Текст книги "Кровь отверженных"

19

Дейв Файн попросил Библию и, положив на нее правую руку, уставился на Ника Шелтона. Со стороны казалось, что он не понимает, как и почему здесь оказался.

– Я люблю детей, – сказал Файн. – Я всегда любил детей.

Ник откинулся на стуле, балансируя на его задних ножках.

– Это уж точно, святой отец.

Джеффри помалкивал, потому что Дейв Файн был клиентом Ника. У него чесались кулаки – так ему хотелось отколошматить священника. Мозг одолевала неотвязная мысль, что Дотти на свободе и делает бог знает что с Лэйси Паттерсон, а этот извращенец – один из людей, которые помогли ей удрать.

– Ну, – Ник высоко вздернул плечи, – рассказывайте свою историю.

Файн смотрел на Библию, словно набираясь от нее сил. Руки у него потели, Джеффри видел расползшееся по переплету темное пятно.

– Я проработал в церкви пятнадцать лет, – сказал Файн. – Вырос в Гранте. Меня крестили в этой же церкви.

Ник еще больше наклонил стул, ожидая продолжения.

– Венчался с женой, – продолжил он. – Здесь крестил своих маленьких мальчиков.

В комнате стало тихо. Джеффри смотрел на Дейва Файна. Он был из тех людей, про которых говорят: «столп общества». Файн выступил с инициативой раздачи бесплатной еды старикам по выходным дням. Его дети играли в бейсбол в младшей лиге, а сам Файн тренировал команду девочек.

Джеффри ослабил воротник, подумав о девочках, с которыми Файн вступал в ежедневный контакт. Снова поневоле сжались кулаки.

– Я никогда их не трогал, – сказал Файн, словно читая мысли Джеффри. – Я знаю, что это грех. Знаю.

Он провел большим пальцем по корешку Библии.

– Я молился, чтобы мне была дарована сила, и Господь дал мне ее.

Ник скрестил руки, и Джеффри представил, что творится у него в душе. Ник не был слишком религиозным, но Джеффри знал, что он посещает церковь каждое воскресенье. Среди золотых украшений на его шее висел крестик с бриллиантом.

– Я никогда не трогал своих детей, – настойчиво повторил Файн. – Не делал вреда своим мальчикам.

– Вы понимаете, что мы не можем поверить вам на слово, – сказал Ник.

Файн, казалось, был шокирован тем, что кто-то ему не верит.

– Я никогда бы не тронул своих сыновей, – сказал он. – Ни за что не позволил бы себе этого.

– Мы знаем, что мальчики вас не интересуют, – сказал Ник. – Но вы должны понять, что нам необходимо все проверить.

Файн уставился на Библию.

– Я никогда бы ничего не сделал, если бы она меня не упросила.

– Дотти Уивер? – уточнил Ник.

– Дженни была таким милым ребенком. От нее исходил свет. Настоящий свет, который зажег в ней Господь.

Губы Файна тронула улыбка.

– Она пела, как ангел. Я слышал, как ее голосом говорит Господь.

– Да, – сказал Ник. – Не сомневаюсь, вы слышали.

Файн бросил на него взгляд, говоривший, что он заслуживает к себе большего уважения. Кажется, этот человек не понимал, что он сейчас в полицейском участке и его на долгое время посадят в тюрьму.

– Как случилось, что Дотти обратилась к вам? – спросил Джеффри.

Файн вроде бы почувствовал облегчение, оттого что с ним заговорил Джеффри.

– Она не столько обратилась, сколько заманила меня, – сказал он. – Адаму никогда не пришло бы в голову съесть запретный плод, если бы его не соблазнила Ева.

– А мне казалось, что к этому имел отношение змей, – вмешался Ник.

Файн нахмурился.

– Все было не так. Секс никогда не имел для меня значения.

– Но ведь у вас был с нею секс? – спросил Ник.

Файн пожевал губу.

– Не сразу, – сказал он. – Мне просто хотелось проводить с ней время.

Он помолчал и глубоко вздохнул.

– Дотти позволила мне брать ее с собой в кино. Иногда мы ездили в Мейкон, чтобы купить ей одежду.

Он глянул на Джеффри и Ника, очевидно, ожидая одобрения.

– Ее отец бросил семью, – сказал он. – Я пытался заменить его, чтобы она почувствовала себя любимой и желанной.

Ник молчал, но Джеффри видел, как напряглись мышцы на его руках.

– Я просто хотел опекать ее, давать советы.

– И вы это делали?

Ник не скрывал своей враждебности.

– Я знаю, что вы думаете. Все было не так. Совсем не так.

Джеффри спросил, стараясь казаться спокойным:

– А как было?

– Это было…

Файн сделал широкий жест обеими руками.

– Это была любовь. Я слушаю детей, пытаюсь понять их желания и нужды.

– Она хотела вступить с вами в сексуальные отношения? – спросил Ник.

Файн уронил руки.

– Я бы никогда не притронулся к ней с такими намерениями. Мне просто приятно было с ней общаться.

– И что изменилось? – спросил Джеффри.

– Дотти.

Он выплюнул это слово, словно яд.

– Я всегда думал об этом. Всегда. При этом представлял не Дженни, а других девочек. Девочек, которых видел в городе.

Он заморгал, и Джеффри в который раз удивился тому, как такие люди жалеют себя. Они никогда не плачут по детям, которым причинили вред.

– Но мне всегда было достаточно моих фантазий, – продолжил Файн. – Этого вполне хватало.

Он заговорил громче.

– Я – женатый человек и счастлив в семье. Я люблю свою жену и сыновей.

– Да уж! – К Нику вернулся его иронический тон.

Файн покачал головой.

– Вы не понимаете.

Джеффри перегнулся через стол.

– Объясните мне, Дейв. Я хочу понять.

– Она была очень умной девочкой, у нее была прекрасная речь.

Он снова взял Библию.

– Она читала со мной Библию. Мы молились. Мы понимали друг друга.

Джеффри глянул на Библию. Хотя подсознательно Джеффри верил в добро и зло, библейского значения этим понятиям он никогда не придавал. Когда сейчас он смотрел на руку Дэвида Файна, лежащую на Библии, то его рассказ о соблазнении Дженни Уивер через молитву показался ему страшным святотатством.

– Ну ладно, вы с ней молились. Что изменилось? – спросил Ник.

Файн положил книгу на стол.

– Все изменила Дотти, – сказала она. – Она вызвала меня посреди ночи.

– Когда это произошло?

– Перед Днем благодарения, – сказал он. – В прошлом году.

– И что случилось? – спросил Джеффри, думая, что ублюдок, возможно, врет.

– Я пошел к ним домой, потому что она сказала, будто Дженни плохо себя чувствует. Сказала, что девочка расстроена и хочет со мной поговорить.

Глаза Файна снова налились слезами.

– Я был ее другом и не мог не откликнуться на зов о помощи.

Джеффри кивнул, чтобы он продолжал, пытаясь не думать о рентгеновском снимке, на котором Сара показала ему усталостный перелом лобковой кости Дженни. Девочка была грубо изнасилована. И сделал это Дейв Файн.

Дейв откашлялся.

– Раньше я у них в доме не был. Дженни всегда ждала меня на крыльце.

Он утер глаза тыльной стороной ладони.

– Когда я пришел туда, Дотти привела меня наверх, в комнату Дженни.

Файн замолчал. Джеффри и Ник не просили его продолжить. Им показалось, что прошло долгое время, когда он начал с прерванного места.

– Мы делали это, – сказал он очень тихо. – Мне стыдно признаться, но мы это делали.

– Ты это делал, – сказал Джеффри с упором на первое слово.

– Да, – согласился Файн. – Я это делал.

– Ваши сношения происходили только в комнате Дженни? – спросил Джеффри, предполагая, что только по этой причине Дотти не рискнула очистить эту комнату.

Единственное свидетельство, которое они нашли, должно было указать на Дейва Файна.

– Да, – у него дернулся кадык. – Только в ее комнате.

Мужчины снова замолчали. Файн, кажется, собирался с мыслями. Он очень умело изображал из себя беспомощную жертву. Тринадцатилетняя девочка могла бы этому поверить, но чем больше оправданий находил для себя Файн, тем сильнее Джеффри хотелось его убить.

Наконец Файн сказал:

– Дотти фотографировала. Я узнал об этом позднее.

Он невесело хохотнул.

– Она принесла снимки в церковь на следующий день и пригрозила показать их, если я не сделаю того, что она мне прикажет.

– Чего она от тебя хотела?

– Развозить журналы, – сказал он. – Я использовал для этой цели церковный фургон.

Он приложил руку ко рту.

– Господи, прости меня. Я использовал церковный фургон.

Джеффри мысленно уговаривал себя успокоиться. Ник Шелтон так разозлился, что от него, казалось, шел жар. Он не мог понять, как этот жалкий потаскун мог плакать из-за себя. Дейв Файн жалел себя больше, чем ребенка, которого изнасиловал.

– Где сейчас Дотти? – спросил Джеффри.

– Не представляю, – сказал Файн и для пущей убедительности похлопал ладонью по Библии. – Клянусь Богом.

– Когда ты видел ее в последний раз? – спросил Джеффри, зная, что не услышит правдивого ответа.

– В понедельник. У нее в доме был Марк. Они все оттуда вынесли. Покрасили стены, убрали печатный станок.

– Куда они все это перевезли?

– Не знаю, – в этот раз он, кажется, сказал правду. – Они сложили все в какой-то грузовик.

– А потом?

– Она сказала, что я должен сделать последнюю доставку, иначе она пошлет фотографии в полицейский участок.

– А что скажешь о Лэйси Паттерсон?

Джеффри не мог понять, промелькнуло ли что-то в глазах Файна. Тот сказал:

– Понятия не имею. Дотти мне о таких вещах не рассказывала. Меня в это не посвящали. Я делал только то, что она приказывала. Чтобы защитить семью. И наши жизни.

– Когда ты забрал журналы? – спросил Джеффри.

– В ту ночь, – ответил он. – Я положил их в церковный подвал.

– Ты уже знал о встрече в Огасте?

– Нет! – ответил он и отчаянно замотал головой. – Она позвонила мне вчера вечером. Похоже, что по мобильному телефону.

– Ты сказал, что видел ее последний раз в понедельник, – напомнил Джеффри.

– Да, так и есть, – воскликнул Файн. – Вы спрашивали, когда я в последний раз видел ее, но не когда в последний раз говорил с ней.

Джеффри оставил эти слова без комментария.

– Что она сказала?

– Она сказала мне о гостинице, об условленном часе встречи с Джо, сообщила пароль.

Джеффри помолчал.

– Сказала, что она где-то рядом, следит за мной.

– Ты в это поверил? – спросил Ник. – Думаешь, она до сих пор в городе?

Файн пожал плечами.

– Она на все способна, – сказал он.

– На что, например? – спросил Джеффри.

Когда Файн не ответил, задал следующий вопрос:

– Как думаешь, что она хочет сделать с Лэйси Паттерсон?

Файн посмотрел в сторону.

– Не знаю, что она делает. Я был связан только с Дженни.

Джеффри задумчиво посмотрел на него, пытаясь понять. Файну очень хорошо удавалось оправдывать свои поступки. Возможно, он сумел бы пройти детектор лжи. Джеффри серьезно сомневался в том, что священник считает свою связь с девочкой-подростком чем-то предосудительным.

– Я знаю, что Дотти нуждается в деньгах, – сказал Файн. – Она говорила, что ей придется ждать следующих денежных поступлений.

Он заговорил громче, пытаясь защитить себя.

– Это был шантаж. У меня не было выбора.

Джеффри его слова проигнорировал. Он думал о почтовом отделении Дотти в Атланте. Дотти не знала, что им об этом стало известно. Она считала, что находится в безопасности. Возможно, у них есть шанс схватить ее, прежде чем она изнасилует еще одного ребенка или продаст Лэйси Паттерсон.

– Итак, – сказал Ник, – сегодня утром ты сложил журналы в церковный фургон и отправился в Огасту?

– У меня было дурное предчувствие, – сказал он, перебирая страницы Библии. – Кажется, я даже хотел, чтобы меня схватили. Я не мог больше жить под таким грузом.

– У Марка были такие же ощущения, – сказал Джеффри.

Файн фыркнул:

– Марк!

Он произнес это слово так, будто говорил о дьяволе.

Ник переглянулся с Джеффри.

– Знаете, почему Дженни хотела его застрелить? – спросил их Файн со слабой гримасой на лице. – Потому что он хотел делать то же самое.

– Что делать?

– Ему это очень нравилось, – сказал Файн. – У Марка не было угрызений совести по этому поводу.

– А у тебя были? – спросил Ник.

Файн этот вопрос проигнорировал.

– Ты говоришь, Марку нравилось позировать для фотографий? – спросил Джеффри и тут же вспомнил выражение боли на фотографиях Марка в найденных ими журналах.

Вряд ли такое лицо бывает у человека, которому нравится то, что он делает.

– Не просто нравилось. Он хотел это делать.

Файн постучал по столу пальцем.

– Еще немного, и он начал бы делать это с собственной сестрой. Дженни знала это. Она знала, в кого превратился Марк. Знала, что он кончит тем, что начнет жить с Лэйси.

Он фыркнул носом, словно сдерживая слезы.

– Дженни пыталась защитить Лэйси от этого животного.

– А доказательство у тебя есть? – требовательно спросил Джеффри.

– Грейс ввела его в игру с шести лет, – сказал Файн. – Еще немного, и он стал бы таким же. Дженни это знала.

– Да ты понятия не имеешь, кем стал бы Марк, – заявил Джеффри. – Если каждый подросток, которого изнасилует такой урод, как ты, повзрослев, сделается педерастом…

Файн прервал его.

– Вы не знаете Марка, шеф Толливер. Поверьте мне, он стал бы насиловать детей, как и его мать.

Файн покачал головой и злобно фыркнул:

– Он прошел обучение у мастера.

– Он сам еще ребенок, – возразил Джеффри.

Файн поднял палец, словно поймал Джеффри на противоречии.

– Он уже взрослый. Мог бы и остановиться.

– Ты тоже мог, – прорычал Ник.

Эти слова достигли цели – Файн посмотрел на Библию и сложил губы, как человек, которого несправедливо обвинили.

В комнате стало тихо. Казалось, все одновременно сделали глубокий вдох.

Пытаясь говорить спокойно, Джеффри спросил:

– Ты рассказал Дженни свою теорию насчет Марка? Поэтому она и захотела его застрелить?

Файн смотрел на Библию.

Джеффри воспринял его молчание как подтверждение.

– Что еще заставляла тебя делать Дотти?

– Только развозить журналы.

– Нет, до этого.

– Она заставляла меня приходить, когда делала фотографии, – сказал он. – Я не хотел, но она держала в руках мою жизнь.

Он вытянул вперед руки, словно в доказательство своих слов.

– Если бы эти фотографии стали достоянием общественности, они бы меня погубили. Мою жену, моих детей…

Его глаза словно заволокло слезами.

– На мне лежит ответственность.

– Ты позировал для других фотографий? – спросил Джеффри, удивляясь его глупости.

Впрочем, может, он не глуп, может, ему все это нравилось.

Файн кивнул.

– Я не хотел. Она… – он подыскивал нужное слово, – ей нравилось унижать людей. Ей это приносило удовлетворение.

– Как она тебя унижала?

– Она знала, что с мальчиками мне не нравится, но она заставляла меня вступать с ними в контакт.

– С Марком Паттерсоном?

Он кивнул и впервые застыдился.

– То, что было между мной и Дженни, было… особенным. Я знаю, вы не поймете, но между нами что-то было. Что-то нас объединяло.

Он закрыл руками глаза.

– Она была у меня первой. Я так ее любил.

Джеффри прервал его.

– Заткнись, Дейв, или – Богом клянусь – я выбью из тебя твое любовное дерьмо.

Файн поднял глаза. Казалось, он испытывает боль из-за того, что его не понимают.

– Что тебя остановило? – спросил Джеффри. – Я имею в виду – с Дженни. Отчего прекратились сексуальные отношения?

– Она меня отвергла, – ответил он, снова залившись слезами. – Сказала, что не хочет больше иметь со мной никаких отношений.

Он громко фыркнул.

– После фотографий… не знаю. Наверное, Дотти показала ей снимки…

– Доказывающие, что ты такой же, как все, – сказал Джеффри, думая, что такая женщина, как Дотти Уивер, вполне могла это сделать.

– Это неправда, – воскликнул Файн. – Я любил Дженни. Она была мне очень дорога.

– Поэтому ты и пришел к ней после лыжной поездки?

– Она выглядела больной, – сказал Файн. – Я не знал, что с ней такое, а Дотти не позволила мне с ней увидеться. Я даже позировал для других фотографий, чтобы войти в дом. Мне хотелось посмотреть, все ли с Дженни в порядке, но оказалось, что Грейс держит ее у себя.

Джеффри сжал зубы, зная, что Файн охотно пошел к Дотти, чтобы насиловать других детей. То, что Файн и в самом деле верил в свою любовь к Дженни Уивер, доказывало, что у него не все в порядке с головой.

– А что скажешь о Грейс Паттерсон? – спросил Ник. – Какое участие она во всем принимала?

Файн поморщился.

– Она была хуже Дотти. Она была отвратительна.

– А поподробнее?

– Уж она-то что вытворяла! – у Файна даже голос охрип. – Пусть теперь за свои грехи горит в аду.

– Дотти и Грейс вместе этим занимались? – спросил Джеффри.

Файн кивнул.

– Большую часть фотографий сделала Грейс. Дотти занималась финансовой стороной.

И помолчав, добавил:

– Все позы – идея Грейс. Она подходила, трогала детей. Считала, что чем больше садизма, тем лучше.

– А Дотти этого не делала?

– Она знала, как сделать снимки похожими на действительность. Романтические. Дотти работала в мягкой манере, а Грейс – в жесткой.

Он нервно облизнул губы. Кажется, хотел доказать, что следует винить женщин, а не его.

– Они давно знали друг друга.

– Они сами тебе об этом сказали?

– Нет, – ответил Файн. – Дженни. Дженни сказала, что они с матерью много разъезжали. И куда бы они ни поехали, Грейс навещала их хотя бы раз в месяц.

– А что Тедди Паттерсон? – спросил Джеффри. Файн покачал головой.

– Он бы нас всех убил, если бы знал.

Ник удивился.

– Он что же, не знал?

– Конечно нет, – возмутился Файн. – Мы занимались этим, пока его не было в городе. Он же дальнобойщик.

Джеффри чувствовал, что Ник настроен скептически.

– Он ни разу не доставлял журналы?

– Грейс его в это не посвящала, – сказал Файн. – Он не такой человек.

– А каким должен быть человек? – спросил Ник.

Файн снова уставился на Библию.

– Таким, как я. Человек, который стремится сблизиться с детьми.

– Человек, который приносит детям зло, – поправил его Ник.

– Я ее не обижал.

– Вот как? – сказал Джеффри и перегнулся через стол. – Может, расскажешь, как у тринадцатилетней девочки появился усталостный перелом лобковой кости?

– Она была и с другими мужчинами, – возразил Файн и вовсе не удивился полученной информации.

– Другие мужчины были с ней не такими нежными, как ты? – спросил Джеффри.

– Да.

– В самом деле? – недоуменно спросил Джеффри. – Посмотри на себя, Дейв. Может, почитаешь отчет о вскрытии Дженни? Тогда узнаешь, насколько она меньше тебя.

Файн кашлянул и промолчал. Взял со стола Библию и прижал к груди. Джеффри смотрел на него, и ему казалось, что он что-то пропустил. И вдруг увидел – обручальное кольцо на левой руке Дейва. Тут же сверкнул в мозгу образ, увиденный в журнале: рука, властно сжимающая затылок Дженни Уивер, толкающая и направляющая голову вниз.

– Ах ты, сукин сын! – рявкнул Джеффри, перегнулся через стол и стукнулся о его край коленом. Но он этого и не заметил, и схватил Библию.

– Джеффри! – завопил Ник, пытаясь оттащить Джеффри.

Джеффри дал волю гневу.

– Поганый сукин сын!

С этими словами он вырвал Библию из рук проповедника.

Файн держал книгу так крепко, что свалился вместе со стулом.

– Я видел фотографии, сволочь проклятая. Я видел, что ты с ней делал. Я видел, как ты ее насиловал.

Джеффри сказал, указывая на Библию.

– Ты ее не заслуживаешь. То, что ты делал с этими детьми… то, что ты делал с ней…

Файн уселся.

– У меня была только Дженни, – оправдывался он.

Джеффри пошел было вокруг стола, но остановился, решив, что Файн этого не заслуживает.

– У меня была только Дженни, – повторил Файн.

– На этих фотографиях было твое чертово обручальное кольцо, – сказал ему Джеффри и положил Библию на стол. – Я видел его по меньшей мере на десяти снимках с разными детьми.

Он пошел вокруг стола, постанывая от боли в ушибленном колене.

– Ты, похотливый недоумок!

– Вы не имеете права так со мной говорить! – воскликнул Файн.

Джеффри схватил его за руку и рывком поднял с пола.

– Ты лучше радуйся, что лишь говорю, а не выколачиваю из тебя дерьмо.

– Это называется полицейским насилием, – заявил Файн и отряхнул брюки. – Мне нужен адвокат.

– Бадди Конфорд и на милю к тебе не подойдет, – сказал Джеффри.

– У меня есть другой человек, – сказал Дейв, заправляя рубашку в брюки. – Из Атланты.

– Тот, кто защищает извращенцев, таких же, как он, – сказал Ник. – Возможно, гонорар берет в виде фотографий.

Файн улыбнулся и впервые показал себя снаружи таким, каким был внутри.

– Или маленьких девочек.

Джеффри почувствовал, как напряглись плечи. В нем проснулось животное желание порвать Файну глотку. Удерживало лишь то, что Файн, возможно, знал больше, чем уже сказал.

– Ты пойдешь в тюрьму, – сказал Джеффри священнику. – Знаешь, что там делают с такими людьми, как ты?

– Да ладно, – сказал Файн. – Я смотрю телевизор и знаю, что вы говорите неправду.

– Неправду? – сказал Ник. – Ты имел в виду кровавое месиво, которое каждое утро ты будешь находить в своем нижнем белье?

Файн сумел сохранить внешнее спокойствие.

– Не думаю, что я отправлюсь в тюрьму.

– Что заставляет тебя так думать? – поинтересовался Ник.

– У меня есть способ поторговаться, – улыбнулся Файн.

– Какой же это? – спросил Джеффри, стараясь принять небрежный вид.

Если Файн подумает, что у него есть над ними власть, он ни за что не скажет того, что знает.

– Подождем, когда сюда придет мой адвокат, – сказал Файн и протянул руки, чтобы ему надели наручники. – Без адвоката я ничего говорить не намерен.

– Подумай об этом в общей камере, – сказал Джеффри, надевая ему наручники.

– Господи, помилуй, – выдохнул Ник. – Общая камера.

– А что такое? – спросил Файн.

В его голосе послышалась паника.

Джеффри застегнул наручники на запястьях Файна.

– Тюрьма.

– Забавная вещь – тюрьма, – сказал Ник. – Многим парням, что сидели там, встречались субъекты вроде тебя.

Файн круто обернулся.

– Что это значит?

Джеффри улыбнулся и подтолкнул Файна к двери.

– А то значит, что пока ты дожидаешься своего мифического адвоката из Атланты, у тебя будет достаточно времени растолковать своим сокамерникам все о любви.

– Минуточку!

Файн встал столбом, хотя Джеффри старался сдвинуть его с места.

– У меня будет отдельная камера, – заявил он, словно совершенно был в этом уверен.

– Нет, не будет, чертов извращенец!

Джеффри толкнул Файна так сильно, что Ник поймал его, чтобы тот не упал.

– Это закон, – настаивал Файн. – Вы не можете поместить меня в общую камеру.

– Я могу сделать все, что хочу, – заявил Джеффри.

– Минуточку! – завопил Файн, в его голосе слышалась паника. – Вы не имеете права.

– Отчего же?

Джеффри схватил священника за воротник и потащил из комнаты.

– Нет! – заорал Файн держась за стену.

Его ногти царапали дерево, он хватался за все, что попадало под руку.

– Ты что-то хочешь мне сообщить, Дейв? – спросил Джеффри и поволок Файна по коридору.

– Помогите! – закричал Файн, обращаясь к дежурному, выходившему из ванной.

Офицер глянул на Файна, потом на Джеффри и пошел, словно ничего не видел.

– Шевели ногами, – сказал Джеффри, по-прежнему держа священника за воротник.

– Кто-нибудь! Помогите мне! – заорал Файн, подогнул колени и улегся на полу.

Джеффри продолжал тащить его за воротник рубашки.

– Помогите! – вопил Файн.

– Так же, как ты помог Дженни? – спросил Ник.

Он шел рядом.

– Помочь так же, как ты помогаешь сейчас Лэйси?

– Я не знаю, где она! – кричал Файн, хватаясь руками за пол.

Джеффри увидел Марлу. Она высунула из-за угла голову, взглянула на Файна и отвернулась.

– Помогите! – Файн уже охрип. – О Боже, помоги мне! У Джеффри затекла рука. Он отпустил ее, и Файн шлепнулся на пол.

– О господи, помоги мне избавиться от этих людей, – всхлипывал он.

Ник присел перед ним.

– Бог помогает тем, кто сам себе помогает, – заметил он.

– Ты можешь молиться, Дейв, – сказал Джеффри. – Молись, чтобы газеты не напечатали, что ты сдох из-за того, что тебе порвали задницу.

Ник положил Файну руку на плечо.

– Представляю, как твоя жена и дети прочтут об этом. Плохой способ уйти из жизни.

Файн поднял глаза. По щекам струились слезы.

– Хорошо, – сказал он. – Хорошо, хорошо.

– Что хорошо? – спросил Джеффри.

– Хорошо, – повторил он. – Наверное, я знаю, где она сейчас находится.

Машину вел Джеффри, Ник сидел на заднем сиденье рядом с Файном. За ними на безопасном расстоянии ехал автомобиль с четырьмя офицерами из бюро расследования.

– Только без выкрутасов, Дейв. Это тебе мой совет, – сказал Джеффри и повернул направо, в третий раз объезжая квартал.

– Я же говорил, что точного адреса не помню, – заныл Файн. – Дотти возила меня туда лишь однажды.

– Зачем она тебя туда возила? – спросил Ник.

– Да так, – промямлил Файн, глядя в окно.

Джеффри посмотрел на него в зеркало заднего вида.

– Зачем откладывать неизбежное?

– Я не откладываю, – возразил Файн. – Я же сказал: у нее тут бизнес.

– Что за бизнес? – спросил Джеффри.

У Файна был такой вид, будто отвечать он не собирается, но все же, по неизвестной причине, ответил. Джеффри хотелось думать, что Файн говорит с ними из чувства вины, но он слишком долго был копом, чтобы знать: это была обыкновенная и простая глупость.

– Этот человек… он держит детей где-то поблизости, – сказал Файн.

– Ты уверен, что он здесь один? – спросил Джеффри.

– Да, – уверенно сказал Файн. – Это место используется как безопасный дом.

– Безопасный для кого? – спросил Ник.

– А вы как думаете? – огрызнулся Файн. – Его обязанность – хранить фотографии, но пару раз я видел здесь детей и фотокамеры.

– И по доброте сердечной ты сообщил о нем полиции, – сказал Ник.

Файн смотрел в окно и, по всей видимости, очень жалел себя. Они целый час ехали до Мейкона, потом еще два часа мотались по разным районам в поисках дома, который, как сказал Дейв Файн, он помнил только по виду. Джеффри смотрел в зеркало заднего вида и гадал, через сколько времени кто-нибудь сообщит полиции Мейкона о двух подозрительных автомобилях.

Они нарушали правила. С официальной точки зрения бюро расследования Джорджии обладало юрисдикцией в штате, но из вежливости им следовало известить полицейское отделение Мейкона о том, что они осуществляют здесь розыск преступника. Поскольку Джеффри и Ник не были даже уверены, что Дейв Файн когда-либо бывал здесь, не говоря уже о том, что именно в Мейконе прячут Лэйси Паттерсон, они не могли сообщить местному полицейскому отделению почти ничего определенного. Они не могли получить ордер, поскольку не знали адреса, но Ник рассчитывал на то, что может сослаться на опасность, угрожающую разыскиваемому ими человеку. Впоследствии они всегда могли сказать, что видели в доме что-то подозрительное. В дело вовлечен ребенок, и времени у них в обрез, поэтому они рассчитывали, что им за это не попадет.

– Поверните сюда, – сказал Файн. – Налево. Эта улица кажется знакомой.

Джеффри послушался, думая при этом, что все бесполезно: ведь по этой дороге они уже проезжали.

– А теперь направо, – взволнованно произнес Файн.

Джеффри сделал правый поворот и выехал на незнакомую улицу. Переглянулся с Ником.

– Вот он, – сказал Файн. – Тот, что справа, с воротами.

Джеффри не сбавил скорость, но успел заметить, что на всех окнах опущены ставни. На воротах висел большой замок. Цель была неясна: то ли не впускать в дом людей, то ли не выпускать никого на улицу.

Джеффри припарковался в конце улицы и подождал, когда их догонит другой автомобиль. Он слышал шум машин, идущих по национальной трассе, находившейся менее чем в тридцати футах от места парковки. Подумал, что живущие здесь люди привыкли, должно быть, к шуму, но на него каждый проносившийся автомобиль действовал, как скрип ногтей по дереву.

Агент Уоллес вышел из машины, оставив в нем двоих мужчин и одну женщину. Он поправил ремень, хотя носил и подтяжки. Это был толстый молодой мужчина. Короткие рукава его рубашки, казалось, вот-вот лопнут. Щеки так сильно выскоблены, что Джеффри едва ли не видел следы бритвы.

– Это дом с воротами? – спросил он, снимая очки от солнца.

– Так сказал нам наш человек, – ответил Джеффри.

Уоллес оглянулся на машину, встретился глазами с Дейвом Файном. Сплюнул на дорогу, скрестил руки на широкой груди и тихо выругался.

Ник стоял с другой стороны машины, говорил по телефону с полицейским участком Мейкона.

– Он не рад, – сказал Ник.

– Чего и следовало ожидать, – ответил Джеффри, зная, что если бы ему позвонили из бюро и сказали, что проведут операцию задержания преступников, о которых Джеффри ничего не знал, он бы не обрадовался.

– Они не скоро сюда приедут, – сказал Ник.

– Ты им адрес сказал?

Ник улыбнулся.

– Черт, я даже название улицы не запомнил.

Джеффри рассмеялся, довольный, что он здесь, а не в полицейском участке Мейкона.

Ник открыл заднюю дверцу и схватил за руки Дейва Файна. Прежде чем священник успел запротестовать, Ник пристегнул его наручником к дверце.

– Отсюда не выберется.

– Вы не можете оставить меня здесь, – сказал Файн.

– Если бы я был на твоем месте, то порадовался бы, что остался один, – сказал Ник.

Файн покраснел.

– Вы сказали, что поместите меня в участке в отдельную камеру.

– Да, – согласился Джеффри. – Но это – в участке, а за то, что случится с тобой в тюрьме, я не отвечаю.

Ник хохотнул и постучал по верху автомобиля.

– Не волнуйся, мальчик Дейви. Я уверен, в тюрьме ты встретишь хороших людей.

– Вы не имеете права, – настаивал Файн.

Ник улыбнулся.

– Не беспокойся, святой отец. Почти все они уверовали в Бога. Ты сможешь молиться с ними до полного удовлетворения.

Файн испуганно взглянул на Джеффри.

– Вы обещали!

– Я обещал в отношении своей тюрьмы, Дейв, – напомнил Джеффри. – Над большой тюрьмой я не властен. Все зависит от штата и тебя самого.

– Вы говорили, что мы можем договориться.

– Договориться насчет сокращения срока, но в тюрьму тем не менее ты сядешь.

Файн начал еще что-то говорить, но Ник хлопнул дверцей.

– Баба! – сказал Ник.

– Бабой его там точно сделают, – согласился Джеффри и, нажав на пульт дистанционного управления, закрыл дверцы машины.

– Черт! – сказал Ник, и его глаза загорелись, когда он проверил свой револьвер. – Не могу поверить, что я делаю это второй раз за день.

– Возьмем сержанта.

Джеффри указал на Уоллеса, который от нетерпения готов был выскочить из штанов. Со стороны Джеффри, возможно, выглядел точно так же. Адреналина в крови скопилось столько, что у человека послабее случился бы сердечный приступ.

Ник пружинистой походкой пошел к другому автомобилю и сказал сидевшим внутри троим агентам, что они отвечают за подступы к дому.

– Дадим им две-три минуты.

Ник оглянулся на автомобиль, где сидел Дейв Файн, и сказал:

– Я бы и собаку не привязал в такую жару.

– Я тоже, – согласился Джеффри, но и не подумал опускать окна.

Они молча смотрели на оживленное шоссе, ждали, когда Ник даст отмашку.

Наконец Ник взглянул на часы и сказал:

– Пошли.

Джеффри сунул оружие в кобуру. У него и на щиколотке была кобура. Обычно Джеффри испытывал неудобство, когда так вооружался, но сейчас он был готов ко всему, что ждало их в доме.

Деревья и высокий кустарник закрывали здание с улицы. Вблизи Джеффри разглядел, что дом построен из кирпича с виниловой отделкой на выступах. Водосточные трубы выкрашены в белый цвет, в тон отделке. Дом маленький. Скорее всего, там было две спальни, одна ванная и кухня-гостиная. В Гранте много было таких домов. Дешевые строения появились здесь после войны и предназначались возвращавшимся ветеранам. Цементные блоки служили в качестве фундамента, в них были отверстия, чтобы дом дышал.