Текст книги "Зонтик для террориста"

Кувано поднял глаза на меня и тут же отвел взгляд в сторону. Он подошел к окну. Посмотрел на ясный, солнечный пейзаж. Маленькая черная спина. В ней не чувствовалось ничего неестественного, включая движения рук. Действительно, протез у него был сделан отменно.

Я сказал ему в спину:

– Она знала?

– Может, и знала. Но не говорила об этом, хотя, наверное, догадывалась. По крайней мере, это ясно из ее стихотворения.

– А зачем ты убил ее?

– Разумеется, причина в тебе, – тихо ответил Кувано, стоя ко мне спиной.

– Сказать тебе правду? – Кувано обернулся.

На фоне ярких солнечных лучей его лицо превратилось в черную тень. Контраст между светом и тенью, точно как в танка Юко.

– Впервые я был очарован ею не во время нашей встречи в Нью-Йорке, а задолго до этого, с тех времен, когда мы занимались студенческой борьбой и сидели в осаде в восьмом корпусе. Но она уже в те годы думала о тебе. Я заметил это в разгар борьбы. Я завидовал тебе. Конечно, из-за нее, но и не только. Ты подавлял меня в различных смыслах. Но ты был беспечен. Вот уж действительно без царя в голове. Но тебя нельзя было назвать тупым и ограниченным. Свободен и беспечен, как дерево, одиноко стоящее посреди весеннего поля. Лучше объяснить не получается, но я так чувствовал. Победителей нет. Об этом знали немногие. И она одна из них. Вот почему ее тянуло к тебе. А ты меня подавлял. Тебе самому, наверное, и в голову это не приходило. Но так было всегда. И когда ты стал заниматься боксом. У меня никогда бы не получилось ничего похожего. Я говорю сейчас не о физических способностях. Борьба закончилась, а ты был полон сил. Я завидовал тебе. Всякий раз, когда ты участвовал в поединке, я завидовал тебе так сильно, что казалось, сойду с ума. Но что еще хуже, я стыдился своей зависти. Я так часто мечтал стать бессовестным наглецом. У меня получилось всего один раз. Я стал настоящим негодяем, который ничего не стыдился. Однажды я пришел к тебе, но тебя не было дома, она оставалась одна. И тогда мне удалось превратиться в подонка. Сначала она сопротивлялась, а потом легла как мертвая. Никогда больше я не испытывал к себе такой ненависти, как в тот день. В ее оправдание могу сказать: она ушла из твоего дома из-за того случая. Она была чистой девушкой. И именно поэтому приняла решение больше никогда с тобой не встречаться. Она не хотела разрушать образ друга, который ты хранил.

Я молчал. На мгновение мысли в моей голове остановились, а потом перед глазами одновременно пронеслись все картины прошлого. Дни студенческой борьбы. Время, которое мы проводили втроем. Все эти картины болью отзывались в сердце. Боль, резкая, как от яркого света, слепящего глаза, и тягучая, как щемящее воспоминание. Месяцы, годы утекали, подобно водным потокам. Двадцать с лишним лет, вслед за моим невежеством.

– Может статься, что… – Я запнулся. – Может статься, что ты сделал тогда бомбу, только чтобы посоперничать со мной?

– Вообще-то я и сам толком не знаю, для чего я это сделал. Но скорее всего именно поэтому. Наверное, я хотел победить тебя, сделав самую опасную вещь и обладая ею. Думаю, меня посещали именно такие мысли. Звучит весьма безответственно, но что поделаешь. Я слабак. А всякие штуковины, цель которых – разрушить и уничтожить, придуманы для слабых. Есть и такая точка зрения.

Наступила пауза. Я стал прислушиваться к тишине.

Он снова заговорил:

– Да, я прослушивал телефонные. переговоры ее дочери. И это я украл танка. Но не для того, чтобы спрятать их от тебя. Мне самому хотелось почитать. Стихотворения, о котором ты сказал, в той рукописи не было. Многие из стихов посвящены тебе, любовная лирика… Вернемся в Нью-Йорк. Когда мы встретились с Юко вдали от родины, я вновь был очарован ею. А ее, наверное, излечило время. Или жизнь за границей повлияла. По крайней мере, встреча со мной не была для нее неприятной. Мы стали часто видеться. Она испытывала ко мне ностальгические чувства, не более. Так и не смогла забыть тебя. В разговорах мы всегда возвращались к воспоминаниям о конце шестидесятых. И всегда говорили о тебе. Тогда я впервые понял, что потерял всякую надежду, и пребывал в отчаянии. Ты знаешь, когда приходит отчаяние? Когда сталкиваешься с реальностью этого мира, которую нельзя изменить. У меня еще оставалась надежда, когда я стоял в электрическом ящике. Надежда на то, что когда-нибудь я оттуда выберусь. Но на этот раз все было кончено. Она делала вид, что не замечает, но, наверное, тоже знала об этом. И она сказала мне: «Прощай». Когда погиб ее муж. Точнее, когда, я его убил. До тех пор у нее и в мыслях не было уехать обратно в Японию. Да, надо мной можно посмеяться. Прошло время. Много времени. В позапрошлом году я вернулся сюда. Другим человеком, не имевшим ничего общего с прежним мною. Я теперь другой человек с паспортом на имя Канелла. Ты, наверное, можешь догадаться, что я сделал, как только оказался в Японии?

Я долго смотрел на Кувано. Он все еще оставался черной тенью на фоне ослепляющего света. Наконец я сказал:

– Могу догадаться. Ты отмотал назад все эти двадцать с лишним лет. Будто сложил их в коробку с игрушками. А для этого ты разыскал разных людей. Юко. Тэцу Миядзаку. Меня. Так?

Голова в тени кивнула. Я спросил жестко:

– Но почему ты убил Юко?

– Так и не понял? То, что нельзя вернуть, следует разрушить. Так-то. Вот каким человеком я стал. Я изменился.

Я смотрел на Кувано. Лицо его не выражало ничего определенного. Вероятно, у него не было другого выхода.

Он продолжил:

– Разумеется, я хотел отомстить Миядзаке. Поэтому я на самом деле был изумлен, когда узнал, что раз в месяц они оказываются в одном и том же месте. Объекты разрушения и мести собрались в одной точке. Поняв это, я придумал свой план, он снизошел на меня, будто божественное откровение. Я говорил тебе, что мой тесть – влиятельный человек. Сейчас он занимает пост главы Министерства внутренних дел. Поэтому меня знают в японском посольстве его страны. Раздобыть военную взрывчатку оказалось проще простого. Я воспользовался дипломатической неприкосновенностью.

– Ты рассказывал Юко о том, как пользовался этой взрывчаткой.

– Да. Когда я рассказывал ей об этом в Нью-Йорке, она слушала меня с неиссякаемым интересом. Будто историю из далеких миров. Наверняка она не представляла ее в реальности. Я рассказал ей и об электрическом ящике, и о Миядзаке. И о том, что случилось в семьдесят первом году. Может, мне просто хотелось с помощью этих откровенных историй привлечь ее внимание к себе. Только ничего не получилось. Но из-за них она догадалась. Когда она была в парке вместе с Миядзакой, я специально сделал так, чтобы она меня увидела. Она взглянула на сумку, которая лежала неподалеку, и тут же поняла, что я задумал. Отпихнула дочку Миядзаки к цветнику. В это мгновение я нажал кнопку дистанционного управления. Площадь имела конусообразную форму. Так что я был в безопасности.

– Но ты просчитался.

– Да. Я совершил две ошибки. Первая моя ошибка – Нисио. Когда ты сейчас говорил о свидетеле взрыва, ты имел в виду дочку Миядзаки, да? Нисио должен был ее убить. Или, по крайней мере, увести с этого места. А он грохнулся в обморок: не ожидал увидеть столь страшной картины. Короче, мне попалась паршивая овца. Вторая моя ошибка – твой знакомый бомж. Я и представить себе не мог, что он знает старика. Ну и ты еще. Разнюхал все похлеще полицейских. Но представь, какой анекдот. Этот Миядзака был влюблен в нее. Так же, как кое-кто еще.

– Жертвами взрыва оказалось множество ни в чем не повинных людей. Ты и это назовешь анекдотом?

Кувано рассмеялся. Сначала тихонько. Постепенно он стал смеяться все громче и громче, и вскоре в его смехе появились истеричные повизгивания.

– Просто я действовал на южноамериканский манер. У нас особые методы. Ты слышал о взрыве «боинга» авиакомпании «Авианка» в восемьдесят девятом году? А как ты думаешь, почему его взорвали? Люди Медельина уничтожили стукача, который летел в самолете. Погибли свыше ста человек, не имевших к нему никакого отношения. Но это обычный метод для Южной Америки. Мы считаем его абсолютно нормальным.

– Только не мы, а ты. Ты даже не смог стать настоящим террористом. Превратился в жалкого убийцу.

Истерика Кувано набирала обороты.

– Нет, не только. Разве рядом с двумя жертвами не было еще одного человека?

– Ты обо мне?

– Да. Еще одно случайное совпадение, необходимое, чтобы начать игру.

– Игру?

– Я же сказал. Раньше ты уничтожал и подавлял меня. Поэтому я был очень рад узнать, что ты полюбил выпивать в парке. Теперь мы могли сыграть на равных. Вот какой у меня созрел план.

Он закончил говорить, и внезапно прекратился его дерганый смех. Наступила тишина. Стало так тихо, что делалось не по себе. Я стоял не шевелясь. Только ощущал дрожь в похолодевшем теле.

– Ты хочешь сказать, что все, происшедшее до сих пор, – игра? Ты убил старика по имени Гэндзо Кавахара, выдав его за себя. Оставил на месте взрыва свою руку. Попросил Нисио подойти и заговорить со мной в парке. Позвонил с доносом в полицию. Ночью меня избили бойцы клана Эгути. Когда я ехал с Асаи в машине, на нас напали парни на мотоцикле. То ли угрожали, то ли насмехались. Так ты пытался вызвать во мне панику. И ты хочешь сказать, что все это – часть игры? Да?

Он отвернулся. Теперь его лицо можно было разглядеть, хотя и нечетко. Но оно утратило выражение, став непроницаемым.

– Да. Именно так. Но, похоже, я опять проиграл. Я донес на тебя в полицию, а ты все равно вышел сухим из воды. Тебя не сломили угрозы, сколько на тебя ни дави, ты остаешься таким же парнем без царя в голове, как и прежде. При этом знаешь, в каком направлении двигаться. Даже двадцать с лишним лет не смогли тебя изменить. Я очень четко это понял, когда мне доложили, что ты пришел сюда. Короче, судьба у меня такая – вечно тебе проигрывать.

Внезапно во мне будто что-то вскипело. Я поднял руку, в которой держал пистолет.

– Значит, теперь ты проиграешь мне окончательно и. бесповоротно.

Я направил пистолет на Кувано. Рука прямая, дрожи нет. Я взвел курок. Цель – черная тень Кувано. На его лице не дрогнул ни один мускул. Все то же бесстрастное выражение. Дошел до своей точки кипения? Значит, не за горами и тот миг, который полностью изменит меня? Миг, когда я нажму на курок. Я думал об этом, держа пистолет и не меняя прежней позы. Я стоял не шевелясь. Сколько времени прошло, не знаю. Наконец дуло стало дрожать. И тогда он сказал:

– Ты не сможешь в меня выстрелить.

Его слова встряхнули меня. Я обхватил левой рукой запястье правой, чтобы избавиться от дрожи. Напряг палец. Медленно, так, чтобы с силой нажать на курок.

Эхом разнесся выстрел.

20

Ваза, стоявшая на столе, разлетелась вдребезги. Белые лепестки космей медленно парили в воздухе. Мы с Кувано одновременно посмотрели в сторону, откуда прозвучал выстрел. Дверь справа была открыта. Там стоял мужчина. В руке он держал пистолет. Асаи.

– Извините, что вмешался. Но тебе, приятель, не пристало быть убийцей, – сказал Асаи и ухмыльнулся, заметив, как я смотрю на его руку. – Пистолет? А я не говорил, что у меня только один.

– Как ты догадался, что я здесь? – спросил я.

– Сегодня рано утром мне позвонила твоя девчонка. Сказала, что ты пропал. Но в ее компьютере есть система резервного сохранения. Позволяет воспроизвести, что последним смотрели в Сети. Так она нашла адрес этой компании. И потом, ты одолжил у меня пиджак, а мест, куда требуется пойти в пиджаке, не так много. А если вспомнить, о чем мы говорили с тобой вчера, то и ребенок догадается. Я сразу сюда примчался. Ты ведь звонил мне из телефона-автомата перед этим зданием. А я в то время стоял на противоположной стороне дороги. Говорил по мобильнику, наблюдая за тобой.

Не удержавшись, я вздохнул. Моя рука, сжимавшая пистолет, безвольно опустилась.

Кувано сказал, будто его радовала сложившаяся ситуация:

– Ты якудза по имени Асаи?

– Да. – Асаи повернулся к нему. – Нехорошо получилось, но я подслушал ваш разговор. Могу быть свидетелем. Кстати, есть и еще один. Твоя правая рука. Шутка. Я о Мотидзуки. Это бесплатное приложение болталось перед зданием фирмы с самого утра. Я отловил его около входа за два часа до того, как появился Симамура, то есть Кикути. Завел его за здание и вытряс из него всю правду. Конечно, у меня были и личные счеты. Необходимо было покончить с этим делом. – Он посмотрел на меня. – Он рассказал и про Тацумуру, о котором ты мне говорил. Действительно, он убил его. Выложил, как инсценировал ДТП. Боялся, что одними угрозами не обойтись. В общем, он оказался слабаком. Деньги превратили его в верного пса того, кому он раньше хотел отомстить. Я даже дал ему еще один шанс, напрасное усилие.

– Как ты вошел сюда? – спросил Кувано.

– На этом кабинете висела табличка «Начальник отдела планирования». Мой спутник под дулом пистолета, который я держал в кармане пальто, сопроводил меня сюда. Ужасно избитый способ. Твой верный пес сейчас здесь. Валяется на полу, не в силах пошевелиться. В моем ударе правой еще осталась сила.

Кувано посмотрел на меня. Его глаза опять смеялись:

– Я смотрю, у тебя весьма оригинальные друзья.

– Похоже, что так.

– Вы, конечно, можете издеваться над другими, мистер Канелла, но я бы на вашем месте побеспокоился о собственной шкуре. Сюда скоро нагрянут копы, – сказал Асаи и посмотрел на меня: – Пошли. Оставь полиции разбираться с этим типом.

– А полицию вызвал ты?

– Нет, твоя подружка. Перед тем как ты вошел сюда, она снова позвонила мне на мобильный. Вся в растрепанных чувствах. Переживала, как бы ты не попал в беду. Я ей и присоветовал: через час вызывай полицию. Час как раз прошел.

Я посмотрел на Кувано. Теперь он улыбался безмятежно. В его выражении лица даже почему-то чувствовалась глубокая умиротворенность.

– Послушай, Кикути, – позвал он меня. – Неловко сейчас просить тебя, но все-таки…

– Ты о чем?

– Не одолжишь мне свой пистолет?

– Для чего?

– Ты когда-то сказал: игра закончена. Переигрываем заново. Но вот сейчас игра действительно закончена. Я больше не собираюсь иметь дела с полицией и властями.

Асаи хотел было что-то сказать, но Кувано остановил его.

– Это невозможно, – сказал я. – Он мне не принадлежит.

– Тогда позволь мне рассказать тебе одну историю. Когда ты пришел сюда, я знал, что проиграю. Я признал свое поражение. И тогда мне захотелось рассказать тебе обо всем. Об одном только я забыл.

– О чем?

– О том, почему я прослушивал телефон Токо Мацуситы.

– И почему ты мне не сказал?

– Токо – моя дочь.

Я молча посмотрел на него. Кувано продолжил тихим голосом:

– Семьдесят первый год. В тот день, когда я позвонил тебе и предложил покататься на машине, я встретился с Юко. В последний раз перед тем, как мы увиделись вновь в Америке. Ты, наверное, знаешь, что вскоре после этого она вышла замуж. Я узнал правду от нее самой в Нью-Йорке. Ты мне веришь?

Я долго смотрел на него, не отводя взгляда. Его глаза светились странным светом. Будто он отказался от всего и все готов был принять. Я смотрел и смотрел на него. Очень долго. И наконец понял. Он ждал подобной развязки. Называя это игрой, он заманил меня сюда. Иначе человек с таким тонким умом никогда бы не использовал военную взрывчатку. Он применил бы обычную взрывчатку экстремистов. И никогда не оставил бы отпечатков пальцев Гэндзо Кавахары. Не стал бы пользоваться услугами клана Эгути и не устраивал бы с их помощью таких грубых наездов. Не вернулся бы в фирму, где работал когда-то. Он стремился именно к такой развязке.

– Не верю, – ответил я. – Но я тоже постарел. Если я кое-что у тебя забуду, наверное, вряд ли навлеку на себя гнев.

Чувствуя на себе взгляд Асаи, я осторожно положил пистолет на стол. Асаи ничего не сказал. Кувано вновь улыбнулся. Улыбка, полная глубокого умиротворения.

– Спасибо. Я рад, что встретился с тобой напоследок.

– А я не хотел с тобой встречаться. Не хотел видеть, как ты изменился. Не хотел смотреть на того, кто перестал быть человеком.

– Значит, это судьба. Судьба нашего поколения, посвятившего себя борьбе.

– Мы жили не поколением, а каждый сам по себе. Тебе это должно быть прекрасно известно.

Я повернулся к нему спиной. Асаи молча пошел за мной. Мы вышли в коридор, я тихо закрыл тяжелую дверь. До нас тотчас донесся звук. Короткий, сухой, он даже не оставил эха.

Мы шли с Асаи молча. Когда лифт поехал, он пробормотал:

– Электрический ящик.

– Да.

– Несчастная судьба, и у него тоже.

– Вот уж и не думал, что бывает такое, самоубийство влюбленных не по собственной воле…

Я перебил его:

– У меня к тебе одна просьба.

– Я знаю. Понимаю, что нужно молчать.

Лифт остановился на первом этаже, открылись двери. Передо мной стояла Токо. Внезапно она заорала:

– Идиот!

Я пригляделся: ее глаза полны слез. Они стекали по щекам, словно тяжелая жидкость. Я смотрел на нее. Черты лица, как у Юко. А выражение… Напоминало мне кого-то.

– Почему ты ушел, не предупредив меня?

– Ты спала крепким сном. Не хотел тебя будить.

– И вовсе я не спала. Слышала, как ты неумело копаешься в компьютере. А потом взял и сбежал тихо, словно мышь.

Тут вмешался Асаи:

– Да ему хоть кол на голове теши. Он и не знает, что дам нужно приветствовать по утрам.

– Надеюсь, ты не совершил никакого криминала?

Я хотел было ответить, но тут в здание ворвалась группа полицейских. Внезапно они замерли, наверное, заметили пистолет в руках Асаи. Окружили нас на расстоянии и, похоже, медлили с решением. Прошло немного времени, и послышался чей-то приказ. Все одинаковым жестом схватились за кобуру. Грустно улыбаясь, Асаи бросил пистолет. Он с грохотом ударился о пол, и когда он упал, Асаи посмотрел на меня:

– Ну что, пошли?

– Угу.

– Куда это вы собрались?

– Детка, не стоит беспокоиться. Его не будут обвинять и тащить в суд.

– Ну что ж…

Мы с Асаи пошли к полицейским.

За спиной раздался голос:

– Я буду ждать. Я теперь очень хорошо понимаю, за что мама полюбила тебя.

Асаи посмотрел на меня и ухмыльнулся:

– Можно тебя предупредить?

– Валяй.

– Надо бы тебе быть поделикатнее с чувствами молоденьких девушек.

Времени на ответ не было. Мы оказались в водовороте яростных воплей полицейских. В запястья впились наручники. Я услышал голос Асаи:

– Все пистолеты были у меня. Не забудь.

В это мгновение я заметил мужика под пятьдесят, который шел к нам, рассекая толпу полицейских. Он обратился ко мне. Таким голосом, будто собирался поговорить о погоде:

– Похоже, мы доставили тебе кучу неприятностей, а, Кикути?

– Да не то чтобы. А ты кто такой?

– Синто, первый отдел расследований. В общих чертах мне все рассказала по телефону девушка, пока я ехал на машине. Нисио арестован. В клане Эгути сейчас идет обыск. Вырвем все с корнем. Мы к этому еще вчера готовились.

– А в чем меня обвиняют?

– Нанесение телесных повреждений, нарушение закона о ношении оружия и мошенничество. И как у тебя наглости хватило пользоваться моим именем?

Ну а остальное зависит от сегодняшних событий. Не настолько уж мы не осведомлены в сложившейся ситуации. Мы следили за Нисио. Нашей целью был, разумеется, Мотидзуки. Но мы не собираемся сваливать всю вину на него. Он мелкая сошка. А вот тот, кто донес на тебя… Когда мы пришли с обыском в твою квартиру, у нас, естественно, возникли сомнения. Мы записали его голос на случай, если кто-то возьмет на себя ответственность за взрыв. На месте взрыва мы нашли немного наркотиков и стали расспрашивать ваших друзей по студенческим временам. Так у нас сложилась примерная картина.

– И, зная все это, вы продолжали меня разыскивать? Чистыми методами вы пользуетесь, ничего не скажешь.

– Не тебе об этом говорить. Дело очень запутанное. Но благодаря тебе мы все-таки приплыли к нужному берегу. Значит, он был жив.

– Если вы о нем, то он снова умер. Можете добавить к списку моих обвинений доведение до самоубийства.

– Вот как?

Ко мне подошел один из полицейских. Синто строго сказал ему:

– Наручников достаточно. Цепи прикреплять не надо.

Перед зданием стояло около десяти патрульных машин. Нас с Асаи рассадили в две стоявших впереди. Запихали на задние сиденья, по обеим сторонам уселись молодые полицейские, и машина тронулась. Они сидели молча. Я вспоминал слова Кувано, одно за другим. Требуется время, чтобы все разложить по полочкам. Но на это мне вряд ли потребуется двадцать с лишним лет. Я вспомнил об электрическом ящике. Тряхнул головой, отгоняя от себя эти воспоминания. И подумал о Юко. О Юко в тот день. Знала ли она, что я нахожусь в то мгновение в парке, рядом с ней? Неизвестно. И мы никогда об этом не узнаем. Я вспомнил танка, которую написала Юко. Нью-Йорк. Улицы, залитые ослепительным солнцем. Кувано и Юко вдвоем идут по мирной летней улице. Под жаркими солнечными лучами Кувано, словно ребенок, вертит зонтик. Он смеется.

– О чем ты задумался? – спросил меня один из полицейских.

Я помолчал некоторое время, а потом услышал собственное бормотание:

– Сегодня я потерял друга.

На миг мне почудилось, будто за окном показались белые космеи. Но они тут же исчезли вдали.