Текст книги "Зонтик для террориста"

Мальчишка задумчиво посмотрел на меня.

– Господин Мацуда, а почему вас так интересуют эти танка? Какое отношение они имеют к тому, о чем пишут в еженедельном журнале?

– Не знаю, понравится ли тебе то, что я сейчас скажу, но одна из задач еженедельных журналов – знакомить читателей с такими сторонами человеческой жизни, о которых не пишут в газетах. Более того, иногда в подобных репортажах всплывают неизвестные полиции факты. Поэтому я попрошу тебя ничего не говорить полиции. И обо мне тоже.

Он кивнул, расплывшись в улыбке. Верит, что миссия СМИ – оставить власть в дураках. Такая у него была улыбочка.

– Только общаться с господином Ямадзаки вам, наверное, будет непросто. Я уже говорил, он не особо жалует медиа.

– Буду знать. Я привык к подобному отношению.

Я поблагодарил парнишку и собирался уходить, когда он спросил:

– А какой тираж у журнала «Сан»?

Я вспомнил слова Мори.

– Продается около семисот тысяч. А что?

– Если вы знакомите читателей с разными сторонами человеческой жизни, может быть, мамины… Нет, ничего.

Я посмотрел на мальчишку. Он покраснел от смущения.

– Вот оно что. Может, мы напечатаем мамины стихи, да? И их прочитают семьсот тысяч человек. И дедушка будет рад.

– Нет, нет, что вы… – Он покраснел еще сильнее.

Кажется, я угадал. Немного подумав, я ответил:

– О'кей. Я попрошу ответственного редактора.

Мальчуган засветился от радости.

– Но обещать ничего не могу. Договорились?

– Конечно.

– Для этого мне необходимо раздобыть сборник стихов твоей мамы и ее подруг.

– Хотите, я попрошу полицейских поскорее вернуть сборники? Или могу позвонить господину Ямадзаки.

– Нет, тебе лучше ничего не предпринимать. Я сам постараюсь все уладить. А ты не говори полицейским о том, что я приходил. Даже неудобно, будто ставлю тебе условия.

– Сделаю, как вы сказали, – четко ответил он басом.

Я шел в сторону станции, погрузившись в раздумья. Хороший парень. Интересно, что бы он подумал, если бы заглянул в мой блокнот? Все страницы его были девственно чисты. Слушая его, я лишь притворялся, что делаю записи.

Я вернулся к Восьмой кольцевой. Только хотел перейти дорогу, как послышался громкий гудок автомобиля и передо мной остановился черный «мерс». Открылась водительская дверь, и я увидел Токо.

– Едем к Ямадзаки?

Наверное, мина у меня была кислая. Она сказала:

– Что ты скривился? Живо залезай в машину!

Я покорно открыл переднюю дверь.

– Откуда у тебя эта тачка?

– Как только ты ушел, я сразу позвонила секретарю деда, и он мне ее подогнал. Успела. Хорошо, что место такое видное. Другой дороги нет. Я просто подождала тебя минут десять.

– Для чего тебе эти игры с огнем?

– А разве все остальное не опасно? Ко мне в квартиру кто-то проник, а я даже в полицию не заявила. К тому же ты не забыл? Я дочь погибшей при взрыве. И что, в тот момент, когда появляются новые улики, я должна сидеть сложа руки, вместо того чтобы искать разгадку смерти матери? Не настолько я плохая дочь.

Я вздохнул, автомобиль тронулся с места. Стиль ее вождения образцовым не назовешь. Она дала по газам и с дикой скоростью начала метаться из одного ряда в другой. Абсолютно противоположная манера езды по сравнению с Асаи. Водит отчаяннее, чем якудза. Я хотел ей сказать об этом, но потом передумал. Вздохнул еще раз и спросил:

– Как там с моей просьбой?

– А-а, ты об этом? Ничего не получилось. Мамина секретарша тоже ничего не слышала о Ёко Сибаяме и Юкано Ямадзаки. А как у тебя дела?

Я вкратце пересказал ей свой разговор с мальчиком.

– Значит, все-таки танка, – пробормотала она. – Предположение о том, что Центральный парк – это парк Тюо, тоже оказалось верным. Но скорей всего, маминой фамилии в сборнике нет.

– Я с тобой согласен. Почему ты так решила?

– Ты меня экзаменовать собрался? Ну, ладно. Кажется, я начала понимать ход твоих мыслей. Логическая схема одноклеточного. Значит, так. Полицейские пришли к нему вчера в восемь вечера. Чтобы найти фамилию, много времени не нужно: просмотрел оглавление, и все. То есть, если бы мамина фамилия была в сборнике, полицейские навестили бы меня в тот же вечер и засыпали вопросами.

– Гениально, – сказал я. – Но это не означает, что ее стихов в сборнике нет.

– Возможно, она писала под псевдонимом?

– Именно! – порадовался я. – Псевдонимы не столь распространены среди поэтов танка, как хокку, но и не такая уж редкость.

– Кажется, сейчас моя очередь.

– Ты о чем?

– Ямадзаки – упрямый дедок, ненавидящий СМИ. Как ты думаешь, кого он примет в своем доме? Таких же родственников погибших, как и он сам.

Она была права. Я колебался, обдумывая ее слова. Родственница жертвы взрыва приходит к родственнику другой жертвы. В этом нет ничего противоестественного. По крайней мере, гораздо проще согласиться на эту встречу, чем общаться с любопытными корреспондентами. Это не противоречит обычной морали простых людей.

– Хорошо, – сказал я. – Поручаю тебе общение с Ямадзаки.

Она опять вдавила в пол педаль газа. Я решил не отстегивать ремень безопасности, пока мы не доберемся до дома Ямадзаки.

16

Как и сказал мальчишка, дом Юкано Ямадзаки находился неподалеку от станции Омори, одно здание вместе с лапшевней. На яркой и оживленной улице только на этом доме была ужасно старая вывеска, которая выделяла его среди всех остальных. Здание выглядело так, будто выпало из общего потока времени. Еще и часа не было, а на двери лапшевни висела табличка «Закрыто».

Токо бросила взгляд на парадный вход и, не мешкая ни секунды, открыла дверь. Закричала громким голосом:

– Есть кто-нибудь?

В глубине лапшевни послышалось шуршание, и из недр кухни вышел старик. Седоватый, лет семидесяти. Добродушным он не выглядел. Не меняя мрачного выражения лица, он пристально посмотрел на нас с Токо.

– Кто такие? – Голос его был под стать лицу. Звучал совсем недружелюбно.

– Дедушка, ты, наверное, папа Юкано-сан? – бодро спросила Токо, полностью игнорируя настрой деда.

– Ты что такая невоспитанная? Я спросил вас, кто вы такие.

– Меня зовут Токо Мацусита.

– Дочкина подружка, что ли?

Она покачала головой:

– Наверное, моя мама была ее подругой.

– Наверное? А кто твоя мать?

– Юко Мацусита. Она погибла тогда же, когда и твоя дочь. Во время взрыва.

На мгновение в глазах старика появилась растерянность.

– Мне очень жаль. И какое у вас ко мне дело?

– Принесли благовония за упокой Юкано-сан.

– А что это за мужик с тобой?

– Мамин приятель.

– Нда-а, – пробормотал старик. – Сюда, – неприветливо бросил он и пошел вглубь лапшевни.

Я следил краем глаза за Токо. Она еле заметно улыбалась. О чем она думает, непонятно. Мы молча последовали за стариком.

На буддийском алтаре в комнате стояла фотография. В черной рамке – умное лицо с правильными чертами. Мы зажгли ароматические палочки, сложили ладони, и затем Токо, посмотрев на фотографию, обратилась к старику:

– Твою дочь, дедушка, тоже очень жаль. У нее все еще было впереди. Она ведь работала начальницей отдела в банке?

Я следил за ней боковым зрением, понемногу выпадая в осадок. Она говорила смело, как взрослый человек, помятый жизнью, познавший и боль, и радость. И одновременно с этим в ее словах чувствовались живые, естественные эмоции.

Старик скривил губы и пробормотал:

– Глупая она. Деловая женщина, или как там оно называется, не знаю, но не потащилась бы незамужняя за границу, ничего и не случилось бы.

– Почему ты думаешь, что виновата заграница?

– Так не вступи она в поэтический кружок в Нью-Йорке, не оказалась бы в этом треклятом парке.

– Ты про что?

– Поэтический кружок, который собирался каждый месяц. Она к ним пошла в тот день, дура.

– А-а, – сказала Токо, – в прессе об этом не писали.

– Пресса твоя – мухи, которые слетаются на людское горе. Я прогнал всех идиотов, которые ко мне приходили.

– Да? И я тоже. Дедушка, может, ты и полиции об этом не говорил?

Старик выдержал паузу и бросил:

– А этих господ я ненавижу еще сильнее. Никогда в жизни им ни слова не скажу.

– И тут мы с тобой похожи. У нас много общего. Дедушка, а почему ты их так не любишь?

– Да всякое было. Может, чайку?

– Ага, – кивнула Токо.

Старик тут же вернулся с чаем: наверное, своим приходом мы оторвали его от чаепития. Принес две хороших чашки с крышками. Токо сделала глоток и сказала:

– Какой вкусный!

Я согласился с ней. Морщины старика стали еще глубже. Легкая улыбка, если хорошо приглядеться. Улыбнулся в первый раз.

– Молодая, а разбираешься. На чае я никогда не экономлю. Позволяю себе роскошь.

– А что плохого немного пороскошествовать? У тебя на самом деле такой вкусный чай.

– Хм, – буркнул старик.

– Дедушка, можно я повторю свой вопрос? Почему ты не любишь представителей власти?

– Моего отца застрелила тайная полиция. Во время прошлой войны. Ну и потом, не доверяю я им.

– Вот оно что. Извини, что заставила тебя вспомнить о прошлом.

– Да ничего. Но вы, наверное, пришли не только соболезнования выражать. Что вам нужно? Не верю я в эти поговорки о несчастье, которое будто бы сближает.

– И я тоже. Вообще-то мы ищем одну вещь, память о маме.

– Какую вещь?

– Моя мама тоже жила в Нью-Йорке. Может быть, она ходила в тот же самый поэтический кружок, что и твоя дочь. Наверняка не знаю. Я слышала, что стихи кружка печатали в сборниках. Но их нигде не найти. Вот мы и пришли к тебе – вдруг у тебя они сохранились.

– Хм, – опять буркнул старик и пристально посмотрел на Токо. – С виду молодая, а такая хваткая.

– Конечно. Не стоит меня недооценивать. В наше время не все девушки отплясывают на дискотеках. И не надо предвзятых мнений.

На этот раз старик тихонько засмеялся. Скрипуче, будто закашлялся, но все-таки он смеялся.

– Ты чем-то похожа на мою дочку. Такая же деловая. Книжки эти у меня остались. Показать?

– Конечно. Я ради них и пришла.

Старик кивнул и поднялся с места. Когда он двинулся на второй этаж, я зашептал Токо на ухо:

– Ну, ты даешь.

– Я таких дедушек очень люблю. Твой типаж.

– Обнадежила. Теперь я за свою старость не беспокоюсь.

Старик вернулся и бросил перед Токо пачку книжек. В каждой несколько десятков страниц, аккуратно сброшюрованы и переплетены. На обложке написано по-английски «Воспоминания о Центральном парке». Выпуски с первого по седьмой. Токо молча взяла в руки одну из книжек и стала читать оглавление. Если Юко писала под псевдонимом, вычислить его можно, только прочитав сами стихи. И то неизвестно, получится ли. Я тоже взял книжку и только открыл ее, как Токо закричала:

– Нашла! Я нашла мамины стихи. Она пользовалась псевдонимом. Дедушка, ты не отдашь мне все эти книжки?

Я был поражен. Но еще сильнее я поразился, когда старик с легкостью ответил ей:

– Бери. У меня этих книг куча. Солить их, что ли?! Возьми.

– Спасибо, – ответила Токо и поднялась с места.

Вставая, я подумал, что она ни в чем не обманула старика. У выхода она обернулась:

– Знаешь, дедушка, а может, у нас получится отомстить тем, кто убил твою дочь. Вот он отомстит.

– По крайней мере попытаюсь, – сказал я. – Обойдусь без помощи властей.

Но старик только тряхнул головой, наверное, мы его утомили.

Мы вернулись в машину, я сел на пассажирское сиденье и открыл оглавление сборника, который смотрела Токо. Список из двадцати имен. Среди них – Ёко Сибаяма. Но распознать псевдоним Юко я был не в состоянии. Разумеется, имени Юко Мацусита я там не обнаружил.

– Ты про этот сборник сказала, что в нем – стихи Юко? И где они? Как ты разгадала ее псевдоним?

– Очень просто. Поехали пока в сторону Сибуи. Она завела машину. Я почувствовал резкий старт, но взгляда от оглавления не оторвал. Я по-прежнему не мог догадаться. Решил сдаться и посмотрел на Токо:

– Дай подсказку.

– А ты совсем несообразительный. Я сразу же поняла. Там есть одно очень поэтическое имя.

Я снова посмотрел на оглавление. Действительно, есть такое имя. Ёнэ Кудо. Но какое отношение оно имеет к Юко?

Похоже, Токо надоело ждать, когда я додумаюсь, и она сказала:

– Анаграмма. Простейшая анаграмма.

– Вот оно что, – выдавил я из себя. – Я не силен в головоломках, где надо разгадывать буквы алфавита. Иероглифы ее имени читаются как Ёнэ, да?

– Видимо, да. Она воспользовалась девичьей фамилией.

YONE KUDO. Если поменять порядок букв, то получится YUKO ENDO. Я посмотрел и другие сборники. Это имя встречается только в четвертом и пятом. То есть восемьдесят пятый и восемьдесят шестой годы, как написано на обложках.

– Полиции придется нелегко. Тут и псевдоним, и старик, который не собирается оказывать власти никакого содействия. Наверняка у Юкано была записная книжка, но он ни за что не станет ее показывать.

– Согласен, – ответил я, читая стихи Юко.

– Я в танка плохо разбираюсь. Скажи, если найдешь что-нибудь.

– В большинстве своем это лирические описания улиц Нью-Йорка.

В каждом из сборников было по двадцать стихотворений с простыми названиями «Цикл Пятая авеню», «Цикл Шестая авеню».

 
Столбами огня
в день кипящего масла
стоят небоскребы.
И ни одного на небе
пристанища не найти.
 
 
Улица в сумерках,
куски мяса шагают толпами.
Вот их остановил
сигнал светофора мякотью
рассеченного красного фрукта.
 

Я начал негромко читать первые танка из «Цикла Пятая авеню», и Токо попросила:

– Объясни, в чем смысл.

– Что тут объяснять, это не такие сложные стихи. В первом «день кипящего масла» означает солнце в разгар лета, которое светит так сочно и густо, будто пролили масло. Впечатления о городском пейзаже. В лучах этого солнца небоскребы кажутся огненными столбами. А «на небе пристанища не найти» значит нет способов убежать от этой нестерпимой жары. И мир, переполненный страданиями, который символизирует этот жаркий день, не меняется, и изменить его невозможно. Чувствуются нотки отчаяния. Но это мое личное мнение. «Куски мяса» во втором танка – это прохожие. Красный светофор Нью-Йорка, остановивший прохожих разных рас и национальностей, кажется ей гранатом с обнаженной мякотью. Вот о чем она пишет.

Некоторое время спустя Токо сказала:

– Мне было лет тринадцать-четырнадцать. Мама в то время счастливой не выглядела. Наверное, стихи об этом?

– Может быть.

– Но почему надо было похищать эти стихи у меня из квартиры? В чем причина?

– Действительно. – Ничего другого я сказать не мог.

Токо замолчала. Я читал стихи Юко. Закончив, я вернулся в начало и стал смотреть на одну танка не отрываясь.

Машина свернула с шоссе Дайити-Кэйхин на улицу Яманотэ. Остановилась перед светофором, на перекрестке около станции «Одзаки».

– Выйду здесь, – сказал я и открыл дверь. Посредине дороги.

Токо посмотрела на меня:

– Куда это ты собрался?

– Вспомнил об одном дельце. Я тебе позвоню.

В спину полетели ее ругательства.

Кажется, она орала: «Идиот!»

Но какие слова последовали дальше, я уже не смог разобрать. Зажегся зеленый, и машины, стоявшие позади нее, загудели. Внезапно «мерседес», как безумный, сорвался с места и с дикой скоростью исчез из поля зрения.

Я вошел в телефонную будку неподалеку от станции. Вставил карточку, набрал номер.

– Редакция журнала «Сан», – услышал я после первого гудка.

День сдачи номера прошел, сегодня – выходной. Для выхода на работу требовались веские причины. Может быть, этой причиной был я.

– Будьте добры, господина Мори, – сказал я.

– Его сейчас нет.

– А господин Мацуда? Моя фамилия Симамура.

На другом конце провода возникла пауза, будто говоривший лишился дара речи, затем он произнес:

– Он на месте. Передаю трубку.

– Господин Симамура? – подошел к телефону Мацуда. Он говорил спокойно. – Или лучше называть вас господином Кикути? Я очень долго ждал вашего звонка. Судя по вашему характеру, вы непременно должны были позвонить. Мори так сказал. В нашей редакции иногда говорят правильные вещи.

– Я звоню вам, потому что появилось много новых обстоятельств.

– Каких обстоятельств?

– Во-первых, я хочу извиниться перед вами, еще у меня к вам просьба и вопрос.

– Если у вас столько всего, может, встретимся где-нибудь? Разумеется, я не сообщу о нашей встрече в полицию. Сто процентов. Сказать вам, с каким заголовком мы выйдем послезавтра? «Неужели агенты безопасности Японии такие идиоты?» Мы взглянули с абсолютно иной точки зрения на случай семьдесят первого года. В квартире господина Кувано, ныне погибшего, были найдены следы взрывчатого вещества, а у вас нет. Мы собрали и другие материалы о том, что вы готовились к соревнованиям по боксу, свидетельства ваших знакомых. Все это полностью оправдывает вас. К тому же это был несчастный случай. Взрыв на Синдзюку – дело рук другого человека. Мы проводим кампанию по признанию вас невиновным. Хотим создать прецедент, противоположный Лос-анджелесскому делу.[67]67
  Лос-анджелесское дело – случай, когда вследствие травли в СМИ директор японской торговой компании в Лос-Анджелесе К. Миура был арестован по обвинению в убийстве своей жены. Через 13 лет он был признан невиновным и возбудил 487 исков в отношении оклеветавших его СМИ, 80 % из которых выиграл.


[Закрыть] Революционный поворот для еженедельного журнала.

– Вот оно что, – сказал я. – Но получается, что журнал «Сан» уже связывает меня с Кикути. А в газетах, по-моему, об этом еще не писали.

– Агенты безопасности рассказали нашему Мори. Они сняли отпечатки пальцев в баре. Среди отпечатков клиентов оказались и его. У него тоже был привод в полицию со времен студенческого движения. Вообще-то именно сейчас в участке Синдзюку у него во второй раз берут свидетельские показания. В завтрашних вечерних выпусках газет совершенно точно опубликуют и фамилию Симамура, и название бара. И если мы, послезавтра выйдя в продажу, обскачем всех, служба безопасности потеряет лицо перед прессой. Вот так обстоят дела. Может, все-таки встретимся?

Студенческое движение. Его слова вызвали во мне противоречивые чувства.

– Нет, не стоит. Извините, что приходится по телефону.

– Тогда подождите секунду.

Наверное, приготовил бумагу для записей.

– Что ж, продолжим, – сказал Мацуда.

– Начну с извинений. Из того, что я от вас услышал, могу сделать вывод: мне нужно попросить прощения еще и у господина Мори. У меня не было ни времени, ни возможности извиниться перед всеми клиентами бара, но я надеюсь, вы это понимаете. И еще одно. Дело в том, что я без разрешения воспользовался именем журнала «Сан». Наверное, вы знаете, у погибшей по имени Ёко Сибаяма есть сын Мамору. Я сегодня заходил к нему. И, чтобы разговорить его, назвался корреспондентом «Сан» Сатио Мацудой. Сначала я хотел представиться Юити Мацудой, но вы меня опередили.

Послышался смех. Я продолжил:

– Теперь просьба. Дело в том, что Ёко Сибаяма писала танка. Не могли бы вы опубликовать в следующем выпуске хотя бы одно ее стихотворение? Стихи сейчас находятся в полиции. У вас, Мацуда-сан, наверняка найдутся способы, как их оттуда вызволить.

– О чем вы?

Опустив подробности, связанные с Юкано Ямадзаки, я весьма осторожно передал фрагмент разговора с мальчиком. Мацуда засмеялся.

– Сама эта история – интересный материал для сюжета. Хорошо. Обещаю под свою ответственность. И главный редактор, и Мори непременно меня поддержат. Я собирался снова встретиться с Мамору Сибаямой, что ж, не буду разубеждать его в существовании корреспондента Сатио Мацуды. А какой вопрос?

– Расскажите мне, кто входит в верхушку клана Эгути.

Мацуде потребовалось некоторое время. Похоже, он искал тетрадку. Затем затараторил, будто читал по бумажке. Закончив, он спросил:

– Вам этого достаточно?

– Вполне. Спасибо.

– Но что вы задумали? Что собираетесь делать? Мы ничего не можем понять.

– Честно говоря, я и сам пока толком не знаю. Но в любом случае спасибо. Я вам очень признателен.

Я уже собрался было повесить трубку, когда Мацуда сказал:

– Послушайте, Симамура-сан. Вы не могли бы дать нам знать, когда собираетесь выбраться на свет?

– Непременно. Вы мне очень помогли. Но я предупрежу вас только в том случае, если действительно без проблем смогу туда выбраться.

Послышался смех.

– Желаю, чтобы у вас все получилось.

Я снова поблагодарил его и положил трубку. И в это мгновение у меня неожиданно возникла идея. Есть еще одно место, куда мне нужно наведаться.

17

До встречи с Асаи оставалось время, но я отправился в район Нингё-тё неподалеку от Хамамати. Усталость пробралась в каждую клетку тела. Всю вторую половину дня я провел за столом, названивая по телефону. Непривычное занятие. Как не устать. Видно, мало силенок у меня осталось. Энтузиазм иссяк раньше, чем я успел все сделать. За одним исключением. Я долго терпел – не пил виски. Срочно требовалось остановить дрожь в руках. В метро было многолюдно. Еле развернул вечернюю газету. Мацуда сказал про завтрашнюю прессу, и сегодня действительно нигде не упоминалась фамилия Симамура. Все утренние газеты, чувствуя, что коллеги по перу оставили их в дураках, пытались наверстать упущенное, сообщая о взрывчатке и детонаторе. Штаб расследований был вынужден провести пресс-конференцию. В целом они признают реальную взаимосвязь. Но определенно сказать ничего не могут ввиду сильных сомнений. Вероятно, полицейские структуры будут осторожничать, пока все окончательно не раскроется.

Я рассеянно посмотрел на страницу событий в обществе и заметил крошечную статейку внизу, прямо над рекламой. «Бездомного с Синдзюку сбил насмерть автомобиль». В глаза бросилась фамилия бездомного. Ютака Тацумура, двадцать восемь лет. Коротенькая статейка. Разве у мира есть причины, чтобы интересоваться каким-то бродягой? Один из бомжей погиб в ДТП. Чего тут особенного? Тацу сбили около десяти утра. На улице Куякусё. Черный автомобиль на большой скорости скрылся в направлении улицы Сёкуан. Имя узнали из просроченного паспорта, помимо которого у него, как ни странно для бездомного, нашли несколько десятков тысяч иен наличными и немного однодолларовых бумажек. И все. Никакой другой информации. Ни фотографии, ничего. Разумеется, не сообщалось и о том, что сделают с его телом. Но по паспорту можно узнать, где он прописан. И тогда, наверное, кто-нибудь сообщит его семье. Только остались ли у него родители, беспокоящиеся о судьбе сына? Неизвестно. Информация уместилась в рамке в несколько сантиметров. Вся его жизнь. Занавес закрылся. Вот и для меня жизнь Тацу закончилась так нелепо.

– Эй! – окликнул меня стоявший рядом мужик: наверное, я задел его краем газеты.

Но вид у меня, скорее всего, был суровый, и мужик молча опустил глаза.

Я вышел на станции «Нингё-тё». Первый пункт, куда я поспешил отправиться, – бар. Заказал закуску, но к ней даже не притронулся – жадно выпил неразбавленный виски, будто воду. Вчера ночью Тацу хотел рассказать мне что-то. А я отказался: «Извини, я устал». Решил подумать в одиночестве. Только какой смысл был в этих раздумьях? Если бы я поговорил с ним, ситуация могла сложиться по-другому. Именно я ткнул его носом, указав на деньги и дурь, подачки от рыжего сектанта. И тем самым задел его самолюбие. Он умер, не избавившись от угрызений совести. Я не имел права обижать и унижать его. Не должен был этого делать. А я увлекся. За его роскошной бородой скрывалось подавленное выражение лица. Когда я шел по вечерней улице, оно стояло у меня перед глазами. Сегодня с самого утра я не пил ни капли. Но виски, как всегда, казался безвкусным. Стало еще хуже. Меня вытошнило. Сидевший рядом со мной мужик заорал, я двинул ему. Молоденький официант побежал нас разнимать. Я и ему вмазал. Тогда подлетел еще один, с пивной бутылкой в руке. Уклоняясь от удара бутылкой, я заехал кулаком ему по морде. Официант с грохотом повалился на спину. Я заметил, как чья-то рука снимает трубку телефона на барной стойке. И тут же выскочил из бара. Сначала я побежал, но дыхалка отказала сразу. И я поплелся на ватных ногах по незнакомым улицам. Не понимая, где я. Не зная, куда иду. В точности, как моя жизнь. В точности, как я сам. Вдалеке послышалась сирена патрульной машины. Я наклонился у обочины, пытаясь сблевнуть. Не получилось. Я запихал в рот пальцы – никакого эффекта. Даже желудочного сока не было. Из глаз потекли слезы, в это мгновение кто-то крепко схватил меня за плечо.

– Очухался? – Голос Асаи. Я лежал на диване. – Да-а, я и представить себе не мог, что ты нажираешься до такой степени.

– Где я?

– У меня дома. Когда я возвращался от станции, услышал шум. Решил посмотреть, что случилось, и оказалось, это твоих рук дело.

– Правда? – рассеянно спросил я.

– Иди прими душ. Полегчает немного.

– Хорошо.

Я сделал воду погорячее. Она стекала по телу, обжигая его. Но растопить что-то, сидящее внутри меня, ей было не под силу. Стоя под горячими струями, я понемногу успокоился. Вышел из ванной, вытерся полотенцем и оделся.

– Новое пальто – только в помойку, – засмеялся Асаи. – Ну, теперь ты знатный преступник. Пока, наверное, ситуация еще не прояснилась, но у копов появится официальный повод. Нанесение телесных повреждений.

– Похоже, что так. Какой я идиот.

– С чего это ты так надрался?

– Убили одного моего приятеля.

– Кого убили?

Я рассказал о том, как говорил вчера вечером с Тацу и как прочитал в газете о его смерти. Асаи слушал меня, нахмурив брови:

– Еще выпьешь?

Я кивнул.

– На этот раз пей не торопясь, – предупредил Асаи.

Я стал отпивать виски понемногу, как он посоветовал. Постепенно я вошел в обычный ритм.

– Но почему ты решил, что этого парня убили?

– Слишком совпало по времени. Только и всего. Никаких доказательств у меня нет, но я наверняка прав. Машина, которая его сбила, находится в угоне.

– Нда, – пробормотал Асаи. – Ты сказал, что твоему приятелю угрожал некто, похожий на Мотидзуки. К тому же копы следят за кем-то, кто общается с парнем по имени Нисио. Он, несомненно, связан с происшествием в парке. Если там и замешаны наркотики, то сейчас это не столь важно. Но ты подумал: если Нисио выдал Мотидзуки, то, наверное, к нему придут с обыском. И предупредил меня. Так, да?

– Да. Но, похоже, Нисио не проговорился. Иначе в твоем офисе уже прошел бы обыск. Мотидзуки угрожал Тацу и, разумеется, знал о движениях полиции.

– Сомневаюсь. Во-первых, как проверить, что это действительно Мотидзуки? Полно парней со шрамом на щеке, которые любят носить голубые пиджаки. И потом, какие причины у Мотидзуки убивать Тацу?

– А я и не говорю, что Тацу убил Мотидзуки. Ты так и не нашел его?

Асаи покачал головой:

– Никаких следов. Отродясь такого не бывало.

Я посмотрел на часы на стене. Начало десятого.

– Ты сказал, у тебя есть дела, – заметил Асаи. – Раскопал что-то новое?

Я вкратце рассказал о том, что Юко писала танка, что рукопись была кем-то похищена из квартиры ее дочери, что я наведался в семьи Сибаямы и Ямадзаки. Имени Токо я не упоминал, придумав, что узнал обо всем от знакомого журналиста. Я опять воспользовался названием еженедельного журнала «Сан».

– Благодаря этому я понял, почему Юко в тот день пришла в парк. Но больше мне ничего не удается разгадать.

Он снова пробормотал:

– Нда-а.

Я посмотрел на него и продолжил:

– А как у тебя дела? За кем ты следил вчера вечером? Когда выключал мобильник.

– Кудзии Камисия.

– А кто это?

– Второй человек в клане Эгути. Я был его помощником. Так что он приходился мне боссом. Всю ночь я поджидал его. Босс вернулся в четыре утра. С бабой. Впрочем, это не имеет отношения к делу. Я позвонил в дверь. И сказал, что у меня к нему срочное дело. Меня проводили в гостиную, где мы и поговорили. Вполне мирно.

– Послушай, скорее всего, ты попал к ним на крючок. И ты хочешь сказать, что в такой ситуации просто нанес им мирный визит?

Асаи улыбнулся, в уголках его глаз появились морщинки.

– Парни официально не признают, что гонялись за мной. Да я и сам в этом не уверен. Когда я сказал, по какому делу пришел, мой собеседник не изменился в лице. Видно, решил пока притвориться, что ничего не знает, а потом придумать методы нападения. Я ушел из клана, но добился самостоятельного роста и вхожу в костяк. Я не мелкая сошка, и Эгути не могут меня игнорировать.

– О чем вы говорили?

– Я сказал, что Симамура – мой приятель. И спросил, кто приказал им проучить его. Мы мирно беседовали, но он уже приструнил своих молодцев. Начал искать того, кто мне настучал. Когда-то мне придется склонить перед ним голову.

– Он говорил про «Фартек»?

– Здесь тонкий момент. Действительно, заказ пришел от сотрудника «Фартека». От начальника секретариата. Его фамилия – Нагахама. Но, похоже, это была личная просьба, не связанная с компанией. По крайней мере, босс на этом настаивал. Есть и еще кое-что. В этот понедельник Нагахама подал заявление об уходе. На самом деле. Я позвонил сегодня в «Фартек» и попросил подозвать к телефону начальника секретариата Нагахаму. Мне ответили, что он оставил компанию на этой неделе. Где он теперь, неизвестно.

– А что за личные связи были у этого Нагахамы с кланом Эгути?

– Когда-то он работал в административном отделе. Говорят, с тех пор и установил контакты с Эгути. Расчеты с крупными сокайя.[68]68
  Сокайя – финансовый рэкетир, занимается вымогательством на собрании держателей акций под угрозой дискредитации руководящего звена компании.


[Закрыть]

– А ты не говорил с ним про дурь?

– Не имею права. При моем нынешнем положении это будет расцениваться как вмешательство во внутренние дела клана.

Я встал и подошел к окну. Внизу простиралась река Сумидагава. Я посмотрел на ее темные воды. Квартиру его просторной не назовешь, но денег она, наверное, стоила немало. Я вернулся на диван.

– Скажи, пистолет у тебя с собой?

– А ты как думал? Машины у меня сейчас нет. Не в офисе же его оставлять.

– Покажи мне.

Асаи нахмурился:

– Ты что задумал?

– Да я никогда в жизни пистолетов раньше не видел. И откуда возьмется такой шанс. Вот хочу воспользоваться случаем и разглядеть его поближе.

Асаи открыл ящик и молча выложил на стол револьвер, который я видел вчера. Я взялся за рукоятку и посмотрел на него поближе. Примитивная штука, сделанная из железа. Одного я только не ожидал. Пистолет был тяжелый. Гораздо тяжелее, чем я себе представлял.

– Осторожней. В нем пять боевых пуль.

– Ты говорил «Кинг кобра»? А где тут предохранитель?

– В нем его нет, – засмеялся Асаи. – Он двойного действия. Нажимаешь на спусковой крючок. Взводишь курок. Барабан движется. Если продолжать жать на спусковой крючок, вылетит пуля. Чтобы перевести револьвер в режим одиночных выстрелов, взводишь курок один раз и пали. Очень просто.

Я сделал, как он сказал. Послышался щелчок. Барабан повернулся на одну шестую.

– Так, да?

– Прекрати. Это не игрушка для дилетантов.

Я направил дуло на Асаи.

– А когда дилетанты берут в руки пистолет, то они, наверное, вот так, по-дурацки, выглядят, да?

Асаи смотрел на меня, а не на дуло револьвера.

– Перестань. Это плохая шутка.

Я покачал головой:

– А я не шучу. Не умеешь ты врать. Про меня, правда, то же самое говорят. Кого ты прикрываешь?

Асаи переменился в лице. Но он не выглядел ни злым, ни испуганным. Превосходная выдержка. Бесстрастно смотрел на меня, не отводя глаз.

– Заместитель главы клана Эгути очень вежливо с тобой обошелся.

– Ну да, – спокойно сказал Асаи. – Я не последний человек в нашем бизнесе. Что ты хочешь сказать?

– Второго человека в клане зовут Яги, не так ли? Может, история про начальника секретариата и правда. Но ты мне назвал имя Кудзии Камисия. Наверное, непроизвольно вырвалось название места, куда ты отправился потом. Яги живет в Коива. А в Кудзии Камисия живет глава клана.