для рабочих с универмагами вместо лавчонок и кухнями-столовыми вместо харчевен и трактиров, <где происходили чистые и нечистые стачки>[428]428
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 96.


[Закрыть].

Брюсов писал о Москве в начале девятисотых годов, вспоминая наше время, он говорил:

 
Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной,
Когда кругом пруда реки Неглинной, где
Теперь разводят сквер, лежал пустырь огромный,
И утки вольные жизнь тешили в воде.
Когда поблизости звенели балаганы
Бессвязной музыкой…
Когда на улице звон двухэтажных конок
Был мелодичней, чем колес жестоких треск…
Когда еще был жив тот город, где героев
Островский выбирал…[429]429
  Точная цитата из стихотворения В.Я. Брюсова «Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной…» [1909]:
Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной,Когда кругом пруда реки Неглинной, гдеТеперь разводят сквер, лежал пустырь огромный,И утки вольные жизнь тешили в воде;Когда поблизости гремели балаганыБессвязной музыкой, и ряд больших картинПред ними – рисовал таинственные страны,Покой гренландских льдов, Алжира знойный сплин;Когда на улице звон двухэтажных конокБыл мелодичней, чем колес жестоких треск,И лампы в фонарях дивились, как спросонок,На газовый рожок, как на небесный блеск;Когда еще был жив тот «город», где героевОстровский выбирал: мир скученных домов,Промозглых, сумрачных, сырых, – какой-то НоевКовчег, вмещающий все образы скотов.  Валерий Брюсов. Собр. соч. в 7 т. Т. 3. М., 1974. С. 301.


[Закрыть]
 

Но время то минуло давно… Минули и все эти гулянья, и наивные развлеченья.

Я застал еще Грузины[430]430
  Грузины – исторический район в северо-западной части Москвы, между улицами Пресненский Вал, Грузинский Вал и Большой Грузинской улицей. В 1729 г. находящееся здесь дворцовое село Воскресенское было подарено грузинскому царю Вахтангу VI, на его территории возникла Грузинская слобода.


[Закрыть]. Там были еще целы дворы с трактирами, где цыгане издавна имели свое пребывание и куда ездил в свое время и Пушкин послушать песни этих «детей степей», позднее обративших свои оригинальные песни в пошлые, терзающие слух романсы для услады кутил, завершающих свой «боевой» вечер в этих вертепах после «Яра».

Долго стоял ресторан «Яр»[431]431
  В 1851 г. французский купец и повар Т. Ярд перевел свой ресторан «Яр» в Петровский парк в деревянный дом генерала Башилова на Петербургском шоссе. В загородном ресторане выступал цыганский хор, он стал излюбленным местом кутежей русской интеллигенции и дворянства. Новое здание ресторана в стиле модерн с огромными арочными окнами и великолепными интерьерами возвел в 1910 г. архитектор А. Эрихсон. В дальнейшем оно неоднократно перестраивалось, с начала 1950-х гг. в этом доме располагалась гостиница «Советская», с 1969 г. в нем также открылся цыганский театр «Ромэн».


[Закрыть] – деревянный одноэтажный дом, где сохранялась еще комната, в которой бывал Пушкин со своими друзьями. Этот деревянный ресторан «Яр» (от фамилии ресторатора француза Yard[432]432
  Yard – Ярд (фр.).


[Закрыть], первоначально торговавшего на Кузнецком [Мосту][433]433
  В 1826 г. в доме Л. Шавана на углу Кузнецого Моста и Неглинной Т. Ярд (Яр) открыл гостиницу и ресторан французской кухни «Яр», который неоднократно посещал А.С. Пушкин (Кузнецкий Мост, 9/10).


[Закрыть]) перестроил архитектор А.Э. Эрихсон, превратив деревянный домик в большие залы загородного ресторана, обычно переполнявшегося после скачек и бегов публикой так называемого «первого разряда».

Мелкая публика «второго разряда» уезжала в загородный ресторан в Сокольниках «Золотой якорь»[434]434
  На рубеже XIX–XX вв. парк Сокольники являлся любимым местом гуляний, здесь был открыт пользовавшийся популярностью ресторан «Золотой якорь» с цыганским хором.


[Закрыть]. Владелец его М.П. Косов вздумал было перестроить зал, сделать его первоклассным. Обратился ко мне, когда я был уже архитектором, я предложил М.А. Врубелю дать во всю (заднюю) стену панно. Врубель придумал оригинальное, из стеклянной и каменной мозаики панно, изображавшее средневековый пир рыцарей; но предприятие не осуществилось, и москвичи лишились такого художественного произведения Врубеля, которое, конечно, затмило бы буржуазную безвкусицу лепной отделки «Яра».

Каждое воскресенье в 12 ч[асов] дня открывались заседания «Общества любителей российской словесности» при Московском университете[435]435
  Общество любителей российской словесности при Московском университете – литературно-научное общество (1811–1930, воссоздано в 1992 г.). Ставило целью «способствовать успехам отечественной словесности, как главному средству к распространению просвещения». Издавало «Труды ОЛРС» (ч. 1–20, 1812–1821), «Сочинения в прозе и стихах» (ч. 1–7, 1822–1828) и др. На заседаниях читали свои первые литературные опыты Ф.И. Тютчев, А.И. Полежаев и др.


[Закрыть], актовый зал которого был доступен всем желающим. Не было никаких объявлений и отчетов газетных, знали мы только от товарищей-студентов, что вот, например, завтра будет читать молодой драматург, он же артист Малого театра А.И. Южин, только что написанный рассказ П.Д. Боборыкина «Последняя депеша»[436]436
  Рассказ П.Д. Боборыкина «Последняя депеша» был написан в августе 1886 г., вошел в Сборник Общества любителей российской словесности на 1891 г. (М., 1891. С. 283–292).


[Закрыть]. Образцовое чтение оставило неизгладимое впечатление, да и тема была так ценна для нас: ведь там описаны последние часы жизни Герцена, а с пламенными его писаниями мы уже были знакомы благодаря тем же товарищам-студентам, приносившим иногда заветный томик сочинений А.И. Герцена в желтой обложке, напечатанный у Элпидина в Женеве[437]437
  М.К. Элпидин – владелец Вольной русской типографии в Женеве в 1866–1906 гг., стал первым издателем сочинений А.И. Герцена на русском языке. Вероятно, И.Е. Бондаренко имеет в виду следующие издания: Герцен А.И. Михаил Бакунин и польское дело. Женева, 1904; Сборник посмертных статей Александра Ивановича Герцена. Женева, 1904.


[Закрыть]. В том же обществе С.А. Юрьев читал свои переводы из Лопе де Вега [438]438
  С.А. Юрьев издал свои переводы пьес Кальдерона и Лопе де Вега в книге «Испанский театр цветущего периода XVI и XVII вв.» (М., 1877). Помимо испанских авторов он перевел также несколько пьес Шекспира. С.А. Юрьев принимал активное участие в московской литературной и театральной жизни 1870–80-х гг., его выступления пользовались популярностью среди московской интеллигенции.


[Закрыть], а в публичных лекциях, обычно бывавших или в аудитории Исторического музея, или в зале «под часами» того же университета, Юрьев обрисовывал эпохи испанского театра. Читал он увлекательно, почти юношеским тонким голоском выкрикивая цитируемые места из Кальдерона. Но переводы Юрьева мы покупать не могли за их дороговизной, и нас снабжал ими знакомый библиотекарь университета.

Улица в Марьиной Роще. Фото 1900-х гг.

Публичные лекции И.М. Сеченова «О рефлексах головного мозга»[439]439
  Создатель физиологической школы И.М. Сеченов помимо научной и преподавательской работы занимался просветительской деятельностью. Первые публичные лекции на тему «Так называемые растительные акты в животной жизни» были прочитаны им в 1861 г. Работа И.М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» впервые была напечатана в Медицинском вестнике в 1863 г., отдельным изданием вышла в 1866 г.


[Закрыть] привлекали большую аудиторию. Сеченов, невысокий старичок с добродушной физиономией русачка, с чистенько зачесанными белыми волосами <читал о предметах чрезвычайно интересных, ценных в системе самообразования, как глубокий источник для уяснения психофизиологических основ духовной жизни человека. Читал он с говорком на “о”, впутывая в изложение народные выражения, вроде того, что рисуя на доске сокращение мышц, говорил: “Вот ежели эту механику зацепить за энту штучку…” – опрокинул при этом стакан с водой, носовым платком вытер воду со стола и затем этим же мокрым платком повел по доске, и, конфузливо улыбаясь, обратился к аудитории: “Ишь ты, какая оказия!”>[440]440
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 99.


[Закрыть].

Глубоко интересны были также публичные лекции, читанные четким красивым языком К.А. Тимирязева, уже прославившегося своим переводом книги Дарвина «О происхождении видов»[441]441
  К.А. Тимирязев был одним из первых в России пропагандистов идей Ч. Дарвина об эволюции. В 1896 г. он выполнил лучший перевод на русский язык книги Ч. Дарвина «Происхождение видов».


[Закрыть] – этой бомбы, взорвавшейся среди тихого мира учений Кювье и Линнея[442]442
  Выдающийся французский зоолог и палеонтолог конца XVIII и начала XIX в. Ж.Л. Кювье был сторонником постоянства вида и главным противником последователей теории эволюции. Он установил понятие о типах и улучшил классификацию животного царства, исследования над ископаемыми животными парижского бассейна привели его к теории катастроф. Шведский ученый XVIII в. К. Линней внес значительный вклад в биологию: создал единую систему классификации растительного и животного мира, ввел точную терминологию при описании биологических объектов, выделил биологический вид в качестве исходной категории в систематике и определил критерии отнесения природных объектов к одному виду.


[Закрыть], внеся бурный поток новых сокрушающих идей.

Нужно пожалеть, что не было еще публичных лекций по изобразительному искусству и заменялись они чтением И. Тэна «Лекции по искусству»[443]443
  Перевод первого цикла лекций И.А. Тэна «Философия искусства» был издан в России в 1866 г., позднее появилась книга, выдержавшая несколько переизданий: Тэн И.А. Чтения об искусстве. Пять курсов лекций, читанных в школе изящных искусств в Париже. СПб., 1897.


[Закрыть], Прудона «Об искусстве»[444]444
  Вероятно, речь идет об одном из изданий переводов книги П.Ж. Прудона «Искусство, его основания и общественное назначение»: 1) Пер. под ред. Н. Курочкина. СПб., 1865; 2) Пер. А.П. Федорова. СПб., 1895.


[Закрыть], Чернышевского «Об отношении искусства к действительности»[445]445
  Чернышевский Н.Г. Эстетические отношения искусства к действительности. (Авторецензия). СПб., 1855.


[Закрыть] и немногими другими трудами. Освещение русского искусства мы находили в трудах Буслаева, книжке Виолле-ле-Дюка[446]446
  Возможно, И.Е. Бондаренко знакомился с трудами академика, почетного члена Московского университета Ф.И. Буслаева: «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» (Т. 1–2. СПб., 1861); «Русский лицевой апокалипсис. Свод изображений из лицевых Апокалипсисов по русским рукописям с XVI по XIX века» (Т. 1, 2. М., 1884). Автор имеет в виду книгу Виолле-ле-Дюка «Русское искусство. Его источники, его составные элементы, его высшее развитие, его будущность» (пер. Н.В. Султанова. СПб., 1877).


[Закрыть] да в редких журнальных статьях.

Субботние собеседования и доклады в «Обществе любителей художеств»[447]447
  Московское общество любителей художеств (1860–1918) – благотворительная организация, целью которой было создание публичной художественной галереи. Членами общества являлись меценаты, писатели, художники, среди них П.М. и С.М. Третьяковы, Ф.И. Буслаев, В.Г. Перов, А.К. Саврасов и др. Главным направлением деятельности общества было устройство постоянной выставки, экспозиция которой обновлялась несколько раз в год. До открытия Третьяковской галереи выставка общества заменяла отсутствующий в Москве публичный художественный музей. Общество проводило художественные конкурсы, создало «Фонд для вспомоществования бедным и престарелым художникам и их семьям», в 1910 г. учредило стипендии для учащихся Московского училища живописи, ваяния и зодчества.


[Закрыть] (в доме Шидловского у Страстного монастыря) были вялы, бесцветны, проникнуты замкнутой локальностью и затхлостью, сливаясь с общим тоном московской жизни восьмидесятых годов.

Взволновало однажды это общество драка, происшедшая между художниками Батуриным и Мартеном, когда Батурин кинулся с топором на Д.Э. Мартена за его отзыв о дрянности мармеладной живописи Батурина.

Дмитрий Эмильевич Мартен был учеником Левитана; талантливый, чутко угадавший сокровенную прелесть северной природы, создавший редкую поэтическую картину «Северный погост»[448]448
  Кисти Д.Э. Мартена принадлежит несколько работ, названия которых созвучны названию картины, упомянутой автором: «Погост» (1901, Государственный музей истории религии, СПб.), «Северное кладбище в лунную ночь», «Врата северного погоста». Произведения художника экспонировались на 28, 29, 42, 43, 46-й выставках передвижников и Выставке этюдов, рисунков и эскизов (1914).


[Закрыть], картину, к сожалению, не попавшую в Третьяковскую галерею, так как на выставке был кто-то из великих князей, пользовавшийся приоритетом в приобретении выставленных произведений. Этюд этой картины Мартен подарил мне, повторять же Мартен не мог по своей лени, а главное, по своему беспутству.

Церковь влкм. Никиты на Швивой (Вшивой) горке. Фото 1882 г.

Я познакомился с ним в «Ляпинке», так называлось общежитие для бедных художников, устроенное купцом Ляпиным во дворе его дома на Б[ольшой] Дмитровке[449]449
  Речь идет об известном студенческом общежитии, которое устроили и содержали братья купцы М.И. и Н.И. Ляпины (предположительно, оно располагалось в районе дома по Большой Дмитровке, 24). О «Ляпинке» писал В.А. Гиляровский: «На дворе огромного владения Ляпиных сзади особняка стояло большое каменное здание, служившее когда-то складом под товары, и его в конце семидесятых годов Ляпины перестроили в жилой дом, открыв здесь бесплатное общежитие для студентов университета и учеников Училища живописи и ваяния. …Много из “Ляпинки” вышло знаменитых докторов, адвокатов и художников… Грязно, конечно, было в “Ляпинке”, зато никакого начальства. В каждой комнате стояло по четыре кровати, столики с ящиками и стулья. Помещение было даровое, а за стол брали деньги» (Гиляровский В.А. Москва и москвичи. Минск, 1980. С. 83, 84). Братьям принадлежали доходные дома в Москве, они учредили несколько благотворительных заведений, которые затем передали городу: дом бесплатных квартир для вдовых и учащихся женщин, мастерские, начальная школа для детей (Большая Серпуховская, 37).


[Закрыть].Там бедняки-художники, ученики Училища живописи, находили себе бесплатное жилище и особенно льготное пропитание. В «Ляпинке» жили некоторые из наших товарищей, жил там и Рябушкин, Яровой и др.

Затем Мартен поселился в переулке на Пресне, <посещая его, я заставал там его собутыльника Александра Владимировича Маковского (сына Владимира Егоровича Маковского, нашего преподавателя), также пейзажиста, но бывшего несравненно ниже Мартена по глубине и технике>[450]450
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 101.


[Закрыть]. Гитара и водка были единственными утешителями одинокой жизни Мартена, отлично игравшего старые романсы Гурилева и Варламова, и при этом пил, пил неудержимо, быстро сгорал и скоро умер[451]451
  В 1916 г. Д.Э. Мартен переехал в Вологду, где умер в 1918 г.


[Закрыть].

И в нашем кругу стала появляться водка, и меня всегда поднимали на смех за мою нелюбовь к водке, я избегал ее и был очень к ней враждебен, вероятно, помня, сколько горя причинила она в нашей семье, где от нее погиб мой старший брат.

И друзья в Петровской академии (в Петровско-Разумовском) усердно смачивали долгие споры в шумных комнатах общежития и еще более в квартирах на выселках за прудом, где на плотине был их «придворный поставщик» – трактир Лопашева.

Глава 6
Каникулы

В первую же весну, сдав экзамены, я поехал к себе в Уфу. Провожавший меня Савельев на дорогу мне принес подарок – копченой колбасы, ситничек и дешевых конфет, так называемых «грошовых» (на копейку две штуки), такими конфетами торговали у Ильинских ворот и только зимой: летом от жары они расползались, и краска пачкала руки.

В Нижнем Новгороде на пароход, отходящий в Уфу, нужно ехать через Кунавино. Плашкоутный мост через Оку с деревянным изношенным настилом закончился, и начался грохот мостовой у пароходных пристаней, где по солидности пароходных компаний расположены были: сначала мощное общество «Самолет»[452]452
  «Самолет» – одно из трех крупнейших российских дореволюционных пароходств на Волге. Фирма «Самолет» была основана отставным капитаном российского флота Владимиром Александровичем фон Глазенапом и титулярным советником Максимилианом Густавовичем Бехагель фон Адлерскроном 30 октября 1853 г. Пароходство обслуживало регулярные линии по Волге от Твери до Астрахани, по Оке – от Нижнего Новгорода до Рязани, по Каме – до Перми и по Шексне. В 1862 г. у «Самолета» было 25 пассажирских пароходов, в середине 1870-х гг. – 38, а к моменту национализации в 1918 г. – 42.


[Закрыть] с большим количеством судов, за ним общество «По Волге»[453]453
  «По Волге» – краткое название «Общества пароходства по Волге», основанного в 1843 г. для обслуживания Волги, Камы и других рек волжского бассейна.


[Закрыть] с золоченой звездой на колесах, потом «Кавказ и Меркурий»[454]454
  «Кавказ и Меркурий» – одно из крупнейших российских дореволюционных пароходств на Волге. Фирма «Меркурий» была основана в 1849 г., пароходство «Кавказ» для плавания по Каспийскому морю было основано в 1858 г., и оба пароходства были объединены в одно под общим названием «Кавказ и Меркурий». С 1903 по 1914 г. должность председателя правления занимал М.П. Боткин, который способствовал укрупнению пароходства. В марте 1918 г. оно было национализировано, к этому времени флот пароходства состоял из 44 речных и 18 морских пароходов.


[Закрыть], дальше шли камские пароходы братьев Каменских, Любимова, одно из первых пароходств А. Зевеке с пароходами, у которых колесо было сзади, рядом с ним пароходство Кашина с красно-желтой окраской плохих посудин и мрачные темно-желтые пароходы Курбатова с баржей для перевозки арестантов до Перми и дальше в Сибирь. И только уже после них стоял у «конторки» наш уфимский пароход Якимова. До отвала парохода остается целый день, можно осмотреть волжскую столицу. Нижний Новгород расположен на высоких горах, и лезть приходится по бесконечным деревянным лестницам с выбитыми ступенями. Незабываемое впечатление от старых стен Кремля и вида с откоса на ярмарочную сторону, а за ней на далекую Волгу, вьющуюся в зеленых берегах.

Панорама правобережья Нижнего Новгорода. Фото начала XX в.

Железная дорога на Уфу от Самары тогда только еще строилась. И даже когда движение по ней уже было открыто, мы все-таки предпочитали ехать от Нижнего до Уфы пароходом. Торопиться не нужно, дорога живописная, река – с детства родная стихия, и пять, шесть, а и то семь дней езды было наслаждением.

Панорама нижегородской ярмарки с Новоярмарочным собором. Фото конца XIX в.

Проезд на пароходе был дешевый, нам, учащимся, делалась скидка в 50 %, да еще капитан разрешал нам с билетами III класса ехать во II, если были места, а весной они бывали. В августе на пароходах было многолюдно, так как тогда во II классе ехали купцы на Нижегородскую ярмарку.

Наша студенческая уфимская компания состояла из 8–10 человек; мы отвоевывали себе на корме парохода местечко пораньше, устраивали столик, связка каната и ящики служили стульями, получался отличный салон. По очереди носили кипяток из куба, официант, или как мы его называли «коэффициент», уже знал, что студенты едут, и обслуживал нас отлично. Только меню из столовой он нам не носил, ели мы просто: покупали калач, так называли буханку (каравай) белого хлеба весом в два или три фунта, по пять копеек фунт, копченую воблу по две копейки штука, причем выбиралась с икрой, покрупнее, и арбуз за пять копеек, а затем бесконечный чай.

Плашкоутный мост через Волгу. Фото конца XIX в.

В Казани обычно пароход стоял чуть не сутки, происходила погрузка и выгрузка. Расписания никакого не было. «Ну, а когда же пароход пойдет?» – «Да кто его знает, говорят, вечером». Прощаясь с остававшимися в Казани товарищами, мы обычно устраивали пельмени в складчину в одном из трактиров на берегу Волги против пристаней.

После Казани, за Богородском, у Пьяного Бора[455]455
  Пьяный Бор (с 1920-х гг. Красный Бор) – самое древнее русское селение на реке Кама на территории Агрызского района Республики Татарстан (впервые упоминается в 1680 г).


[Закрыть], в стрежень плеса Волги вливается темная, угрюмая Кама с глинистыми обрывистыми берегами и темным сосновым лесом. Но вот и Береговые Челны[456]456
  Первое упоминание об этом населенном пункте относится к 1626 г., первоначально оно носило название Чалнинский починок. В дальнейшем не раз меняло свое название: Береговые, Бережные, Набережные, Красные Челны (с 1930), в настоящее время – Набережные Челны.


[Закрыть], и мы въезжаем в светлые воды родной реки Белой. Тихие заводи спокойного плеса с редкими селениями на берегу, куликами и цаплями на отмелях. Редкий встречный пароход, или тянутся плоты и баржи, и снова безлюдье.

Далеко за полночь разносились наши хоровые песни. Когда накрапывал дождь, шли под крышу палубы, жались поближе к машинному отделению, откуда несло паром и пахло нефтью; среди кучек неприхотливых пассажиров III класса с их узелками и котомками бывало свернешься клубочком, подложив подушку под голову, не раздеваясь, накроешься байковым одеялом, кругом разговоры, тихие, монотонные, и заснешь как убитый… Тогда на уфимских пароходах не было еще скамеек и коек для III класса. Пароход «бежал» до Уфы, вернее тащился медленно. На перекатах часто врезался в мель. «Третий класс в воду!» – раздавалась зычная команда капитана. Мужички безропотно слезали и помогали матросам стаскивать пароход. Нас, учащуюся молодежь, как-то не беспокоили. Но были и среди нас охотники до трудовой повинности.

Нижний Новгород. Вид на ярмарку и город. Открытка начала XX в.

И вот я снова в родном доме, ставшем теперь мне как будто и чужим. Поселился я тогда в свободном «верху», в мезонине. Отец, окончательно утративший веру в меня, оставил меня в покое. И жил я своей жизнью: отдыхал, рисовал и читал. Прежде всего я отправился к своему первому наставнику художнику Н.И. Бобиру, так много сделавшему для меня, настояв на поступлении в училище. С какой радостью встретил он меня! Расспросы об училище и тут же добрые советы, «не связываться с Уфой».

– Опровинциалитесь, болото затягивает, сделаетесь ремесленником, в лучшем случае сделаетесь грамотным чертежником, а об искусстве и забудете. Да разве здесь понимают искусство? Отдыхайте на каникулах, набирайтесь сил и ежедневно рисуйте хоть забор, а еще лучше стул рисуйте, чтобы он был стулом!

Генеральный план Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде. 1896 г. Литография 1896 г.

Нижний Новгород. Ивановский съезд. Открытка конца XIX в.

Также предостерегал меня от увлечений «пивцом да винцом». Сам Бобир был скромен в этом отношении. «Тут, – говорил он, – границы нужно знать, вино поднимает человека, оно же и уронит, если не убережешься».

Вскоре, к великому моему огорчению, он должен был уехать к своему отцу в Киев, где и остался. А на прощанье мне сказал последний завет: «Обманут люди, жизнь обманет, а природа и искусство никогда не обманут».

Все вечера проводил уже в кругу новых друзей, в семье П.Г. Рязанцева. Секретарь уездной земской управы, он был уже стариком, вдовым, имел пятерых дочерей и двух сыновей, из которых один, старший, был студентом Казанского университета, младший же был дурачок Николка, [который] постоянно таскался по церквям и по городу, когда носили по домам икону «Божией Матери». Третья дочка, Манечка, впоследствии стала женой А.Д. Цюрупы, а четвертая дочь Людмила вышла замуж за А.И. Свидерского. Цюрупа и Свидерский тогда также служили в Уфе[457]457
  В 1898 г. А.Д. Цюрупа, работая земским статистиком в Уфе, вступил в РСДРП. Он неоднократно подвергался арестам и ссылкам, был участником революции 1905–1907 гг. в Уфимской губ., в 1905–1917 гг. работал управляющим имениями князя В.А. Кугушева, который в 1910 г. женился на его сестре – Анне Дмитриевне Цюрупе. Студент Петербургского университета А.И. Свидерский за участие в студенческих выступлениях был арестован в 1899 г. и выслан в Уфу.


[Закрыть].

Нижний Новгород. Мининский сад. Открытка начала XX в.

Рязанцев имел большую историческую библиотеку, где я перечитывал журналы «Русскую старину»[458]458
  «Русская старина» (СПб., 1870–1918) – ежемесячное историческое издание.


[Закрыть], «Русский архив» и «Исторический вестник»[459]459
  См. примеч. 49 к гл. 1. «Исторический вестник» (СПб., 1880–1917) – ежемесячный историко-литературный журнал. Основан А.С. Сувориным и С.Н. Шубинским. Всего вышло 150 томов. Журнал имел устойчивую популярность наряду с «Русским архивом» и «Русской стариной».


[Закрыть]. В доме был рояль, играла Манечка, а там, где была музыка, я пристраивался цепко и упивался звуками. Старик Рязанцев аккуратно каждый вечер уезжал в клуб, и в доме хозяйничала молодежь под присмотром старой няни. Нам было привольно: почти ежедневно прогулки на реку Белую, с песнями, разжиганием костров на пустынном берегу около Дёмского устья.

В нашем кружке был семинарист Беляев, отличный певец и гитарист. Как-то Беляев пропел нам того «Лазаря»[460]460
  В дореволюционной России в людных местах собирались нищие, калеки, слепцы с поводырями, выпрашивавшие у прохожих милостыню со всевозможными жалостными причитаниями. Слепцы при этом часто напевали песню «О богатом и Лазаре», сочиненную по мотивам Евангелия. Это – история об очень бедном Лазаре и его сказочно богатом брате. Лазарь ел вместе с собаками остатки пищи со стола богача, но после смерти оказался в раю, тогда как его богатый брат отправился прямиком в Преисподнюю. Эта песня должна была напугать и вызвать угрызения совести у тех, кто отказывался давать нищим милостыню. Далеко не все страждущие были такими уж несчастными в действительности, и часто их жалобные стоны были притворными. Содержание одной из библейских притч касается богача и бедняка: после смерти бедняк (Лазарь) попал в рай, а богач – в ад. Таким образом, смысл притчи в торжестве социальной справедливости в загробной жизни. Петь Лазаря – фразеологизм «лазаря петь» – стало значить: ныть, клянчить, преувеличивая свои мнимые страдания и стараясь вызвать жалость и сочувствие окружающих. Притча о богаче и Лазаре – одна из притч Иисуса Христа, приводимая в Евангелии от Луки.


[Закрыть], которого тоскливо поют калики перехожие – нищая братия. В тексте этого духовного стиха были курьезные строки о каких-то неведомых «двух тайных марзианах на Сионской горе» (в примечаниях я привожу этот стих)[461]461
  В комментариях И.Е. Бондаренко к рукописи воспоминаний данное стихотворение не обнаружено.


[Закрыть]. Нам понравилось название «марзиан», и мы стали именоваться «марзианцами». Дом, где жил Рязанцев, был расположен против губернаторского дома, у подъезда которого всегда дежурил полицейский. Вечерами иногда, сидя на лавочке, мы хором распевали «марзианский» стих. Именовали друг друга «марзианцами», и это словечко долетело до охранителя губернаторского подъезда, было передано куда следует, и в жандармском управлении возникло целое дело о тайном обществе «марзианцев». Был обыск в квартире Рязанцева, конечно, ничего предосудительного не нашли, и, когда Рязанцев объяснил таинственное слово, дело замяли, тем более что Рязанцев пользовался в Уфе заслуженным авторитетом и имел знакомство с властями. Но подозрение на наш кружок осталось, тем более что в нем были такие горячие головы, как молодой доктор Н.Н. Михайлов, затем местный говорливый «либерал» А.Н. Синявин, высланный в Уфу, и И.Г. Сушков, давно уже бывший на примете у жандармов.

Нижний Новгород. Набережная и вид на ярмарку. Открытка конца XIX в.

Михайлов только что тогда кончил Казанский университет, он также учился в уфимской гимназии и был в числе знакомых моей кузины. Старше меня лет на шесть, он стал впоследствии моим другом. Учился он отлично, но характер у него был бешеный. Сын сенатского петербургского чиновника, он унаследовал от своей матери-грузинки южную кровь. Министр народного просвещения Д.А. Толстой, усиленно насаждая в гимназиях классицизм, рассылал по России чехов, оказавшихся почему-то наиболее удобными преподавателями древних языков. В нашу гимназию был прислан чех Пасколо. Еще молодой, с отвратительным лицом и рубцом на носу, он не вызвал симпатии среди преподавателей, и ученики его не любили. Был он полусумасшедший и нелепо притеснял учеников; из-за него на выпускном экзамене никто не получил медали только потому, что после первой четверти учебного года весь дружный класс в восемнадцать человек бросил учиться латыни и греческому; хотя на письменных экзаменах четырнадцать человек получили двойки, но все же из гимназии всех выпустили. Жаловались директору всем классом на Пасколо, но директор был бессилен – чехи пользовались особыми привилегиями. Вот этого-то чеха и собирался избить Михайлов. Выскочив из-за парты, он бросился на Пасколо и схватил его за шиворот. Но их разняли. С Михайловым сделалась истерика, а дружный класс его поддержал. Скандал замяли, и больше всех хлопотал сам чех, которому товарищи Михайлова передали, что если того исключат из гимназии, он зарежет Пасколо своим огромным черкесским дедовским кинжалом. Чех не был зарезан, а жестоко избит: его подкараулила группа гимназистов около его квартиры, накинули сзади на голову кулек и избитого засунули под мостик в канаву. Михайлов был отчаянная голова и коновод всяких проказ. На выпускном торжественном акте директор гимназии перекрестился, сказав: «Слава Богу, что этой компании во главе с Михайловым в гимназии больше не будет».

Покровская улица в Нижнем Новгороде. Фото 1900-х гг.

Казань. Вид с Ивановской горы. Открытка начала XX в.

Уже студентом Михайлов помог своему товарищу жениться на дочери одной уфимской помещицы, не соглашавшейся на этот брак. Михайлов ухитрился украсть дочку и на приготовленной в лесу тройке увез ее венчаться за двадцать верст к знакомому попу в село Авдон. А после венчанья прискакал верхом к дому помещицы, встретил ее на террасе, поздравил изумленную мамашу с законным браком ее дочери и ускакал обратно. Будучи студентом Казанского университета, Михайлов попал на страницы журнала «Неделя» (издававшегося П. Гайдебуровым)[462]462
  «Неделя» (СПб., 1866–1903) – еженедельная газета, орган либеральных народников. С 1869 г. П.А. Гайдебуров – один из авторов и издателей, затем редактор-издатель (1876–1893). Под его редакцией «Неделя» заняла видное место в русской журналистике: он привлек к сотрудничеству К. Кавелина, Н. Михайловского, Д. Мордовцева, М. Салтыкова-Щедрина и др. С 1878 г. в качестве приложения к газете издавался ежемесячный литературный журнал.


[Закрыть], где появилось сообщение о том, что студент Михайлов убил в Казани прокурора, изнасиловавшего знакомую девушку-курсистку. [Он] был посажен в тюрьму, ходил с арестантами мести улицы, и как-то прохожая старуха подала ему милостыню две копейки, тщательно им сбереженную. В конце концов, он был оправдан, но заканчивал медицинский факультет уже в Петербурге. Получил потом звание доктора медицины по кафедре оперативной хирургии. Был профессором патологической анатомии в Киевском университете, где на экзамене какой-то обидевшийся студент вздумал просить у него удовлетворения. Михайлов был отличный стрелок и имел у себя дуэльные пистолеты Лепажа. Вызвал он тут же на лекции сторожа и приказал ему принести из квартиры (он жил при университете) ящик с пистолетами. Ящик был принесен, и Михайлов предложил студенту выбрать пистолет. Студент моментально исчез.

Казань. Общий вид. Открытка начала XX в.

После Киева Михайлов работал хирургом в Одесской городской больнице. Смотритель больницы оказался не только вором, но позволил себе какие-то выходки в отношении одной фельдшерицы. Михайлов заступился и публично избил смотрителя. Суд присудил «рыцаря» к штрафу. Затем он был врачебным инспектором во Владимире, но недолго. Неуживчивый, он часто менял места. Полюбился почему-то ему тихий городок Харьковской губернии – Изюм, где он пробыл почти год. Не имея долго от Михайлова известий, я немало изумился, получив, наконец, письмо из Месопотамии, [куда] уехал он судовым врачом на английском пароходе охотиться на тигров у истоков Евфрата: «Пишу тебе из рая». После этого Михайлов очутился в Салониках, где русскими монахами устраивалась при содействии нашего правительства больница. Имея обширное знакомство среди монахов Афона, где Михайлов уже гостил у настоятеля, он стал главным врачом этой больницы. Бывал постоянно в Константинополе, имел знакомство в посольстве и писал мне оттуда письма, заманивая меня приехать к нему хоть ненадолго. Но Восток меня никогда не тянул. Я еще не знал огромного значения византизма в истории русской культуры[463]463
  См. примеч. 21 к гл. 10.


[Закрыть]. Только позднее, будучи в Равенне и любуясь мозаиками в церквях Аполлинарии и Виталия[464]464
  См. примеч. 64 к гл. 19.


[Закрыть], я пожалел, что не съездил осмотреть константинопольскую Святую Софию[465]465
  Собор Святой Софии – Премудрости Божией (основан в 324 г. в Константинополе, построен в 532–537 гг.) – бывший патриарший православный собор, впоследствии мечеть в Стамбуле, в настоящее время Музей Айя-София. Памятник византийского зодчества всемирного значения.


[Закрыть] и архитектуру салоникских храмов.

Казань. Ивановская горка. Открытка конца XIX в.

Казань. Университет. Открытка конца XIX в.

Но Михайлов и в Салониках недолго прожил. Его неудержимо тянула к себе Россия, особенно ее тихие провинциальные городки, жил он где-то в уездном городе Полтавской губернии, маленьком, захолустном. Вдруг наша переписка оборвалась. Неожиданно получаю от него открытку из Нью-Йорка, где он очутился опять в качестве судового врача, перевозя в Америку эмигрантов из Либавы[466]466
  В настоящее время Лиепая (с 1917) – город на юго-западе Латвии, на побережье Балтийского моря.


[Закрыть]. Америка ему не понравилась. «Что за безобразие там, – говорил он, – трамваи ходят всю ночь, рестораны и магазины торгуют тоже всю ночь, этажей в домах не перечтешь. Шум, грохот, нет, в России лучше». Под конец своей бродячей жизни очутился он в Сухуме, где прожил несколько лет и частично от старости потерял слух (уроженец Севера с его жестокими морозами, он долго не мог привыкнуть к южной температуре Сухума).

Переехал затем в Луганск – служить прозектором в городской больнице: «С покойниками приятно иметь дело. Народ молчаливый, говорить не приходится». И продолжал свои научные работы по патологической анатомии, напечатав в этой области много трудов. Одновременно он занялся исследованием влияния религии на воспитание, будучи при этом сам крайним атеистом и ненавидя органически попов. В Луганске он еще читал лекции по анатомии, но нажил себе ревматизм, живя в сырой квартире. Перебрался затем в Звенигород, где совершенно одинокий, растерявший своих жен и детей, влачил дни в нищете в полутемной избе, хлопотал неумело о пенсии. Очутившись в Калязине на Волге, говорил: «Хоть Волгу-то увижу под конец. Все-таки родную Белую напоминает». Уфу он любил до сентиментального обожания и всегда, всю жизнь хранил на своем письменном столе в бутылочке уфимскую землю. В Калязине он заболел и умер в больнице.

Сухум. Набережная. Открытка начала XX в.

Михайлов ввел в наш кружок и в дом Рязанцева своего знакомого, много старше его годами, податного инспектора И.Г. Сушкова. С умом практическим и большой наблюдательностью, он умел красноречиво говорить, восторгаясь «Историческими письмами» Лаврова[467]467
  Лавров П.Л. Исторические письма. СПб., 1870.


[Закрыть]. К такому же типу болтунов относился другой «либерал» А.Н. Синявин, высланный из Петербурга в Уфу. Он также служил податным инспектором, был с барскими привычками, «мягкотелый интеллигент», устраивал у себя чтения, и я еще гимназистом ходил с кузиной слушать, как у Синявина читался и комментировался Бокль – «История цивилизации в Англии»[468]468
  Бокль Г.Т. История цивилизации в Англии / Пер. А.Н. Буйницкого и Ф.Н. Ненарокомова. СПб., 1862–1864.


[Закрыть].

Луганск. Английская ул. и Успенский сквер. Открытка начала XX в.

Оба они, Сушков и Синявин, были «бабниками». Михайлов, всегда рыцарски относившийся к женщинам и оберегавший молодежь от подобных субъектов, выгнал их оттуда и пригрозил убить Сушкова, если он будет смущать своей болтовней молодежь. Сушков по своей трусости всячески стал избегать Михайлова.

Был также случайным гостем в нашем кружке местный поэт С.А. Катанский. Не окончивший университета юрист, он смирился в разоренном гнезде своих родителей, мелких уфимских помещиков, и влачил жизнь неприглядную, живя в плохонькой, затхлой квартирке, на глухой улочке со старухой-матерью и сестрой. Существовал он тем, что служил корректором в типографии Блохина; работы было мало, жалованье ничтожное, и он подрабатывал, репетируя малоуспевающих гимназистов. Целые дни проводил в сыром помещении, где скупой купец Блохин поставил, наконец, ему небольшую железную печку, превратив поэта в то же время и в истопника. В дни получек Катанский пьянствовал с типографскими рабочими, а вечера просиживал на своем «Олимпе» (мезонине), где писал стихи, помещая иногда в провинциальной прессе злободневные вирши на уфимскую жизнь или свои переводы с польского, сербского и других языков, которых он знал много, а лучше всего знал классиков.