Текст книги "Тьма на ладони"

16

С тех пор, – я вытянул перед Охарой левую руку, – этот ожог и напоминает мне о том, как я убил своего отца.

Несколько секунд она разглядывала ожог, затем посмотрела мне в лицо. Закат за ее спиной догорел, и лишь яркий неон безуспешно пытался расцветить ночное небо своими примитивными узорами.

– Но все-таки, – возразила Охара, – вы же не сами его убили!

– Да какая разница? Пускай он умер не от моей руки. Но я же понимал, чем дело кончится, – а все равно выполнял его приказы как заведенный.

– Но может, он пытался таким образом спасти сына? Вы об этом не думали?

– Кто его знает… В те времена даже в самых жестких разборках якудза не поднимала руку на членов семьи. Было такое жесткое правило. Другое дело, что меня могли перепутать с молодыми бандитами. И как раз этого он мог опасаться. Не знаю. Сейчас уже гадать бесполезно.

– Что же вы делали дальше?

– Как видишь, умудрился дожить до преклонных лет. Хотя, конечно, образцовым членом общества меня назвать трудно… В школу я не вернулся.

Поработал в кафе, потом сдал экзамены о среднем образовании. Потом и в вуз поступил. Да к тому времени подыскал работу поинтереснее, вот и бросил учебу на середине. Наверно, я говорил тебе – устроился в «Фудзи-про». Небольшая фирма по изготовлению рекламных роликов. Давно уже разорилась…

– Но неужели бандиты, на которых вы нападали, не пытались вам отомстить? После всего, что вы с ними сделали…

– Нет, – покачал я головой. – Я и сам к этому готовился поначалу. Из кэндо ушел, но еще два-три года деревянный меч под рукой держал. Но ничего не случилось. Сначала сам удивлялся, но потом понял. Унаследовав власть, Сакадзаки наверняка заключил с ними какую-то сделку. Иначе на такую роскошь, как насморк, я бы сейчас не рассчитывал.

– Но зачем этот Сакадзаки явился на заупокойную службу нашего президента?

– Да откуда ж я знаю? О смерти Исидзаки он мог узнать из любой газеты, А мы с ним до этих пор вот уже тридцать лет не виделись. Хотя, конечно, узнали друг друга сразу…

– Вы с ним о чем-нибудь говорили?

– Обменялись приветствиями, и все. Парой фраз, не больше. Кажется, и не заметил никто.

– Ну хорошо, а почему вы решили рассказать об этом сейчас?

– По-моему, у меня в мозгах помутилось.

– То есть?

– Обычно я никогда не спрашиваю у человека о его прошлом, пока он сам рассказать не захочет. Например, та же Киэ Саэки сама о себе говорить начала, я ее за язык не тянул. И обычно с этим никаких проблем не возникает. В мозгах, я имею в виду… Но сегодня, когда Нами-тян стала отнекиваться, я вдруг тоже ее попросил. Это очень на меня не похоже.

– А я думала, вы просто меня выручали, разве нет?

– Ну, не знаю. Думай что хочешь, мне все равно… И вообще, я передумал. Вот тебе новый приказ начальства. Ступай-ка ты, милая, домой.

Она собралась что-то сказать, но я перебил:

– Вот и про бутик на Ногидзаке ты на ходу сочинила, верно же?

– М-да… Шестое чувство у вас что надо, шеф.

– Да какое к черту шестое? Тут и ребенок догадается. Хочешь врать убедительно – иди в ногу со временем. Двадцать первый век на носу! Цифру от аналога на глаз не отличить, а ты мне про бутики.

– Поняла, – слабо улыбнулась она в полумраке. – Учту, когда снова соврать захочется… В общем, если я вам больше не нужна, – ухожу. Но с одним условием.

– Знаю, знаю. Как только закончу с «Ёсинагой», пойду домой и лягу спать.

– Этого мало! До этого надо еще поесть как следует, а в постели укрыться двумя одеялами.

– Ладно. Уж постараюсь себя до могилы не довести. Высплюсь как полагается. Для ночных гостей сегодня, пожалуй, еще рановато.

Она покачала головой и поднялась с бордюра с довольно странным лицом.

– Ну, хорошо… Хотите, напоследок расскажу свое впечатление?

– Впечатление?

– Какой бы вы жизнью раньше ни жили, шеф, – лучшего начальства, чем вы, у меня не было никогда. И наверно, не будет. Если, конечно, не считать вашей манеры общаться… Вот такое впечатление.

Не представляя, что ей ответить, я неловко усмехнулся. Стоит ли за это благодарить? Тем более что она, скорее всего, права… Мы стояли перед Управлением нацобороны. Прохожих вокруг почти не было, лишь в квартальчике через дорогу закипала ночная жизнь. Я взглянул на ее недвижный силуэт – и зачем-то вдруг задал вопрос, зудевший у меня в голове еще с прошлого вечера:

– Раз у меня все равно в голове помутилось, позволь-ка спросить… У вас с мужем все нормально?

Я тут же пожалел о сказанном, но было поздно. Она рассмеялась:

– Да, у нас с мужем все замечательно!

– Извини. Сболтнул лишнее.

– Да ничего, я понимаю. Если б рассказала ему, что вчера было, он бы, наверно, здорово повеселился.

– Ух ты! Повезло тебе с мужем. Не ценишь…

– Не знаю. Даже если б я с вами целовалась, он бы точно так же себя повел. Так что кто кого не ценит – отдельный вопрос.

Она коротко поклонилась и зашагала по улице в обратную сторону. Какой-то молодой парень тут же окликнул ее, но она не отреагировала. Ее фигурка с гордо выпрямленной спиной влилась в толпу у перекрестка Роппонги и исчезла. Я глубоко вздохнул. Воистину, окружающий мир с каждым днем делался все непонятнее. А может, это я остановился в развитии и не поспеваю за мировой эволюцией?

Я поднялся с бордюра.

До фирмы «Ёсинага» я дошел за какие-то пять минут. На часах было без двадцати семь. Их офис располагался на первом этаже новенького роскошного билдинга. Принадлежало ли им это здание целиком, я не понял. В полусонном квартальчике довольно далеко от метро оно светилось яркими огнями: ребята явно не экономили на электричестве. В отличие от обычных риелторских контор на окнах не висело никаких плакатиков с предложениями об аренде. Над входом – неоновая вывеска: «Офисный дизайн и сделки с недвижимостью».

Стеклянные двери сами разъехались в стороны.

– Добро пожаловать! – прощебетал жизнерадостный голосок. За стойкой приема стояла девчушка в униформе. Двое мужчин за столами корпели над какой-то цифирью. Обычная контора, каких в этом городе миллионы.

Упреждая вопрос, я спросил ее сам:

– Президент Сугино у себя?

Мужчины подняли головы и посмотрели в мою сторону.

– У вас назначена встреча? – спросила она.

– Нет, ничего не назначено. Я его старый знакомый. Проходил мимо – дай, думаю, заскочу повидаться на пару минут…

– Господин Сугино вернется не раньше семи.

– Если можно, я подожду.

– Простите… С кем имею честь?

Я протянул ей визитку. Она отошла показать ее одному из мужчин. Тот поизучал визитку несколько секунд и наконец кивнул.

Девчонка вернулась.

– Подождите, пожалуйста, здесь, – пропела она и провела меня в комнатку рядом со стойкой. Пара диванов, между ними журнальный столик. Обычная клетушка для приема гостей. Очень скромно, ничего запоминающегося.

Любопытно, подумал я. В интернете они заявляют, что их специализация – «строительный сервис». Вывеска у входа – на порядок скромнее: «офисный дизайн». А закуток для гостей уже совсем простенький. Кто кого водит за нос? Ясно же, что простым смертным вроде Майка и Нами-тян здесь аудиенций не назначают…

Девчонка принесла мне зеленого чаю и вышла. Дверь за ней закрылась, и я остался один в странной комнате, где и взгляду не за что зацепиться.

От нечего делать я решил измерить температуру. Тридцать девять и три. Можно успокоить себя мыслью, что бывало и хуже. Для предстоящей встречи – не самый ужасный жар. Да и за оставшиеся пару часов до сна он вряд ли усугубится.

Измерив температуру, я снова не знал, чем заняться.

Хоть бы музыку включали, подумал я. Скажем, поп-музыку шестидесятых-семидесятых, как в баре у Нами-тян. Тогда бы я мог поразмышлять над словами песен. Вообще-то, в английском я полный профан, но в памяти много чего осталось. В том молодежном кафе на Сибуя-Коэн мне то и дело рассказывали, в какой песне о чем поется. Особенно старалась моя будущая, а теперь уже и бывшая жена Кумико, с которой мы вместе работали. Всякий раз, когда начиналась новая песня, она поднимала пальчик и спрашивала: «А эта – знаешь о чем?» И даже не подозревала, куда я мотаюсь каждый вечер после работы с деревянным мечом за спиной…

Дверь открылась.

В комнату вошли двое. На такое количество я, собственно, и рассчитывал. Мой приемчик со «старым знакомым» сработал как нужно.

Каждому из них было под шестьдесят, но внешне они являли собой абсолютную противоположность. Один был толще меня раза в два и пониже сантиметров на двадцать. Другой оказался худым как щепка и выше меня на полголовы.

– Простите, что заставили ждать! – произнес толстяк с формально-вежливой улыбкой на физиономии.

Оба вручили мне свои визитки. Толстяк оказался председателем совета директоров, президентом Норио Сугино. Визитка худого гласила: «Масами Омия, вице-президент». Оба – из списка владельцев, если верить свидетельству о регистрации. В том, как передал мне визитку Омия, чувствовалась какая-то заминка.

Несколько секунд Сугино разглядывал мою визитку. Хотя наверняка уже обнюхал ее со всех сторон перед тем, как сюда войти. И наконец, подняв голову, крайне подозрительным взглядом уставился на меня.

– «Напитки Тайкэй», рекламный отдел, начальник секции Хориэ… Ну, и где же мы с вами могли, э-э… познакомиться?

– Считайте, что «старый знакомый» – это предлог.

– Предлог?

Воздух в комнате только что не зазвенел от напряжения. Я сделал вид, что ничего не заметил, и продолжал:

– Видите ли, из компании я увольняюсь. И в ближайшее время подумываю открыть ресторан. Оттого ли, что всю жизнь напитки на свет производил, а может, и просто из интереса. Такой небольшой ресторанчик с хорошей кухней, ностальгической музыкой… Но, вы же понимаете, выбрать для него место – дело серьезное. Хочется, чтобы хозяева помещения были надежными господами, с которыми всегда можно обо всем посоветоваться. Я ведь, признаюсь, в недвижимости очень слабо соображаю. И не хотел бы ставить все свои сбережения на что попало…

– Ах, вот оно что… Значит, господин Хориэ интересуется «Кагами-билдингом»?

Ну и дела, подумал я. Если верить Майку, у «Ёсинаги» чуть ли не с десяток похожих билдингов по всему Токио. Откуда же он понял, что меня интересует именно «Кагами»?

– Совершенно верно. Недавно проходил мимо, смотрю – там вроде второй этаж пустует, я не ошибся?

– Нет, не ошиблись.

– Ну вот, я и запомнил это сразу как вариант! Ведь в ресторанном бизнесе главное – найти хорошее место, не так ли?

– Именно так, – важно кивнул Сугино, скрещивая пухлые ручки на животе. – Ключ к успеху любого ресторана – правильно выбранное место! Это не преувеличение.

Его напыщенный тон явно не соответствовал содержанию его речи. Этот «профи» от недвижимости не спросил меня ни о предполагаемой клиентуре, ни о ценах, ни о концепции ресторана. Мне захотелось расхохотаться ему в лицо, но я кое-как сдержался.

Сидевший сбоку Омия, похоже, был полностью согласен со своим президентом. Но его глаза оставались недвижными. Он смотрел не отрываясь на мою левую руку.

Я дал им понять, что моя семья располагает солидными средствами и что я вовсе не собираюсь открывать ресторан на скромное выходное пособие.

Их реакция тем не менее оказалась весьма неожиданной. Они оставались холодны, как полярные айсберги. Казалось бы, при таком обвале цен на недвижимость можно бы и прогнуться перед клиентом. Особенно в ситуации, когда, по рассказам Майка, арендаторы выселяются из «Кагами-билдинга» один за другим. Ничего подобного – оба смотрели на меня с подозрением и не проявляли к разговору особого интереса.

Наконец я понял. Во-первых, они знают обо мне больше, чем написано у меня на визитке. Во-вторых, этих людей объединяет нечто большее, чем формальный список владельцев компании. И в-третьих, актеры из них получились бы просто бездарные.

И тогда я решил сменить тему:

– Кстати, почему это здание называется «Кагами-билдинг»?

– А?

– Видите ли, я суеверный по части названий. Всегда интересуюсь, откуда берутся разные имена.

– На этот вопрос мы вам не ответим. Слишком все, так сказать, быльем поросло…

– Да что вы говорите! – Я тоже скрестил руки на груди. – Здорово же вам удается вести бизнес с такой короткой памятью! Если я не ошибаюсь, здание построили всего лет восемь назад, не так ли?

С их лиц вдруг исчезло всякое выражение. Я продолжал:

– Все-таки для компании с уставным капиталом в двенадцать миллионов[39]39
  Около 110 тысяч долларов США.


[Закрыть] покупка здания за тринадцать миллиардов – большое событие! И если при этом все забывают, откуда взялось его название, остается лишь позавидовать вашему умению вести дела…

– Эй! – не выдержал Сугино. – Ты что там гавкаешь, собака?!

– …Ну а если вы еще и с клиентами разговариваете подобным образом, причина вашего процветания, видимо, заложена в каком-то очень секретном ноу-хау. Разве вас еще не исключили из Союза промышленников? Или Хидэки Кацунума опять все проблемы за вас порешал?

– Откуда тебе это известно? – с плохо скрываемой яростью выдавил Омия.

Так я и думал: мой вчерашний приятель Кикумура никому не сказал о том, что выдал собственного папашу. Что-что, а такие новости даже друзьям на ушко не шепчут.

Сугино пихнул Омию локтем в бок, но я уже поднялся с дивана. Что и говорить, ради такого результата стоило тащиться сюда пешком через всю Ногидзаку.

– На этом я, пожалуй, откланяюсь, – улыбнулся я как можно приветливей. – Боюсь, что аренда вашего помещения создала бы неоднозначную репутацию моему ресторану.

– Господин Хориэ, – с нажимом произнес Омия, не вставая. – Откуда у вас ожог на левой руке?

– Ах, это? Несчастный случай. Старая история… Может, лучше вы мне расскажете, что у вас с правой рукой? Даже визитки толком подать не можете. У вас там точно все кости целы?

Не дожидаясь ответа, я открыл дверь, прошагал через приемную и вышел на улицу.

– Большое спасибо! Заходите еще! – прощебетал мне в спину девичий голосок.

Я прислушался, но больше ничего не услышал. Похоже, с реакцией у ребят тоже не все в порядке.

Влившись в толпу на Роппонги, я задумался, чем бы еще заняться. Но в итоге решил-таки выполнить обещание, что дал Охаре, – вернуться к себе на Готанду и завалиться в постель. Спустившись в метро, я добрался до Эбису по линии Хибия и пересел на кольцевую Яманотэ. Всю дорогу пытаясь собрать воедино то, что узнал до сих пор.

Судя по всему, этот Омия – один из членов банды, которых я тридцать лет назад разукрасил своей деревяшкой. Сколько их было всего – я не считал, но порядочно. Когда-то я часто думал о том, что еще встречусь с ними на узкой дорожке. Но со временем выкинул эти мысли из головы. И вот на тебе. Не успел я рассказать Охаре всю эту историю, как одна из жертв тут же явилась мне, точно потревоженное привидение. Да не просто явилась, а заглянула мне в самую душу.

«Откуда ожог?» – спросил Омия. Месяц после смерти отца моя рука оставалась забинтованной. Единственная примета, по которой меня можно было узнать.

Вдобавок Кикумура наверняка проболтался о том, что я сделал с ним и его дружками. Тридцать лет назад я не боялся ходить по улицам. Если под рукой не было меча, разбирался с помощью любой палки, что валялась поблизости. И это тоже было известно. Слишком много загадок. Лишь в одном можно не сомневаться: те, кто не хочет меня забывать, сужают кольцо. И стычки не избежать. Эй, братва! Может, подождете еще полмесяца, пока я не уволюсь? Черта лысого, ответил я сам себе. Размечтался. Сам посеял проблемы – сам теперь пожинай…

Я горько усмехнулся. Уцепившийся за соседний поручень мужичок ошарашенно взглянул на меня и отодвинулся на полметра.

На Готанду я прибыл около восьми. Так рано я не возвращался домой уже, наверно, с неделю. Молоденький зазывала попытался завлечь меня на стриптиз. Судя по интонации, новичок. Таких, как он, по Готанде шляется человек тридцать, и почти все они вмиг отличают салариманов вроде меня от любителей подобной клубнички. Вот только физиономии этих парнишек сменяют друг друга с просто пугающей частотой. Сколько я здесь живу, ни один из них еще не продержался на этих улочках и года. Что ни говори, а на любой работе человек хочет видеть хоть какие-нибудь результаты своего труда… Я вовсе не имел ничего в виду, но, кажется, мое лицо его испугало. «Ч-че те надо, каз-зел?!» – полетело мне в спину,

Я зашел в любимую китайскую забегаловку, заказал, как обычно, свинину в уксусе и почувствовал, что жую пластмассу.

И тогда я поплелся домой.

Незваных гостей в квартире не оказалось. Мобильник молчал. Я упал на кровать, точно старый тюфяк, и провалился в сон.

17

Зa час до начала работы весь этаж пустовал. В рекламном отделе я застал лишь одного человека – Томидзаву. Что само по себе не было неожиданностью: он и прежде частенько выходил на работу пораньше, чтобы созвониться с филиалами за рубежом. Однако на сей раз бедолага вел себя немного странно. Обычно он или говорил по телефону, или сидел тихо как мышка, уткнувшись в газету. Но сегодня, как и на заупокойной в доме Исидзаки, заговорил со мной сам.

– Доброе утро! – произнес он неестественно радостным тоном. – Как ваша простуда?

– Слава богу, уже гораздо лучше, – ответил я. – Вчера наконец-то отлично выспался.

Я не соврал. Сегодня утром градусник показал тридцать семь и пять. Самочувствие уже близко к норме. Все-таки хорошо, что я послушал совета Охары. Томидзава кивнул и вернулся к своей газете.

Ирония судьбы, подумал я. Из двух человек, пришедших сегодня на работу раньше всех, одному вчера объявили об увольнении, а другой увольняется сам…

Ну что ж. Может, такая она и есть – обычная картинка из жизни современного офиса? Может, и Томидзава наконец разобрался со своими чувствами? Размышляя обо всем этом, я прошел к своему столу и включил компьютер. Сегодня мне снова приспичило выйти пораньше. Эти чертовы ноутбуки, ради которых всем сотрудникам урезали зарплату, все-таки загружаются слишком долго… Не успел мой компьютер пискнуть, извещая об установке системы, как я снова услышал до странного жизнерадостный голос Томидзавы:

– Доброе утро, господин Санада!

– А-а… Доброе утро.

Я поднял голову. Санада уже стоял у своего стола. И с удивлением смотрел на Томидзаву.

В следующую секунду Томидзава встал – и направился прямо к Санаде.

Что-то не так, понял я, и тоже вскочил. Но кулак Томидзавы уже вписался Санаде в челюсть. Раздался звонкий, какой-то беспомощный шлепок. Так бьет человек, который никогда в жизни этого не делал. Тем не менее Санада обмяк и шлепнулся на задницу. Его очки, не разбившись, улетели куда-то под стол.

Я подскочил к Томидзаве. Схватил за плечи, пытаясь остановить. Но понял, что уже ничего не нужно. Эти щуплые плечи тряслись от беззвучных рыданий.

– Господин Томидзава…– позвал я, не представляя, что сказать дальше. «Ну, вот и все! Теперь уже легче, правда? Ступайте домой, отдохните…» – вертелось в голове, но любые советы застревали в горле. Какими словами он вчера сообщил семье, что уволен? Как объяснил жене, что теперь на нем – отныне и до самой смерти – клеймо изгоя? И что сказал детям? А может, еще никому ничего не говорил? Мужские слезы – зрелище не из приятных. Но то, что сейчас творилось в душе Томидзавы, мне ни понять, ни судить не дано.

Я стоял столбом, не смея пошевелиться, как вдруг до меня донеслось бормотание Санады:

– Хватит? Или еще?..

Нашарив очки на полу, он поднялся на ноги и отряхнул костюм.

– Этого хватит или еще? – повторил он уже отчетливо. – Слышишь, Томидзава? Если чувствуешь, что недостаточно, – можешь бить дальше. Пока весь пар не выпустишь.

Я взглянул на Санаду. Он стоял без очков, и я впервые заметил на его лице живую человеческую эмоцию. Может, за столько лет я смотрел на это лицо слишком часто, и у меня замылился глаз? Если так – мне остается винить лишь себя самого.

– С вашего позволения, я пойду, – произнес Томидзава бесцветным голосом. И, повернувшись, медленно двинулся прочь. Подойдя к вешалке, сгреб в охапку пальто и безвольной походкой направился к выходу. Его худенькая фигурка съежилась так, словно бедняга шагал против ледяного ветра.

Провожая его глазами, я ощутил в душе что-то странное. Возможно, то была злость на безликое и бестелесное чудище корпоративной системы, А возможно, и жалость ко взрослому мужчине, который ни свет ни заря рыдает, как малый ребенок. Или, может, раздражение оттого, что мне жалко такого мужчину? И все-таки Томидзава повел себя как обычный живой человек. Вот только на то, чтобы пожалеть его по-человечески, моей души не хватило.

– Спасибо, Хориэ, – услыхал я голос Санады.

– Не за что, – ответил я и повернулся, чтобы отойти.

– А что, Хориэ… – раздалось у меня за спиной. Санада, уже успокоившись, надевал очки. – Ты тоже меня ненавидишь?

– Вовсе нет. Право, вам не стоит так думать.

– А ты понял, почему я именно тебе предложил увольняться по собственному?

– Если честно – даже не представляю…

– А чего тут представлять? – вздохнул Санада. – Думаешь, я считал тебя лишним или бездельником? Ерунда! Просто такие, как ты, выживают при любом раскладе. Ты же у нас непотопляемый! Вот почему тебя мне было уволить проще, чем кого бы то ни было. Я же знал, что ты сразу на все согласишься, И кошки так на душе не скребли, как теперь…

Я пристально посмотрел на него:

– Непотопляемый? Боюсь, что здесь вы меня переоценили… Но ваше сегодняшнее поведение можно смело занести в Моральный кодекс современного менеджера. Это было круто, ей-богу!

Ничего не ответив, он покачал головой. А я вернулся на свое место.

Отогнав подальше мысли о случившемся, я сосредоточился на компьютере. Вызвал ту же базу данных, что и вчера. Зарядил в строку поиска «Тиоэфу» – странное слово из регистрационных документов «Кагами-билдинга». И получил одно-единственное совпадение.

Это было название фирмы. Компания «Тиоэфу», без какой-либо расшифровки. Специализация – финансовые операции. Число учредителей – три человека. Легальный представитель – кто-то мне не известный. Телефонный номер такой-то. Пока я сочинял повод для звонка, на глаза попался их адрес. Район Накано, центральный квартал… Стоп! Этот адрес я уже где-то видел.

Я прошел к столу, за которым работал наш новичок – парнишка, поступивший к нам в прошлом году. На его столе валялась пачка тоненьких буклетов – тех, что он настряпал совместно с отделом кадров. Я взял один наугад. Обычный буклет для вербовки в компанию молодых выпускников. В этом году, понятно, уже никого нанимать не будут. Но еще год назад, помнится, эти буклетики расходились неплохо. На центральном развороте красовалась общая производственная схема всех контор и филиалов компании. В этой-то схеме и был указан очень похожий адрес, по которому я никогда не бывал, но который частенько вертелся у меня перед глазами. С адресом компании «Тиоэфу» он совпадал вплоть до переулка. Это был адрес нашего продуктового филиала – «Масло Тайкэй».

Я вернулся к себе за стол и набрал телефонный номер.

– «Тиоэфу» к вашим услугам, – пропел в трубке девичий голосок.

– Извините… Это не «Масло Тайкэй»?

– Вы ошиблись, – сказала девушка и тут же скороговоркой выдала мне номер «Масла Тайкэй».

– Прошу прощения, – сказал я. – А кстати, как расшифровывается «Тиоэфу»?

– «Финансы Масла Тайкэй» по-английски, – ответила она. – Буква «О» значит «Ойл». Только не бензин или нефть, а растительное масло.

– Понятно. Большое спасибо!

Не кладя трубки, я нажал рукой на рычаг и набрал номер внутренней связи. Для простых смертных еще рановато, но Какисима уже должен быть у себя. Я назвался, и меня тут же соединили.

– Привет! – услышал я в трубке. – Ты чего на работе в такую рань?

– Есть разговор, – сказал я. – О том же, что я у тебя вчера по телефону спрашивал. Похоже, кое-кто у нас неплохо отмывал капиталы.

– Понял, – сказал Какисима. – Минут через пять буду в баре наверху.

Какисима ждал меня у того же столика, что и вчера.

– Как простуда? – спросил он сразу. – Вроде получше?

– Да, уже почти прошла.

Он кивнул, уселся за столик и с ходу начал:

– Ну, и как же ты все это раскопал?

– Это я у тебя хочу спросить. Откуда ты понял, что мне нужен Минатоку?

– Как только ты сказал про домовые книги, сразу на ум пришло. Пожалуй, теперь скрывать уже смысла нет. Если помнишь, в день смерти Исидзаки я не стал рассказывать тебе о своих догадках «из уважения к покойнику».

– Помню. Я еще удивился, зачем проводили судмедэкспертизу. А ты сказал, что приходил инспектор из Второго отдела… Так, значит, «Тиоэфу» – дочерняя фирма «Масла Тайкэй»?

– Да. Мы их полностью проплатили. Это внучатая фирма нашей конторы.

Ого, подумал я. Насколько я понял, «Масло Тайкэй» – уже сама по себе дочерняя фирма трех головных компаний корпорации. Половину инвестиций в нее вложила наша контора «Напитки Тайкэй» и еще по двадцать пять – «Продукты Тайкэй» и «Сласти Тайкэй». Так вот куда хотел отправить меня во «временную командировку» Какисима! Торговая контора по импорту оптовых партий растительного масла. Число работников – около ста человек. О росте прибыли, понятно, и говорить не приходится. Каналы для поставок слишком далеки от основной продукции, чтобы я слышал об этой фирме, когда работал менеджером. Что уж говорить о «внучатой» фирме, которую эта «дочка» у себя завела…

– Значит, сообразив, что это дочерняя фирма, ты сразу вычислил, кто инвестор, и понял, где искать? – уточнил Какисима.

– Примерно так, – усмехнулся я. – Только это уже совсем не то, о чем ты рассказывал мне на заупокойной у Исидзаки.

Он кивнул:

– М-да… Я знал, что ты догадаешься. Но не думал, что так скоро.

– И когда же они создали эту самую «Тиоэфу»?

– Ну, ты же видел их документы. За год до присвоения регистрационного статуса.

– Значит, в восемьдесят девятом?

– Да. Исидзаки тогда еще был заместителем генерального. Он разработал план по многостороннему управлению компанией, в результате чего и была создана «Тиоэфу». Тогда, на самом пике цен на недвижимость, такие фирмочки появлялись по всей Японии как грибы после дождя. Это же чистый «нон-банк»!..[40]40
  От англ. non-bank – «внебанковские» финансовые конторы, которые предоставляют кредиты, но не принимают вклады.


[Закрыть]

– Значит, уже в девяностом, перед тем как сложить полномочия генерального, Исидзаки урвал кредит на десять с половиной миллиардов для покупки «Кагами-билдинга» у фирмы «Ёсинага»?

Какисима снова кивнул.

– И что же, – продолжал я, – из-за этой сделки у него и возникли проблемы?

– Ну, по большому счету никаких проблем не возникло. Сам знаешь: если бы руководителей фирм стали преследовать после обвала цен на недвижимость, – больше половины управленцев этой страны давно сидели бы за решеткой… В общем, не считая одной неувязки, Исидзаки вышел из игры вполне чистым.

– И эта неувязка – в его отношениях с «Ёсинагой», так?

– Смотри-ка! Ты и до них в одиночку докопался? А мы в свое время запрашивали частное агентство, чтобы проверить их подноготную. Так результатов три месяца ждать пришлось!.. – Какисима усмехнулся и покрутил головой. – Нет, неувязка в другом. Хотя у этой «Ёсинаги» тоже свои странности обнаружились. Во-первых, как ты и намекал, их контора – всего лишь «крыша». Однако никакой информации о том, куда они сливают свои капиталы, этому частному агентству собрать не удалось. Во-вторых, производственные вопросы они решают на основе, так скажем, личных симпатий. Да, Исидзаки использовал для инвестиций «Тайкэя» фирму своих знакомых. Это, конечно, не совсем порядочно с точки зрения корпоративной морали, но еще не преступление. Хотя ты и сам давно догадался, какие это «знакомые». Если огромное здание в центре Токио называется именем той, благодаря кому ты в эту компанию устроился…

– Да уж, – кивнул я. – Но каким боком здесь замешана сама Дзюнко Кагами? Ты проверял?

– Если честно, до нее у меня все руки не доходили. Не могу же я специально сотрудника назначать, чтобы он только этим и занимался! Я и так кучу сил угрохал, проверяя в частном порядке каждый кредит этой чертовой «Тиоэфу»… Но раз ее именем назвали здание, через которое миллиарды отмывались, – значит, как-то замешана, верно? Какие-то зацепки явно нашлись бы у «Ёсинаги». Но на официальном уровне этого не проверишь – партнер есть партнер. А у частного агентства, сколько ему ни плати, тоже есть свой предел возможностей – тем более если требовать от них информацию о связях фирмы с мафией. Я уже собирался устроить повторную проверку, да тут Исидзаки помер.

— Понятно… – сказал я.— Ну, и что же там за неувязка?

– «Тиоэфу» получала кредиты от «Банка Нидзё». Эти деньги и шли напрямую «Ёсинаге». Но гарантии за их возврат лежали на нашей конторе, «Напитках Тайкэй». По закону дочерняя фирма может получать такие кредиты, не закладывая ценных бумаг со своей стороны. Единственное, что для этого нужно, – официальное согласие совета директоров. Но на совете вопрос не ставился. Исидзаки, тогда еще гендиректор, сам оформил все документы за своей подписью. Кроме этой неувязки, никаких нарушений не было.

– Ну а кто придумал повысить кредит еще на два с половиной миллиарда? Или это он тоже самолично решил?

Какисима покрутил головой, словно раздумывая, и все же кивнул:

– Да… К сожалению. Насколько я понял, он сам приказал «Тиоэфу» переоформить бумаги. А такие приказы, даже по тем временам, уже не ошибкой руководства, а преступлением пахнут. Поскольку эту поправку также оформили под гарантии нашей конторы. А это уже, как ты верно заметил, прямое отмывание капиталов.

– А как у «Тиоэфу» дела с другими кредитами?

– Все остальное в порядке. При нынешнем кризисе, конечно, едва на плаву держатся, но с законом никаких трений нет… Как ни странно, на совести покойника только одно пятно: этот самый «Кагами-билдинг». Я говорю «странно», потому что подобные преступления, как правило, одним случаем не ограничиваются. Обычно, если уж коготок увяз – всей птичке пропасть. А здесь случай редкий.

– Хм-м… – протянул я. – Интересный, однако, сценарий тогда вырисовывается!

– Какой же?

– Посуди сам. Исидзаки прослужил директором два срока, затем сложил полномочия и ушел в президенты, так? Но если учесть все, что ты сказал, – вполне возможен и такой расклад. Кто-то в руководстве пронюхал о махинациях с «Тиоэфу» – и просто выдавил Исидзаки с поста генерального. Не требуя, впрочем, полной его отставки, дабы не раскачивать лодку, в которой сам же плывет. Ведь любая компания больше всего боится скандала вокруг собственного правления. Поэтому суть интриги и заключалась в том, чтобы все обставить по-тихому… Но в таком случае первые кандидаты на то, чтобы прикрыть Исидзаки с его аферами, – это либо сам генеральный, Тадокоро, либо кто-то из его окружения.

– Да-а… Нюх у тебя собачий! Не самый приличный эпитет, конечно…

– К таким, как я, приличные эпитеты не липнут.

– Ты, кстати, в курсе, что я тебе только что главный секрет компании выболтал?

– А чего ж выболтал?

– Да потому, что ты уже и сам его наполовину раскрыл! И вообще, ты же увольняешься. Считай, это мой прощальный подарок. Насколько я знаю, ты не из тех, кто разбрасывается такими подарками…