Текст книги "Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб"

Сама система подготовки жизнеспособна и проверена историческим опытом самого Израиля. На базовом уровне предпочтение отдается темповым методам стрельбы на поражение и индивидуальной технике работы. Технический арсенал взаимодействия, как таковой, практически не отрабатывается до тех пор, пока инструктора не определят, что технические элементы усвоены каждым курсантом и правила техники безопасности, заложенные в систему, также достаточно усвоены. Система тренинга жесткая и жестокая, не допускающая сомнений в ее правильности или каких-либо колебаний. Как охарактеризовал ее один из тех, кто внедряет эту систему в жизнь: «Сотрудник не имеет права на размышление во время работы. Иначе выбор методики приведет к потере времени, а значит, и жизни».

Мы движемся как бы по конвейеру, который готовит специалистов различного класса, от уровня бытового ширпотреба до эксклюзивного заказа.

В течение всего времени общения меня не покидает двойственное чувство по отношению к своим партнерам. В этом чувстве смешиваются и уважение к уровню профессионализма на стратегическом уровне и на уровне тактических вариантов, и видение комплексного модельного подхода к рассмотрению многих глобальных проблем, и в то же время по-детски примитивные варианты технического исполнения и совершенная глухость ко всему, что хоть мало-мальски отличается от разработанных заготовок.

Уверенность в собственной непогрешимости и нотки абсолютного превосходства сквозили буквально во всем, что нам представлялось и рассказывалось, а уж то, что не показывалось или обрубалось при демонстрации, окружалось совершенно невообразимым ореолом правды в последней инстанции. Но как же вытягивались лица не всегда гостеприимных «коллег», когда оказывалось, что в нашем арсенале есть то, что есть у них, а кроме того, есть кое-что еще, чем они, к их величайшему сожалению, сами не обладают.

Конечно, когда живешь в обществе с совершенно иными установками и правилами социального общежития, когда одно заказное убийство потрясает в полном смысле всю страну один раз в три года и не сходит со страниц печати несколько месяцев, а порой и лет, когда самым шумным ограблением серии банков является «шалость» одного из отпрысков богатого семейства, развлекающегося в стиле американских вестернов, становится понятно, что ждать адекватной оценки ситуации, в которой живем мы, бесполезно.

«Вестернизация» общества, которое старается копировать американскую модель жизни, неизбежна и неизбежно приводит к весьма печальным последствиям. Так, осенью 1994 года в Чехии, захлестнутой американизацией многих аспектов и форм общественной жизни, в том числе и в отношении подготовки полиции, дважды полицейскими были случайно застрелены на улице немецкие туристы, которые, кстати, приносят Чехии немалый доход; ее бюджет, доля туризма в котором занимает далеко не последнее место, катастрофически пошатнулся. Просто покрутить пистолет вокруг указательного пальца кажется самым важным делом для полицейского.

А в самой Америке под Рождество 1994 года серия приключений с Белым домом стала чуть ли не притчей во языцех. За короткие несколько месяцев серия проникновений за ограду резиденции президентов США росла в геометрической прогрессии, достигнув рекорда в несколько «покушений на территориальную целостность» в день! Вначале частный самолет почти врезается в здание, хороня под своими обломками неудачника-пилота, – мотивы его действий остаются невыясненными, хотя число версий в средствах массовой информации зашкаливает за все мыслимые и немыслимые рамки.

Затем начинается серия визитов бомжей, мирно и не очень мирно развлекающихся или отдыхающих на лужайках около Белого дома. И чем ближе наступление нового, 1995 года, тем чаще на лужайке появляются лица, вооруженные холодным оружием, иногда имеющие неосторожность нападать на сотрудников президентской охраны с целью обменять свое холодное оружие на их огнестрельное или с какими другими намерениями, а то и просто лица, которые любят часок-другой погулять вокруг главной елки США, установленной на лужайке перед Белым домом.

Причем прогулка вокруг елки возможна только с лежащим в кармане пистолетиком, заряженным боевыми патронами для «люгера» калибра девять миллиметров. Причем вооруженный посетитель имел неосторожность прогуливаться перед Белым домом более часа (!) при полном попустительстве службы безопасности Белого дома.

А вот совсем уже под католическое Рождество некий экспансивный гражданин, припарковав вблизи Белого дома свой «фольксваген», прокричав, что машина заминирована, бросился наутек. Совершенно опешившая охрана пребывала в столбняке около пяти минут (!) и лишь потом бросилась догонять крутого парня, оказавшегося после поимки не вполне в своем уме, в результате он был препровожден на рождественские каникулы в психиатрическую лечебницу.

В голове просто не укладываются факты, которые полностью разрушают идиллическую модель «А вот у них там…».

Память вновь возвращает меня к беседе с генералом, который не поверил поначалу информации о том уровне преступности и агрессивности, в котором пребывает сейчас одна восьмая суши, которой является Россия.

Консультации и основная часть работы были завершены и профессиональные позиции очерчены, выполнены намеченные ранее учебно-методические программы. Генерал встает и прощается. Он делает это так же, как делал в бытность свою одним из ведущих специалистов в службе безопасности. Он прощается корректно, но сухо и, выходя, уже не оборачивается, как бы прервав контакт с тем, с кем только что активно беседовал на темы разработки разнообразных моделей безопасности, теперь уже для негосударственных организаций.

Я стараюсь найти какие-то мостики, кроме профессионального интереса, к той области деятельности, которой мы занимаемся. Конечно же у нас много общего, как у всех проживающих на этой планете, но наша психология, образ мышления, образ жизни, ситуация в стране слишком отличаются от всего ненашего. Нам сложно осознать их сверхдискретность и местечковость в мышлении и образе жизни, а им вряд ли под силу осмыслить или осознать нашу широту и всеохватность в едином взмахе.

Но одно я знаю точно: нельзя быть слепым подражателем в любом из начинаний, а уж в такой области, как обеспечение безопасности, нам есть чему поучить наших иностранных коллег. Конечно, если они до этого дорастут своим сверхдискретным умом или их заставит это сделать жизнь, что более соответствует истине – по крайней мере, по моему личному опыту.

Последнее впечатление, усиливающее двойственность впечатлений от этой страны, ждет любого вылетающего из аэропорта «Бен Гурион». Служба безопасности «Эль-Аль» объясняет эту процедуру обеспечением антитеррористической безопасности, но легкий допрос продолжительностью от тридцати минут до нескольких часов ожидает каждого, кому предписано пройти в самолет. Причем характер задаваемых вопросов намного выходит за рамки той программы, которая так настойчиво предъявляется удивленным пассажирам. Конечно, каждая служба работает на своей территории так, как считает нужным работать. Аэропорт только подтвердил один из основополагающих принципов обеспечения безопасности – тотальность, но это уже совершенно другая тема.

«Боинг», сделав вираж над Тель-Авивом, отправился на север, оставляя внизу огни вечернего города – столицы государства, которое, как и все остальные, старается строго хранить свои тайны, но никогда не отказывается от подсматривания в скважину за соседями.

Рабин

Моему мужу не нужен бронежилет. Вы что, сошли с ума?…

Лея Рабин за несколько минут до покушения на ее мужа

Я уверен, что в тот день, когда родится Палестинское государство, начнется гражданская война между евреями.

Амос Оз, 1985 г.

Известие о выстрелах в Тель-Авиве прозвучало, словно раскаты грома из давно сгущавшихся туч. Материал по Израилю был уже подготовлен, и первой мыслью было расширить уже завершенную главу, продолжить литературную дискуссию с людьми, представляющими самую-самую из всех самых известных спецслужб мира. Но, как говорится, после драки кулаками не машут.

Работая в это время с сотрудниками государственных польских служб и отрабатывая с ними специальные программы в рамках определенных функциональных обязанностей, я сразу столкнулся с рядом вопросов, гипотез, версий. Но что бросалось в глаза сразу, так это недоумение и растерянность, которые сквозили в каждом вопросе. Обобщенно это можно было бы сформулировать одной фразой: «От них мы этого никак не могли ожидать!»

Шок был немалым, ведь все, кто занимается вопросами подготовки людей для специальных видов деятельности, кто сам работал или работает в специальных подразделениях своих стран, были убеждены (и небездоказательно) в практически непоколебимом авторитете и высочайшем профессионализме израильских специалистов. И вдруг как ушат холодной воды…

Я мысленно прокручивал в голове события почти годичной давности. Вспоминал дискуссии и беседы в Тель-Авиве, Иерусалиме, на тренировочных базах и в учебных центрах Израиля. Безапелляционность суждений и уверенность в обладании истиной в последней инстанции была просто абсолютной. Ни малейшего колебания или отхождения от собственной доктрины, никакого сомнения в наивысшей компетентности своего персонала. И в то же время тихий сбор новой информации для последующей адаптации, перекомпоновки ее частей, замены чужого лейбла на собственный с последующим выпуском в свет еще одного шедевра якобы чисто израильской методики.

Любая система имеет определенные и четко очерченные этапы в своем развитии. Можно проходить их медленнее или быстрее, но не учитывать их нельзя. Такая беспечность может привести к плачевным результатам. А уподобление страусу путем закапывания головы в песок может стоить этому страусу не только пучка перьев из задних частей тела, но и самой жизни.

Специалисты восхищались операцией в Энтэбе, операцией по поимке Эйхмана, операцией, последовавшей после кровавого инцидента на Олимпиаде в Мюнхене, успехами в шестидневной войне и многому-многому другому. Но то, что по плечу молодым первопроходцам и охваченным идеалистическими или (а скорее всего, не или, а и) честолюбивыми порывами молодым офицерам, становится навязчивой идеей тех же офицеров, но уже в возрасте моложавых генералов. Начинает превалировать некоторая шаблонность, повышается уровень осмысленности, а значит, уменьшается роль здорового авантюризма. Поступь становится более степенной, и неудержимый аллюр молодости постепенно переходит в размеренный шаг, из которого сложно мгновенно опять перейти в галоп.

Успокоенность и вера во всемогущество своей службы и недооценка возможного противника дорого обходятся. Особенно опасно убеждение в отсутствии диады внешних и внутренних противников. Аксиома «кроме своих, никто не предает» остается незыблемой. Враг не может предать по определению, потому что это враг. А предать может только свой, находящийся внутри, в ближнем окружении, доверенный, наделенный определенными полномочиями. В свое время мои собеседники кичились тем, что почти 98 % всех террористических актов в Израиле раскрывается в момент подготовки, а остальные практически полностью пресекаются на этапе реализации.

Но вот свершилось очередное убийство. С точки зрения жителя России середины девяностых годов XX века, привыкшего к спискам убитых на страницах газет, это не более чем обычный теракт, только предпринятый в отношении представителя другой страны. С точки же зрения Израиля, где одно заказное убийство не перестает будоражить страну по два-три года, и с точки зрения мирового сообщества, ищущего мира и выгоды для своих интересов в регионе Ближнего Востока, это одна из величайших трагедий, способная изменить расстановку политических сил в регионе.

Мозаика мнений и фактов разбросана, словно горсть изумрудов на столе гадателя. Что ж, не будем закрывать глаза на мозаичность ситуации и попробуем поймать отблески единого Солнца на гранях различных драгоценных камней. Истины мы наверняка не постигнем, но ее предпосылки кроются в нас самих, в человеках, а значит, и начать надо с «героя» этих трагичных событий.

Ицхак Рабин был сабра, что означает – уроженец Израиля. Во время Второй мировой войны он воевал в составе Еврейского легиона, затем сражался против британской армии, будучи членом Пальмах – одного из ответвлений сионистского движения, ставшего впоследствии ядром будущей армии Израиля. В двадцать шесть лет полковник Рабин был самым молодым офицером в армии Израиля, а в тридцать два он был уже генералом. В сорок пять лет ушел в отставку, как того требовал закон, и был отправлен послом в Вашингтон. Пройдя все войны середины XX века, Рабин так характеризовал свой путь: «Двадцать семь лет я был солдатом. Я сражался так долго, поскольку полагал, что невозможно поступить иначе». В 1973 году, пятьдесяти одного года от роду, Рабин пришел на смену Голде Меир, возглавив лейбористское движение. Он прошел путь от солдата до министра обороны и от рядового политика до премьер-министра и человека с мировым именем. Им так долго восхищались в его родном Израиле, что возненавидели в один момент.

Война Израиля с соседями стала делом совершенно обычным. Люди знали, что рядом живут враги и что с ними надо бороться, расширяя свое жизненное пространство и уменьшая жизненное пространство врагов. Когда кто-то приходит в ресторан или бар с автоматической винтовкой «галил» или М-16, все окружающие знают, что это поселенец с оккупированных территорий. Ситуация эта стала настолько обыденной, что изощренная израильская дипломатия даже не удосужилась придумать ей более интеллигентное или более закамуфлированное название. И в международном языке так и осталось словосочетание оккупированные территории. И вдруг проведение сверхсекретных переговоров о подписании мирного договора в нейтральной Норвегии. И с кем? С Ясиром Арафатом! И о чем? О предоставлении Палестине автономии! Для жителей Израиля это было пострашнее библейского Страшного суда. Все переворачивалось с ног на голову. Истины, которые вдалбливались в головы с детского возраста, рассыпались, как карточные домики на ветру.

Ергон Хольст, министр иностранных дел Норвегии, привез в Тель-Авив мирный договор, подписанный Ясиром Арафатом. В реальность этого события мало верили даже те, кто принимал участие в сверхсекретных переговорах в Осло. Даже вездесущий Дядя Сэм не был поставлен в известность и, когда Шимон Перес привез документы Уоррену Кристоферу и Биллу Клинтону, те вначале не поверили в реальность происшедшего, а когда наконец Клинтон убедился в реальности свершившегося факта, он сказал: «Хорошо, теперь ваша задача – это общественное мнение вашей страны». Сентябрь 1993 года был для Израиля поистине шоковым.

И вот тут возникла пустота, которой так не любит и не терпит природа. На публичном заседании с участием правого крыла парламента, Ликуда, на сцену была выброшен фотомонтаж с изображением Рабина в форме офицера СС, а на стенах домов вдруг появились надписи: «Смерть предателю Рабину».

Природа не выносит резких мутаций. Человек, который треть века был активным ястребом, не может в момент превратиться в голубя. Это невозможно как для этого человека, так и для тех, ради кого он пошел на этот смертельно рискованный шаг.

Более трех тысячелетий длится противостояние арабов и евреев, которых история (читай – судьба) столкнула лбами в изнуренном зноем пустынном регионе с несколькими живительными оазисами. Более трех тысячелетий идет незримая и зримая война, которая приобрела за последние полвека особо ожесточенный характер в процессе борьбы Израиля за становление, признание и свою независимость во враждебном окружении. В этот период специальные службы Израиля вынуждены были постоянно преодолевать все новые и новые трудности. Молодые, агрессивные, постоянно конкурирующие как с противником, так и друг с другом структуры постоянно совершенствовались и развивали весь имеющийся в их распоряжении арсенал, создавали новые, часто уникальные прецеденты в практике специальных операций. По-видимому, постоянные успехи в военном деле, поддержка политики страны сильными мира сего, мощные материальные вливания и потрясающая реклама, осуществляемая всеми доступными и недоступными методами, дали свой результат. Авторитет службы стал просто фантастически популярен.

Короткая пауза на очередном европейском курсе для спецполиции

Как признался впоследствии один из организаторов величайшего в истории Израиля митинга мира: «Четвертого ноября был достигнут успех на мирной встрече. Затем в одно мгновение наше счастье сменилось трагедией. После этого снимка Рабина в форме СС, после того как сеятели гнева пригвоздили его к позорному столбу, я был встревожен. Нам дали 750 полицейских, 250 охранников, 60 отборных стрелков для слежения за всеми крышами, три вертолета. Ко всему этому – группы представителей службы безопасности, которые должны постоянно охранять Рабина и Переса. Все было настолько хорошо запланировано, что каждая машина, въезжающая на площадь, должна была быть помечена специальным значком. Меня подбадривала мифическая мощь спецслужб Израиля».

Мы все создаем для себя мифы и стараемся жить среди них, принимая их за реальность. Столь мощное развитие служб, столь многочисленные успехи и единичные провалы, столь сильная полутеневая ангажированность всемогущества, причем все это фактически при жизни одного поколения, создают уникальный прецедент. Но именно это и усыпляет руководство этих самых служб, которые еще не забыли себя молодыми, смелыми, решительными, готовыми на все. И вот полный провал.

Обнявшись с Шимоном Пересом в 22 часа 4 ноября 1995 года, Ицхак Рабин спускается с трибуны по лестнице, ведущей к охраняемой службой безопасности (!) стоянке автомобилей. Напомним, что это внутренняя, особо охраняемая литерная зона! Камера бесстрастно фиксирует полное отсутствие необходимых условий безопасного продвижения охраняемого лица. Причем это происходит в зоне, в которой категорически запрещено пребывание посторонних лиц. Сам автомобиль Рабина также был окружен сотрудниками охраны из числа офицеров безопасности.

Тренировки скандинавского спецназа

Игаль Амир, студент религиозного университета Бар-Илана, изучающий философию, выдав себя за водителя машины Рабина, спокойно (!) проследовал через все посты и расположился у самого автомобиля премьер-министра. Секретная служба, обеспечивавшая безопасность, позволила (!) Амиру спокойно находиться в закрытой и охраняемой зоне, беседуя с другими сотрудниками службы безопасности. В тот момент, когда премьер-министр с супругой и сотрудниками личной охраны приблизился к машине, Игаль Амир бросился к Рабину сзади и несколько сбоку и почти в упор с расстояния менее метра трижды выстрелил из «беретты», которую за три часа до этого зарядил у себя дома. Три пули типа дум-дум, изготовленные накануне братом Амира, поразили Рабина в брюшную полость, грудь и позвоночник с поражением спинного мозга. Семидесятитрехлетний Рабин пренебрегал бронежилетом, полагая, что это является совершенно излишней мерой безопасности.

В 1981 году убит Анвар эль-Садат, его преемник Хосни Mубарак уцелел во время восьми покушений на него. На короля Иордании Хусейна покушались десять раз, а его дед был убит в Иерусалиме палестинскими экстремистами. Количество покушений на Фиделя Кастро или Ясира Арафата давно уже перевалило за числа, порядок которых делает бессмысленным дальнейший подсчет очередных акций.

Амир совершенно равнодушно воспринял все виды насилия, которые обрушила на него секретная служба полиции, которая, тем не менее, затолкав его в автомобиль и увезя от угрожающе застывшей толпы, готовой в следующее мгновение растерзать того, кто поразил одного из их кумиров, спасла ему жизнь. Амир был спокоен и откровенен. «Я действовал по велению Господа, – заявил он следователям. – Уже два раза я пытался сделать это, и оба раза неудачно. Теперь я доволен», – вздохнув, добавил Амир, не менее года живший идеей отмщения.

«Убить Рабина было моим священным долгом, – сообщил Игаль Амир судье. – Я убил Рабина потому, что он хотел отдать нашу страну арабам…»

В личной библиотеке убийцы полиция нашла большое количество газетных вырезок о Рабине, книгу, прославляющую Баруха Гольдштейна, который в феврале 1994 года убил тридцать пять мусульман во время пятничной молитвы в мечети в Хевроне. На полке рядом стоял триллер «Шакал», описывающий один из заговоров против президента Франции генерала де Голля.

Когда сто двадцать (!) генералов в отставке объединяются в ассоциацию «Генералы за мир и безопасность» и начинают, как студенты университетов, митинговать, сидя на тротуаре вдоль улицы и расхаживая с плакатами в поддержку мира, когда люди, возглавлявшие секретные службы и боевые ударные части и принимавшие участие в молниеносных, но далеко не бескровных акциях, вдруг становятся приверженцами мира, – что это может означать? Самопожертвование ради высших государственных интересов или запоздалое пацифистское прозрение? Ну а если ортодоксальные ястребы в один день становятся голубями мира? Может ли такое быть? Оказывается, может. Но удар был нанесен не по роте генералов в отставке, а по их идеологическому вождю и стратегу. Причем нанесение этого удара было выполнено в одной из классических форм – со спины и почти в упор.

Службы, в мифическую мощь которых так верили люди, доверявшие им свою жизнь и судьбу своей страны, оказались несостоятельными. Исполнитель не только не был выявлен на этапе подготовки, что действительно является крайне сложным и находится на грани возможного, ему позволили свободно проникнуть в охраняемую зону, занять там выгодное для атаки место, да еще и «закамуфлироваться» под водителя своей жертвы. Остальное было делом предрешенным, и спасти Рабина мог только Его Величество Случай. Вспоминая покушение на президента Рейгана, можно еще раз подчеркнуть, что тогда покушавшийся выпустил шесть пуль менее чем за полторы секунды, стреляя с расстояния в несколько метров. При этом были ранены президент и несколько человек из его окружения и охраны.

Императорский дворец. Пекин

Поэтому при стрельбе с расстояния около метра в неприкрытого охраной Рабина шансов выжить у последнего практически не было. Наличие бронежилета оставляло шансы на выживание после полученных ранений. Но, но, но… И количество этих «но» возрастает с каждым ответом на любой заданный вопрос.

Никто, пожалуй, до конца однозначно не сможет определить то, что произошло в Тель-Авиве на площади Царей 4 ноября 1995 года. Убийство, исполненное религиозным сионистским фанатиком, убийство, которое было частью сложного и тщательно спланированного заговора, организованного движением «Ках» посредством «Боевой еврейской организации», члены которой на следующий после покушения день с видом победителей продефилировали по городу. Что же это было? Наверное, нас ждет сценарий не хуже того, что тридцать два года назад разыгрался в городе Даллас в США. Мнения, версии, непредсказуемые и предсказуемые события завертятся в извечном водовороте времени, смазывая реалии бытия.

Мир полярен, сложен, неоднозначен в восприятии и порой непостижим в своей тотальной непредсказуемости. И если все это накладывается на быстрые полярные перемены в крайне опасных процессах, особенно таких, как извечная проблема войны и мира, то никто не сможет стереть пыль с осколков разбившегося зеркала, чтобы рассмотреть первозданность мироздания. Множатся вопросы, разрастаются ответы – процесс бесконечен и нескончаем…

 
Сливаясь в строчках прожитых столетий,
Мы проживаем миллионы лет,
И словно в сонме прошлых междометий,
Стараемся на всё найти ответ.
 
 
Когда-то годы были как столетья,
Когда-то мы их гнали каждый день,
И вдруг нам ясно – мы уже не дети,
И на лице уже былых сомнений тень.
 
 
Водоворотами идиллии и крови
Промчалась молодость, зовущая вперед.
И лишь воспоминанья хмурят брови
Ценой потерь и сердце больно жмет.
 
 
Мы пролетели только четверть века
Но все сменилось в вечной суете, —
Что ждать нам от простого человека,
Когда и страны вкруг тебя не те?
 
 
Лишь верим мы в самих себя и в дружбу,
В свою любовь и в чистоту идей,
Ведь человек, когда он близким нужен,
Становится радушней и добрей.
 
 
Погибший к нам обратно не вернется,
Военной правде жизнью заплатив.
Все так же сердце беспокойно бьется,
Все так же вечный свой ведя мотив.
 
 
Молитвой, очищающей от крови,
Сияют солнцем мне твои глаза!
Закончен бой! Не стоит хмурить брови,
Ведь смерть от жизни отделить нельзя.
 
 
Мы сами наши судьбы выбираем,
И сами нашим мыслям счет ведем.
Мы размышляем, любим и страдаем,
За свет идейный жизни отдаем…
 
 
Сливаясь в строчках прожитых столетий
Мы пролетаем миллионы лет,
И словно в сонме прошлых междометий,
Стараемся на всё найти ответ.
 

13.07.2007