Текст книги "Мечты о нас"

– Я где?! Там, где предполагалось быть тебе. Я у Джошуа. Пенни меня попросила забрать тебя примерно в полночь отсюда, потому что она по какой-то причине не сможет тебя подвезти. И, судя по тому, что ты звонишь с телефона Дрю, ты уже нашла себе водителя.

Мне стало стыдно. Даже после нашей ссоры Пенни подумала о том, как я доберусь до дому. В отличие от меня…

– И где вы?

– У Дрю дома… Я… Мне вернуться к Джошуа?

– Оставайся там. Пришли адрес. Я тебя заберу. – И Бо положил трубку.

Я вздрагиваю, когда через несколько минут раздается дверной звонок, сопровождаемый мигающим световым сигналом. Наконец я понимаю, что свет мигает для Дрю. Как говорится, визуальное доказательство того, что мой брат стоит под дверью.

Я спрыгиваю с дивана, но Дрю сам открывает дверь, и я издалека вижу лицо моего брата. Выражение усталое, но я в подобной ситуации была бы более разъяренной.

Бо не успевает войти в комнату, как я начинаю оправдываться:

– У меня батарейка села, а зарядка Дрю не подходит…

– В следующий раз возьми мою машину, – говорит он и подавляет зевок. – Поехали?

Я торопливо киваю, хватаю сумку с барной стойки, но в нерешительности останавливаюсь у двери рядом с Дрю. У нас слишком большая разница в росте, чтобы я могла запросто поцеловать его в щеку. Да и уместно ли это?

В конце концов я коротко киваю, на что Дрю нерешительно улыбается, а Бо удивленно поднимает брови.

Он не может сдержать нетерпения и по дороге к машине спрашивает:

– Ты провела ночь в его квартире и на прощание всего лишь кивок?

– Мы смотрели телевизор. А мне вот интересно, что ты делал два с половиной часа у Джошуа?

Мне на самом деле интересно, но Бо качает головой.

– Я, конечно, не собираюсь вмешиваться, но знаю, что ты ему нравишься.

– Возможно, – Бо достает ключ от машины, – но до тех пор, пока он сам себе не понравится, ничего не изменится.

Я не знаю, любит или не любит себя Джошуа. Возможно, он любит другие вещи больше – свою карьеру. Деньги. Спорт. Что-то мешает ему честно признаться в своих чувствах. Наши ситуации не сравнить, но ведь и мне кое-что мешает приблизиться к Дрю – недоверие к ближнему и миру в целом плюс видение будущего, несовместимого с любовью.

Глава 8. Среда массажа

В последнее время мы тренируемся шесть раз в неделю. Между тренировками я стараюсь поесть, поспать и ответить на сообщения Дрю, иногда уклончиво-любезно, иногда двусмысленно. Вне зависимости от моего желания я вынуждена признать, что я скучаю, когда Дрю по полдня не имеет возможности обмениваться шутливыми глупостями.

По вечерам я упражняюсь в дактильном алфавите и смотрю на Ютубе обучающие видео по языку жестов. Но язык оказался труднее, чем я ожидала, потому что имеет собственную грамматику. Совершенно самостоятельный язык.

Я мысленно повторяю вчерашний урок в процедурном кабинете отца. Он назначил мне массаж.

– Как твой физиотерапевт я заявляю, что ты слишком много тренируешься, – говорит папа. – Вы все слишком много тренируетесь. Я сегодня Софии забинтовал плечо, но оно нестабильно.

– Справимся, – бормочу я и закусываю губу, когда папа сильно давит большим пальцем на мышечный узел.

– Каждое перенапряжение или травма представляют риск для здоровья, – поучает он.

– Мы уже несколько месяцев готовимся к этому первенству. Никто из нас не отступит из-за того, что плечо побаливает.

Папа вздыхает.

– Тогда одевайся и дома прими ванну. Может, мне стоит написать твоему парню, и у него получится переубедить тебя, раз ты меня не слушаешь.

– У меня нет парня, – твердо говорю я и натягиваю худи.

– А тот молодой человек, который все время пишет тебе и из-за которого ты в последнее время обходишь стадион стороной? Может, он зайдет как-нибудь к нам? Я приготовлю потрясающий чизкейк.

Папа вытирает массажное масло с рук бумажным полотенцем и склоняется над раковиной.

– Он хорошо к тебе относится? – вдруг меняет он тему с таким выражение лица, словно на его глазах переломили корешок его любимой книги.

– Пап, – нетерпеливо вздыхаю я. – Конечно, он хорошо ко мне относится. Иначе мы бы не дружили.

– А если эта дружба имеет некоторые приятные дополнения, вы осторожны? – Напряжения он скрыть не может, впрочем, как и я.

Определенно, после этого разговора мне нужен еще один расслабляющий массаж.

– Всего лишь друзья! – с нажимом повторяю я.

– Ну хорошо. – Отец выкидывает использованное бумажное полотенце в мусорку и берет новое. – Пара ребят из команды сказали, что видели вас вместе.

Вот именно поэтому нельзя учиться там, где работают родители: всегда найдется тот, кто поделится историей, увиденной в собственной голове.

– Я просто беспокоюсь о тебе, – уверяет папа и выкидывает неиспользованное бумажное полотенце.

– Ты всегда чего-то боишься. – Мой ответ звучит не так вызывающе, как мне бы хотелось.

– Я беспокоюсь вдвойне… Я пытаюсь представить, что бы сказала вам мама. Но в конце концов… – Он замолкает, уставившись в одну точку на белой стене.

– Я тоже по ней скучаю, – тихо признаюсь я.

Когда-то, пару лет назад, мы заключили молчаливый договор больше не говорить о маме. Но пустоту, которую она оставила, ничем не заполнить.

– У вас должна была быть более беззаботная жизнь, – бормочет он, не глядя на меня. – Детьми вы были такими веселыми. Но потом… Вы заслуживаете новый ноутбук. Оплату за автошколу. Машину. Или собаку, которую всегда так хотели.

Мне больно видеть отца таким – уставившимся в белую стену и сожалеющим о вещах, которые он не может себе позволить.

– Бо хотел собаку, – вставляю я, чтобы разрядить неловкую ситуацию. – Я всегда хотела кошку.

– Или пони, – подтверждает он.

При этом воспоминании мимолетная улыбка пробегает по его лицу, но быстро уступает место серьезному выражению, с которым отец обычно смотрит в мир.

– Если пообещаешь быть милым, я спрошу у Дрю, свободен ли он в воскресенье, – предлагаю я.

– Дрю, – покорно вздыхает он. – Мне не стоило просить тебя показать ему кампус.

Погруженный в размышления, он смотрит через окно на парковку перед кабинетом.

– Тогда мы бы случайно встретились в кофейне, – заверяю я.

Мне нужно задать следующий вопрос, правда, не знаю, хочу ли я услышать ответ.

– Ты имеешь что-то против него?

– Нет. Он выглядит хорошим парнем. – Голос звучит так же пресно, как и сама фраза.

– Но?.. – произношу я вслух явно зависшее в воздухе продолжение.

– Я знаю, что ты учишь язык жестов, но ведь люди на улице будут на вас оборачиваться, если вы будете так общаться.

– Так и так будут оборачиваться, если пройдемся по улице в Фейр-Хэвен. Половина прохожих знает Дрю из телевизора, а другая половина умилится, потому что я рядом с ним выгляжу садовым гномом. Если это единственная проблема, которая тебя беспокоит, то оставь ее мне.

Внезапно я догадываюсь, почему Бо до сих пор не открылся папе. Если отца волнует, что меня увидят рядом с глухим, то признание Бо станет для него настоящим испытанием.

Я спрыгиваю с кушетки, и моя поясница благодарит меня тупой болью. Вероятно, отец прав, теплая ванна пойдет мне на пользу.

Я лежу в постели и просматриваю на айпаде новый туториал, когда приходит сообщение.

МИСТЕР АЛАБАМА: Что ты сейчас делаешь, Пыльная кошечка? Кажется, мне нужно, чтобы кто-то помассировал мне руки.

ДЖУЛИ: Бедный малыш. Я помассирую тебе руки, если ты помассируешь мне поясницу.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я готов массировать тебе спину даже своими ушибленными пальцами, лишь бы ты называла меня своим малышом.

ДЖУЛИ: Так ты за уменьшительно-ласкательные?

МИСТЕР АЛАБАМА: Я за все, что касается тебя (но у меня жуткая аллергия на кличку Малыш Дрю).

ДЖУЛИ: О Малыш Дрю! Как насчет свидания с чизкейком в воскресенье?

МИСТЕР АЛАБАМА: О Зайка Джули, ты знаешь, как меня осчастливить.

ДЖУЛИ: …у меня дома. С Бо и папой.

МИСТЕР АЛАБАМА: Мы не виделись одиннадцать дней. Неважно, кто там будет, все равно я буду смотреть только на тебя.

ДЖУЛИ: Звучит почти романтично.

МИСТЕР АЛАБАМА: Ты только скажи, и я принесу тебе розы!

ДЖУЛИ: Никаких роз! Это не такое свидание. Это свидание с чизкейком!!!

Глава 9. Воскресенье странностей

Папа настоял на том, чтобы испечь чизкейк. Нас изгнали на это время из кухни, потому что Бо каждые десять секунд указывал на то, что он бы сделал по-другому. Попытка двух кондитеров-любителей ужиться на кухне всегда приводит к стрессу. Как хорошо, что эта страсть обошла меня стороной.

Приятный лимонный аромат через весь дом просачивается в мою комнату. Я стою перед зеркалом, заплетаю волосы и раздумываю – не слишком ли простоваты худи и легинсы для домашнего приема? Так как я не видела Дрю несколько недель, сама себе отвечаю утвердительно, снимаю вещи и бросаю на кровать. После некоторого колебания надеваю розовое в голубую полоску платье и джинсовую курточку. Быстрый осмотр отражения в зеркале подтверждает: менее уютно-домашний вид, но достаточно повседневный для непринужденной встречи с друзьями. На настоящее свидание я бы, вероятно, еще накрасилась, но сегодня разве свидание?

Если судить по частоте моего сердцебиения, то да, хотя все чувства, отвечающие за рациональность, против. Я отбрасываю мысль воспользоваться тушью, и тут раздается дверной звонок.

– Я открою! – кричит Бо.

Бросив последний взгляд в зеркало, я выхожу из комнаты и в сомнениях иду в прихожую.

Мне следовало заранее знать, что этот день будет странным. Начинается он с того, что я при виде Дрю совершенно непроизвольно улыбаюсь. И не могу ничего поделать. По крайней мере, до того момента, когда он протягивает букет роз. Розовых. Так как я убедительно просила не дарить мне цветов, я уверена, что это очередная шутка с стороны Дрю. Букеты в нашем доме бывают так редко, что я даже не знаю, где искать вазу.

Открываю рот, но не уверена, стоит ли поблагодарить или посмеяться. При виде Дрю все слова улетучиваются из моей головы. В последнюю нашу встречу я уснула на диване в его объятиях, с тех пор мы переписывались – и все же мне кажется нереальным вдруг оказаться рядом с ним.

Он надел синюю футболку, на ней – логотип нашего колледжа, подчеркивающий накачанные мышцы Дрю. Как лишнее подтверждение великолепной физической формы.

Я не успеваю собрать разбредшиеся мысли в кучку, как Дрю приветственно меня обнимает. Никакого поцелуя, всего лишь дружеский жест, на который я нерешительно отвечаю. Мне требуется некоторое усилие, чтобы не уткнуться носом в его ошеломительно чудесно пахнущую шею. Отпустить его сложнее, чем думается. Мне ничего не остается, как исчезнуть в кухне и поставить букет в графин для сока. Цветы украшают нашу барную стойку, и я думаю, почему мы не покупаем их. Наверное, потому что не входят в бюджетный план отца.

– Так как погода хорошая, посидим на воздухе, – доносится из прихожей голос Бо.

Бо приглашает Дрю пройти через кухню на террасу. Сеточная дверь закрывается с легким скрипом, но основная дверь остается открытой, чтобы теплый весенний воздух проник в дом.

Дрю задерживается на кухне и смотрит на меня взглядом, значение которого я не могу определить. Может, он молча спрашивает, иду ли я с ним.

– Ты такая хорошенькая, – неожиданно говорит он.

Хорошенькая? Я ненавижу это слова, но обхожу барную стойку и подхожу к нему.

Мы стоим друг напротив друга, как два невинных создания. От наплыва эмоций внутри меня опять все переворачивается. И, прежде чем осознаю, я обнимаю Дрю и прижимаюсь щекой к его груди. В сравнении со мной он такой большой, такой широкий, так что вся сцена выглядит довольно нелепо. Но только до тех пор, пока он не обнимает меня и не целует в макушку. Как такой незначительный жест может быть таким приятным? Закрыв глаза, я еще сильнее прижимаюсь щекой к его груди, вдыхаю его запах и ощущаю его тепло.

Видимо, заметив, что я втайне наслаждаюсь моментом, Дрю еще крепче обнимает меня. Пока Дрю меня держит, я чувствую себя в абсолютной безопасности. Наверное, я могу стоять так часами, но Бо и папа ждут нас.

– Я скучала по тебе, – шепчу я.

Я знаю, что он не слышит, но мне хочется проверить, как действуют эти слова на меня. Слова похожи на правду. Хоть и в недостаточной форме выражают ее. Я скучала по нему. Мне не хватает его сообщений, даже если последнее я получила пять минут назад. Легких прикосновений, вызывающих во мне дрожь. Мне надо быть осторожней, я уже на полпути к тому, чтобы стать зависимой.

– Джулс! Принесешь стаканы? – кричит Бо из сада.

– Уже несу!

Вздохнув, я отстраняюсь от Дрю и разрываю объятия.

На террасе довольно тепло для весеннего дня, даже в тени клена. Белые фонарики, которые мы развесили на ветвях в выходные, когда приводили сад в порядок, мягко покачиваются от легкого ветерка. Аромат папиного чизкейка меня немного утешает и помогает держать дистанцию в тридцать сантиметров от Дрю, иначе опять расклеюсь.

Я снимаю курточку и вешаю на спинку стула. Судя по его взгляду, ему не нравится увиденное. Он указывает на многочисленные синяки разного оттенка, покрывающие мои предплечья.

– Ничего страшного. Кожа слишком чувствительная, – заверяю я, сопровождая слова пренебрежительным жестом, и быстренько сажусь, прежде чем ему придет в голову внимательнее рассмотреть мои ноги. Они выглядят не лучше. Тяжелые тренировки оставляют свой след, но того стоят.

– Как твое ребро? – спрашивает папа у Дрю, когда накладывает ему на тарелку кусок пирога.

Дрю смотрит на него вопросительно, и отец указывает ему на грудь.

– А. – Дрю потирает бок, кривовато улыбаясь. – Все в порядке.

– Вы, ребята, должны поберечься во время тренировки, – замечает папа и раскладывает куски по тарелкам.

Странно сидеть за одним столом с отцом и Дрю. Они обсуждают – одновременно руками и ногами – тренировки, успехи в формирования команды и проблемы коммуникации. Через некоторое время прихожу к мысли, что папа знает Дрю лучше меня. Что, впрочем, неудивительно, ведь они видятся каждый день. К тому же папа сам был квотербеком и понимает в игре Дрю больше, чем я.

Задумчиво я беру пару ягодок малины со своей тарелки и задаюсь вопросом, насколько удачна была идея с этим чизкейковым свиданием.

– Как дела с командой? – спрашивает отец и откусывает кусочек пирога. – Я слышал, ты нашел приятелей. Это хорошо. Рядом с Кайлом не так просто.

– Что ты имеешь в виду? – Я откладываю свою ложку, наливаю себе лимонада со льдом.

– Не всем нравится Кайл и его манеры. Определенно, часть команды была бы рада смене ведущего игрока. Но Кайлу бы точно не понравилось, – объясняет папа. – И если лучшая подруга твоей девушки с ним заодно, ситуация явно обостряется.

– Подруга подруги, – поправляю я.

Я не девушка Дрю и собираюсь уточнить, что после моего признания на балконе между мной и Пенни происходит что-то сложное. Даже на тренировках она меня избегает. Я с Хэйли на перемене разговариваю больше, чем с Пенни на протяжении всего спортивного занятия. Иногда противоположности притягиваются, но иногда – взаимно отталкиваются. Если же я заговариваю с Пенни, она вздрагивает и часто-часто моргает, как будто боится, что я отчитаю ее перед всей командой. Чего у меня и в мыслях нет. Она сама несет ответственность за свою жизнь, и если ей важны отношения с Кайлом, то так тому и быть. В конце концов, это выбор Пенни, вне зависимости от того, простит она меня или нет.

– Пенелопа все еще с Кайлом? – спрашивает отец.

– Полагаю, да.

Не знаю, обсуждала ли она с Кайлом предмет нашей ссоры. Если да, то, очевидно, она его простила и взвалила всю вину на меня. Так как в кампусе не было слухов об их разрыве, вероятно, они еще вместе. Если быть вместе означает, что одному позволено вытворять что угодно, невзирая на последствия.

– Это хорошо. Она позитивно на него влияет, – успокаивается папа и возвращается к чизкейку.

Правда?! У меня брови ползут вверх. Если это так, то мне даже знать не хочется, что он будет вытворять без нее.

В размышлениях я оглядываю сад и вздыхаю. Почему я опять думаю об этом? Их отношения меня совершенно не касаются.

– Вы уже распланировали, как будете отмечать день рождения? – внезапно меняет тему папа. – Если опять собираетесь разводить костер в саду, надо предупредить Теннантов, не то опять вызовут пожарников.

Я закатываю глаза. По моему мнению, у Теннантов слишком много кошек и скуки.

Бо машет Дрю, привлекая его внимание.

– Через три недели наш день рождения. Ты же придешь? – Вопрос больше похож на настойчивое приглашение.

– День рождения? – Дрю нужно пару секунд, чтобы удостовериться в правильности понятого.

– Да, наш день рождения, и ты в числе почетных гостей, – улыбается Бо своей кошачьей улыбкой.

Дрю переводит вопросительный взгляд на меня, я киваю и пишу ему сообщение.

ДЖУЛИ: Если хочешь, приходи. Но наше празднование заключается в разжигании костра и поедании маршмеллоу. Никаких толп и бирпонга.

Я передаю телефон Дрю, и тот без промедления набирает ответ.

ДРЮ: Что принести в подарок?

ДЖУЛИ: Новый айпад.

ДРЮ: А для Бо?

ДЖУЛИ: Это шутка! Достаточно, если принесешь упаковку крекеров. И для разнообразия захвати куртку. Вечерами пока довольно прохладно.

ДРЮ: Пыльная кошечка, с тобой рядом мне никогда не холодно.

Хорошо, что ни папа, ни Бо не могут подслушать наш разговор. Правда, папа с сомнением наблюдает, как мой телефон переходит из рук в руки.

ДЖУЛИ: Мистер Алабама, вы ненормальный.

ДРЮ: Возможно. И, возможно, именно поэтому нас судьба свела.

ДЖУЛИ: Ты считаешь столкновение в кофейне судьбоносным?

ДРЮ: Не торопись. Через десять лет на веранде нашего ранчо в Алабаме, наблюдая за игрой трех наших детишек, ты поменяешь свое мнение.

ДЖУЛИ: Мне осталось выбрать, что меня в твоей фантазии раздражает больше – ранчо в Алабаме или трое детишек. (Через десять лет? Да неужели? Прямое попадание.)

ДРЮ: После многочисленных путешествий ты оценишь покой. Уточняю – в жаркой Алабаме, Мерзленок. (Трое детишек за пять лет. За следующие пять ты окончишь университет, и мы сконцентрируемся на спорте.)

ДЖУЛИ: Ну надо же! Всю жизнь мечтала получить диплом домохозяйки и мамы. Как ты догадался?

Я бросаю на Дрю раздраженный взгляд.

ДРЮ: Я и не утверждал, что ты будешь домохозяйкой. Потому что мы будем много путешествовать. Вместе. Потому что не сможем оторваться друг от друга.

ДЖУЛИ: Отсюда и трое детишек. Понятненько.

ДРЮ: А теперь серьезно. Как ты видишь свое будущее?

ДЖУЛИ: Я уже писала. Чирлидер в НФЛ.

ДРЮ: Я понимаю, что ты любишь спорт и готова многое принести в жертву. Между делом я почитал правила. Экстремальный спорт. Диеты. Пластические операции. Сексуальные домогательства. Контроль личных контактов. Это то, чего ты действительно хочешь?

ДЖУЛИ: Да.

ДРЮ: Ты хочешь этого больше, чем меня?

Мое сердце болезненно сжимается, но я киваю. Все это так, как я и писала раньше Дрю, – физические желания можно игнорировать. Но отказываться от мечты ради того, кого едва знаешь, по меньшей мере неразумно.

ДЖУЛИ: Вопрос некорректный. Ты разорвешь контракт с НФЛ ради меня?

ДРЮ: Теперь – нет. Ты считаешь, что я, мужчина, должен притворяться, будто меня устраивают наши отношения в форме переписки? Что это нормально, обниматься иногда, когда нас никто не видит, – и ничего более? Потому что мужчины сильные и у них нет чувств? Извини. Я так не могу. Мне нужна передышка. Не пиши мне пока. Я сам напишу, когда переварю твое видение будущего.

Я даже не успеваю дочитать до конца, как Дрю поднимается из-за стола. Он сдержанно улыбается Бо и папе.

– Извините, мне пора.

Пока я удивленно смотрю на Дрю, Бо предлагает проводить его до двери. Я перечитываю его сообщения. От начала до конца. Мы же шутили о подарках! А теперь? Я сижу одна и сжимаю в руках мобильник.

А чего он ожидал? Что я добровольно откажусь от мечты? Или понадеюсь, что его мечта не исполнится? Что я втянусь в отношения с фиксированной датой окончания? К тому же эти отношения могут повлиять на мое резюме. Все так неправильно. Наверно, это и к лучшему, что наконец-то выяснили все между нами. Когда резко сдираешь пластырь, всегда больно, но через короткое время боль забывается.

Я лежу на кровати и слушаю какую-то музыкальную подборку под названием «Хорошее настроение» на спотифай, правда, действие музыки оставляет желать лучшего. Когда Бо заходит в комнату, я даже не поднимаю головы.

Он не подходит ко мне. Прислоняется к закрытой двери и скрещивает руки на груди.

– Что опять случилось? – спрашивает он то ли забавляясь, то ли раздражаясь.

– Ничего, – твердо отвечаю я. – Мне совершенно не хочется, чтобы на какой-нибудь вечеринке Дрю использовал меня, а на следующий день заявлял, что это была досадная ошибка.

Мне не удается ни смягчить резкость, ни сдержать обиду в голосе. Но тут же сожалею о вырвавшихся словах.

Вместо того чтобы накричать, Бо склоняет голову к плечу и испытующе смотрит на меня. Сдувает со лба прядь волос и, не повышая голоса, говорит:

– Это… – Но продолжения не следует, брат с сомнением разглядывает меня. – Ты делаешь проблему для своего будущего из-за части моего прошлого?

Во взгляде ни проблеска на гнев, лишь беспокойство.

Я вообще не могу выносить в нем эту эмоцию. Чего я точно не хочу – так это его сочувствия.

– Джулс… Я знал, на что я иду с Джошуа. Он мной не пользовался, и я ни о чем не жалею. Напротив. Я счастлив наконец быть собой. Ну и пусть люди говорят обо мне. Они всегда сплетничают о ком-нибудь.

Он колеблется, прежде чем продолжить.

– Ты очень удивишься, насколько Джошуа стеснительный, если он не на поле.

Стеснительный? Я непроизвольно вспоминаю наш разговор на балконе. Может, Бо и прав и все, что сказал и сделал Джошуа, было всего лишь попыткой скрыть неуверенность. И что, если Джошуа тоже прав и у нас намного больше общего, чем я хочу признать? Мы оба осторожничаем потому, что хотим иметь что-то, чего иметь не можем? По крайней мере, без риска для будущего.

Но что это меняет? Почему в жизни так много сложностей?

– Прости, я не хотела на тебя наезжать, – смущенно признаюсь я и приподнимаюсь на локти, чтобы лучше разглядеть брата. – Я совсем не это имела в виду. Я на самом деле не хочу говорить о Дрю. Мы не подходим друг другу.

– Потому что он не любит малину?.. Что заставило тебя внезапно это заметить?

– Потому что он играет в футбол и наши планы на будущее не совпадают.

– Думаешь, проблемы в этом? Мне кажется, ты боишься чего-то другого, – тихо, но убежденно говорит он.

– Чего? – Я не уверена, что хочу слышать ответ.

– Того, чего боится каждый, кто потерял родителя в детстве.

Бо одаривает меня полуулыбкой и разворачивается к двери.

– Попробуй доверять. Я всегда рядом, я тебя поймаю, если кому-то вздумается тебя бросить. И ты это знаешь.

– Я тоже тебя люблю, – бормочу я, потому что точно знаю, что это правда.

Бо всегда рядом со мной, как и я буду рядом с ним, независимо от того, что нас ожидает в будущем.

– Бо?.. А что, если наши планы с Дрю на самом деле не совпадают? Если мы оба подпишем контракт с НФЛ, между нами будет все кончено.

– Я игнорирую предложения, начинающиеся с «А что, если…». Но знаешь, над чем тебе надо подумать? Над тем, что ты держишь на расстоянии парня, которого спокойно представляешь рядом с собой через три года.

Подмигнув, Бо оставляет меня одну.

Я не могу выкинуть из головы его слова.

Доверие.

У меня на самом деле проблемы с доверием? Звучит абсурдно. Я готова отдать свое здоровье в руки девочек. Неужели так трудно отдать кому-то свое сердце? Почему? Не выдвигаю ли я гору оправданий, чтобы не подпустить Дрю слишком близко? Как рефлекс, чтобы не страдать снова, как после смерти мамы? Не использую ли я свои планы на будущее в качестве отговорки? Если у нас обоих есть цели, которые противоречат друг другу, это не обязательно значит, что кто-то из нас когда-нибудь дойдет до финиша.

Как там у Шекспира? Лучшая часть храбрости – это осторожность. Но осторожность – это то, что в других мы называем трусостью. Оскар Уайльд.

Благоразумие, осторожность или трусость? Ни одно из этих определений мне не подходит.

Я в замешательстве смотрю в потолок.

Хватаюсь за телефон, чтобы написать Дрю извинения. Потом вспоминаю, что он настойчиво попросил оставить его в покое.

С тяжелым сердцем я откладываю мобильник и пытаюсь принять факт того, что история закончилась. Потому что любовная история не может начинаться с оскорбления.