Текст книги "Пожиратель лиц"

Альма была несколько ошарашена. Она никогда не встречала подобных личностей. Убивать его ей перехотелось. Она была в замешательстве и не знала, что делать.

– Вы – идиот! – Выпалила она. – А я ненавижу идиотов. Так или иначе, Ваш идиотизм выводит меня из себя. Нормальный человек тщетно пытался бы спастись, убегая как можно дальше, – продолжила Альма уже спокойно. – Только законченный идиот решится на встречу со мной еще раз, зная перспективу дальнейшего общения.

– Или же человек, который очарован Вашей красотой и покорен умом и жестокостью. Да ради Вас я, блядь, готов на все, что угодно. – Энтони звучал громче, чем обычно. Он встал со своего стула. Его глаза горели. – Маниакальный ужас?! Ха! Ничтожная цена! Такая женщина, как Вы, стоит любых вселенских мук! – Его немного занесло, и он ненадолго перестал контролировать свою речь, и отдался воле чувств. – Черт возьми, да я влюблен! Я для вас готов, блядь, намазать свою задницу медом и прыгнуть в муравейник!

Альма была поражена. Никто и никогда не разговаривал с ней таким образом и в таком тоне. Она просто не знала, как себя вести в такой ситуации. Энтони удалось не просто застать ее врасплох, но и покорить ее неприступные доселе сердце и мысли. Нужно было что-то делать. Ей не нравилось происходящее и перспективы.

– Это идиотизм, а не проявление любви, которую Вы себе придумали. – Она овладела собой. И даже нашла путь отступления. Проиграть в этой игре было обидно, но она планировала взять реванш во втором раунде и заставить Энтони пожалеть о том, что он сейчас вытворяет. – А я ненавижу идиотов.

– Вы невероятно проницательны. Но этими словами я хотел показать, как далеко я готов зайти ради любви, которую я придумал. Очень трудно показать глубину и искренность своих намерений, когда ранее соглашаешься на пытки и акты каннибализма в свой адрес. Разумеется, блядь, делать я этого не буду! Готов сию минуту устроить здесь бойню, если того желает Ваша душа!

– Убивать легко. – Альма нашла выход. – Я и сама неплохо справляюсь. Лучше мед и муравейник.

– Но это же идиотизм, – Энтони начал терять одержимое настроение и постепенно возвращаться в свое привычное состояние. К тому же он был сильно измотан. Нервное истощение, которое оставила после себя их встреча, забирало все оставшиеся силы.

– Вы отказываетесь от своих слов? – Альма удивленно вскинула брови.

– Это были лишь слова.

– Значит, любовь, что Вы придумали, лишь слова? – Уязвленно заявила Альма.

– Вы ведь не любите идиотов? – Энтони начал теряться.

– А Вы, по всей видимости, не любите меня…

– Люблю! Еще как! Чем дальше, тем больше! БЛЯДЬ, НЕСИТЕ МЕД! – Проревел Энтони на весь ресторан. Теперь все взгляды были прикованы к барной стойке.

– Это идиотизм. А я не люблю идиотов.

– ЧТО ЖЕ МНЕ, БЛЯДЬ, ДЕЛАТЬ?! – Энтони начинал злиться. Еще никто так быстро и так сильно не выводил его из себя. И ему это нравилось. «Какая женщина!» – думал он.

– А мне откуда знать? Дело за Вами. Вам решать: либо Вы сделаете то, о чем заявляли, и я уйду, потому что Вы – идиот. А я, как уже было сказано, их не люблю. Либо Вы не сделаете то, о чем заявляли, и тогда я уйду, потому что все Ваши слова – лишь слова, и тогда мы продолжим наше, с позволения сказать, свидание в моем главном зале. – Альма сделала паузу. – Впрочем, куда торопиться? Завтра вечером, в восемь часов, я буду в одном месте. Можно встретиться там. Вам придется ответить в любом случае. Если не явитесь, Вас найдут. Тогда Вас ждет резиденция, главный зал, ну Вы знаете. Что ж, решайте, как поступить. А я, в свою очередь, решу: прислать за Вами слуг сейчас – и тогда мы продолжим разговор у меня, или дать Вам время подумать и ограничиться запиской с адресом.

Альма закончила. Она медленно встала и направилась к выходу, на секунду остановившись возле Энтони, чтобы добавить:

– Если выберете мед и муравейник, то сделайте это как можно более торжественно, каким и должно быть прощание истинного идиота.

Она покинула ресторан. Люди продолжили то, что ранее начали. Энтони молча стоял и смотрел в пустоту. Он был в ступоре. Слишком много всего.

Прошло несколько минут.

– Курица готова. Бутылку бери с собой, все равно обслюнявил ее, – Фэй не застала их разговора. У нее и своих дел хватало. Но ей бы понравилось. Энтони все слышал, но ожидание чужого решения не позволяло ему сдвинуться с места. – Отвратительно. Допился до паралича. Зачем тебе жить? – Фэй нравилось обливать ядом беспомощных людей. Она делала это холодно и отрешенно. – Как сможешь, иди к своему столу. Бутылку не забудь, – она собралась покинуть нашего героя, но вспомнила, зачем еще она подошла. – Да, тебе тут передали, – она сунула визитку между пальцев Энтони. – За ту девицу, кстати, тебе платить.

Эти слова вывели Энтони из ступора. Он ознакомился с содержимым визитки. Помимо адреса, внизу была приписка: «Не опоздай, идиот».

– Что ж, – Энтони выдохнул, – теперь, блядь, можно и поесть! Бутылку выкинь. Мне нужны мои проклятые мозги, чтобы подумать.

Немного удивленная Фэй проводила Энтони, который забыл, где находится его столик. Там он принялся поглощать курицу. Он все решил. Время планировать торжество!

За те несколько часов, проведенных в ресторане, он неоднократно вступал с Фэй в диалог. Она невольно своими язвительными речами помогла ему в осуществлении его плана, послужив своего рода музой.

Закончив теоретическую часть подготовки, Энтони, сытый и трезвый, вышел из ресторана и посреди ночи приступил к подготовке практической.

* * *

Альма была, как всегда, пунктуальна. Время тянулось очень долго. Она была очень нервной и вспыльчивой в этот день. Ей претила мысль о том, что какой-то бродяга смог впечатлить ее настолько, что она даже передумала стирать его с лица земли. Но сегодня вечером, когда Энтони придет, а она была уверена, что он придет, Альма закончит. Еще никто из тех, кто смел проявить такую наглость, не уходил от гнева этой женщины.

Ровно в восемь часов вечера она пересекла вход в отель. В холле все выглядело не так, как она запомнила при прошлом посещении, за несколько дней до этого.

Как только Альма вошла, духовой оркестр заиграл довольно известную и торжественную мелодию. Музыканты располагались полукругом лицом ко входу, таким образом отделяя достаточно большой холл от всего остального отеля. За музыкантами был расположен большой деревянный сосуд, похожий на большую бочку. На нем виднелась надпись, но Альма не обратила на нее внимания. Взгляд был прикован выше.

Почти над сосудом – второй этаж, на который можно было попасть, поднявшись по лестницам, находящимся по обе стороны холла. Раньше дубовые перила отделяли людей от падения на стойку администрации, на месте которой красовался наш сосуд, что по высоте почти достигал пола второго этажа. Теперь перил будто и не было вовсе. Посередине, на самом краю, как на сцене, красовался стул, на который откуда-то лился белый свет. На нем стоял Энтони. Совершенно голый.

С минуту Альма и Энтони лицезрели друг друга сквозь пространство. Затем Энтони громко хлопнул, и музыка стихла.

– Ну что же! – Произнес он очень громко и торжественно. – Начнем!

Альма молча смотрела. На ее лице не шелохнулся ни один мускул. Она была настолько потрясена, что даже бровью пошевелить не могла. Лишь глаза выдавали ее потрясение.

После хлопка возле Энтони появились две голые женщины, с прозрачными ведрами, на которых красовались яркие надписи, но и без них было понятно, что в них мед. Энтони резво запрыгнул на стул и повернулся ко мраку передом, а к Альме задом. Дамы стремительно начали намазывать его филейную часть содержимым ведер. Глубоко они не лезли, но делали все тщательно. Через пятнадцать секунд они закончили, поставили ведра и встали на колени, вознеся руки к человеку на стуле, будто хотели прикоснуться к чему-то непостижимому. Энтони резко развернулся, развел руки в стороны и, сделав двойное сальто, исчез в сосуде. Оркестр начал играть новую мелодию. Более бодрую и немного безумную.

Глаза Альмы проследили за погружением. Теперь она обратила внимание на надпись на огромной бочке. Все очевидно.

– Муравейник… – Прошептала она.

Девушки, что занимались медом, уже бежали вниз по лестнице. В руках у них красовались немалых размеров топоры. Они расположились по обе стороны от сосуда. Оркестр расступился. Появились еще две обнаженных дамы. Они положили большой красный рулон у бочки и начали его раскатывать. Теперь у ног Альмы лежала ковровая дорожка, которая вела к сосуду. Поправка: она вела к Альме. Топоры обрушились на сосуд. Через несколько ударов бочка распахнула свое нутро, явив на свет Энтони, будто бы рожденного вновь, и море из виски и мертвых муравьев.

Алкогольная волна принесла Энтони прямо к ногам Альмы. Перед ней он поднялся.

– У меня на родине коктейль из виски, меда, муравьев и идиотизма называется «муравейник», – он произнес это настолько сурово, будто объявлял войну. Альма лишь открыла рот. – Достаточно торжественно?! – Эти слова он проревел очень весело и беззаботно ей в лицо.

– Невозможно, – Альма улыбнулась. Слова звучали очень тихо и спокойно.

– А я, блядь, говорил, что ты захочешь провести со мной остаток жизни, – прошептал он ей на ухо.

Глава 2

– Невероятно! – Тони произнес эти слова с ноткой удивления. Но удивлен он был не столько самой историей, сколько наличием в ней Фэй, которую он сразу узнал.

Наш герой так и не поразмыслил над происходящим. История ему понравилась. Приятно услышать что-то новенькое и нестандартное. Но это не решало проблем и не давало ответов на вопросы, что его терзали.

Вино, которое принесли по приказу Альмы, было очень крепким. Тони сделал пару глотков из вежливости. Ему хватило чая. А вот Клэр выпила весь бокал. Этот напиток ударил не сразу. Но когда Энтони, который, на удивление, сделал один глоток этого вина, в первый раз просил курицу в своей истории, Клэр уже была на грани сознания и алкогольной комы.

– Какая восхитительная история! – Воскликнула она неожиданно громко и весело. – Вы такие милые! – продолжала восклицать Клэр. – Вот что значит любовь! Как вам обоим повезло!

– Не могу не согласиться, – сказала Альма, сделав маленький глоток. – Немного ностальгии за ужином никогда не повредит.

Музыка стихла. Затем прозвучал оглушительный удар в гонг. Гости повернулись к сцене.

– Кажется, нам пора, – Энтони встал и взял Альму за руку.

– Да, ты прав, – Альма встала за ним. – После увидимся и обязательно поговорим, – она обратилась к Тони.

– После чего? – Спросил Тони, смутно подозревая, что безумие наберет несколько оборотов.

– Кульминация Ужина, – Альма кивнула головой в сторону сцены.

– Время охуительных подарков! – Уточнил Энтони неестественно весело и довольно нервно.

– Родители дарят подарки своим детям, провожая их тем самым в свободное плавание, – неожиданно для всех сидящих за столом голос подал Томас. Даже он сам такого не ожидал.

– Это старая традиция Семьи, – так же неожиданно добавила Линда. И они с Томасом присоединились к остальным гостям в стремлении узреть финальную часть этого вечера.

Помещение быстро замирало. Официанты перестали циркулировать среди столов и кучно сжимались у стен. Музыканты начали тихо играть легкую мелодию, что создавало отличный фон. Внимание было приковано к сцене.

Все пары сидели на своих местах. Затем первая пара, находящаяся в противоположном конце от Альмы и Энтони, встала.

«Началось», – подумал Тони.

Кто-то в зале тоже встал и направился к сцене. Это был отец жениха. Он медленно приближался к сцене с противоположной стороны от Тони, что мешало ему разглядеть то, что находилось у него в руках. Отец поднялся на сцену. Он встал на колени перед парой и протянул им футляр, склонив голову. Футляр был небольшой. Будущая жена взяла его и раскрыла. Муж взял его содержимое. Это был золотой нож. Отец поднялся с колен и дважды хлопнул, после чего встал и расположился за молодыми.

Оркестр заиграл торжественную музыку. В конце зала началось движение. Восемь официантов передвигали огромный поднос.

– А, я поняла! Видимо… – Клэр икнула, – это чей-то отец, он дарит какой-то деликатес своим деткам! Редкую рыбину или кого там дарят на свадьбы. – Глаза ее были немного замылены, и она не могла разглядеть животное на подносе.

– Э-э, нет. Животное не такое редкое, как ты думаешь. В мире таких зверей полно, – Тони прекрасно видел, что красовалось на блюде.

И вот на сцене перед молодыми на спинах официантов, что стояли на четвереньках, красовалась туша на блюде. Это был свежепрожаренный, не совсем дожаренный, местами покрытый корочкой непонятно кто, непонятно откуда, еще немного дымящийся (вы все уже поняли) человек. И молодые тотчас принялись его сервировать. Они отрезали немалый кусок бедра для себя. Остальное начал делить отец, пока молодые зубами делили кусок, словно голодные падальщики, наткнувшиеся на свежий труп после недельной голодовки. Гости подходили с тарелками. Официанты вновь появились и начали разносить блюдо по залу. Остальные пары молча хлопали и улыбались, как и положено на свадьбе такого рода.

Кто-то распорядился, и вот перед Клэр и Тони появились тарелки со специальным угощением.

– Ой, какая прелесть! Передайте мою благодарность! – Клэр, не успев договорить, принялась поедать мясо.

Официант побледнел, увидев с каким удовольствием она пожирала плоть. Однако он смог выдавить нужное: «Непременно!»

Тони позабавила эта ситуация. Ему было невероятно интересно лицезреть реакцию Клэр завтра утром, когда она узнает, что по пьяни ела человечину. Он невольно улыбнулся этой мысли. «С каких пор я стал таким жестоким? – подумалось ему, когда Клэр доедала последний кусочек, и не нашел ответа. – Всегда был таким!» Эта мысль искривила его лицо в жуткой ухмылке. Длилось это лишь мгновение. Но соседи по столу успели почувствовать дрожь, что пробежала по их спинам при виде этого лика.

– А ты чего не ешь? Отменное блюдо!

– У меня есть некая неприязнь к этому животному. Не к этому конкретно, – Тони кивнул на тарелку. – В общем, я такое не ем. Можешь забрать.

– Ой, нет. Очень сытный зверь. Больше в меня не влезет. Не хотелось бы лежать с больным животом этой ночью, – Клэр положила ему руку на колено и медленно начала вести ее вверх. – Хочется немного движения.

– Я думаю, мы сможем устроить что-то подобное, – в голове Тони уже было видение того, как Клэр двигается возле унитаза, борясь с последствиями излишнего употребления алкоголя. «Совершенно другой человек!» – подытожил он. Не встречалось ему людей, которых алкоголь менял так сильно.

Музыка снова стихла. Затих и весь зал. На сцене восстановилась обычная картина: все сидели. Музыка вновь заиграла.

Следующая по счету пара поднялась. Люди возле сцены начали подниматься. Они сделали шаг вперед. С виду это были родители, но в этот день нельзя было быть в чем-то уверенным. Но это были родители, которые уже стояли на сцене: пожилой джентльмен с пожилой леди и еще более пожилой джентльмен с неестественно молодой леди. Они принялись проводить обычный ритуал на подобных мероприятиях: обниматься и лобызать жениха и невесту. Затем пожилая леди позвала кого-то из зала, и тут наступил мимолетный момент умиления. Бегом на сцену ворвались двое маленьких детей, лет десяти. Они были похожи. В руках у мальчика была полупустая прозрачная бутылка, которую, видимо, время несколько потрепало. У девочки был небольшой деревянный футляр.

– Какая прелесть! – Клэр начала пихать Тони локтем. – Ты посмотри, они такие милые! – Глаза ее начали слезиться. – Ой, не могу!

Тони не разделял ее восторга. Учитывая предыдущее, он знал, что все не так просто. Он бы не удивился, если бы детей тут же четвертовали и раскидали по всему залу. Все оказалось несколько проще. Я бы сказал «по-семейному».

Это можно было бы назвать вручением подарка у камина, в кругу семьи. Только камина не было, и вокруг целый легион гостей. Однако люди были максимально абстрагированы от общества и погружены в дело.

Мальчик поднес бутылку к жениху. Все улыбались. Жених сделал три глотка. Мальчик передал бутылку невесте. Она чмокнула его в лобик и сделала четыре глотка. Затем они вернулись на свои места. Девочка открыла футляр. Матери достали по жгуту. Они занялись каждый своим отпрыском: намотали жгут на левую руку выше локтя. Отцы достали из футляра шприцы, и как только матери закончили свою часть, те начали свою.

Дальнейшее можно описать как религиозный экстаз. Только экстаз испытывали молодые, а публика просто билась в истерике.

Гости кричали, свистели, орали, бросались столовыми приборами в сторону сцены, выкрикивая праздничные и одобрительные восклицания в то время, как молодые бились в наркотическом припадке. Родители невесты с трудом удерживали ее на троне, чтоб конвульсии не спихнули ее на пол. А дети мило танцевали и резвились вокруг семейной процессии.

Клэр следовала примеру остальных. Она кричала, плясала, кидалась посудой. Она случайно попала в джентльмена средних лет, стоящего у сцены. Осколки от тарелки впились в его спутницу. Но никто не придал этому значения. Народ наслаждался праздником.

Наконец страсти начали утихать, как и конвульсии молодых. И вот на сцене не осталось лишних людей. Жених сидел без чувств, страдальчески комично закатив глаза. А невеста немного подергивалась, устремив свой пустой взгляд в пространство. Со стороны могло показаться, что у нее просто нервный тик.

– А-ха-хах! Вот это публика! Ни на одной свадьбе я не видела таких активных гостей, – Клэр плохо видела происходящее на сцене, но ей думалось, что там происходило что-то в духе мероприятия. Она потянулась за бокалом, но, обнаружив его пустым, позаимствовала его у Тони, все с тем же крепчайшим вином от Альмы. – Боже… Ты видел, я же попала тарелкой в того дядьку! – Она начала тыкать пальцем в сторону сцены. – Надо бы извиниться. – Она изобразила нашкодившего ребенка. Пьяного нашкодившего ребенка.

– Думаю, не стоит. Он переживет. Это же свадьба. Он и думать забыл.

Но он не забыл. И Тони понимал, что вряд ли забудет в ближайшее время. У Клэр не было такого угла обзора, который позволял Тони видеть столик, где сидел тот джентльмен.

Тони видел момент, когда тарелка разлетелась. Тогда это не привлекло его внимания. Он продолжал наслаждаться феерической вакханалией вокруг него. «Я вписался бы в здешнее общество!» – думал он в тот момент, оглядывая зал и сцену. Однако слова Клэр вновь обратили его внимание на тот столик.

«Как такое могло произойти?» – об этом размышлял тот самый джентльмен с улыбкой на лице, когда вытаскивал осколок средних размеров из сонной артерии своей жены, которая лежала лицом в салате, в луже собственной крови, что методично заполняла пространство уже за пределами той самой тарелки. Он поднял ее, чтобы посмотреть в глаза и удостовериться, что она жива. Но это было не так. И кровь, продолжающая быстро вытекать из раны, это подтверждала. Джентльмен был в непонятном состоянии. Он не знал, что ему чувствовать и как себя вести в такой ситуации, в контексте происходящих событий, учитывая специфику семьи. Поэтому он просто продолжил наслаждаться ужином. Случившееся он отложил на потом.

Тони немного позабавила аккуратность, с которой мужчина положил голову женщины обратно в салат, после чего устремил свой взгляд на сцену.

– Страшно подумать, что ждет старину Энтони и Альму, – Тони произнес это с иронией. Энтони уже давно не был ему близким другом, но когда-то же был. И он слегка волновался за судьбу старого пройдохи, оказавшегося в этакой ситуации.

– Почему страшно? – Клэр малость пригубила вина, и ее понесло с новой силой. Она была на грани сознания и кататонического безумия. Это начало проявляться в эпизодической потере контроля над телом и разумом. – А может… Не страшно? Не страшно. – Она пару раз икнула. Ее немного шатало и тошнило. – Не-е-ет, все прекрасно, спасибо! – Последнее слово она вскрикнула. – Кажется мне… МНЕ! Мне? Мне-е-е… хватит. – И вот сознание вернулось. – О чем это я? Хах! Кажется, я немного напилась.

– Совсем немного, – Тони не ожидал, что этот напиток так сильно повредит ее ментальное состояние. – Но я думаю, с тебя на сегодня хватит.

– Какой ты ЗАНУДА! – Прокричала Клэр, и, как по команде, в этот момент оркестр заиграл очередную мелодию.

Следующая пара встала со своих мест и сделала шаг вперед. Эти «молодые» были уже не молодые. Мужчина и женщина лет пятидесяти пяти. Вряд ли здесь был бы уместен приход или барбекю. Поэтому подарок для этих людей был более прозаичен.

У сцены поднялись со своих мест трое молодых людей и девушка.

– Это детишки. Мальчишки и девчушка – это от невесты. А тот высокий – жениха, – голос женщины раздался с места, где сидела Альма.

Тони перевел свое внимание со сцены. Перед ним сидела бабуля лет семидесяти, а может, и восьмидесяти.

– Детишки постарались на славу. Такой подарок для родителей приготовили. Сердце радуется.

Тони решил, что это бабуля одного из будущих супругов. Однако он не понимал, как она смогла незаметно протиснуться на то место. «Разве что просто материализовалась!» – усмехнулся Тони собственной мысли. Клэр подозрительно затихла.

– Вон смотрите, ведут!

Трое молодых людей и девушка уже стояли подле родителей, а высокий парень уже сделал рукой всем знакомый жест. Оркестр заиграл новую мелодию.

– Ведут этих ублюдков! – Бабуля плюнула на стол. – Сейчас они познают, что такое смерть.

Тони смотрел, как официанты ведут десяток человек в королевских одеждах, закованных в цепи.

– Они были не согласны. Думали, что если объединятся, то смогут победить. М-м-м. Хе-хе! Как бы не так. – Она закашлялась. Ее голос начал меняться. – Да… Как удачно совпало, что эти безбожники помешали тому, и теперь одной, и даже не одной, проблемой станет меньше.

Тони повернулся к бабуле. Ее голова была неестественно скрючена на бок. Его пробил озноб.

– Приятно, когда еретики сами себя уничтожают, не правда ли, Тони? – Голова бабули начала растекаться, будто ее облили сильнодействующей кислотой. Через несколько секунд там на ее месте красовалась голова всеми любимого попугая, – передоз закончился, а я вот нет. Хе-хе-хе! Решил слегка тебя просветить. И напомнить!

– Не нужно напоминать о том, что было меньше часа назад! – Вспылил Тони, но было уже поздно. Видение исчезло.

– Ты чего?! – Час назад у меня ни в одном глазу не было! – Клэр негодовала. – Какой ты ЗАНУДА! – прокричала Клэр, и в этот момент оркестр заиграл очередную мелодию.

Тони ощутил мучительнейшее ощущение дежавю. Он уставился на пустое место, смутно понимая, что никто там не появится. Но нужно было убедиться.

Через минуту процессия из пленных особ в королевских одеждах уже стояла на сцене на коленях перед главой семейства. Тони увидел то, что хотел. А точнее, ничего. И тогда он переключил свою внимание на сцену. Его нервировали эти появления попугая, но он понимал, что волноваться ему не о чем. Пока, во всяком случае. И чего волноваться? «Подумаешь, птица!»

На то место, где сидел Энтони и материализовалась бабуля, сел кое-кто другой.

– Ой, подождите, где-то я Вас видела?! Какой странный у Вас наряд. Прям как настоящий! – Клэр приветствовала нового обитателя стола, который показался ей очень знакомым. Это привлекло внимание нашего героя.

Тони немного боялся, что видение перетекло в реальность. И попугай устроит настоящий фарс, который может порушить все планы, в том числе и возможность дожить до конца дня. Но когда он в очередной раз переключил свое внимание на то место, его пронзил, пусть и мимолетно, леденящий ужас.

За одним столом с нашим героем сидел Мэр. Он холодно смотрел на Клэр, которая почти бессознательно пялилась на него.

– И не надо… – она икнула, – так на меня смотреть! Вы меня не знаете! Я хорошая! – она произнесла это гордо, неестественно высоко вытянув голову вверх. И в таком положении она замерла, ненадолго переключившись в кататонию.

Тони молча смотрел на происходящие. Ему было немного страшно за Клэр. Он не знал, чего ожидать.

Мэр оглядел ее. Он взял пустой бокал возле Клэр, тот, в котором было то самое вино, и как ценитель постарался почувствовать своим обонянием остатки алкогольных паров в бокале, после чего немного нахмурился. Вернув бокал на место, затем взяв другой, наполненный, палач проделал тот же ритуал. И удостоверившись в том, что напиток соответствует его ожиданиям, вернул бокал на место.

Мэр снова оглядел Клэр. На этот раз очень внимательно. Затем он сделал не то, что Тони, да и остальные, могли ожидать: два скромных кивка. Это было одно из наивысших проявлений уважения, которое мог позволить себе Мэр.

И вот Мэр переключил свое внимание на Тони.

* * *

Эта игра в гляделки длилась вечно. Во всяком случае, так показалось Тони. Мэр своим присутствием буквально заполнял все пространство вокруг. Альма не заметила появление своего дяди в зале. Она была поглощена мероприятием и своими мыслями. Но ее душевное спокойствие было нарушено как раз во время казни.

По традиции расправу над неугодными начинает хозяин заведения. Альма знала, что Мэр с удовольствием откроет, так сказать, бал членовредительства, но надеялась, что он будет слишком занят останками Ирэн, чтобы вернуться на мероприятие. В момент, когда из-за стола, за которым она не так давно сидела, полетела секира и размазала первого из смертников по сцене, ей в очередной раз стало ясно, что Мэр никогда не упустит явить миру чей-то богатый внутренний мир.

* * *

Мэр метнул свой топор из-за головы здоровой рукой, даже не шелохнувшись и не отводя взгляда от Тони.

«Даже у попугая бы голос дрогнул в присутствии этого человека. Если он вообще человек…», – думал Тони.

А Мэр все смотрел. Казнь подошла к концу. Как раз в этот момент к Клэр вернулась частичка сознания. Гости стоя аплодировали, и она к ним присоединилась, не видя трупы, что «украшали» сцену.

Оркестр снова сменил пластинку. Заиграла знакомая мелодия. И вот последняя пара, в лице Альмы и Энтони, уже стояла и была готова принимать подарок. Здесь-то и кончилось испытание Тони. Мэр встал, не отводя взгляда, после чего отвернулся от Тони и направился на сцену. Когда он начал подниматься, музыка резко изменилась. Зал затопила мелодия, очень похожая на ту, что извлекал слепой и немой Тонэ.

Эта мелодия повергла Клэр в ступор. Она подсознательно боялась, даже будучи пьяной. Поэтому просто молча уставилась в бокал.

Когда Мэр остановился напротив Альмы, музыка оборвалась. Зал погрузился в тишину. Даже бактерии замерли в предвкушении. Что же мог подарить такой человек?

Альма была спокойна. Мэра она не боялась, так как очень хорошо его знала. Она не делала ничего из того, что могло повлечь за собой последствия. К тому же она была последним живым чистокровным родственником. Во всяком случае, так она думала. Однако все ее знания и осторожность не помогли ей сдержать удивление, когда Мэр вручил подарок. В этот момент все ее планы прахом развеялись по ветру.

И что же он ей подарил? Жемчужина семейного наследия и гора обязательств. Мэр подарил Замок! А вместе с тем и обязанность присутствовать на каждом мероприятии, быть хозяйкой бала, соблюдать традиции семьи и так далее, и тому подобное, и бла-бла-бла.

Как только Мэр вручил Альме ключ, который был спрятан бог знает где, он благословил ее, легонько ткнув средним и указательным пальцем в лоб. Затем он повернул голову к Энтони. Он поднял указательный палец левой руки до уровня грудной клетки, будто пытался сказать, что еще не закончил, или же выразил желание сделать заявление и предостережение. Но, оглядев Энтони, который глупо улыбался со стоящим в глазах ужасом, Мэр в прямом смысле махнул на него рукой. Альма истолковала этот жест так: «Он твоя проблема, а не моя».

Альма поклонилась. Энтони повторил. Мэр покинул сцену, не забыв захватить свой окровавленный топор. Ему стоило немалых усилий сжимать и разжимать пальцы правой руки, поэтому в подобных ситуациях он помогал себе здоровой конечностью. Он направился к столику Тони. Оркестр вновь обрушил на зал жуткую мелодию.

Все это время Тони молча сидел и следил за происходящим. Он не знал, чего ожидать, поэтому просто ждал. Мэр снова стоял перед ним.

Клэр так и сидела в ступоре. Ее из него никто не выводил, а она выходить не собиралась. Ей и так было хорошо. Но Мэр остановился и положил ей левую руку на плечо. Клэр вздрогнула. Его мертвенно бледная и холодная рука привела ее в чувство. Она моментально протрезвела. Ее чувствительность тысячекратно возросла. Было слышно, как кровь с секиры, не спеша, капала на пол. Остро ощущалась тишина вокруг, несмотря на музыку. Клэр чувствовала на себе взгляд Мэра и больше ничего. И поэтому, когда Мэр начал поднимать руку, Клэр поднялась вслед за ней.

Тони смотрел, как мужик в плаще из человеческих рук уходит с женщиной, которую он привез с собой на свадьбу. Ситуация была бы комичной, если бы не все обстоятельства. Однако Тони рассудил не без доли иронии: «Теперь она точно подвигается! Ха! Одной проблемой меньше! – с горькой улыбкой заключил он в своей безумной голове. Она сама ушла…».

Альма следила за Мэром с момента, как он метнул секиру. И теперь видя, как Клэр уходит с ним, она с улыбкой прошептала своему будущему мужу:

– Кажется, скоро у меня будет новая тетя.

На что Энтони отреагировал удовлетворительным мычанием, от волнения он не мог произнести ни слова, боясь попросту блевануть.

Как только Мэр и Клэр покинули зал, оркестр оборвал замогильную арию смерти и в очередной раз заиграл мелодию безумного веселья.

Четыре пары встали со своих мест, торжественно поклонились и вознесли руки к небу, тем самым ознаменовав конец официальной части и начало неформального королевского веселья.

Официанты вновь закружились по залу. Виновники торжества разбрелись по своим местам. Все, кроме Альмы и Энтони. Они направились прямиком к Тони, который заметно повеселел после того, как выпил того самого вина. Пол вокруг стола украшала кровь нескольких людей.

– Платье запачкала! – С досадой обронила Альма, присаживаясь на свое прежнее место. – Вижу, ты несильно расстроился. С виду она очень впечатлительная. Будет невероятно интересно, если она переживет эту ночь.

– Поживем – увидим! – Тони поднял бокал. Альма щелкнула пальцами и через мгновение уже держала наполненный бокал вместе с Энтони, к которому постепенно возвращались цвет на лице и живость.

Все стукнулись посудой и потешили утробу алкоголем.

– Блядь, думал, не переживу этот ужин. А смотри-ка, живой! – Энтони облапал сам себя как бы в подтверждение этих слов.

– Ужин еще не закончен, дорогой, – Альма положила ему руку на плечо.