Текст книги "Опасный обольститель"

Глава 11

Натянув одеяло до подбородка, Женевьева наблюдала, как Бенедикт медленно сел на кровать и принялся снимать ботинки. Разувшись, повернулся к ней, взглянув угольно-черными глазами, и стал снимать брюки. Он выпрямился во весь рост, и у нее перехватило дыхание. Еще никогда она не видела его наготу при свете дня. Просто совершенное тело. Широкие плечи, плоский живот, узкие бедра, длинные мускулистые ноги. Даже густые черные волосы на груди не портили его, напротив, украшали, придавая мужественности. Он словно купался в лучах солнечного света, пробивавшегося сквозь окно ее спальни.

Женевьева не могла оторвать от него глаз, переводя взгляд с груди на длинные стройные ноги. Наконец решилась взглянуть на его плоть. У нее перехватило дыхание от этого зрелища. От возбуждения фаллос стал просто огромным. Настолько, что он едва мог поместиться у нее в руке.

Сердце Женевьевы радостно забилось. Она напрасно беспокоилась. Бенедикт действительно испытывает к ней желание. Он очень ласков, бережен и нежен с ней. И не заметил на ее теле никаких изъянов. Почему же все должно измениться? А если так, беспокоиться не о чем.

– Женевьева? – вернул ее к реальности голос Бенедикта.

– Да? – В ее глазах опять появилось выражение ужаса и тревоги. Она избегала смотреть в его прекрасное лицо.

– Кажется, вы очень нервничаете, – нахмурился Бенедикт. – Вы не доверяете мне? Боитесь, что во время близости я могу причинить вам боль?

Женевьева рассмеялась, стараясь, чтобы смех звучал непринужденно, даже легкомысленно. Но несмотря на все старания, смех получился неестественным, даже натянутым.

– Не говорите глупостей, Бенедикт. Идите сюда, – дрожащим голосом проговорила она. – Я ничего не боюсь.

Женевьева подвинулась, чтобы он мог лечь рядом. При этом она действовала так осторожно, чтобы одеяло не сползло с нее и Бенедикт не увидел ее обнаженной. Она задумчиво наблюдала за тем, как он не торопясь ложится на кровать. Хотя старалась не смотреть ему в глаза, но чувствовала на себе его пронзительный взгляд. Избегала она смотреть и на его мужское естество. Оно такое большое и возбужденное! При мысли об этом волнение по поводу предстоящей физической близости усилилось.

Она должна перестать бояться близости с мужчиной. Иначе у нее никогда не будет нормальной личной жизни. Нормальной физической близости. Что она вообще знает о близости между мужчиной и женщиной? Когда ей было восемнадцать лет, она вышла замуж за подлеца, который попросту изнасиловал ее в первую брачную ночь, по-другому и не скажешь. Что она знает о нормальных гармоничных отношениях между мужчиной и женщиной? Они вообще были ей неведомы. На протяжении шести лет Джошуа приказывал своему сыну бить ее за малейшую провинность. Воспоминания об этом ужасном времени до сих пор причиняли ей страдания.

Самое плохое, что для Женевьевы подобная жестокость по отношению к женщине стала нормой. Она думала, что все мужчины такие же, как Джошуа и Уильям. И только теперь, после двухнедельных отношений с Бенедиктом, поняла, что это не так. Бенедикт не способен вести себя подобным образом даже со случайной знакомой. Что уж говорить о женщине, с которой его связывают узы брака. Все это время он был по отношению к Женевьеве нежен, галантен и предупредителен. Что же касается любовных игр, он думал только о том, чтобы доставить ей наслаждение, не думая о себе. Она надеялась, что и сегодня он будет таким же, как в Воксхолл-Гарденз.

– Не могли бы вы откинуть одеяло и показать мне свое прекрасное тело, любовь моя? – ласково попросил Бенедикт.

Она игриво улыбнулась. В отличие от нее, собственное обнаженное тело нисколько его не смущало, и он смотрел на нее весело и немного дерзко. Лежал совсем рядом, так близко, что Женевьева чувствовала тепло его тела и слышала его дыхание.

– Нет, это невозможно! Днем? Когда солнце светит так ярко? – засмущалась она. – Я стесняюсь предстать перед мужчиной обнаженной при свете дня.

– Вам нечего стесняться. – Бенедикт нежно погладил ее по лицу. – Вы очень красивая женщина, Женевьева. Еще никогда я не видел таких красавиц.

С этими словами он нежно поцеловал ее в шею. Его жаркое дыхание обожгло ее. Губы его были мягкими и шелковистыми. Ей очень нравились эти нежные поцелуи, просто приводили в восторг.

– Вы действительно считаете меня красивой? – спросила она. – Не обманываете?

– Каждая часть вашего тела прекрасна, – искренне ответил он. – Вы – само совершенство. Почему вы отказываете мне в удовольствии лицезреть вашу наготу?

Сердце Женевьевы радостно забилось. Она была очень благодарна ему за эти нежные, ласковые комплименты. Благодаря ему ее страхи растаяли и казались теперь глупыми и смешными.

– Может быть, стоит прекратить ненужные разговоры и перейти к более приятной части? – лукаво улыбнувшись, предложила она.

– К более приятной части? И что же мы будем делать? – спросил Бенедикт, продолжая целовать ее молочную бархатистую шею.

– Прекратите дразнить меня и поцелуйте по-настоящему. Я же знаю, что вы этого хотите.

– Знаете?

Бенедикту нравилось дразнить Женевьеву легкими, невесомыми поцелуями. Обычно женщины с многолетним опытом сексуальных отношений вели себя в постели более раскованно и ничего не стыдились. Думали только о том, чтобы поскорее получить удовольствие, и нисколько этого не скрывали. Женевьева же, несмотря на многолетний брак, была стыдлива, словно девственница. Совсем не похожа на развратниц, с которыми до этого ему приходилось иметь дело. Какое это, должно быть, блаженство – заниматься любовью с такой женщиной. Он чувствовал, что в глубине ее натуры таится неукротимый темперамент. Его задача разбудить в ней настоящую страсть, и он с радостью это сделает.

Бенедикт прижал ее к себе и поцеловал долгим, страстным поцелуем. В эту минуту для него не существовало ничего, кроме ее мягких податливых губ. Но странное дело – всякий раз, целуя или обнимая Женевьеву, он ощущал ее скованность и напряжение, она начинала нервничать. Спустя мгновение это проходило, и она отвечала на поцелуи. Почему так?

Женевьеву переполняло невероятное блаженство. Она гладила его шелковистые черные кудри, его твердая мускулистая грудь терлась о ее грудь, и это доставляло неземное наслаждение. Она испытывала к этому мужчине всепоглощающую нежность и доверие. Губы их опять слились в поцелуе. Тепло его губ, жаркое дыхание… Ничего другого для нее в эту минуту не существовало.

Его теплые руки блуждали по ее обнаженному телу. Ласкали живот, бедра и груди. Он нежно сжал ее сосок. Уже знакомая теплая волна прошла по телу и сосредоточилась в низу живота. Женевьева ощутила невыразимое желание, казалось, еще немного, и она просто не выдержит.

Бенедикт знал, чего она хочет, будто прочел ее мысли. Коснулся рукой ее лона и принялся нежно поглаживать. От этого прикосновения по ее телу разлилось сладостное тепло. Он продолжал нежные движения. Еще никогда в жизни Женевьева не испытывала ничего подобного. Даже предположить не могла, что так бывает. Бенедикт осторожно ввел в увлажнившееся лоно палец, и она сладострастно застонала, когда он ритмично двигал им внутри ее.

Удовольствие было настолько сильным, что причиняло ей почти физическую боль. Наконец Женевьева почувствовала сладостную пульсацию оргазма.

– Вы такая красивая, Женевьева. – Бенедикт покрывал ее бесчисленными поцелуями. – И такая страстная!

Он взял губами ее сосок и принялся нежно посасывать, чтобы продлить ей удовольствие. Она прикрыла глаза, бедра продолжали ритмично сокращаться.

– Вы очень красивая, – повторил он.

Он опустился ниже и принялся покрывать поцелуями ее живот и бедра, а потом вдруг коснулся языком сокровенной плоти.

– Бенедикт! – вскрикнула от неожиданности Женевьева.

– Тише, любовь моя, – проговорил он.

Но она резко села в кровати. Он взглянул на нее. В ее глазах читались волнение и даже страх.

– Что с вами, Женевьева? Успокойтесь.

– Но… Но я никогда… Разве вам это… доставит удовольствие? – бессвязно бормотала она.

– Возлюбленным нечего стесняться друг перед другом. У них не должно быть никаких запретов, Женевьева.

Ее реакция обрадовала его. Значит, еще ни один мужчина не доставлял ей удовольствия этим способом.

Странно, почему Джошуа Форстер не открыл для нее эту область эротических игр? Как можно было не познакомить юную красавицу-жену с этим неземным наслаждением? Неужели в постели он думал только о собственном удовольствии? Почему другие мужчины, которые, бесспорно, присутствовали в ее жизни, не научили ее этому? Наверное, любовники были столь же эгоистичными в постели, как и покойный муж.

– Возлюбленные должны нарушать все запреты, – проговорил он и опять прижался губами к ее лону.

Женевьева застонала от наслаждения, щеки залила краска стыда.

– Меня не должна смущать ни одна часть вашего тела. Так же как ни одна часть моего тела не должна смущать вас. Вы можете касаться любого участка моего тела. Это не смутит и не обидит меня.

Он прильнул к лону и принялся ласкать его языком. Женевьева дрожала от восторга.

– Каждая часть вашего тела совершенна. Лоно невероятно красиво. Мне хочется любоваться им, ласкать. Оно вызывает у меня невероятное физическое влечение.

Женевьева прикрыла глаза в сладостном изнеможении и полностью отдалась невероятному безграничному наслаждению, которое дарил ей Бенедикт. Раньше она даже не подозревала, что на свете существуют подобные ласки. Она чувствовала сильное смущение, смешанное с радостью и благодарностью к этому мужчине. Чувства вышли из-под контроля. Мысли путались. Она словно уносилась куда-то в неведомые дали.

Она извивалась и стонала. Бенедикт ласкал ее губами, пальцами и языком. Она мечтала, чтобы это никогда не кончалось, жаждала большего. Наконец ее настиг мощный небывалый оргазм. Она билась в сладостных судорогах, совершенно не помня себя. Настоящий водопад страсти. И это только начало. Женевьева откинулась на подушки, совершенно обессиленная. На лбу блестели капли пота, она задыхалась.

– Может быть, теперь вы поласкаете меня, дорогая? – вернул ее к реальности Бенедикт.

Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с нежностью и любовью. Он был явно рад тому, что доставил ей такое удовольствие.

– Конечно, если вам этого хочется.

– Ваши прикосновения необходимы мне как воздух. Неужели вы в этом сомневаетесь?

Теперь Женевьева совершенно перестала стесняться перед Бенедиктом своей наготы и встала на колени.

– Да, теперь моя очередь доставить вам наслаждение. Ведь вы уже дважды доставили его мне. Я должна отблагодарить вас.

Бенедикт лег, откинувшись на подушки, и широко улыбнулся Женевьеве.

Лицо ее теперь находилось между его раздвинутых ног, а груди с розовыми сосками терлись о его бедра.

– Вы можете касаться и ласкать меня везде, любовь моя.

– Везде? А вам это понравится? – облизнув губы, спросила она.

– Конечно, понравится, – заверил он.

Женевьева взяла в руки увеличившийся от возбуждения фаллос и нежно провела по нему пальцами. А потом Бенедикт почувствовал, что она ласкает его губами. Женевьева взялась за дело с таким рвением, что он пожалел, что дал ей полную свободу действий.

Бенедикт задыхался, чувствуя ее нежные губы на своей плоти. По всему телу растекалось сладостное тепло. Женевьева находила в себе силы сладострастно стонать. Такое ощущение, что она в эти минуты получала не меньшее удовольствие, чем он.

– Хватит, перестаньте, любовь моя, – взмолился Бенедикт и мягко отстранил ее от себя.

Если бы он этого не сделал, то спустя секунду пришло бы удовлетворение, а он хотел продлить удовольствие.

– Вам не нравится то, что я делаю? – нахмурившись, жалобно спросила Женевьева.

– Нет, вы все делаете очень хорошо. Но я почувствовал, что настало время войти в ваше лоно. – С этими словами он нежно, но настойчиво уложил ее на кровать. – Я хочу, чтобы в момент моего удовлетворения моя плоть была внутри вашего лона, – задыхаясь, проговорил Бенедикт. – Раздвиньте ноги, Женевьева, пожалуйста.

Но она не могла даже шевельнуться, лежала, плотно сомкнув ноги.

Все ее страхи и тягостные мысли вернулись вновь. В мгновение ока она забыла о недавнем удовольствии и с ужасом думала о болезненном вторжении в свое тело. От страха кружилась голова, мысли путались. В груди все похолодело от ужаса.

Почему она решила, что он не сделает ей больно во время их непосредственной близости, как это было с Джошуа? Почему полагала, что их близость принесет ей удовольствие и радость? Ей вспомнилась нечеловеческая боль, которую она испытала во время первой брачной ночи с мужем. Ни за что на свете она не должна позволить Бенедикту причинить ей боль. Ни за что на свете!

Взглянул на Женевьеву, Бенедикт заметил ее ужас. Она страшно побледнела. Но чего она так испугалась? Неужели боится его? Почему? Ведь он не сделал ей ничего плохого. Может быть, во время любовных игр Бенедикт сказал или сделал что-то, напугавшее Женевьеву?

– Женевьева, – озадаченно глядя на нее, сказал Бенедикт, – что случилось? С вами все в порядке?

Она нервно облизнула губы.

– Не обращайте внимания. Со мной все в порядке. Делайте все, что хотите, Бенедикт. Я понимаю, вам это необходимо, – дрожащим голосом лепетала она.

– А что, по вашему мнению, я собираюсь сделать? – задыхаясь, спросил он.

– Я думаю, вы… собираетесь войти в меня. Вам необходимо это сделать, и вы не сможете побороть свое желание.

– Неужели вы думаете, что я настолько дикий и необузданный, что не смогу побороть сексуальное желание? Конечно же я не прочь заняться с вами любовью. Но не стану делать ничего без вашего согласия. Если я и займусь этим, то в первую очередь подумаю о вашем наслаждении, а не об удовлетворении собственных потребностей. Вообще-то все это время я был нежен и ласков с вами. Почему же вы решили, что я на такое способен?

С Женевьевой что-то не так. Бенедикт пока не понимал, в чем дело, но был абсолютно уверен, у нее есть какая-то тайна, мешающая в полной мере наслаждаться близостью с мужчиной. Он ошибся, решив, что она жизнерадостная и легкомысленная женщина, ищущая развлечений. Ее слова о том, что она мечтает о «легком любовном приключении», ложь. Теперь он был в этом абсолютно уверен. Близость с мужчиной пугала ее. Во взгляде небесно-голубых глаз читался неподдельный ужас.

– Простите. Я не хотела вас обижать, – смутилась она.

– И тем не менее обидели, – нахмурился он.

– И рассердила, – добавила Женевьева. Глаза ее наполнились слезами.

Да, Бенедикт действительно был рассержен. Но сердился не на Женевьеву, а на кого-то другого. На кого именно, он пока не знал.

Но одно знал точно – ни за что на свете он не станет заниматься любовью с женщиной, которая по каким-то причинам боится этого как огня. Он почувствовал страшное разочарование, возбуждение, еще минуту назад столь сильное, вдруг совершенно прошло.

Бенедикт в изнеможении повалился на кровать, пытаясь понять, в чем причина такой перемены с Женевьевой. Голова кружилась, и ему с большим трудом удалось собраться с мыслями. Еще несколько минут назад она была весела и жизнерадостна, полна желания и страсти. Ей нравились их любовные игры. Что произошло потом? Может быть, ее смутили неведомые ей ласки, которым ее почему-то не научил покойный муж. Конечно, Бенедикту льстило, что до него Женевьева ни с кем этим не занималась. Но ее мог смутить его напор.

Как только он изъявил желание войти в нее… Возможно, она решила, что он возьмет ее силой. Но почему? Разве он до этого вел себя грубо, он дал повод так думать?

– Женевьева, – ласково позвал он, взглянув на нее, – что вас так мучает?

Она опять натянула одеяло до подбородка, глаза наполнились слезами.

– Простите, что р-р-разочаровала в-вас, – заикалась она. Ее губы дрожали. Она была на грани истерики. – Я с самого н-начала з-знала, что я не та женщина, которая вам нужна. Но на-надеялась… что не р-разочарую вас. Я так на это надеялась.

– Почему вы так боитесь разочаровать меня? – Бенедикт протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, но она в ужасе отпрянула. – Что с вами? Почему вы меня боитесь? Я не собираюсь вас бить. Ваш муж бил вас, не так ли?

– Нет, после первой брачной ночи он меня не бил. Он так обессилел, что… – Женевьева тряхнула головой, словно отгоняя от себя страшные воспоминания. По щекам струились слезы. – Я не хочу об этом говорить, Бенедикт. Я не хочу об этом вспоминать. Я так мечтала об этом забыть.

– Но…

– Я не желаю об этом говорить! – закричала она, завернулась в простыню и направилась к стулу, где висело ее платье. – А еще я хочу, чтобы вы немедленно покинули мой дом.

– Но почему, Женевьева?

Сбросив простыню на пол, она резким движением натянула на себя платье. При этом ее огненно-рыжие волосы рассыпались по плечам и заискрились на солнце.

Он не верил своим ушам. Неужели она решила прогнать его? Что он сделал не так? И почему она так упорно не желает отвечать на его вопросы?

– Я думаю, мне лучше остаться. – Он разыскал брюки, натянул их, сел на краешек кровати и принялся надевать ботинки.

Женевьева взглянула на него. В эту минуту он выглядел таким красивым, таким мужественным, что у нее перехватило дыхание. Господи! Она ведь восхищается им и хочет заняться любовью. Почему же она так боится близости с ним? Почему ее ужасное прошлое до сих пор дает о себе знать? Ведь Бенедикт совершенно не похож на Джошуа. Горечь и обида переполняли ее. Женевьева сжала руки в кулаки. Неужели она никогда не сможет преодолеть страх перед близостью с мужчиной?

– Уходите, Бенедикт, – повторила она. – И никогда больше не приходите ко мне.

– Объясните мне, что случилось, Женевьева. Я должен знать, в чем я виноват! Не молчите, черт вас возьми! – вскричал он.

Нервным движением он пригладил волосы. Глаза его стали непроницаемо черны, как небо в безлунную ночь.

– Вы ни в чем не виноваты, но… Я не могу вам этого рассказать, – помотав головой, ответила она.

– Вы должны рассказать мне! Неужели вы не понимаете, что я единственный, кто может вам помочь? – Бенедикт подошел к ней. Она чувствовала на себе его пронизывающий взгляд. – Что с вами сделал этот Вуллертон?

– Вы имеете в виду Уильяма? – Женевьева страшно побледнела.

Вообще-то Бенедикт говорил о ее муже, герцоге Джошуа Вуллертоне. Но быть может, Уильям тоже…

– Так кто из них так запугал вас? Джошуа или его сын?

– Джошуа был моим мужем.

– Знаю. Я вас спрашивал не об этом. Почему вы так упорно не желаете отвечать на мои вопросы?

– Ответить на ваши вопросы? Ну хорошо! Разве вы не знаете, что в нашей стране нет законов, защищающих жен от жестокости мужей? – Глаза ее засверкали от гнева. – В нашей стране жена не более чем собственность мужа. Собственность, с которой он может делать все, что угодно.

На шее у Бенедикта забилась жилка, он очень разнервничался.

– А Джошуа Форстеру нравилось…

– Я поклялась никому об этом не рассказывать.

– Поклялись никому не рассказывать? Кому поклялись?

– Самой себе.

В эту минуту Женевьева выглядела очень несчастной. Бенедикт понимал, что ее нежелание отвечать на вопросы не упрямство и не глупый каприз. Ей невыносимо вспоминать о своем кошмарном браке и уж тем более говорить об этом с кем-то.

– Ваша первая брачная ночь была ужасной, так? Ваш муж был груб по отношению к вам?

Она закусила верхнюю губу и старалась не встречаться с ним взглядом. Чувствовалось, что ей очень тяжело продолжать этот разговор.

– Я думаю, все без исключения женщины с ужасом вспоминают свою первую брачную ночь, – еле слышно пробормотала она.

– Вы преувеличиваете.

– Да что вы об этом знаете, Бенедикт? Мужчин такие вещи не заботят. Они думают только о том, чтобы получить удовольствие, и не желают знать, что чувствует при этом женщина.

– Не все мужчины такие. Вот я, например, совсем не такой, Женевьева. Неужели вы не заметили, что во время физической близости я думаю прежде всего о том, чтобы доставить удовольствие женщине.

Женевьева тяжело дышала, он видел, как вздымается и опадает под платьем ее пышная грудь.

– Мужчины считают, что женщины – всего лишь предмет для удовлетворения их похоти, и ничего больше. Отверстие, в которое можно в любой момент вставить член.

– Хватит, Женевьева! – резко оборвал он. Его покоробила ее грубость. Он никак не ожидал от нее такого. – Неужели я хоть раз вел себя по отношению к вам подобным образом? В Воксхолл-Гарденз или сегодня в вашей спальне? Я всегда относился к вам с нежностью и уважением. Очень жаль, что ваш покойный муж вел себя с вами иначе.

– Вы… – покраснев от смущения, начала она, но Бенедикт перебил ее:

– Вспомните, разве я взял вас силой, когда увидел ваше нежелание заняться любовью? Я уважаю вас, и ваши желания для меня – закон. Странно, почему вы этого не понимаете.

– Я это понимаю, но… – сказала Женевьева, стараясь не смотреть в угольно-черные глаза Бенедикта.

– Но если понимаете, в чем тогда проблема? Согласен, ваш брак был ужасен, но все прошло.

– Неужели вы не видите разницы между тем, что произошло между нами в Воксхолл-Гарденз, и… – Женевь ева всхлипнула, слезы опять брызнули у нее из глаз. – В Воксхолл-Гарденз я думала, что вы не такой и с вами все будет по-другому… Думала, что вам можно доверять. Что я смогу… Пожалуйста, уйдите, Бенедикт! Пожалуйста!

Она истерически зарыдала, не в силах больше вымолвить ни слова. Женевьева думала, что Бенедикт немедленно уйдет, но вместо этого он нежно обнял ее.

– Я не могу уйти, Женевьева, пока вы не расскажете, что этот негодяй сделал с вами. – Бенедикт нежно прижал ее к своей груди.

Она продолжала плакать, дрожала от волнения и некоторое время не могла говорить. Наконец справилась с собой и взглянула на Бенедикта:

– В первую брачную ночь мой муж попросту изнасиловал меня: жестоко избил, бросил на кровать, задрал ночную рубашку и вошел в меня, словно дикий зверь. Вот и все. Вы это хотели услышать? Вам действительно интересно было об этом узнать?