Текст книги "Ураган"

Глава 23

Кусака приказал Иди Марш ехать в направлении Тернпайк и следить за чертовым спидометром. Сам он прижался спиной к дверце автомобиля со стороны пассажира и держал под прицелом украденного полицейского револьвера чудака в армейских брюках цвета хаки. Молодая женщина, по мнению Кусаки, серьезной угрозы не представляла.

Моргая глазами, словно черепаха, незнакомец спросил:

– За сколько ты продал ее кольцо?

Кусака нахмурился. Этот полоумный все знал... но откуда?

Не отрывая глаз от дороги, Иди Марш полюбопытствовала:

– О чем он говорит? Чье кольцо?

Кусака опустил глаза, рассматривая свою выпирающую челюсть, затем рявкнул:

– Заткнитесь все, черт побери!

Наклонившись вперед, длинноволосый незнакомец поведал Иди:

– Ваш приятель-грубиян избил женщину-полицейского. Украл ее револьвер и обручальное кольцо матери... разве он вам не рассказывал?

Иди охватил страх. Возможно, ее напугало его дыхание в затылок или медленные интонации его громкого голоса, а может, и суть того, что сообщил незнакомец. Кусака принялся размахивать полицейским револьвером и завопил, чтобы все заткнулись, иначе он всех отправит на тот свет!

Он сунул компакт-диск в стереопроигрыватель на приборной доске, и машину заполнила душераздирающая музыка кантри громкостью 95 децибелов. Через несколько минут ярость Кусаки улеглась под влиянием музыки, или под влиянием пяти белых таблеток, которые Иди дала ему еще в доме.

«Ладно, приятель, а теперь надо подумать».

Первоначальный план Кусаки заключался в том, чтобы скомпрометировать занудного старикашку с помощью проституток. Сделать это можно было запросто. Джонни Хорн, которого Кусака знал еще по Лодердейлу, владел небольшим мотелем в Кис. Идеальное место, чтобы Левон Стичлер «отдохнул» пару дней. Надо только приобрести дешевенький фотоаппарат, чтобы проститутки могли сделать несколько фотографий, таких, за которые респектабельному человеку было бы стыдно, если бы их увидели его внуки. После того, как этот старый пердун проваляется два или три дня голый и связанный на постели в мотеле, он не осмелится вспомнить, что вообще когда-либо посещал дом 15600 по Калуса-драйв. И если он пообещает вести себя хорошо, то, возможно, к фотографиям и не придется прибегать. Проститутки просто хорошенько затрахают старика, и он вернется в Майами с опухшим членом.

Самая привлекательная сторона плана состояла в том, что Кусаке не надо было платить за номера в мотеле, поскольку Джонни Хорн был у него в долгу. Два года назад Кусака вернул ему «корвет» с откидным верхом, который одна из бывших жен Джонни Хорна подарила своему дружку. Кусака пригнал «корвет» прямо в порт Майами и средь бела дня загнал его в трюм грузового судна, отплывавшего в Картахену. Это была очень рискованная операция, и Джонни Хорн сказал Кусаке, что тот может в любое время звонить в «Парадиз Палмс», если надо будет спрятаться или захочется погулять с девочками.

Весь план в отношении старого Стичлера Кусака придумал сам, без участия Иди Марш. И ему очень не хотелось, чтобы весь его умственный труд при составлении этого плана пропал даром, однако Кусака не знал, что делать с незнакомцами, вмешавшимися в осуществление его плана, а кроме того, принятые таблетки уже здорово затуманили мозги. Пожалуй, проще всего было бы убить одноглазого идиота и его спутницу... а уж если пойти на это, то почему бы не прихлопнуть заодно и старика Стичлера? Кусака рассудил, что в этом случае ему не придется ничего платить двум проституткам, ну разве что надо будет заплатить им за бензин и, может быть, угостить морскими деликатесами.

Но с другой стороны: как избавиться от трех трупов? Очень внушительная, даже пугающая цифра. Кусака подозревал, что пока его мозги не годятся для серьезной работы. Убийство потребует еще и определенной затраты физических сил, а у него и сейчас уже такое состояние, что, казалось, проспал бы три недели подряд.

Продолжая рассуждать, чтобы подбодрить себя, Кусака припомнил, что говорил ему в тюрьме один умный малый: «Трупы надо прятать так же тщательно, как осматривать недвижимость при покупке». «Оглянись вокруг, приятель, – подумал Кусака. – В твоем распоряжении острова с мангровыми рощами, Эверглейдс и даже Атлантический океан, черт бы его побрал. Что еще надо? Выстрел в голову, а потом пусть заканчивают работу акулы, крокодилы или крабы. Какие тут сложности?».

Однако риск слишком велик, один какой-нибудь прокол, и можно остаток жизни провести за решеткой. И есть шанс попасть в одну тесную камеру с каким-нибудь черномазым гомиком-тяжеловесом. «Он так прочистит и надраит мою задницу, что буду ходить, как Джулия Робертс».

И потом, стрельба наделает много шума. Иди Марш ни за что не пойдет на это, Кусака это знал точно. Да еще ужасно развопится. А убивать Иди вместе с другими неразумно по двум причинам: (а) у него не хватит патронов, и (б) без нее он не сможет получить наличные по страховым чекам. Проклятье.

– Что с тобой? – крикнула Иди, стараясь перекричать оглушительную музыку.

Кусака растянул губы в саркастической улыбке и подумал: «Я чертовски устал. Если бы только я смог поспать, то наверняка придумал бы новый план».

Одноглазый незнакомец принялся подпевать в такт музыке. Кусака бросил на него холодный взгляд. Откуда он узнал о той бабе из полиции? Руки у Кусаки слегка дрожали, губы были сухие, как зола. Что, если эта сучка умерла? А если она успела хорошенько рассмотреть его или джип? А может, об этом уже сообщают по телевидению, и каждый легавый во Флориде охотится за ним?

Кусака приказал себе отбросить эти мысли и думать только о хорошем. Впервые за несколько дней его разбитое колено болело не так сильно, а это уже неплохо.

Молодая женщина на заднем сиденье присоединилась к своему полоумному спутнику и тоже запела: Слов она почти не знала, но Кусаку это не смущало, поскольку голос у незнакомки оказался довольно приятный.

Иди Марш несколько раз хлопнула ладонями по рулю, ее раздражал этот любительский хор. Через три минуты она, не выдержав, нажала кнопку и выключила стереопроигрыватель. Музыка смолкла, а вместе с ней голоса.

Кусака объявил, что теперь хочет послушать Трэвис Тритт.

– Дай отдохнуть, – буркнула Иди.

– А в чем дело, черт побери?

С заднего сиденья раздался голос молодой женщины:

– Меня зовут Бонни. А это губернатор, но он предпочитает, чтобы его называли «капитан».

– А можно и Сцинк, – добавил одноглазый.

Кусака потребовал объяснить, что им нужно и что они вынюхивали в доме Торреса.

– Мы искали тебя, – пояснил человек, назвавшийся Сцинком.

– Зачем?

– Чтобы оказать услугу другу. Ты его не знаешь.

– По-моему, вы несете какую-то чепуху, – заметила Иди.

Что-то зашевелилось в багажнике джипа, а потом раздался тихий, жалобный стон.

– А как вас зовут? – спросила Бонни.

Она заметила в зеркало, как округлились от удивления глаза у Иди.

– Чертовы придурки, вы оба! – рявкнул Кусака.

– Я просто хотела узнать, как нам надо обращаться к вам, – пояснила Бонни.

– Я Фара Фасетт, – сообщила Иди и кивнула в сторону Кусаки, – а он Райан О'Нил.

– Ладно, забудем об этом. – Бонни поняла, что ее обманывают, и, отвернувшись, уставилась в окно.

На плечо Иди легла теплая ладонь.

– Кто бы вы ни были, – доверительным тоном промолвил Сцинк, – вы, безусловно, стоите друг друга.

– Пошел к черту.

Кусака перегнулся через сиденье и ткнул стволом револьвера в шеку незнакомца.

– Думаешь, у меня нет патронов?

Сцинк небрежным жестом отвел в сторону ствол револьвера, откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. Его бесстрашие ошеломило Иди Марш. А Кусака приказал ей остановиться у ближайшего съезда на обочину. Ему захотелось в туалет.

* * *

Хотя Бонни Лам никогда в жизни не оказывалась под прицелом револьвера, она, к своему удивлению, не испытала большого страха. Такое неожиданное поведение она приписала своему решению принять участие в рискованном приключении, а также невероятной уверенности губернатора. Основываясь исключительно на слепой вере, Бонни была убеждена, что Сцинк не позволит этому грабителю с деформированной челюстью причинить им зло. Направленный на них револьвер, безусловно, действовал на нервы, и все же угрозу слегка сглаживало присутствие в машине другой женщины. Бонни могла поспорить, что эта женщина не из числа тупых шлюх, которые ошиваются на стоянках трейлеров. Очень симпатичная молодая женщина, которая, похоже, не слишком-то боится этого придурка с револьвером. У Бонни было такое чувство, что, пока они находятся в машине, никакого убийства не произойдет.

Интересно, что подумал бы Макс, если бы смог сейчас увидеть ее. Пожалуй, очень хорошо, что он этого не может. Бонни совсем не хотелось бы расстраивать Макса, но разве она скучала без него? Да вроде бы нет. И, может быть, сейчас она оказывала Максу лучшую услугу в его жизни. Ведь пробыв без Макса всего неделю и вступив в любовную связь с почти совершенно незнакомым человеком, Бонни, по ее разумению, говоря доступным языком психиатрии, столкнулась с «неразрешимой проблемой». Бедняжка самовлюбленный Макс оказался жертвой ошибочного брака, ведь на самом деле он получил в жены не ту женщину, какой представлял ее себе. И поэтому Бонни чувствовала себя виноватой.

Она поклялась не расстраивать себя постоянными размышлениями о своем внезапном влечении к Августину, и все же Бонни хотелось, чтобы сейчас он находился рядом. Интересно, как он вообще сможет отыскать их на дорогах. Сама Бонни не имела ни малейшего представления, куда они едут.

– На юг, – промолвил губернатор. – А юг – это хорошо.

– Заткнись, осел! – рявкнул человек с пистолетом.

И вдруг Бонни отчетливо представила себе голый череп человека с пистолетом на полке в комнате Августина. Из-за сломанной нижней челюсти он стоял с сильным наклоном, излучая какую-то жуткую пиратскую ухмылку. На секунду в воображении Бонни мелькнул Августин, жонглирующий черепами, среди которых был и череп человека с пистолетом.

Сцинк вытащил из кармана извивающуюся жабу, которая тут же обмочила его. Мужчина с револьвером усмехнулся.

Сидевшая за рулем женщина бросила взгляд через плечо.

– Что вы собираетесь с ней делать? – проворчала она.

– Хочу прикурить, – ответил Сцинк, сжимая жабу в ладони, – и тогда вы увидите мастодонта.

– Выбрось эту гадость, – потребовал человек с пистолетом.

– А ты знаешь, что когда-то мастодонты бродили по просторам Флориды? За много веков до того, как твои предки начали свои губительные совокупления. Мастодонты огромные, как цементовозы! – Сцинк осторожно выбросил жабу в окошко. Затем вытер обмоченную жабьей мочой ладонь о рукав полосатого пиджака человека с пистолетом.

– Сволочь! – Кусака прицелился в здоровый глаз Сцинка.

Иди посоветовала Кусаке успокоиться, поскольку на них обратили внимание водители других машин. Свернув на обочину, она подъехала к заброшенной станции техобслуживания. Ураган повалил бензоколонки, словно костяшки домино, а мародеры обчистили гараж. На крыше лежали останки «мазды», расплющенные и похожие на раздавленную яркую божью коровку.

Мужчина вылез из джипа и направился за здание станции справлять нужду, оставив револьвер женщине за рулем, которая взяла его с неохотой. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, и Бонни даже стало жалко ее. Бедная женщина, она с трудом удерживала в руке этот чертов револьвер. Бонни подумала, что Сцинку надо непременно воспользоваться этим моментом.

Но он не воспользовался. Вместо этого Сцинк улыбнулся женщине и сказал:

– Вы очень миленькая. И, разумеется, знаете об этом. Думаю, приятная внешность – это основная движущая сила в вашей жизни.

Женщина слегка покраснела и напряглась.

– Где вы находились во время урагана? – поинтересовался Сцинк.

– В мотеле. В обществе Мела Гибсона, – женщина кивнула в ту сторону, куда ушел Кусака, – и проститутки.

– А я в это время был привязан к мосту. Попробуйте и вы когда-нибудь.

– Обязательно.

– Он шутит, – вмешалась Бонни.

Женщина переложила револьвер в другую руку.

– А кто вы, черт побери, такие? Кто послал вас в этот дом... жена Тони? – Она повернулась, стала коленками на сиденье, а руку с револьвером положила на спинку. – Бонни, дорогая, – вдруг резким тоном выпалила женщина, – я буду вам очень признательна, если получу ответы на свои вопросы.

– Вы не поверите, но у меня сейчас медовый месяц.

– Вы шутите. – Женщина бросила недоуменный взгляд на Сцинка.

– Ох, это не он. Мой муж в Мексике, – пояснила Бонни.

– Ага, а вы потерялись во время урагана.

Бонни покачала головой.

– Не совсем так.

* * *

Ураган свалил светофор во Флорида-Сити, а вернее в том, что осталось от Флорида-Сити. Усталый полицейский в желтом плаще регулировал движение на перекрестке. Иди Марш, сидевшая за рулем джипа, напряглась. Она посоветовала Кусаке не выставлять револьвер напоказ. Когда они проезжали мимо полицейского, Бонни подумала, что настал самый подходящий момент высунуться в окно и позвать на помощь, но Сцинк не подавал никакого сигнала. Он сидел, опустив подбородок на грудь.

Большинство уличных указателей было сорвано ураганом, но Бонни все же заметила один, извещающий, что они скоро въедут во Флорида-Кис. Кусака предполагал, что на шоссе № 1 могут оказаться полицейские патрули, поэтому приказал Иди Марш ехать по Кард-Саунд-роуд.

– Там берут плату за проезд, – заметила Иди.

– Ну и что?

– Я оставила сумочку в доме.

– Господи, да у меня есть деньги, – успокоил Кусака.

– Не сомневаюсь. – У Иди никак не выходили из головы слова одноглазого незнакомца: Кусака напал на женщину-полицейского и забрал у нее кольцо матери. – И сколько же ты получил за него? – спросила она.

– За что?

– За кольцо. – Взгляд Иди устремился на полосу дороги, которая тянулась на восток.

Кусака грязно выругался, вытащил из кармана пиджака золотое обручальное кольцо и сунул его под нос Иди.

– Ну, довольна?

Вид украденного кольца подействовал на Иди совсем неожиданно: она почувствовала отвращение к Кусаке и расстроилась. Попыталась представить себе ту женщину-полицейского. Интересно, замужем ли она, есть ли у нее дети, какую гадость сотворил с ней Кусака.

«Боже мой, – подумала Иди, – какую же ничтожную и полную разочарований жизнь я устроила сама себе». Ведь все могло бы быть совершенно иначе, если бы ей удалось заманить в ловушку молодого Кеннеди. Хотя, кто знает.

– Я не могу заложить его, – продолжил Кусака. – На этом чертовом кольце есть гравировка, никто не захочет связываться с этим.

– А что там написано? – тихо спросила Иди. – На кольце.

– Да какая разница.

– Ну скажи мне. Что там написано?

Женщина, сидевшая на заднем сиденье, наклонилась вперед и тоже услышала, как Кусака громко прочитал:

– Моей Синтии. Навсегда. – Он презрительно хмыкнул и сунул костлявую руку в окно, намереваясь выбросить кольцо.

– Не делай этого, – попросила Иди, замедляя скорость.

– Почему, черт побери? Если я не могу толкнуть это чертово кольцо, то я его утоплю.

– Просто не делай этого, и все, ладно? – снова попросила Иди.

– О-оп. Слишком поздно. – Кусака взмахнул рукой и отшвырнул кольцо как можно дальше. Оно упало в придорожный канал, оставив круги на поверхности воды.

Иди все это видела, наблюдая краешком глаза.

– Ты просто сволочь. – Голос ее был твердым, как мрамор.

Сидевшая на заднем сиденье женщина почувствовала, как джип резко увеличил скорость.

Кусака демонстративно помахал тяжелым черным револьвером.

– Возможно, ты никогда не слышала о таком понятии, как «владение украденной собственностью»... а это, черт побери, уголовное преступление, если ты не знаешь. Тут налицо совершение преступления и доказательство, и если меня поймают с ним, то моя морщинистая белая задница отправится прямо за решетку. А ты можешь пойти как соучастница и не получишь никаких денег по страховке. Так что черт с ним, с этим кольцом, поняла?

Иди Марш ничего не ответила. Она решила полностью сосредоточиться на гладком двухрядном черном полотне шоссе, на котором кое-где валялись сосновые ветки, пальмовые листья и потерянные кем-то листы фанеры. Иди взглянула на спидометр: девяносто две мили в час. Неплохо для городской девушки.

Кусака приказал ей ехать помедленнее, при этом он не смог скрыть явную нервозность в голосе. Но Иди продолжала вести себя так, как будто ничего не слышала.

Мужчина, назвавшийся Сцинком, продолжал то ли спать, то ли впал в транс или в кому. А новобрачная (Иди заметила это в зеркале заднего вида) потихоньку сняла с пальца обручальное кольцо.

* * *

Будка, где взимали плату за проезд, была пуста, а шлагбаум поднят. Иди и не подумала снизить скорость. У Бонни перехватило дыхание.

А когда они пулей промчались по узкой улице, Кусака воскликнул:

– Господи!

Джип въехал на горбатый мост, и в этот момент Сцинк поднял голову.

– Вот оно, это место.

– Где вы находились во время шторма? – спросила Бонни.

Сцинк кивнул.

– Великолепно.

Внизу под ними преломленные лучи солнца раскрасили воды залива полосами: цвета меди и синевато-серого цвета. Впереди туча бледно-лиловых облаков низвергала струи дождя на зеленые, поросшие мангровыми деревьями берега Норт Ки-Ларго. Когда джип въехал на верхнюю точку моста, Сцинк показал на стаю тупоносых дельфинов, резвившихся у берега покрытого зыбью канала. С такой высоты их изогнутые бока напоминали сверкающие осколки черной керамики, то покрытые, то нет пенистыми волнами.

– Вы только посмотрите на это! – воскликнула Бонни.

Губернатор прав, зрелище было просто великолепным.

Даже на Иди Марш оно произвело впечатление. Она свернула на склон холма и выключила зажигание, уставившись на резвящихся вдали дельфинов.

Кусаке это не понравилось.

– В чем дело? – Он ткнул Иди в плечо стволом револьвера. – Эй, поехали.

– Отстань.

– Я сказал поехали, черт побери.

Иди явно завелась. В последний раз Кусака видел у нее такой яростный взгляд за секунду до того, как она огрела его по ноге железкой. Он вскинул револьвер.

– Не будь сучкой.

– Простите? – Иди вскинула бровь. – Что ты сказал?

Бонни испугалась, что Иди выйдет из себя и вцепится Кусаке в горло, а тогда он наверняка застрелит ее. Кусака уткнул ствол револьвера в правую грудь Иди.

Губернатор ничего не видел и не слышал. Он высунулся по пояс в окно и наблюдал за дельфинами, плывущими на север, а также наслаждался прохладными каплями начинающегося дождя. Бонни попыталась схватить его за ладонь, но она была слишком большой, и тогда Бонни принялась теребить губернатора за два пальца. Наконец Сцинк влез назад в джип и понял, что на передних сиденьях разыгрывается напряженная драма.

– Ты слышала, что я сказал! – рявкнул Кусака.

– Ага, значит, ты назвал меня сучкой.

Кусака резко повернул ствол револьвера, отчего блузка Иди порвалась, обнажив под ней мягкую грудь. «Боже, – подумала Бонни, – ведь это же так больно».

Но Иди не показала, что ей больно.

– Поехали! – снова приказал Кусака.

– Я наблюдаю за дельфинами.

– К черту дельфинов. – Кусака поднял револьвер и выстрелил в крышу джипа.

Бонни вскрикнула и зажала уши. Иди вцепилась в руль, чтобы успокоиться. Правая грудь болела, и она подумала, не ранена ли. Нет, не ранена.

Кусака с удовольствием осмотрел дыру в крыше джипа, едкий запах пороха заставил его чихнуть.

– Благослови меня, Господь, – буркнул он с мрачной усмешкой.

Дверца джипа открылась. Сцинк вылез из машины и потянулся.

– Неужели вам не нравится это место! – Он вскинул длинные руки к облакам. – Неужели оно не изгоняет зверя из вашей души!

«Великолепие, – подумала Бонни, – какое точное слово».

– Залезай в машину, – приказал Кусака.

Сцинк подчинился и залез назад в джип, мотая головой, словно овчарка, и стряхивая капли дождя. Иди молча включила зажигание, и машина тронулась с места.

Глава 24

– Что значит нет петухов?

Владелец зоомагазина извинился. На этой неделе у него были затруднения с домашней птицей. Он предложил Авиле принести в жертву козла.

– Ни в коем случае, Хосе, – отказался Авила. У него и так постоянно ныли швы, напоминая о прошлых ранах. – Впервые сталкиваюсь с проблемой отсутствия петухов. А что у тебя еще есть?

– Черепахи.

– У меня нет времени возиться с черепахами. – Пришлось бы снимать с них панцири, а это хлопотное дело. – А голуби у тебя есть?

– Извини, приятель.

– Ягнята?

– Будут завтра утром.

– Как насчет кошек?

– Нет, приятель, это запрещено законом.

– Ладно, не мели чепуху. – Авила посмотрел на часы. Надо было торопиться, совершить жертвоприношение, а потом ехать в Кис. – Хорошо, а что у тебя есть?

Владелец зоомагазина провел его в помещение небольшого склада и показал на клетку. Внутри Авила разглядел пушистого коричневого зверька размером с гончую собаку, с глазами-пуговками, носом, как у муравьеда, и длинным тонким хвостом с черными полосами в виде колец.

– Что-то вроде енота? – спросил Авила.

– Это носуха. Из Южной Америки.

Зверек пронзительно запищал и просунул бархатистые ноздри сквозь планки клетки. Авила еще никогда не видел такого странного существа.

– Помогает от многих болезней, – посоветовал владелец магазина.

– Мне надо что-нибудь для Чанго.

– Ох, Чанго их очень любит. – Проницательный владелец магазина сразу определил в Авиле профана, мало смыслящего в колдовстве. – Да, Чанго их любит.

– А он кусается? – поинтересовался Авила.

– Нет, дружище. Вот видишь? – Владелец зоомагазина пощекотал влажный нос зверька. – Он как щенок.

– Ладно, сколько?

– Семьдесят пять.

– Вот тебе шестьдесят, приятель. Помоги мне отнести его в машину.

Подъезжая к своему дому, Авила увидел «бьюик», выезжающий задом по подъездной дорожке. В машине сидели его жена и теща, наверняка ехали играть в бинго. Авила помахал им, они помахали в ответ.

Авила обрадовался. Удачный момент, дома кроме него никого не будет. Он быстро перетащил деревянную клетку в гараж и опустил электрические ворота. Зверек зафыркал, проявляя недовольство. Из сплетенного из лозы сундука Авила торопливо извлек принадлежности жертвоприношения: потускневшие монеты, скорлупки кокосового ореха, очищенные кошачьи ребра, отполированные черепашьи панцири и старый оловянный кубок. А из оцинкованного ящика достал добытый совсем недавно и, вероятно, наиболее могущественный фетиш – обглоданный кусок кости, принадлежавший тому дьяволу в обличье человека, который хотел распять его. Испытывая благоговение и надежду, Авила сунул кость в оловянный кубок, которому вскоре предстояло быть наполненным кровью зверька.

Авила знал, что Чанго любит сухое вино и сладости, но поскольку времени у него было в обрез, лучшее, что сумел найти Авила, это кувшин сангрии[8]8
  Сангрия – освежающий напиток с вином и лимонадом.


[Закрыть] и кусок черствого кекса. Он зажег три высоких свечи и разместил их в виде треугольника на бетонном полу гаража. Затем принялся сооружать внутри треугольника алтарь. Зверек затих, но Авила почувствовал, как он внимательно наблюдает за ним сквозь щели клетки. А может, он понимает, что его ожидает? Авила постарался отогнать эту мысль.

Последний предмет, извлеченный из плетеного сундука, был самым важным – десятидюймовый охотничий нож с рукояткой, вырезанной из настоящего лосиного рога. Старинный нож, сделанный в Вайоминге. Авила получил его в качестве взятки, когда работал в строительной инспекции, – рождественское подношение от не имевшего лицензии кровельщика, рассчитывавшего, что Авила закроет глаза на серьезные недостатки. Так Авила и сделал.

Он принялся энергично точить нож на бруске. Зверек забегал по клетке и начал фыркать. Авила старался тщательно скрывать сверкающее лезвие от обреченного животного. Затем он вступил внутрь треугольника из свечей и произнес короткую импровизированную молитву, обращаясь к Чанго, который (как надеялся Авила) должен был понять, что его поджимает время.

После этого Авила взял монтировку и начал выламывать ею деревянные планки клетки. Жертвенный зверек чрезвычайно возбудился. Авила попытался успокоить его ласковыми словами, но обмануть животное не удалось. Он пулей выскочил из клетки и, как сумасшедший, принялся описывать круги по гаражу, разбросав при этом кошачьи ребра и сбив две из трех колдовских свечей. Тогда Авила попытался утихомирить его с помощью монтировки, но зверек оказался на редкость быстрым и юрким. Словно обезьяна, он вскарабкался вертикально по настенным металлическим полкам и взгромоздился на потолочную балку. Он сидел на ней, используя в качестве балансира свой замечательный хвост, и визжал, скаля при этом острые желтые зубки. Тем временем одна из колдовских свечей закатилась под газонокосилку, у которой вспыхнул бензобак. Отчаянно ругаясь, Авила побежал на кухню за огнетушителем, а когда вернулся, то столкнулся с новой бедой.

Ворота гаража оказались подняты. На подъездной дорожке, с включенным двигателем, стоял «бьюик» его жены. Авила не знал, почему она вернулась. Возможно, решила еще позаимствовать денег из зарытой копилки для игры в бинго. Но на самом деле причина ее возвращения не имела сейчас значения.

Первой из машины вылезла теща Авилы. И тут случилось такое, что Авила на время забыл о горящей газонокосилке. По какой-то причине, непонятной для человеческого разумения, зверек спрыгнул с балки на пол, выскочил из гаража и прыгнул на тещу Авилы. Животное вцепилось в ее прическу – хрупкое сооружение желто-оранжевого цвета. Авила всегда считал, что его теща носит парик, но сейчас налицо были явные доказательства того, что фантастическая «копна» натуральная. Теща завопила и завертелась волчком, судорожно пытаясь сбросить с головы напавшего на нее демона. Но зверек вцепился в ее волосы когтями всех четырех лап. Авила подумал, что такого испытания не выдержал бы ни один парик.

Жена Авилы, путая испанские и английские слова, закричала, требуя, чтобы он сделал что-нибудь, а не стоял столбом! О монтировке не могло быть и речи, один неточный удар, и можно отправить тещу на тот свет. Поэтому Авила решил воспользоваться огнетушителем. С того места, где стоял, он принялся поливать упрямого зверька раствором бикарбоната натрия. Зверек рычал и чихал, но, к изумлению Авилы, не оставлял в покое волосы тещи. В этой суматохе часть пены из огнетушителя неизбежно попала на тещу Авилы, которая, закрыв глаза костяшками пальцев, побежала, не разбирая дороги. Авила бежал следом почти целый квартал, время от времени поливая из огнетушителя «короткими очередями», однако пожилая женщина демонстрировала удивительное проворство.

Тогда Авила плюнул на это дело и быстрыми мелкими шажками направился к своему дому тушить пожар в гараже. Он выкатил обугленную газонокосилку на задний двор, где залил ее водой из шланга. Его обезумевшая жена лежала ничком на капоте «бьюика» и восклицала сквозь слезы: «Мама, мама, посмотрите, что они сделали с моей мамой!».

Ее причитания перекрыл знакомый вой сирен, должно быть, кто-то из жильцов квартала позвонил пожарным. «Черт побери, почему люди обязательно суют нос в чужие дела!» – подумал Авила и, разгневанный, поспешил к своей машине.

Но как только он вставил ключ в замок зажигания, стекло машины со стороны пассажира разлетелось вдребезги. Авила чуть не обмочился от страха. Возле машины стояла его жена – лицо безумное, красное, как свекла, в руках монтировка.

– Проклятый ублюдок! – закричала она.

Авила резко нажал на педаль газа и умчался.

«О Чанго, Чанго, – шептал он, стряхивая осколки стекла с колен. – Я понимаю, что снова оплошал, но не лишай меня своей помощи. Только не сегодня».

* * *

Проезжая вдоль Норт Ки-Ларго, Джим Тайл с удивлением отметил характерную особенность прошедшего урагана, которая заключалась в том, что он прошел как бы полосами. Ураган обрушился на берег со скоростью пули, опустошил узкую полосу, но совсем не тронул побережье к югу и к северу от этой полосы. Обычно ураганы в августе разрушали все без разбора. Полосы разрушения охватили дома в богатом районе Оушн-Риф и проложили длинную просеку в мангровом лесу. А всего в двух милях ниже по побережью пышно зеленели те же самые мангровые деревья, и не видно было ни малейших следов того, что поблизости промчался разрушительный ураган. Ветхий гараж для трейлеров стоял совершенно нетронутый, не разбилось ни одного стекла, не вырвало с корнем ни одного дерева. «Чудеса, да и только», – подумал Джим Тайл.

Он увеличил скорость своего автомобиля до возбуждающих девяноста пяти миль, включил синие мигалки, но сирену включать не стал. На высоких скоростях «форд» Джима свистел, как реактивный снаряд.

Для Августина «Парадиз Палмс» был всего лишь ниточкой к разгадке исчезновения Бонни и губернатора. Он выжал из сложившейся ситуации все, что смог, и все же трюк с повторным набором номера мог оказаться слишком ненадежным. Возможно, негодяй, избивший Бренду, продолжал разъезжать в черном джипе «чероки», но Августин точно этого не знал. Джип мог сейчас ехать в Кис, а мог и в другую сторону. А кроме того, существовала вероятность того, что бандит бросил джип и украл другую машину.

С уверенностью сейчас можно было утверждать только то, что негодяй прихватил с собой Сцинка и женщину-туристку, подружку Августина. Но обстоятельства и цель их похищения оставались загадкой.

Августин пообещал Джиму, что будет ждать его в «Парадиз Палмс» и до его приезда не предпримет никаких действий. Патрульный похвалил его за это намерение. Герой, в одиночку спасающий заложников, хорош только для кино.

Старая дорога из Оушн-Риф вновь сливалась с шоссе № J за Джуфиш-Грик, где оно становилось четырехрядным. Машин здесь было больше, Джим Тайл снизил скорость до 70 миль в час, ловко петляя среди фургонов и арендованных автомобилей. Стоял конец лета, когда заходящее солнце могло доставлять неприятности неопытным водителям, но сегодня оно не слепило с запада. Темные тучи заслонили горизонт, отбрасывая сумрачный свет на острова и воду. Вдалеке в облаках над заливом Флорида сверкали молнии, расстроившие Джима Тайла, поскольку его совсем не радовала перспектива сильного ливня. Ведь гнаться за преступником лучше по сухой дороге.

У Плантейшн-Ки шоссе вновь сузилось, движение стало двухрядным, и Джиму Тайлу показалось, что не очень далеко впереди промелькнул черный джип «чероки». Патрульный быстро выключил синие мигалки. Да, вполне вероятно, что это был тот самый джип, именно такие примечательные блестящие колпаки, как их описал Августин.

Четыре автомобиля отделяли Джима Тайла от джипа: три легковых и грузовой фургон, тянувший за собой на виляющем прицепе рыбацкую лодку. Лодка была достаточно высокой и широкой, поэтому пассажирам джипа было трудно увидеть полицейский автомобиль, следовавший за ними в потоке транспорта. Начался дождь, крупные капли застучали по капоту полицейского «форда». Судя по плотным тучам, надвигался продолжительный ливень.