Текст книги "Дорога"

– Мне это не нравится, – сказала она. – Выглядит так, словно кто-то никуда не спешил.

– Может быть, нам стоит проверить чердак? – предложил Алек. – Просто на всякий случай.

– И фургон, – добавила Дел. – И гараж.

– Я думаю, что они ушли, Дел. Я не думаю, что тут кто-то остался.

– Не стоит рисковать.

Дел послала Алека сообщить Россу, что в доме всё чисто. Потом она взяла стул, встала на него и просунула голову – вместе со стволом ружья – в выход на чердак. Туда проникало ровно столько света, чтобы Дел могла удостовериться, что на чердаке не было ничего, кроме мышеловок.

– Там всё в порядке, – сказала она Алеку, когда он вернулся. – Дом безопасен. Я проверю сараи, а ты можешь начинать кое-что грузить в багажник моей машины. – Здесь множество полезных вещей. Полно еды. Резервуар с водой.

– Прямо сейчас? – воскликнул Алек. – Я должен грузить машину сейчас?

– Время не стоит на месте, Алек.

– Тебе не кажется, что мне лучше пойти с тобой? Почему бы продуктами не заняться Россу?

– Потому что я хочу, чтобы он находился на своём месте. Следил за задней дверью. Отсюда мы не можем её видеть.

– Но я всё же считаю, что мне следует пойти с тобой.

Хотя Алек не испытывал большого желания рассматривать трупы, которые ждали их во дворе, ещё меньше ему хотелось упускать из виду ружьё. Поэтому он убедил Дел, что ей может потребоваться ещё одна пара глаз – не считая глаз Монгрела, – и она согласилась. Он мог присоединиться к ней во время небольшой «разведки» во дворе. Сам Монгрел уже занялся обследованием куч хлама, которые возвышались среди кустарников, словно обломки скал. Он не высказывал никаких признаков волнения или тревоги, обнюхивая их, хотя был явно заинтересован некоторыми участками земли, на которых, судя по их положению, мог оставаться запах других собак.

Он повёл себя довольно осторожно, когда наткнулся на тело, лежавшее рядом с гаражом. Когда Дел и Алек приблизились, он отошёл в сторону. Это было тело Грэхема, вне всякого сомнения; Алек узнал рыжеватые волосы и бородку. Один быстрый взгляд – раскинутые по сторонам руки, сведённые судорогой ноги, открытый рот, кровь – (так много крови!), – и Алек больше не мог смотреть на него. Он отвернулся. Казалось, что всё его тело болело, выражая протест против встречи с ещё одним обезображенным телом. Сколько ещё тел может увидеть человек, прежде чем он сойдёт с ума? Они будут преследовать его долгие годы – он это знал. Они населят его сны.

Алек рассматривал куст, растущий за оградой, пока Дел отважно пыталась нащупать пульс. В воздухе уже стоял запах – неприятный запах гниения, – но пока он был не слишком сильным. Пока ещё нет.

– Ничего, – тихо сказала Дел.

– Не трогай его, – хрипло заговорил Алек, облизнув пересохшие губы. – Нам нельзя их трогать – здесь могут быть улики.

– В него стреляли.

– Да?

– Думаю, два раза. Может быть. Я не знаю.

– Пойдём, – сказал Алек.

Они осторожно продвигались в сторону «лендровера», который наверняка мог бы спасти братьев, решил Алек. Внешне автомобиль казался не особенно крепким. Столкновение с деревом было действительно очень сильным; капот погнулся и смялся, масло вытекло на землю, повсюду рассыпались осколки стекла. Но даже такой сильный удар не мог быть причиной возникновения кровавой картины, которую они увидели внутри. Салон машины напоминал бойню. Одного беглого взгляда оказалось достаточно для Алека, а Дел вскоре признала, что искать пульс было бессмысленно.

– У него нет половины головы, – хрипло сказала она.

Алек на мгновение закрыл глаза.

– Да прибудет с ними милость Господня. Кто мог такое с ними сделать?

– Проклятый маньяк, – тоже хрипло ответил Алек.

– Нам лучше проверить гараж.

Они осторожно пересекли открытое пространство, отделявшее их от гаража, словно солдаты-пехотинцы в каком-нибудь старом фильме о войне. Оба старательно отводили взгляды от лежавшего неподалёку трупа. Дел вошла первой, делая осторожные шаги. После каждого шага она останавливалась, чтобы прислушаться, потому что её глаза пока не привыкли к темноте. Алек шёл следом за ней, тяжело дыша. В гараже стоял сильный запах бензина.

– Я чувствую запах! – прошептал он.

– Ш-ш!

Но из глубины помещения, заваленного какими-то вещами, не доносилось никаких подозрительных шорохов и скрипов. Каждый угловатый предмет оставался неподвижным. Увидев, как между ними ходил Монгрел, высунув язык, Алек почувствовал себя увереннее. Он начал осматриваться по сторонам и обнаружил канистру с маслом, стремянку и бензопилу.

– Я постою на входе, – сказала Дел. – Посмотри, нет ли там бензина, ладно?

– Да. Хорошо.

Запах бензина был таким сильным, что у Алека начала кружиться голова. Было похоже на то, будто одна из канистр протекла. Мон Асбестозис – тяжёлое заболевание легких. грелу запах явно не нравился; он повернул назад и выбежал из гаража после самого поверхностного осмотра. Пошарив рукой по твёрдому земляному полу, Алек сделал два открытия: что земля была немного влажной – влажной от бензина (он понюхал пальцы) – и что повсюду были разбросаны пустые канистры, словно осыпавшиеся лепестки роз.

– Боже, – сказал он. – Чёрт возьми.

– Что там? – Дел бросила через плечо озабоченный взгляд, оставаясь на своём посту у двери.

– Кто-то вылил весь бензин. На землю.

– Намеренно?

– Похоже на то.

Дел кашлянула.

– Это плохо, – через некоторое время сказала она.

Алек отступил назад, кашляя и думая о том, что ему теперь делать с ботинками. Наверняка подошвы пропитались бензином – не опасно ли будет в них ходить?

– Есть какой-нибудь признак присутствия ребёнка? – спросила Дел.

– Нет.

– Где же он может быть?

Алек пожал, плечами, с опаской осматривая ближайший курятник. После более пристального осмотра курятник показался ему похожим на собачью будку. Внутри что-то было, но там кишели насекомые.

– Может быть, он убежал, – предположил Алек. – Ты будешь смотреть там?

– У меня нет другого выбора, так?

В собачьей будке лежала ещё одна мёртвая собака. Полуразваленный курятник рядом с перечным деревом был пуст, если не считать обломков дерева и ржавых консервных банок. Фургон, который они осмотрели следующим, был необитаем, хотя он содержал некоторые признаки присутствия человека там была грязная кружка, открытый пакет песочного печенья, номер журнала «Ридерз Дайджест» с закладкой, оставленной между страницами. Обложка журнала была слегка потрёпанной, и повсюду пахло крепким табачным дымом.

Ещё там была фотография. Она оказалась очень старой – ей было не меньше пятидесяти лет – и изображала улыбавшуюся женщину в летнем платье.

Помедлив, Алек взял фотографию.

– На дороге был старик, – сказал он. – Там… Старик и женщина.

– Но не было ребёнка, – закончила Дел. Она заглядывала в ящики кухонной мебели, которые большей частью были пусты. – Здесь почти ничего нет. Сардины. Леденцы от кашля.

– Я заберу их в машину, – предложил Алек.

– Но где ребёнок? Мы не можем уехать без него.

Алек в замешательстве обернулся.

– Что ты хочешь этим сказать? – требовательно спросил он.

– Мы должны найти ребёнка, Алек.

– Нет, не должны.

– Да, должны.

Алек был напуган. Найти ребёнка? Здесь были тысячи гектаров пустыни, не говоря уже о сумасшедшем убийце. Как они могут отыскать маленького ребёнка?

– Может быть, ребёнка здесь давно нет, Дел, – заметил он. – Может быть, он убежал с кем-нибудь ещё. Может быть, его похитили. Что бы мы ни думали, сейчас он может находиться в чёртовом городе. Ради бога, не делай глупостей.

– Но…

– Мы должны вернуться назад, Дел! Мы сказали, что скоро вернёмся! Боже, мы опоздаем на несколько часов, особенно если нам придётся грузить машину продуктами!

Дел поразмыслила над его словами и была вынуждена признать, что он говорил разумные вещи. Но ей всё же не хотелось отказываться от поисков пропавшего ребёнка.

– Я поищу его, – сказала она, – пока вы займётесь машиной.

– Нет, Дел.

– Почему?

– Потому что нам нужен человек, который будет нас охранять, ради бога! – Алек терял терпение. Душный фургон, боль в висках, неприятное чувство в животе, слабый запах бензина, исходивший от его ботинок, – всё это плохо действовало на него. – Мы здесь как подсадные утки, дай нам передохнуть!

Дел вздохнула. Она провела рукой по своим жёстким, как проволока, седым волосам и ещё раз осмотрела фургон: висевшие занавески, раковина «Ламинекс», пепельницы, разрисованные настенные часы.

– Не могу в это поверить, – пробормотала она, качая головой. – Это мог быть мой дом… Я не могу в это поверить…

– Просто поверь, – кратко сказал Алек.

Затем, почувствовав неожиданный приступ тошноты, он выскочил за дверь, бегом спустился по ступенькам, и его вырвало на поросшую травой землю.

Кол не остановился в придорожной гостинице Коомбы, потому что перед ней стояло несколько мотоциклов. Не маленькие и аккуратные японские игрушки, а большие, переделанные, американские бастарды. Он пытался относиться с оптимизмом к подобным вещам, но иногда он чувствовал слишком большую усталость. Он не думал, что сумеет справиться с компанией байкеров. Только не перед посещением Элспет.

Он не мог позволить себе тратить энергию.

Дорога за Коомбой не отличалась разнообразием. Можно было заснуть за рулём, если не думать об осторожности. Кол никогда не забывал об этой опасности. Поскольку он так рано просыпался по утрам, то он имел склонность впадать в дремоту, если его разум был занят не полностью, – например, за игрой в крикет или за ожиданием Мойры в машине. Поэтому он достал очень жгучую мятную конфету из бардачка и энергично начал её жевать. Когда с конфетой было покончено, он включил радио. Но с приёмом уже возникали трудности, и звук всё чаще и чаще прерывался статическими помехами. Наконец ему пришлось выключить радио и поставить кассету в маленький проигрыватель. Несмотря на то что когда-то магнитофон переживал лучшие дни (почти все чёрные пластмассовые кнопки давно отвалились и аппарат со всех сторон был заклеен липкой лентой), он оставался крепким и надёжным. Он никогда не выплёвывал зажёванную коричневую ленту и не отказывался возвращать оказавшуюся внутри кассету. Напротив, магнитофон являлся самым послушным прибором всего грузовика, и он час за часом изливал прекрасную музыку, в то время как под капотом всегда что-то стучало и громыхало.

Кол наслаждался музыкой. Он обладал небольшой коллекцией классических произведений, которую он слушал снова и снова. В неё входили «Увертюра 1812 года» Чайковского, «Дэмбустерский марш», любимые арии из «Кармен», «Мессия» Генделя. На этот раз он выбрал «Девятую симфонию» Бетховена, чтобы она придала ему храбрости. Он был почти уверен в том, что эти поездки в Брокен-Хилл вытягивают из него жизнь. Медленно, но верно они уничтожают его. Он заставлял себя не размышлять о неприятных аспектах жизни, но иногда это было очень трудно, – особенно когда ты стареешь. Когда твои друзья болеют пневмонией, эмфиземой и остеопорозом. Когда твоя сестра деградирует на глазах – превращается в растение. Он знал, что однажды у него не останется сил, чтобы вернуться назад. Не сразу. Ему придётся где-нибудь переночевать, чтобы прийти в себя.

Если бы у него были внуки, это могло бы помочь. Но его никудышный сын не отличился даже в этом. Колу не придётся увидеть молодую жизнь, которая наполнит последние годы его жизни теплом и радостью. Конечно, если не считать его маленькую соседку.

Кол иногда пытался понять, что он сделал не так, воспитывая Кевина, – в чём они с Хэлен были не правы. Он всегда твёрдо верил, что Кевин пошёл в своего дядю Морриса, ни на что не годного брата Хэлен. Что можно сделать с такими генами? Казалось, что Моррис родился эгоистом. Он не знал ничего другого, кроме как пьянствовать, жить за чужой счёт и скитаться по родственникам и знакомым. Кол никогда не шёл на поводу у Кевина. Он никогда не баловал сына, но он давал ребёнку всё, в чём он может нуждаться, – дом, еду, одежду, подарки на день рождения, советы, деньги на время учёбы, деньги на образование за рубежом, деньги на то, чтобы устроиться в Мельбурне… И что в итоге? Кевин жил за счёт своих подружек, за счёт государства, за счёт матери, даже за счёт бедной Элспет, когда её разум начал терять ясность. Кол с силой сжал руль, когда подумал об этом. Он прогнал воспоминание; но он знал, что оно ещё вернётся. Во мраке ночи, во время обеда в клубе или за игрой в кегли. Оно будет преследовать его, как маленькая назойливая оса, стараясь пробить его тщательно выстроенную защиту и прогнать чувство удовлетворённости жизнью. Он никогда не простит сына за то, что он воспользовался состоянием Элспет. Именно тогда он отвернулся от него, оставив всякую надежду на исправление своего сына-паразита. Кол решил, что у него есть собственная жизнь и он не может прожить жизнь Кевина за него.

Конечно же, это разрушило его брак. Нельзя сказать, что к тому времени он и Хэлен ничем не отличались от той пары, которую венчали в церкви, принадлежавшей её отцу, недалеко от Бендиго.[23]23
  Бендиго – город в Южной Австралии, штат Виктория.


[Закрыть] Тогда они были очень молоды, а потом превратились в разных людей. Но им удавалось уживаться вместе, пока не случилось несчастье с Элспет. После этого они сделались чужими друг другу. Хэлен продолжала искать оправдания поведению своего сына, даже когда он отказывался посещать Элспет в больнице. Кевин жаловался, что его слишком огорчает видеть её в таком состоянии. И она верила в это сама.

Кол, который уже привык к больницам, стыдился поведения своего сына. Страдания могут лишить мужчину мужественности, но это не значит, что он будет прятаться от них. Наоборот. Во время каждого посещения он появлялся с букетом цветов и всеми семейными новостями, которые он старательно сумел собрать. Кевин был пьян или одурманен наркотиками даже на похоронах собственной матери. Кол был уверен в этом. Его мысли вернулись к настоящему времени, когда его взгляд упал на какой-то предмет, маячивший впереди. Моргнув несколько раз, он понял, что это была машина. Нет – машина и человек. Перед ним возникли две отдельные фигуры, которые становились всё отчётливее по мере приближения Кола. Машина оказалась мини-грузовиком, но не совсем таким, за рулём которого сидел Кол. Несмотря на толстый слой пыли и вмятины на боках перед ним была совершенно новая модель, тёмно-синяя, с тонированными окнами и торчавшей вверх антенной. Зловещий автомобиль – большой, тяжёлый и вызывающий.

Его водитель представлял разительный контраст.

Медленно подъезжая к нему, Кол удивился тому, насколько молод был этот мужчина. Ему было не больше тридцати пяти лет. Издалека он показался ему намного старше – возможно, из-за одежды. Например, этот покрой рубашки; сегодня подобную рубашку вряд ли можно было увидеть на мужчине младше пятидесяти лет. Брюки тоже показались ему старомодными. Нечто подобное мог носить Грегори Пек или Гэри Грант. И они плохо на нём сидели. Кол заметил и это тоже. Они были слишком короткими и открывали лодыжки.

Кол перевёл взгляд на лицо странного владельца автомобиля и отметил небритый подбородок и крючковатый нос. Парень сильно обгорел на солнце. Но после более внимательного осмотра он показался ему вполне безобидным невысокий и жилистый с глубоко посаженными глазами и впалыми щеками, он выглядел так, словно в последнее время плохо ел. В целом он показался Колу довольно странным.

– Ты в порядке, приятель? – спросил Кол, убавляя громкость магнитофона. Теперь Девятая симфония Бетховена звучала еле слышно.

Владелец автомобиля вытер руки о пыльные штаны бежевого цвета. Он нервно взглянул вперёд на дорогу.

– Э-э-э…

– Проблема с машиной?

– Да… – Это слово, похожее на резкий выдох, ему удалось выговорить с трудом. Кол подумал о том, нет ли у парня проблем с речью. У него был такой же замкнутый, немного настороженный вид, как у одного из бывших сотрудников Кола, страдавшего от плохо прооперированной волчьей пасти. Бедняга. Он едва мог открывать рот.

Но вскоре стало ясно, что проблема заключалась не в способе выражения мыслей. Парень просто испытывал сильное смущение. Пристыжено покраснев, владелец автомобиля что-то пробормотал. Он почесал шею и шаркнул ногой.

– Что? – переспросил Кол. – Тебе придётся говорить громче. Я уже не так молод, как когда-то.

– У меня кончился бензин, – признался молодой человек удивительно грубым голосом. Он криво улыбнулся, и по одной щеке поползли морщины. – Бог знает, как это могло произойти.

– Настоящая обжора, да? – заметил Кол, окинув понимающим взглядом новую машину, стоявшую перед ним. Её водитель оглянулся назад, продолжая нервно переступать с ноги на ногу.

– Точно, – сказал он.

– Ну, тебе не повезло, приятель, – сказал Кол – У меня нет лишнего бензина. Хочешь поехать со мной или подождёшь кого-нибудь ещё?

Молодой человек помедлил. Казалось, что он в растерянности. Кол подумал о том, что этот парень в одежде из Армии Спасения и за рулём такого шикарного автомобиля может здесь делать. Ему бы больше подошла старая развалюха времён Депрессии, подумал Кол.

Может быть, он его украл?

– Ты едешь из Брокен-Хилла? – продолжил расспросы Кол. Мини-грузовик смотрел в южную сторону. – Потому что я направляюсь именно туда. – И если он не поторопится, то не успеет приехать вовремя. – Выбирай, приятель, – нетерпеливо добавил он. – Просто я не могу себе позволить терять время.

– Спасибо, – сказал молодой человек. Слово с трудом вырвалось у него из груди. – Я еду с вами.

– Коомба ближе…

– Я еду.

Он обошёл вокруг кабины грузовика Кола, направляясь к боковой двери. Но, оказавшись рядом с ней, он помедлил. Затем взгляд его светлых глаз упал на собственную машину.

– Хочешь что-нибудь взять с собой? – спросил Кол. – Можешь забросить вещи в кузов.

Но молодой человек покачал головой и залез на сиденье рядом с Колом. Он съёжился, втянув голову в плечи и обхватив себя руками за колени. Мускулы лица были напряжены. Он даже не посмотрел по сторонам, когда Кол поменял передачи и снова тронулся с места, оставляя другой автомобиль позади.

Казалось, он был чем-то озабочен.

– Красивая машина, – сказал Кол. – Она новая?

– Нет.

– Наверное, стоит немало, – не отставал Кол. У него было подозрение, что на самом деле машина не принадлежала этому парню, и он был очень удивлён, когда его замечание вызвало бурный поток слов.

– Я купил её у одного приятеля. На деньги, полученные от страховки. Произошла авария. Проклятый кенгуру, чертовски большой, размером с корову, выскочил на дорогу прямо перед машиной посреди ночи. Глаза, как фары. Прыгнул прямо на меня.

Кол моргнул.

– Понятно, – сказал он. – Бывает, что кенгуру выскакивают на дороги.

Молодой человек засопел и посмотрел в окно. Кол не знал, что ему думать. Этот парень не казался пьяным и не был под кайфом, но с ним что-то было не в порядке. Кол не мог определить сразу, что именно. Желая узнать больше информации, он спросил:

– Кстати, как тебя зовут? Моё имя Кол.

– Джон.

– У тебя в Брокен-Хилле живёт кто-то из семьи, Джон?

– Нет.

– А у меня там сестра. И племянница. Неплохое место, этот Брокен-Хилл. Ты там живёшь?

Краткая пауза. Джон пошевелился и начал потирать руки.

– Нет, – наконец сказал он.

– Ты из более дальних мест?

Джон кивнул.

– Квинсленд? – спросил Кол, и Джон перевёл на него взгляд глубоко посаженных, покрасневших глаз.

– Я думал, что мой приятель поможет мне, – выдохнул он. – Я думал, что у него есть для меня работа, но я ошибался. Я потерял своё прежнее место.

– Вот как, – сказал Кол.

– Я отработал там восемь лет, а они выкинули меня на улицу. Без всякой причины. – Резкий голос стал ещё резче. – Потом из-за кенгуру разбилась моя машина. Лучший друг оказался подлецом. От меня ушла жена. Всё шло одно за другим, словно какое-то проклятие. Мне казалось, будто я в кошмарном сне.

– А сейчас у тебя кончился бензин, – сказал Кол. – Плохи дела.

Тем не менее, в его голосе прозвучал намёк на облегчение, потому что теперь он знал, в чём дело. Он знал, почему у Джона был такой нервный и затравленный вид. Бедняге в последнее время просто не везло. Его жизнь катилась ко всем чертям. Десять к одному, что он находился на грани нервного срыва.

Ну, тогда всё в порядке. Кол мог с этим справиться. Нет ничего постыдного в слабости, если ты потерял всё, чего достиг за свою жизнь.

Другое дело, если ты ничего не достиг и тебе нечего терять.

Глава 13

Было десять часов и тридцать семь минут, когда Дел, наконец, вернулась. Питер знал точное время, потому что в тот самый момент, когда он услышал, приближение машины, он смотрел на часы. Вообще-то, он смотрел на часы через всё более короткие промежутки времени, частично из-за того, что ему нечего было делать, частично из-за того, что его беспокойство росло. Все остальные тоже нервничали. Почему они не возвращались так долго? Что такое могло случиться, что задержало их?

У него было ужасное чувство, что они никогда не вернутся.

Но на этот раз его мрачные предчувствия не оправдались. Он услышал шум двигателя, взглянул на дорогу и различил фигуры Дел, Росса, Алека и Монгрела, постепенно вырисовывавшиеся в старом побитом автомобиле, который был покрыт таким толстым слоем грязи, что разноцветная краска была почти не видна. Линда издала ликующий крик Верли начала вытирать глаза.

Питер почувствовал облегчение, но он оставался в стороне, пока «форд» не свернул с дороги, подъезжая к фургону. Машина остановилась. Тогда он присоединился к людям, устремившимся к ней навстречу. Дел выскочила из машины ещё до того, как смолк двигатель. Росс вышел более степенно, в его позе чувствовалось какое-то напряжение, и он немедленно оказался в объятиях жены.

Алек несколько минут просидел за рулём. Питер наблюдал за ним, потому что Питеру казалось, что Алек разбирался в происходящей ситуации лучше, чем кто-либо другой. А когда он увидел побледневшее лицо и красные от напряжения глаза Алека, внезапный прилив воодушевления спал, словно вода после отлива.

– Всё в порядке, – говорила Дел. – С нами всё хорошо. Простите, что мы опоздали, но у нас были на это причины.

– Что случилось? – хотела знать Линда. – Что это за вещи в багажнике?

– Продукты. – На лице Дел появилась неубедительная, кривая улыбка, обнажившая неровные желтоватые зубы. – Мы привезли их из Торндейла.

– Из Торндейла?

– Алек оказался прав, – вмешался в разговор Росс. Питер отдал должное его словам, потому что Питеру всегда казалось, что Росс был не очень высокого мнения об Алеке. Но при более близком рассмотрении выяснилось, что Росс изменился. Питер не мог сказать наверняка, в чём это проявлялось; он мог сказать только то, что мистер Гарвуд каким-то образом постарел. Под глазами появились мешки, плечи поникли. – Мы находимся всего в пятнадцати минутах пути от Торндейла, – продолжил он, – и там действительно стреляли. Несколько раз.

– Э-э-э… понятно, – сказал Ноэл, нервно взглянув на Роузи. – Питер, почему бы тебе не отвести девочек в фургон и не поиграть с ними?

Питер был поражён.

– Поиграть с ними? Но папа…

– Пожалуйста. Уходите.

– Давай поиграем в ночного дракона, – радостно сказала Роузи, взяв брата за руку. Луиз возразила.

– Но я не хочу играть в ночного дракона. Сейчас моя очередь слушать плейер.

– Не важно, что вы будете делать. Просто идите в фургон и чем-нибудь займитесь, – распорядился Ноэл, бросив на Питера неодобрительный взгляд. Дел продолжала говорить:

– Мы нашли немного бензина. Всего одну канистру. Остальные канистры были пустыми, но среди них была одна, которую, судя по всему, не заметили. Ещё мы слили остатки топлива из бака «лендровера». – Росс отбивался от заботливых предложений Верли прилечь на кровать так, чтобы ноги были выше головы, выпить чашечку чая (или может быть, кофе), расслабиться.

Питер вместе с Роузи зашли за фургон, и там он попытался научить её играть в «крестики-нолики».

Он прекрасно понимал, что произошло. Скорее всего, Дел, Алек и Росс проехали чуть назад по дороге, обнаружили грузовик Алека и решили отправиться в Торндейл, – возможно, чтобы найти там ещё бензина. В Торндейле они никого не нашли, – по крайней мере, никого живого (Питер довольно хорошо понял, что имелось в виду под словом «стреляли»), – поэтому они нагрузили автомобиль съестными припасами, водой, одеялами и другими нужными вещами. И им удалось вернуться назад. Это показалось ему интересным. Они не могли добраться до Брокен-Хилла или Коомбы, но они сумели доехать до Торндейла и вернуться по тому же маршруту. По крайней мере, вернуться к фургону.

Что это значит?

За прошлую ночь отношение Питера к их затруднительному положению изменилось. Днём раньше он отстранялся от всего, что происходило. Он уходил в свой мир, наполненный фантастическими сюжетами и параллельными мирами, и скучал по таким вещам, как жареный цыплёнок, телевизор и горячий душ. Он понимал, что они попали в неприятности, но при этом считал, что скоро всё закончится, – что взрослые найдут решение проблемы и что они окажутся дома раньше, чем он пропустит что-то важное для себя, например день рождения своего друга Генри.

Но долгая ночь в фургоне изменила ход его мыслей. Он никогда не думал, что застрянет посреди пустыни на всю ночь; тот факт, что это уже произошло, говорил ему о том, что события начали выходить из-под контроля. Он плохо спал, и в те минуты, когда лежал без сна, он пытался размышлять над истинной природой того, что с ними случилось. Если Алек был прав – а Питер с каждым часом убеждался всё больше, что он был прав, – то с ними произошло что-то сверхъестественное. Что-то похожее можно увидеть в фильме или прочитать об этом в одном из его любимых фантастических романов. Что-то такое, с чем большинство взрослых, как он знал, откажутся согласиться.

Все события указывали на возможность того, что они попали в какую-то петлю во времени. Они не делали одних и тех же поступков, но они проезжали снова и снова одно и то же место. Это было очевидно. Не нужно быть гением, чтобы это понять. Вопрос был в том, почему? И как они смогут выбраться из этой петли?

Питер читал о людях, видевших НЛО в пустынной местности, похожей на эту. Он подумал о том, не было ли связано то, что с ними приключилось, с появлением летающей тарелки? Ещё он думал о том, что правительство могло организовать здесь какое-нибудь секретное предприятие – как те заводы по изучению атомной энергии, построенные в Воомере, – в котором учёные (вероятно, физики) на самом деле проводили эксперименты с временной материей и тому подобным. Может быть, учёные открыли какой-нибудь новый вид лучей. Может быть, произошла какая-нибудь утечка, как утечка радиации, только другого рода.

Такие мысли вертелись в голове у Питера, когда он лежал без сна на полу фургона. А теперь, убедившись в том, что слова Алека на самом деле подтвердились, – и с ними согласился даже такой скептик, как мистер Гарвуд, – он размышлял над тем, стоит ли обсуждать его теории с кем-нибудь ещё. Скажем, с отцом. Или с Алеком.

Однако вскоре стало очевидно, что в ближайшее время ему не удастся поднять тему временн ых аномалий. Только не во время спора взрослых. Потому что они действительно спорили, хотя и не особенно жарко, решая, что им следует делать дальше. Питер довольно отчётливо слышал их повышенные голоса, даже находясь позади фургона.

Роуз старательно чертила на земле сетку для игры в «крестики-нолики» и ничего не замечала.

– Я сказала, что там есть холодильник. Вода. Электричество. – Это говорила Линда. – Мне кажется, что для детей было бы лучше, если бы кто-нибудь из нас остался в Торндейле, пока остальные пытались бы найти дорогу в Брокен-Хилл. Разве это не разумно? Детям нужно помыться. Им нужно место для игр.

– …не захотят там находиться, – приглушённым голосом ответил Алек. – …тела…

– Ну, само собой разумеется, сначала мы уберём тела.

– Вы что, с ума сошли? – пронзительным голосом сказала Дел. – Мы не можем трогать место преступления! Это против закона!

Ноэл что-то сказал, но слишком тихо, чтобы Питер мог услышать. Линда добавила, что, конечно, это не против закона, если учитывать ситуацию, в которой они оказались. Дел указала на то, что следует принимать во внимание и кое-что ещё.

– Мы не нашли ребёнка, – резко сказала она. – Там жил ребёнок, и мы не смогли его найти. Монгрел тоже не обнаружил его. Если мы вернёмся назад, то сможем заняться поисками.

– Ребёнок? – задохнулась Линда – Какой ребёнок?

– Его там не было, – мрачно ответил Алек. – Послушай, мы пытались его найти, так? Сейчас он может быть где угодно.

– Мы действительно пытались, – уверял кого-то Росс, – возможно, Линду. – Мы дали собаке футболку, но у неё не особенно хороший нюх.

– Ребёнок наверняка ходил по всему дому и двору! – запротестовала Дел. – Запахи сбивали беднягу с толку!

– Да, да. – Алек вздохнул. – Но, как я уже сказал, он может быть где угодно. Можно искать его неделю и всё равно не найти. Не исключено, что в этот самый момент он находится в Сиднее.

– Если он не прячется, – с беспокойством заключила Линда. – Может быть, он прячется. Умышленно. Если мы приведём в дом других детей, он может подумать, что никакой угрозы больше нет, и выйти.

– Линда, – прервал её Росс, – там не работает телефон. Не говоря обо всём остальном…

– Я знаю, что телефон не работает. Вы уже говорили об этом.

– …не говоря обо всём остальном, Линда, там вы будете отрезаны от внешнего мира. И вы не знаете, ну, вы не знаете, кто может туда вернуться…

– На место преступления? Разве такое бывает? – возразила Линда.

– Может быть, они что-нибудь там забыли, – прозвучала осторожная реплика Верли. – То, что могло бы навести на них подозрение. Это вполне вероятно.

– Ребёнка, – сказала Дел.

Потом возникла пауза – или приглушённое бормотание. Когда его мать спросила «Что?», Питер понял, что кто-то продолжал говорить, но очень тихим голосом.

Оказалось, что это был Алек.

– Я же сказал, что никто не будет двигать эти тела, – объявил он. – Ни в коем случае. Они распадаются на части. Они гниют. Повсюду стоит невыносимый запах.

– О, ради Бога! – с неприязнью воскликнула Верли.

– Ты сам это сказал! – В голосе Линды прозвучала нотка триумфа. – Какую пользу тела могут принести полиции, если они уже в таком плохом состоянии? Мы тем более можем их убрать.

Верли издала ещё один слабый протест. Алек посоветовал Линде самой заняться трупами, если ей так хочется; она может принять другое решение, когда собственными глазами увидит их. Ноэл заметил, что вопрос о том, следует ли кому-нибудь оставаться в Торндейле, или нет, является вторичным. Намного важнее решить, что им следует делать, чтобы выбраться из того безвыходного положения, в котором они по несчастью оказались.