Текст книги "Мечты о нас"

Проникновенно, преданно и…

– Я уезжаю! – кричит папа из коридора.

Я вздрагиваю в испуге и отталкиваю Дрю. Он смотрит на меня в замешательстве. Иногда мне очень хочется, чтобы он слышал, когда надвигается катастрофа.

– Джули, ты придешь? – спрашивает папа где-то рядом.

Я усиленно стараюсь не смотреть на Дрю, который медленно отодвигается.

– Конечно!

Дрю отпускает меня, и я сажусь, но папа уже исчез в дверях. Потрясенная, я смотрю ему вслед. Никаких лекций о моем поведении?

– Вы надолго? – спрашивает Бо. – Тогда я принесу себе что-нибудь попить.

Я показываю на дверь, ведущую в коридор. Только что щелкнул замок во входной двери.

– Папа ушел просто так? – Я до сих пор в растерянности.

– Не должен был?

Бо скрещивает руки на груди и откидывается на диване. Одним движением головы он стряхивает челку с лица.

Каким-то образом в моей комнате ночует Дрю, и отец не устраивает мне выволочку? Это точно мой дом?

* * *

На сеансе терапии отец тоже воздерживается от нравоучений. Однако он настаивает, чтобы Дрю остался и помог во время тренировки. Хорошо, что он подвез меня, плохо, что ему не хватило ума немедленно исчезнуть. Мне не нравится повторять у него на глазах упражнения, которые мне даются с трудом, но теперь это часть моей жизни. И я слишком горда, чтобы стесняться.

Уже в конце занятия, когда я сижу на гимнастическом мате, сильно упираясь ногами в папины ладони, он начинает задавать вопросы, которые я давно жду.

– Ты сегодня принимала обезболивающие? – спрашивает он как бы между прочим.

Может, этот странный тон лишь в моем воображении, потому что совесть нечиста, но мне уже слышится в его голосе предполагаемый им ответ.

– Нет, – честно говорю я.

– И почему нет? – спокойно уточняет он. Как по мне, так слишком спокойно. – Врач разрешил отказаться от таблеток?

– Нет.

– Тогда почему не принимаешь?

Я открываю рот для ответа, но отец продолжает:

– Медикамент снимает воспаление и таким образом предотвращает щадящую позу, в которую тебе хочется встать и которая только усугубляет ситуацию. С завтрашнего дня принимаешь таблетки, снимаешь шину с ноги и пользуешься костылями.

Я закатываю глаза. Это был выговор от физиотерапевта, а не папы. Даже не знаю, что хуже.

– Но ты делаешь успехи. Через несколько недель сможешь ходить сама. Хоть на что-то сгодилось твое упрямство, – с мимолетной улыбкой добавляет он и становится похожим на постаревшую версию Бо.

Я не могу подавить ухмылку.

– К твоему счастью, за Бо легче ухаживать.

– Он такой же упрямый, как и ты, просто менее… громкий, – медленно говорит папа, подыскивая правильные слова. – Я горжусь тобой.

Его признание выбивает меня из колеи. Он так редко говорит приятное, что я даже не могу вспомнить, когда это было в последний раз.

Раздается скрип и треск, и сентиментальный момент улетучивается. Мы одновременно смотрим на шведскую стенку, где спокойно подтягивается Дрю.

– Неужели ему стало настолько скучно?

– Тогда на сегодня все. Увидимся вечером. Если Бо не хочет лазанью, тогда мы можем пойти куда-нибудь. Как насчет «Бархатного кота»? Вроде популярное место среди вас, молодых.

У меня вытягивается лицо. Он хочет сходить поужинать с нами? Когда мы в последний раз выбирались вместе поесть? Сто лет прошло…

– В чем подвох? А как же профилактические беседы о здоровом питании?

Папа по-прежнему смотрит на Дрю.

– Весь год я так мало был с вами. Однажды я проснусь, а вы переехали. – Он поправляет очки на носу. – Можно из кожи вон лезть ради пары лишних долларов, и все равно есть риск потерять самое дорогое.

– Пап, у тебя все в порядке? – Я растеряна.

– Конечно. – Он похлопывает меня по ноге. – Через десять минут у меня следующий пациент, поэтому кыш отсюда.

Я осторожно поднимаюсь на ноги. Дрю не видит меня, поэтому я бросаю в него мягким мячом. Прекратив упражнение, он пристально смотрит. Я изображаю прощальный жест и указываю на дверь.

Он отвечает «Ок» – этот жест мне уже знаком.

Согласно интернету, для того, чтобы научиться общаться на языке жестов, нужно около двух лет. Твердо решаю для себя уложиться за половину этого времени.

В приемной уже стоят следующие пациенты – мама с сыном. Я хочу попрощаться с Ритой, папиной помощницей, но она разговаривает по телефону. Слова, которые я слышу, вызывают подозрения.

– Мне очень жаль, я не могу назначить вам прием в сентябре. Мы закрываемся. Если в будущем что-то изменится, я дам вам знать.

Сбитая с толку, я подхожу к стойке и пристально смотрю на Риту.

– Что значит – вы закрываетесь?

Это важный источник дохода, помимо работы в колледже. И его призвание. Наверное, я ослышалась. Он бы никогда не бросил эту работу.

– То и значит, – лаконично отвечает Рита. Она продолжает сосредоточенно вглядываться в экран компьютера, но потом поднимает голову и резко меняется в лице. – О, Джули, привет!

Цвет ее щек приближается к цвету ее красных волос.

– Скажи, что я ослышалась, – прошу я и получаю виноватую улыбку.

– Спроси у отца, – уходит она от ответа и поворачивается к экрану, тем самым показывая, что разговор окончен.

Мне хочется расспросить ее, но в итоге решаю последовать ее совету – спрошу у отца. Мне приходится изо всех сил сдерживать нетерпение, чтобы немедленно не поковылять к его кабинету. Не сейчас.

– Все в порядке? – Дрю одной рукой поддерживает меня за талию, другой подает костыли.

Нет. Ничего не в порядке. Но я даже представить не могу размер надвигающейся катастрофы.

С одной стороны, мне жаль, что Дрю уезжает домой, с другой стороны, ему надо принять душ и побыть в привычной спокойной обстановке, что вполне понятно.

Я не могу взять себя в руки, меня гложет тревога. Бо зарезервировал столик в «Бархатном коте», и вечером мы едем в центр. Мне хочется пересказать ему подслушанный разговор, но я сдерживаюсь до тех пор, пока после окончания рабочего дня к нам не присоединится папа. Он выглядит усталым, но улыбается.

– Так это и есть легендарный «Бархатный кот».

Папа оглядывается вокруг, кладет руки на стол и тут же их отдергивает. Видимо, он попал в липкое пятно от кетчупа. Он аккуратно трогает стол кончиками пальцев, но предпочитает промолчать.

– Здесь лучшие в городе молочные коктейли, – любезно сообщаю я.

– Но только после «Ореховой чашки», – поправляет Бо.

– Если ты их делаешь, – не уступаю я. – У мистера Палмера они превращаются в невкусную вязкую массу. Что снижает средний показатель.

Я демонстрирую чудеса выдержки. Мы заказываем далеко не здоровую еду. Бо и папа болтают о работе. Все выглядит настолько идиллически, что меня сейчас вырвет прямо в тарелку.

– Пап, скажи, – я не могу больше сдерживаться и перебиваю их разговор, – что ты запланировал на осень? Рита говорит, что вы закрываетесь в сентябре.

Атмосфера за столом меняется – вместо легкой болтовни нависает давящая тишина.

Бо как ни в чем не бывало продолжает жевать свой чизбургер. Понятно, он обо всем знает.

– Верно, – просто отвечает папа. – Слишком большая нагрузка вместе с работой в колледже. Я ищу место, где смогу сократить часы.

Жую картофелину и обдумываю его слова.

– Разве не разумнее сначала найти новую работу, а потом увольняться со старой?

Мой гиперосторожный папа не предусмотрел такую возможность?

– Может, предоставишь это мне? – предлагает он и продолжает есть.

Я перевожу взгляд с отца на Бо и обратно. Что-то здесь не так, но знать бы еще что… Судя по выражению их лиц, они не готовы говорить. Но я тоже не готова оставить эту тему просто так!

Кто, напротив, готов все послать к черту, так это Пенни.

Я уже в постели и упражняюсь в жестах, выражающих чувства: я хочу есть, мне холодно, я рада, – когда приходит сообщение от нее.

ПЕННИ: Я еще раз обдумала твои слова. Ты права. Если Кайлу меня недостаточно, то я ему вообще не нужна. И он мне тоже.

ДЖУЛИ: Я горжусь тобой!

ПЕННИ: И я тобой!

Только два сообщения от нее, и совершенно понятно, что Пенни предложила мне новый старт. Что она и Дрю остаются со мной даже после моего падения. И что это помогает мне намного больше, чем все групповые занятия на свете.

Глава 14. Воскресенье солнечных ванн

Жизнь идет дальше – если повезет. Я еще точно не знаю, в каком направлении мне двигаться.

Бо сидит на диване и пытается повторить весь учебный материал за прошлый семестр до того, как начнется новый. Я притулилась рядом, постукиваю ручкой по блокноту на коленях. Сегодня последний день в тренировочном лагере. Непривычно, что он проходит без меня. Несколько недель единственно доступный для меня спорт – физиопроцедуры и эрготерапия, и я уже вижу, как изменилось мое тело. Насколько Дрю важно иметь девушку с натренированным телом? Я пытаюсь подавить легкую неуверенность. Нужно сфокусироваться на будущем.

Наверное, я могу наконец-то посещать книжный клуб, на который у меня не было времени из-за тренировок. Мне нужно написать еще одно эссе и прочитать пару книг по английской литературе. Кроме того, я хочу выучить язык жестов, чтобы на равных разговаривать с Дрю, пусть у нас разница в росте в две головы. Так может выглядеть следующий семестр, но это не конкретный план на будущее. Мне нужна цель! Чтение дает возможность прожить тысячи жизней, но мне нужно привести в порядок эту. Хочу я на самом деле стать учителем? Эйфории эта мысль не вызывает. Чем еще можно заняться, чтобы использовать мою любовь к языку?

Мои размышления прерываются звонком в дверь. Бо сбрасывает кучу книг и ворох бумажек и спрыгивает прежде, чем я откладываю ручку в сторону.

И с первых слов понимаю, кто пришел.

– Малыш Бо! – и в гостиную вплывает Хэйли в хорошем расположении духа. Ее розовое летнее платье совсем не подходит к бирюзовым волосам, впрочем, как и к осенним сапогам. – Джули! – Она застывает соляным столбом, сумка невероятных размеров грохается на пол. – О господи, ты выглядишь ужасно!

Я фыркаю – в этом вся Хэйли, непосредственность и честность.

– Приятно слышать, – уверяю я и даже не делаю попытки встать.

– Нет, правда! – Хэйли рассматривает меня мгновение, а затем указывает на окно. – Когда в последний раз ты была на солнце? Конец августа! Лето скоро закончится, а тебя хоть сейчас отправляй призраком на Хеллоуин! Без грима и без костюма. Собирай вещички, едем на озеро.

Судя по тону, возражений она не потерпит. Даже тогда, когда поворачивается к Бо.

– Едем на твоей машине. Ты тоже выглядишь так, словно принимаешь участие в конкурсе вампиров.

Со стоном я бросаю блокнот на стол. Что я забыла на переполненном пляже? Но альтернативой является дальнейшее ничегонеделание на диване с Бо. Это так несвойственно нам, что невольно напрашивается вопрос – что с нами произошло? Может, мы прячемся здесь от всего мира? От настоящей версии самих себя? Или от той версии нас, которой больше не существует?

Бо стоит, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Я не могу определить выражение его лица. Но, судя по кивку, мы едины в том, что так больше продолжаться не может. Про него говорят – парень, который развлекался с Джошуа Саймонсом, про меня – девчонка, которая сломала себе шею на тренировке. И что? Мы продолжаем жить дальше. Мы те же самые люди, что и раньше.

– Позвоним Пенни и поедем, – говорю я, потому что Пенни нужен новый старт не меньше, чем нам.

Разумеется, пляж на озере безнадежно переполнен, температура в Фейр-Хэвен по-летнему высокая, двадцать пять градусов.

Я вытягиваю ноги на клетчатом пледе и опираюсь на руки. Пенни выкладывает содержимое корзинки на плед, Хэйли изучает розовые шрамы на моей ноге.

– Выглядят брутально, – заключает она.

Так же брутально ей в висок влетает фрисби, да так, что у нее на глазах выступают слезы.

Возмущенное «Эй!» Пенни заставляет лежащего Бо лениво открыть глаза. По его лицу ползет тень, и брат, скрестив руки над головой, пытается разглядеть хозяина этой тени. Джошуа. Вот уж точно, в этом городе везде поджидает опасность. Следом появляется Матео и извиняюще улыбается. Он без приветствий опускается на корточки рядом с Хэйли, все еще потирающей ушибленное место.

– Извини, Русалка. – Матео обмахивает ее пластиковым диском, словно это может чем-то помочь.

– Что, прости? – Хэйли прижимает руку к наливающейся шишке и непонимающе смотрит на него.

– Русалка, – пожимает Матео плечами. – Разве тебя не так зовут? – И он указывает на голубую шевелюру.

Судя по выражению лица, Хэйли хочется выхватить пластик из его рук и надавать по башке в отместку.

– Забирай свою идиотскую игрушку и проваливай! – шипит она, а Пенни начинает нервно моргать.

– Если кто-нибудь услышит, как вы разговариваете, то никто не поверит, что вы интеллигентные студенты, – вмешивается она. – Хэйли, это Матео. Матео, это…

– Матео и Русалка звучит прикольнее, – заключает Матео и прячет фрисби под мышку.

Еще некоторое время он рассматривает Хэйли и как ни в чем не бывало предлагает:

– Мне хочется угостить тебя смурфиковым мороженым.

– Что тебе непонятно в слове «проваливай»? – грозно спрашивает Хэйли.

Словно он и не издевался над ее цветом волос, Матео поднимает руки в защитном жесте:

– Я не имел в виду ничего плохого.

– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понять, что ты имел в виду.

Видимо, чтобы подлить масла в огонь, в разговор вклинивается Джошуа.

– Эй, Саммерс, как дела? – спрашивает он с обычной непроницаемой миной и засовывает руки в карманы шорт.

– Это он тебе. – Бо закрывает глаза.

– Может, вам обоим, – возражает Джошуа, но и голос, и поза выражают неуверенность.

Он подтянул плечи вверх и стал похож на черепаху, прячущуюся в панцирь.

– А мы уже разговариваем на людях? – Бо улыбается, приложив ладонь козырьком ко лбу.

Неестественная улыбка все равно производит свое впечатление.

Джошуа вздрагивает и несколько секунд колеблется, прежде чем присесть рядом с Бо.

– Мы же просто беседуем, – говорит он, словно убеждая, себя в первую очередь, что ничего постыдного в этом нет.

Бо не отворачивается, не игнорирует его, а садится на пледе и подтягивает колени к подбородку. Он улыбается и сдувает челку со лба.

Джошуа не отрываясь смотрит на Бо, и кажется, что он вот-вот протянет руку, чтобы самому убрать прядку с лица.

Либо я никогда не видела их вместе, либо же я просто не замечала, как благоговейно Джошуа смотрит на моего брата. И как фальшиво умеет улыбаться Бо.

– Видимо, тебе есть что сказать мне, – спокойно произносит Бо, как будто ни близость Джошуа, ни то, что на них смотрят с любопытством, нисколько его не тревожит. – Припоминается, что в последний раз ты кричал на весь кампус, что я – лживый лицемер – должен оставить тебя в покое. Ты хочешь что-нибудь добавить?

Бо все еще улыбается, а Джошуа заливается краской так, что мне становится его жаль.

– Бо, успокойся! – предупреждает Пенни и нервно оглядывается, боясь, что кто-нибудь может подслушать.

– Его слова, не мои, – пожимает Бо плечами и ложится, как будто ничего и не случилось.

– Со мной все в порядке, спасибо, – отвечаю я.

– Мы переживали за тебя, – говорит Джошуа, не сводя при этом глаз с Бо.

Мой брат лежит на спине и не реагирует.

– Точно. – Матео поднимается на ноги. – Без тебя в кампусе по-другому. Слишком тихо. Скамейка на стадионе тоже скучает. Как и остальные в команде. С нетерпением ждем следующей речи твоего отца в раздевалке. МакДэниэлс принял ее с удивительным достоинством. Но, подруга, это… было очень неловко.

Джошуа хмыкает.

– Очень прошу, не позволяй отцу узнать, как ты отсасываешь МакДэниэлсу. Не хочется, знаешь ли, слушать извинения. – Матео подкидывает в воздух фрисби. – Тебя тоже касается, солнечный мальчик.

Подмигнув в последний раз, Матео прощается и убегает на площадку, а уже оттуда свистом, словно собачку, подзывает Джошуа.

– Ни за что, – ухмыляется Бо, хотя Матео давно вне пределов слышимости. – Эндрю МакДэниэлс, к сожалению, даже в пьяном виде не настолько любопытен, чтобы раздеть меня.

Джошуа до скрипа сжимает зубы и выглядит так, будто хочет что-то сказать, но произносит только:

– Хорошего дня, – и поднимается на ноги.

В эту секунду звонит мобильник Бо, и Джошуа, уже повернувшийся, чтобы уйти, замирает. Видимо, ему очень любопытно, кто звонит Бо.

– Привет. – Брат оглядывается вокруг и поднимается. – Да, верно. Да, так и есть, правильно. Нет, я еще в дороге. Через два часа? У меня?

Бо удаляется метра на два, Джошуа смотрит ему вслед.

– Так это был ты? – небрежно спрашивает Хэйли.

Джошуа рассеянно кивает, но, поняв вопрос, рявкает:

– Занимайся своими делами!

– Я и занимаюсь. Но это дела моих друзей. – Хэйли оценивающе рассматривает Джошуа. – Если ты просил Бо не приближаться, то, возможно, тебе самому стоит придерживаться своих советов.

– Не твое дело! – презрительно бросает Джошуа и уходит.

– Чем ошиваться здесь, научил бы друга правильно бросать фрисби. Печально, если футболист не может прицелиться, – кричит Хэйли вслед. – Нет, ну правда. Они всегда не могут попасть в цель или это была попытка убийства?

Пенни приглаживает волосы и предпочитает молча раскладывать тарелочки, всем своим видом показывая, что говорить на эту тему не намерена.

– Угостить смурфиковым мороженым. Считает себя сверхостроумным, – продолжает ворчать Хэйли. – Счастье, что Дрю не несет такой чепухи. Одно это уже делает его привлекательным.

– Ммм, точно, – насмешливо фыркаю я. – Лучшее в Дрю то, что ему и в голову не придет писать мне плоские шуточки… А чем, как ты думаешь, мы занимаемся все время?

– Колбаски закидываете? – предполагает Хэйли.

– Прошу прощения? – ошарашенно спрашивает Пенни.

– Топите корабли. Прокладываете трубу. Ой, называй как хочешь, – перечисляет Хэйли.

Пенни в недоумении смотрит на нее, потом укоризненно качает головой. Вынимает стопку мисочек и ложек-вилок из корзинки. Одну миску сует мне в руки и вопросительно смотрит.

– Так вы встречаетесь? Вы снова на связи? Ты ничего мне не рассказывала.

– Не уверена, что есть о чем рассказывать, – признаюсь я неохотно, потому что не очень хочу говорить об этом. – Дрю позавчера ночью прилетел из Таскалусы ко мне, чтобы…

Чувствую, как краснеют щеки. Я не привыкла обсуждать чувства. Не закончив предложения, я откладываю миску, вытягиваю новенький айпад из сумки и показываю ей гравировку.

– Преподнести подарок на день рождения.

– И давно ты принимаешь подарки? Ты годами не позволяешь дарить тебе на день рождения ничего, кроме пакетика маршмеллоу.

Пенни приподнимает тоненькую бровь и возвращает айпад.

Я непроизвольно поглаживаю надпись и вижу подошедшего Бо. Он бросает телефон на плед и садится рядом. Мне совсем не жаль прерывать разговор.

– Ты можешь отвезти девочек домой? – просит он Пенни, принимая миску от нее. – Мне нужно ехать прямо сейчас, не хотелось бы портить вам пикник.

– Что случилось? – тревожусь я.

– Все хорошо, – уверяет он меня с той же натянутой улыбкой, которой до этого удостоился Джошуа.

Я вижу, что он не хочет говорить, и не знаю, что с этим делать. С каких это пор у нас секреты друг от друга?

– Каково это – быть одинокой? – Хэйли с интересом смотрит на Пенни.

Она дергает плечом.

– В принципе, хорошо. Сейчас хочу быть просто собой. Снова стать собой. Вы понимаете, о чем я. Я думала, нет ничего хуже, чем потерять Кайла. Мне и в голову не приходило, что в последние месяцы я потеряла часть себя. Я ожидала, что буду по нему больше скучать. Но все хорошо.

В глазах появляется тот блеск, которого я давно не замечала. Нет и намека на мысли о свободных отношениях или о двадцати миллионах за сезон. И самое главное, нет никакой боли, когда она видела Кайла с другой женщиной. Сейчас она выглядит довольной.

– И Кайл так просто тебя отпустил? – поддразнивает Хэйли.

– Нет, – самодовольно отвечает Пенни. – Но я не захотела принимать его обратно.

– Злая девчонка. – Хэйли толкает локтем Пенни, и та заливается смехом, искренним и беззаботным, которого я уже давно не слышала от нее.

– Спасибо, что подвезла.

Я открываю дверь, но не спешу выходит из машины Пенни.

– Не помню, говорила ли, но я рада, что ты опять со мной.

– Я тоже, – Пенни застенчиво улыбается.

Зависает неловкое молчание. Я собираюсь с силами, чтобы задать вопрос, давно вертевшийся на языке. Момент вроде не очень подходящий, но для некоторых вещей никогда не бывает подходящих моментов.

– Что сказал твой отец, когда ты рассталась с Кайлом?

Пенни слегка морщит нос и и прислоняется к двери.

– Он принял этот факт, но ты же его знаешь. Целыми днями он взывал к моей совести. Что Кайл еще молод и ему нужно время, чтобы повзрослеть, и что я должна думать о своем будущем. Меня бесит, что отец хотел завещать свою фирму Кайлу и ни на секунду не допускает мысли, что я могла бы управлять ею. Я все же на факультете делового администрирования учусь. И баллы у меня высшие. Просто… – Она прикусывает губу, проглотив конец предложения.

– Просто несправедливо отдавать компанию мужчине, – помогаю я, – примитивному придурку.

– Спасибо! – Она решительно приглаживает волосы. – По твоим аллитерациям я тоже скучала.

– Знаю, тебе неприятно это слышать, но я рада, что ты рассталась с Кайлом, – признаюсь я. – Мне было тяжело видеть вас вместе. До него ты не была такой…

Она смотрит на меня выжидательно, пока я подбираю слова.

– Как будто из тебя высосали всю радость жизни. Ты была как злобный загнанный зомби.

Она прикусывает губу и кивает. Некоторое время в задумчивости смотрит в лобовое стекло. Потом поводит плечами, словно стряхивая что-то.

– Есть же пословица: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Наверное, есть в ней доля правды. Кем я только не была рядом с Кайлом, но определенно не самым лучшим человеком. И не самой собой точно. И я действительно сожалею о том, что сказала о Дрю и Бо. Ой, секундочку, я кое-что вспомнила.

Она перегибается через спинку, чтобы дотянуться до сумки на заднем сиденье. Достав радужный флайер, она держит его так, будто боится, что он цапнет ее за длинные пальцы.

– Не знаю, видел ли Бо, но в кампусе рядом с кафе расположился стенд «Сейнтс Ту». Несколько участников поймали Джошуа и настаивали, чтобы он пришел на ЛГБТ-встречу. Чего, вероятно, не случится. Но, может, Бо заинтересует. Мы обе знаем, как эта неприятная история его грызет. Может, ему станет легче, если он поговорит с людьми, оказавшимися в подобной ситуации. Бо из тех, кто уже несколько лет держит в руках «Ореховую чашку». Вечерами сидит с друзьями у озера. Пятницы и субботы веселится на вечеринках и, несмотря на это, утром в воскресенье готовит на всех блинчики. И если старые друзья отвернулись от него, тогда тем более ему нужны новые.

Я беру флайер в руки.

– Спрячь получше, чтобы отец не увидел, – советует Пенни. – Если только Бо уже не поговорил с ним?

– Нет. Думаю, он просто хочет в один день привести домой человека и поставить папу перед свершившимся фактом.

По крайней мере, это то, что я предполагаю. Кажется, он еще не готов к разговору, так что и я оставлю его в покое. Но я тронута тем, что Пенни хочет восстановить отношения с Бо, с которым столько лет знакома.

Я предполагаю, что Бо и папа еще не вернулись, потому что не обнаруживаю их машин перед домом. Тем больше удивляюсь, когда вижу Бо на диване. Голова на подлокотнике, раскрытый учебник на животе, в ушах наушники, из которых едва слышна музыка. Кажется, он спит. Я его не трогаю.

Вечером ужинаем все вместе. Когда папа наконец удаляется в кабинет, я хватаю костыли и быстро, как могу, ковыляю к Бо в комнату. Без стука я вхожу и закрываю за собой дверь.

Бо, скрестив ноги, сидит на кровати между ноутбуком и ворохом конспектов.

– Не помешаю?

Бо захлопывает ноут и собирает бумаги.

– Могла бы и постучать. А вдруг я тут порно смотрю?

– Тогда бы я, совсем не смущаясь, повторила бы тебе лекцию о мастурбации, которую папа провел с нами в пятнадцать лет. Видишь ли, Бо, у людей есть естественные потребности, – передразниваю папин тон.

– Спасибо за напоминание. Уже отбила всякую охоту, впрочем, как и лекции Хадженса. – И бросает конспекты на ноут. – Более чем уверен, что он блестящий врач, но его лекции ужасны. Чтобы я делал без Хэйли. С нетерпением сучу копытами, чтобы прослушать следующий курс.

Я с некоторым трудом сажусь на краешек кровати.

– А что с твоей машиной? – спрашиваю я вскользь.

– Продал, – так же беззаботно отвечает он и игнорирует мои выпученные глаза. – Там что-то сломалось, а ремонтировать не имеет смысла.

Опять не повезло, что довольно типично для нашей семьи. У нас никогда ничего не идет гладко. Если машина не испустит дух сразу после покупки, то зачем вообще ее покупать? Стоп. Он нас возил на сломанной машине? И какая такая важная часть сломалась, что мы без проблем доехали до озера? Никаких подозрительных шумов или тревожных сигналов я не помню.

– Так что на следующей неделе катаемся на папе или на автобусе. Как всегда, гламурненько. Что думаешь, может, закатим вечеринку по случаю дня рождения в выходные, до начала семестра?

В рассеянности я хочу кивнуть, но боль в шее останавливает меня. Новый учебный год. Год без чирлидинга. Без тренировок. Без команды. Чудесненько. Но у меня нет другого выбора.

– Я вообще-то пришла сказать… – меняю тему, чтобы опять не впасть в уныние.

Вытаскиваю из кармана джинсов флайер и с опаской кладу поверх конспектов.

– Пенни передала тебе. Она думает, что, возможно, тебе захочется сходить на эту встречу. Я могу пойти с тобой, если хочешь.

Бо не берет флайер, но чешет лоб.

– Пенни, – вздыхает он. – В кампусе и так много сплетничают обо мне. Если я заявлюсь на эту встречу, папа точно узнает.

– Я понимаю. Я же говорю – если захочешь.

– Хорошо, – коротко отвечает он. – Папа боится, что люди будут говорить. Я откроюсь перед ним, как только сочту нужным.

Мне хочется убедить Бо поговорить с папой как можно быстрее, чтобы не усложнять жизнь излишними секретами, но я в какой-то степени понимаю эту позицию и уважаю его решение.

– Если хочешь поговорить о Джошуа, я всегда рядом. Я знаю, как он себя повел. Но я также знаю, что ты для него значишь. Но он сильно рискует, если откроется.

– Я знаю! – со злой покорностью стонет Бо. – И что люди скажут, когда обнаружат, что у футболиста роман с сыном физиотерапевта?

Я делаю глубокий вдох и задаю вопрос, который уже давно надо было задать:

– Ты его любишь?

По Джошуа сразу видно, как он относится к Бо. Бо до сих пор не раскрыл карты. Даже мне.

– Без понятия, – признается он.

– Как это без понятия? – недоумеваю я.

– Потому что это сложно, Джулс. – Бо вздыхает. – Если бы ты спросила год назад, в тот вечер, наверное, я бы сказал, что верю в любовь с первого взгляда. Но Джош оскорбил меня, унизил. Пусть даже чтобы оправдаться в глазах других, но он меня обидел. И все же я переспал с ним на его дне рождения. Не знаю, почему так получилось, почему я все время уступаю ему. Так что или я люблю его, или глубоко внутри у меня есть потребность причинить себе боль.

– Так вы… так между вами… что-то продолжается? – весьма красноречиво лепечу я.

– Да. Нет. Без понятия… Я старался, чтобы он почувствовал себя хорошо. В благодарность он заверил, что такого больше не повторится. Так что мои чувства к Джошу несколько… двойственны.

Великолепно! Вот и ответ – ничего еще не закончено.