Текст книги "Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб"

* * *

Морская яхта пришвартовалась у причала Шанхая, не вызвав никакого внимания – это происходило ежедневно, – и группа туристов, пройдя пограничный контроль, сходный с процедурой предъявления билетов в театре, сошла на берег. Все прибывшие веселились и отдыхали, гуляя по улицам города, заглядывая в маленькие лавочки и восхищаясь восточным колоритом, как маленькие дети, глазели на все, что отличало Восток от Запада, которым, как утверждал Киплинг, не суждено сойтись. Один из туристов в составе небольшой компании долго гулял по городу, путано водя своих попутчиков по улицам «незнакомого» китайского города. Когда туристы проходили один из кварталов города, раздалось несколько громких хлопков, которые вызвали у туристов некоторый спор о том, какой праздник отмечают местные жители и в честь чего стреляют из хлопушек так, как будто это почти настоящее оружие. Туристы недолго обсуждали это событие, так как наплыв впечатлений от новых встреч перекрыл один из эпизодов. На ужине никто не обратил внимания, как молодой парень из туристической группы отлучился в холл, где между киосками, торгующими различными товарами диковинного Китая, он обменялся условными знаками с одним из представителей дипкорпуса. Вести были не вполне удовлетворительными – основная часть группы, осуществлявшей переправку больших партий наркотиков и привозившей отмытые деньги, была захвачена местным подразделением по борьбе с наркомафией, но трое руководителей, в том числе и одна женщина, выскользнули из кольца окружения и ушли. Правда, пока они в городе, но где именно – неизвестно.

Турист вернулся в зал ресторана, неся несколько веселых сувениров, которые он раздал обрадованным дамам за столом, вызвав общее оживление и поймав на себе несколько благодарных взглядов. Но мысли этого человека сейчас были далеко за пределами фешенебельного отеля, в котором проходил ужин. Арнольд мысленно прочесывал город, восстанавливая в памяти места, в которых можно было сейчас обнаружить Мари. Операция, которую он организовал, использовав прикрытие секретного источника местной службы безопасности, прошла успешно для ее организаторов, но не для него. Ему нужна была сейчас та обворожительно-изящная женщина, благодаря которой погибло множество его коллег, а сам он на всю жизнь заполучил метку, правда скрытую кожей лба, но проступающую в моменты напряжения или волнения. Та операция, в которой один из помощников Мари сымитировал попытку помочь Арнольду в борьбе с двумя противниками, а затем, резко развернувшись, нанес коварный удар рукояткой точно в темя. В последний момент Арнольд успел отклонить голову, и удар пришелся вскользь в лоб примерно по границе волос. Арнольда отбросило к стойке бара, в котором происходило событие. Кровь из рассеченной раны заливала лоб и глаза, в голове стоял сплошной нарастающий гул. Уже теряя сознание, Арнольд успел выстрелить несколько раз в нападавших… Он очнулся на второй день с обезображенным и отекшим лицом. Дышать можно было только ртом, так как нос был плотно затомпонирован, повязка фиксировала сломанные кости носа, восстановленные после операции. Зашитая рана на голове нещадно саднила. Дождавшись, когда медсестра вышла из палаты, он повернул голову и спросил у дежурившего в палате сотрудника о Мари. Тот пожал плечами и как-то неуверенно объяснил, что после того, как Арнольд потерял сознание в баре, были брошены две гранаты, погибло несколько человек, тела их были обезображены взрывом. В одной из погибших вроде бы узнали Мари, но заключение экспертов еще не готово…

И вот опять Мари ускользнула. Мысли перебирали самые отдаленные уголки громадного двенадцатимиллионного города, и вдруг он вспомнил о маленьком дворике с двумя проходными подъездами недалеко от порта, прямо под боком, в каком-то километре от места стоянки корабля, на котором Арнольд прибыл в Шанхай.

Теперь важно было информировать ту агентуру, которую Арнольд мог использовать, не выходя на арену. До отплытия корабля оставалось чуть больше двух дней. Действовать надо было быстро.

Весь следующий день ушел на подготовку к операции. Все было быстро и точно рассчитано. Группа из восьми человек была собрана по линии Шена – это была резервная, но не законсервированная линия. Никто из них не знал Арнольда. Он был для них только человеком, подавшим их руководителю сигнал. Если Мари действительно здесь, а более удобного места Арнольд не мог вычислить, то группа должна была нейтрализовать охрану, если таковая есть. А у Мари всегда была слабость к нескольким сильным, решительным ребятам, правда, никого из них она и близко к себе не подпускала, а любая фривольность могла стоить смельчаку не только потенции, но и головы, причем в прямом смысле – в спецшколе эту красивую девочку слишком хорошо обучили стрельбе в голову.

…Арнольд смотрел на часы, стрелки приближались к критической отметке, пограничник у трапа безучастно смотрел на туристов, которые сходили на берег и возвращались на судно, и только отмечал перемещение туристов. Арнольд сидел с Инессой в баре и не мог понять, что же с ним происходит. Операция началась уже более двух часов назад, через тридцать – сорок минут должен начаться захват маленькой квартиры, которая была куплена у бедной китайской семьи за бесценок. Инесса категорически не хотела сегодня отпускать Арнольда на берег и под любым предлогом задерживала его. Когда же ему все-таки удалось сойти с судна, времени оставалось совсем в обрез, и, отойдя от пирса, Арнольд резко ускорил шаг, направляясь к намеченному кварталу по кратчайшему пути. Автоматически проверившись несколько раз, Арнольд не обнаружил признаков особого внимания к себе, но, подойдя к проходному двору, за которым находился заветный дом, он вдруг отчетливо услышал сухой звук выстрела, затем раздалось несколько упруго-протяжных хлопков выстрела из пистолета с глушителем. Арнольд перешел на противоположную сторону улицы, проскользнул в узкий переулок, затем проскочил на соседнюю улицу, вскочил в подошедший к остановке троллейбус, проехав две остановки, выскочил и, сев в первое попавшееся такси, назвал квартал старого города. Выйдя из маленького японского автомобильчика «мицубиси», он прошел через торговые ряды и на параллельной улице опять сел в такси и поехал к знаменитой шанхайской набережной. Здесь Арнольд, не торопясь, пошел вдоль парапета, пытаясь представить события, которые разыгрались недалеко от порта.

Подойдя к судну, Арнольд не заметил никаких признаков усиления режима, другой пограничник так же безучастно проверил паспорт туриста и сделал отметку в журнале. Арнольд быстро проскочил к себе в каюту, принял душ и до ужина не выходил на палубу. За ужином Инесса не могла понять замкнутости своего знакомого, а Арнольд, сославшись на усталость и плохое самочувствие, удалился в каюту и вечером отсутствовал и в баре, и в кают-компании.

Утром корабль отошел от причала и направился вниз по течению «Желтой реки» к водам океана…

* * *

Самолет флагмана американской гражданской авиации «Пан-Америкен» уже подлетал к парижскому аэропорту, и Арнольд усмехнулся собственным мыслям – за последние два месяца он только и делал, что перемещался из страны в страну, из одной части света в другую. Деньги, взятые из резервного тайника, давали возможность проделывать такие перелеты, но постепенно Арнольд все более четко осознавал, что решение, принятое им в барселонской гостинице, было правильным, хотя и принятым не с тем посылом. Операция по ликвидации Купца – мистера Бронса не остановилась на получении информации, переправленной с последней почтой Мигеля. Сеть, которая реализовывала все многочисленные мероприятия этого умного и изворотливого дельца, была столь обширна, что, уничтожив одно или несколько отделений, невозможно было уничтожить всю систему. Даже если мистер Бронс будет ликвидирован или умрет своей смертью, обязательно найдутся несколько преемников, и после более или менее продолжительной борьбы за власть кто-то из них продолжит дело их патрона. Но сейчас Арнольду надо было разрушить ядро боевой организации Купца, разрушить ту структуру, в которой действовала Мари – женщина, в которую Арнольд когда-то был влюблен и питал к ней самые нежные чувства. Но что-то заставило ее начать сотрудничество с Купцом, причем в компании с самим Кардье – кадровым сотрудником спецслужб, купленным или пойманным на компромате Купцом, который смог найти слабое звено в позиции француза. Но Мари! Теперь на ее руках было достаточно крови, и эта кровь не давала Арнольду покоя. Ему не трудно было понять, почему Шеф так долго молчал и не давал ему информации по связи Мари с Кардье и с Купцом – информация имеет несколько особенностей, и одна из них заключается в скоропортящейся структуре информации, вынутой из тонкой оболочки молчания. Как древняя мумия, вынутая из своего саркофага и развернутая, быстро чернеет на открытом воздухе, так и информация, не вовремя произведенная на свет, способна быстро погибнуть и погубить все усилия по ее поиску и добыче.

Мари была сейчас единственным реальным звеном в цепи, которую держал или пытался держать в своих руках Арнольд. Она опять ускользнула из мышеловки, как веселый мышонок Джерри в диснеевском мультфильме обыгрывал кота Тома, оставаясь неуязвимым. Все восемь человек группы были убиты, при этом погибли трое охранников Мари, но ее саму опять не смогли обнаружить. Газеты строили версии, ставя во главу угла мнение о переделе сфер влияния между группировками, контролирующими распространение наркотиков, полиция выдвигала версию за версией, и это смешило Арнольда еще больше. Да, можно ловить отдельные группы, можно даже покончить с одним или несколькими ветвями системы, но искоренить ее возможно, только уничтожив конструкцию, имя которой – цивилизация. Арнольд давно понял, что обреченный тон экспертов, которые преподавали тактику борьбы с наркобизнесом, основывается не на безысходности бездеятельности, а на уверенности, что тем молодым людям, которым они передают свой многолетний опыт, удастся разработать и осуществить что-то новое и оригинальное, а вот глобально уничтожить всю систему утопично и нереально. Если есть люди, потребляющие наркотики, значит, всегда будут люди, производящие и торгующие наркотиками.

Работа приучила держать многое в памяти и восстанавливать зашифрованные агентурные связи. Теперь Арнольд вел охоту, хотя понимал, что и на него охотятся. Вот уже несколько дней, как один из объектов информировал о том, что женщина, полностью совпадающая с описанием, находится в Париже и несколько раз была замечена в обществе высокого моложавого мужчины с импозантной внешностью – это был Кардье. Ошибка была практически исключена, но Арнольд волновался, что может произойти один из тех бесконечно возможных случаев, когда все окажется не так, как ожидалось. Еще сутки после прилета в Париж потребовались на обобщение информации. Да, Мари была в Париже. Кардье взял несколько дней отпуска для решения семейных проблем, но через день вернулся из своего загородного поместья. Арнольд получил сообщения агентуры, которая, как обычно, не знала, кому предназначена информация, – это позволяло не только обезопасить сами источники, но и максимально обезопасить оперативный состав, который имел выход на агентурные сети.

Вот уже несколько часов Арнольд сидел над материалами и постоянно получал контрольные звонки по телефону. Он взглянул на часы, до ближайшего звонка оставалось около пяти минут. Ну что же, Мари и Кардье были обнаружены, теперь надо было определить их ближайшие действия, рассчитать, где и как можно отделаться от постоянной охраны, которую оба имели практически повсеместно. Звонок оторвал его от размышлений. Кодовая фраза прозвучала обычно, принеся с собой очередную порцию информации, словно бы изощренный фармацевт досыпал очередную микропорцию лекарства, и маленькие чашечки тончайших весов уравновесились. Да, информации было достаточно для работы: отчеты, наблюдения, справки о событиях последних дней, фотографии – все то, что помогает сплести тончайшую, но коварную и смертельную паутину.

Так продолжалось еще четыре дня. Арнольд получал информацию, постоянно менял адрес проживания, телефоны и выходил на связь теперь уже только сам. На пятый день стало ясно, что ожидается приезд какого-то важного гостя. Очередная сводка, полученная Арнольдом, поставила точку в его комбинации – прибытие Бронса завершало комбинацию. Просматривая фотографии наружного наблюдения, Арнольд сразу же увидел за спиной столь знакомого ему Купца мускулистую фигуру и улыбающееся лицо Стива… Вот теперь компания разместилась на загородной вилле Кардье. Охрана расположилась как снаружи, так и внутри, техническое оснащение не позволяло незаметно проникнуть внутрь частного владения. Оставалось ждать.

Все данные Арнольд переправлял по своим каналам в Центр, зная, что все-таки целевую инструкцию он нарушил и сейчас весь ход операции и ее последствия полностью ложатся на Шефа, который в свое время рекомендовал его для работы и являлся его гарантом, кроме того, личная ответственность сотрудника с нулевой кодировкой позволяла ему действовать самостоятельно. Но сейчас сомнений в правильности решения не было. Важно было дождаться выхода объектов за пределы виллы.

Арнольд тщательно анализировал все возможные варианты проникновения на объект, но риск каждый раз выходил за невидимую грань допустимого уровня, и вариант приходилось оставлять. На третий день лимузин Бронса на большой скорости выехал за ворота и помчался в сторону парижского аэропорта. Арнольд следовал за ним, еле поспевая на своем «мерседесе» за шикарным лимузином. В аэропорту Бронса провожали только Мари и Стив, который, как оказалось, уже ожидал патрона в терминале, а Мари сопровождала его от виллы. Через несколько минут Бронс оформился на вашингтонский рейс и скрылся за дверями зала для особо важных пассажиров.

Мари и Стив посидели в кафе и отправились на стоянку, где сели в «альфа-ромео», который вела Мари. Машина вырулила на шоссе и, не вырываясь из общего потока, направилась в сторону пригорода Парижа, славящегося своими ресторанами. Арнольд ехал следом, стараясь не приближаться к машине Мари. Подъехав к одному из ресторанчиков с неповторимой французской кухней, Мари и Стив припарковали машину и вошли внутрь. Арнольд остановил машину и, выждав момент, припарковался рядом с машиной своих «друзей». Маленькие блоки пластида с электронным взрывателем заняли свои места: один был укреплен под бензобаком, а два других заняли свое место за стойкой левого колеса и под левым крылом. Проверившись, Арнольд отъехал и занял позицию для наблюдения. Примерно через час Мари и Стив завершили обед, и машина опять вырулила на шоссе, взяв направление на лесной массив. Арнольд опять пристроился, стараясь прикрываться за другими автомобилями. Наконец, когда машина свернула на боковую дорожку и дальше оставаться незамеченным было практически невозможно, Арнольд прибавил газ и, догнав машину Мари и Стива, несколько раз посигналил им. Стив побагровел, а Мари испуганно заморгала глазами. Арнольд утопил педаль акселератора, и «мерседес» рванул вперед. В зеркало Арнольд видел, что Мари старается не отставать, а Стив, достав пистолет, опускает стекло. Стрелка спидометра приблизилась к ста пятидесяти километрам в час, что по такой дороге было крайне рискованно. Проскочив поворот, Арнольд притормозил и, дождавшись, пока «альфа-ромео» покажется из-за угла, нажал кнопку электронного взрывателя. Машину выбросило с дороги, она несколько раз перевернулась, разбрызгивая горящий бензин и оставляя след. Наконец машина остановилась, непостижимым образом встав на три оставшихся колеса. Арнольд выхватил свой пистолет и бросился к машине. С Мари все было кончено – взрыв и удар сделали свое дело, – но Стив, полулежавший на кресле и прижатый ремнями безопасности, был жив. Арнольд спрятал пистолет, привалил Стива к стойке, защелкнул на пальцах шведа маленькие наручники и, отстегнув ремень безопасности, потащил Стива к своей машине. Когда он находился примерно на полпути, сзади раздался взрыв. Арнольд инстинктивно присел, оглянулся и увидел факел, в котором исчезла одна из красивейших и столь же опасных женщин.

Дотащив Стива до своей машины, Арнольд положил шведа на заднее сиденье, достал аптечку, сделал укол прямо через рубашку и, захлопнув дверцу, плавно тронулся и стал быстро набирать скорость…

…Стив приходил в себя медленно. Вначале он бессмысленно мотал головой и стонал, но постепенно в его глазах появилась осмысленность, он оглядел обычную и почти голую комнату, в которой находился. Он попробовал встать, но наручники прочно держали пальцы его кистей, а обе ноги были фиксированы к ножкам массивного кресла. Медленно подняв голову, Стив увидел Арнольда, тот стоял около стены и внимательно наблюдал. Стиву захотелось вжаться в спинку кресла, но сделать этого он не мог. Он поднял голову и посмотрел на Арнольда испытующим взглядом. Арнольд, как бы принимая вызов, отделился от стены, подошел к столу, на котором лежал кейс фирмы «Самсонайт», достал миниатюрный магнитофон, который положил на край стола, направив микрофон на Стива, затем извлек небольшого размера видеокамеру и, установив ее на штатив, направил на Стива. Затем он включил все на автоматический режим работы и медленно приблизился к креслу, к которому был прикован швед.

Стив закашлялся, опустил голову, а когда поднял ее вновь на приблизившегося Арнольда, испуганно прижался к спинке. На него смотрело лицо человека, которого уже не сдерживало ничто, и весь опыт цивилизации был сейчас направлен только на ту цель, которая заставила его однажды нарушить то, что запрещено было нарушать всеми писаными и неписаными законами. Поэтому Арнольду отступать было некуда, и Стив это прекрасно знал…

Арнольд просмотрел видео, сделал еще одну копию с магнитной ленты, записав наиболее красноречивые признания Стива и упаковав все в два непроницаемых пакета для переправки. Копия аудиокассеты была вложена в плотный конверт.

Все части были отправлены по назначению: видеоматериалы и подлинник аудиозаписи – по каналу в Центр, а копию кассеты Арнольд отправил в офис одной из престижных фирм, принадлежащих Купцу.

Теперь настал черед Кардье. Машину найдут очень скоро, а возможно, уже обнаружили, значит, в ближайших новостях или в новостях следующего часа можно ожидать известий… Телевидение передало сообщение только через два часа. Арнольд, не торопясь, набрал номер загородной резиденции генерала Кардье и, услышав голос хозяина, произнес то, что было уже заготовлено. Произнеся несколько фраз, Арнольд положил трубку. Он знал, что теперь Кардье мечется по комнатам как загнанный зверь и охрана, демонстрирующая готовность действовать, наверняка раздражает его более, чем гарантирует безопасность. Через сорок минут после звонка, посоветовавшись с начальником личной охраны, Кардье на своем бронированном «ситроене» в сопровождении двух машин с охраной отправился на свою парижскую квартиру. Машины сделали несколько проверочных кругов, но никого не было. Одна из машин опередила кортеж и подъехала к престижному дому, в котором столь известное лицо имело квартиру. Сотрудники охраны, как всегда, осмотрелись и, не найдя никаких подозрительных элементов, дали сигнал по рации о возможности высадки охраняемого лица. Кардье почти мгновенно проскочил в подъезд, в котором его уже ждали сотрудники первой машины. Дверь захлопнулась, и четверо охранников повели своего патрона в бельэтаж, где располагалась его квартира, а трое остались внизу около автомобилей. Когда эскорт проходил площадку бельэтажа, прозвучал выстрел. Стекло витража разбилось. Тренированные охранники бросились к Кардье, но его отбросило к перилам, руки неестественно вздернулись, а обмякшее тело, перегнувшись через перила, качнулось и, осев на ступени, покатилось вниз. Когда охранники подбежали к Кардье, он уже агонизировал – пуля пробила правую теменную кость и, разворотив всю левую часть головы, разбрызгала мозговое вещество и кровь по мраморным плитам престижного холла. Охранники, стоявшие снаружи, быстро отреагировали на выстрел: они выхватили оружие и, увидев в проеме окна лестничного пролета здания напротив фигуру человека с пистолетом-пулеметом в руках, открыли стрельбу, пытаясь достать человека, покушавшегося на их шефа. Один из охранников высунулся из-за капота машины и, оценив ситуацию, бросился к подъезду здания, на ходу стараясь попасть в замок, но, не добежав всего нескольких шагов до дверей, он словно споткнулся и, вскрикнув, схватился за грудь, упав на крыльцо злосчастного подъезда.

Арнольд уходил весь день: он менял направления движения, транспорт, останавливался и вновь двигался, но сохранял основное направление своих перемещений – на север, в сторону Бельгии. На третий день, проехав через Голландию, Арнольд пересек немецкую границу и остановился в небольшом семейном отеле на пару дней, чтобы отдохнуть и прийти в себя от столь интенсивного марафона. Но это было обманчивое впечатление. На второй день он заметил странную парочку, которая несколько раз попалась ему на глаза. Не проявляя признаков волнения, Арнольд понял, что его держат под наблюдением, а потому, улучив момент, покинул отель и, выбравшись на автобан, покатил на юг. Но через несколько десятков километров он вдруг поймал в зеркале заднего обзора знакомый «опель» той самой парочки, которая «случайно» тоже отправилась поближе к баварским пивным. Арнольд прибавил скорость. «Опель» не отставал, а постепенно начал нагонять машину Арнольда. Прикинув свои возможности, Арнольд понял, что его штатный «мерседес» не сможет уйти от последней спортивной модели «опеля», да еще, видимо, с форсированным двигателем. Но сдаваться было еще рано. Сигналя и вызывая негодование и брезгливый испуг, машины мчались по автобану. На одном из перекрестков дежурная машина полиции получила сигнал по линии автоматической связи от телекамер, фиксирующих положение на дорогах, и пустилась вдогонку за двумя машинами, затеявшими гонки на автобане и создающими аварийную обстановку.

Машина настигала Арнольда, парень сидел за рулем, а девушка держала на коленях автомат «Хеклер и Кох».

«МРЗ-5А, 9 миллиметров», – как бы сдавая экзамен по оружейным силуэтам, подумал Арнольд и, почти моментально притормозив, поравнялся с «опелем», пропуская его вперед. Вывернув руль, он ударил «опель» и, лишив на мгновение управления, выбросил машину на оградительный бордюр. Машина завертелась, несколько раз ударилась о барьер, перевернулась и, встав на бок, жалобно вращала колесами. «Мерседес» тоже отбросило, и Арнольд больно ударился о руль. Он остался сидеть, положив руки на руль, и, когда через несколько минут подлетела одна, а потом еще две полицейские машины, Арнольд все так же сидел, положив руки на руль, и смотрел на вращающиеся колеса «опеля».

Наручники щелкнули на его запястьях, и двое полицейских, посадив его между собой, повезли этого непонятного «сумасшедшего водителя» в управление криминальной полиции. Странным было все: и гонки на автобане, и оружие у всех участников этих трагических гонок. Парень погиб на месте, а девушку в тяжелом состоянии отправили в больницу…

* * *

Арнольда провели через серию стандартных процедур, он не сопротивлялся, и когда его привели в кабинет к молодому чиновнику невысокого роста, с лисьим выражением глаз на красивом лице, Арнольд молча выслушивал все задаваемые вопросы. Следователь пытался спрашивать на нескольких языках, повторять вопросы, но Арнольд только молчал, уставившись в пол. Чиновник несколько раз заглядывал в документы, изъятые у Арнольда, и, протянув их к лицу задержанного, почти кричал, что тот не может не понимать немецкого языка, будучи немцем. Несколько сотрудников, находящихся в комнате и, по-видимому, долженствующих помогать следователю, виновато опускали головы, когда следователь, теряя терпение, начинал кричать на этого преступника.

Арнольд молча выслушивал все, что извергал на него уже окончательно потерявший терпение человек. В один из моментов, когда следователь после очередной серии безответных вопросов начал опять кричать на Арнольда, тот поднял голову и посмотрел на красивое лицо чиновника, которое сейчас покрылось красными пятнами, вспотело, волосы потеряли свою первозданную холеность, несколько прядей свисало на лоб, делая выражение лица более свирепым. Это вдруг рассмешило Арнольда, и он так открыто и естественно рассмеялся неповторимости и комичности ситуации, что все присутствующие в комнате оторопели. Следователь совершенно изменился в лице. Мало того что этот парень молчит уже четвертый час, но он еще и насмехается над ним, да еще в присутствии его подчиненных. Тонкие губы чиновника совсем превратились в ниточку, глаза сощурились, и, не выдержав, он ударил задержанного рукой от себя, так что холеные ногти его музыкальных рук попали по рассеченной губе Арнольда, и кровотечение, остановленное полицейским врачом, вдруг открылось с новой силой. Арнольд стиснул зубы, подавив непроизвольный стон, а затем попытался прижать руками, сцепленными наручниками, кровоточащую губу. В комнате воцарилось тягостное молчание. Следователь, нервно подергивая плечами и потирая руку, сел за свой стол и закурил. Присутствующие, потупив лица, боялись поднять глаза. Один из сотрудников выскочил в коридор и через минуту уже вернулся вместе с врачом, перевязывавшим Арнольда почти четыре часа назад.

Минут через двадцать врач закончил свои манипуляции и, бросив неодобрительный взгляд на следователя, поднялся.

– Минуточку, доктор, – заговорил вдруг Арнольд, – вы не составили протокол о нанесении задержанному телесных повреждений и не зафиксировали применение ко мне физической силы.

Врач в нерешительности остановился, переводя взгляд с задержанного на следователя.

Следователь наконец бросил сигарету, встал, надел пиджак и, подойдя к стулу, на котором сидел Арнольд, произнес:

– Я прошу извинить меня за нервный срыв, но ваше поведение выходит за все мыслимые и немыслимые рамки.

Арнольд отрицательно качнул головой:

– Вы нарушили конституцию собственной страны, положения министерства по ведению следствия, кроме того, вы нарушили положения Всемирной хартии прав человека. Да, я задержан, я не оказывал сопротивления сотрудникам полиции, хотя имел при себе оружие. Мое молчание – это одно из прав, которое вы пока не в состоянии у меня отнять, но у вас не было и нет права применять ко мне физическое насилие, и я требую, чтобы это было зафиксировано в протоколе и медицинском свидетельстве. Позднее это все равно станет достоянием гласности, и будет еще хуже, особенно для вашей карьеры и имиджа. – Он немного помолчал и произнес: – Да, и переведите девушку, если она еще жива, из клиники в специальный полицейский госпиталь под усиленную охрану. Иначе вы попросту останетесь без свидетеля. А теперь прикажите отвести меня в камеру и не забудьте завтра до обеда предъявить мне ордер на арест и обвинение.

Закончив монолог, Арнольд опустил голову, показывая, что он не намерен более продолжать этот разговор. Его действительно отвели в одиночную камеру и оставили. Он отказался от пищи и только утолил жажду. Надо было выспаться, и небольшая разгрузка была очень кстати, особенно если учесть весь комплекс нагрузки, свалившейся на него не только сегодня, но и на протяжении последнего месяца. Умывшись и раздевшись, Арнольд лег и, несмотря на постоянное саднение и боль, быстро уснул.

Утром он проснулся рано, под ложечкой посасывало, хотелось принять ванну и отправиться в ресторан позавтракать, но здешний ресторан работал по собственному расписанию, невзирая на желания посетителей, и у Арнольда было достаточно времени для анализа событий.

…Он вспомнил лицо Стива в тот роковой для шведа момент, когда Арнольд приблизился к нему. Его обучали многому, в том числе и навыкам вытягивания из людей информации. Это только в боевиках и детективах можно было выколотить информацию из человека серией ударов. Вот забить насмерть – несложно, а добыть информацию и не искалечить объект – это было настоящим искусством. Арнольд совмещал весь комплекс воздействий на этого, еще недавно столь самоуверенного парня, получая крупицы информации, которая стоила огромных денег и стоила жизни множеству людей. Видеокамера и магнитофон бесстрастно фиксировали все, что происходило в комнате. Арнольд понимал, что квартира более не может служить тем целям, для которых она держалась, поэтому, завершив допрос, он не стал убивать Стива – это было бы слишком просто: выстрелить в этого подручного Купца или ввести дозу специального вещества. Надо было сделать этот процесс длительным. А потому Арнольд переписал аудиокассету, упаковал ее и отправил хозяину Стива, что для последнего было равнозначно смертному приговору, но уже от своих, которых он предал. Экспресс-письмо должно было уйти через океан, а оттуда через пару дней, максимум через три дня приедет тот, кто исполнит акцию возмездия для неудачливого подручного. Стив это прекрасно понимал, но как только допрос был завершен, Арнольд, словно бы не замечая Стива, профессионально сделав кляп, лишил Стива малейшей возможности дальнейшего общения. Только завершив все приготовления, Арнольд посмотрел на расширенные от ужаса глаза Стива и весело подмигнул ему. Проложив пространство между телом Стива и креслом подушками и одеялами, Арнольд дополнительно пристегнул обе руки к подлокотникам, а корпус зафиксировал ремнем к спинке кресла. Затем кресло было придвинуто к дивану и опрокинуто на сиденье так, что Стив оказался в положении, в котором находятся космонавты перед полетом, – он полулежал вместе с креслом, и это исключало все возможные попытки передвижения вместе со старым и крайне тяжелым креслом. Стиву оставалось дождаться «освободителя». Тяжелое кресло было просто невозможно раскачать или вывести из столь устойчивого равновесия. Затем Арнольд на несколько секунд задержался около Стива, еще раз мило улыбнулся ему и молча вышел, закрыв за собой дверь.

Ключ вместе с кассетой был тотчас отправлен в Америку, и через сутки взбешенный Бронс уже отправил двоих своих помощников исправлять все, что натворил этот веселый немец, которого стоило сразу отправить на корм акулам, а не давать ему возможности загорать на Балеарских островах. На вторые сутки посланники Бронса прибыли по указанному адресу. Стиву было суждено прожить еще около трех часов повторного допроса, после чего его мучения закончились навсегда…