Текст книги "Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 1"

Хозяин ресторанчика долго нас внимательно слушал, наконец, вылез из-за своей стойки и подошел к нам, заинтересовавшись, на каком языке мы говорим?

Стокгольм. Гранд-отель и Национальный музей. Открытка конца XIX в.

– На русском.

– На русском!! – изумился он.

– Я первый раз в жизни слышу этот язык! – и стал восторгаться, не умея выразить на своем швейцарском диалекте всю полнозвучность и красоту нашего русского языка. Просил позволенья послушать нас, просил еще что-нибудь сказать, постоянно восхвалял:

– Хайба! Луштиг зи! (Нечто вроде: «Ах, черт побери!»)

Бершток прочитал какую-то басню, я пушкинское «Уж небо осенью дышало…»[562]562
  Строка из романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин».


[Закрыть] и привели в полный восторг не только швейцара ресторана, но и сидящего за нашим же столом местного судью, тоже недавно приехавшего из Цюриха.

– Мне приходилось слышать итальянский, испанский, французский язык, – говорил судья, – но ваш язык очень богатый и звучный.

Вот мнение о нашем языке, на котором действительно можно выразить словами и «мышиную беготню» (Герцен)[563]563
  А.И. Герцен, размышляя о характере русского языка, процитировал в «Былом и думах» строку из стихотворения А.С. Пушкина «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы»: «[…] главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной легкости, с которой все выражается на нем, – отвлеченные мысли, внутренние лирические чувствования, “жизни мышья беготня”, крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть». (Герцен А.И. Былое и думы. Собр. соч.: В 30 т. М., 1956. Т. IX. С. 19–20; Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.; Л., 1950. Т. III. С. 198).


[Закрыть].

На медицинском факультете Цюрихского университета училась Каськова из московской стародворянской семьи, сентиментальная, преисполненная экзальтации старая дева. Была она горячей поклонницей Бетховена и всегда философствовала о его симфониях, отыскивая в них пантеизм[564]564
  Пантеизм – философское и религиозное учение о Боге и мире, объединяющее их в единое целое.


[Закрыть] и мировую любовь. Сама она не играла, но музыкой молилась. Почему-то стала благоволить ко мне, как к русскому человеку, по ее объяснениям. Старше меня годами намного, она взяла какое-то особое наблюдение надо мной, предостерегая от недостойных увлечений и оберегая мою нравственность, хотя в этом и не было надобности. Часто снабжала меня билетами на симфонические концерты в «Тоннгалле», где очень косилась, когда я спрашивал кружку пива. Я уважал эту женщину-ментора за ее поклонение классической музыке.

Свою трепетную страсть к музыке я удовлетворял, как только было возможно.

Цюрих был центром швейцарского Лидертафель – старинного цехового хорового общества. В старом соборе романской архитектуры[565]565
  Романский стиль – художественный стиль средневекового западноевропейского искусства X–XII вв., архитектура этого периода отличалась суровостью и монументальностью (монастыри, замки, церкви).


[Закрыть] давались по летним воскресеньям дневные концерты. Это были концерты из произведений Баха, Генделя, Глюка и др. композиторов, месс. Звуки органа, скрипок, виолончелей и стройного хора наполняли пространство собора, переливаясь с вечерними лучами солнца, играющими через цветные стекла узких высоких окон. <Сосредоточенность, застывшая в звуках, никакого постороннего шума, вроде стука крышек пивных кружек, как в Тонхалле, была лишь музыка в ее первородной чистоте>[566]566
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 173.


[Закрыть].

Здесь же я услышал впервые «Реквием» Моцарта[567]567
  «Реквием» – траурная заупокойная месса, написанная на канонический латинский текст, последнее, незавершенное произведение Вольфганга Амадея Моцарта, над которым он работал перед смертью (1791).


[Закрыть], и лучшим оформлением этого изумительного произведения служили голые, суровые стены собора, без блестящего освещения современных концертных залов. В Женеве был назначен международный конкурс на лучшее исполнение панихидных песнопений[568]568
  Речь идет о песнопениях православной панихиды, богослужения, на котором совершается поминовение умерших.


[Закрыть]. В нем принял участие русский хор местной русской церкви, где регентом был Спасоходский, знаток и любитель пенья. Мальчики его хора были из женевцев и пели они: «Алиллюйя, слява тебе…» Тем не менее, на этом конкурсе первая премия осталась за русской панихидой с проникновенным текстом из Иоанна Дамаскина, текст которой был переведен на три языка.

Но самое высокое музыкальное наслаждение получал я от нашего товарища по обедам, от Яронского.

Стокгольм. Памятник Карлу XIV Юхану. Открытка конца XIX в.

Польская колония хотя и считалась слитной с русской, но по существу была обособленной, чопорной, со специфическим налетом внешней слащавой любезности, прикрывающей часто бессодержательность. У польской колонии были традиции. В конце Цюрихского озера, в Рапперсвиле, давно был устроен графом Платером Польский национальный музей[569]569
  Польский национальный музей был организован в замке Рапперсвиль (Швейцария), поскольку в то время Польша была разделена между европейскими государствами и не имела суверенитета. Музей находился здесь с 1870 до 1952 г. с перерывом в 1927–1936 гг., затем его коллекция была вывезена в Польшу.


[Закрыть]. В старинном замке разместились мемориалы о победах польского государства, а в бронзовой урне в местной церкви (Augustinerkirche[570]570
  Augustinerkirche – церковь Святого Августина (нем.).


[Закрыть]) хранилось сердце Костюшко[571]571
  Церковь Святого Августина, основанная в 1327 г. вместе с монастырем для монахов Августинского ордена, находится в Вене. В ней хранятся 54 серебряные урны с сердцами многих Габсбургов и урна с сердцем Наполеона II. Урна с сердцем Т. Костюшко до 1927 г. хранилась в мавзолее Рапперсвильского замка (1897, архитектор С.В. Ноаковский). В настоящее время она хранится в часовне Королевского замка в Варшаве.


[Закрыть].

В Цюрихе польские студенты серьезно работали, но приезжали сюда и богатые магнаты прослушать на юридическом факультете университета курсы права и дипломатии. Вот этот класс польских аристократов носил совершенно несвойственный для Цюриха оттенок высокомерия своими изысканными костюмами, хвастливо бросаемыми направо и налево франками; всеми манерами и глупым показом высокородного панства производили впечатление отталкивающее эти Познанские и Радзивиллы. Но была и в польской колонии небольшая группа скромных, бедных, серьезно работающих студентов, из которых двое стали моими товарищами.

Яронский большей частью бывал с нами. Родом из Варшавы, он приходился каким-то близким родственником Шопену, и в семье Яронских, очень музыкальной, свято хранились какие-то мемориалы, касающиеся великого музыканта. Семья была состоятельная, Яронский, или как звали его Ярош, учился в Варшавской консерватории, и в это время, когда я приехал в Цюрих, он слушал лекции по литературе в университете, поселившись здесь больше ради хорошего климата. Туберкулезный отпечаток так был ярок на его бледном лице с глубоко сидящими голубыми глазами, и пряди мягких волнистых волос спадали на его высокий лоб, часто покрытый роковой испариной.

Скромный, он занимал отличную комнату в красивой вилле «Флора» на Кульманштрассе, также вблизи Политехникума. Украшением его комнаты был камин, над которым висел большой портрет Шопена. У окна рояль, и вся комната была обставлена изящно и уютно. Пользовался он особым уважением среди поляков, но избегал этих чопорных и надменных соотечественников, с бравадой, свойственной только богатым полякам, требовавшим в первоклассном ресторане «шампаньски».

За один франк Яронский разделял наш скромный обед в бедненьком нашем «Белль вю», аккуратно посещал лекции, а вечерами немногие собирались у него, где было так отрадно в осенние и зимние вечера, сидя перед затопленным камином за изящно сервированным чайным столом слушать музыку. Яронский был отличный пианист и играл Шопена темпераментно и с оттенками, завещанными великим романтиком, по нотам с заметками Шопена, хранившимся в семье Яронского. <И какая это была музыка!>[572]572
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 175.


[Закрыть] Здесь-то, у Яронского, я познакомился основательно с музыкой не только Шопена, но и другого романтика – Шумана, он играл отлично, равно как и ранних классиков.

Но болезнь подтачивала хрупкий организм Яронского, и на его бледном лице такой нерадостный румянец говорил о близком конце. И все чаще и чаще его одолевал кашель, и сам он чувствовал, что медленно сгорает его недолгая жизнь, и так часто я видел его задумавшегося, грустно сидящего в небольшом саду около университета, откуда был виден город внизу с его черепичными темно-красными крышами, а рядом струйка водоема журчала, и бронзовый лик поэта Гесснера[573]573
  Памятник поэту и художнику С. Гесснеру установлен в Цюрихе на площади (Platz-Promenade) при слиянии рек Зиль и Лиммат в 1780-е гг. Является старейшим монументом в городе.


[Закрыть] взирал задумчиво… Когда я уехал из Цюриха, вскоре Яронский умер.

Стокгольм. Мост Васы. Открытка конца XIX в.

У Яронского собиралось человек пять, и среди нас была студентка-шведка, фрейлен Стефанзен, слушавшая лекции по высшей математике; с ней я встретился на лекциях Фидлера. Скромно одетая, высокая стройная ее фигура выделялась еще тем, что осенью и зимой она ходила с превосходным горжетом из черно-бурой лисицы, что для Цюриха было необычно. Стефанзен вносила в нашу небольшую компанию что-то чистое своею сдержанностью, воспитанностью и необычайной мягкостью. <С лицом, скорее некрасивым, но взором глубоким и задумчивым, она была пленительна! Иногда зайдет в нашу студенческую компанию Яронский и шепнет мне: “Вечером приходи ко мне. Играть хочется!” И это был вечер, оторвавший меня от занятий, но зато сколько очарований!.. Освежающая волна звуков долго еще слышалась в памяти, когда гулкие шаги раздавались по опустелым улицам Оберштрассе при моем возвращении в Готтинген (район города), в мою скромную комнатку>[574]574
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 175–176.


[Закрыть].

Фрейлен Стефанзен окончила университет и стала профессором по кафедре высшей математики в Швеции [в городе] Упсала. Много лет спустя, будучи в Швеции, я заехал из Стокгольма в Упсалу, но в университете нашел лишь память о ней, второй женщине-профессоре математики; первой была наша талантливая соотечественница Софья Васильевна Ковалевская, профессор высшей математики Стокгольмского университета.

Из русских студентов я был еще знаком хорошо <с Люхсингером, сыном швейцарского консула в Москве… Люхсингер был лишь исправный студент, он аккуратно сдавал семинары, старательно выполнял проекты химических заводов, что было в программе, да мило улыбался своим красивым лицом, когда мы втроем иногда ужинали в ресторанчике [1 сл. нрз.], самом древнем из цюрихских, где вся обстановка сохранилась от XVII в., и где по вечерам швейцарские певцы распевали народные песенки под цитру. Нежные звуки, песенка вполголоса так дополняли обстановку невысокого старого зала, отделанного дубовыми резными панелями, с дубовым таким же потолком, откуда спускалась люстра, сделанная из рогов оленей, а в цветных стеклах оконных переплетов из свинцовых кружков играл свет уличного электрического фонаря>[575]575
  Там же. Л. 176–177.


[Закрыть]; с Иваном Абрамовичем Морозовым, сыном Варвары Морозовой, главы Тверской мануфактуры. Он занимался на химическом отделении Политехникума. Морозов был одарен эстетическим чутьем и тяготел к живописи, главным образом к новой западноевропейской; позднее он удовлетворил свою страсть, собрав лучшие произведения западноевропейских художников, создав у себя на Пречистенке картинную галерею, с прибавлением к которой собрания С.И. Щукина образовался теперь Музей [новой] западной живописи[576]576
  1-й Музей новой западной живописи (Большой Знаменский пер., 8) был открыт в 1918 г. на основе собрания С.И. Щукина; через год на основе коллекции И.А. Морозова создается 2-й Музей новой западной живописи (Пречистенка, 21). Собрания обоих музеев объединил Музей нового западного искусства (1923), который через два года приобрел статус филиала Музея изящных искусств. В 1928 г. фонды были сосредоточены в одном здании (Пречистенка, 21), после ликвидации музея в 1948 г. экспонаты были распределены между московским Музеем изобразительных искусств и Эрмитажем.


[Закрыть].

Морозов учился у К. Коровина живописи, недурно писал пейзажи[577]577
  И.А. Морозов брал уроки живописи у К.А. Коровина и Е.М. Хруслова, в дальнейшем нередко прибегал к советам первого при формировании своей коллекции. Собрал коллекцию, включавшую свыше 250 картин современных ему французских художников, 303 картины и 7 скульптур русской художественной школы.


[Закрыть], и мы вдвоем отправлялись в иное воскресенье куда-нибудь по Цюрихскому озеру на этюды. Он прилежно штудировал химию у профессора Ганча, сдавал нехотя семинары, но проекты заводов чертить не любил. Тут он обращался ко мне за помощью.

Стокгольм. Королевский дворец. Открытка конца XIX в.

Портрет Морозова, написанный К. Коровиным и воспроизведенный в журнале «Studio» (1901)[578]578
  Речь идет о британском художественном журнале «The Studio», основанном в 1893 г. Коровин К.А. Портрет И.А. Морозова (ГРМ, 1903).


[Закрыть], верно и метко передал его тип, всегда жизнерадостного, оживленного с добрыми глазами на пухлом румяном лице, обрамленном русыми волосами и маленькой бородкой. В Морозове только внешность сохранилась купеческая, по натуре же своей он был в те годы цюрихского ученья добродушным и сдержанным. Хорошо воспитанный, он смог различить подлинный интерес к науке и знанию от чисто внешнего показного фрондерства, например, его брата Михаила, вздумавшего написать книгу о Карле Пятом[579]579
  М.А. Морозов на собственные средства издал несколько исторических исследований под псевдонимом «Михаил Юрьев», среди них книга «Карл V и его время» (1893).


[Закрыть], конечно, трудами какого-то студента! Как верно Серов передал в своем известном портрете всю пустоту М. Морозова, молодцеватого напыщенного миллионера[580]580
  Серов В.А. Портрет М.А. Морозова (ГТГ, 1902).


[Закрыть]. И как чистосердечно смеялся Иван над своим братом, которому цыганский хор у «Яра»[581]581
  «Яр» – модный московский ресторан, в котором пели лучшие цыганские хоры; открыт французом Т. Ярдом на Кузнецком Мосту (1826). После закрытия ресторана в центре города название перешло к его филиалу в Петровском парке (Ленинградский пр., 32).


[Закрыть] был более свойственен, чем писание совершенно ненужной истории о Карле Пятом!

В дни совместных этюдов, рисуя целыми часами живописные уголки какого-нибудь городка Бендликона, мы возвращались поздно к обеду в первоклассном ресторане «Кроненгалле». <Цены были скромными, и, несмотря на изысканность блюд, Морозов однажды негодовал, что никак нельзя прокутить больше ста франков, т. е. 37 руб. Даже с шампанским, которым он вздумал меня угощать>[582]582
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 178.


[Закрыть]. Подобный обед меня стеснял, я уклонялся, мне было дорого чрезмерно. Морозов бранил меня, что я свою щепетильность предпочитаю товарищескому чувству, с которым он, действительно, очень радушно относился ко мне. Уезжая в Москву на каникулы, баловал оттуда посылками, присылая чай и икру.

По своем приезде в Цюрих Морозов, как и большинство, также обратился за всякими услугами к Чернышеву, отыскавшему ему квартиру в две комнаты, обставил ее хорошо, собрал ему небольшую библиотеку с рядом ценных изданий немецких классиков и занимался с ним немецким языком. Уехав окончательно из Цюриха, Морозов аккуратно высылал Чернышеву ежемесячную пенсию, что дало возможность ему немного спокойнее прожить остаток своих дней. Поддержал и меня работой, когда наступил денежный мой кризис. В русской колонии косо смотрели на молодого московского миллионера, но он держался просто и был очень отзывчив, помогая многим нуждающимся через Чернышева и посещая наши собрания. <Студенческая читальня была пунктом встреч>[583]583
  Там же. Л. 179.


[Закрыть].

По примеру немецких корпораций, ферейнов[584]584
  Ферейны – это союзы (корпорации) граждан в Германии, члены которых были добровольно связаны правами и обязанностями. Это могли быть культурные, хозяйственные или научные общества, а также политические клубы. Обычно имели какие-то корпоративные знаки отличия в костюме.


[Закрыть], и мы по инициативе Чернышева образовали в Политехникуме при читальне свой «Akademische lese-Verein» (Академический читальный союз). Имели свой устав, взносы в пять франков в месяц на необходимые расходы, газеты же русские мы получали бесплатно; носили свои условные цвета – обязательное условие всех ферейнов, выраженные розеткой в петличке (лиловый, зеленый и белый цвета). Но своего помещения мы не имели, хотя и собирались за отдельным столиком в соседнем ресторане недалеко от Политехникума.

В этом ферейне я заведовал русским отделом нашей читальни. К русской же колонии примыкали двое или трое сербов, столько же болгар; из последних я знал химика Кабличкова, фамилию которого швейцарцы курьезно коверкали, называя его «kalbskopf» (телячья голова). <Попытка Чернышева создать какой-то “Русский союз” не удалась при различии политических воззрений, и объединить с русскими и сербов, и болгар, и поляков оказалось невозможно>[585]585
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 180.


[Закрыть].

Упсала. Городской собор. Гравюра 1770 г.

Из моих товарищей по строительному отделу я близко познакомился с англичанином Джеймсом Вудом. <Перед началом каждого семестра нужно было взять так называемую импатрикуляционную карточку. Помощник ректора обычно сам выдавал эти карты, желая, очевидно, знать в лицо студентов.

– Как фамилия? – обратился он к стоящему рядом со мной долговязому студенту с постоянно торчащей во рту трубкой.

– James Wood.

Снова повторил вопрос, не разобрав. Студент опять тянул сквозь зубы, процедив свое имя и фамилию.

– Но какие же буквы? – спросил не понявший помощник ректора, и тогда студент, не выпуская трубки изо рта, назвал буквы по-английски.

– Оо – ти – оо – дубль ю энд ти.

Я расхохотался.

– О проклятый английский язык! Напишите, пожалуйста!

Вуд написал свое имя и фамилию и, глядя на меня, тоже захохотал>[586]586
  Там же.


[Закрыть]. Узнав, что я русский, Вуд предложил мне учить его русскому языку, а в ответ он меня – английскому. Начались занятия в свободные обеденные часы, для чего Вуд стал обедать за нашим столом. Занимался упорно и уже умел читать на второй год, Вуд полагал, что знал язык, когда, приходя ко мне, стучал в дверь и спрашивал: «Хозэн, дома ли оун?» <Выучив басню Крылова “Медведя звери изловили, в чистом поле положили и делят меж собой”, Вуд ее читал так: “Медвед звер злаулы, чистом поле плажылы и дил миж сбой”>[587]587
  Там же. Л. 181.


[Закрыть].

Для большей практики Вуд просил меня ходить ужинать вместе с ним в студенческие ресторанчики внизу в городе. Тогда вела широкую пропаганду так называемая Армия спасения[588]588
  Армия спасения – международная религиозная и благотворительная организация, существующая с середины XIX в. и поддерживаемая протестантами-евангелистами.


[Закрыть]. Апостолы трезвости, мужчины, одетые в синие мундиры, а дамы в синие кофточки и смешные шляпы с ленточками, посещали рестораны и пивные, распевали наивно-сентиментальные псалмы, призывая род человеческий воздержаться от всяких грехов, в том числе и от алкоголя, указывая, что в одной из улочек близ Лиммата имеется их ресторан с безалкогольными напитками. Швейцарцы, не обращая внимания на эту Армию, тянули пиво и, поднимая кружку, провозглашали тост – обычное «prosit»[589]589
  Prosit – Ваше здоровье! (нем.).


[Закрыть], а Вуд подзывал одного из апостолов и говорил, что они так убедили его в спасении, что он сейчас же выпьет грог с ромом за здоровье генерала Бута, основателя этой Армии спасения. <Позднее Вуд все же овладел русским языком, и мы с ним совершили путешествие по Швейцарии и восхождение на ледники Энгадина>[590]590
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 181.


[Закрыть].

Знаменитый химик-проф[ессор] Ганч (Hantch) уезжал в Гейдельберг, и ему был устроен студентами прощальный «коммерш»**. К этому празднику я был привлечен Морозовым [и] сыном швейцарского консула в Москве Люхсингером для рисования плакатов. Большой концертный зал в «Тоннгалле», разубранный флагами и щитами всех ферейнов, был уставлен столами, в средине помещался стол, украшенный знаменем корпорации химиков, здесь восседал президиум во главе с президентом, выбранным из старейших студентов Политехникума, одетым в свой парадный корпоративный костюм: короткую цветную куртку, высокие ботфорты рыцарского покроя, длинные белые с отворотами перчатки, через плечо лента, висела шпага и на голове шапочка корпоративных цветов. Большинство студентов также были одеты в подобные же костюмы. Длинной шпагой президент периодически ударял по столу, возглашая громким возгласом: «Silentium» (тихо!). Тогда президент, учтиво кланяясь сидевшему рядом профессору Ганчу, произносил краткое слово, перечисляя ученые заслуги любимого профессора, и тост с заключительным: «Ergo bibamus!» (Итак, пьем!)[591]591
  Застольная песня И.В. Гёте «Ergo bibamus!» (1810).


[Закрыть] Зал оглашался следующим номером студенческой песни на латинском языке, затем шла студенческая швейцарская песенка уже на немецком языке: «Im Grunewald ist Holzauktion…»[592]592
  В черновом варианте воспоминаний И.Е. Бондаренко приведены начальные слова популярной песни «Im Grunewald ist Holzauktion…» («В Грюнвальде – дровяной аукцион…» (нем.): РГАЛИ. Ф. 964. Ед. хр. 27. Л. 182). После массовой вырубки леса в 1890 г. в Грюнвальде под Берлином очень дешево продавали древесину, что стало темой для польки Ф. Майсснера (1892).


[Закрыть].

В белых чепчиках и белых передниках проворные фрейлины суетливо разносили темное мюнхенское пиво с шинкенбродами (розанчик с ветчиной), а когда был уже час ночи – коммерш начинался ровно в 8 часов вечера, – и было выпито много, подавали каждому горячий суп с манной крупой, согреть охлажденные желудки. К утру, после многочисленных кружек пива, подавался стаканчик горячего рома с выпущенным сырым яйцом, такая политура оказывала освежающее действие на упившихся буршей[593]593
  Бурши – немецкие студенты, принадлежавшие к корпорации, члены которой отличались участием в дуэлях и кутежах.


[Закрыть]. Коммерш заканчивался на рассвете, последовал факельцуг, шествие с зажженными факелами. Студенты проводили чествуемого профессора до его квартиры и, пошатываясь, разошлись по домам.

Это была так называемая «свободная ночь», такая же была и в канун Нового года. Тогда на площади близ театра с высокой трибуны президент города поздравлял речью жителей Цюриха, огромный фейерверк, оркестр музыки и студенческие хоры звучали ответом шумным и веселым. Сожгли соломенное чучело, изображавшее горести и напасти прошлого ушедшего года, и открытые всю ночь рестораны были полны народом и весельем.

Глава 9
Путешествие по Швейцарии

В Швейцарию я ехал с целью закончить специальное образование, пройти цикл лекций по строительному искусству, научиться профессиональной технике, пополнить знания математики, видя в ней лучшую дисциплину мышления, а затем для изучения искусства мечтал я перебраться в Мюнхен. Мюнхен – эти «немецкие Афины», казались мне тогда вершиной эстетической образованности. Я знал, что я лишь временный гость в Швейцарии, твердо решил, что вернусь в Россию к изучению своего родного искусства. Никакими широкими планами я не задавался, беря только то, что было под силу и по моим скромным средствам.

Преподавание рисования в Политехникуме проходило лишь в ограниченных рамках, поскольку архитектурное отделение подготовляло лишь мастеров строительного дела без художественного уклона, <что было, хотя и в скромных размерах, в нашем московском училище, откуда и выходили со званием художника-архитектора, хотя искусство постигалось все же самообразованием>[594]594
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 184.


[Закрыть].

Цюрих. Городской театр. Открытка конца XIX в.

Цюрих – типичный город южно-немецкой культуры. Швейцария не имела единого национального языка, и культура ее отражала или немецкую – в северных и центральных кантонах, или же французскую в кантонах Невшатель и Вале, [или] северо-итальянскую в кантоне Тичино. Герцен остроумно предложил на монетах делать [надпись] на трех языках: «Gott protège la Svizzera![595]595
  «Gott protège la Svizzera» – «Да благословит бог Швейцарию» (нем., фр., итал.).


[Закрыть]»[596]596
  Фраза из статьи А.И. Герцена «Порядок торжествует!», опубликованной в 1866 г., которую писатель прокомментировал так: «Когда в Швейцарии вводили одинаковую монету во всех кантонах, в федеральном собрании представился вопрос: на каком языке сделать надпись кругом монеты, чтоб не обидеть ни одну из национальностей. Один из представителей, шутя, предложил вырезать: “Gott protege la Svizzera!», и этим кончил вопрос. Собрание велело чеканить монету без всяких фраз, а просто с означением ценности» (Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1960. Т. 19. С. 171).


[Закрыть]

Курс истории архитектуры наш преподаватель проф[ессор] Блюнчли освежал экскурсиями по городу, поясняя отличительные черты стиля каждой эпохи по сохранившимся зданиям. Цюрих был богат в этом отношении. Остатки римских крепостных стен и ворот (на Линденхофе[597]597
  Линденхоф – квартал Цюриха на левом берегу реки Лиммат. На этом месте первоначально располагался римский замок, затем дворец Каролингов. В связи с удобным расположением вблизи речного пути с юга в Германию это место использовалось для сбора пошлин.


[Закрыть]), от романской архитектуры прекрасно сохранился собор, постройка XII века, с тяжелыми сводами подвального этажа – «крипты»[598]598
  Крипты – тайные подземные склепы для целей посвящения или погребения. Под каждым храмом древности был крипт.


[Закрыть] и аркадой уютного дворика. Все части этого здания, как и других исторических памятников зодчества, в хорошем состоянии, с умелым ремонтом. На стене фасада гладкой каменной светло-серой архаическая скульптура – фигура Карла V[599]599
  Гроссмюнстер (нем. Grossmünster) – крупнейший цюрихский собор возводился три столетия (с 1090 г.), церковь начали использовать около 1220 г. В облике храма можно увидеть элементы романского, готического и неоготического стилей. На стене фасада скульптура Карла I Великого (в 1935 г. скульптура была заменена на копию, подлинная перенесена в крипту). Гроссмюнстер являлся мужским монастырем.


[Закрыть]. Простое здание собора женского монастыря, без всяких украшений[600]600
  Фраумюнстер (нем. Fraumünster) – часть женского монастыря, относящегося к Бенедиктинскому ордену. Собор был построен в IX в. Реформация Цвингли привела к закрытию аббатства в 1524 г., а монастырское здание было разрушено в 1898 г. От всего комплекса осталась только площадь Мюнстерхоф (когда-то здесь был свиной рынок) и действующая по сей день церковь, романо-готический облик которой можно назвать сдержанным, что вполне уместно для евангелически-реформистского храма.


[Закрыть], такой же остаток романской архитектуры[601]601
  Романский стиль (от лат. romanus – римский) – художественный стиль, господствовавший в Западной Европе (а также затронувший некоторые страны Восточной Европы) в XI–XII вв. (в ряде мест – и в XIII в.). Основными постройками в этот период становятся храм-крепость и замок-крепость. Главным элементом композиции монастыря или замка становится башня – донжон, вокруг которой располагались остальные постройки, составленные из простых геометрических форм – кубов, призм, цилиндров. Основные черты стиля – круглые арки, бочкообразные своды, апсиды и аканты, орнаменты в виде листьев.


[Закрыть], но уже переходящей в готику[602]602
  Готика – период в развитии средневекового искусства на территории Западной, Центральной и отчасти Восточной Европы с XI–XII по XV–XVI вв. Готика пришла на смену романскому стилю. Термин «готика» чаще всего применяется к известному стилю архитектурных сооружений, который можно кратко охарактеризовать как «устрашающе величественный». Готика охватывает практически все произведения изобразительного искусства периода: скульптуру, живопись, книжную миниатюру, витраж, фреску и др. Готический стиль в основном проявился в архитектуре храмов, соборов, церквей, монастырей. Для готики характерны арки с заостренным верхом, узкие и высокие башни и колонны, богато украшенный фасад с резными деталями и многоцветные витражные стрельчатые окна. Все элементы стиля подчеркивают вертикаль.


[Закрыть].

Жилые дома сохранились даже от XV века. В узких и кривых, сползающих в нижнюю часть города улочках, настолько узких, что втроем едва пройдешь, нередко можно встретить на фасадах домов в 2–3 окна и высотой в 4–5 этажей дату над дверьми «1456 г.».

От Ренессанса осталось немного зданий. Городская ратуша – интересное здание конца XVII в. Я любил заходить в этот «ратгауз», там находилась библиотека с замечательными рукописными книгами, украшенными миниатюрами, и большое собрание гравюр. В верхний этаж здания была перенесена комната швейцарского писателя Готфрида Келлера и ряд других интересных бытовых экспонатов.

Цюрих. Городской театр. Фото конца XIX в.

Цюрих. Концертный зал Тонхалле. Фото конца XIX в.

Барокко в некоторых, немногих зданиях было выражено в формах крайне сдержанных. Этому были и социальные причины: Цюрих являлся родиной и ареной борьбы реформатора-протестанта Цвингли, объединившего кантоны Базеля, Цюриха, Берна и центра старой Гельвеции[603]603
  Гельвеция – латинское название северо-западной части современной Швейцарии (от населявших ее в древности гельветов), с XVII в. персонифицированный символ Швейцарии, употребляется на почтовых марках.


[Закрыть]. Даже в католических кантонах – в Люцерне, Фрибуре, Золотурне и Цуге немного найдешь яркого подобия того барокко, которым так богаты Бавария и Тироль.

Любопытны здания цехов конца XVII и начала XVIII в.: «Zum Meise»[604]604
  «Zum Meise» – «К Синице» (нем.).


[Закрыть], дом цеха кузнецов и дом цеха столяров[605]605
  Дома цехов строились в Швейцарии до конца XVIII в. В ряде городов цехи участвовали в управлении города (Базель, Цюрих, Шафхаузен), и здесь цеховые дома были как бы небольшими ратушами. В доме находился зал собраний цеха, корчма и склад товаров, размещавшийся на первом этаже, который открывался аркадами к улице. Фасад цехового дома отличался от жилого дома цеховыми значками. В отличие от ратуши он не имел часовой башни, что еще больше роднило его с обычным домом. Цеховой дом «К Синице» (дом Гильдии птицеловов «Zunfthaus zur Meisen» «Цунфтхаус цур Майсен», 1752–1757 гг., архитектор Д. Морф) находится на западном берегу Лиммата, построен в стиле позднего барокко для Гильдии виноделов, маляров и шорников, позднее стал домом Гильдии птицеловов. Является одним из красивейших зданий Цюриха, в настоящее время в нем расположен музей керамики и фарфора XVIII в.


[Закрыть]. В них сохранилась отделка интерьеров, бережно поддерживаемая под постоянным наблюдением Швейцарского общества архитекторов[606]606
  Речь идет об одном из старейших в Европе обществ – Швейцарском союзе инженеров и архитекторов (основан в 1837 г.), профессиональном объединении специалистов в области строительства, новых технологий.


[Закрыть]. Интересен дом «Рехберг», в котором жил генерал Корсаков, когда русские войска сражались с французской армией Массена[607]607
  Упоминаются события Войны второй коалиции против Франции (1799). В Швейцарии 14–15 сентября французские войска под командованием Массены в сражении у Цюриха нанесли поражение войскам коалиции под командованием А.М. Римского-Корсакова (около 60 тыс. человек, из них 34 тыс. русских). Прибывший через несколько дней в Швейцарию 23-тысячный отряд А.В. Суворова вместо союзных войск встретил вчетверо превосходящие силы французов и был вынужден прорываться горами к Гларусу. Швейцария была союзниками потеряна. В упоминаемом доме Рехберга в разное время в 1799 г. находились штаб-квартиры генералов А. Массены и А.М. Римского-Корсакова.


[Закрыть].

Люцерн. Вид города. Фото конца XIX в.

Архитектура этого дома относится уже к переходному времени, к классицизму. Позднейшие постройки XIX в. не были примечательны, за исключением выстроенного в 1864 г. Земпером здания Политехникума в формах Ренессанса, но формах несколько жестких. Он же выстроил и здание главного вокзала[608]608
  Следует уточнить, что здание Центрального вокзала в Цюрихе было построено в 1847 г. по проекту швейцарского архитектора Г.А. Вегманна, новое здание вокзала было построено в 1871 г. по проекту швейцарского архитектора Я.Ф. Ваннера.


[Закрыть]. Буржуазной эклектики много в новой (нижней) части города, модерн[609]609
  Модерн (фр. moderne., англ. modern style – современный), ар-нуво (фр., art nouveau – «новое искусство»), югендстиль (нем. Jugendstil «молодой стиль») и другие названия – архитектурный стиль в европейском зодчестве, впервые программно заявленный в работах бельгийца Виктора Орта в начале 1890-х гг. и широко распространенный в первом десятилетии XX в. Его отличительными особенностями является отказ от привычных ордерных форм и прямых линий в пользу форм, навеянных живой природой, ее свободных «природных» линий, интерес к новым технологиям и строительным конструктивным и отделочным материалам и создание интерьеров в едином стиле, включавшем не только отделку, но и весь обстановочный комплекс.


[Закрыть] еще только нарождался.

Народное искусство выявилось в скромных домиках горожан, а ярче – в крестьянских строениях окрестностей. В глубине Швейцарии, в ее коренных кантонах Ури, Швице, в Граубюндене сохранились типичные и самобытные постройки XV и XVI вв., каких я не видел в других местах страны. Эти традиции народного творчества отразились в примитивных крестьянских постройках. Архитектура деревянных домиков, этих шале, оригинальна, своеобразна и поучительна, как рожденная в лесном массиве страны. Особенная обработка дерева, всегда обделанного в пластины и брус; круглых бревен и рубленых срубов я почти не видел.

Люцерн. Железнодорожная cтанция Пилатус. Фото конца XIX в.

Единственный художественный музей в Цюрихе «Кюнстлергут» («Künstleergut»)[610]610
  Видимо, речь идет о художественном музее в Цюрихе Кунстхауз – самом значимом в городе. Основан он в 1787 г. группой художников, пожертвовавших музею по несколько своих картин. В музее хранятся работы западноевропейских художников и произведения швейцарских мастеров.


[Закрыть] тогда не блистал сокровищами. Произведений художников-уроженцев Цюриха: Бёклина, Калама, Гесснера[611]611
  Следует уточнить, что перечисленные швейцарские художники родились: А. Бёклин – 16 октября 1827 г. в Базеле, А. Калам – 28 мая 1810 г. в Веве, С. Гесснер – 1 апреля 1730 г. в Цюрихе.


[Закрыть], – было немного, и все работы не такие замечательные, какими можно было любоваться, напр[имер], в галереях Мюнхена.

Да и самое здание музея было вроде провинциальной дачи. В двух шагах от Политехникума за густыми кустами акаций выглядывало одноэтажное здание, скромное. Вход через калитку, подъезд, оплетенный ползучим по стене плющом, дверь приперта, с колокольчиком, словно в провинциальной лавочке. Заспанный хранитель, он же и сторож, немного изумленный вашим приходом, здоровался обычным в Цюрихе приветствием «grüsse» (здравствуйте) и молча, показав рукой направо: «Проходите, мол, и смотрите», – сам не спеша надевал очки и читал «Цюрихер цайтунг»[612]612
  «Нойе цюрхер цайтунг» («Новая цюрихская газета») – крупная швейцарская немецкоязычная ежедневная газета, издающаяся в Цюрихе с 1780 г. Газета была основана Соломоном Гесснером под названием «Цюрхер цайтунг», а свое нынешнее название носит с 1821 г. «Нойе цюрхер цайтунг», освещает мировую политику, экономику и культуру. Политическая ориентация – либерализм.


[Закрыть] и отсиживал положенные три часа, когда музей считался открытым. Случайный подбор картин, рисунков и две-три скульптуры давали мало радости, и научиться чему-нибудь тут было трудно. Предпочитал я этому чулану живую жизнь города и страны. <С Цюрихом я знакомился не сразу, сначала все помыслы были направлены на преодоление трудностей записи лекций и на занятия в Политехникуме. Но постепенно город захватывал своей удивительной внешностью. Основанный римлянами первоначально как пограничный пункт из Италии в Германию, он в средние века превратился в город. Рельеф места – котловина в горах с озером и двумя речками предопределили планировку города и создали тип средневековых построек из серого известника. Постепенно я узнавал и страну>[613]613
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 191.


[Закрыть].

Лозанна. Общий вид. Фото конца XIX в.

Прогулки в ближайшие горы, затем дальние путешествия пешком знакомили со [страной]. Дороги такие гладкие, убитые мелким щебнем, лес сбоку, а над ним и вдали горные вершины, снегом покрытые, ветерок освежающий приобадривает. <Идешь как-то машинально, любование пейзажем незаметно давлеет над думами, да и мысли неопределенные, отдаешься чувству беспечного покоя;

а как усталость почувствуется – привал: по дороге маленькие деревенские ресторанчики избавляют от обременительного мешка с харчами. Берешь с собой лишь путеводитель, альбом да смену белья на случай. Столбики с указанием пути и километров не дают возможности заблудиться. Как далеки такие прогулки от наших буераков, степных болот или непроходимых уфимских лесов в нагорной части моей родной губернии!..>[614]614
  Там же. Л. 192.


[Закрыть] В те годы пейзаж Швейцарии еще не был обезображен пошлыми рекламами торговцев, навязывающих шоколад Сюшара[615]615
  Упоминается известная швейцарская фирма по производству шоколада. В 1826 г. в Сарьере начал свою работу завод «Chocolat Suchard», который назван по имени основателя – известного шоколатье Филиппа Сушарда.


[Закрыть] или бульон Либиха[616]616
  Речь идет о мясном концентрате, производство которого началось в 1862 г. в Бразилии. Концентрат был запатентован под именем «Настоящий экстракт Либиха» по имени своего разработчика немецкого химика Ю. Либиха.


[Закрыть].

Сколько открывалось нового во всей природе. Но в дождливые месяцы зимы, без снега, без морозов невероятно скучал я по своим родным местам. Я, «пришлец-северянин, еще с колыбели привыкнув к отчизне моей, к тоскливым напевам декабрьской метели…»[617]617
  Цитируются строки из стихотворения С.Я. Надсона «На могиле А.И. Герцена» (1885–1886): Пришлец, северянин, – еще с колыбели Привыкнув в отчизне моей К тоскливым напевам декабрьской метели И шуму осенних дождей, – На роскошь изнеженной южной природы Глядел я с холодной тоской, И город богатства, тщеславья и моды Казался мне душной тюрьмой… (Надсон С.Я. Стихотворения. (Поэтическая Россия). М., 1987. С. 307.)


[Закрыть], в такие грустные вечера рисовал русскую зимку в деревне… И рождалось неизведанное еще чувство тоски по родине. Оно невольно проскальзывало в дни русских святок, когда на далекой родине трещали крещенские морозы. Бродил я тогда поздними вечерами по опустелому берегу Цюрихского озера, окаймленного молчаливыми тополями, <отражавшимися в спокойной глади вод>[618]618
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л.192.


[Закрыть].

Лозанна. Собор и Университет. Открытка начала XX в.

Берн. Общий вид города. Фото конца XIX в.

В рождественские дни русская колония устраивала вечер в убогом помещении с претенциозным названием «Казино», инициатором был все тот же Чернышев, молчаливо страдавший по потерянной для него родине, а швейцарского подданства, несмотря на прожитые долгие годы, имея право национализироваться, он не принимал. Ставили своими силами спектакли и живые картины, молодым весельем завершая русский праздник. Ставили Чехова «Медведь»[619]619
  Чехов А.П. Медведь. Пьеса (1888).


[Закрыть], я тоже играл и читал Гл[еба] Успенского, и только что напечатанную изумительную картину русской жизни Короленко «Река играет»[620]620
  Короленко В.Г. Река играет. (Эскизы из дорожного альбома.) Рассказ. (1891).


[Закрыть]. Чернышев изображал в живых картинах романтическую фигуру Войнаровского из Рылеева[621]621
  Рылеев К.Ф. Войнаровский. Поэма (1825).


[Закрыть].

Берн. Дворец Федеро. Фото конца XIX в.

Весна наступала. Уже в марте все цвело, и было так тепло.

Морозов предложил мне работу: нарисовать образцы для набивных ситцев своей мануфактуры, но образцы мюльхаузенских ситцев[622]622
  Возможно, И.Е. Бондаренко имел в виду ткани, продававшиеся в городе Мюльхаузен на крупнейшей в Германии ярмарке Mühlhäuser Kirmes (Мюльхойзер Кирмес), которая впервые состоялась в 1877 г.


[Закрыть]. Посланные в Москву мои рисунки были приняты, и Морозов хорошо мне за них заплатил. Это был мой первый заработок в Цюрихе.

Весенние каникулы с 15 апреля по 15 мая я использовал на свое первое большое путешествие по Швейцарии.

Вместе с моим товарищем англичанином Вудом мы отправились в городок Цуг, далее через Люцерн, на Интерлакен и добрались до итальянских озер Маджоре, Лугано и Комо. Шли пешком и только в редких интервалах пользовались железной дорогой или пароходиком. Получилась прогулка свежая, интересная. Швейцарцы меня быстро научили ходить: твердо, размеренным шагом, не спеша, с отдыхом по возможности редким, тем же шагом поднимаясь на вершины и таким же спускаясь с круч.

Берн. Ратуша. Фото конца XIX в.

До Люцерна дорога была известна, и раньше я уже ходил по ней, а дальше мы свернули в цветущие долины Эмменталя, где всюду пасутся тучные коровы, позванивая своими плоскими колокольчиками, и ждут, когда господин в котелке и гуттаперчевом воротничке, владелец молочной, придет их доить. <Всюду видел я трудовую скромную жизнь, с большой опрятностью их оригинального быта>[623]623
  РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 194.


[Закрыть].

Постройки, обстановка больших невысоких комнат, всюду отделанных деревом с резьбой или с наивной росписью, с огромными кафельными зеленоватыми печами; живописные костюмы, упорно и веками сохраняемые в каждом кантоне. Различие кантонов сказывалось и в говоре, <подчас трудно было сразу понять тяжелый жаргон, как, например, в Гриндельвальде, или изломанный французский язык Невшателя и Валлиса. Мы избегали мест вроде Интерлакена, где все наполнено дорогим туризмом, где толпа иностранцев с обязательным “Бедекером” в руках становится досадно надоедливой. Мой спутник Вуд оказался удобным. Молчаливый, замкнутый, не выпускавший изо рта своей трубки, он твердо шагал, отсчитывая положенное для прохода количество километров, а на привале или на ночлеге делился впечатлениями отрывочными, не утомляя себя; причем Вуд и тут не забывал практику изучаемого им русского языка: “Айзчи однаа кужка пива и спаать”. Удобно было и то, что он не возражал моему предпочтению скромных отелей и народных ресторанов показной роскоши изысканных “Палас-отелей” Люцерна или Интерлакена>[624]624
  Там же.


[Закрыть].

Скучна набережная в Люцерне, сплошь состоящая из таких первоклассных отелей. И насколько было теплее и уютнее за речкой или на горе в старом Люцерне, где еще целы остатки крепостных стен и опустелый собор с его колоссальным фигурным органом[625]625
  Речь идет о церкви иезуитов в Люцерне, освященной в честь святого Франциска Ксаверия и ставшей первым храмом на территории Швейцарии, выполненным в стиле барокко в XVII в. (строительство продолжалось с 1666 по 1677 г.).


[Закрыть].

В отдаленных озерах, в глубине кантонов испытывалось высокое наслаждение от непередаваемых напевов горных пастухов, гортанными звуками «йодль»[626]626
  Йодль – особая манера пения без слов, с характерным быстрым переключением голосовых регистров. В швейцарской народной музыке техника появилась, вероятно, среди альпийских пастухов как способ перекликаться, находясь на вершинах гор, и после стала традиционной для всей Швейцарии.


[Закрыть] оглашающих засыпающие синие горы с золотым последним лучом, скользящим по снеговым вершинам Юнгфрау, или же на смену «йодль» тянулся звук огромного рожка, вроде дуды наших владимирских пастухов, и долгое эхо не смолкало от своеобразно построенной мелодии. Горный воздух в эти вечерние часы так легок и так ласкает, а утром, подкрепившись молоком, ноздреватым сыром и, овеянный свежестью, бодро шагаешь дальше вдоль берега Фирвальдштетского озера, вплоть до его южного конца.

Берн. Федеральный дом и мост. Открытка конца XIX в.

Берн. Отель «Бель вю». Фото конца XIX в.

С Фирвальдштетского озера, от Флюельна мы ехали поездом через Сен-Готард. Подавлял неимоверной длиной Сен-Готардский перевал, то взбираясь петлями в горы, то скрываясь в недрах тоннеля, где сыро, капает со свода вода, темнота полная, грохот и стук от железом перекрытых канав. Как-то жутко.

Но вот Сен-Готард пройден, первая же станция – Айроло – чисто итальянский городок, все итальянское: язык, народ и нравы, хотя это еще швейцарский кантон – Тессин, район верхне-итальянских озер.

Берн. Городские часы. Фото конца XIX в.

Базель. Городские ворота. Фото конца XIX в.