Текст книги "Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 1"

Глава 11
Уфа снова, Петербург, Москва

Приехал я в Уфу очень слабым, действительно, мне был нужен кумыс и отдых основательный. Я поехал к сестре[684]684
  Вероятно, речь идет о сестре И.Е. Бондаренко – Татьяне Евграфовне Бушмариной. В архиве сохранились ее письма к А.С. Пругавину за 1918–1919 гг., в которых она предлагает ему воспользоваться комнатами на даче на станции Шингак-Куль под Уфой. Это то самое имение, которое описывает мемуарист. Его сестра была замужем за одним из братьев Бушмариных, которым принадлежал в Уфе дом № 29 на ул. Центральной (одно из названий ул. Лазаретной, угол Приютской). Этот адрес она сообщает в письме от 1918 г. (РГАЛИ. Ф. 2167. Оп. 2. Ед. хр. 70. Л. 3). Интересна судьба дома: возведенный в конце XIX в. (архитектор неизвестен), он принадлежал купцам Федору и Василию Арсентьевичам Бушмариным, в конце XX в. входил в список объектов культурного наследия, но в 2006 г. был снесен. В июне 2017 г. «Дом Бушмариных» восстановили в перечне объектов культурного наследия Республики Башкортостан и в январе 2018 г. воссоздали дом на прежнем месте (в настоящее время перекресток улиц Кирова и Ленина).


[Закрыть].

В 80 верстах от Уфы есть станция Шингак-Куль (Самаро-Златоустовской ж[елезной] д[ороги]). Маленький домик, два лабаза, напротив, за рельсами дом какого-то поселенца и дальше пустая степь. У подъезда нас с сестрой встретил башкир с лошадкой, и поехали мы версты три хорошей степной дороги, мимо большого озера, поросшего густым камышом (по башкирски Шингак-Куль[685]685
  Шингак-Куль – небольшое озеро бассейна реки Дёмы, расположено в Чишминском районе Башкирии, в 1,5 км от одноименного села. Здесь находилось имение сестры Бондаренко – Т.Е. Бушмариной, в котором архитектор неоднократно отдыхал.


[Закрыть] – Камышовое озеро). Река Дёма, зыблящийся мост, устланный соломой, и на горке старинный деревянный беленький дом с садиком, службы, избы. Внизу плотина запруженной реки Дёмы и тут же здание крупенки[686]686
  Автор имеет в виду крупорушку – помещение, где находилась машина по очистке и переработке зерна в крупу.


[Закрыть], мучной лабаз и мельница. Остров, поросший высокими ветлами, за островом раскинулось по берегу небольшое село Дурасово со старым помещичьим домом.

Уфа. Вид города. Открытка конца XIX в.

Эти холмы и есть начало отрогов, идущих непрерывной цепью до Уфы и далее до Златоуста, где переходят в высокие вершины Южного Урала. У Уфы холмы спускаются к р[еке] Дёме, а дальше идет ровная гладкая степь.

Только на горизонте высится одинокая «Арыштау» (Ржаная гора), на ее вершине остатки каменной могилы какого-то героя Башкирии XVI в.

В иной мир окунулся я после Цюриха, очутившись в тиши, среди иной, но родной природы.

Предоставленный самому себе, я был хорошо устроен в небольшой, чистенькой комнате, недавно пристроенной, с окнами в садик и степь.

Сестра <хлопотала около четырехлетней дочки и>[687]687
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 20.


[Закрыть] хозяйничала, муж, из тверских купцов, молодой, деятельный, весь был поглощен устройством крупянки с мельницей, <постройкой каменной сушилки и оптовой торговлей с закабаленными бедняками башкирами-возчиками. Целый день он проводил вне дома, сходились только к обеду, тут присутствовал его брат; за столом шли постоянные разговоры о муке, крупе, поставках товара; я устроился так: обедал позже с сестрой.

Вскоре приехал еще второй брат мужа с молодой женой, и торговых разговоров еще прибавилось, меня оставили в покое>[688]688
  Там же. Речь идет о сохранившемся памятнике промышленной архитектуры в селе Дурасово под Уфой – водяной мельнице, принадлежавшей мужу сестры И.Е. Бондаренко Василию Арсентьевичу Бушмарину и его брату Федору. Деревянное трехэтажное здание с элементами готики было возведено в 1890–1892 гг. братьями Бушмариными (по непотвержденным данным в 1880 г.), мельница проработала до 1965 г.


[Закрыть]. Мне предоставили полную свободу и окружали возможными удобствами.

Мулла соседней башкирской деревни доставлял мне ежедневно превосходный кумыс, поглощал я его много, доведя до 3 и 4 четвертей в день (девять литров). При кумысе чай редко пьют, только вечером, утро же начинается кумысом, целый день четверть кумыса носится с собой, и только при закате солнца выпивается последняя деревянная чашка из липы. Кумыс заедается бараниной, такой вкусной у башкир, и тонкими лепешками, иногда и «крутом» – сыром серого цвета, выделываемого из кобыльего и козьего молока.

Степь была еще нетронутая, нераспаханная, черноземная местами. В глубине Стерлитамакского уезда башкиры еще кочевали в войлочных юртах и пасли свои стада кобылиц и овец. Поэт башкирских степей С.Т. Аксаков художественным очерком описал эти степи и эту реку Дёму.[689]689
  Можно предположить, что Бондаренко упомянул содержание «Записок ружейного охотника Оренбургской губернии» С.Т. Аксакова, написанных в 1851 г., в которые вошли очерки «Воды» и «Степь». (Аксаков С.Т. Собр. соч.: В 4 т. Т. 4. М., 1956. С. 245–253, 306–315.)


[Закрыть]

Уфа. Городская улица. Открытка начала XX в.

Уфа. Большая Успенская улица. Открытка начала XX в.

Имение Аксаковых было около Белебея, в 120 верстах от Шингак-Куля[690]690
  Село Надеждино Белебеевского района – родовая вотчина семьи Аксаковых. Еще в 1760-х гг. муж двоюродной бабушки С.Т. Аксакова – М.М. Куроедов «купил у башкирцев по урочищам примерно более 20 тыс. чернозему…», перевез сюда крепостных крестьян из Симбирской губернии и основал деревню, назвав ее именем своей жены – Надежды. Михаил Максимович Куроедов отстроил здесь каменную церковь и усадебный дом. После смерти двоюродной бабушки С.Т. Аксакова Н.И. Куроедовой село Надеждино перешло во владение отцу писателя Тимофею Степановичу. В 1821 г. он выделил усадьбу «Надеждино» Сергею Тимофеевичу для проживания в ней с семьей и под полную хозяйскую опеку.


[Закрыть].

Тот же ковыль, высокие цветы красного татарского мака и около глухих озер изящные дикие ирисы; и ощутил я, что [описано] в крымском сонете Мицкевича:

 
По воле я плыву сухого океана,
Купаясь в зелени степей роскошных…[691]691
  Неточное цитирование сонета А. Мицкевича «Аккерманские степи» в переводе И.И. Козлова (1827–1828): В пространстве я плыву сухого океана; Ныряя в зелени, тону в ее волнах… («Крымские сонеты Адама Мицкевича в переводах русских поэтов». М., 1998. С. 6.)


[Закрыть]
 

Шагах в пятидесяти от дома высокая гора, поросшая богородичной травой[692]692
  Богородичная трава (тимьян ползучий, чабрец) – вид многолетних полукустарников из рода Тимьян семейства Яснотковые. Народное название растения – богородская (богородицкая) трава. Низкорослая, стелющаяся по земле, она особенно красива в период цветения множеством мелких сиреневых цветочков. Широко используется как лекарственное растение и пряность в кулинарии.


[Закрыть], полынью и цветами, в зелени ее сидел я целыми часами, созерцал эту ширь необъятную, где только и видны две-три башкирские деревушки, а зеленый простор заканчивался голубовато-лиловой полоской горизонта. <Какая даль! Лето было удачное. Дни стояли ясные; в прозрачном воздухе парил коршун, безоблачное небо стояло подолгу. Тишину вечеров нарушало только кваканье лягушек с реки. Редко проедет башкир, а в базарные дни и дни отправки муки на железную дорогу тянулись возы, извиваясь лентой по чернеющей в зелени узкой проселочной дороге>[693]693
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 21.


[Закрыть].

Уфа. Угол Большой Успенской улицы. Открытка конца XIX в.

Размеренная, спокойная наступила жизнь. Утром купанье в Дёме, затем одинокая прогулка или поездка по реке с ружьем и ящиком с красками. В то лето я много рисовал, пейзаж был родной, цветистый, с незабываемыми задумчивыми закатами. Устраивались поездки на интересное безлюдное озеро Аслы-Куль, где наш экипаж удивленно встречали стаи диких гусей и цапель, множество куликов и бекасов, ружье как-то само ложилось в руку. <Поездку совершали в лодке от Давлеканово до Шингак-Куля, отправив вперед лодку на лошадях в Давлеканово; тогда там стояло десятка полтора изб, теперь же это огромный хлебный центр – город с элеваторами. Давлеканово было следующей станцией от Шингак-Куля, верстах в 60, тогда интервалы были редкими, без полустанков. Река Дёма прихотливо извилистая. Ехали мы два дня, ночуя в степи на стогу сена. Ехал муж сестры и мельник, желая проверить возможность сплава хлеба, я, конечно, из любопытства. Какой-то старик-башкир сидел на берегу, увидел нас (мужа сестры знали все окрестные башкиры) и удивился:

Уфа. Пожарная каланча. Открытка начала XX в.

– Зачим на лодка гуляш Василий? Вот дурак! Чугунка бить есть, зачим лодка? А-ай дурак как>[694]694
  Там же. Л. 22.


[Закрыть].

Я часто ездил в гости к мулле, доставлявшему мне кумыс. Радушный, улыбающийся сухой старик усаживал меня на полу на кошме в большой чистой избе, из погреба приносила одна из трех его жен липовую кадочку с кумысом и, закрываясь длинным спущенным с головы платком, спешно уходила, стараясь не взглядывать на гостя. Зачерпнув липовым ковшиком пенистую и немного пьянящую влагу, мулла отпивал и передавал мне ковш. Таков обычай. Угощали также сотовым медом, и неизменно мулла облизывал ложку и передавал ее со словами: «Ашай, якши! (Кушай, хорошо!)» < Разговор на полутатарском языке, больше сочувственные улыбки да рыганье муллы с добавлением: “Бик якши!” – больно хорошо! – Возвращаешься, тихо домой плетется лошадка, я ездил один, и сам в дремоте, опоенный кумысом…>[695]695
  Там же.


[Закрыть].

Вид Златоуста с горы Косоур. Открытка конца XIX в.

А дивные ночи, лунные светлые над заснувшей степью! И удивительный воздух! Когда же затянется высокое небо дождливой кисеей, ненастный день загонит в комнатку. Чисто вымытые полы, в ведре постоянно сменяемые букеты полевых цветов, на этажерке приложения к «Ниве»[696]696
  См. примеч.43 к гл. 1.


[Закрыть], сочинения Гоголя, да Шекспир в плохом переплете, пробуешь читать, книга скользит из рук, а в соседней комнате – «зале» – на старинном фортепьяно сестра играет и подпевает наивный романс: «Скажи же мне, родимая, как с милым ты рассталася…»[697]697
  Неточное цитирование стихотворения А.В. Кольцова «Два прощания» (1837): Так ты, моя Красавица, Лишилась вдруг Двух молодцев. Скажи же мне, Как с первым ты Рассталася – Прощалася? (Кольцов А.В. Сочинения. М., 1966. С. 138.)


[Закрыть]. Часы с кукушкой пробили пять. Вечерний чай со сливками… Письмо к друзьям в далекий край – и ранний сон для раннего вставанья…

Конечно, такая жизнь поправила меня. <Отпраздновал я свои именины, с фейерверками, вспомнил свои пиротехнические занятия, и ремнем меня уже не пороли, хотя шальная ракета и залетела на кровлю сарая. Башкиры сбежались, изумленные объясняли они:

– Шайтан бить его делал! (черт это сделал).

Подходила осень, я все еще упорно лечился кумысом и отдыхал. Этот созерцательный отдых пробуждал мечты и думы…

Златоуст. Вид с восточной стороны. Открытка конца XIX в.

Незримо слагалось какое-то пантеистическое настроение, а там, в глубине, в душе. Накипала жажда деятельности. Одиночество стало ощущаться…>[698]698
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 23.


[Закрыть].

Пошли осенние дожди, выпил я целебный осенний крепкий кумыс и уехал в утопавшую в грязи Уфу. Побыл немного «вверху», в своем мезонине, где протекли мои детские годы, отец неожиданно сам предложил мне денег, и я решил ехать в Москву. Пробыв неделю у друзей, поехал в Петербург сдавать экзамены, что тогда можно было сделать и осенью по особому разрешению. <«Зачетная книжка Политехникума была со мною, в знании необходимого я был уверен и спокоен за предстоящее испытание>[699]699
  Там же. Л. 24.


[Закрыть].

Приехал я к своим уфимским друзьям. <Тогда Евреинов уже жил вместе со своим братом, занимая большую комнату где-то на Невском, в глубине третьего двора-колодца. Новый для меня город! Вскоре глазел я на похоронный кортеж Александра Третьего>[700]700
  Там же.


[Закрыть]. Стал усиленно готовиться к экзаменам, приспосабливаясь к русским учебникам и перестраивая свои усвоенные немецкие построения.

Петроград. Охтенский мост Петра I. Открытка конца 1910-х гг.

Мокрый октябрь с бесконечным дождем не останавливал моего влечения к знакомству с новым для меня городом. Любовался темной Невой, любил мокрые набережные Фонтанки, дровяные склады между домами такими холодными, неприветливыми. Подолгу останавливался у классических зданий и отойти не мог от Адмиралтейства.

Приехав в Петербург, я сейчас же навестил и Митю Глазунова, он уже вернулся в то время из Монпелье и жил в родительском богатом доме на Казанской улице. Часто стал я бывать у него, оставаясь обедать, познакомился с братом Александром Константиновичем, охотно игравшим, когда я просил его. После обеда с постоянной сигарой грузно усаживался он и начинал, увлекаясь, импровизировать. Рутинеры говорили, что в музыке Глазунов – глазу – нов и уху – дик. <Я еще не был настолько музыкально подготовленным, чтобы воспринять целиком и понять музыку великого композитора>[701]701
  Там же. Л. 24–25.


[Закрыть]. А.К.[702]702
  А.К. – здесь и далее Александр Константинович Глазунов.


[Закрыть] играл, конечно, для себя, не обращая большого внимания на меня и Митю, который не был музыкантом, хотя любил музыку и таскал меня по контрамаркам в симфонические концерты, <где я слышал прекрасного пианиста Лаврова>[703]703
  Там же. Л. 25.


[Закрыть].

Но в музыке Глазунова я улавливал что-то свое, народное, еще не совсем ясное. Глазунов в ту пору был в расцвете своего творчества. За длинным обеденным столом у Глазуновых обычно в конце сидел глухой папаша-старик, а заботливая мамаша особенно следила за Сашенькой, как бы он не налил лишнюю рюмку водки. Здесь я увидел однажды мощную фигуру с большой седой бородой, горящими, хотя и небольшими глазами, смотрящими как бы через головы всех сидящих. Громовым голосом он покрывал всю столовую, красноречиво рассказывая, что наш Цезарь написал романс на слова Голенищева-Кутузова и, обращаясь к А.К. Глазунову на «ты», [говорил]: «Ты, Глазунчик, выслушай-ка этот романс».

Это был В.В. Стасов. Узнав, что я будущий художник-архитектор, он взял меня за рукав, усадил в зале на диван и начал мне говорить о высоком подвиге; отдавая себя служению родному искусству, советовал мне остаться в Петербурге и поступить в Академию. Я указал на свое незавидное положение, без денег трудно учиться.

Санкт-Петербург. Витебский вокзал. Открытка начала XX в.

Санкт-Петербург. Николаевская набережная, Васильевский остров.

Открытка конца XIX в.

– Вздор! Средства всегда найдутся, была бы вера в себя да желание работать! – и пригласил зайти к нему в Публичную библиотеку посмотреть работы хороших архитекторов.

А в это же время А.К. что-то играл, не обращая внимания на тромбонный бас Стасова.

Умолк Стасов, повернул голову к Глазунову и, толкнув меня, показывая на А.К., шепнул: «Каков! А!»

Я воспользовался приглашением Стасова, пошел к нему в Публичную библиотеку, где он заведовал художественным отделом. Там он мне показал акварели Гартмана и его работу над «Gabe[704]704
  Gabe – дар, подарок (нем.).


[Закрыть]», тончайшие рисунки средневековых резных готических сидений в соборах. Рисунки действительно были выполнены артистически. У меня были с собой свои наброски, сделанные спешно под влиянием услышанной увертюры к «Князю Игорю»[705]705
  Бородин А.П. «Князь Игорь». Опера (1869–1887; закончена А.К. Глазуновым и Н.А. Римским-Корсаковым в 1887–1890).


[Закрыть], сыгранной по моей просьбе Глазуновым.

Петроград. Литейный проспект. Открытка конца 1910-х гг.

Стасов напустился на меня. Похвалив акварель, он указал, что нужно изучить орнамент и быт эпохи, больше надо порыться в материалах, и приободрил меня, что я могу сделать неплохие рисунки декораций. Я почувствовал, что меня точно кто-то взял и встряхнул. Заходил еще раза два к Стасову, всегда любезно беседовавшему со мной и прямо воспламенявшему меня. Я не уяснил себе ясную программу работ, но твердо верил, что нужно изучать русское народное искусство. И при первой же возможности купил только что вышедшие три тома сочинений В.В. Стасова[706]706
  Речь идет о единственном прижизненном Собрании сочинений В.В. Стасова (Т. I–III, СПб., 1894) и дополнительном томе (Т. IV, СПб., 1906).


[Закрыть]. <А возможность эта явилась, как только я поправился после болезни, свалившей вскоре меня и заставившей перенести экзамены на весну>[707]707
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 26.


[Закрыть].

Холодный дождливый ноябрь меня не удерживал дома, я подолгу ходил по Петербургу, в эти ненастные туманные дни казавшемуся мне своеобразным и заманчивым, особенно в отдаленных кварталах где-нибудь за Сенной, у Покрова или по Петербургской стороне. Обилие воды, каналы, Нева и Невка меня зачаровывали. Во время одной из прогулок я простудился и слег, получив воспаление легких, и только благодаря заботам Мити Глазунова и его кузины, пригласивших ко мне какого-то большого доктора и всячески ухаживавших за мной, я выздоровел.

Петроград. Александро-Невская лавра. Открытка конца 1910-х гг.

Во время болезни меня навещали Рязанцевы, мои уфимские друзья – «марзианцы». Навестил меня и бывший тогда в Петербурге поэт А.М. Федоров, однажды зашедший вместе с Акимом Львовичем Волынским, с которым я уже был знаком. <К нему мы пошли как-то с Федоровым в одно из воскресных утр, еще до моей болезни>[708]708
  Там же. Л. 27.


[Закрыть].

Волынский жил тогда в меблированных комнатах на Пушкинской[709]709
  А.Л. Волынский жил в меблированном доме «Пале-Ройяль» Н.Ф. Немилова (Санкт-Петербург, Пушкинская, 20; 1875–1876, архитектор А.В. Иванов).


[Закрыть], и по воскресеньям утром у него собирались тогда еще молодые Ф. Сологуб, Добролюбов и еще какие-то т[ак] называемые «декаденты». Но ни Волынский, ни поэты такой формации не были интересными для меня собеседниками. Волынский говорил монотонно, с паузами <о Владимире Соловьеве, возмущаясь, между прочим:

– Вон пишет Вл. Соловьев о святой Троице, религией преисполнен, а как сойдутся с философом Радловым, так друг другу похабные анекдоты рассказывают>[710]710
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 27.


[Закрыть].

Санкт-Петербург. Консерватория. Открытка конца XIX в.

Познакомился я еще с целым рядом литераторов, но удерживался от писательства, и тянуло, и соблазна было немало в этом кругу. Я знал, что мне весной предстоят экзамены. И только рисунку я отдавал много времени, и в этом была необходимость. Деньги отца истощились. Вопрос о заработке разрешился скоро, как только я встал после тяжелой болезни <крупозного воспаления легких и стал поправляться>[711]711
  Там же.


[Закрыть].

В это время еще не было художественных увеличений фотопортрета, и обычно заказывались художникам увеличенные рисунки итальянским карандашом с прокладкой фона соусом. Еще учась в училище, я набил себе руку и делал портреты на заказ. Установилась и цена от 15 до 20 руб[лей] за портрет. <Первым отозвался Митя, принеся мне карточки каких-то дядей, затем я рисовал кое-кому из литераторов портреты писателей и выполнил старательно на заказ увеличенный портрет К. Маркса. Рисовал я скоро, обычно на натянутом полулисте ватмана шероховатого, прокладывал фон иногда сепией, конечно, добиваясь сходства, получались эффектные портреты>[712]712
  Там же. Л. 28.


[Закрыть].

Этот вид заработка дал мне возможность скромно прожить зиму и весну в Петербурге.

Квартиру мы решили переменить и наняли себе отдельную квартирку в первом этаже большого дома где-то во дворе на Николаевской.

Поселившись втроем, мы сами себе готовили, как умели, сами подметали полы, ходили в трактир с чайником за кипятком и с судком за щами, приглашали периодически бабу мыть полы и постряпать в дни, когда собирались в нашу убого обставленную квартирку друзья Евреинова и его брата, и мои немногие друзья. Митя Глазунов <и Варенька зимой же уехали>[713]713
  Там же.


[Закрыть] зимой уехал снова за границу.

Друзья же Евреинова были литературной богемой, <шатавшейся в “литературный” плохой ресторан тут же, на Николаевской, в так н[азываемый] “Капернаум”>[714]714
  Там же.


[Закрыть]. Это были А.Н. Будищев, А.И. Куприн, поэты Шуф и В. Лебедев, Аполлон Коринфский и еще кто-то. <Народ был пьющий, и на утро на окне выстраивался целый ряд пустых квадратных бутылок из-под водки Фохтса>[715]715
  Там же. Л. 28–29.


[Закрыть]. Брат Евреинова заведовал хозяйством. Сколько хороших вечеров было проведено в этих убогих комнатах за чтением хороших книг. Тогда мы перечитывали всего Гофмана, увлекались Стерном и Сервантесом, попивая жидкий чай с белым хлебом и дешевым сыром.

В дни получек отправлялись обедать в ресторан Палкина[716]716
  Речь идет о самом известном из всех палкинских трактиров и ресторанов в Петербурге – ресторане на углу Невского проспекта и Владимирской улицы (Невский пр., 47), которым владел правнук основателя фирмы П.К. Палкин. В 1890 г. ресторан под прежним названием был сдан в аренду купцу В.И. Соловьеву, с именем которого связана дальнейшая слава ресторана. Ресторан славился не только блюдами русской и французской кухни, но и модными новшествами: «Ужинами после театров», «Воскресными обедами с музыкой», выступлениями приглашенных именитых музыкантов и певцов.


[Закрыть]. Однажды к нашему столику подошел невысокий лысый человек с густой бородкой уже с проседью. Это был Л.Е. Оболенский, знакомый Евреинова.

Оболенский издавал когда-то журналы «Мысль» и «Русское богатство»[717]717
  См. примеч. 28 к гл. 3. «Русское богатство» (СПб., 1876–1918) – ежемесячный литературно-научный журнал. Первоначально назывался «Журнал торговли, промышленности, земледелия и естествознания», выходил три раза в месяц (СПб., 1876–1878, редактор-издатель Н.Ф. Савич; в 1879 г. – Д.М. Рыбаков). «Русское богатство» – с 1880 г. (издатель С.Н. Бажина, редакторы Н.Н. Златовратский, затем П.В. Быков). Издавался на артельных началах писателями-народниками. С переходом журнала в собственность Л.Е. Оболенского он стал выступать как редактор-издатель и основной сотрудник (1883–1891), печатал свои романы, научно-философские, критические и публицистические статьи.


[Закрыть]. В журнале «Мысль» он поместил свою поэму «Пустоцвет»[718]718
  В «Указателе заглавий произведений художественной литературы» (Указатель заглавий произведений художественной литературы: 1801–1975. Т. 5. М., 1992. С. 191 [№ 1702–1704]) имеется несколько произведений с таким названием (два романа и комедия). Ни одно из них не принадлежит перу Л.Е. Оболенского. В изданиях, содержащих подробные биографические сведения об Л.Е. Оболенском, поэма «Пустоцвет» не упоминается (см.: Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. Т. 4. М., 1999. С. 376–378).


[Закрыть], где был талантливо обрисован тип интеллигента восьмидесятых годов, тип неудачника, который «все легко узнавал, что нам давалось с трудом». Не был ли и сам Оболенский таким же «пустоцветом»? Про него сказал, кажется, старик Минаев:

 
В «Русском богатстве» шута Оболенского
Вздора найдешь немало там исполинского,
С грязью мешают там Глеба Успенского
И превозносят Максима Белинского[719]719
  Для творческой манеры Д.Д. Минаева были характерны сатирические экспромты, эпиграммы, надписи, каламбуры. Возможно, поэтому Бондаренко приписал цитируемое четверостишие этому автору, оно не вошло в сборник: Минаев Д.Д. Собрание стихотворений. Библиотека поэта. М., 1947.


[Закрыть].
 

<Максим Белинский (псевдоним Иеронима Ясинского) был плоский и вульгарный романист, портретно изображенный на картине Репина “Вечеринка”, где седая голова Максима Белинского так уместна, он всегда примазывался к кружкам молодежи…

Подсев к нам, Оболенский быстро вошел в общий разговор, я что-то упомянул о своем впечатлении об Испании и о Пиренеях. Тут Оболенский спросил нас: знаем ли мы, что за народ живет по-соседству с этими Пиренеями – народ “Баски”? И вот он увлекательно рассказал об этом народе, который он видел, а главное, слышал лично, побывав в этом округе Пиреней у Бискайского залива.

Я пожалел, что мы с Митей, проезжая Пиренеи, не заглянули к этим странным людям, живущим с особыми обычаями и говорящим на загадочном языке, который, должно быть, мы и слышали, дожидаясь на границе Испании поезда в Сан-Себастьян. Но там много наречий, и Митя почесал по обыкновению свою русую голову, думая о чем-то, и не обратил особого внимания на разговор, а я смотрел на живописные группы толкающегося у станции народа, да на утесы голубых Пиреней.

Много лет позже, в 1929 г., бывши как-то в Московском артистическом кружке (в Пименовском пер.) с Л.Л. Оболенским, тогда заведывавшим Главискусством Н[ар]К[ом]Проса, говорили мы о Гофмане, убежденным поклонником которого он был, я напомнил ему о его отце, и Л.Л. Оболенский высказал мнение о нем, как о “Пустоцвете”.

Несмотря на занимательные разговоры и на хорошее ко мне отношение посещающей нас писательской богемы, я не чувствовал отклика в себе к этим моим приятелям. Между тем поэт А.М. Федоров, тогда увлекшийся театром и уже писавший драматические сочинения, был очень расположен ко мне…>[720]720
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 29–30.


[Закрыть]

Из литераторов ближе всего нам был Федоров.

Федоров написал пьесу «Бурелом»[721]721
  Комедия А.М. Федорова «Бурелом» (1901) в том же году была поставлена в Александринском театре, где прошла с большим успехом.


[Закрыть], поставленную в Александринском театре, главную роль играла М.Г. Савина. Поразила проникновенная игра, огромное мастерство могучего таланта, так ярко реалистическим подходом воплощавшего героиню пьесы. И героиня-то незначительная, из маловажной роли артистка сделала превосходную.

Федоров прочитывал в рукописях предварительно нам свои пьесы, считаясь с мнением Евреинова, и не отвергал наших простых искренних замечаний. Так его пьеса «Старый дом»[722]722
  Федоров А.М. «Старый дом». Пьеса (1902).


[Закрыть] была, благодаря нашим отзывам, переделана, и экземпляр ее еще сохранился у меня с надписью: «Архитектору в ремонт “Старый дом”».

Часто бывал у нас Аполлон Коринфский, приносил свои якобы русские «бывальщины»[723]723
  Наибольший интерес в творчестве А.А. Коринфского представляют историко-этнографические очерки и бывальщины – рассказы из народной жизни. Например, «Бывальщины. Сказания, картины и думы» (1896); «В Тысячелетней борьбе за Родину. Бывальщины X–XX веков» (1917).


[Закрыть], копался он у Сахарова, Афанасьева и Даля, отыскивая особые народные словечки, но был далек от народной поэзии в своих «опусах».

Внук известного казанского архитектора Коринфского, он много о нем рассказывал <и сам был подвержен в еще большей степени пьянству, чем страдал и его дед>[724]724
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 34.


[Закрыть].

Так прошла зима. Снег стаял с петербургских улиц, пришла ранняя тогда весна, Нева вскрылась, вербный базар[725]725
  Шестая неделя Великого поста называется Вербной неделей. Отмечалась Вербным базаром, или, как этот базар называли коротко – «Вербой». На базаре торговали праздничным товаром: пасхальными игрушками, образами, бумажными цветами, сладостями, пасхальными яичками и вербой.


[Закрыть] развернулся у Гостиного двора по Невскому, на Пасху Петербург разукрасился флагами.

На Фоминой неделе[726]726
  Фомина неделя – неделя, следующая за пасхальной (по имени апостола Фомы, уверовавшего в Воскресение Христово после того, как он ощупал раны Спасителя). В народном календаре она именуется Проводной (Радуницкой неделей). По традиции в это время поминают умерших. Дни Фоминой недели считаются свадебными, происходят смотрины будущих невест. Воскресенье на Фоминой неделе зовется Красной горкой.


[Закрыть] я, сдав благополучно экзамены в Академии[727]727
  После обучения в Цюрихском Политехникуме И.Е. Бондаренко весной 1895 г. сдал экзамены в Академии художеств, вероятно, на звание художника-архитектора.


[Закрыть], уехал в Москву.

Глава 12
Начало моей архитектурной деятельности

Приехав в Москву, я поступил помощником архитектора в строительную контору Московского купеческого общества[728]728
  Московское купеческое общество – организация московских купцов. Свою историю ведет с 1785 г., когда Городовым Положением Екатерина II предоставила купеческому сословию новые права и преимущества, разрешила составлять Общества. К 1863 г. Общество управляло делами купеческого сословия. В 1918 г. оно приостановило выполнение своих функций и было возрождено в 1995 г.


[Закрыть], где уже работал мой товарищ, и погрузился в любимое занятие. Конторой руководил архитектор В.Г. Сретенский и его заместитель архитектор Г.И. Попов. Работал мой товарищ, я, чертежником был Саша Шапошников и бухгалтером М.И. Беззубов, бывший монах, проныра и большой пьяница.

Сретенский – выученик Училища живописи, ваяния и зодчества, был самый ординарный архитектор, не умевший хорошо рисовать, но очень хороший практик, человек большого житейского опыта и умения вести дела, особенно среди московского купечества и священства.

Строительные дела проходили в ремонтах и перестройках многочисленных зданий М[осковского] купеческ[ого] общества, получались и сторонние заказы, например, капитальное переустройство дома Миссионерского общества[729]729
  Православное миссионерское общество было создано в Москве в 1869 г. митрополитом Иннокентием. Председателем общества по уставу был митрополит Московский. Деятельность общества распространялась на Восточную Россию, на обращение в православие обитавших в пределах Российской империи нехристиан и устройство среди них миссий, миссионерских станов с церквами и молитвенными домами, школ, больниц и т. д. С 1870 г. центром деятельности в Москве миссионерского общества был Покровский монастырь. Общество издавало журнал «Миссионер» (1874–1879; с 1893 г. возобновлен под названием «Православный благовестник»). Православное миссионерское общество осуществляло руководство и поддерживало деятельность миссий в Сибири, Европейской России, Японии, Китае. В 1903 г. центр миссионерской деятельности в Москве переместился в большой епархиальный дом (Лихов пер., 6; 1901–1902, архитекторы П.А. Виноградов, Г.К. Олтаржевский). Вероятно, И.Е. Бондаренко имеет в виду дом в Неглинном проезде (с 1922 г. Неглинная улица) недалеко от Цветного бульвара, который в 1893 г. московская благотворительница Сотаварова подарила Миссионерскому обществу на нужды Алтайской миссии. Следует уточнить, что гостиница «Европа» с конца XIX в. находилась в доме № 4 по Неглинной улице.


[Закрыть] под гостиницу «Европа» (на Неглинном проезде), постройка ц[еркви] Георгия на Грузинской площади[730]730
  Храм Великомученика Георгия Победоносца в Грузинах (Большая Грузинская, 13; 1899, архитектор В.Г. Сретенский). Новая церковь примыкала к зданию храма, возведенного в 1788–1806 гг. на месте сгоревшего ранее в 1779 г. деревянного храма.


[Закрыть], здания консистории (теперь д[ом] № 3 на ул[ице] Кирова)[731]731
  Здание Московской Духовной консистории (Мясницкая, 3; 1895, архитектор В.Г. Сретенский). Новый дом в русском стиле был возведен на месте снесенных в 1890-х гг. зданий консистории.


[Закрыть], над проектом которого работал я, и несколько дач.

Говорить о каком-либо художественном направлении было бы неуместно. От нас требовалось только уменье ловко вклеить кокошник или наличник на безличную основную массу, и это называлось «русским стилем»[732]732
  Русский стиль – в архитектуре и декоративном искусстве XVIII–XX вв. направление, использовавшее наследие средневекового русского искусства и зодчества XI–XVII вв. Наличник – декоративное обрамление оконного проема. Состоит обычно из фронтона, двух вертикальных тяг (колонок или полуколонок) и подоконной части; часто украшается резьбой.
  Кокошник (в архитектуре) – полукруглый или килевидный наружный декоративный элемент в виде ложной закомары; этимологически термин связан с названием традиционного русского женского головного убора кокошника.


[Закрыть].

Каждое утро с 9 ч[асов] поднимались мы на четвертый этаж Посольского подворья (на Ильинке)[733]733
  Дом Московского купеческого общества («Посольское подворье»; Ильинка, 8; 1889–1890, архитектор Б.В. Фрейденберг).


[Закрыть], где в двух огромных залах помещалась вся контора, с маленькой передней и темной комнатой, нашей столовой. В 12 часов раздавался обычно зычный голос в коридоре пирожника: «Пришелл!» Покупались две пары пирожков, жареных на ворвани[734]734
  Ворвань – жидкий жир, добываемый из сала морских млекопитающих (китов, тюленей, белух, моржей, дельфинов), а также белого медведя и рыб.


[Закрыть], и пили чай. В этот час наши шефы уезжали завтракать в гостиницу «Билло» на Лубянке[735]735
  Гостиница «Билло» находилась в приспособленных под нее купеческих палатах в районе современного здания по Большой Лубянке, 7. Здание бывшей гостиницы было снесено в 1970-х гг.


[Закрыть].

Красная площадь. Фото начала XX в.

Торговый дом В.Е. Морозова на Варварке. Фото конца XIX в.

Посещение построек было обязательным. Практика научила меня многому. Пришлось перестроить свои навыки, полученные в Швейцарии, на русские, в то время такие отсталые, даже в приемах черченья. Старые традиции брали верх, и попытки ввести что-либо новое требовали большого напора. Удивлял способ приема заказов на строительство и передача его подрядчикам. Здесь все подчинялось личным выгодам. Изготовление проекта, смет и наблюдение за работами оценивалось установленной казенной нормой оплаты в 4 процента с суммы исполненных работ; эти четыре процента варьировались в зависимости или от купеческого обычая «уторговать копейку», или возвысить гонорар за выполнение более ответственного проекта, требующего, например, художественных рисунков по интерьерам. К этому гонорару очень часто прибавлялся еще процент, получаемый с подрядчиков, «комиссионные». Нам, помощникам архитектора, платили жалованье 75 руб[лей], чертежник получал 25–35 руб[лей] и бухгалтер 50 р[ублей] в месяц.

Скучны были ремонты и перестройки, солидной постройкой было лишь здание консистории да церковь Георгия.

Поселились мы с товарищами за Бутырской заставой по Вятской ул[ице] на даче Финляндского. Тогда этот район был еще загородным, дачным. В конце огромного сада стояла большая беседка, утепленная и превращенная в дачу с пристройкой кухни. Ежедневно ходили мы пешком до заставы, откуда тащились на конке в одну лошадку до Страстного[736]736
  Имеется в виду Страстной монастырь.


[Закрыть] (теперь Пушкинская площадь), и дальше пешком по Тверской, на Ильинку. Было хорошее время весны и жаркого лета. Работы на постройках начинались в 7 часов утра, для того, чтобы попасть тогда, когда это требовалось, мы вставали в 5 утра, заканчивались занятия в конторе в 5–6 часов вечера, иногда еще раз на постройку зайдешь, где работали до 7–8 часов и до сумерек. Так как конки прекращали работу в 8 и 9 час[ов] вечера, то приходилось иногда идти пешком всю дорогу, с Ильинки на Бутырки. Вечера мы проводили за чтением вслух и в воскресенье отправлялись в окрестности Москвы, в альбом заносились наброски.

Ворота Китай-города на Новой площади. Фото начала XX в.

Уличные торговцы в Москве. Фото конца XIX в.

Никаких летних театров тогда не существовало, садовые увеселения вроде «Эрмитажа» или Зоологического сада[737]737
  Сад «Эрмитаж» (район улицы Каретный Ряд) – памятник садово-паркового искусства. Основан московским театральным предпринимателем, меценатом Я.В. Щукиным (руководил садом до 1917 г.). Впервые для посещения сад был открыт в 1894 г., официальное открытие сада состоялось 18 июня 1895 г., под названием «Новый Эрмитаж» («Щукинский»). В саду в зданиях зимнего и летнего театров в разное время шли драматические, оперные спектакли, концерты. Московский зоологический сад был открыт 31 января 1864 г. на Пресненских прудах. На момент открытия в нем числилось около 300 диких и домашних животных. При создании зоосада ставилось несколько целей: он должен был стать экспериментальной базой для научной и практической работы Общества акклиматизации; сад должен был стать первым в России просветительским центром, содержащим коллекцию животных для ознакомления с нею столичной публики, интересующейся природой; планировалось использовать живую коллекцию в качестве «учебного пособия для наглядного изучения животных при преподавании зоологии в университете и средних учебных заведениях».


[Закрыть], где обычно бывало среднее купечество и чиновники – нам были не по средствам, для нас было интереснее пользоваться свежим воздухом в таких загородных местах, как Алексеевское, Тайнинское, Кусково, Архангельское и др. В Сокольниках на кругу, устроенном еще в 1886 г., давались воскресные концерты. За Сокольниками в с[еле] Богородском, <где был наш товарищ, сын огородника, выбившийся потом в городские архитекторы, там велась беседа за огромным самоваром на дворе>[738]738
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 37.


[Закрыть].

Московские типы. Торговец сбитнем на Красной площади. Открытка конца XIX в.

Тверская-Ямская улица. Открытка конца XIX в.

Работа в конторе становилась скучнее день ото дня. Я был очень обрадован, когда однажды М.Д. Кутырин, лучший тогда мраморщик в Москве, посоветовал мне перейти к архитектору Шехтелю, искавшему помощника, знающего русский стиль и умеющего хорошо рисовать. Я очень охотно расстался с конторой на Ильинке и стал работать уже в иных условиях.

Шехтель был талантливый архитектор и отличный рисовальщик с манерой виртуоза карандаша и большой долей ловкачества в штрихе линии, с очень хорошим подбором тонов. <Акварель у него была с обводкой тушью, и>[739]739
  Там же. Л. 38.


[Закрыть] для большего эффекта он рисовал на цветном сером бристоле[740]740
  Бристольская бумага (по имени английского города Бристоля) – плотная проклеенная бумага для акварельной живописи, рисунков карандашом, большого формата


[Закрыть], <прикрывая рисунок тоном и обводя контур жидкой сепией>[741]741
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 38.


[Закрыть]. Жидкие туши уже входили в употребление, а у Каминского [я] работал еще китайской тушью, натирая ее на блюдце. За границей китайская тушь употреблялась для самой тонкой обводки ею рисунка.

Мы должны были работать в его манере, усвоенной еще в те годы, когда Шехтель начинал свою деятельность, много рисовал декораций и костюмов для антрепренера Лентовского, ему же он строил театр и эстрады в саду «Эрмитаж»[742]742
  В 1878 г. известный антрепренер М.В. Лентовский взял в аренду театр и сад «Эрмитаж» на Божедомке. Он перестроил сад, отремонтировал театр и возвел ряд новых зданий, так в 1882 г. Ф. Шехтель построил в саду новый театр на воздухе – «Фантастический» в виде причудливых средневековых развалин (более позднее название – «Антей»). В 1892 г. Лентовский из-за отсутствия средств вынужден был расстаться с «Эрмитажем», сад пришел в упадок и был застроен в 1890-е гг.


[Закрыть]. Интересно задуманное Лентовским коронационное гулянье 1883 г. было отлично нарисовано Шехтелем и выпущено отдельным изданием[743]743
  15 мая 1883 г. в Москве состоялась коронация императора Александра III. Во время народного праздника на Ходынском поле 21 мая прошло аллегорическое шествие, посвященное весне, организованное М.В. Лентовским. Им же было подготовлено издание «Весна красна: Аллегорическое шествие, устроенное на народном гулянии 21 мая 1883 г. М. Лентовским по случаю Священного Коронования Их Императорских Величеств. По рисункам Ф. Шехтель» (М., 1883). В альбом вошли эскизы к шествию и стихотворение Л.И. Гуляева.


[Закрыть].

Городская усадьба в 1-й Казачьем переулке. Фото конца XIX в.

Ф.О. Шехтель был образованным культурным человеком, выдвинувшимся архитектором, благодаря удачным работам в имении фон Дервиза (под Москвой)[744]744
  Имеется в виду имение Кирицы в Рязанской губернии, приобретенное бароном С.П. фон Дервизом в 1885 г. Архитектурный ансамбль усадьбы Кирицы стал первой крупной самостоятельной работой Ф.О. Шехтеля, который возвел к 1898 г. здесь дворец на основе старого двухэтажного здания.


[Закрыть] и постройкой особняков для московских купцов[745]745
  Наиболее известными из построек Ф.О. Шехтеля для московских купцов были особняк С.Т. Морозова (Спиридоновка, 17; 1893–1898), особняк С.П. Рябушинского (Малая Никитская, 6; 1900–1903) и некоторые другие.


[Закрыть], найдя новое оформление особняков московских миллионеров, применив в своих проектах англоготику[746]746
  Готика Англии возникла в конце ХII в. и просуществовала до XVI в. В отличие от французской, английская готика не связана тесно с конструкцией, она сохраняла прямоугольные, удлиненные объемы. Фон заполняли декоративными элементами, которые на фасадах образовывали настоящие экраны-декорации. Декор (форма окон, рисунки оконных перегородок и т. п.) используется повсеместно и первым бросается в глаза. Классической постройкой, выполненной в этом стиле, является главный готический собор Англии – Кентерберийский.


[Закрыть] того типа, каким были переполнены страницы английского архитектурного журнала «Academy architecture»[747]747
  «Academy architecture and Annual architectural review» (London: 1889–1931). Иллюстрированный ежегодник «Архитектура академии и Ежегодный архитектурный обзор» издавалcя в Лондоне архитектором Алексом Кохом и C.W. English. (Вышло 60 томов.) Издание знакомило читателей с новинками английской архитектуры и других искусств, с нею связанных. Помимо фотографий в нем публиковали планы и разрезы новостроек Уотерхауза, Нормана Шоу, Седдинга, Коллинга, Робсона, Войси, Луйтенса и многих других. Большинство из тысяч иллюстраций, которые были в нем опубликованы, более нигде не воспроизводились.


[Закрыть].

Московские купцы не строили себе домов в своем национальном русском стиле, а им нравилось, одев западноевропейский смокинг, подниматься по широкой нарядной лестнице из темного дуба готического вестибюля, скопированного (в уменьшенном размере) с Виндзорского замка[748]748
  Виндзорский замок (ок. 1070) – резиденция британских монархов в городе Виндзор, графство Беркшир, Англия.


[Закрыть].

В эти годы московское купечество пышно обстраивалось, подчеркивая величие своего капитала.

Угол Большого Левшинского и Денежного переулков. Фото конца XIX в.

У Шехтеля была большая хорошая библиотека, откуда он черпал мотивы своей архитектуры. Библиотека эта была для нас значительным стимулом в работе, и мы свободно ею пользовались.

Работать было интересно. Отдельная мастерская во дворе большого дома, тогда [принадлежавшего] Гиршман (ранее Пороховщикову) на Тверской[749]749
  Доходный дом А.А. Пороховщикова (1873, Тверская, 28, архитектор А.Е. Вебер).


[Закрыть]. Мастерская была хорошо обставлена удобными столами, сделанными по рисунку, в соседней комнате, украшенной во всю стену французским гобеленом, работал сам Шехтель. Работа шла с 9 до 4 с завтраком в 12 час[ов] в столовой с накрытым столом, сервировкой, завтрак был горячий мясной, прислуживал лакей. Как все это было далеко от поедания пирожков на сале в темном углу, а главное, какое разнообразие интересных работ.

Изготовлялось много рисунков для оборудования, вплоть до утвари. Это не напоминало работу у Каминского, здесь веяло свежим духом и большой культурой. Шехтель был другом Левитана, Антона Чехова, его брата художника Н. Чехова и других литераторов и художников, бывал ежегодно за границей, много читал, знал языки, и все время упорно работал. Училище он не окончил, пробыв в нем очень мало, обязанный сам себе, он сдал экзамен на право производства работ и только впоследствии Академия, видя бесспорную его талантливую деятельность, преподнесла ему звание академика архитектуры. Отношение Шехтеля к нам было внимательное, и иногда в праздники он приглашал нас к своему завтраку в его красивой квартире в лицевом корпусе того же дома.

Москва. Завод Листа на Софийской наб. Фото 1909 г.

В композициях интерьеров все еще царила эклектика. Обычно после готического чаще всего вестибюля был зал в стиле ампир, рядом гостиная в стиле Людовика XVI, а там дальше полуроманская спальня и т. п.

Но такие композиции облегчали мне изучение стиля. Шехтель первый пропагандировал М.А. Врубеля и пригласил его для росписи кабинета в доме А.В. Морозова[750]750
  Дом А.В. Морозова (Подсосенский пер., 21; 1879, архитекторы Д.Н., М.Н. Чичаговы; перестроен в 1895, возможно, при участии в отделке Ф.О. Шехтеля). См. примеч. 43.


[Закрыть], [а также] для [росписи] панно и стеклянных витражей в строившемся тогда доме Саввы Морозова на Спиридоновке (теперь дом № 17)[751]751
  Речь идет о триптихе – трех панно М.А. Врубеля, украшающих готическую гостиную особняка С.Т. Морозова (Спиридоновка, 17; 1893–1898, архитектор Ф.О. Шехтель): «Утро», «Полдень», «Вечер» (1899). На витраже того же автора в лестничном холле дома изображен рыцарь на коне в доспехах, которого встречают пышно одетые дамы.


[Закрыть]. Школа была хорошая: строительные работы и особенно отделочные выполнялись первоклассными мастерами.

Из помощников выделялся как превосходный рисовальщик В.В. Иордан, обучавшийся одно время в Строгановском училище[752]752
  Московская государственная художественно-промышленная академия имени С.Г. Строганова (МГХПА им. Строганова) – одно из старейших в России художественных учебных заведений в области промышленного, монументально-декоративного и прикладного искусства и искусства интерьера. Основана в 1825 г. графом С.Г. Строгановым как школа подготовки художников декоративно-прикладного искусства и именовалась как «Рисовальная школа в отношении к искусствам и ремеслам». В 1843 г. Строганов передает школу городу Москве, и она становится государственным учебным заведением по подготовке художников декоративно-прикладного искусства, получив название Вторая рисовальная школа. В 1860 г. Московские рисовальные школы преобразованы в Строгановское училище технического рисования, затем в Императорское Строгановское Центральное художественно-промышленное училище (1901–1918). В училище принимались дети не моложе 12 лет (200 человек), независимо от прав состояния. Срок обучения составлял 5 лет. По окончании училища выдавался диплом на звание ученого рисовальщика. При училище существовали женское рисовальное отделение на 50 учениц и бесплатные воскресные рисовальные классы для лиц всех сословий и возрастов. Училище состояло в ведении Департамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов.


[Закрыть]. Мы сошлись, и я навещал его, он был уже женат и жил где-то на Пресне в маленькой квартирке, отделанной с большим вкусом, где всякая вещь была сработана по его рисунку. Там, между прочим, я встречал И.М. Москвина, огромный портрет которого в роли царя Федора Ивановича украшал столовую Иордана[753]753
  И.М. Москвин сыграл главную роль в спектакле «Царь Федор Иоаннович», которым 14 октября 1898 г. открылся Художественный театр. Роль, которая прославила его, актер исполнял более 40 лет.


[Закрыть].

В рисунках Иордана уже проскальзывали штрихи нового искусства, «l’Art Nouveau»[754]754
  Ар-нуво – (фр. L’Art Nouveau – новое искусство) – французское название искусства периода модерна рубежа XIX–XX вв. Правильнее относить этот термин не в целом к искусству модерна, включающему различные течения и стили, а лишь к одному из них – «флореальному», или декоративно-орнаментальному, течению и стилю, зародившемуся в Бельгии и Франции.


[Закрыть], зародившегося во Франции, а позднее Иордан стал правоверным последователем Ольбриха, талантливого выразителя дармштадтской школы новаторов в архитектуре[755]755
  В 1877 г. в Дармштадте появилась первая Техническая школа, впоследствии ставшая Техническим университетом. В XX в. Дармштадт стал центром художественного направления модерн (нем. Jugendstil). Здесь проводились ежегодные конкурсы архитектурных проектов.


[Закрыть]. <Иногда вся наша мастерская ходила обедать в только что открытый ресторан “Мартьяныча”, но этот трактир, устроенный в подвальном этаже Верхних торговых рядов на Красной площади, был наполнен мелкими торговцами, и прославленные расстегаи оказались далеко не важными. Мы бросили эту затею>[756]756
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 41.


[Закрыть].

Готовились коронационные торжества[757]757
  Имеются в виду коронационные торжества по поводу вступления на престол императора Николая II. Коронация состоялась 14 мая 1896 г. в Успенском соборе Московского Кремля. С 16 мая начались коронационные торжества – балы, приемы; 18 мая в день народного праздника произошла трагедия на Ходынском поле, унесшая более тысячи жизней. Вечером того же дня император присутствовал на балу у французского посла.


[Закрыть]. Шехтель строил павильон на Старой Триумфальной площади (теперь пл[ощадь] Маяковского) и обелиски у Тверской заставы. Все это было в «русском стиле»; замысловато задуманные формы были еще далеки от выразительной простоты подлинного русского народного зодчества.

Застройка Тверской-Ямской улицы. Открытка начала XX в.

Убранство площади Тверской заставы к коронации.

Обелиски – арх. Ф. Шехтель. Фото 1896 г.

Летом 1896 года должна была открыться Всероссийская выставка в Нижнем Новгороде[758]758
  XVI Всероссийская промышленная и художественная выставка была профинансирована императором Николаем II и проходила с 28 мая по 1 октября 1896 г. в Нижнем Новгороде.


[Закрыть]. По проектам Шехтеля там устраивались некоторые витрины. Выставку должен был посетить царь. Убранство ярмарки и главного дома было поручено Шехтелю. Он предложил мне поехать на зиму в Нижний Новгород для подготовки всех работ, затем выстроить триумфальные арки, особую «царскую» пристань на Волге и разработать отделку «главного дома», где мне отведена была большая удобная комната <для жилья и приставлен был слуга, мужичок Антип, носить обед, ставить самовар и нести прочие хозяйственные заботы>[759]759
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 28. Л. 41.


[Закрыть].