Автор книги: Илья Бондаренко
Жанр: Документальная литература, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Устроился я в безлюдном зимой «главном доме», работал энергично, чертил конструкции, рисовал детали и часто ездил в Москву за целым рядом разъяснений. Знакомых в Нижнем у меня не было, и одиночеством было заполнено все мое свободное время.
Коронационная процессия у часовни Иверской Божией Матери. Фото 1896 г.
Город Нижний Новгород я изучил довольно основательно, подолгу любуясь и рисуя с его откоса на Волгу и Оку.
Когда у меня все было подготовлено вчерне, я в мае вернулся в Москву. Приближались коронационные торжества. В то время я жил уже один, снимая на той же Тихвинской улице две комнатки.
Приехала ко мне из Уфы сестра с мужем и маленькой дочкой, им захотелось взглянуть на коронацию. Я не любитель торжественной суеты – посмотрел лишь торжественный въезд в Москву через Триумфальные ворота, и все время сидел дома. Сестра с мужем отправились на ходынское народное гулянье, вернулись они к концу дня и долго не могли прийти в себя от того ужаса человеческой катастрофы, какая произошла тогда на Ходынке. Обер-полицейский Власовский преступно отнесся к организации гулянья, не упорядочил дороги и не предвидел многого. Многотысячная толпа кинулась к даровому подарку в виде эмалированной кружки, угощенью, состоящему из полукопченой колбасы, пряников и дешевых конфект[760]760
Так в тексте.
[Закрыть]. На изрытом Ходынском поле с его ямами и канавами народ валился, давя друг друга, и обезумевшая толпа шла по упавшим. Сестра с мужем спаслись, их только помяли. Но скоро мимо моих окон проехали пожарные телеги (полки) с наваленными трупами, изуродованными и окровавленными – их везли в Сущевскую часть, где сваливали в кучи! Я успел зарисовать этот печальный кортеж.
Вступление праздничной процессии в Кремль через Спасские ворота. Фото 1896 г.
Пробыв в Москве до конца мая, я снова уехал в Нижний Новгород, снова закипела работа, <а вечерами я отдыхал на палубе какого-нибудь стоявшего парохода, куда всегда можно было прийти пообедать или поужинать, подолгу сидя и любуясь на меркнущий закат над Волгой. На фоне алой зари чернели силуэты барж, пароходов, по серебряному плесу скользили лодки, заволжский берег, тогда еще сравнительно безлюдный, обволакивался вечерней голубой мглой. Возвращаешься на ярмарочную сторону по деревянному мосту, идешь мимо еще заколоченных лавок в свою одинокую комнату>[761]761
Там же. Л. 43.
[Закрыть].
Коронационная процессия у колокольни Ивана Великого. Фото 1896 г.
Но вот выставка готова.
Неудачная затея на пустынном берегу ярмарочной стороны устроить смотр всероссийского купеческого благополучия. Архитектура павильонов была банальна: перепевы под «русский стиль» или плохой академический ренессанс, как, например, каркасные здания центрального павильона и художественного отдела, безвкусие в киосках жалкой архитектуры и полное отсутствие озеленения. <Конечно, был ресторан, деревянный и неуютный, пивные ларьки и скука кругом>[762]762
Там же.
[Закрыть]. Щеголяли фабриканты витринами, из которых лишь одна останавливала внимание – это витрина Д.Г. Бурылина старинных народных набоек из его отличной коллекции. Витрины Шехтеля, грамотно выполненные, содержали унылую, но цветистую мануфактуру. Художественный отдел – детище заскорузлой Академии, и только павильоны Севера и огромный павильон с панно М.А. Врубеля[763]763
В 1896 г. министр финансов С.Ю. Витте заказал М.А. Врубелю два живописных панно для предстоящей нижегородской художественно-промышленной выставки. Одно из них Врубель выполнил на сюжет пьесы Ростана, второе – «Микула Селянинович» – на былинный сюжет. Осмотр панно и эскизов вызвал большое неудовольствие у членов Императорской Академии художеств, которые не рекомендовали выставлять работы Врубеля на выставке. На арендованном С.И. Мамонтовым участке возле входа на выставку был сооружен павильон с надписью: «Выставка декоративных панно художника М.А. Врубеля, забракованных жюри Императорской Академии художеств» (слова после запятой были закрашены), в котором экспонировались панно «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза», а также еще 8 картин и скульптура М.А. Врубеля. Это событие наделало много шума в прессе. Публика отнеслась к работам Врубеля враждебно. Врубель М.А. «Принцесса Греза». Панно (ГТГ, 1896). Местонахождение панно «Микула Селянинович» неизвестно.
[Закрыть], выстроенные С.И. Мамонтовым, выделялись художественным своим содержанием. <Вблизи выставки находилась наскоро выстроенная финляндским обществом гостиница, культурно обставленная; в ней останавливались иностранцы, явившиеся осмотреть выставку>[764]764
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 44.
[Закрыть].
Иллюминированный фонтан на Лубянской площади. Арх. П.С. Бойцов. Фото 1896 г.
Приезжал ко мне мой шеф, я навещал его каждое утро. <И вот однажды, будучи у Шехтеля, я услышал доносящийся из коридора зычный голос кричащего иностранца. Около одного номера стоял в халате долговязый типичный англичанин и распекал маленького роста слугу “полового”, белесоватого, подслеповатого и улыбающегося, с полотенцем и подносом с чайником в руке. Англичанин же держал в руках карманный словарь, нервно перелистывал страницы, ища необходимые убедительные русские слова, и произносил их:
– С-в-и-нн-я! Мие-рр-завес! Нн-е-годай! Ду-у-раак!
– Ишь ты! – говорил половой, улыбаясь во все свое красное лицо – по книжке лается!
Водонапорные башни у Крестовской заставы. Открытка конца XIX в.
Я спросил полового, в чем дело?
– Да, черт его знает, орет вот, да и только! Распорядитель-то, который по-ихнему лопочет, еще не пришодцы, а мы эфтого не понимам.
По-французски я спросил англичанина о причине такого гнева, оказалось: он просил горячей воды и не мог дождаться. Очевидно, слово горячая вода было произнесено так, что невозможно было разобрать или куб еще не был готов, а половой предпочел не обращать внимания на требование, чем, очевидно, и вывел из терпенья английского туриста>[765]765
Там же.
[Закрыть].
В «главном доме» парадную, специально устроенную лестницу расписывал декоратор Большого театра К.Ф. Вальц, <также приехавший сюда и остановившийся в этой же финляндской гостинице>[766]766
Там же. Л. 45.
[Закрыть].
Он мог и не приезжать, все было рассчитано по чертежам и все подготовлено его мастерами, но на «праздник всероссийского купечества» москвичи считали своим долгом съезжаться. Вальца я уже знал. Брюнет, без единого седого волоса, с закрученными стрелочкой усами, низенький на высоких каблучках, живой, вечно спешащий и подвижный в манерах, он, несмотря на свои 50 лет, усердно ухаживал за балеринами.
Садово-Спасская улица у доходного дома Афремова. Фото начала XX в.
Приехав к нему в гостиницу как-то рано утром, я был поражен: предо мной стоял Вальц с лиловой головой, косметический секрет чернения волос еще не был закончен.
– Седых баришни не любят, – сказал Вальц, никак не усвоивший себе правильного русского языка, несмотря на долгие годы, прожитые в Москве, – больше брюнэтт любят!
Но вот и приезд царя, которого я ждал, чтобы скорее уехать из надоевшего Нижнего Новгорода, и особенно от праздничной суеты выставки.
За несколько дней перед этим приездом меня вызвал к себе губернатор Н.М. Баранов, седой солдафон, желчный, резкий, он грубым голосом фельдфебеля обратился ко мне:
– Вы назначены архитектором от ярмарочного комитета по украшению ярмарки для приезда государя. Так вот, если хоть одна щепка упадет на священную особу Е[го] И[мператорского] В[еличества] или его свиты, то я знаете как с вами разделаюсь?! – и Баранов заскрипел зубами!
Перед въездом на плашкоутный мост, ведущий с ярмарки в город, была выстроена декоративная арка в виде корабля, разрезанного пополам для проездной части. Кораблю была придана форма настоящего морского судна с огромными мачтами. Мачты были оснащены матросами из военно-морского отдела выставки. Сложный такелаж оснастки спешно заканчивался, на арке под проездом подвешивались сделанные из дерева модели якорей, перевитых зелеными гирляндами. Через эту арку царь с выставки должен был проехать в город. Накануне того дня, как приехать царю, работали всю ночь. Под утро утомленный я пришел к себе и задремал, сидя в кресле. Скоро я был разбужен прибежавшим ко мне солдатом: «Скорей, несчастье на мосту!» К утру поднялся сильный ветер, перешедший в бурю, и повредил арку, сорвав часть оснастки, а разбившимися деревянными якорями была ушиблена лошадь жандарма, охранявшего проезд, лошадь сшибла жандарма, потащила и ударила копытом в голову. Сейчас же донесли Баранову о буре, он распорядился вызвать меня к месту аварии, где бурей разбивало у пристаней уже не декоративные, а настоящие суда, но губернаторская буря надо мной не разразилась. Быстро все было налажено вновь.
Ушаковский переулок со стороны Остоженки. Фото конца XIX в.
Отделанные комнаты для пребывания и приемов царя я должен был сдать какому-то дворцовому коменданту в присутствии министра внутренних дел Горемыкина. Смотря на его, словно деревянное лицо, не осененное искрой ума, невольно я улыбнулся, вспомнив каламбур:
Гладя свои бакенбарды, он мычал: «Э… э… мда… э… каашо..», – и только.
При входе на выставку выстроились молодые купеческие сынки, одетые в богатые белые парчовые шелковые кафтаны «рынд»[768]768
Рында в старину: оруженосец, телохранитель московских царей.
[Закрыть] XVII в. с серебряными топориками на плечах и собольими высокими шапками. Маскарадным своим костюмом, видимо, гордились эти «рынды», названные в шутку «дурындами». Только что царь слез с коляски и вошел на выставку, хлынул ливень, и «дурынды» подобрали полы своих кафтанов и бросились спасаться в павильоны. Все это было смешно, как и раут, устроенный купечеством в «главном доме» ярмарки в присутствии царя. На рауте ко мне подошел А.А. Зевеке, владелец пароходов «американского типа» (с колесом позади)[769]769
В нач. 1880-х гг., когда волжское судоходство страдало от периодически повторяющихся приступов обмеления реки, А.А. Зевеке внедрил на Волге новый тип пароходов. Это были распространенные на Амазонке плоскодонные деревянные суда с двигательными колесами, располагавшимися не по бокам, а за кормой (чтобы устранить трение воды об борта).
[Закрыть]:
– Ну их всех к черту, поедемте лучше ужинать на пароход! – и я уехал от этого нарядного вздора.
– И на кой черт все это устроили? – говорил Зевеке. – Царь все равно ничего не понимает, а наши дураки из кожи лезут вон. Выставку устроили! Вон я спрашиваю вчера Витте: «Как выставка?» – а он говорит: «Да что? Так себе, ничего!» – устроили!
<За день до открытия выставки ко мне явилась очень эффектная, богато одетая дама и заказала сделать ей витрину из электрических приборов и лампочек. Это была м[ада]м Рюмина, ее муж оборудовал (впервые) электричеством освещение волжских пароходов. Витрину я придумал, и монтеры, и декораторы буквально в одну ночь устроили эффектную выставку своей продукции. На другой же день вновь заявилась ко мне эта дама и вручила мне очень изрядный гонорар, а через день, сдав дела…>[770]770
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 47–48.
[Закрыть]
Хамовники. Чудовская улица. Фото конца XIX в.
Я уехал в Москву.
Там достраивался дом на Спиридоновке Саввы Морозова, жена которого Зинаида Григорьевна придумывала, как бы пышнее окружить свою жизнь.
Во Введенском переулке отделывался кабинет в доме А.В. Морозова, где Врубель писал свои очаровательные панно на темы: «Фауст и ученик» и «Полет Мефистофеля с Фаустом над ночным городом»[771]771
Для дома А.В. Морозова (Введенский пер., с 1922 г. – Подсосенский пер., 21; 1879, архитекторы Д.Н., М.Н. Чичаговы) М.А. Врубель создал пять панно (1896) на тему трагедии И.В. Гете «Фауст» и одноименной оперы Ш. Гуно, из них два – «Фауст», «Полет Фауста и Мефистофеля» хранятся в ГТГ.
[Закрыть]. Вдруг Врубель пропал. Работа [над] панно встала. Прошло недели две, и из Люцерна была получена телеграмма от Врубеля с просьбой выслать ему 2 000 франков.
Вернувшись, он дописал панно и ночной город, так напоминавший силуэтом своих зданий вид с горы на Люцерн…
Глядя на Морозовых, строились и другие купцы. И Кузнецовым Шехтель преподносил ту же англоготику[772]772
Жилой дом Н.В. Кузнецовой – особняк в готическом стиле (Проспект Мира, 43а; 1895–1897, архитектор Ф.О. Шехтель при участии М.Е. Приемышева, В.Д. Адамовича).
[Закрыть]. Затем был целый ряд отделок в особняке Ушкова и др.[773]773
Интерьеры особняка Г.К. Ушкова (Рождественский бульвар, 12/8; 1887, архитектор Ф.О. Шехтель).
[Закрыть]
Я бросил свою Тихвинскую улицу, переехав на 4-ю Тверскую-Ямскую, нанял две комнаты с мебелью и решил заняться своими делами, посвящая большую часть времени изучению русского искусства. В это время стал работать с архитектором Н.И. Какориным; мы работали «пополам», т. е. заработок делили на две части, оплачивая из этой суммы чертежника и рисовальщика. Заказ мы получили большой: постройка ряда зданий на фабрике П.Т. Шорыгина в Горках[774]774
Речь идет о фабричном комплексе «Товарищества Старогоркинской мануфактуры Шорыгиных», созданном промышленником и фабрикантом П.Т. Шорыгиным в рамках развития мануфактуры (поселок Октябрьский, Люберецкий район, Московская обл.; 1896–1915, архитекторы Н.И. Кокорин, И.Е. Бондаренко и др.).
[Закрыть]; затем взяли работу по росписи и отделке церкви Рождества Богородицы на Бутырках.
Одно время я проработал у архитектора А.Е. Вебера – он пригласил меня сделать ему фасад в «русском стиле» здания Контрольной палаты на Девичьем поле (Саввинская ул.)[775]775
Здание Контрольной палаты на Девичьем поле (Погодинская, 6, стр. 1; 1896, архитектор А.Е. Вебер при участии И.Е. Бондаренко; 1910, архитектор И.С. Кузнецов).
[Закрыть]. Фасад я сделал, но правоверный классик Вебер, учившийся в Вене и строивший там здание нового арсенала, убоялся моих асимметрических масс и ввел массы в строго классические формы, упростив при этом и мои детали, вернее, засушив их.
Все эти работы давали мне достаточно средств для моей одинокой скромной жизни. Главное, я мог распределять свое время с расчетом посещений Исторического музея и Музея русской старины П.И. Щукина[776]776
Предприниматель, собиратель русских и восточных древностей П.И. Щукин создал в 1896 г. частный общедоступный Музей русских древностей. Для музея в усадьбе на Малой Грузинской улице были возведены здания в русском стиле («Новый музей», ограда с парадными воротами, 15, стр. 1; 1896–1898, архитектор А.Э. Эрихсон, при участии В.Н. Башкирова; «Старый музей», 15, стр. 2; 1892, архитектор Б.В. Фрейденберг; Музейный склад и службы, 15, стр. 3; 1905, архитектор Ф.Н. Кольбе). Коллекция из более 300 тысяч предметов и здания были подарены предпринимателем в 1905 г. Историческому музею и стали называться «Отделение Императорского Российского исторического музея имени императора Александра III – Музей П.И. Щукина». В настоящее время в зданиях на Малой Грузинской находится Государственный биологический музей им. К.А. Тимирязева.
[Закрыть], где особенно было удобно работать по зарисовкам предметов русского народного искусства.
Заработав деньги, я смог съездить для отдыха месяца на полтора снова в Шингак-Куль, попить кумыса, хотя здоровьем я и не был слаб.
Живя в башкирских степях, я писал оттуда письма только что познакомившейся со мной ученице филармонии по классу профессора Пабста Е.А. Собиновой, учившейся одновременно со своим кузеном Л.В. Собиновым, он был учеником певца профессора Додонова. Талантливая пианистка, игравшая мне классиков, особенно умела играть бетховенские сонаты и Гайдна. Музыка нас сблизила. Молодое мое сердце затеплилось, <пробудилось, и через год >[777]777
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 49.
[Закрыть] мы поженились[778]778
Венчание И.Е. Бондаренко с Елизаветой Александровной Собиновой состоялось 14 февраля 1899 г. в Покровском соборе Иваново-Вознесенска. Архитектору было 28 лет, а его невесте – 34 года.
[Закрыть].
Познакомил же меня с Собиновой мой приятель Алексей Филиппов.
В моем знакомстве с русским искусством сыграл огромную роль А.Ф. Филиппов. Сын сторожа могилевской гимназии, в ней же и обучавшийся, он окончил Московский университет с золотой медалью по историко-филологическому факультету и также с золотой медалью окончил юридический факультет. Был помощником присяжного поверенного Керзина, но благодаря своеобразному своему темпераменту был каким-то «пустоцветом»; начитанный, красноречивый собеседник, с внешними качествами красивого представительного мужчины, он имел большой успех среди дам. Но в этом человеке жило глубокое увлеченье русским искусством. Всюду проповедовал он ценность своего родного искусства, за одно это ему можно было простить его ошибки, а жизнь его прошла во многих заблуждениях, колебаниях и шатаниях. Из горячего и пламенного сотрудника «Русских ведомостей», тогда либеральной газеты, он перекинулся в лагерь консервативных «Московских ведомостей»[779]779
«Русские ведомости» (М., 1863–1918) – общественно-политическая газета. «Московские ведомости» (М., 1756–1917) – газета, принадлежавшая Московскому университету (формально до 1909 г.).
[Закрыть] в объятия бывшего народовольца Льва Тихомирова. После блестящего сочинения о русских былинах, о котором проф[ессор] А. Кирпичников и А.Н. Веселовский дали такие восторженные отзывы и которое Филиппов подготавливал к печати, но так и не напечатал, он вдруг покупает у А.А. Александрова захудалое реакционное издание «Русское обозрение» и издает этот журнал, выход которого ограничился одним первым номером[780]780
«Русское обозрение» (М., 1890–1898; издатель – Н. Боборыкин, редактор – князь Д.Н. Цертелев, с 1892 г. редактор-издатель А.А. Александров) – ежемесячный литературно-политический и научный журнал консервативного направления. В 1901 г. А.Ф. Филиппов возобновил издание журнала «Русское обозрение» (Вып. 1. М., 1901. Вып. 1–3. 1903).
[Закрыть].
Пережитки давнего славянофильства[781]781
Славянофильство – литературно и религиозно-философское течение русской общественной и философской мысли, оформившееся в 1840-е гг., ориентированное на выявление самобытности России, ее типовых отличий от Запада, представители которого выступали с обоснованием особого, отличного от западноевропейского русского пути. Основоположником направления стал литератор А.С. Хомяков, деятельную роль в движении играли И.В. Киреевский, К.С., И.С. Аксаковы и др.
[Закрыть], неясные идеалы, глубокие симпатии к национальному русскому искусству и литературе перемешались в этом первом номере журнала, <наряду со статьей ген[ерала] Драгомирова были статьи В. Розанова>[782]782
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 50.
[Закрыть].
Знакомство Филиппов в Москве имел огромное. В студенческие наши годы он жил с нами, не имея никакого имущества, оставлял под диваном какие-то книги и бумаги, у других знакомых оставлял одежду, у третьих – обувь, и свое белье держал в Сандуновских банях, которых он был поклонником. Там ему и стирали белье. В нашу компанию он пришел с громадным куском красного сукна, за неимением лишней кровати он, закутавшись в это сукно, спал на большом чертежном столе. Я часто ходил из любопытства к его многочисленным знакомым. Таким путем я познакомился с проф[ессором] Кирпичниковым и проф[ессором] иностранной литературы Стороженко, знакомился с лучшими записями былин, издания которых впоследствии собрал, начиная с былин Кирши Данилова, кончая последними сборниками Ончукова[783]783
Речь идет об изданиях сборника былин, записанных Киршей Даниловым на Урале после 1742 г.: Древния руския стихотворения / Под ред. А.Ф. Якубовича. М., 1804; Древния российския стихотворения, собранныя Киршею Даниловым, и вторично изданныя. С прибавлением 35 песен и сказок, доселе неизвестных, и нот для напева / Под ред. К.Ф. Калайдовича. М., 1818; Сборник Кирши Данилова / Под ред. П.Н. Шеффера. СПб., 1901. Об изданиях: Ончуков Н.Е. Печорские былины. СПб., 1904; Северные сказки. Сборник Н.Е. Ончукова. СПб., 1908; Северные народные драмы. Сборник Н.Е. Ончукова. СПб., 1911 и др.
[Закрыть]. Эти былины развернули сокровенную красоту древнерусской жизни. В их образном языке много было картинного: описания древних построек палат князя Владимира, высокого терема Соловья Будимировича, кораблей Садко и великолепных одеяний.
Очарованный былинным рассказом о бытовой стороне русской жизни отыскивал я в археологических трудах (Прахова, Савваитова и др.) описание русских построек, одежд и утвари.
Филиппов познакомил меня со старшим хранителем Исторического музея А.В. Орешниковым, дававшим мне возможность зарисовывать неисчерпаемые сокровища русского искусства, хранившиеся в музее.
Познакомился я также с главным библиотекарем Румянцевского музея исключительным человеком – Николаем Федоровичем Федоровым, о котором его друг Лев Толстой дал такой заслуженный отзыв[784]784
Первая встреча двух мыслителей Л.Н. Толстого и Н.Ф. Федорова произошла осенью 1878 г., сближение и более тесное общение последовало в октябре 1881 г. Оно носило характер напряженного диалога двух противоположных по взглядам и образу жизни философов, они поддерживали приятельские отношения: Федоров бывал у Толстого в Хамовниках, Толстой навещал Федорова на Остоженке, в Зачатьевском переулке. 5 октября 1881 г. Л.Н. Толстой сделал запись в дневнике: «Николай Федорыч – святой. Каморка. Исполнять! – Это само собой разумеется. – Не хочет жалованья. Нет белья, нет постели» (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 49. М., 1952. С. 58).
[Закрыть].
Федоров был оригинальный философ, непоколебимый авторитет московской группы Грота, Лопатина, Владимира Соловьева и др. Написал сочинение «Философия общего дела» необычайной оригинальности, но издать которое он не желал, издано оно было уже после его смерти[785]785
Федоров Н.Ф. Философия общего дела. Т. 1–2. Верный, 1906–1913.
[Закрыть].
Память у Федорова была феноменальная. Когда мы познакомились, он очень сочувственно отнесся к моим исканиям и выложил передо мной только что вышедшие материалы по изучению русской архитектуры, изданные Академией художеств (обмеры Суслова, Даля и др.)[786]786
Суслов В.В. Памятники древнего русского зодчества. Вып. 1–7. СПб., 1895–1901. Л.В. Далю принадлежит цикл статей под общим названием «Историческое исследование памятников русского зодчества» // Зодчий. 1872. № 2, 5, 7; 1873. № 1, 5, 11, 12 и другие статьи.
[Закрыть], предоставляя мне обширную литературу; вызвал как-то служителя и сказал: «Ступай, Василий, в 6-й зал, там, в углу стоит желтый шкаф, так вот, на третьей полке снизу в зеленой обложке большие альбомы».
А какому-то молодому студенту, желавшему найти сочинения о кодексе Юстиниана[787]787
Кодекс Юстиниана – свод римского гражданского права, составленного в 529–534 гг. при византийском императоре Юстиниане. Для Кодекса характерно стремление соединить разнообразные ветви римского права и придать новое содержание отдельным старым правовым понятиям и институтам и таким образом сохранить их жизненность. В XII в. свод получил название «Corpus juris civilis». Впервые был издан в XVI в. Дионисием Готофредом.
[Закрыть], он помогал, отсылая того же Василия: «Наверх пройди, на балкон, и в шкафах, в 4-м от угла, маленькие томики найдешь, их там много, штук 12–15, они еще в свиную кожу переплетены, серенькие такие. Вот ты их захвати сюда». При этом, делая паузу, закутывался в свой постоянный костюм – летнее пальто и говорил нам с Филипповым: «Так вот, а жизнь-то нужно проходить, рассматривая каждую былинку», – и дальше, пускаясь в великолепные философские беседы, улыбаясь с ясным лицом, освещенным вдумчивыми глазами с нависшими бровями.
Филиппов был знаком и с Львом Толстым, и с молодым тогда Брюсовым, метко обрисовавшим его в своем «Дневнике»[788]788
В сентябре 1900 г. В.Я. Брюсов записал в дневнике: «Были с Н.Н. Черногубовым у Ал. Фр. Филиппова, ред[актора]-изд[ателя] “Русского обозрения”. Где-то в антресолях барского дома помещается редакция… То великолепная мебель, то пустые горницы. Слова, слова, слова… Кончилось все ужином в “Эрмитаже”. Филиппов говорил мне, восхваляя дворянство: “Мы что? Разве мне что дорого? Да я могу и Москву, и Кремль поджечь”» (Валерий Брюсов. Дневники. 1891–1910. М., 1927. С. 91). В феврале-марте 1901 г. поэт сделал новую запись о визите А.Ф. Филиппова и его издательском проекте: «…был А.Ф. Филиппов, неунывающий, но и не успевающий… В общем, Филиппов человек нелепый. Он потратил столько на объявления, что на эти деньги мог издать 12 книжек своего “Русского обозрения”. Я не верю его уверениям, что его погубила г-жа П., из-за которой его издатель отказал ему в деньгах. Вообще не верю всем его рассказам… В его квартире 12 комнат и нет мебели, входная дверь не запирается, чем питается редактор неведомо, кредиторы не могут получить с него и 50 к[опеек] и т. д.» (там же. С. 102, 103).
[Закрыть].
Как-то зашел ко мне Филиппов в поздний час, когда я уже ложился спать, в своей неизменной енотовой шубе, в котелке и с зонтиком в руках и предложил немедленно взять извозчика и поехать в Запасный дворец у Красных Ворот[789]789
Запасный дворец (Новая Басманная, 2; Садовая-Черногрязская, 1; сер. XVIII в.; реконструкции: 1802; 1901–1906, архитекторы Н.В. Никитин, А.Ф. Мейснер; 1929, архитектор И.И. Рерберг; 1932–1938, архитектор И.А. Фомин) – главное здание Запасного (Житного) двора, в ведение которого входили вопросы заготовки и хранения различных видов продовольствия для поставки на царский двор. В 1906 г. во дворце открылся Институт московского дворянства для девиц благородного звания имени императора Александра III в память императрицы Екатерины II. В настоящее время здание принадлежит РЖД.
[Закрыть]. На мой вопрос: «Зачем?» Он ответил: «Да в Запасном дворце там Юлия Николаевна Вишневецкая живет, а у нее сегодня Калинников, в Москву приехал, поедем слушать музыку».
Указание на поздний час нисколько не остановило Филиппова. Старинная постройка с низкими сводами. Просторные комнаты, и в двух из них жила Ю.Н. Вишневецкая, как ее называли в Москве – «Стасов в юбке».
Энтузиаст и великий знаток русской музыки – русской песни, русского хорового пения – Вишневецкая, дочь члена Государственного совета генерала Ганецкого, училась сначала в Смольном институте, затем в Ленинградской[790]790
Так в тексте. Речь идет о Петербургской консерватории.
[Закрыть] консерватории по классу пения у Эверарди. Вишневецкая была оригинального русского типа: невысокая ростом, довольно полная, добродушно улыбающаяся, на редкость прямая в своей речи, со страшной убежденностью в правоте своего дела, она производила неотразимое впечатление. Так, например, впоследствии пианистку С[обино]ву с ее исключительно классическим репертуаром она заставила играть русскую музыку и полюбить ее корифеев, начиная с Глинки и кончая Мусоргским. Я слышал Вишневецкую, проигрывавшую с С[обиновой] в 4 руки очаровательную 2-ю симфонию В. Калинникова[791]791
Калинников В.С. Симфония № 2 A-dur (1895–1897).
[Закрыть], где необъятная ширь Волги и незабываемая картина всей русской природы и русской жизни передавалась с исключительным мастерством.
Вишневецкая была уже знакома с Орешниковым, занималась с одной из его дочерей музыкой и пением. Зная любовь Орешникова к русскому искусству, она приводила в его просторный дом группу своих учеников и говорила: «Алексей Васильевич, а вот мы у Вас сейчас пропоем хор из “Хованщины”[792]792
Мусоргский М.П. «Хованщина» (1872–1880, завершена по авторским материалам и оркестрована Н.А. Римским-Корсаковым, 1883, постановка 1886, силами Музыкально-драматического кружка любителей, зал Кононова, Петербург).
[Закрыть]. Вы знакомьтесь – это Орешников». И знакомит ребят. «Давайте не будем тратить времени». Садилась за рояль, сильными своими руками аккомпанировала хору, со страшной силой надавливала на аккорды. Хор, захлебываясь от радости, заполнял звуками небольшой зал. Вишневецкая устраивала концерты в зале Кредитного общества на Петровке (теперь Петровка, дом № 17)[793]793
Следует уточнить, что речь идет о главном доме бывшей усадьбы Воронцовых-Раевских (Петровка, 14; 1808, архитектор не известен; перестройка 1885–1887, архитектор В.П. Загорский). Здание было приобретено Московским городским кредитным обществом в 1878 г. В зале общества проходили музыкальные концерты.
[Закрыть]. На одном из таких «концертов», перед началом хора из «Хованщины» она обратилась с эстрады к сидевшему во втором ряду со мной Орешникову и крикнула через весь зал: «Алексей Васильевич, это я для Вас». Изумление публики и положение Орешникова! <Еще случай: зал Дворянского собрания. Какая-то певица начала романс, неверно взяв ноту. Диссонирующие звуки продолжаются. Желая спасти ее положение, Вишневецкая с места, из середины ряда стульев, крикнула через весь зал: “Да вы начните снова, с фа-диез”, – причем, оказывается, она этой певицы и не знала, но знала великолепно романс. Пораженная певица изумилась, улыбнулась, начала действительно с фа-диез, и прекрасно спела>[794]794
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 54.
[Закрыть].
И вот мы у Вишневецкой. В просторной комнате в углу на сундуке я увидел скромную фигуру, покашливающую – В.С. Калинникова. Нас познакомили. Он только что приехал в Москву откуда-то из деревни. Привез какие-то напевы и просил Вишневецкую, чтобы она их проиграла. Кроме Калинникова тут же был П.С. Коган и В.М. Фриче, постоянные ее посетители. Вишневецкая села и проиграла эти интересные записи. Вдруг она обрывает и кричит по направлению к Калинникову: «Василий, вот здесь наврал. В народной песне не может быть таких вокализов». Калинников смущенно подошел, посмотрел на указанное место и только спросил: «Почему?» – «Да как же почему?» – и тут же спела по-своему своим могучим голосом. «А ведь верно», – согласился Калинников.
На мой вопрос: «Часто ли бываете в Большом театре?» Вишневецкая ответила: «Не могу. Душа не выносит, дирижер Альтани ведь итальянец, куда же ему понять русскую оперу. Зачем они их ставят».
Вишневецкая воспитала целый ряд учеников, была хорошим советником в Кружке любителей русской музыки[795]795
Кружок любителей русской музыки (Керзинский кружок) – концертная музыкально-просветительская организация в Москве (1896–1912). Основатели и руководители – А.М. и М.С. Керзины. Концерты кружка проходили первоначально на частных квартирах, затем в «Славянском базаре», с 1902 г. – в Большом зале Благородного собрания (ныне Колонный зал Дома союзов). Из любительского кружка это общество выросло в концертную организацию, которая за годы существования дала более 100 концертов преимущественно камерной, а также симфонической музыки. Концерты широко пропагандировали произведения русских композиторов; впервые в Москве здесь были исполнены значительные произведения М.П. Мусоргского, А.П. Бородина; состоялись премьеры многих сочинений С.И. Танеева, А.К. Лядова, А.С. Аренского, С.В. Рахманинова, Н.К. Метнера, Р.М. Глиэра и др. Кружок способствовал пропаганде отечественной камерно-вокальной музыки и становлению ее исполнительского стиля. Концерты (обычно бесплатные) пользовались большим успехом.
[Закрыть], о котором я должен рассказать подробнее, как о значительном явлении в музыкальной культуре Москвы.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
