Текст книги "Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 1"

Но кроме имен нас тянула к себе живопись. Мы в головном и фигурном классе рисовали вместе с художниками, натурный класс был для нас необязательным, по учебной программе требовалось пройти головной и фигурный классы. Пройти – это значило получить за рисунки первую категорию (раньше были только №№), т. е. от № 1, лучшего, до № 10, вторая категория – №№ 11–20 – давала возможности переходить в фигурный [класс], а третья категория обрекала на сидение в том же классе еще год, а то и два. Годов обязательных не было. Успешно можно было окончить училище в пять лет.

В головном классе мы рисовали бюсты Геркулеса, Ариадны, Луция Вера, которого называли «Люцифером», Антиноя и Зевса[265]265
  Геркулес – римское имя Геракла, героя древнегреческих мифов; Ариадна – в древнегреческой мифологии дочь критского царя Миноса и Пасифаи, упомянута в «Илиаде»; Луций Вер (130–169) – римский император; Люцифер – одно из имен дьявола в позднем христианстве; Антиной – см. примеч. 6; Зевс – в древнегреческой мифологии верховный бог, первый из богов-олимпийцев.


[Закрыть], над выделкой пышной его шевелюры долго мучились. Ученики наблюдали за работой друг друга, давали советы, а преподаватель Десятов редко говорил, больше молчал, нюхал табак или возьмет платочек, смахнет уголь и сам нарисует. После угля рисовали «итальянским» карандашом (иначе называемым и «французским»[266]266
  Итальянский (французский) карандаш – изготовлялся из черного глинистого сланца, позже из порошка жженой кости, скрепленного растительным клеем; известен с XIV в.


[Закрыть]). Тени прокладывали и соусом, но считалось более ценным и тени проложить карандашом.

Этот штрих происхождения давнего. Чисто академический прием, применявшийся в школах рисования Фулона[267]267
  Имеется в виду школа карандашного портрета, созданная во Франции несколькими поколениями художников XVI в. (Клуэ, Дюмустье, Бенджаменом Фулоном и др.), представляет собой одно из наиболее ярких явлений реалистического искусства французского Возрождения; рисованные портреты художников этой школы отличаются повышенным интересом к человеческому лицу как зеркалу души человека.


[Закрыть], Калама и др. Сохранилось у меня академическое издание «Основательные правила, или Краткое руководство к рисовальному художеству» Иоганна Прейслера, напечатанное в 1781 г. в Академии наук. Это был ходовой учебник в Академии художеств. В нем ясным языком излагаются «отрокам потребное увещание и изъяснение» о схемах построения частей лица и тела, пропорциональные соотношения частей и целого[268]268
  Первая книга по изобразительному искусству на русском языке: Прейслер И.Д. Основательные правила, или Краткое руководство к рисовальному художеству / Пер. с нем. И.И. Тауберта. СПб., 1734. В дальнейшем неоднократно переиздавалась. Обучение по системе Прейслера начиналось с объяснения назначения в рисунке прямых и кривых линий, затем геометрических фигур и тел, все это должно было сочетаться со знанием правил и законов перспективы и пластической анатомии.


[Закрыть].

Элементарное понятие и убедительное начертание, постепенно переходящее от общего, например, построения лица к четкому его абрису и, наконец, тени и свету. А так как таблицы в этом увраже[269]269
  Увраж (от фр. ouvrage – монументальный труд, фолиант) – работа, сочинение, произведение искусства, литературы или ремесла. В данном случае имеется в виду роскошное, богато иллюстрированное художественное издание большого формата, часто состоящее из гравюр.


[Закрыть] были гравированными, то манеру штриха переносили и на рисунок. Но обязательным такой способ прокладки теней не был, растушевка допускалась. «Рисуйте чем хотите и как хотите, – говорил П.С. Сорокин, – было бы хорошо, и была бы правда!»

Не выходили в моем рисунке волосы Зевса, гипс не поддавался передаче, получалось что-то спутанное. Подошел Десятов, посмотрел и сказал: «Что? Наплевал в бороду Зевсу, да и думаешь, что хорошо!» Подсел на табуретку, велел стереть и углем нарисовал бороду, ну, конечно, по его следам и сам начал рисовать карандашом. Но каких-нибудь объяснений толковых, ни Десятов, ни Прянишников не давали. Мы сами искали и добивались.

Нас всех в училище изумлял Головин. Его рисунок с гипса Венеры Милосской был сделан только карандашом, без растушевки и без соуса, одним классическим штрихом, но освеженным, гибким. Этот рисунок долгое время висел среди лучших образцов. С другой стороны, рисунки С. Малютина поражали свободным применением черного соуса, растушевки и резинки, без всякого карандашного штриха. Из архитекторов были такие выдающиеся рисовальщики, как Модест Дурнов, рисовавший и в натурном классе, причем его рисунки получали первые номера к великой ревности учеников-живописцев.

К живописи у всех у нас было какое-то затаенное влечение, и многие товарищи работали также и маслом. Завелся потом и мольберт, и ящик с красками. В училище работать маслом было некогда, не совпадали часы, и только очень немногие ухитрялись иногда спуститься из архитектурного отделения в головной живописный, примостится такой волонтер где-нибудь в уголке и начнет писать голову старика-натурщика.

– Ты, циркуль, что сюда пришел? – спросит Александр Захарович, – делать, что ли тебе нечего? Шел бы лучше к себе наверх, – но не выгонял.

А наверх к нам, архитекторам, А.З. Мжедлов почти никогда не показывался. Свобода у нас наверху была полная, но живописцы редко нас посещали, разве зайдут попросить акварели или взаймы гривенник на «Моисеича».

Субботние дни были праздником: для нас, учеников архитектурного отделения, вход в классы акварели был открыт. В эти дни вечерних классов рисования не было, а были классы акварели. Ставилась фигура наших натурщиков, одевалась в какой-нибудь костюм, взятый из гардероба Большого театра, и под обстоятельным руководством Поленова рисовали с увлечением, заражаясь рисунком живописцев. Поленов же преподавал и натюрморт. Маслом любители из нас рисовали дома. Мучаешь, бывало, кухарку, всё добиваясь хорошего этюда, или кто-нибудь из товарищей позирует, и ждешь только весны и лета, когда на этюды пойдешь свободно и весело. Вот этим духом веселья и было проникнуто все наше учебное время.

Иверская часовня. Открытка начала XX в. РГАЛИ

В архитектурном отделе был уклон – приготовить художника-архитектора, и такое же звание давалось окончившему училище.

Научные проблемы были каким-то второстепенным занятием. Руководители училища держались мнения, высказанного в 1871 г. в речи на торжественном заседании училища: «Искусство должно быть главным предметом наших работ и попечений, науки же играют второстепенную роль как вспомогательное средство развития художника»[270]270
  Рукописная вставка в черновом варианте текста свидетельствует о том, что речь была произнесена преподавателем архитектуры Московского училища живописи, ваяния и зодчества М.Д. Быковским (см.: РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 55).


[Закрыть].

Подобная установка предрешала превалирующий метод занятий в училище, прежде всего искусством. Создалась свободная студия, проникнутая пламенным горением к искусству и твердой установкой обучить художника, сделать его, прежде всего, грамотным в рисунке. Пусть устарелые технические методы старых академических навыков водят рукой художника, но он должен научиться хорошо рисовать, знать пропорции, уметь уловить сущность изображаемого, природу должен постичь. Анатомию не только по учебнику штудировать, а всего больше рисовать гипсовую фигуру «ободранного», как звали гипсовую фигуру с обнаженными мускулами (раб[оты] Ж.-А. Гудона)[271]271
  Имеется в виду анатомическая фигура скульптора Ж.-А. Гудона «Человек с обнаженными мускулами» (экорше), выполненная в 1766–1767 гг., слепки и копии которой стали неотъемлемым атрибутом художественного обучения в школах Европы и Америки. В тексте воспоминаний эта работа ошибочно приписана Ж. Давиду, в черновом варианте воспоминаний фамилия скульптора отсутствует, но имеется карандашная вставка «Гудона» (см.: Там же. Л. 56).


[Закрыть]. Таково было требование к художнику-живописцу и к архитектору.

Теоретическая сторона преподавания архитектуры стояла также каким-то добавочным элементом. Ограничивались копированием ордеров[272]272
  Архитектурный ордер – тип архитектурной композиции, использующий определенные элементы и подчиняющийся определенной архитектурно-стилевой обработке.


[Закрыть] по истрепанному французскому изданию 1882 г.

Виньолы ([размером] в 4 листа – плохое издание, без теней)[273]273
  Речь идет об изданнном во Франции в 1882 г. трактате итальянского скульптора Джакомо да Виньолы «Правило пяти ордеров архитектуры» (1562).


[Закрыть]. Объяснить сущность и ценность ордера никто и не пытался, мы заучивали названия «обломов» (валиков, частей корпуса, баз и т. п. и только)[274]274
  Обломы – архитектурные элементы, различные по поперечному сечению (профилю); вал (в мелкомасштабных профилях – валик) – тип облома полукруглого сечения; база – основание, нижняя часть колонны или пилястры.


[Закрыть]. Не было попытки сравнить ордер Ренессанса с античным, показать их разницу никто не помышлял. С античной архитектурой мы знакомились по изданиям только благодаря личной просьбе, да разве кто-нибудь из преподавателей посоветует. Неувядаемую красоту Эрехтейона[275]275
  Эрехтейон – храм Афины и Посейдона на афинском Акрополе был построен в 421–405 гг. до н. э.


[Закрыть] никто не объяснял, ее лишь чувствовали; иногда копировали и Парфенон[276]276
  Парфенон – храм, посвященный Афине Парфенос – покровительнице Афин и Аттики, строился на Акрополе с 447 по 438 г. до н. э., скульптурное оформление и отделка храма были закончены в 432 г. до н. э.


[Закрыть], но и в таком чисто формальном копировании все указания сводились к точности передачи чертежа, тщательности выполнения раскраски (отмывки) и т. п., чисто внешние качества.

Здание Московского училища живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой улице.

1900-е гг.

По такому же полуслепому пути шло и дальнейшее обучение. Работать в младшем и старшем проектных классах было приятно, т. к. это были уже стадии творческих исканий. Научные дисциплины были в плоскости общеобразовательной и специальных необходимых архитектору познаний.

Но и такие предметы, как статика сооружений и строительная механика, преподавались довольно поверхностно. А чисто практические навыки, как составление смет и строительный устав, мы познавали на практике, работая помощниками архитекторов. В училище этому не учили.

В архитектурном отделении мы занимались с 9 до 12 архитектурой, с 1 часу до 3-х – научными предметами, а от 5 до 7 час[ов] вечера были классы рисования. <Рисовали с гипса вместе ученики и Живописного, и Архитектурного отделений>[277]277
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 57.


[Закрыть].

На 120 человек нашего отделения было всего пять преподавателей. Каминский и архитектор Зыков, затем К.М. Быковский преподавали проектирование для старших классов, Александр Протогенович Попов – черчение, его брат Алексей Протогенович – орнамент, ордера и копировку памятников архитектуры. Александр Протогенович Попов считался преподавателем акварели и перспективы, но ничего не делал и в акварели не понимал, а вместо преподавания перспективы советовал нам прочесть книжку Тено «Элементарный курс по перспективе»[278]278
  Имеется в виду книга Ж.П. Тено «Теория практической перспективы для рисования с натуры, удобопонятная для всех» (СПб., 1852; пер. с фр… Н. Осипов).


[Закрыть].

Научные предметы были общими с живописным отделением. Литературу преподавал Н.А. Покровский, сухарь тонкий и длинный, чиновничьим, монотонным голосом он что-то мямлил и отбивал всякую охоту к литературе. Александр Протогенович Попов читал нам начертательную геометрию, строительное искусство и строительную механику. Математик К.Л. Добрынин, оправдывавший свою фамилию улыбчивым лицом и добрыми глазками, был в то же время любителем-актером и всегда играл в театре Корша купца в «Ревизоре»[279]279
  Театр Корша (1882–1932) – частный драматический театр, основанный в Москве актерами ликвидированного театра А.А. Бренко (Пушкинского театра – см. примеч. 97), пригласившими распорядителем Ф.А. Корша, который через год стал хозяином дела. С 1885 г. театр находился в здании, выстроенном по проекту архитектора М.Н. Чичагова на средства предпринимателей В.А. и А.А. Бахрушиных в Богословском переулке (Петровский пер., 3). Театр не раз менял владельцев и название: в 1918 г. он был приобретен М.М. Шлуглейтом; в 1920–1921 гг. назывался «3-й театр РСФСР. Комедия», затем он был включен в сеть театров Моссовета под названием «Комедия» (бывший Корш; 1925–1926). В начале 1930-х гг. театр был закрыт, здание передано МХАТ (1933), где был организован филиал Художественного театра. В настоящее время в нем размещается Государственный театр наций. «Ревизор» Н.В. Гоголя был поставлен в театре в 1885 г.


[Закрыть]. На уроках вечно жевал мятные прянички. П.П. Фортунатов гонял нас по высшей математике, был требователен и суров. Историю искусства читал В.Е. Гиацинтов. Для художников профессор М.А. Тихомиров читал анатомию, а затем его сменил профессор Д.Н. Зернов. Самыми интересными уроками была история, которую читал Р.Ю. Виппер, автор обстоятельного учебника по истории средних веков[280]280
  Р.Ю. Виппер преподавал всеобщую историю в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1887–1894), написал известные учебники «История Средних веков» (1903), «Краткий учебник истории Средних веков» (1911).


[Закрыть]. Его картинные описания, меткие, сжатые характеристики, красиво построенная речь незабываемы. Русскую историю читал популярным и чрезвычайно образным языком Ив. Ив. Побойников – маленький, рыженький, вечно улыбающийся и доброй души человек. В числе научных предметов была также история церкви. Должен был читать этот курс Рождественский, протоиерей церкви Параскевы Пятницы[281]281
  Церковь великомученицы Параскевы Пятницы в Москве находилась в Замоскворечье (разрушена в 1935 г.).


[Закрыть]. <Картежник и пьяница, он был другом П.И. Губонина, тогдашнего владельца имения “Гурзуф” в Крыму. Как-то на исповеди у этого попа была старшая дочь Губонина. Поп учтиво выслушал исповедь и заметил: “А вот вчера я у вас был, папаша-то ваш обыграл меня в карты. Ну, я завтра ему девятку загну”. Конечно, мы ничему у такого удивительного попа не учились>[282]282
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 58.


[Закрыть].

Но он не ходил целый год и приходил только перед экзаменами и спрашивал:

– Чему учились?

– Ничему. Все Вас, батюшка, ждали.

Выставочный зал Московского училища живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой улице. Фото начала XX в.

– Ну и дураки, чего меня ждать. Книжка есть, выучил и ладно.

Ну, если на экзаменах никого не будет, подходи к столу, кто ничего не знает, а если кто будет, то подходи только тот, кто что-нибудь знает.

К столу кинулись девять десятых экзаменующихся. Входит Виппер. Отхлынули. Поп говорит: «Не сразу, ну, выходи ктонибудь». Робко выходит «знающий», сносно отвечает, что успел прочесть за два дня и запомнить. «Ну, довольно», – обращается Виппер к попу. «Нет, пусть еще расскажет», – удерживает поп «знающего». Виппер предлагает попу отпустить ученика, но поп неумолим. (А вдруг другой не так ловко ответит.) И опять рассказывается бесконечная канитель о первых веках Христианской церкви. Випперу, конечно, надоело. Он ушел. Снова хлынули к столу все, ничего не знающие. Поп обратился к ним и сказал:

«Ну, я вам, дуракам, ставлю всем по три». Но был развязный Шишковский из якобы знающих.

– Ну, говори, что ты знаешь об ереси Ария[283]283
  Арианство – направление в христианстве IV–VI вв., связанное с именем и учением александрийского пресвитера Ария, не признававшего Сына Божия Единосущным Отцу. Этим в учении о троице создавалась определенная иерархия: вечным оказывался только Бог-отец, сын (Логос) – его творением, который, в свою очередь, порождает святого духа. Впервые Арий выступил со своей проповедью около 318 г. в Александрии. На Никейском вселенском соборе (325) был принят символ веры, утверждавший «единосущие» всех лиц троицы. Арианство признано ересью и осуждено Вторым Вселенским Собором в Константинополе (381).


[Закрыть].

– Я, батюшка, человек православный и всякого еретика мерзавца Ария знать не хочу и не прощу ему, что он на Вселенском Соборе хватил Николая Угодника по башке евангелием.

– Дурак ты этакий, у Святителя голова бывает, а не башка, да ты перепутал, Святитель Николай ударил Ария[284]284
  По преданию, во время одного из заседаний Первого Вселенского Собора в Никее (325), не стерпев богохульства Ария, святитель Николай ударил его по щеке. Участники Собора за этот поступок лишили святителя атрибута его архиерейского достоинства – омофора – и заключили в тюремную башню. Но вскоре многие из них имели видение: Иисус Христос подал святителю Николаю Евангелие, а Пресвятая Богородица возложила на него омофор. Таким чудесным образом, убедившись в правоте святителя, епископы освободили его из заключения, возвратили прежний сан и прославили Николая как великого угодника Божиего.


[Закрыть]. Ну, молодец, пять.

Рисунок с гипса в головном классе преподавал П.А. Десятов, молчаливый, дряхлый, в очках старик с постоянной табакеркой. Он как-то наугад поправлял рисунок так, что почти рисовал всю голову. В фигурном классе высокий, сухопарый И.М. Прянишников грубым голосом замечал: «Чертовщину рисуете». Как-то у меня не выходил рисунок, плохо ложился карандаш, я оправдывался, что бумага плохая (мы рисовали на дешевой слоновой[285]285
  Слоновая бумага – сорт плотной книжной и рисовальной бумаги высшего качества, желтовато-бежевого цвета слоновой кости, без ярко выраженной фактуры.


[Закрыть]бумаге по двенадцати копеек лист, а иногда и на мундштучной[286]286
  Мундштучная бумага – бумажная лента, предназначенная для изготовления мундштуков папирос.


[Закрыть] – пять копеек лист). «Хороший рисовальщик гвоздем на сапожном товаре нарисует», – сказал Прянишников и тут же, обломав уголь, четкими линиями нарисовал всю фигуру.

Е.С. Сорокин преподавал рисунок в натурном классе (натурщиками обычно были наемные и наши сторожа), профессор живописи, писавший евангелистов в Храме Спасителя. Солидный, с брюшком и с манерами важного барина, чистенький, всегда в бархатном коричневом пиджаке, Сорокин мягким голосом обращался к ученику: «Голубчик мой, у вас фигура не стоит, а падает». Смахнет платочком набросанное и углем прорисует, не отрываясь, начиная с пятки всю фигуру. Рисовальщик он был прекрасный.

Прямой противоположностью был его брат П.С. Сорокин, также преподававший в фигурном классе, сухой, лысый, с длинной, узкой, жидкой бородкой ехидный человечек. <Подсматривал с задних мест амфитеатра (так были устроены места в фигурном классе) и записывал, кто кому поправляет, и проваливал на экзаменах. Жил П.С. Сорокин в казенной квартире, во дворе училища, и держал у себя нахлебников-учеников. У него жили художники С.А. Виноградов, Яровой, Трояновский, Меликов. Относился Сорокин к ним строго, будил и гонял к ранней обедне в воскресенье. В посты заставлял поститься. Имея связи с деревней, откуда был родом, получал оттуда продукты. Присланный однажды мешок гороха пошел на оригинальное меню: первое – гороховый суп, второе – тертый горох с постным маслом. По воскресеньям – пироги с горохом.

Городская бесплатная читальня имени И.С. Тургенева

У П.С. Сорокина как-то вышел инцидент с Меликовым, не выдержавшим такого режима. Разбудил Сорокин его к ранней обедне, Меликов потянулся и решил продолжать спать, Сорокин поднял его за волосы: “Вставай, пора!..” – Меликов вцепился в бороду Сорокина, и началась драка. Оба, возясь, вывалились на лестницу. На этой же площадке жил инспектор Ионов и также имел у себя нахлебников. У него, между прочим, жили архитектор И.П. Машков и три брата, сыновья художника Трутовского (один из сыновей, старший В[ладимир] К[онстантинович], мой хороший знакомый, был устроителем Оружейной Палаты). Нахлебники, увидев свалку, разняли. Результат был тот, что Меликова исключили из училища>[287]287
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 60.


[Закрыть]. Над ним [П.С. Сорокиным] всегда издевался М. Яровой, коновод всех проказ.

Скульптуру преподавал милый старик С.И. Иванов, автор прекрасной фигуры мальчика с шайкой (находится в Русском музее)[288]288
  Речь идет о скульптуре С.И. Иванова «Мальчик в бане» (ГРМ, 1854).


[Закрыть].

У него тогда в большом деревянном сарае во дворе учились Шервуд и Волнухин и только. После С.И. Иванова скульптуру преподавал С.М. Волнухин, образцом его реалистического творчества является памятник первопечатнику Ивану Федорову[289]289
  Памятник первопечатнику Ивану Федорову у Китайгородской стены в Москве работы С.М. Волнухина был установлен в 1909 г.


[Закрыть]. Скульптурный класс был безлюден. Уже позже, в [1]900-х гг., скульптурным классом руководил Паоло Трубецкой, державший в сарае волка, лисицу и еще каких-то зверенышей. Трубецкой ничему не учил: «Пусть работают, как умеют. Если есть талант, то и без учения станет хорошо лепить. А нет таланта, то и учить его не следует».

Училище жило раньше иной жизнью. Дух академической дисциплины царил в нем гнетуще.

Но вот, когда В.Г. Перов вступил в училище преподавателем (в конце семидесятых годов)[290]290
  В.Г. Перов начал преподавать в училище с 1871 г.


[Закрыть], повеяло иным свежим воздухом. Перов внес в стены училища настоящий художественный темперамент, свободу творческих исканий, свободное самоопределение художника, и в то же время проводилась в обучении углубленная техника, учение мастерству и серьезная работа над собой стали естественными потребностями каждого ученика. Перов и Саврасов так тепло подошли к ученикам, так вдумчиво относились к работам каждого и отзывчиво принимали к сердцу все и житейские горечи учащихся. Оба они встали на защиту интересов учащихся и отстояли перед упрямым и недальновидным училищным начальством ученические выставки, устраиваемые учениками обычно на Рождество.

Здесь на этих выставках выдвинулись такие ученики, как И. Левитан, А. Архипов, М. Нестеров, К. Коровин, а позднее С. Виноградов, Переплетчиков, Юон, Жуковский и много других светил в блестящем созвездии нашей живописи. И архитекторы стали выставлять свои работы. И все, что выставляли ученики, – это было личное, свободное творчество, без понуканий, лишь пользовались, и только иногда, советами преподавателей. Эти выставки были смотром успехов и товарищеских состязаний. В деле обучения они сыграли огромную роль.

За Перовым и Саврасовым и остальные преподаватели вносили такое же свободное товарищеское отношение к ученикам, ничего не навязывая, а только советуя и показывая, как нужно работать.

Дом П.М. Третьякова в Лаврушинском переулке. Фото конца XIX в.

В училище царил дух свободы, далекий от бюрократической системы записывания посещений, точного срока сидения в классах, замечаний о непосещаемости и других ненужных стеснений, не говоря уже о какой-либо форме, которую носили студенты-техники или инженеры. Одна лишь форменная фуражка, темно-синяя с бархатным синим околышем без всяких значков, и та носилась немногими. Мы любили училище, любили свои занятия; нас никто не понуждал, и мы сами не позволяли себе манкировать уроками или небрежно относиться к своим работам.

С искусством мы роднились органически, литература по искусству была невелика, чтобы не сказать ничтожна. Не существовало «Истории искусств» Вёрмана, вместо него – лишь ходовые книжки Любке, Реймана и Куглера[291]291
  Скорее всего, речь идет о книгах: Вёрман К. История искусства всех времен и народов. В 3 т. СПб., 1903–1913; Любке В. История пластики с древнейших времен до нашего времени. СПб., 1870; Любке В. Иллюстрированная история искусств. СПб., 1890; Куглер Ф.Т. Руководство к истории живописи со времен Константина Великого. М., 1872.


[Закрыть] давали сухую схему истории искусств. Литографированные лекции Гиацинтова были поверхностны. Литературу мы отыскивали сами. Увлекались критическими статьями Стасова, читали тощие тетрадки журнала Александрова «Художник»[292]292
  Имеется в виду «Художественный журнал» (СПб., 1881–1887), издатель Н.А. Александров.


[Закрыть] или выпуски журнала «Изящных искусств»[293]293
  Точное название печатного органа, редактируемого А.И. Сомовым, «Вестник изящных искусств» (СПб., 1883–1890).


[Закрыть], издававшегося Сомовым (отцом художника К.А. Сомова). По теории архитектуры не было новых переводов Витрувия и Палладио[294]294
  Основные работы этих авторов: Витрувий «Десять книг об архитектуре» (I в. до н. э.) и А. Палладио «Четыре книги об архитектуре» (1570). Трактат А. Палладио оказал сильное воздействие на европейскую архитектуру классицизма.


[Закрыть]. Иностранная литература в нашей библиотеке была богата (эта библиотека вошла теперь в состав библиотеки Архитектурного института). Библиотекарь А. Новицкий никому ничего не рекомендовал, а больше занимался подбором материала для своей книги «История русского искусства»[295]295
  Речь идет о двухтомнике А.П. Новицкого «История русского искусства с древнейших времен». Т. 1–2 (М., 1903).


[Закрыть], и мы были беспомощны. В тощих тетрадках журнала «Зодчий»[296]296
  «Зодчий» (СПб., 1872–1924) – архитектурный и художественно-технический журнал.


[Закрыть] мы находили статьи Л. Даля, Леонова, Суслова по русскому искусству. В библиотеку заглядывали редко и то лишь затем, чтобы посмотреть увлекательные офорты Пиранези, капитальный труд Канины о римских древностях[297]297
  Canina L. «Gli edifizii di Roma antica» (1848–1856).


[Закрыть] и труды Цезаря Дали, усердным поклонником которого был А.С. Каминский, рекомендовавший его в старших группах. Этот французский увраж 70-х годов был наполнен французским Ренессансом и той эклектикой, которая отравила наших архитекторов тех времен.

Один из наших товарищей сфотографировал некоторые листы из Цезаря Дали да увраж «Большой Парижской Оперы» Гарнье-Пажес[298]298
  Имеется в виду книга Ш. Гарнье «Le Nouvel Opéra de Paris» (Париж, 1878–1891), состоящая из четырех томов: два тома объемом более 400 страниц текста каждый и два тома ин-фолио с иллюстрациями. В публикуемом тексте ошибочно упомянут французский политический деятель Л. Гарнье-Пажес, который после революции 1848 г. занимал посты мэра Парижа и министра финансов.


[Закрыть] и продавал такие фото (размером 9×12) дорого, так что немногие из нас могли позволить себе эту роскошь. Фотографии Барщевского по русской архитектуре[299]299
  И.Ф. Барщевский издал на собственные средства 47 томов альбомов по русскому искусству (1882–1896), куда вошло свыше 3000 листов выполненных им фотографий с древнерусских памятников архитектуры, живописи и скульптуры и с образцов художественно-промышленного производства.


[Закрыть] – это была лишь мечта и то для очень немногих. Полиграфическое искусство вроде фототипий Шерера и Набгольца[300]300
  Речь идет о новой отрасли фотографии – фотолитографиях или фототипиях, к выпуску которых в конце 1860-х гг. одной из первых в России приступила известная полиграфическая фирма «Фототипия Шерер, Набгольц и Ко». Фирма издавала фотопортреты, каталоги выставок, фотографии дворцовых интерьеров, выполнила первую панораму Москвы (1867). Благодаря успехам в освоении фототипии фирма одержала победу в конкурсе на лучшие снимки Москвы, который был организован председателем Московского биржевого комитета Н.А. Найденовым с целью последующего издания альбомов с видами Москвы. В 1880–1890 гг. фирма выпустила серию из четырех таких альбомов.


[Закрыть] еще только началось изданием трудов Найденова о московских древностях и зданиях города[301]301
  Н.А. Найденов на собственные средства произвел фотофиксацию всех церквей Москвы, с подлинников были сделаны литографии с краткими описаниями истории каждой церкви. По инициативе Найденова и на его средства были подготовлены альбомы: «Москва: Соборы, монастыри и церкви» (М., 1882, 1883; 4 вып.), «Москва: Виды некоторых городских местностей, храмов, примечательных зданий и других сооружений» (М., 1884–1891; 3 вып.) и др.


[Закрыть]. Больше изучали мы в натуре русское искусство, ограничиваясь только XVII в., послепетровская архитектура считалась упадком, о классицизме русской архитектуры и его блестящей эпохе, русском ампире[302]302
  См. примеч. 6 к гл. 1. В Российской империи стиль появился при Александре I. Одним из основоположников «русского ампира» является строитель Исаакиевского собора в Петербурге французский архитектор Огюст де Монферран. Стиль сменился эклектическими течениями.


[Закрыть], ничего не знали. Программы младшего и старшего проектных классов в значительной мере проходили под влиянием Ренессанса, в каком строилась Европа в период 50–60-х гг. Античное искусство было редким предметом программы. В программах по русскому стилю была такая же поверхностная эклектика. Русский стиль Каминского и Зыкова[303]303
  «Русский стиль» (устаревшее название – псевдорусский стиль) – направление в русской архитектуре и художественной промышленности 2-й половины XIX в., основанное на подражании древнерусскому или народному зодчеству и орнаментике. В начале XX в. в общем русле стиля модерн русский стиль трансформируется в неорусский, где на смену прежнему буквальному воспроизведению деталей приходит широко понимаемая стилизация, свобода формообразований и пластических решений.


[Закрыть] – это были искалеченные формы XVII в. Никто еще не оценил тогда самобытности Новгорода и Пскова, не говоря уже об исключительной красоте северных деревянных построек. Ни о каких научных экскурсиях еще не думали и, бывая в Троицкой лавре (теперь лавра в г[ороде] Загорске), смотрели близорукими глазами на этот исключительный ансамбль русского искусства, больше прельщаясь бытовой стороной вроде знаменитых тогда блинных. Но у меня был особый интерес к русскому искусству, и работал я, как и немногие другие, больше ощупью. Только после училища раскрылись глаза перед шедеврами подлинной русской национальной архитектуры.

Дом П.М. Третьякова в Толмачах. Фото конца XIX в.

В училище рисунок был поставлен отлично, и особенно ценилась акварель. Каким впивающимся взором смотрели мы, как рисовали художники, например, В.Н. Мешков, а в натурном классе и оканчивавшие училище Серов, Коровин, Головин, Архипов. Считалось святым долгом порисовать с натуры акварелью, бродя по Москве. Это было удобно: никаких разрешений не требовалось, и на нас не обращали внимания.

Когда звонок возвещал полдень, мы гурьбой мчались в раздевалку, где за длинным столом торговал Моисеевич с женой и дочерью, продавая нам ситничек с колбасой «до пяточка» или за семь копеек, если при этом следовала просьба: «Обмакни, Моисеич» (в кастрюлю с подливкой жареной колбасы). Лишь богатые позволяли себе на завтрак телячью или рубленую котлету, ситник и даже французскую булку – это стоило уже двенадцать копеек. Стакан молока за две копейки завершал наш завтрак. В раздевалке же у сторожа Афанасия брали в долг лист бумаги или французских карандашей и «снимки». Афанасий некоторым давал даже взаймы копеек тридцать-сорок.

Я сошелся с тремя товарищами-единомышленниками и однокурсниками. Учились мы усердно, иногда бралась работа и домой;

вечером при свете маленькой керосиновой лампочки далеко за полночь чертили свои программы. Часто сходились мы все четверо у дяди одного из товарищей, где была просторная комната. Этот дядя имел литографию, и там-то я научился работать литографской тушью на велюре, что дало мне возможность подрабатывать к своему скромному бюджету. Потребности росли. Нужно бывать в театрах, а денег едва хватало на жизнь. Пришлось познакомиться и с кассой ссуд, помещавшейся у Красных ворот, на углу Мясницкой. Кассу содержала еврейка Хайя Бенцелевна Гольдзигер, как значилось на вывеске. Узнав, что я рисую, эта добрая еврейка выручала меня в трудные времена, давая работу вроде расписывания кожаных кошельков цветочками для какого-то торговца из Зарядья или увеличения портретов с фотографий рисунком.

Тогда еще не было гонения на евреев, как стало потом, когда генерал-губернатором после князя Долгорукого, доброго дряхлого старичка, был назначен солдатоподобный в[еликий] к[нязь] Сергей Александрович. Для Москвы того времени князь Долгоруков, этот подтянутый нарумяненный старичок, был последним выразителем старой дворянской Москвы. Аккуратно устраивал балы, питаясь в долг у своего поставщика Андреева, гастрономический магазин которого находился против генерал-губернаторского дома, под гостиницей «Дрезден»[304]304
  Гостиница «Дрезден» находилась в так называемом доме Черткова на углу Тверской ул. и Тверской площади (Тверская, 6, стр. 1; нач. XIX в.), который с 1840-х гг. принадлежал дворянину, кавалеру и московскому 1-й гильдии купеческому сыну Дм. Попову. В XIX в. дом неоднократно перестраивался, в конце 1870-х гг. в нем уже находилась гостиница, которой владел А.В. Андреев. Ему также принадлежал известный магазин, располагавшийся в здании гостиницы. До появления Елисеевского он считался лучшим гастрономическим магазином в Москве. После сталинской реконструкции 1930-х гг. гостиницу поглотило в себя здание Главмосстроя. В конце 1990-х гг. дом подвергся очередной реконструкции и фактически от него остался лишь фасад.


[Закрыть]. Ежегодно и аккуратно выезжал 1 мая в Сокольники открывать традиционное гулянье.

Зал дома П.М. Третьякова в Лаврушинском переулке. Фото конца XIX в.

С назначением Сергея Александровича, проживавшего больше в своем имении Ильинском, старые обычаи умерли сами собой. Долгорукого называли хозяином Москвы, хотя действительными хозяевами были купцы во главе с городским головой Алексеевым, затем Рукавишниковым.

Но административный мир был далек от нас, вернее мы от него. Мы знали свое дело и честно трудились в училище. Товарищеский круг был охвачен пламенным стремлением к самообразованию. Читалось много. Старшим товарищем среди нас был К. Хренов, серьезный развитой студент, перешедший из училища в университет, но не оставлявший нас, продолжая заходить в училище на вечерние занятия, чтобы поймать кого-нибудь из нас поговорить, а затем вместе отправиться к кому-нибудь с хорошей книжкой. Я был ему особенно обязан тем, что он познакомил меня со скромными букинистами, где мы покупали Добролюбова, Белинского и др., и прочитывали вместе, погружаясь в неизбежные горячие юношеские споры.

Один из наших товарищей увлекался педагогикой. Бедный еврей Каценеленбоген, или как мы его называли в училище Кацка, жил со своим стариком-отцом и сестрой в закопченном небольшом номере меблированных комнат где-то на Сретенке. Несмотря на бедность, Кацка раздобыл денег и издал небольшую написанную им брошюру на тему «Человек как предмет самовоспитания», навеянную известным трудом Ушинского[305]305
  См.: Ушинский К.Д. Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии. Т. 1, 2. СПб., 1868–1869.


[Закрыть]. Как было радостно за Кацку, когда он принес нам небольшую зеленую книжку своего труда. Мы крепко сжились, помогали друг другу, и только позднее дороги наши неизбежно разошлись. Каценеленбоген стал профессором Варшавского университета. Нас согревало солнце знаний. Далекие от пустых увлечений, единственный отдых мы находили в загородных прогулках, особенно в Петровско-Разумовском, где уже завелись друзья среди студентов Сельскохозяйственной академии[306]306
  Петровская сельскохозяйственная академия (основана 3 декабря 1865 г.) – высшее аграрное учебное заведение в Российской империи. В учебном процессе сочетались академические занятия, опытная и селекционная работа, практика ведения сельского хозяйства. 1 февраля 1894 г. из-за революционных настроений в студенческой среде академия была закрыта и превращена в «Петровско-Разумовское имение». 6 июня 1894 г. в Петровско-Разумовском было учреждено закрытое учебное заведение – Московский сельскохозяйственный институт, для получения в нем высшего образования по сельскому хозяйству и сельскохозяйственному инженерному искусству. В институт было запрещено принимать профессоров и слушателей прежней академии. После 1917 г. было восстановлено старое название учебного заведения – Петровская сельскохозяйственная академия.


[Закрыть]. Там совершали прогулки, за скромным чаепитием [велись] споры, ходили мы в соседние Выселки и Владыкино к каким-то знакомым курсисткам, и опять споры, споры в эти молодые, чистые годы…

Пределом наслаждений был театр. Белинский научил нас смотреть на театр как на самую высшую школу, а не только как на развлечение. Чаще всего ходили к Коршу, устраивавшему для учащихся по воскресеньям впервые введенные им утренние спектакли. Там ставились классики, иностранные и русские. Играли видные артисты, вроде Иванова-Козельского, Градова-Соколова, Рощина-Инсарова, Андреева-Бурлака, изумительно читавшего «Записки сумасшедшего» Гоголя[307]307
  Гоголь Н.В. «Записки сумасшедшего». Повесть (1834 г., впервые опубликована в 1835 г. в сборнике «Арабески» с заголовком «Клочки из записок сумасшедшего»).


[Закрыть]. В то время обычно полагалась перед началом спектакля и в антрактах музыка. В оркестре у Корша играл на скрипке тогда еще молодой В.И. Денисов, отчим нашего товарища Саши Шапошникова, через которого получали мы возможность ходить в оркестр и, приютившись в уголке, даром созерцать спектакль, несмотря на то что для учащихся были дешевые билеты (25 копеек). Саша, сидя в оркестре, часто рисовал; отчим, глядя на него, и сам стал рисовать. Мы принесли ему гипсовую маску, и вот, как только оканчивался очередной номер музыки, Денисов юркал в какой-то чулан под сцену и рисовал, а мы ему показывали и помогали. Много лет спустя как-то приходит ко мне Саша и приносит картину «Дубки»[308]308
  Денисов В.И. «Дубки» (ГТГ, 1915).


[Закрыть]: «Вот, посмотрите, как отец стал рисовать». А затем выставки стали украшаться работами этого оригинального и даровитого художника.

Вид с Воробьевых гор. Открытка рубежа XIX–XX вв.

Малый театр мы особенно ценили, и был для нас праздник, когда мы смотрели Ермолову в «Орлеанской деве»[309]309
  Спектакль «Орлеанская дева» по одноименной трагедии Ф. Шиллера был поставлен в Малом театре в бенефис М.Н. Ермоловой 29 января 1884 г., роль Иоанны считается одной из лучших ролей актрисы, в последний раз она ее исполнила в 1902 г.


[Закрыть]. Блестящая плеяда таких артистов как Михаил Садовский, Рыбаков, Правдин, Южин, Музиль и др[угие], поражала и пленяла нас в «Ревизоре» и в пьесах Островского. Большой театр представлял для нас вершину эстетического отдыха. Дежурили ночами, чтобы достать местечко на галерке за 37 копеек. Впервые попал я в Большой театр на «Русалку» Даргомыжского[310]310
  Опера А.С. Даргомыжского «Русалка» по одноименной драме А.С. Пушкина на сцене Большого театра шла с 1859 г.


[Закрыть]. Театр был еще со старой газовой люстрой, которую перед началом спектакля спускали, зажигали газовые рожки и затем поднимали. И горе тому, у кого место было против люстры, заслонявшей чуть не полсцены. Дирижер, бессменный Альтани, оркестр – прекрасный. Певцы такие мощные, как Бутенко, Преображенский, Хохлов – незаменимый Демон, поэтичная Снегурочка – Эйхенвальд.

Но декорации Вальца уже нас тогда не удовлетворяли из-за их пряничной архитектуры и ложного колорита. В декоративном оформлении преобладал механизм, и в области машинных фокусов Вальц был большой чародей. Помню его изумительную постановку «Волшебной флейты», когда я впервые слышал Моцарта[311]311
  Премьера оперы В. Моцарта «Волшебная флейта» (либретто Э. Шиканедера) состоялась в Большом театре 3 февраля 1889 г.


[Закрыть]. Ходили изредка в театр Родона в доме бывш[ем] Бронникова, позже Шелапутина[312]312
  Вероятно, автор имеет в виду антрепризу артиста оперетты В.И. Родона, которую он держал в Новом театре в Москве в 1886–1888 гг. (Театральная пл., 3/2; 1821, проект архитектора А.Ф. Элькинского, архитектор О.И. Бове). С 1840-х гг. дом принадлежал купцу П.А. Бронникову, с 1886 г. – П.Г. Шелапутину. Позднее В.И. Родон служил в театре «Парадиз» (1889–1890).


[Закрыть], где всегда можно было достать дешевый билет на малороссийскую труппу Кропивницкого с неизменной «Наталкой Полтавкой»[313]313
  Украинский актер М.Л. Кропивницкий организовал собственную труппу в 1880 г., одной из популярных постановок которой был спектакль по пьесе И.П. Котляревского «Наталка Полтавка» (1819, изд. 1838).


[Закрыть], очаровательной Заньковецкой и жизненным Манько.

Мы полюбили украинские напевы, и в ночные часы лиственничная аллея Петровского-Разумовского часто оглашалась нашими хоровыми песнями. <Сходились к кому-нибудь на именины из товарищей, где угощеньем был чай с плюшками и бутылки три пива Карнеева и Горшанова, высший сорт “Золотой ярлык”, а на закуску голландский сыр второго сорта и вареная колбаса. Масло было роскошью. В непременную программу такого празднования входило хоровое пение и также украинских песен. Но в оперетку Родона не тянуло>[314]314
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 69.


[Закрыть].

Открылся Пушкинский театр[315]315
  Пушкинский театр («Театр близ памятника Пушкину») – частный театр, организованный режиссером и антрепренером А.А. Бренко (1879–1882). Спектакли шли сначала в арендованном Солодовниковском театре на Театральной площади, затем в приспособленном М.Н. Чичаговым под театр доме С.М. Малкиеля на Тверской улице. В репертуаре были в основном классические пьесы. Труппа театра отличалась блестящим актерским составом (П.М. Свободин, П.А. Стрепетова, А.И. Южин и др.).


[Закрыть] на Тверской, в доме Малкиеля на углу Гнездниковского переулка. Это было новое слово в декоративном убранстве, как самого театра, так и декораций по рисункам художника Ф. Соллогуба. Там смотрели мы блестящую постановку «Уриеля Акосты»[316]316
  Трагедия К. Гуцкова «Уриель Акоста» в переводе П.И. Вейнберга была поставлена в Пушкинском театре в 1881 г.


[Закрыть]. Ходили на Сретенский бульвар в театр Лентовского «Скоморох», переделанный из здания панорамы «Плевна»[317]317
  «Скоморох» – театр для народа, созданный режиссером и антрепренером М.В. Лентовским. Из-за материальных трудностей театр прерывал свою деятельность. В 1881–1883 гг. спектакли шли на Воздвиженке в помещении бывшего цирка Гинне, в 1886–1888 гг. – на Сретенском бульваре в здании бывшей панорамы «Взятие Плевны». В репертуаре театра были пьесы А.Н. Островского, А.Ф. Писемского, А.К. Толстого и др., а также феерии и мелодрамы. Здание панорамы было возведено в 1872 г. на участке, принадлежавшем домовладельцу Кашину. В настоящее время на этом месте находится доходный дом (Сретенский бул., 6/1).


[Закрыть]. Ставилась там чепуха, вроде «Ваньки-ключника» или инсценированного «Разбойника Чуркина»[318]318
  Речь идет о театральных постановках с фольклорными сюжетами.


[Закрыть]. Публика была попроще, при дешевке цен дешевый репертуар для дешевого вкуса. Там уже всегда на галерке лущили подсолнухи или грызли орехи. <Но никого не удивило, когда меня с товарищами вывели с галерки театра Родона за то, что мы уронили с барьера пакет с орехами во время спектакля>[319]319
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 70.


[Закрыть]. Заправскими театралами мы, однако, не сделались, не было времени.

Нас больше тянула Третьяковская галерея, тогда еще в скромных размерах помещавшаяся в двухэтажном доме П.М. Третьякова. Изучили мы галерею основательно, так как всякий раз с нами ходили художники. Картинная галерея Румянцевского музея[320]320
  Румянцевский музей (1862–1925) образован на основе коллекций и библиотеки, собранных графом Н.П. Румянцевым. В 1861 г. перевезен из Петербурга в Москву. Состоял из трех отделов: русской живописи XVIII – начала XIX в., западноевропейской живописи XVII–XIX вв., гравюр и этнографии. Находился в бывшем доме Пашкова (ныне одно из зданий РГБ). После ликвидации фонды музея распределены между ГТГ, ГМИИ им. А.С. Пушкина и Музеем народов СССР (впоследствии – Этнографический музей народов России в Петербурге). Библиотека послужила основой Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина (ныне РГБ). Долгое время был единственным в Москве общедоступным музеем.


[Закрыть] была какая-то мрачная. «Явление Христа народу» А. Иванова[321]321
  Иванов А.А. «Явление Христа народу» («Явление Мессии»). (ГТГ, 1857).


[Закрыть], где более всего меня очаровывал пейзаж римской Кампаньи[322]322
  Имеется в виду Кампания – административный регион на юге Италии.


[Закрыть], заставляло останавливаться подолгу. Копировать везде разрешалось, <и мой товарищ долго трудился над картиной К. Маковского “Дети в грозу”>[323]323
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 70.


[Закрыть].

Воробьевы горы. Въезд. Открытка конца XIX в.

Немногое свободное время я отдавал чтению. Ближайшей к училищу была Тургеневская читальня[324]324
  Тургеневская читальня (читальня им. И.С. Тургенева) – одна из первых бесплатных библиотек в Москве. Открыта в 1885 г. по инициативе и на средства В.А. Морозовой, профессоров Московского университета М.Е. Богданова, А.И. Чупрова, И.И. Янжула и др. Читальня размещалась в здании, построенном архитектором Д.Н. Чичаговым в конце Сретенского бульвара (Тургеневская пл.). В 1972 г. в связи с реконструкцией площади здание было разрушено. С 1989 г. библиотека помещается по адресу Бобров пер., д. 26.


[Закрыть] с хорошим подбором книг; после вечерних занятий до 9 час[ов] успевали кое-что почитать. В училище библиотеки для чтения не было, книги ходили по рукам. Кто-то из моих товарищей принес Чернышевского «Что делать?». Запретный плод[325]325
  Чернышевский Н.Г. «Что делать?» (1862–1863). Впервые роман был опубликован в журнале «Современник» (1863, № 3–5), номера которого были запрещены. Отдельной книгой роман был напечатан русскими эмигрантами в Женеве (1867), запрет в России был снят в 1905 г. и в 1906 г. появилось первое отдельное издание.


[Закрыть]. Передавая мне эту давно жданную книжку в заграничном издании, он поставил условием прочесть ее к завтрашнему вечеру. С неослабным вниманием вцепился я в эти зачитанные страницы, читал всю ночь напролет и все утро, пожертвовав часами занятий ради такого редкого наслаждения. Если рисунок во время вечерних часов оканчивался раньше срока, т. е. месяца, то оставшиеся вечера бывали использованы для библиотеки Румянцевского музея, где знакомый библиотекарь давал нам книжки «Современника» и «Дела»[326]326
  См. примеч. 22 к гл. 2.


[Закрыть], в которых блестящие статьи Писарева так увлекательно нас захватывали. Забывался обед, чай, в жестокий мороз бежишь пешком в Румянцевский музей и обратно к Красным Воротам к себе в Орликов переулок.

Насыщенная учением и чтением зима миновала. Подошла весна. Почернели дороги. Стаи галок закружились над еще оголенными деревьями. Москва-река вспучилась. Заунывный редкий великопостный звон. Грибной рынок протянулся по набережной от Москворецкого до Устьинского моста. Кадки с солеными грибами, квашеной капустой и неопределенным вареньем, также в кадочках, разносчики, пирожники, блинщики, обычно торговавшие и у Ильинских ворот, блины на постном конопляном масле с причитаньями вроде: «Блины, блиночки, пекли мои дочки, с пылу, с жару, пятачок за пару!» или «А вот пироги хороши, с луком, с перцем, с коровьим сердцем!». Но вся эта неприхотливая гастрономия обычно притягивала толпы народа, а более всего спутников всякой толпы – мальчишек. Этот радостный народ сновал всюду, и даже Неаполь не мог поспорить с многочисленностью этого бесшабашного народца.