Текст книги "Зонтик для террориста"

Выражение лица Асаи не изменилось:

– И?

– Говорят, нынешний, третий по счету глава клана довольно молод. Его назначили всего в двадцать четыре года. Сейчас ему тридцать. Хидэо Тисима, если не ошибаюсь.

Наконец в лице Асаи что-то дрогнуло. Я продолжил:

– Вообще-то сегодня во второй половине дня я ездил в район Нагата.

– Нагата? Подал жалобу депутатам парламента?

– Там помимо сборища депутатов есть еще одно место. Парламентская библиотека. Память у меня стала совсем ни к черту. Нужно было кое-что проверить. Я просмотрел микрофильмы старых газет. Статьи можно искать и в компьютере, но совсем давнишних там нет. В частности, за семьдесят первый год. В апрельских выпусках я наткнулся на фамилию Хидэо Тисима. Восьмилетний мальчишка, свидетель взрыва. Тот самый, кого спас Кувано, когда взорвалась моя тачка.

Последовал громкий вздох.

– Не то чтобы я тебя недооценивал, но, похоже, я сам старею. – Он усмехнулся. – Можно тебя предупредить?

– Валяй.

– Ты опустил дуло. Такая оплошность может стоить жизни.

Я посмотрел на револьвер в своей руке. Действительно, дуло висело, смотря в пол.

– От этой штуковины мне никакого проку.

Я осторожно положил пистолет обратно на стол. Асаи пробормотал:

– На взводе барабан перестает вращаться.

Нажимая на спусковой крючок, он осторожно перевел курок большим пальцем. И небрежно положил револьвер на стол. Посмотрел на меня, будто утратил к оружию всякий интерес.

– Сегодня утром ты из него стрелял, не так ли? – спросил я. – Еще остался легкий запах пороха. И пуль у тебя только пять, когда должно быть шесть. Расскажи мне правду, прошу тебя. А то придется с тобой подраться. У алкаша хотя и мало шансов на победу, но они все-таки есть.

– Подраться с тобой было бы интересно. Но отложим на потом. Мы уже не мальчишки и не майки тайсоны, – сказал Асаи и замолчал. Молчал он долго, не сводя с меня взгляда. Выражение глаз у него было странное. Потом он произнес: – Все-таки мне не удалось стать якудза до мозга костей. – Сказал просто, без всяких эмоций. – Я многим обязан старому главе клана. Он любил меня, несмотря на мое сыскарское прошлое. Когда он умер, мое положение пошатнулось. Уже не мальчик. Раньше я называл его сына шалуном. Он любил покуролесить. Но он стал главой клана, и что-то изменилось. Кодекс чести он знал. Но его политика была более рациональной. Короче, он, как говорится, заматерел. Я не говорю, что это плохо. Склад ума у него другой, не такой, как у меня. Может, основная причина была именно в этом. Я сделал для клана немало, и благодаря его рационализму мой уход решился с помощью денег. Обычно со сменой главы, как бы ни был молод новый глава, все остаются в клане. Я оказался исключением. Но я благодарен третьему главе. И сегодня утром я наставил пистолет на своего благодетеля. Рядом с ним был молодой охранник, я быстро его вырубил. Вот этим револьвером. Пуля прошла через руку, так что жизнь его вне опасности. Тем не менее факт остается фактом: я направил пистолет на своего благодетеля. К тому же на главу самого уважаемого клана среди входящих в синдикат Сэйсю. Ты понимаешь, что это значит? Конец моей судьбе в нашем мире. И не только в нашем мире. Не знаю, сколько мне теперь жить осталось. Хорошо, если полгода. – Он говорил с невозмутимым видом. Не меняя выражения лица, он продолжил: – Хочешь, угадаю, о чем ты сейчас думаешь? Я и сам об этом спросил. О наркоте. «Стреляй!» – спокойно ответил глава. Мы живем по одним законам. Так что я понимал: сколько бы я ни настаивал, он ничего не скажет. И я ушел.

– Но ради чего ты так рисковал? И почему собирался скрыть от меня?

Он задумался и наконец сказал:

– Действительно. Я и сам толком не понимаю. Наверное, по двум причинам.

– Об одной я догадываюсь. Он усмехнулся:

– Что ж, поделись.

– Одно из действующих лиц в происходящих событиях – Мотидзуки. И ты его покрываешь.

– Вот еще, – буркнул Асаи. – Я, конечно, якудза, но Мотидзуки мне не кум и не брат. В конце концов, у нас акционерная компания. Какой резон мне прикрывать своих подчиненных до такой степени?

– Есть резон, – ответил я. – Более того, существуют и другие причины интереса главы клана к взрыву семьдесят первого года. Ты говорил, что похоронил жену. Ты не сказал, как ее зовут, но, видимо, ее имя Кояко.

Асаи шумно вздохнул. На то, чтобы согласиться, ему требовалось время. Так я понял из его вздоха.

– Продолжай, пожалуйста, – попросил он.

– Короче, она тоже имела отношение к тому взрыву. Постовой, погибший на месте взрыва автомобиля в семьдесят первом году, был женат. Жену его звали Кояко. Впоследствии она вышла за тебя замуж. Поэтому Мотидзуки приходится тебе шурином.

В ответ Асаи предложил:

– Еще по одной?

– Давай, – ответил я.

Он налил мне виски в стакан и тихо спросил:

– Как ты узнал?

– Похоже, шумиха по поводу превращения нашего общества в информационное – не такое уж вранье. Газетные статьи можно разыскать различными способами, очень удобно. Я приступил к поискам, узнав от одного знакомого, работающего в еженедельнике, кто входит в верхушку клана Эгути. Да, я дилетант, но мне хотелось сделать что-нибудь самому. Не могу же я вечно приставать к тебе с расспросами. Правда, начал я, по-моему, слишком поздно… Имя молодого главы клана показалось мне знакомым. И я отправился в парламентскую библиотеку. Газеты уделяли взрыву семьдесят первого года много внимания, и я без труда нашел фамилию Хидэо Тисима. Затем я просмотрел всю прессу за тот период. Вплоть до дня похорон погибшего постового. Помню, его звали Акира Ёсидзаки. Жертва моего небрежного обращения с автомобилем. А потом я нашел одно странное имя. У постового Ёсидзаки было немного родственников. Поэтому СМИ писали и об окружении его жены. В одной газете взяли интервью у ее младшего брата, которому тогда было всего восемь. «Жалко», – по-детски сказал он. Звали его Мики Мотидзуки. Так что погибшему Тацу угрожал все-таки Мотидзуки. Тацу, перепутав иероглифы, принял имя за фамилию. В другой газете сообщалось об отце жены. Сэнтаро Мотидзуки, директор компании по производству сакэ в Хиросиме. Я разыскал телефон в справочнике и позвонил в Хиросиму. Оказалось, что отец до сих пор находится в добром здравии и по-прежнему возглавляет компанию. Мне было неловко, но я все-таки представился старым приятелем постового Ёсидзаки. Отец твоей жены оказался хорошим человеком. Очень доброжелательно поговорил со мной – незнакомцем, позвонившим по телефону. Сказал, что его дочь Кояко через несколько лет после взрыва еще раз вышла замуж. За младшего товарища ее мужа по школьной боксерской секции. Полицейского по имени Сиро Асаи. Также он рассказал, что Асаи стал полицейским, чтобы отомстить за постового Ёсидзаки.

Асаи пристально смотрел на меня. Он молчал, и по его лицу ничего невозможно было прочитать. Наконец он заговорил:

– В таком случае я стал для тебя занозой в заднице.

– Нет. Даже не знаю почему. Если бы ты до сих пор жаждал мести, у тебя была куча возможностей отомстить мне. Ты мог сделать со мной все, что угодно. А сегодня ты даже позаботился обо мне.

На его лице появилось подобие грустной улыбки:

– Вообще-то ты прав.

– С какой целью ты сблизился со мной?

– В день, когда я пришел к тебе в бар, я ни в чем тебе не солгал. Я на самом деле не знал. Все так и было, как я тебе сказал. Ты мне веришь?

– Верю. Иначе ты бы не назвался своим именем, Сиро Асаи.

– Я не знал и во время твоего первого телефонного звонка. Когда ты предупредил меня, чтобы я прикрыл офис. Я понял, только посмотрев по телевизору о происшествии семьдесят первого года. И сказал тебе, что видел тот сюжет. Когда мы встречались в отеле в Иокогаме, я, конечно, кое-что скрыл от тебя. Но я ни в чем тебе не солгал. Только слишком разоткровенничался. Я не собирался рассказывать тебе про клан и наркоту. Видно, ты чем-то задел меня за живое. Хочешь – верь, хочешь – нет.

– Верю, – еще раз сказал я. – Но твой интерес, в какой бы форме он ни проявлялся, – покончить с этим делом. Почему же ты ничего не предпринимаешь?

Асаи пожал плечами и сказал:

– Со временем люди меняются. – Он говорил будто сам с собой: – У меня сложились теплые отношения с покойным главой еще с тех пор, когда я работал сыскарем. Дядюшка испытывал противоречивые чувства. Даже был благодарен этому Кувано. За то, что тот спас жизнь его сыну. С другой стороны, сочувствовал Ёсидзаки. Он и со мной сблизился из-за этого случая. Потому что я жил с женщиной, чей муж погиб во время того взрыва. Он говорил, мы для него – как дети. Именно поэтому меня и позвали в клан Эгути, после того как я ушел из полиции. Вот почему я хотел выяснить, что тогда произошло на самом деле. К тому же у меня был интерес и к твоей персоне. Мне хотелось узнать, как сложилась жизнь талантливого боксера. Вот, собственно, и все. Такое у меня возникло желание. Когда я работал в полиции, я достал старые материалы по делу и еще раз изучил их. Они сильно отличались от того, что говорилось в официальных заявлениях. Поэтому, когда ты сказал, что не собирался никого убивать, я решил, как и говорил тебе по телефону, просто ответить на вопросы. Конечно, кое-чего я не знал. Но из разговоров с тобой все прояснилось. Я узнал все, что хотел. Да и Кувано умер.

Я долго смотрел на Асаи. Мне вспомнились его слова: «Не хочу забывать, что я поганый якудза». Точно, со временем люди меняются. Но эти слова меньше всего подходили тому, кто их произнес.

– Почему ты пошел против молодого главы клана? – спросил я. – Хочешь, скажу? Мотидзуки тоже изменился. Может быть, в этом дело? Перешел на сторону тех, кто поставляет дурь. Связан с подпольными поставщиками, сотрудничающими с кланом. Ты хочешь вытащить своего шурина из наркобизнеса. Наверное, и у главы клана ты спрашивал о нем.

– Можешь не отвечать. Только зачем надо было разыгрывать этот спектакль? Разве не Мотидзуки был одним из тех парней, что преследовали нас на мотоцикле?

Асаи покачал головой:

– Вот в этом ты не прав. Я с Мики против тебя ничего не задумывал. Когда ты мне рассказал про него, я удивился. И про его отношения с полицией я ничего не знал. Ведь это он упомянул о твоей привычке выпивать в парке. А я не заметил ничего подозрительного.

– Значит, эту комедию с нападением придумал не ты?

– Комедия это была или нет, не знаю, но я к ней не имею никакого отношения. Вообще-то я и об этом спросил молодого босса. Он не ответил ни да, ни нет. Значит, да. Дело рук молодых парней, действовавших по его приказу.

– Понятно. Но, похоже, Мотидзуки задумал мне отомстить.

– Может, и так. За мою жену, его старшую сестру. Вполне вероятно. Мики говорил мне еще ребенком: «Давай вместе отомстим врагам!» Но если он не отказался от своей цели, я не вправе его останавливать. В этом вопросе я предпочту придерживаться нейтралитета.

– Понимаю, – ответил я.

В моем положении требовать чего-либо от Асаи было бессмысленно. Он жил по законам своего мира.

– Я повторюсь, но что касается взрыва в семьдесят первом году, мы с ним ни о чем не договаривались и ничего не задумывали. И когда я поручил ему найти твой бар, это было чисто административным поручением. И когда всплыли ваши с Кувано имена, я не стал заводить разговор о врагах давнего прошлого. Время ушло. Он взрослый мужчина, и я не могу вмешиваться в его решения. И если он, имея на это полные основания, задумал отомстить, вполне возможно, он испытывал ко мне презрение.

– Я знал об этих твоих мыслях.

– Откуда?

– А ты никогда не упоминал о том, чем занимается Мотидзуки.

– В смысле?

– Твой тесть рассказал мне по телефону. Ему очень хотелось поговорить о своем сыне. Видно, гордится, что сын служил в Силах самообороны, а сейчас перешел на работу в крупную компанию. «Фартек» называется. Поднялся до начальника отдела планирования. Вот так.

Лицо Асаи исказилось от удивления:

– Постой! Мики – начальник отдела планирования в «Фартеке»?

Такую реакцию не сыграешь. Наверное, давно не общался со своим тестем.

– Ты что, не знал?

– Не может быть. Не знаю, чем занимаются начальники отдела планирования, но эти три года Мики довольно часто днем ездил со мной. С тех пор как мы стали акционерной компанией, мы ввели семичасовой рабочий день. Нереально, чтобы он где-нибудь еще мог работать как штатный сотрудник.

Я задумался:

– Значит, он просто решил похвастаться отцу. Так, наверное?

– Ну да, скорей всего. Ничего другого я предположить не могу.

– Ты, кстати, так и не ответил на мой вопрос.

– Какой?

– Ты направил пистолет на главу клана Эгути. Пошел на такой риск, а мне ничего не сказал. Ты говорил, есть две причины. Какая вторая?

Морщины около носа Асаи стали глубже. Долгий тихий вздох. Я молчал. Через некоторое время он начал говорить:

– Я уже сказал тебе, что жить мне осталось недолго, раз я направил пистолет на босса. То же самое касается и того, кто об этом узнает. Он последует за мной. Я видел разных людей в нашем бизнесе. Большинство из них – шваль. Но сейчас я встретил мужика, у которого есть хребет. Давно не встречал. Последнее время не осталось таких мужиков. И я не хочу, чтобы он последовал за мной.

Он подождал, пока его слова дойдут до меня. О чем он? Значит, он прикрывал меня?

– Нда-а. Надо же, есть еще люди, которые беспокоятся о помятых алкашах…

Асаи почему-то усмехнулся:

– И не я один, наверное. Я не гожусь в игроки в покер. Открою тебе все карты. Есть еще один человек, который льет по тебе слезы. Девушка. По имени Токо Мацусита.

Я посмотрел ему в глаза. Аж дыхание перехватило. Наконец я произнес:

– Откуда ты знаешь ее имя?

– Ну и темнота ты. Пещерный человек. Знаешь, что радиотелефоны можно прослушать, и совершенно не разбираешься в их стандартных функциях. Неужели не слышал про кнопку «повтор»? Нажимаешь ее, и набирается номер, по которому ты звонил последним. Сегодня утром мы разговаривали с тобой по телефону. Немного погодя раздался звонок. Девушка сказала: «Это ведь не бюро прогнозов погоды? Я перезвонила по номеру, который набирал один беспечный товарищ». Она представилась, я тоже. Девушка с характером. «А вы тот странный якудза?» Я спросил, что делает Симамура. Она ответила: «Он в душе». Мы немного поболтали.

Теперь пришел мой черед вздыхать. Все-таки Токо была права. Мне не хватает чего-то важного. Я слишком беспечный.

– Давай подытожим, – наконец изрек я. – Из твоих слов следует, что «Фартек», вероятно, имеет давние связи с кланом Эгути по части наркотиков. Реакция главы клана только подтверждает эти выводы. Ты сказал, что скрыл это от меня, потому что не хочешь подвергать меня опасности. Может, причина не только в этом? Наверное, они уже создали или создают крупную структуру.

Он медлил с ответом, но сказал, будто решившись на что-то:

– Похоже, что так.

– Видимо, твой шурин Мики Мотидзуки занимает в этой структуре какой-то пост. Мы сейчас не говорим о его желании отомстить мне.

– Наверное, да.

– Но ты хочешь вытащить его из грязного бизнеса.

– Да. Единственный брат покойной жены. Помнишь, я говорил тебе: он обязан мне жизнью. Это правда. Моя жена умерла от транквилизаторов. А давал ей их он. Поставлял наркотики родной сестре. Узнав об этом, я хотел убить его. И шрам у него на щеке – моих рук дело. Он плакал, обещал навсегда порвать с якудза. Я стал вести себя с ним очень жестко. Именно по этой причине, как я и сказал тебе, я не прощаю ему ложь. Наверное, он опять взялся за старое. Но все равно я хочу дать ему еще один шанс. Наступила тишина. Я тихо сказал:

– Все-таки ты не смог стать якудза до мозга костей. Ты сам говорил об этом, так оно и есть. Полицейский в тебе полностью не умер.

Асаи улыбнулся:

– А я и забыл.

– О чем?

– О еще одной работе, которую я сегодня сделал. Я говорил тебе, что у меня остались связи с отделом по бандитизму. Я сегодня пообщался с одним знакомым сыскарем.

– На тему?

– Да, странно как-то. Он занимается другим делом, так что штаб расследования его не задействовал. Поэтому подробностей он не знает, но есть два момента. Первое – где-то в час дня в воскресенье в штаб поступила наводка. Звонил человек, он якобы видел утром в субботу мужчину по фамилии Симамура из бара «Гохэй», который шел по Синдзюку с серой сумкой на плече. Именно поэтому необычайно быстро провели обыск в твоей квартире и официально объявили твое имя. Естественно, звонок был анонимный. Но это не Мики. В то время он находился рядом со мной. Второе. Перед встречей со мной в штабе царила суматоха. Прошел слух, что официальное объявление журналистам сделают раньше планируемого срока. Какое объявление, не знаю. Информация, засекреченная даже для своих. Руководство штаба как на иголках.

– Хм. И это все?

– Все.

Мы замолчали и погрузились в раздумья. Первым нарушил тишину я:

– Хочу тебя попросить.

– О чем?

– Одолжи мне пиджак. Какой-нибудь попроще. И галстук.

– Хорошо. А куда ты собрался?

– Нельзя мне шататься в этих местах в прежней одежде. Меня же разыскивают в связи с нанесением телесных.

Асаи засмеялся.

– Ты прав. Подожди, – сказал он и ушел в соседнюю комнату.

Я взял револьвер со стола и положил в карман пальто. Пальцы коснулись копии квартального отчета, которую он мне дал. Я вытащил ее из кармана и посмотрел.

Асаи принес пиджак. Я спросил, натягивая рубашку:

– А «Фартек» новое название, да?

Асаи посмотрел на меня с подозрением:

– Ты о чем?

Я показал пальцем на копию:

– Здесь написано: дата основания тысяча девятьсот пятьдесят шестой год. Вряд ли в те времена были в ходу такие названия компаний. Наверное, изменилась политика фирмы или просто дали новое название. Ты не знаешь, как она называлась раньше?

– Знаю. Единственное, что удалось узнать. Раньше она называлась «Хорида Индастриз». Ее основателем и владельцем был Харуо Хорида. Наверное, «Фару» в «Фартеке» от Харуо. А «тек» – технологии. А зачем тебе?

Я остановился. Протянул руку к белой рубашке.

– Вот оно что, – сказал я.

Половина двенадцатого. Выходя из комнаты, я заметил, что Асаи посмотрел на стол. Но он ничего не сказал. Спросил вместо этого:

– Куда это ты собрался?

– Пойду к девчонке своей зайду.

– Думаешь, оставит на ночь у себя?

– Да я и не собираюсь у нее оставаться. Я не уверен, пустит ли она меня вообще.

– Если не получится, можешь вернуться ко мне.

Я кивнул и собирался закрыть дверь, когда он тихим голосом произнес:

– Ты взял у меня без спросу одну вещь. Не знаю, что ты задумал, но я сделал вид, что не заметил. У Мики тоже есть пистолет. Понял? Я не могу принять чью-либо сторону.

– Понял, – ответил я.

– Я считал, тебе лучше не знать. Поэтому скрывал от тебя неприятные подробности. Но, видно, ты не из тех, кому достаточно полуправды. Одно только скажу. В кого бы ты ни метил, не убивай. И ни за что не позволяй убить себя.

– Хорошо, – пробормотал я, закрыв дверь. – Надеюсь, так и будет.

18

– Чего это ты притащился на ночь глядя? – сурово спросила Токо, высунувшись из-за двери. Судя по выражению ее лица, она была не в духе.

Я не ошибся.

– Есть разговор. Не бойся, кидаться на тебя не буду.

Но, похоже, сейчас лучше обойтись без шуток. Она бросила на меня взгляд, полный злости, и выпалила с ненавистью:

– Хорош гусь. Бросил бедную девушку на произвол судьбы, а теперь приперся как ни в чем не бывало.

– Я с тобой согласен. В моем престарелом возрасте все становятся черствыми.

– Черствыми? Да ты тот еще сухарь! Если хочешь войти, выполни два условия.

– Говори.

– В моей квартире больше нет места для алкоголиков. Никакого спиртного.

– Утром у тебя в кабинете оставалась бутылка виски.

– Я ее разбила. Девушка в ярости может позволить себе такую мелочь, ты так не думаешь?

– Думаю, – ответил я. – Хорошо, я потерплю. А второе условие?

– Что ты думаешь о людях, которые по собственной воле пытаются тебе помочь? Ну-ка, скажи.

– У меня не очень-то богатый опыт. Не могу отвечать за всех людей. Но лично тебе я благодарен. К тому же ты хорошенькая и притягиваешь к себе. До сих пор я ни разу не встречал таких очаровательных девушек, как ты. Поэтому и не знаю, как себя вести с тобой.

Дверь открылась. Я почувствовал себя Али-Бабой, произнесшим волшебное слово.

Я аккуратно свернул пальто, в котором лежал револьвер, и положил его в углу комнаты так, чтобы оно не привлекало внимания. Она стояла, уперев руки в бока, медленно скользя по мне взглядом сверху вниз. А потом сказала разочарованно:

– Где ты взял этот пиджак? Совершенно тебе не идет.

– Что поделаешь. Какой дали. Я вообще никогда в жизни пиджаков не носил.

– Тогда рассказывай. Все рассказывай. Выкладывай на чистоту. Попробуешь что-нибудь утаить – не будет тебе прощения, – изрекла она и налила кофе.

Мой организм сейчас не воспринимал ничего, кроме алкоголя. Но, превозмогая себя, я отпил глоток. Нельзя было подливать еще больше масла в огонь ее гнева. Я начал рассказывать, повинуясь ее требованиям. О домишке из картона, о Тацу, об Асаи. Как всегда, я следовал устоявшейся привычке. Я не говорил ей всего. Промолчал о пистолете и еще о некоторых вещах. Но она смотрела на меня со скучающим видом. Только когда я сказал: «Ты общалась с Асаи», она, встрепенувшись, ответила:

– Да. У тебя же в мозгу винтиков не хватает.

Я не смог ей возразить. Рассказал ей и об анонимном звонке в штаб расследований.

– В тот день я был на волосок от ареста. Если бы ты не пришла ко мне в бар, меня могли бы поймать.

Наконец ее лицо смягчилось.

– Интересно, кто звонил?

– Не знаю, Асаи сказал, что это не Мотидзуки. Даже представить себе не могу.

– Но кто-то хочет тебе отомстить. Может, взрыв – его рук дело?

– Может быть. Но остается много непонятного. Если это и так, зачем убивать такое количество невинных людей? И потом, откуда он достал военную взрывчатку? Все покрыто туманом.

– Значит, это все, что ты хотел мне рассказать? И за этим ты ко мне пришел?

– Да, – соврал я. – Хотел сначала все проверить, прежде чем рассказать тебе. Но у меня есть несколько вопросов. О твоем отце. Ты не могла бы мне как можно подробней рассказать о его последних днях.

Она послушно стала отвечать на мои вопросы, вспоминая на ходу. Я слушал ее. Когда она закончила говорить, я посмотрел на часы. Шел третий час ночи.

– Спасибо, – сказал я. – Что ж, мне пора.

В это мгновение ее лицо изменилось. Вернулось прежнее злое выражение, с которым она меня встретила. Все-таки перемены настроения у девушек лежат за гранью моего воображения.

– Куда ты собрался?

– Я пока еще не придумал.

– Но на Западный выход Синдзюку тебе нельзя возвращаться. Если ты решил поехать к якудза Асаи, то поймаешь такси – и водитель запомнит твое лицо и адрес.

– Ты вообще-то права… Я хотел прогуляться.

– Идиот. Хочешь, чтобы тебя остановили на улице для выяснения личности? Сейчас есть только одно безопасное место. Тебе придется остаться у меня.

– Но здесь живет молодая женщина, одна.

– Не стоит меня недооценивать. Только попробуй ко мне пристать, не поздоровится.

– Понял. – Я засмеялся. – Ты права. Останусь у тебя до первой электрички. Тебе пора спать. Да и я уже устал.

Токо улыбнулась. Впервые за сегодняшний вечер.

Она резко повернулась ко мне спиной и направилась в ванную комнату. Было слышно, как она чистит зубы. Затем отправилась в спальню. Перед тем как закрыть дверь, она пожелала мне спокойной ночи. Я пожелал ей в ответ.

Я погрузился в раздумья. О том, что предстоит сделать завтра. Постепенно меня одолела дремота. Вчера я ни на минуту глаз не сомкнул. Я лег на ковер. В комнате было тепло, работал обогреватель. Я немного посопротивлялся приходящему ко мне очарованию сна, но вскоре сдался. В одно мгновение сон необычайной силы потащил меня за собой.

Я не знал, сколько времени. Щекой я чувствовал дыхание, более горячее, чем дуновение обогревателя. Влажные, нежные волны.

– Ты спишь? – послышался шепот.

– Сплю, – ответил я, не открывая глаз.

– Эй, почему ты до сих пор на меня не набросился?

– Не хочу, чтобы мне не поздоровилось.

– Открой глаза.

– Наверное, это сон. Не хочу открывать глаза и просыпаться.

Наступила долгая пауза. Свист ветра и звонкий хлопок. По моей щеке. Сильнейшая пощечина. Мощнее моего удара правой.

– Ты сказал, что я хорошенькая, очаровательная и притягиваю к себе. Ты мне врал?

– Нет, не врал. Просто, как говорят, я тот еще сухарь.

На этот раз паузы не последовало. Моя щека снова зазвенела. Затем послышался звук удаляющихся шагов по ковру. Громко хлопнула дверь. Я открыл глаза и тут же снова их закрыл. Щека горела. Мной снова овладел сон. Но такой тихий и мирный, какого я никогда раньше не испытывал.

Сквозь щель в занавесках проглядывал рассвет. На часах – половина шестого. Вопреки обыкновению, мои внутренние часы сдвинулись. Я посмотрел на дверь в спальню Токо. Она была плотно закрыта, будто створки раковины моллюска, и погружена в тишину. Особых надежд я не питал, но может, смогу реализовать одну из целей, с которой пришел сюда. Я встал и сел за компьютер Токо. Включил его. Перед глазами появился экран с непонятными надписями. Я попытался вспомнить, что она вчера делала. Точно. Сначала пароль. «Огромное Спасибо Тебе за Все, Токо». Так кажется. Поводив пальцем по клавиатуре, я наконец-то ввел нужную комбинацию. Но на экране ничего не появилось. Я потыкал в разные клавиши без разбору – никакого эффекта. Отчаявшись, я выключил компьютер и снова включил его. Несколько раз повторил то же самое. Я разозлился, но клавиши нажимать не перестал. Через какое-то время я увидел на экране знакомое меню. Выбор газеты. Ключевое слово. Чтобы набрать необходимые комбинации, я потратил уйму времени. Наконец-то появились статьи. Опять нажал на клавиши. Следующая статья. На чтение уходило время. Вскоре мой взгляд остановился на одном слове. Я задумался. Посмотрел на книжные полки, нашел там словарь. Давно в руках не держал. Вот нужное слово! Вернулся к компьютеру и выключил его. В комнате Токо по-прежнему тихо. Уже восьмой час. Я прочитал не так-то много статей. А времени убил кучу и устал к тому же. Все-таки не умею я обращаться с технологиями нашей эпохи. Я взял пальто. Надел ботинки и хотел было тихонько выскользнуть из квартиры, но тут на глаза попались сборники стихов, лежавшие на столе. Наверное, больше я их никогда не открою.

В полдевятого я вошел в больницу при Медицинском университете Тоё. Больных в амбулаторном отделении было немного, впрочем, как и посетителей, пришедших навестить лежавших в больнице. По телефону мне сказали, что свидания разрешены с десяти часов.

Я встал у регистратуры хирургического отделения. Серьезного вида мужчина средних лет в голубой форме посмотрел на меня. Мой ровесник, но по лицу заметно: жизнь у него совсем не такая, как у меня. Форму он начал носить в молодости, так что она стала частью его тела. Наверное, непривычный пиджак навел меня на эти странные мысли. Если бы не Асаи, я бы даже галстук себе завязать не смог.

Я обратился к работнику регистратуры:

– Я хотел бы узнать номер палаты одной из ваших пациенток. Маю Миядзака, шести лет. Где она лежит?

Почему-то он насторожился:

– А кто вы?

– Первый отдел расследований Управления полиции. Синто моя фамилия.

Он перестал хмуриться. Даже удостоверения не проверил.

– Виноват. К нам часто приходят журналисты. Полиция строго-настрого запретила сообщать номера палат. А они все ходят, надоедают. Происшествие серьезное, понятное дело.

– Я вообще-то первый раз здесь. Потерял записную книжку. Но спрашивать по телефону из управления как-то неловко, вот я и пришел сюда сам.

Он радушно улыбнулся:

– Триста шестая палата в корпусе «Ц».

– А ребята из участка Синдзюку еще дежурят?

– Вот не знаю. До позавчерашнего дня дежурный полицейский сидел даже ночью, чтобы никто не ходил. А сейчас? Могу позвонить на пост медсестер и спросить у них.

– Не надо. Я как раз туда собираюсь. Большое спасибо.

Больничный корпус был новый, просторный, чистый. Мимо проходили врачи и медсестры, но никто из них не обращал на меня внимания. Я стоял в конце коридора с палатами трехсотых номеров. Полицейских видно не было. Нужная мне палата находилась вне зоны видимости поста медсестры. Я пошел по коридору, встал перед триста шестой. На двери – имя «Маю Миядзака» и больше ничего. Отдельная палата. Я прислушался. Изнутри не доносилось никаких звуков.

Я тихонько открыл дверь. Никого. Только маленькое тельце на кровати. Девочка лежала, закутавшись в одеяло, повернувшись к окну. Капельницу сняли. Я бесшумно подошел к кровати и встал рядом.

Тельце перевернулось на бок. Я посмотрел на девочку. Рана на лбу заметно уменьшилась. Когда-нибудь ее вообще не будет видно. Девочка тихо спала. Я взял складной стул, прислоненный рядом, и сел на него. Девочка приоткрыла глаза, наверное, ее разбудил скрип стула. Поморгала и с удивлением посмотрела на меня.

– Доброе утро, – негромко сказал я проснувшейся девочке.

– Дядечка? – тонким голоском спросила она. – Дядечка из парка? – Голосок ее стал погромче.

Я приложил палец к губам.

– Не забыла. Да, тот самый дядечка-алкаш. Еще рано. Говори тихо.

– Дядечка, а ты сегодня опять пьешь?

Внезапно я понял. Не пью. Со вчерашнего вечера, когда я пришел к Токо, я не брал в рот ни капли. Я посмотрел на руки. Дрожи не было. Я бессильно улыбнулся.

– Нет. Похоже, я забыл сегодня выпить. С тобой все в порядке?

– Ага, – ответила девочка. На щеках появился румянец. – Голова как в тумане. Но ничего страшного. Все в порядке.

– Вот и хорошо, – сказал я. – Скоро опять сможешь играть на скрипке. Говорят, ты получила премию на конкурсе.

Она кивнула. И тихонько проговорила, будто вспомнила впервые:

– Точно. Я и забыла, что нужно заниматься.

– Давно забыла, не помнишь?

– Даже не знаю. Сегодня какой день недели?

– Четверг.

– Значит, я с субботы не занималась.

– Да. Ты долго спала, с самой субботы. Хочу спросить тебя: ты не помнишь, что случилось в тот день?

– Ага. Сейчас увидела тебя и вспомнила. А до сих пор все было как в тумане… Скажи, где мой папа?

Ей не сказали о смерти отца. Можно только посочувствовать тому, кто первым объявит ей об этом.

– Он лежит в другом месте. – Когда я вру, на языке появляется привкус ржавчины. – У него небольшая травма. Но он скоро поправится. Ты часто ходила с папой в парк?

– Да, иногда. Но когда он повстречался с тетей, он стал ходить в парк по субботам.

– С тетей?

– С тетей Юко. Она красивая. Дядечка, ты не скажешь папе? Я знаю его тайну.

– Не скажу. А что у папы за тайна?

– Папа влюблен в тетю Юко. Поэтому в этот день он всегда наряжается и берет меня с собой в парк.

– Каждую третью субботу месяца, да?

– Да. Третья суббота месяца – особый день. Я называю его парковым.

– И давно так?

– Э-э, с начала лета.

– А почему папа берет тебя с собой?

– Ну, как объяснить. Я же… не Кюпи-тян…[69]69
  Кюпи-тян – название популярной среди японских детей куклы. Резиновые пупсы разных размеров с едва заметными крылышками на спине.


[Закрыть] а… Ну кто соединяет мужчину и женщину…