Текст книги "Приключения «Идиота»"

Мы также договорились о том, что по возвращении в Москву Ленка оповестит меня по телефону. А чтобы никто не мог пронюхать об этом звонке, мы решили прямо сейчас купить парочку новых мобильников и снабдить их новыми «симками».

Пока я допивала кофе, внимательно наблюдая за окружающим миром, Ленка сбегала в ближайший салон «Евросети» и приволокла оттуда два новеньких телефона, оформленных на ее имя. Это тоже было запланировано, чтобы никаких следов меня здесь не просматривалось! Я взглянула на телефоны – ух ты, модели самые новые! Ленка моих денег тоже не жалела.

Верхом нашей конспиративной мысли был момент передачи Достоевского из Ленкиных рук в мои. По нашему общему мнению, это надо было сделать в бане. Женской.

Мысль о том, что в бане помимо нас еще куча народу, нас не заинтересовала. А еще в банях очень развито воровство. Об этом мы тоже как-то сейчас не думали. Баня казалась нам идеальным местом для передачи бесценной книжки.

Снабдив подругу достаточной для путешествия суммой денег, я укатила домой в прекрасном расположении духа.

Глава 11

Пять дней тянулись бесконечно. Вадим звонил мне два раза в день, интересовался моей жизнью и обещал скоро приехать. Я скучала. Оказывается, за то время, пока мы были вместе, я намного сильнее привязалась к нему, чем сама могла предположить. Мне не хватало его неторопливых умных рассуждений на разные глобально-вселенские темы.

Мужчины любят рассуждать о политике, о ценах на все что угодно, о мировых катастрофах и кризисах. Это удивительное их свойство. Особенно, если учесть, что подавляющее большинство мужчин, живущих в этом мире, ни один из этих глобальных вопросов никаким боком не касается. Но упаси вас бог хотя бы заикнуться об этом. Ваш авторитет будет утрачен навсегда.

Вадим был одним из тех немногих мужчин, которых некоторые глобальные вопросы могли касаться напрямую. Он был крупным бизнесменом. И поэтому слушать его было интересно и полезно для меня.

Я всегда интересовалась политикой и экономикой. Просто так, из любопытства. Мне нравится смотреть по телевизору новости и пытаться их классифицировать и анализировать, как это делают мужчины. Иногда у меня даже получается предугадать какое-нибудь событие, которое может произойти в результате или вследствие каких-то других событий. Но это бывает редко. А вот у мужчин – я замечала – это получается намного лучше. Видимо, другой склад ума.

И вот теперь, когда Вадим уехал, мне не хватало этих неторопливых вечерних бесед.

Я занималась хозяйством, вернее, хозяйством занималась горничная, а я ей помогала. Мы вместе придумывали рецепты новых блюд, и она с видимым удовольствием воплощала в жизнь наши общие фантазии. Горничную звали Глафирой. И откуда в двадцать первом веке берутся такие старинные имена? Как минимум, из века девятнадцатого. Вот она, живая связь времен.

За эти несколько дней мы с Глашей подружились. Она была добрая и веселая девушка. А у меня не было никого, с кем бы я могла даже словом перемолвиться. Ленка торчала в Турции, с удовольствием ожидая истечения конспиративного курортного срока. А Вадим только звонил. Но по телефону многого не скажешь.

Вот и варили мы с Глашей диковинные супы и варенье из крыжовника, а я слушала ее долгие разговоры о разных интересных вещах: как правильно собирать лисички, как отстирать чернильное пятно или как правильно скроить модную юбку.

Глаша была кладезем хозяйственных премудростей, и я была очень довольна, что Вадиму попалась именно такая горничная.

Наконец условленные пять дней истекли, и раздался долгожданный Ленкин звонок с ее секретного телефона.

– Танька, все здорово – отдохнула как в сказке (и она туда же!) Книжка у меня. Завтра встречаемся в три часа в Сандунах.

Наконец-то хоть что-то сдвинулось с места. А то, действительно, нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

Назавтра я торчала в Сандунах аж с часу дня. Я уже совсем упарилась, когда появилась загорелая и посвежевшая Ленка.

– Привет. Я тут уже два часа моюсь. – Я была рада подруге, и с нетерпением ждала от нее рассказа, как все прошло.

– Ух ты! А чего не звонила, я бы раньше пришла?

– А фиг его знает? Я еще и телефон дома забыла. Просто сидела и ждала тебя. А заодно помылась и попарилась. Знаешь, баня – это здорово! Ни с какой джакузи не сравнить! Ну, давай, рассказывай, как там все было.

– Ты знаешь, все тихо и спокойно. Никто никаких вопросов не задавал. Код спросили, ключик выдали. Наливай и пей. Вот он, классик, у меня в сумке лежит. – И Ленка показала мне краешек книжки.

– Ну ты молодец! Теперь можно копать дальше. Сейчас еще немножко помоемся, и можно ехать к шефу.

– Давай ты классика сразу к себе в сумку переложишь, – сказала предусмотрительная Ленка, – а то, знаешь, как бывает – сейчас в парилку залезем и забудем про него. Сколько раз так было – сразу не сделаешь, а потом забываешь. Так и уйдем опять – я с Достоевским, а ты без.

В этом был резон. Я оглянулась по сторонам, накрыла сумки полотенцем и переложила Достоевского из Ленкиной сумки в мою. Потом я совершила еще более замысловатое действие. Я убрала полотенце в сторону, и подсунула мою сумку под Ленкину – спрятала! Детский сад, трусы на лямках. Но мне это сравнение почему-то не пришло в голову. Внимательно осмотрев всю конструкцию, я, на всякий случай, прикрыла обе сумки сверху полотенцем. Так мне показалось надежнее.

– Ну что, готова? Пошли в парилку. А потом в бассейн.

Мы с Ленкой плескались и парились часа полтора, пока моя голова не стала гудеть как пустой чугунок от резкого перепада температур.

Мы выползали из парилки, затем плюхались в бассейн бесчисленное количество раз, и, наконец, решили, что на сегодня бани нам достаточно.

Веселые и довольные, мы вернулись в предбанник, подошли к нашему дивану и не поверили своим глазам. Вещи были разбросаны по всему сандуновскому кожаному дивану, а сумок не было и в помине. Примерно с минуту мы молча смотрели друг на друга и не могли вымолвить ни слова. И здесь сработал инстинкт. Такого крика Сандуны не слышали со дня основания. Мы орали как резаные – я от ужаса, а Ленка, видимо, от возмущения. Ведь она тоже приложила руку к этому делу, и – на тебе! – все сперли какие-то воришки. Просто злой рок какой-то висел над этой драной книженцией! На наши вопли прибежали служащие бани и вообще все, кто был вокруг. Суматоха длилась минут десять, я билась в истерике.

Но все закончилось так же неожиданно, как и началось, потому что очередная вымывшаяся тетенька спокойно оделась под аккомпанемент наших воплей и вознамерилась покинуть этот храм чистоты. Но, спускаясь по лестнице, она заметила наши сумки, выпотрошенные и сиротливо валяющиеся в пыли под лестницей. Вероятнее всего, незадачливый воришка еще не успел далеко уйти со своей добычей, и решил прямо здесь взять из сумок самое ценное, а ненужное барахло бросить. Зачем ему такие приметные улики, как наши сумки? А может, мы просто спугнули его (или ее) своими воплями.

Я вцепилась в свою сумку мертвой хваткой. Мой драгоценный дорогущий «Верту» я очень кстати забыла дома. И наплевать мне было, что из сумки исчез кошелек с кредиткой, на которой хранилась целая куча денег. Все равно, без кода их снять почти невозможно. Почти – это потому, что нашим русским умельцам иногда никакие коды не мешают. Но я была оптимисткой. Главное – Достоевский был на месте. Я перевела дух. Действительно, какому здравомыслящему вору придет в голову воровать порванную книжку. Мне крупно повезло, что вор бросил сумки здесь, а не за два квартала от бань, где мы бы их уже никогда не нашли.

Чтобы не искушать судьбу дважды, мы быстро оделись и почти бегом выскочили из Сандунов, даже не высушив волосы. Я натянула на мокрую голову бейсболку, которая чудом уцелела в моей сумке, а как туда попала – вообще было для меня загадкой. А Ленка неслась по улице с мокрыми развевающимися патлами, как молодая ведьмочка из повести Гоголя «Вий».

Так мы и бежали до самого моего автомобиля, припаркованного на соседней улице, и мой кинконгоподобный Виктор, прочитав в моих глазах неподдельный ужас, так рванул с места, что на асфальте остались две длинных черных полосы от автомобильных протекторов.

Глава 12

Мы перевели дух только у меня дома. Ворвавшись в квартиру и крепко закрыв дверь на все запоры, словно за нами уже гналась свора разъяренных бандитов, мы вихрем влетели в кухню, налили себе по большому стакану мартини и выпили его залпом безо всякого льда. А потом упали в кресла и стали ждать, когда алкоголь подействует и приведет в порядок наши бедные нервы. Ждать пришлось недолго.

Способ, конечно, варварский, но действует безотказно. Иногда никакая валерьянка не может справиться с современным урбанистическим стрессом. Так что, рекомендую.

Минут через двадцать мы вполне пришли в себя и могли спокойно обсудить все, что с нами произошло.

– Слушай, а чего мы вообще в баню поперлись?

Мысль была очень здравой и очень запоздалой.

– Не знаю. Решили же, что там будет удобнее, вот и поперлись.

Наш диалог звучал как-то несвоевременно – видимо, сказывалось расслабляющее действие алкоголя. И почему мы не задали себе этот вопрос, например, еще вчера утром?

– Слава Богу, что все обошлось.

– Угу. – Ленка смотрела на меня слегка осоловевшими глазами.

– Да, сегодня к шефу идти бесполезно. Меня до сих пор трясет. Придется завтра. – Я налила нам еще немного мартини. – Я думаю, нам сейчас надо поспать.

– Угу, – снова сказала Ленка, и я поняла, что мое предложение весьма своевременно – Ленка уже почти спала. Еще бы! Сначала такой стресс, а потом лошадиная доза мартини.

Я посмотрела на часы, но так и не разобрала толком – там было то ли шесть пятнадцать, то ли пять шестнадцать. Впрочем, мне сейчас было все равно.

Мы проспали как убитые до девяти часов утра. Проснувшись свежими и отдохнувшими, я и Ленка снова могли радоваться жизни. Горячий душ, хороший черный кофе и бутерброды с семгой – что еще нужно двум молодым женщинам для счастья! Не считая, конечно, разгадки Достоевского.

После завтрака мир показался нам еще прекраснее, чем он был до этого.

Часы показывали половину одиннадцатого и уже вполне можно было звонить шефу – мой бывший офис начинал трудиться с десяти часов утра.

– Алле, Владимир Петрович, это я, Татьяна.

Голос на другом конце телефонной линии обрадовано заурчал.

– Привет, привет, путешественница. Как отдохнула?

– Все замечательно, куча впечатлений. Владимир Петрович, я хотела бы с Вами встретиться и обсудить одно интересное дело. Можно я подъеду в офис в течение ближайшего часа, или мне записаться на прием у секретаря?

Шеф расхохотался.

– Не говори глупостей, конечно, можно. Ты же знаешь, что тебе все можно. Ради тебя я отложу любую, даже суперважную встречу. Тем более, что твое предложение звучит очень заманчиво. Слушай, а зачем в офис. Давай сегодня вместе пообедаем. И ты сможешь изложить мне свое дело в непринужденной обстановке? Как тебе мое предложение?

Предложение мне понравилось. И, в конце концов, я больше не его секретарша, а частное лицо, пусть мужик за мной нормально поухаживает.

Мысль о моем замужестве слабо пискнула у меня в голове – ах, да, ухаживать, вроде, уже поздновато.

Но мое дело не терпело отлагательства. Обед, так обед. Согласна. Мы договорились встретиться через два часа в центре, и я побежала краситься и приводить в порядок голову. Во всех смыслах.

Ленка решила ждать моего возвращения у меня в квартире. Видимо, ей здесь понравилось. Я ее понимала.

Я вошла в ресторан и сразу увидела шефа. Он сидел за столиком у окна, и, заметив меня, встал и пошел мне навстречу.

– Господи, никогда не думал, что ты можешь так похорошеть меньше чем за месяц, – сказал он, целуя мне руку и помогая устроиться за столом. Знал бы он!

– Я тоже рада вас видеть, тем более, что своим отдыхом я целиком обязана вам.

– Может, мы уже можем перейти на «ты», – мягко попенял мне он. – Ничем ты мне не обязана. Мне приятно, что тебе понравилось.

Так, непринужденно болтая, мы выпили аперитив, съели по салату «Цезарь» и плавно перешли к мраморной свинине. Я ее не люблю, но заказала из чувства солидарности – это было любимое блюдо шефа.

Подождав, пока я доем мясо, шеф наконец сказал:

– Давай, рассказывай, что у тебя приключилось. – Мой шеф всегда был неглупым человеком. И почему он не в моем вкусе?

– Вы знаете, приключилась со мной одна невероятная история.

Мой рассказ занял минут пятнадцать, и шеф меня ни разу не прервал. Только иногда желваки на его скулах начинали слегка двигаться.

Я рассказывала о своих приключениях почти правдиво, опуская лишь самые романтические места типа ночного катания на яхте с оркестром, или купания в утреннем море и завтрака с креветками. Такие подробности показались мне лишними. Но о своем замужестве мне умолчать не удалось. А как я еще могла объяснить шефу, что я вообще делаю во всей этой истории? Я постаралась рассказать об этом максимально сухо и по-деловому. Но желваки на его скулах заходили с такой скоростью, что я даже испугалась – а по адресу ли я обратилась?

Я, как могла, постаралась объяснить ему суть своего поступка, и так долго и упорно доказывала необходимость этого, что он смягчился.

– Понимаете, я для себя решила, что как только я все разузнаю про эту книжку, я сразу уйду от Вадима. Мне чужого богатства не надо.

В этот момент я сама верила в то, что говорила.

Шеф смотрел на меня в упор долгим немигающим взглядом. От этого взгляда мне стало совсем неуютно, а я терпеть не могу неизвестности. Наконец он вздохнул и улыбнулся.

– Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось?

Я понятия не имела.

– Твоя непосредственность. Это очень редкое качество. Особенно у женщин. Ты умеешь получать то, что тебе нужно, совсем не требуя этого. У тебя все получается как-то само собой. Обычно, все наоборот. Женщины или долго выпрашивают у меня то, что им нужно, чем страшно меня злят, либо придумывают какие-то хитроумные способы и комбинации для того же самого. А это еще хуже. Ты – другая. Ты идешь напролом, и даже не догадываешься об этом. Вот это я и называю непосредственностью. Но это, хотя бы, честно. А честность – тоже очень редкое качество.

Я сидела как школьница на уроке и внимательно слушала. Я сейчас не понимала, хвалят меня или ругают.

– Но то, что ты рассказала, очень интересно. И книжка тоже занятная.

Владимир Петрович взял в руки Достоевского и стал его внимательно разглядывать. Он внимательно изучил надписи на полях и взгляд его при этом стал очень серьезным. На изучение старинного фолианта ушло минут десять. Наконец он закончил и вернул мне книгу.

– Я кое-что понимаю в этом. Это действительно какие-то формулы. Я помню, мы что-то такое в институте проходили. Вот этот алгоритм мне знаком, но дальше – темный лес. Здесь специалист нужен. Я тут у знакомых про эти значки поспрашиваю. – Владимир в упор взглянул на меня, и я поежилась под его пронзительно-проницательным взглядом. А потом он добавил тоном, которым учителя отчитывают нерадивых школьников: – И про все остальное постараюсь выяснить. Твой муж, как ты говоришь, человек очень интересный и порядочный, но расспросить кой-кого все же не мешает. А тебе советую пока особо по улицам не расхаживать. Договорились?

Я кивнула. Мне было одновременно немножко стыдно за себя и жалко этого человека.

Я пришла к нему за помощью, я честно (или почти честно) рассказала ему свою историю. И он пообещал мне помочь. Взамен он не требовал ничего. Он просто ждал и надеялся, что я когда-нибудь приду к нему и скажу, что он самый лучший на свете человек. Но я знала, что ничего не смогу изменить в наших с ним отношениях. Получалось, что я просто им пользовалась, и от этого у меня на душе скребли кошки. Что-то часто я в последнее время стала использовать людей. Ох, нехорошо это! Но мне просто больше не к кому было обратиться.

– Ладно. Ты не расстраивайся. Жизнь – она штука длинная и непонятная. Я позвоню тебе на твой «секретный» телефон. И еще один вопрос. Ты можешь мне дать на время этого Достоевского?

Червячок тревоги шевельнулся в глубине подсознания.

– Нет, оригинал не могу. Я сегодня сделаю ксерокопию и завтра отдам. Ладно?

Почему я так ответила, я не знаю.

Он засмеялся.

– Вот муж узнает, что у тебя от него столько секретов, что делать будешь?

– Но я ведь ничего плохого не делаю, – слабо возразила я и закусила губу.

Ага, не делаю. Обедаю с посторонним мужчиной в ресторане, завела себе секретный телефон, и вообще, использую всех направо и налево. Красавица! Мне стало стыдно.

Слезы потекли у меня по щекам то ли от расстройства, то ли по-привычке, и, увидев, что я плачу, шеф слегка опешил.

– Эй, ты, детектив-любитель, кончай сырость разводить. Все скоро прояснится, и ты сможешь опять жить спокойно.

Я шмыгала носом, и официант, который как всегда не вовремя нарисовался около нашего стола, смотрел на меня, открыв рот от изумления. Я извинилась и вышла в дамскую комнату. Здесь я поняла причину изумленного взгляда официанта – моя косметика расползлась по всему лицу и смешалась разноцветными ручейками в самых неожиданных местах. Вот проклятье! И шеф молчал, что напротив него сидит такая кикимора! А может, это была его маленькая месть?

Я привела себя в порядок и вернулась в зал. Мой замечательный бывший шеф, воспользовавшись моим отсутствием, заказал мне целый Монблан восхитительного мороженого, похожего на нежно-розовое облако с гигантским салатом из бананов и клубники в кленовом сиропе. Фух! Это же мне калорий на год! Но отказываться было неудобно – человек старался, и я, беззвучно чертыхаясь, запихивала в себя кусочки этой розовой горы, не забывая при этом мило улыбаться. И когда я уже почти выбилась из сил, поедая этот гигантский десерт, сзади меня раздался низкий женский голос, который совершенно невозможно забыть или спутать с другим:

– Добрый день, милочка.

Я медленно повернула голову и обнаружила у себя за спиной Марго. Собственной персоной. Она понимающе улыбалась и в упор разглядывала Владимира Петровича. Потрясающе! У меня в голове пронесся легкий ураган из очень неприятных мыслей. Вот я, жующая розовое мороженое в обществе моего бывшего шефа, на обложке популярного журнала. И поперек фотографии, броско: «Молодая жена через месяц после свадьбы. Хроника светской жизни».

Но никаких журналистов с фотокамерами и вспышками не обнаруживалось. Марго по-прежнему стояла рядом и улыбалась. Пауза некрасиво затягивалась и я, спохватившись, любезно заулыбалась ей в ответ и сказала:

– Я чрезвычайно рада нашей встрече, милая Марго. Присаживайтесь, пожалуйста. Познакомьтесь, это Владимир Петрович. Мы когда-то вместе работали.

Я решила, что не стоит уточнять, в каком именно качестве я трудилась у Владимира Петровича, стереотипы – вещь непробиваемая.

– Так это ваш бывший коллега по работе? Как мило, – проворковала Марго.

– Да, мы случайно встретились в этом ресторанчике и решили вспомнить нашу прошлую совместную трудовую деятельность.

– Ах, как увлекательно. – Марго была само внимание и предупредительность. Издевается она, что ли. Но я вдруг поняла, что это я сама над собой издеваюсь. Видимо, ситуация с Достоевским как-то странно влияла на мою психику в сторону ее неустойчивого равновесия. А это портило мой характер. И я решила выбросить из головы всякую маниакальную подозрительность и прочую ерунду, и наслаждаться жизнью.

– Милая Марго, я действительно очень рада вас видеть. Вадим в командировке, я скучаю, и вас мне просто сам бог послал.

Теперь пришла очередь Марго удивляться. От моей растерянности не осталось и следа, более того, я пошла в атаку. Марго это оценила.

– Как ваша новая жизнь? Чем вы сейчас занимаетесь? – Марго изменила интонацию с ироничной на дружелюбную, и сразу стала той обаяшкой, которая очаровала меня еще в Турции, на моей собственной свадьбе.

– Скучаю, что я могу еще делать, конечно, скучаю. Вадим в отъезде, и мне грустно.

Владимир Петрович вежливо уткнулся в меню. Я снова спохватилась.

– Может быть, вы что-нибудь закажете?

– Пожалуй, кофе по-восточному. На песке. И «тирамису».

Официант уже молнией летел на кухню – он, оказывается, подслушивал, стоя у меня за стулом. Цирк, а не ресторан!

Марго отпила маленький глоток кофе, закрыла глаза и через секунду открыла их, удовлетворенно кивнув. Как ей удается быть одновременно жеманной и не противной? Видимо, это один из элементов таланта светской львицы. Мне бы так!

– Танечка, если вы скучаете, приезжайте ко мне. У нас как раз завтра вечером соберется очень интересное общество. Будут известные люди. Приезжайте. У вас есть платье – коктейль?

Я понятия не имела, есть ли у меня платье коктейль, но я сделала такое лицо, словно у меня было два десятка платьев коктейль.

– Вот и отлично.

Марго маленькими глоточками допила кофе и доела пирожное.

– Вот мой адрес, – Марго протянула мне визитку. – Приятно было с вами познакомиться, – кивнула она моему, совершенно одуревшему от нашего с ней общения, шефу. – Значит, завтра в восемь у меня. – И Марго уплыла от нас величественно, как королевский фрегат.

Владимир Петрович еще с полминуты молчал, а потом все же спросил:

– Что это было?

– Это – Марго. Она знает все про всех. Это ее профессия.

– А-а-а, – только и смог сказать в ответ мой замечательный умный шеф.