Текст книги "Мечты о нас"

Глава 5. Четверг сделки

Дрю больше ничего не написал – хотя он часто бывал в сети. Уже неделю между нами – радиотишина. Целыми днями ни одного сообщения. Разумеется. Не могу объяснить, почему тогда я о нем думаю. Пытаюсь себя убедить, что мне все равно. Что намного важнее, чтобы он сконцентрировался на спорте. Что я сама этого хочу. Что это дает мне свободу оставаться сфокусированной на моей цели. Что это хорошо, что Дрю готовится к предстоящему сезону. Наверняка многие, как Пенни, не считают Дрю достойным квотербеком. Вот и хороший шанс доказать им обратное.

Отмечаю для себя, что впервые в жизни мне не все равно, кто на поле.

Покидая спортзал, я снова проверяю мобильник. Новых сообщений нет. Не могу с собой ничего поделать, как тупой зомби из новой игрушки Бо, и поэтому злюсь сама на себя. Чего я ждала? Я же так и хотела, чтобы Дрю не появлялся больше. Я должна быть довольна. И то, что я до сих пор не довольна, раздражает еще больше. Почему иногда встречаются люди, которых забыть труднее, чем других?

Я решаю проведать Бо в «Ореховой чашке». Он там работает еще со школы. Благодаря хорошей учебе ему выделили стипендию, но это лишь частично покрывает стоимость обучения. Поэтому работа – хорошее дополнение к семейному бюджету. Если кто-нибудь спрашивает о его работе в «Ореховой чашке», он всегда говорит, что ему нравится. И видя, как он заигрывает с посетителями, никто в этом не сомневается. У Бо есть дар с улыбкой заговорить любого – будь то пожилая пара, или стайка девочек, или одинокий студент – так, что люди заказывают по меньшей мере добавочную порцию сливок и оставляют приличные чаевые.

У Бо, как всегда, хлопот полон рот. Рассчитывать ему приходится только на мистера Палмера, пожилого хозяина «Ореховой чашки». Однако мистер Палмер не менее общительный, чем Бо, и может долго стоять у стола и болтать, вместо того чтобы все убрать и подготовить место для следующих клиентов. Если бы не умение Бо держать все под контролем, «Ореховая чашка» погрязла бы в хаосе.

– Киви или лимонный сорбет?

Я еще даже толком не успеваю сесть на высокий табурет у стойки, а мой брат уже наполняет одну из красиво изогнутых вазочек бело-зеленой массой. Еще один веский и сладкий аргумент, чтобы подождать Бо здесь. После окончания его смены мы поедем на встречу с писательницей. А пока я посижу у стойки, поем мороженого и займусь судьбой Джейн Эйр. Сравнительное эссе про сестер Бронте и Джейн Остин само не напишется.

– Как ты? – Бо двигает вазочку ко мне. – Выглядишь не лучше, чем зомби из моей игрушки. Не получишь мороженого, если у тебя кишечный грипп.

Он кивает на вазочку. Наверное, он боится, что меня стошнит в его милой машине.

– Или это связано с тем, что уже несколько дней ты не можешь оторваться от замолчавшего мобильника?

– Нет, ничего, – бормочу я, хватаю ложку и начинаю ковыряться в лимонном сорбете.

Врать Бо бессмысленно. Он знает меня, как никто другой.

– Ладно.

Бо облокачивается на стойку и пристально на меня смотрит. Я старательно таращусь на мороженое, хотя кожей чувствую его взгляд.

– Сначала ты нервничала, когда тебе писал Мистер Алабама. Теперь ты сникла, потому что он больше не пишет. Мне озвучить диагноз?

Вообще-то не надо, но я не питаю иллюзий, что мое отрицательное покачивание головой сдержит от оглашения его вердикта. Но не успевает – колокольчик на двери возвещает о новом посетителе, и Бо поднимает голову. Сначала смотрит на вход, потом на часы над стойкой.

– Опоздал на пять минут, но не критично.

Бо отталкивается от стойки и уходит к посудомойке. Самодовольно ухмыляясь, он расставляет вазочки, как будто нашего разговора и не было.

Кто-то садится на соседний стул, и я, зажав ложку между зубами, поворачиваюсь на своем барном стуле и… Мое сердце совершает кувырок. Карие глаза с золотыми искорками. Дрю. В тридцати сантиметрах от меня. Так близко, что чувствую тепло его тела. Я торопливо вынимаю ложку изо рта.

– Привет! – нерешительно бормочу я, улыбаюсь ему коротко, но тут же возвращаюсь к айпаду, чтобы хоть чем-то заняться. Почему он здесь?

Бо придвигает ему меню, одновременно касаясь рукой и привлекая внимание.

– Выбирай, – произносит Бо медленно и четко и смотрит прямо в глаза Дрю.

Он всем клиентам смотрит прямо в глаза.

– Я угощаю, – с улыбкой добавляет он.

Бо позволено, конечно в разумных количествах, угощать своих друзей. Входит ли Дрю в число его друзей, решать ему самому.

Затем Бо отходит к посудомойке, а вскоре оставляет нас одних, чтобы рассчитать молодую парочку.

Мобильник вибрирует. Я ожидала сообщения от Дрю, но злюсь, когда вижу, что оно от Бо.

БО: Вместо того чтобы носиться по кампусу, как ниндзя на секретной миссии, – сделай это!

Я пытаюсь лимонным мороженым залить горечь на языке. Мне нечего выяснять с Дрю. Мы едва знакомы. И, наверное, это к лучшему. Пусть мне непреодолимо хочется к нему придвинуться, оказаться ближе. Краем глаза вижу, что он больше не листает меню.

– Можно я спрошу кое-что? – говорит он тихо.

Я ненавижу свое сердце, которое страдающе замирает, когда я слышу в голосе боль. Почему в его присутствии я не контролирую собственное тело? Обычно мы в обоюдном согласии – мое тело и я.

Я боюсь его вопроса, но все же я киваю.

– Тебе со мной неприятно? – спрашивает он без обиняков.

Я холодею. Он пальцем проводит по гладкой бумаге меню – ему тоже нелегко дается этот разговор.

– Нет, – ужасаюсь я.

Почему он так думает? Неужели он считает, что именно поэтому я его избегаю? Он считает, что я такая поверхностная? На мой ответ он не реагирует, поэтому я осторожно дотрагиваюсь до его руки. Он смотрит на меня, а я провожу пальцами по его коже и чувствую, как она покрывается мурашками. Его физическая реакция заливает меня облегчением, которое я стараюсь не принимать во внимание. Еще одно подтверждение, что между нами что-то есть, что это не только мое воображение. Большим пальцем непроизвольно поглаживаю нежную кожу на внутренней стороне его запястья. Прикосновение приносит умиротворение, которого я еще никогда не испытывала. Как будто я дождалась того, чего предвкушала, причем не последние несколько дней, а намного-намного дольше.

Дрю вопросительно смотрит мне в глаза, и я улыбаюсь ему и легко покачиваю головой.

– Нет. Не неприятен. Не понимаю, почему ты так решил.

Вместо ответа он переводит взгляд на меню и непроизвольно почесывает ухо.

Я пожимаю его руку, чтобы привлечь внимание. Он и взаправду так думает? Я его избегаю, потому что мне неприятно, когда нас видят вместе? Потому что он не слышит? Глупость какая. Обычно это я доставляю неприятности другим.

– Ты мне не неприятен. – Это все, что я могу сказать.

Его близость по другой причине мне неудобна. Достаточно того, что его близость заставляет желать большего. Намного большего, чем это приемлемо.

Дрю не отвечает, лишь смотрит пристально. Руки тем не менее не убирает. Кажется, он не знает, верить мне или нет.

Разве он не знает про разговор с Джейком? О его просьбе оставить Дрю в покое? Чем дольше он на меня смотрит, тем сильнее крепнет мое желание протянуть руку, взъерошить его волосы и заверить, что все хорошо. Чего у Дрю не отнять, так это способности выглядеть как малыш, выпрашивающий шоколадку. Как будто ты и есть та шоколадка, способная сделать его счастливым. Но конфета дает удовольствие только на короткое время. Никакого будущего. В этом-то и проблема. Дружба между нами заведет нас в тупик.

Я все еще касаюсь его руки и, когда он пальцами находит мои пальцы, словно хочет удержать, я отдергиваю свою ладонь. Иначе это будет выглядеть так, будто мы держимся за руки. Мое сердце бьется учащенно, и часть меня хочет Дрю, но я точно уверена, что нельзя поддаваться этому желанию. Как так получилось, что испытываю чувства именно к Дрю? Это неправильно. Это несправедливо.

В его взгляде отражается такая же нерешительность… Что же такое происходит?

Дрю не пытается взять меня за руку, вместо этого достает телефон.

МИСТЕР АЛАБАМА: Пыльная кошечка, скажи честно: я тебя напугал тем, что твой танец мне понравился больше, чем следовало? Зря я так стоял (это не про танец). Или это связано с речью твоего отца в раздевалке? Самый неловкий момент в моей жизни, но если ты станцуешь для меня, я готов пройти через это снова. (Представь, я стою в раздевалке в одних трусах, футболка в руке, Джейк передо мной переводит то, от чего парни старательно давятся от смеха.)

О боже!.. От рассказа Дрю я краснею до кончиков волос. Папа, конечно, сказал, что он извинится от моего имени, – но что это было?! В поединке папа против Джули – кто больше опозорится перед футбольной командой – счет равный один-один. Я не только должна избегать Дрю, но и вручить ему медаль за то, что после такого стыда он вообще со мной сидит. Мало что в жизни меня смутит, но папина речь в раздевалке входит в тот редкий список. Я как на картинке вижу, как папа, физиотерапевт команды, в накрахмаленной рубашке стоит в раздевалке, среди полуголых парней, и в своей правоте даже не замечает, что над ним все смеются.

ДЖУЛИ: Меня мало что смущает, и тем более не ты.

МИСТЕР АЛАБАМА: Тогда почему ты меня игнорируешь? Почему ты не хочешь, чтобы я тебя подвез? Я плохой водитель? Или я что-то неправильно понял?

Нет, все не так. И мне жаль, что он думает по-другому. Но я совершенно не улавливаю, почему он со мной видится, если Джейк был так против?

ДЖУЛИ: Ты меня не знаешь. Почему ты хочешь подвезти меня домой?

МИСТЕР АЛАБАМА: Я узнал тебя достаточно, чтобы захотеть узнать тебя получше. И автобусы плохо ходят в направлении Саутфилда. Или тебе нравится сидеть под дождем на трибунах в ожидании отца? Если так, то забудь.

ДЖУЛИ: Все в порядке. Заработал очко. Но почему ты уверен, что хочешь узнать меня получше?

Если он только упомянет, что я хорошенькая, я немедленно встану и уйду. Ирония в том, что в глубине души я хочу, чтобы так и было, чтобы он так написал, тем самым дав причину его отвергнуть. Чтобы он оказался поверхностным, и чтобы мне было не обидно в будущем избегать его. Чтобы я, наконец, поставила точку. Я хочу его руками облегчить мне задачу.

Дрю набирает так долго, что за это время я успеваю опустошить большую часть вазочки с мороженым. Подозреваю, он долго тянет, потому что выдумывает. Но, когда вижу сообщение, беру свои подозрения обратно – оно на самом деле длинное.

МИСТЕР АЛАБАМА: 1) Ты показала мне кампус, хотя за десять метров я уже увидел, что тебе совсем не хочется. 2) Ты постаралась скрыть, как ты растеряна из-за моей глухоты. 3) В библиотеке твои глаза блестели по-особенному. 4) Ты угостила лучшим в моей жизни молочным коктейлем. 5) Когда ты меня касаешься, кончик твоего носа так мило краснеет. 6) Своим танцем ты показала, что тебя не смущает, когда нас видят вместе. – Мне продолжать? Так я дойду до совсем неприличных вещей.

ДЖУЛИ: А именно?

У меня краснеет кончик носа, когда я его касаюсь? Да это вообще анатомически невозможно! И что он имеет в виду – неприличные вещи? Я оглядываюсь на Бо, но он слишком занят, чтобы обращать внимание на наш обмен сообщениями.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я еще не встречал девушек, которые в легинсах и жилетке выглядели так мило и одновременно сексуально. Твой танец стал вызовом моему самообладанию. Ты так танцевала, ты так на меня смотрела… Еще секунда, и я бы ничего не смог гарантировать.

В ответ я не нашла ничего лучше, чем закатить глаза и фыркнуть. Стоит ли мне принять это за комплимент? Бьющееся сердце согласно. И мне как-то нравится идея, что, возможно, видео не обманывает и что заснятые камерой чувства Дрю – настоящие. Мне тут же захотелось повторить танец. Положить руки ему на грудь и ощутить биение его сердца. Я очень хочу быть к нему ближе. Нас разделяют какие-то несколько сантиметров, я чувствую тепло его тела. Я уже невольно придвигаюсь к нему, когда вспоминаю, что это неправильно.

ДЖУЛИ: Очень мило с твоей стороны. Но футболист и чирлидерша – не самая хорошая идея. Слишком сложно, и, по моему мнению, будет лучше, если мы сосредоточимся каждый на своем спорте.

Хотя бы это я ему написала. Что я при этом чувствую – не имеет значения.

МИСТЕР АЛАБАМА: Что значит «слишком сложно»? Что мы не сможем общаться каким-нибудь другим способом, чтобы выяснить наши отношения? Найти время между лекциями и тренировками? «Слишком сложно» – заголовок моей жизни. Меня это не пугает. Так что, Пыльная кошечка, скажи мне честно. Я тоже буду честен. Что беспокоит тебя в связке футболист – чирлидерша? Избитое клише?

Я потираю лоб ладонью. Этот квотербек тот еще крепкий орешек. Наверное, он бы не добился того, что имеет сейчас, будь это не так. Может, нас объединяет не только своеобразное чувство юмора – мы оба в равной степени честолюбивы и упрямы.

Я долго смотрю на светящийся экран телефона. Когда он наконец гаснет, я замечаю взгляд Дрю.

Что теперь, Джули?

Может, каким-нибудь образом вывести его из себя, спровоцировать на грубость? Дать ему отпор? Повторить слова Джейка? Не знаю. Почему нет готовых решений для ситуаций подобного рода?

Глубоко вздыхаю и включаю телефон.

ДЖУЛИ: Ты не думаешь, что было бы лучше избегать друг друга? Чтобы не отвлекаться от более важных вещей?

МИСТЕР АЛАБАМА: От важных вещей? Уточни про важность. Мне сейчас надо заучивать игровые ходы, ходить в тренажерку, заниматься экономической математикой, но здесь и сейчас мне намного важнее ты. Мне нужны друзья в Фейр-Хэвен. И мне показалось, что мы стали друзьями. По крайней мере, до того момента, пока ты не решила меня игнорировать. Дружба и достижение цели не мешают друг другу. Друзья помогают друг другу достичь цели и стоят друг за друга горой. Три-пять-семь-восемь, кажется?

Три-пять-семь-восемь. Такт, по которому я живу. Он на самом деле слушал, что я в «Бархатном коте» рассказывала про первенство чирлидинга. Хочу я этого или нет, мой внутренний библиотекарь ставит еще одну положительную меточку в файле. Не имея слуха, он слышит лучше, чем другие.

Дрю только что сюда переехал. Наверное, тренер прав, ему нужны контакты вне команды. Но я?..

ДЖУЛИ: Хорошо. Например, мы договорились о товарищеской дружбе. Что тогда с Джейком? Он не будет против твоей дружбы с девушкой?

МИСТЕР АЛАБАМА: («Товарищеская дружба»? Из какой книги ты выкопала это замшелое выражение?) Обычно мне не требуется никакого разрешения от Джейка на дружбу с кем бы то ни было. Даже если он мне как дедушка, третий по счету, тем не менее он наемный работник моих родителей.

ДЖУЛИ: А если родители будут против того, что мы проводим время вместе?

МИСТЕР АЛАБАМА: С какого перепугу? Они открытые и толерантные люди. Кроме того, живут на другом конце США. Нет опасности с ними столкнуться. (К тому же мой отец не явится в вашу раздевалку с извинениями за то, что при виде тебя у меня стояк.) Если боишься, что я займу у тебя много времени, тогда давай просто иногда переписываться. Сообщи, когда у тебя появится время и желание. (Звучит очень жалобно, да?)

Нет, звучит великолепно. Звучит очень мило. По крайней мере, до того момента, когда я поднимаю взгляд на Дрю и чувствую, что «мило» не совсем то, чего хочет мое тело. Что со мной не так? Почему мне нужно прикладывать все усилия для того, чтобы держать руки при себе?

– Дрю, мы…

Не могу закончить предложение. Переписываться время от времени? У меня потребность держать его за руку. Гладить его кожу. Проводить рукой по волосам. Но даже если наши желания совпадают, это все равно неправильно. И не потому, что Джейк попросил. Или что мы друг друга отвлекаем. Дрю – не тот человек, с которым у меня что-то может быть. Или что-то будет. Пенни права – о футболистах не может быть и речи. По крайней мере, до тех пор, пока есть шанс сделать чирлидинг частью моей профессии на последующие несколько лет. Как долго мне придется держать его на скамейке запасных?

Эй, Дрю. Если мы оба попадем в НФЛ, нашу дружбу придется поставить на паузу года на четыре. Ты же знаешь о полном запрете общения. Не проблема, говоришь? А соблюдение минимальной дистанции? Чирлидеры не более чем товарищи по игре с репутацией непорочной девы. Что мне делать с потребностью касаться тебя, даже на публике?

– Ты меня не смущаешь, но… – Не знаю, как продолжить. – Дело не в тебе, дело во мне. – С языка соскальзывает эта стереотипная фраза из какого-то любовного фильма.

Мне самой стало неудобно от фальшивости этой фразы. Я отодвигаю вазочку, хватаю айпад и сумку. Надеюсь, Дрю ничего не понял.

– Дело не во мне? Ты это сказала? – спрашивает Дрю и наблюдает за каждым моим движением.

Он не отрывает взгляда от моих губ. Ему кажется, что он неправильно понял. Нет, он понял все правильно.

Я не верю собственным словам.

– Слишком сложно, извини. Всего хорошего!

Я спрыгиваю с барной табуретки и бегу в сторону двери. На полпути, оглянувшись и увидев растерянный вид Дрю, останавливаюсь. Может, нам обоим стоит узнать, куда я убегаю? И почему? На какую-то долю секунды возникает желание вернуться, но я уверена, что я об этом пожалею.

– Джулс, что происходит?

Бо с подносом, полным грязной посуды, подходит ко мне. Я не могу отвести взгляда от Дрю – у каждого из нас свой ответ на незаданный вопрос.

– Ничего, – говорю я и разворачиваюсь, обрывая невидимую связь. – Мне надо в учебный корпус, я забыла книжку в шкафчике, она мне понадобится на лекции, – тараторю я первое, что приходит на ум.

– Я могу пойти с тобой. Я заканчиваю через пятнадцать минут, – напоминает он мне. – Если ты опять убежишь в кампус, мне придется тебя ждать не меньше часа.

Я нервно киваю и прячу айпад в сумку. Я знаю Бо хорошо, он так легко не сдается. Он вовлечет меня в разговор, и в конце концов я уступлю, если не уйду прямо сейчас.

– У меня есть веская причина избегать Дрю.

Тон у меня достаточно резкий, чтобы Бо поверил, но не настолько, чтобы отвертеться от дальнейших его расспросов. Мне надо отсюда уйти. На свежий воздух, куда угодно, где не пахнет кофе и выпечкой. И тем более цитрусом и кожей.

Литературное мероприятие в компании Бо и Хэйли немного успокоило мою нечистую совесть по поводу Дрю. Я чувствую себя несчастной, когда вспоминаю выражение его лица, и мне немедленно хочется перед ним извиниться. Но тогда нет смысла в нашем последнем разговоре, поэтому беру себя в руки.

Уже темнеет, когда мы покидаем Центр «Лейк-Вью». Еще немного, и звезды отразятся на водной глади озера. Это самая популярная часть города – ее можно увидеть на каждой глянцевой брошюре, описывающей Фейр-Хэвен. Набережная с многочисленными магазинами, прокат лодок и шикарные рестораны один за другим. Но в теплое время года студенты предпочитают противоположный берег, потому что там разрешено разжигать костры. И если сказать, что Фейр-Хэвен известен «Барсуками», то точно так же он известен уютными вечерами на берегу озера.

Мы идем к парковке. На ходу потягиваясь, Хэйли говорит:

– Ну хорошо, я тебе обязана за фотографии, но, пожалуйста, не заставляй меня больше стоять в очереди час, чтобы получить автограф. У меня ноги отваливаются.

– Из-за обуви, наверное, – бросаю я.

К платью и шерстяному пальто Хэйли нацепила сапожки, каблуки которых выглядят какими угодно, но только не удобными. Она и так-то не маленькая, но сегодня я ощущаю себя гномом. Хэйли, по моему убеждению, единственный человек из моих знакомых, который может удачно сочетать бирюзовые волосы и шерстяное пальто так, что это не выглядит модным провалом.

– Главное, Джули счастлива, – дразнится Бо и на прощание целует Хэйли в щечку. – Езжай аккуратно. Передай привет от меня маме, когда она приедет.

– Ты просто боишься, что, если я разобьюсь, тебе придется самому разбирать твои каракули на курсе Хадженса.

– Этот тип говорит в таком темпе, что может составить конкуренцию Джули, – бормочет Бо, пока я обнимаю Хэйли.

Махнув в последний раз, Хэйли забирается в микроавтобусик ее мамы, «Фольксваген» шестидесятых годов.

– Хадженс – это ваш профессор по биохимии?

– Ну да. Без помощи Хэйли я бы пропал, – признается Бо.

Я бы тоже. Вот почему я изучаю литературу, а не медицину.

Я убираю в бардачок подписанное автором сокровище и устраиваюсь поудобнее на пассажирском сиденье. До окраины города долгий путь, так что имеет смысл снять обувь.

Когда мы покидаем парковку, у меня пиликает телефон – новое сообщение. Растерянно смотрю на экран: одно непрочитанное от Мистера Алабама. Почему он мне пишет? Разве мы не расставили все точки над i?

– Ой поглядите, кто объявился, – снова дразнится Бо.

МИСТЕР АЛАБАМА: Ты не против, если я встречусь с твоим братом?

Я удивленно поднимаю брови. Что за странный вопрос?

– Дрю пригласил тебя на свидание? – резко спрашиваю. А как иначе понять эту новость?

– Я без понятия, что между вами двумя происходит, – Бо не отрывает взгляда от дороги, – но после твоего ухода мы распили с ним на брудершафт молочный коктейль. И ты не посмеешь разорвать эту освященную сладким молоком связь и расторгнуть дружбу только потому, что ты не испытываешь к нему интереса.

Я в сомнениях кручу телефон между пальцами. Если бы мой брат знал, как он ошибается. У меня есть интерес к Дрю, только не тот, что совместим с реальностью.

– Он футболист. Между нами ничего не может быть. – Я сбоку смотрю на Бо. – Но с чего это он спрашивает у меня разрешения видеться с тобой?

– Этого я не знаю. Но мы серьезно работаем над крепким бромансом. Я всегда хотел иметь друга, который выглядит лучше меня и разделяет мое шикарное чувство юмора. – Бо пожимает плечами.

Я киваю и кладу телефон на колени. Мне нетрудно представить, что Бо и Дрю хорошо ладят. Пенни права: Бо на самом деле мил со всеми (кроме нее). И он может быть невероятно обаятельным, если захочет. И чаще всего он хочет. Белокурый солнечный мальчик и квотербек с озорными огоньками в глазах? Больше чем уверена – из них выйдет великолепная команда.

– Знаешь, как несправедливо, что вы, мужчины, можете спокойно дружить, не ломая голову над тем, а что думает о дружбе другой? – спрашиваю я, погруженная в свои мысли.

Почему мне так хочется касаться Дрю, как только оказываюсь поблизости?

– А знаешь, как несправедливо, что так мало мужчин ломают голову над тем, что дружба бывает не только одного вида? – риторически спрашивает Бо. – В отличие от тебя я бы не стал отправлять Эндрю МакДэниэлса в бан, если он имеет хоть толику интереса.

– Как думаешь, папа бы сильно удивился, застав тебя в постели с другим мужчиной?

Бо пожимает плечами.

– Оцени по десятибалльной шкале, как он был бы шокирован, если бы узнал, что у меня в постели побывало примерно в три раза больше мужчин, чем у тебя?

– Помимо того факта, что нуль, помноженный на три, равен нулю, если вспомнить математику, – парирую я, прислонившись к пассажирской двери.

– А как же Бен Маккензи?

– Это была не постель, это был диван. И даже не напоминай… – лениво прошу я. – Это было…

Я не могу подобрать слово, обозначающее что-то среднее между «разочарованием» и «отвращением». Самое мерзкое, что можно представить на окончание школы. Еще тогда стоило бы понять, что наши пути после поступления в колледж разойдутся, и неважно, спала я с ним или нет. Я до сих пор не призналась Бо, что вскоре после Бена был другой. Случайный перепихон, о котором я до сих пор жалею, хотя секс оказался совсем неплох. Но это тоже случилось не на моей территории, поэтому моя постель до сих пор девственна.

– Папа бы гордился тобой, – говорит Бо.

– Из-за исключительных математических способностей? Или девственности моей постели? – смеюсь я.

– По обеим причинам, – неопределенно отвечает Бо.

Возможно, папа гордился бы. До сих пор, по крайней мере, в этой сфере я образцово предусмотрительна.

Мне очень хочется спросить Бо, как он относится к тому, что папа официально ничего не знает о его сексуальной ориентации. Но считаю неправильным подталкивать к разговору, к которому он, может быть, еще не готов. Решаю просто быть рядом, когда это ему будет нужно.

– Ты будешь отвечать Дрю? – меняет тему Бо.

Я колеблюсь, но набираю сообщение.

ДЖУЛИ: Конечно, я не против, если вы будете встречаться. Но не разбей ему сердце.

Я откладываю телефон. Ответ приходит, когда мы уже дома.

МИСТЕР АЛАБАМА: Никогда не разобью сердце тому, кто имеет доступ к мороженому.

Я не могу не ответить.

ДЖУЛИ: Какие низменные мотивы для отношений…

Дрю, видимо, сидит с телефоном, потому что сообщение приходит немедленно.

МИСТЕР АЛАБАМА: Думаешь? В основном, мотивы для отношений находятся ниже талии. То есть намного ниже моего желудка.

ДЖУЛИ: Наверное, мотивы твоих отношений…

МИСТЕР АЛАБАМА: Разве ты не считаешь важным телесное влечение?

ДЖУЛИ: Конечно. Но телесное влечение можно игнорировать. Очень часто человек ведет себя как мудак, если отношения строятся только на физическом влечении.

МИСТЕР АЛАБАМА: Ты имеешь в виду, когда домогаются к женщинам против их воли? А если оба согласны доставить друг другу удовольствие? Что конкретно делает человека мудаком?

ДЖУЛИ: Можно получать удовольствие с любым, если есть согласие. Но беспечные развлечения заканчиваются, если состоишь в отношениях.

МИСТЕР АЛАБАМА: Да, это измена. И определенно делает мудаком.

То, что мы согласны в этом пункте, меня успокаивает. Да, он на такой же позиции, что и Кайл, но не играет в эти игрища.

– Вы еще болтаете? – спрашивает Бо. – Тогда я попробую расшифровать иероглифы с лекции Хадженса, пока я не забыл, что они могут означать.

Он направляется на кухню, берет стакан с газировкой, достает из холодильника мини-маффин, который уже бесследно исчез по пути обратно в комнату.

Мне тоже надо последовать его примеру.

ДЖУЛИ: Пора заканчивать. Сегодня надо дописать доклад о Джейн Эйр.

МИСТЕР АЛАБАМА: Разве нет правила, запрещающего дважды за день заканчивать отношения, которые даже не начались? Одинаково страдают и мое сердце, и мое эго.

ДЖУЛИ: Бедненький, маленький Мистер Алабама.

МИСТЕР АЛАБАМА: Маленький? Только не говори, что в этом заключается твоя проблема. Ты должна дать мне шанс убедить тебя в обратном.

ДЖУЛИ: Ты довольно напорист для человека с разбитым сердцем и эго.

МИСТЕР АЛАБАМА: Мужество отчаявшихся? (Напорист? Серьезно? Пыльная кошечка, ты явно читаешь слишком много старых книг.)

ДЖУЛИ: Я прекращаю, иначе никогда не закончу.

МИСТЕР АЛАБАМА: Ты можешь прекратить в любой момент писать мне. Просто отложи мобильник.

Я так и делаю. Для того, чтобы его немного позлить, а еще – задать себе серьезный вопрос: как так получилось, что мы опять переписываемся, хотя я решила не делать этого? И почему я не могу согнать с лица эту довольную ухмылку? И откуда это ощущение, что я примирилась со своей нечистой совестью?